Текст книги "Счастье по обмену (СИ)"
Автор книги: Вероника Колесникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 31
Роман
Роман проснулся от солнца. Луч светил прямо сквозь веко, заставляя проснуться раньше, чем сам бы он захотел. Перевернулся на другой бок, но чувствовал, как упрямое солнце давит на затылок. И вроде бы ощущение приятное – возможно, последние солнечные дни, теплые и яркие, но прямо сейчас ужасно не хотелось вставать.
Узкая кровать, на которой одному-то еле поместиться, вмещал этой ночью обоих. И как вмещал… Роман сжал пальцы на бедре у Юли. Улыбнулся куда-то в подушку. Потом почувствовал, как кровь снова приливает к паху, как снова в нем поднимается эта жаркая волна, которую ни с чем не спутать, но Белохвостикова наглым и бесцеремонным образом спала, практически пуская слюни в подушку. Даже жалко стало портить такой спокойный сон.
Он натянул брюки, не став заморачиваться с остальной одеждой и вышел в кухню. Квартира маленькая, очень скромная, и какая-то безликая. Роман огляделся, достал чашку с отколотым краем и налил воды из чайника. Отпил и прищурился. Его пальцы пахли Юлей, тем особенным ароматом соков, которые отпечатываются в памяти и потом очень долго не могут пропасть.
Такое приятное ощущение, такое приятное пробуждение, что Роману даже захотелось рассмеяться. Так все смешно и глупо вышло, но даже в том, сколько заминок и недопонимания выпало на их долю, была своя прелесть.
Каждый за эти дни сделал выводы, расставил в своей жизни и голове все по полочкам, определился с приоритетом.
Он-то сразу все для понял. Может быть, даже прямо в тот момент, когда Юля подсела к нему в отеле, преследуя свою эфемерную влюбленность.
Он усмехнулся, вспомнив, как она тогда выглядела. Мата Хари, не иначе. А сейчас какова? Полностью раскрылась для него, обнажила свою душу, и там, в этой сердцевинке, был его рай. Его убежище и его погибель.
Роман выглянул в окно. Школьники спешили на свои занятия, но теперь его уже не обуревало то чувство сплина, которое появляется, стоит задуматься об осени как о чем-то проходящем, уплывающем, уходящем времени. Наоборот, в его крови бурлило чувство, что вот сейчас, в эту самую минуту начинается его жизнь.
И теперь она была по-настоящему полна. И если прежде он шел по жизненной дороге только по указке отца, потому, что так сложилась судьба – нужно было держать бизнес в руках, то теперь, вместе с ней, этой удивительной девушкой, паззл сложился в удивительную, красочную, насыщенную запахами, цветами картину.
Вдруг хлопнула входная дверь.
Роман оглянулся, ожидая увидеть заспанную Белохвостикову. Даже приготовил какую-то шутку, вроде того, что вот таким образом и всю жизнь можно проспать, но, увидев, кто стоит в дверях, замер.
– Вы, верно, меня преследуете, – выдохнул он, выставив вперед чашку, как щит. Очень малонадежный щит.
– Очень мне надо тебя преследовать, малахольный! Мне в милицию сейчас прямо звонить, или сам уйдешь? – в дверях, подпирая плечом косяк, стояла женщина, казавшаяся Яковенко уже родной: впервые встретившись на его пути в автобусе по дороге в Жигулевск, он встречал ее так часто, как не виделся с родным отцом, пока тот был жив.
Говорила она ласково, даже чересчур, и можно было понять сразу: если он двинется хоть немного, то сразу получит по голове сумкой, угрожающе покачивающейся на лочте дородной тетки.
– Женщина. Объясните, что вы здесь делаете, иначе в полицию буду звонить я.
– Ах, вы посмотрите на него! – тетка оглянулась в поисках невидимого зала, полного зрителей. – В полицию он собрался звонить! Это, между прочим, квартира матери моей. А я за оплатой пришла. Как и предупреждала.
Она сощурилась и оглядела Яковенко с головы до ног. Брезгливо, едва ли не фыркнув по окончании рентген – осмотра:
– Кстати, а вот мужиков водить сюда строго запрещено!
Роман открыл рот, и хотел сказать что-то среднее между «я не мужик», или «да по какому праву», а потом улыбнулся, открыто, от души, как всегда улыбался приехавшим зарубежным гостям, выбирающим отель:
– И это правильно! Порядочные девушки вообще не должны никого водить в квартиры, тем более, при наличии будущего мужа.
От его оптимизма в женщине что-то щелкнуло, или этому поспособствовали его последние слова. Она переменила позу, отлипнув, наконец, от дверного косяка, и взяла сумку в руку. Расстегнула легкий коричневый плащ.
– Ну так бы сразу и сказала.
А потом добавила, шепотом, косясь в коридор в сторону комнаты, где все еще спала Юля:
– А подъездные бабки вообще сказали, что она наркоманка. Сейчас разве разберешь? С виду приличный человек, но внутри… А вчера вообще конфеты им раздала. Они взяли, конечно, хорошие конфеты, шоколадные, но есть не стали. Перепугались, что она их хочет на наркоту подсадить. Поэтому я сегодня и пришла.
Роман только глазами захлопал от этой откровенности.
– Но сейчас-то я понимаю, что случилось. Вы, видать, поссорились, вот и переживала девчонка. Из комнаты все эти дни не выходила. Но хорошо, что вы вернулись, – она вздохнула. – А знаете, пойду я. Вы ее не обижайте. Вы хоть и странный, но, видно, порядочный.
Напоследок она поглядела с затаенным интересом на его голую грудь, от чего Роман снова как щит выставил кружку вперед, и вышла за дверь.
Яковенко поставил кружку с водой на стол, поправил брюки и достал из кармана телефон.
Почесал подбородок, который начал зарастать еле заметной щетиной, и открыл контакты. Сначала написал несколько сообщений, а потом позвонил.
Разговор его длился недолго. Оказалось, что для того, чтобы принять решение, нужно было только найти человека, для которого это решение и предназначалось.
Он даже подивился немного такой иронии: Юля сама сдвинула с мертвой точки вопрос об аренде забытого помещения «Самара-сити», видимо только для того, чтобы это помещение отошло к ней.
А то, что Белохвостикова должна быть рядом, в этом он не сомневался ни одной секунды.
Закончив переговоры, встал со скрипящего стула и улыбнулся – на кухню вошла Юля, явно только что из душа, в милом коротком халатике, румяная, с блестящими глазами. Волосы, собранные в гульку на голове, смешно развалились, и она поймала его насмешливый взгляд и потянула руку, решив поправить прическу.
– Нет, нет, не трогай ничего! Мне нравится, – предупредил он ее слова и притянул за руку к себе, усадил на колени.
Юля теребила полы халатика и на него не смотрела. А он вдохнул ее запах, обнял за талию и сказал куда-то в район выреза:
– Юляш, сколько тебе времени нужно, чтобы собраться? Полчаса хватит?
– Куда собраться? – глянула на него удивленно, с нескрываемым теплом, а глаза добрые, лучатся светом.
– Ну как это куда. Домой. Все уже, закончилась твоя жизнь здесь. Ключи сдашь хозяйке, и все, пора прощаться.
– Ну Ром, ты как-то внезапно и быстро все решил…Так вопрос о переезде не поднимается.
Он поцеловал ее в шею, в то место, от которого бегут мурашки, а потом еще, и еще, и она сама обвила его руками, погладив по голове – так, как ему нравится. И ответно заерзала на коленях.
Роман посмотрел наверх, на нее.
– Юль, ну что сказать. Мне ухаживать некогда. Вы… привлекательны. Я… чертовски привлекателен. Чего зря время терять? Через час. Жду.
Белохвостикова рассмеялась. Потрепала его по голове.
– Нет уж, дорогой друг, так дела не делаются. Я приеду к тебе попозже. Как только закончу тут все свои дела.
– Приедешь? – он глянул на нее с комичным выражением лица ожидающего щенка.
– Ну конечно приеду! – она поцеловала его в уголок глаза.
Он тут же принял свой обычный официальный вид, чем невероятно рассмешил девушку – такая метаморфоза сбивала с толку.
– В общем, Юль, приедешь в пятницу. Тебе три дня на все про все. Уверен, этого хватит. И вещей много не бери. Ну, только если эти туфли свои. На каблуке. Высокие.
Она засмеялась, и он поцеловал ее в открытые губы, поймав это настроение, этот смех, что скакал по утренней кухне солнечным зайчиком.
Глава 32
Юля
Белохвостикова собралась быстро – всего лишь за два дня. Да и как не собраться, когда сердце стучит так, будто собирается выскочить из груди, а все вокруг поет и кружит как на карусели, пылает и искрится.
Посещение хостела она оставила напоследок. Хотя с него по всем правилам жанра и нужно было начать сборы.
Затянула потуже поясок светло-бежевого кашемирового пальто, поправила легкий шелковый шарф, и только после этого открыла дверь. Каждый раз, открывая дверь своего обновленного хостела она удивлялась тому чувству, которое охватывало ее – свежести, легкости и чистоты. Наверное, это ощущение будет преследовать ее еще очень долго, потому что даже простого ремонта гостиница не видела очень давно. А все эти удивительные перемены, которые принес с собой Роман, не просто изменили заведение, они полностью перекроили всю их жизнь.
Шагнула в обновленный, белый коридор и замерла. За стойкой сидели двое и целовались.
Катя полностью отдалась процессу, не замечая ничего вокруг, что было ей несвойственно – Юле всегда казалось, что та держала под контролем полностью свою жизнь и жизнь других. Запрокинув голову, позволив чужим пальцам ласкать голову, перебирать волосы, покусывать шею рваными поцелуями. Мужская голова то пропадала, по появлялась с одной стороны, с другой, мельтешила светлыми волосами.
Но когда в ход пошли руки, Юля не выдержала и дала о себе знать – покашляла, еще раз убедительнее хлопнула дверью.
Двое отпрянули друг от друга резко, как тараканы, кода ночью неожиданно включается свет.
Катя смотрела вперед осоловелыми глазами, Сева подслеповато морщился, стаскивая с макушки очки с тонкой оправой.
– Здравствуйте, – вежливо и суховато сказала она. Как-никак директор!
– Ддобрый день, – сбившись, ответила Катя, вставая и оправляя прическу.
Она была в одном из серых платьев, которые Белохвостикова никогда не любила. Но теперь, теперь это ее уже не волновало. Когда новая жизнь начинается с нуля, с самого начала, все былое становится неважным, безжизненным. Чувства, которые еще несколько дней пылали в ней горячим и негасимым пламенем, остыли, подернулись пеплом, осели золой.
– Всеволод, очень приятно видеть вас здесь, в Жигулевске, – ехидно послала она ему заготовленную шпильку. И он принял укол: поморщился, скривился, но ответил.
– Юлия Николаевна, я не просто так приехал сюда…
Белохвостикова иронично изогнула бровь дугой.
– Вы, верно, решили сами посмотреть, как Роман Игоревич поработал над нашей гостиницей, и как она теперь функционирует, верно?
Кузнецов едва заметно хмыкнул. Видимо, своим наметанным глазом он, все же, углядел много недочетов. Но, вопреки ожиданиям Юли, вместо того, чтобы и дальше обмениваться шутками, которые становились бы все острее и острее, встал и подошел к ней.
– Я приехал чтобы остаться здесь. Пригласил Катю поехать со мной, но она категорически отказывается оставлять родителей, – Белохвостикова даже рот раскрыла от такого количества откровений, которые сваливались на нее в последние дни. – И потому у меня есть одно предложение, которое бы устроило всех. Давайте спокойно поговорим.
Изумленная его речью Юля перевела взгляд на Катю, но та с такой радостью и нескрываемым обожанием смотрела на Севу, что Юля поняла: девушка пропала категорически и безвозвратно. Белохвостикова отстранённо понадеялась, что она не выглядит также глупо, когда глядит на Романа-свет-Игоревича.
Юля развязала шарфик, который выполнял только декоративную функцию, повернувшись к Всеволоду спиной. Мужчина тут же принял его и повесил в потайной шкаф, скрытый стеной.
Катя выдвинула стул для Юли, и они все сели полукругом, лицом друг к другу. Белохвостикова озадаченно рассматривала одного и другую, но терпеливо ждала, когда же Всеволод завершит со всеми своими подготовительными к большой речи мероприятиями.
Наконец, он сложил руки на брюках с идеальными стрелками, блеснул начищенными ботинками, и заговорил:
– Юлия Николаевна, у меня есть предложение, которое, уверен, вам очень понравится. Вернее, оно решит множество разных вопросов, и вам, да и, честно говоря, всем нам поможет сделать правильный выбор.
Катя хлопнула в ладоши, радостно соглашаясь со сказанным.
– Этот удивительный обмен рабочими местами, когда почти три месяца назад вы оказались в «Самара-сити», а Роман Игоревич у вас, здесь, думаю, стал настоящим подарком судьбы. Потому что каждый из нас получил то, что крайне необходимо каждому человеку на земле: обрел свою вторую половинку. Да, довольно пафосная получилась речь, но я готовился целый день.
Он нервно хохотнул и поправил очки. Катя протянула руку и погладила его по колену успокаивающе. И от этого жеста в груди у Белохвостиковой ничего не дрогнуло, ничего не оборвалось и совершенно ничего не затрепетало. Этому обстоятельству она оказалась бесконечно рада, потому что каждая девушка знает, что даже если мужчина сошел с пьедестала первого места конкурса на мужчину мечты, это не говорит о том, что он вообще пропал с поля зрения.
– Поскольку вы ответили согласием на приглашение Романа Игоревича о переезде, – продолжил Всеволод. – Я даже скажу, что очень своевременно. Я хочу сделать вам предложение.
Белохвостикова хихикнула, а потом напустила на себя серьезный вид.
– Ты ничего не путаешь? Предложение будешь делать действительно мне?
Катя шутки не оценила, а вот Юля довольно закинула ногу на ногу, впервые чувствуя себя хозяйкой положения в присутствии этих двоих близких, но таких далеких сейчас людей.
– Я хочу выкупить у вас хостел. У меня есть хорошие накопления, за время работы в «Самара-сити» я составил себе бизнес-план по строительству отеля, но, конечно же, не потянул бы его один. А вот покупка готового хостела с таким управляющим, как Катерина, мне очень подходит. Не волнуйтесь! Я все рассчитал, деньги по курсу, обижены вы не будете.
Он расстегнул пуговицу на пиджаке и достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист.
– Ознакомьтесь. Здесь указана цена на ваш хостел и рядом – действительные цены на отели рядом, чтобы вам было с чем сравнить.
Белохвостикова растерянно, как под гипнозом, взяла в руки листок. Действительно, схема, изложенная Севой, была проста и понятна.
И решение, которое он предлагал, было действительно изящным и отвечало на тысячи вопросов, которые Белохвостикова и так и эдак прокручивала в голове.
– Сева, – она подняла на него глаза. – Да это же просто замечательно! Ты., вы просто удивительно здорово все придумали! Я даже сейчас могу сказать, что согласна!
– Эм., не спешите, Юль, может быть, хотя бы пару дней подумаете? – сбился Всеволод.
– Да что тут думать, это какой-то подарок судьбы! – она рассмеялась и вскочила. Катя вслед за ней, незримой тенью, обняла Юлю за талию, прижалась, поддерживая, делясь радостью.
– Я торжественно и точно заявляю вам: я согласна! Вот это предложение, так предложение! Готова прямо сейчас подписать документы!
Всеволод тоже встал, но уже степенно, размеренно, разгладил полы пиджака.
– Ну, если вы со мной согласны, давайте оформим сделку. Но если уж пошел такой разговор, я бы хотел дать вам один совет по поводу вложения этих денежных средств.
– Оу, Сева, не волнуйтесь, я точно знаю, что буду делать с деньгами. Да каждая женщина точно знает, что делать с любой суммой, которая окажется у нее в руках, – Юля кокетливо рассмеялась, подмигивая.
– И тем не менее, – не сдавался бывший заместитель директора знаменитого «Самара-сити» и будущий владелец хостела в Жигулевске. – У меня есть точные данные из первых рук, что один очень крупный отель ищет арендатора. И здание очень красивое, прежде оно служило помещением для ресторана. И место удачное. Но самое главное, что арендодатель очень комфортный человек. Думаю, он пойдет к вам навстречу.
Белохвостикова сжала губы, поняв намек, но тут же отбросила в сторону жеманство.
– Так, Сева, говорите уже, не томите душу. Что же там будет?
– Все очень просто, Юлия, и почему вам не пришло это в голову? Там будут цветы!
Юля
Юлия Белохвостикова, во всем своем очаровании молодости и красоты, приправленном легкими цветочными духами, смотрела на свое отражение в зеркальной витрине цветочного магазина.
Городское зеркало не могло врать: Юля выглядела прелестно в своем новом бежевом плаще, нюдовом, в колор, платье и разметавшимися от ветра в высокохудожественном беспорядке светлыми волосами.
Она откинула прядь, которая сворачивалась в кольцо на концах, и улыбнулась своему отражению. Потому что там, за этим тонким стеклом, проходила теперь ее вторая жизнь. И кто бы мог подумать, что она, девушка с багажом в виде умирающей гостиницы на самом конце города, станет работать в центре большого города, в цветочном магазине, который на целую половину принадлежал ей. Вторую половину оплатил Роман Яковенко, объяснив свой поступок как удачные инвестиционные вложения.
Юля, конечно же, эти инвестиционные вложения сначала не одобрила. Ей хотелось не зависеть ни от кого хоть в чем-то, но Роман умел уговаривать. Каким-то образом, в течение нескольких дней, пока она искала себе квартиру, пока налаживала быт, пока заново ощущала себя в новых условиях, он нашел способ ее убедить.
Белохвостикова, с любовью посмотрев на вывеску «Цветочного вальса», в эту минуту в очередной раз мысленно с ним согласилась. Если судьба дарит тебе шанс, нужно обязательно им воспользоваться. И даже если она для этого сначала немного путает карты, туманит разум, ставит перед таким количеством выборов, что даже трудно определить, какой наиболее выгоден в настоящую минуту, ей лучше знать, как сделать человека счастливым.
Судьба не всегда звонит дважды, но уж если открылась дверь, то нужно воспользоваться ее приглашением, и тогда весь мир падет к твоим ногам.
Да, Юля совершала ошибки, и даже с Романом (сколько их было – не перечесть!), но сейчас она точно знала, что идет по верной дороге. Сейчас ее вело осознание правильности происходящего, и того, что она находится именно в то время и в том месте. Отличное чувство, особенно, если практически всю жизнь ты сомневался во всем или сравнивал себя с другими.
Квартира, в которой она жила, была совершенно обыкновенной. Съемное жилье: простые условия, отсутствие запаха уюта, скучная обстановка.
Даже какие-то детали декора, которые делают из любой безликой квартиры настоящее уютное, удобное, комфортное жилье, почему-то не очень спасали. Теплый красивый белый плед на кровати, декоративные красные свечи, обтянутые золотым кружевом, мохнатые подушки из монгольской овчины, даже картина какая-то из магазина «Все для дома».
Практически каждый вечер вот уже второй месяц своим присутствием убогое жилье скрадывал Роман. Забрав Юлю из салона, он открывал ей двери автомобиля и задавала повседневный, привычный вопрос:
– Ну что, к тебе или ко мне?
Первое время Юля шалела от такого напора, но потом настолько привыкла к размеренности происходящего, что даже несколько раз сама задавала такой вопрос Яковенко. Роман, хмыкнув, заводил машину, чтобы поехать на улицу, противоположную той, где жила Юля, и тогда она брала себя в руки и твердо просила отвести ее домой. К себе.
Чувствовать себя независимой хоть в чем-то было обязательным условием, с которым она перебралась в другой город. Было невероятно здорово ощущать себя на вершине мира, этаким царем горы, когда знаешь: это все сделал ты, благодаря твоим собственным усилиям, твоему выбору, твоим прогнозам все случилось в лучшую сторону.
И Роман, казалось, прекрасно понимал, что ей нужно, а потому не давил. Несколько раз они оказывались в его квартире, огромной, пустой и довольно холодной, а на другой день Юля снова отвечала на его вопрос в свою пользу.
Яковенко же полностью заполонял собой ее жизнь. Он присутствовал везде. Незримо или вполне себе ощутимо: если удавалось, вместе обедали, редкие свободные выходные проводили вместе, а ночи он проводил вместе с ней, даже не обсуждая, хочет ли она побыть одна.
Юля настолько привыкла к такому положению вещей, что не противилась. Ведь так бывает: как повелось с первой минуты, так и будет до последней, пока ты не поймешь, что бывает по-другому. Другого Юля не видела. Роман даже в командировки еще не уезжали, и всегда, каждый день был рядом.
Юля снова поправила шарфик на шее, и открыла ключом двери салона. В нем было тихо и свежо – стояло утро. Девушка-флорист сегодня взяла отгул на первую половину дня, и Белохвостикова приготовилась вкусить в одиночестве эти первые минуты дня.
Она аккуратно убрала пальто в шкаф, включила компьютер, посмотрела на маникюр и подумала, что, в общем-то, пока есть время на то, чтобы сделать себя красивой нужно воспользоваться этим случаем.
Закрыла двери «Цветочного вальса» и вышла в коридор, который соединял «Самара-сити» с салоном цветов. Служебным ходом пользовались практически все сотрудники отеля, потому что всем хотелось под конец дня ощутить на себе красоту, которую дарят цветы, выставленные в красивых витринах. Ну а начинать день с такого солнца посередине осени велело само провидение.
Юля, улыбаясь проходящим мимо работникам «Самара-сити» – барменам, официантам, работникам гостиницы, добралась до салона красоты. Там она потянула стеклянную дверь за огромную оловянную ручку, и снова подивилась чистоте и легкости, которое обдало ее с ног до головы, как только она вошла внутрь.
Ольга, администратор салона, красивая женщина со стрижкой пигги, направилась навстречу Юле. Юля приветливо улыбнулась и обозначила проблему: хочу, мол, красивый маникюр. Но быстро, качественно, с долговременным результатом.
– Конечно, конечно, Юлия Николаевна, прошу вас, проходите сюда, присаживайтесь, мы сейчас все для вас организуем.
Тут же к маникюрному столику села красивая девушка – работница салона. Второй столик оставался пустым, в такое раннее утро сюда еще никто не спускался.
Маникюрист сразу же взялась за дело, и Юля расслабилась. Было приятно чувствовать себя красивой, успешной, всего добившейся молодой женщиной, и не хотелось думать ни о каких делах в этом царстве красоты.
Она расслаблено откинула голову назад, отдавшись в руки мастера. И тут напряглась: рядом послышался смутно знакомый голос.
– Здравствуйте, мне и моей напарнице нужен маникюр, – немного в нос прогундосила девушка.
Юля обернулась и окинула посетительницу взглядом, который охватил в одну секунду все: и дорогие туфли, и платье по фигуре, и маленькую собачку в руках, и ровную, как взлетная полоса, челку.
Собачка и девушка оказались знакомы Белохвостиковой: именно для этой парочки она искала специалиста, когда только оказалась в этом заведении в качестве ненастоящего управляющего.
Юля вспомнила, как тогда она ходила здесь в белом гостиничном халате и отельных тапочках и покраснела. Да, глуповатое положение, ничего не скажешь. И понятно, почему эта холеная дива так отреагировала на ее слова о предложении помощи. И тем более понятно, почему так среагировал на нее Всеволод.
Белохвостикова поежилась.
Но теперь-то она была совершенно другой: никаких поспешных действий, спокойное размеренное поведение любимой женщины, которая точно знает, чего она стоит. А стоит многого: не каждая девушка имеет собственный салон в центре города, удивительного и умного мужчину, который принимает ее полностью, со всеми переменами настроения.
Девушка рядом поставила собачку на маникюрный столик и объяснила мастеру, что ей нужно.
Мазнула незаинтересованным взглядом по Белохвостиковой, конечно, не узнав ее, и села на стул рядом. Потом достала сотовый телефон и приложила аппарат к уху.
– Ну, привет, дорогая моя, – не оглядываясь ни на Юлю, сидевшую рядом, ни на мастеров, заговорила она. – Рада тебя слышать. Пока есть свободная минутка, поговорим.
Она помолчала, выслушивая собеседницу, а потом продолжила:
– Где я? Приехала к Роме. Степан – это совсем не мой уровень, ну невозможно говорить с человеком, который только и думает, что шутит. Пранкер… Хм., и это в тридцать-то лет!
Она посмеялась в ответ на шутку, слышимую только ей.
– А Роман., ну, не сможет он без меня, нет. И, знаешь, несмотря на то, что сказал, что все, что между нами ничего нет и быть не может, однако же сам позвонил мне, сам вызвал меня, хотя была на большом заказе. За тобой, говорит, долг. Я, конечно же, поехала тогда. Что делать? Ну, милая, об этом только ленивый не слышал! Мы вместе с ним изменили хостел в тьмутаракани, сделали нормальное жилое помещение вместо той убогой гостиницы, что была раньше. Да все соцсети об этом писали, как ты не видела? Не может быть, даже лайфньюс приезжал туда. Сейчас, к слову, у гостиницы очень большой успех, что неудивительно, в прочем…
Девушка погладила собачку, которая начала нервничать, а Юля вся сжалась в кресле. Только руки дрогнули, и она поймала сочувствующий взгляд мастера по маникюру.
– Ну неужели он бы обратился ко мне. если бы не думал, что между нами все кончено? Нет, я думаю, что это намек, думаю, это такой якорь. Он хочет все вернуть, но сам пока этого не понимает. Его подсознание говорит обо мне, а он придумал себе эту обиду, и держится за нее зачем-то. А что я? Приехала, жду его. Написала сообщение, сегодня встречаемся. Пущу в ход все свое обаяние и все такое. Ну конечно, чего тянуть. Мы должны быть вместе, хватит уже ходить вокруг да около. Я даже поступлюсь своей работой. Но ненадолго, конечно, все-таки женщина должна всегда иметь пути к отступлению. А как ты? Какие у тебя новости, милая?
Девушка начала говорить что-то дальше, а Юля сидела ни жива, ни мертва. Маникюр собаке был закончен, он вообще занял очень мало времени, а вот Юля сидела и сидела, смотрела в одну точку, и чувствовала, что мир как-то неправильно вращается вокруг нее. В разные стороны.
Однако она встряхнулась, поблагодарила маникюриста за работу, даже не обратив внимания, что та сделала, а сразу же пошла искать Романа. Она вспомнила, что они договорились встретиться в десять в «Цветочном вальсе», а стрелки часов в холле как раз приближались к этому времени.
Юля решила: надо серьезно поговорить с Яковенко. И самое главное, определить для себя: для чего он позвонил бывшей своей девушке, с которой было столько связано? Только ли из-за того, что оказался в таком положении, когда не побрезгуешь никакой помощью, и примешь даже от того человека, который, по сути, тебя предал? Или он хотел проверить сам себя, и во что вылилась эта проверка?
Терзаемая самыми непонятными, будоражащими чувствами, Белохвостикова прошмыгнула мимо стойки рецепшена, завернула в один из коридоров и прошла в полутьме служебного холла к цветочному салону. Осторожно приоткрыла дверь и замерла.
Знакомый голос, который она только слышала в салоне красоты и принадлежал бывшей девушке Романа, шептал:
– Быстрее, быстрее, Ром!
Юля замерла и прислушалась. Там, за тонкой стенкой, происходило что-то из ряда вон выходящее.
– Ну же, Ромочка, ну что ты медлишь, давай скорее!
Белохвостикова напряглась, даже уши зашевелились от положения, в котором она замерла: рука на дверце, держится за ручку, нога наполовину в салоне, наполовину в коридоре.
Послушался какой-то шум, шорох одежды, и приглушенное мужское:
– Да сейчас, я, сейчас.
Белохвостикова чуть не присела от неожиданности. Мужской голос явно принадлежал Роману. Не кому-нибудь, а именно ему. Тому, кто каждую ночь шептал ей всякие глупости на ушло, чтобы она заснула. Тому, кто всегда сладко целовал с утра перед тем, как проститься возле цветочного салона. Тому, кому Юля доверила свое сердце. Безоговорочно и навсегда.
Она зажала рот рукой и зажмурилась.
Почему-то сделать шаг и уйти никак не получалось. Ноги будто приросли к полу, и нельзя было сделать даже шага в сторону. Ни в салон, где разыгрывалась неприятная каждому любящему сердцу драма под названием измена, ни обратно, в спасительный коридор, откуда можно было бы вырваться на улицу. И идти, не разбирая дороги, дав волю слезам.
– Охххх, – приглушенно сказала Инга. – Хорошо, Ром. Сильнее, сильнее!
Юля ошарашенно посмотрела в сторону, на пол, где танцевали изменчивые тени. Ничего не было понятно по положению людей сбоку, потому что тени сливались в одно большое пятно, серое и, возможно, неприличное.
Воображение разгоряченно нарисовало довольно пошлую картину, от которой Юле стало плохо. Она даже физически ощутила, как на языке стало горько от кислоты, которая растеклась по сердцу. Такого предательства она не ожидала, и была уверена, что после всего пережитого будет готова ко всему.
Руки задрожали, горло схватило спазмом.
– Вооот тааак, – удовлетворенно сказал Роман. И Юля выпучила глаза.
Снова послышались звуки какой-то возни.
«Одежду до конца снимают, или позу сменили», – подумала несчастная Белохвостикова.
И так ей стало горько от этой неприятной картины, так плохо. Вот действительно, никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Только утром она была самой счастливой девушкой на планете, когда готовила кофе с теплыми булочками для своего любимого, улыбалась ему в ответ, как вот настигло наказание за ее безграничное счастье: измена в чистом виде.
– Ты молодец, Рома, молодец, – зашептала девушка.
Белохвостикова нахмурилась. Ну какого черта она стоит тут и слушает, немая свидетельница собственного падения? Уж лучше уйти, сохранив лицо.
Мысли зашевелились с бешеной скоростью.
Конечно, она с ним поговорит. Но по телефону. Скажет, что отпускает. И не будет при этом плакать. Волноваться. Скажет все это отстранённо и ровно. Четко без лишних телодвижений.
Тем более, без таких, которые происходили там, за стеной.
– Вот, вот, вот так, РОООМ! – громким шепотом шипела разлучница.
– Сейчас, сейчас, сейчас, – сквозь зубы отвечал ей партнер.
У Белохвостиковой перед глазами заплясали тени, черные и золотые точки, и она решила: будь что будет!
Никогда не позволит себе откладывать то, что должно произойти прямо здесь и сейчас, чтобы не мучиться потом.
Она хлопнула дверью и заставила себя сделать один шаг, потом второй, вдоль шкафа, и услышала, как двое там торопливо засуетились.
– ИИИИ даааа, – выдохнул Роман.
Юля зажмурилась и выступила в комнату, чтобы стать свидетельницей самой грязной, страшной сцены в ее жизни.
– Юля? – он удивленно смотрел на нее.
Пиджак расстегнут, галстук сбит набок, рукав неудобно закатан до локтя. Рядом – она. Инга. Его первая и главная, похоже, любовь: расстроенная, но все такая же красивая, как всегда. Ровная, подстриженная как по линейке челка, платье, натянутое, словно перчатка, на умопомрачительной фигуре. Глаза испуганные, взволнованные.
А на столе – ее собака, придавленная рукой Романа.
Почувствовав свободу, она залаяла, причем сразу на всех троих: изумленную Юлю, удивленного Романа, взволнованную Ингу. Роман вытянул руку, на которой лежал маленький мячик. Собака косилась на обслюнявленный кругляш и лаяла на него тоже.
