Текст книги "Ледяные (ЛП)"

Автор книги: Вероника Идэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА 32

МАЙЯ

Поездка от хоккейной арены Бостонского колледжа до моего родного города занимает чуть больше двух часов. Авария замедляет наше движение, потому что машину занесло на льду и она перекрыла две полосы на шоссе. Чтобы выбраться из скопления машин, требуется целая вечность, из-за чего время нашего прибытия отображается в GPS.

Каждая добавленная минута – пытка.

Сначала мы проверили рейсы, но все по-прежнему приостановлено из-за свежего снегопада.

Наш единственный вариант – ехать на машине, и медленный прогресс только усиливает мое беспокойство. Мой желудок превратился в беспорядочный клубок, который никак не уляжется, пока я методично гоняю бусины по спиральному кольцу, которое Истон заставлял меня катать взад-вперед.

Мои родители присылают мне фотографию дедушки на койке в хосписе, и это поражает меня сильнее, чем я ожидала увидеть его таким. Его тело выглядит таким хрупким, а морщинистые руки имеют сероватый оттенок. Я могу только долго смотреть на фотографию, прежде чем острая боль пронзает мой живот. Я кладу телефон обратно на рукоятку, прикрепленную к приборной панели.

Вскоре после того, как мы ушли, Истон сказал Рейган, что меня не будет дома, но он привезет ее машину обратно утром. Она прислала мне длинное сообщение с поддержкой. Я не могу дочитать его до конца, пока мое зрение снова не затуманится, потому что я не хочу верить, что это вообще происходит.

Вскоре после этого я звоню маме по громкой связи, чтобы сообщить ей последние новости о наших успехах, как только мы, наконец, покидаем пределы Бостона, кусая губу до крови. Как только мы соединяемся, я не даю ей ни секунды на разговор.

– Мама?

– Да, милая.

– Мы как раз сейчас выбираемся из города. Как он?

Она делает паузу, что-то говоря папе.

– Он, эм. Он не в себе, но медсестры заверили нас, что у него ничего не болит. Папа сейчас сидит с ним и держит его за руку. Они сказали нам, что будет утешительно, если мы продолжим с ним разговаривать, чтобы он знал, что мы с ним.

У меня горит в горле, мышцы напряжены.

– Я уже в пути. Скажи ему, что я иду.

– Хорошо. Езжайте осторожно.

– Так и делаем.

Челюсть Истона сжата, когда я смотрю на него в тени машины. Он едет так быстро, как только может, хотя по тому, как белеют костяшки его пальцев, когда он крепче сжимает руль, я могу сказать, что, если бы здесь было безопасно, он бы нажал на газ, чтобы я добралась туда как можно быстрее.

Мое ноющее сердце сжимается от благодарности. Я бы никогда не прошла через это, если бы он не был рядом со мной.

Не глядя, он тянется к моей руке, всегда способный почувствовать, когда он мне нужен. Я хватаюсь за нее как за спасательный круг, закрывая глаза.

Улыбающееся лицо дедушки всплывает в сознании, когда я это делаю. Давление нарастает в моей голове, и слезы просачиваются на глаза, слипаясь на ресницах, когда они стекают по моим щекам.

В какой-то момент усталость берет надо мной верх. Я погружаюсь в прерывистый сон.

Я вздрагиваю, просыпаясь, когда слышу, как Истон говорит низким, серьезным тоном. Я не знаю, как долго я дремала, но мне снилось, как дедушка обнимал меня в тот день, когда я сказала ему, что меня приняли в Хестон. Чувство надежды и покоя от сна разлетается на куски, когда реальность снова обрушивается на меня.

Мы все еще на трассе. Уже за полночь, и мы примерно в тридцати минутах езды.

– Да. – Истон бросает на меня взгляд. Мой телефон прижат к его уху. – Хорошо. Мы отправимся к твоим родителям. Пришли мне адрес. Спасибо. Я скоро привезу ее туда.

Его сочувствующее выражение лица приводит меня в состояние повышенной готовности. Я тереблю ремешок своей сумочки, наклоняясь вперед, когда он кладет телефон обратно на приборную панель.

– Что происходит? Почему мы едем в дом моих родителей, когда дедушка в хосписе? Мне нужно быть с ним прямо сейчас.

Он вздыхает, беря меня за руку. Я напрягаюсь, сердце колотится. Его большой палец потирает мои костяшки.

– Мне жаль, – тихо начинает он. – Это был Райан. Твой дедушка скончался всего десять минут назад. Райан сказал, что он держался, но потом все произошло быстро.

– Нет, – прерывисто шепчу я.

Он не мог…

Мое горло сжимается от острой боли, глаза обжигают, когда они наполняются новой волной слез опустошения. Я качаю головой, отказываясь верить, что это происходит.

Нет. Пожалуйста, нет.

Но мы были так близки. Я была почти на месте, чтобы быть с ним.

Вся моя семья получила шанс попрощаться, кроме меня.

Больно дышать. Глотать. Говорить.

Все, черт возьми, больно.

– У меня ничего не получилось, – хрипло выдыхаю я.

Истон крепче сжимает мою руку. Он съезжает на обочину дороги и включает аварийку, отпуская ее только для того, чтобы обойти машину. Открывая мою дверь, он притягивает меня к себе, в то время как мой мир разваливается на части.

– Тсс, я знаю. Мне так жаль. – В его голосе звучит такая же мука, как и у меня, он утешает меня грубыми словами, поглаживая мои волосы и сжимая меня в своих объятиях. – Все в порядке. Я рядом.

Он отстегивает меня и поднимает, чтобы прижать ближе, садясь на мое место и усаживая меня к себе на колени. Я утыкаюсь лицом в его грудь и обнимаю его со всей силой, которая у меня осталась. Я больше не контролирую свое тело, меня сотрясает дрожь, кровь шумит в ушах.

Все, что я сдерживала, прорывается наружу в ошеломляющем порыве. Я плачу так сильно, что мне трудно втянуть воздух в легкие. Несмотря на мой нервный срыв, Истон ни на одно мгновение не отпускает меня.

– Нет, – рыдаю я в полном поражении.

– Я здесь, Майя, – хрипло шепчет Истон, когда его собственные эмоции прорываются сквозь самообладание. – Прости, детка. Он знает, как сильно ты его любишь. Он знает.

Он заключает меня в свои сильные руки, бормоча что-то у моего виска, пока его толстовка промокает от моих слез. Каждая частичка меня ноет от невыносимой боли.

Жаль, что я не обняла дедушку крепче, когда видела его в последний раз. Жаль, что я не провела с ним побольше времени.

Откуда мне было знать, что в тот день, когда мы гуляли по территории, я видела его в последний раз?

Очередной мучительный всхлип пронзает меня.

Дедушка обещал мне. Он обещал увидеть, как я закончу школу. Два месяца. Он должен был продержаться для меня еще два месяца.

У него ничего не вышло, и у меня тоже.

Моего дедушки больше нет, и я не смогла поговорить с ним в последний раз. Я не знаю, сможет ли жизнь когда-нибудь снова стать прежней без него.

ГЛАВА 33

МАЙЯ

Райан и мои родители были в доме, когда мы приехали. Мама добегает ко мне первой, подхватывая меня на руки, когда у меня слабеют колени. Папа подходит к ней сзади и обнимает нас обоих, в то время как Райан подходит ко мне сбоку, чтобы потереть мне спину. Я оцепенела, но в то же время чувствую, что балансирую на грани того, чтобы снова сломаться при малейшем спусковом крючке.

– Я хотела быть быстрее, – говорю я хрипло.

– Все в порядке, – говорит папа. – Пройти через это было тяжело. Может быть, так будет лучше.

Я оглядываюсь на Истона, зрение становится расплывчатым. Согласился бы он? Мы оба потеряли наши шансы попрощаться. Он знает, что я чувствую, лучше, чем они, хотя его поражение было настолько внезапным, что он вообще не смог подготовиться.

Возможно, нет хорошего способа смириться с потерей своих близких, будь то в результате несчастного случая или болезни, или когда им просто пора уходить.

Истон кладет ладонь мне на поясницу, когда моя семья дает мне возможность дышать, и протягивает руку.

– Я сожалею о вашей потере. Мне также жаль, что мы встретились таким образом.

– Истон, верно? – Папа спрашивает.

– Да, сэр. Истон Блейк.

– Я видел некоторые твои игры. У тебя чертовски сильный удар.

У него вырывается удивленный выдох.

– Спасибо Вам.

– Перестань тешить его эго, папа. Поверь мне, ему не нужно, чтобы оно становилось еще больше, – бормочет Райан.

Странно говорить о нормальных вещах, когда свежее горе нависает над нашими головами.

– Почему бы нам не зайти внутрь, – предлагает мама.

Когда мы сидим за кухонным столом с кофе без кофеина, моя семья вспоминает последние минуты жизни дедушки. Мама гладит папу по плечу, когда его голос становится хриплым. Райан хмуро смотрит в свою кружку.

Я смотрю на своих родителей и брата, ревность просачивается в пустой колодец внутри меня. У них с дедушкой должно было быть что-то, что у меня отняли. Я прикусываю внутреннюю сторону своей щеки, чувствуя вину за то, что злюсь даже из-за того, в чем никто не виноват. Это было вне нашего контроля.

Истон сжимает мое запястье, большим пальцем рисуя рисунок. Я концентрируюсь на этом, мне нужна опора, чтобы успокоиться.

Я чувствую себя не в своей тарелке, когда мы наконец поднимаемся в мою комнату. Он укладывает меня, задевая костяшками пальцев мою щеку. Я обхватываю пальцами его предплечье.

– Спасибо тебе. Я была бы в таком беспорядке, если бы ты не отвез меня домой.

Он садится на край кровати.

– Я хотел бы остаться с тобой сегодня вечером. Если я сейчас не уйду…

– Вперед. – Мое сердце подскакивает к горлу. – Я понимаю.

Его рука разжимается и обхватывает мое лицо. Я прижимаюсь к нему носом, целую середину его ладони.

– Я горжусь тобой за то, что ты вышел в плей-офф. Ты будешь потрясающим.

– Немного поспи. Скоро увидимся.

Он задерживается, пока я не закрываю глаза. Я открываю их и вижу, что он все еще рядом со мной. Во второй раз, когда мои веки закрываются, они слишком тяжелые, чтобы открыться снова.

На следующий день Истон возвращается. Я лежу на диване, не в силах занять себя книгой, которую пытаюсь почитать, чтобы отвлечься от всего этого. Это всегда было моим любимым, но каждые несколько предложений мои мысли улетучиваются. Когда я встаю, чтобы открыть дверь, он стоит там с огромной кастрюлей в руках и спортивной сумкой, перекинутой через плечо.

Я не ожидала его увидеть. Он писал мне в течение дня и позвонил сегодня утром, когда вернулся в кампус. Я думала, он погрузится в подготовку к первой игры плей-офф, которая начнется позже на этой неделе.

– Что ты здесь делаешь? – Я выпаливаю.

Уголки его рта приподнимаются.

– Забочусь о тебе.

Он обходит меня стороной, перемещаясь по моему дому, как будто ему здесь самое место. Я следую за ним на кухню.

– Здравствуйте, миссис Доннелли. Один из моих товарищей по команде приготовил это для Вас, чтобы помочь.

Мама отрывает взгляд от бумаг, которые она разложила на столе, чтобы заняться приготовлениями к похоронам. Она снимает очки для чтения и улыбается.

– Это было очень заботливо с его стороны. Скажи ему спасибо.

– Обязательно. Фрикадельки Кэмерона – настоящий хит, когда нам нужно что-нибудь вкусненькое. – Он поворачивается ко мне. – Все парни выражают свои соболезнования. Ноа сказал, что он предлагает бесплатные объятия, когда тебе это нужно. Он заставил парней записать видео для тебя перед тренировкой этим утром.

У меня дрожат губы. Мне удается подавить волну эмоций.

– Могу я посмотреть?

Он открывает его и передает без вопросов. Сначала он проигрывает видео. Начинает Ноа, затем он разворачивает весь состав на пустом катке. Даже Мэддену есть что сказать кратко, но сочувственно. После того, как все закончилось, я открываю групповой чат с командой, которую, как я видела, он использовал. Их ответы заполняют поток сообщений в считанные мгновения.

Истон: Привет, ребята, это Майя. Спасибо за угощение и приятные сообщения. Вам не нужно было ничего из этого делать. Удачи на этой неделе!

Ноа: Что угодно для наших фанатов. Но если серьезно, мне жаль слышать о твоем дедушке.

Элайджа: Ты в наших мыслях.

Кэмерон: Рады помочь, чем можем. Дай мне знать, если мы можем сделать что-нибудь еще для вашей семьи.

Тео: Искренне сочувствую тебе и твоей семье. Я дал знать Лейни, и она собирается посмотреть, сможет ли она навестить тебя.

Мэдден: Сожалею о вашей потере.

– Поставь это на плиту, Истон. Сейчас я разогрею его, – инструктирует мама. – Когда все будет готово, я позову вас.

Он делает, как она просит, затем мы поднимаемся наверх. Он ставит свою сумку на пол и роется в ней.

– На этот раз я могу остаться дольше. Я также получил это от Рейган, когда зашел к тебе, чтобы вернуть ей ключи от машины. Она сказала, что возьмет еще, если тебе это нужно.

Он достает кое-что из моей одежды, ноутбук и зарядное устройство для телефона, затем несколько конвертов. На одной из них написаны почерком Ханы и Рейган, а на другой повсюду нарисованы красивые цветы.

Я тронута, когда открываю ее и обнаруживаю, что это открытка ручной работы от Коринн. Там говорится: думая о тебе, помни, что даже после самых сильных дождей цветы будут цвести.

– Я столкнулся с ней, когда шел к тебе домой. Когда она узнала, что произошло, она нарисовала это примерно за десять минут.

– Вау. – Я прослеживаю рисунки.

Открытка от Ханы и Рейган такая же добрая, они желают мне всего наилучшего и дают понять, чтобы я не торопилась. Хана говорит, что будет подменять меня на работе столько, сколько мне понадобится, а Рейган обещает достать мне все, что мне нужно.

Истон обвивает меня руками. Я вздыхаю с облегчением, наслаждаясь мужским ароматом, который теперь ассоциируется у меня со всем хорошим в моей жизни.

– Это ты и он?

Я поворачиваюсь к стене с фотографиями. Он показывает на тот, где мне около двенадцати. Дедушка сидит верхом на лошади рядом с моей, смеется и машет в камеру.

– Да. Он научил меня ездить верхом. Мне нравилось, когда мы выводили лошадей на тропы.

На это больно смотреть, хотя мои губы все еще кривятся в мягкой улыбке. Я касаюсь края фотографии, больше всего на свете желая вновь пережить этот момент чистой радости.

Слабый смех покидает меня.

– Он поднял самый большой шум, потому что я хотела пройти более сложную тропу, которая пролегала через лес. Я добилась своего, но он не дал мне дослушать до конца, потому что моя лошадь испугалась, когда мы перескакивали небольшой ручей, и я в итоге упала в него. Я промокла и потеряла один из своих ботинок. – Я провожу рукой по глазам. – Он выловил меня и держал всю обратную дорогу на своей лошади, пока я плакала о том, как мне жаль, что я его намочила.

Его руки сжимаются крепче.

– Здорово, что тебе удалось вырасти с ним так близко. Ты всегда сможешь оглянуться назад на те особые отношения, которые были у вас.

Воспоминания – это все, что у меня останется. К этому так странно привыкать.

Я больше не могу пойти навестить своего дедушку, или обнять его, или рассказать ему о том, что со мной происходит.

– Идем кушать, – зовет мама снизу.

– Давай. Еда поможет. – Истон переплетает наши пальцы.

Когда мы забираемся в постель в конце вечера, это первое, что кажется правильным. Я не осознавала, насколько я привыкла спать с ним до прошлой ночи. Я дважды просыпалась после того, как он ушел, не в силах заснуть так же легко, как тогда, когда он ждал, пока я усну. На этот раз я могу лучше выспаться ночью.

***

Во вторник я запрещаю Истону садиться в его машину, когда он снова собирается уехать на вечернюю тренировку после прибытия в обеденное время. Я благодарна, что он проделывает весь путь туда и обратно от Хестон-Лейк каждую свободную секунду, которую он может, чтобы быть со мной, пока я дома, звонит мне до и после тренировок, когда не может.

Он сделал более чем достаточно, чтобы быть рядом со мной, пока я скорблю.

– Я бы тоже хотел остаться подольше. Я сказал тренерам, что у меня все получится.

– Ты ведешь себя как сумасшедший, каждый день мотаясь туда-сюда. – Мои пальцы запутались в его толстовке, когда меня окутывает его свежий, успокаивающий аромат.

– Я влюблен. Влюбленные люди постоянно совершают безумные поступки. Кроме того… – Он прижимается губами к моим волосам. – …ты стоишь каждого мгновения безумия.

– Истон, – бормочу я.

– Майя.

Он превращает мой неохотный тон в упрямый, приподнимая брови. Мое сердце сжимается, привязанность прорывается сквозь постоянный туман печали, затуманивающий мой разум.

– Тебе не стоит беспокоиться обо мне. Тебе нужно сосредоточиться на хоккее. Тебе нужно отдохнуть и подготовиться к плей-офф, а не тратить часы на дорогу только для того, чтобы ненадолго увидеть меня.

– Все в порядке. Я справлюсь с этим.

Я облизываю губы, дергая его за свитер.

– Пожалуйста, Истон. Я не хочу, чтобы ты жертвовал своими мечтами ради меня.

Он сжимает пальцами мой подбородок, приподнимая его, чтобы заставить меня посмотреть ему в глаза. Я сглатываю от его серьезного выражения лица.

– Я сосредоточен на самой важной части моего будущего. Это вовсе не жертва. – Его подбородок опускается, и его глаза прыгают между моими. – Ты, Майя.

Черт бы его побрал. Мое горло сжимается, и я шмыгаю носом, глаза слезятся в миллионный раз за неделю.

– Я не хочу снова плакать. Я так много плакала.

Выражение его лица смягчается, и он обхватывает мое лицо ладонями.

– Я знаю. Я не хотел заставлять тебя плакать. – Его большие пальцы ласкают мои щеки. – Я никуда не уйду, так что обопрись на меня, детка, потому что у тебя всегда есть я, чтобы поддержать тебя, когда тебе понадобится помощь.

Я обвиваю его руками, зарываясь лицом в его грудь.

– Я люблю тебя, – бормочет он.

Мои руки сжимаются. Теперь я понимаю, почему он так часто это говорит. Мы никогда не знаем, когда это будет в последний раз, чтобы это сказать, поэтому мы должны ценить каждый момент.

Этот упрямый, самоуверенный мужчина ворвался в мою жизнь и перевернул ее с ног на голову. Он научил меня, каково это – любить сильнее, чем я когда-либо считала возможным. Я бы ни за что не отказалась от него.

– Я люблю тебя больше, – признаюсь я.

– Невозможно.

– Что ж, у нас впереди остаток нашей совместной жизни, чтобы посмотреть, кто победит на этот раз.

Его грудь сотрясается от смеха.

– Вызов принят.

Я приподнимаюсь на цыпочки, и он отвечает мне поцелуем.

***

Похороны в среду. Из-за короткого уведомления у нас не получается организовать мероприятия из-за переполненности церкви и похоронного бюро. Просмотр состоится после сегодняшней поминальной службы, похороны состоятся завтра.

Я сижу во время службы, прижавшись к Райану. Папа произносит хвалебную речь, но маме приходится заканчивать ее за него, когда он становится слишком эмоциональным, чтобы говорить о жизни своего отца.

Истон появляется только во второй половине дня. Он как раз переодевается в костюм, когда я выхожу на улицу, чтобы встретиться с ним. Райан протягивает ему пиджак, который принес с собой, пока Истон застегивает рубашку.

– Спасибо. Я не хотел быть помятым, когда попаду сюда.

– Спасибо, что пришел. – Райан потирает затылок. – Должно быть, тяжело гонять туда-сюда прямо перед плей-офф. Я знаю, все, что ты делал последние несколько дней, много значит для нее.

– Конечно, я пришел. Я нужен ей рядом. – Взгляд Истона находит меня, и он подходит. – Привет. Мне жаль, что я пропустил службу. У нас было командное собрание, которое затянулось.

Я качаю головой, шагая в его объятия, когда он раскрывает объятия.

– Это хорошо.

Его щека прижимается к моей макушке.

– Как ты держишься?

Я пожимаю плечами.

– Отстойно.

Он сжимает меня.

– Все в порядке. Теперь я здесь.

– Похоронное бюро не откроется для публики еще полчаса. Теперь внутри только семья.

– Ты хочешь войти?

Прерывисто вздыхая, я киваю.

– Я его еще не видела. Я хочу, пока не стало слишком поздно и я не упустила шанс.

Он продолжает обнимать меня, пока мы входим. Мы ждем, пока одна из моих тетушек закончит.

Страх сковывает мой желудок, когда мы приближаемся к моей очереди. Я не смогла увидеть его, как только вернулась домой. Это первый раз, когда я встречусь с ним лицом к лицу с тех пор, как он скончался.

Подушка, на которую можно встать на колени рядом с гробом, странно ощущается на моих колготках. Все свежие цветочные композиции щекочут мой нос своим сильным ароматом.

Я смотрю на пастельно-голубую подушку, заставляя себя поднять глаза. Моя грудь вздымается от волнения.

– Все в порядке. – Истон гладит мою спину, опускаясь на колени рядом со мной. – У тебя есть столько времени, сколько тебе нужно, Майя. Дыши ради меня.

Я не готова, когда поднимаю взгляд.

Неправильно видеть, как он лежит так неподвижно. Такой жесткий.

Всякий раз, когда я заставала его дремлющим на диване, когда я посещала его дом в старших классах, он крепко спал с открытым ртом, храпя достаточно громко, чтобы разбудить соседей по обе стороны молочной фермы.

Он как восковая кукла. Его руки сложены на животе. Они гораздо более хрупкие и костлявые, чем когда я видела его в последний раз.

Сжимая губы, я набираюсь смелости, чтобы взять его за руку. Испуганный звук застревает у меня в горле.

– Холодный, – шепчу я.

Холодный. Жесткий. Он не мог держать меня за руку, как держал, когда я была маленькой девочкой.

Истон накрывает мою руку своей. Я закрываю глаза, когда на меня нахлынывает еще больше воспоминаний о дедушке.

Все время, которое мы проводили вместе в конюшне. В тот день, когда он подарил мне шляпу Donnelly Dairy, которую я так люблю. Когда я была младше и так взволнована, когда мы с Райаном остались с ночевкой у него на ферме. В мой первый раз, когда сломалась машина, я позвонила ему, чтобы он объяснил мне, что делать.

Он всегда был рядом, а теперь его нет.

В моей голове я слышу его голос, называющий меня цыпленком.

Я закрываю лицо, дыхание учащается до резких вздохов. Истон помогает мне подняться на ноги и заключает в свои объятия. Он отводит меня от гроба, чтобы найти нам уединенный уголок для моего нервного срыва.

– Я знаю, детка, – хрипло говорит он. – Я знаю.

Когда я успокаиваюсь, он массирует мне затылок. Я поднимаю голову с его груди, хмурясь при виде мокрого пятна и туши, размазанной по его рубашке. Я думаю, что смыла всю косметику, которую нанесла повторно после службы.

– Ты сейчас в беспорядке. Мне жаль.

– За что ты извиняешься? Брось. – Он берет меня за руку и находит ванную. – Меня не волнует мой костюм.

– Почему я не могу остановиться? – Я бормочу. – Никто так не теряет самообладание, как я.

– Потому что потеря чертовски болезненна. Каждый справляется с этим по-разному. Так что не стыдись – выплакайся. Чувствуй все, что ты чувствуешь, до тех пор, пока не будешь держать это в себе. Поверь мне, это не сработает. – Его губы печально кривятся. – Это все равно всплывет.

Он роется в корзине с туалетными принадлежностями, находя упаковку салфеток для макияжа. Взяв меня за подбородок, он осторожно вытирает мое лицо прохладной, успокаивающей салфеткой.

– А как насчет тебя?

– Не беспокойся обо мне. Я в порядке. – Закончив, он смачивает толстую салфетку и прикладывает ее к моим опухшим глазам. – Как это ощущается?

– Хорошо, – бормочу я.

Несколько минут спустя он отбрасывает влажную салфетку и убирает волосы с моего лица. Мои губы дрожат, не совсем складываясь в улыбку.

Решив быть хоть в чем-то полезной, я прижимаю его к стойке, когда он пытается выйти из ванной. Он покорно позволяет мне делать все, что в моих силах, чтобы стереть пятна от макияжа с его рубашки. Я не уверена, сделала ли я лучше или хуже.

– Надо было надеть черное, а не белое, – говорит он, фыркая. – Все в порядке. Этот пиджак немного тесноват, но, думаю, я смогу застегнуть его, если ты хочешь.

Я качаю головой. Мы задерживаемся в ванной еще на мгновение, но я не могу прятаться вечно. В конце концов, мы выбираемся обратно.

После просмотра большая часть моей большой семьи и близких друзей отправляется в паб, который любил дедушка, чтобы отпраздновать свою жизнь. Все больше воспоминаний о временах, которые мы провели здесь, захлестывают меня, пока они смеются и произносят тосты за дедушку, рассказывая истории о хороших временах и плохих.

Мои тети помогают папе поднять настроение, пока он сам не рассказывает большинство историй. Они смеются и плачут, их слезы окрашены искренним счастьем и любовью к мужчине, который был опорой всей нашей семьи.

Истон посмеивается над забавными эпизодами, продолжая обнимать меня. Возможно, мое сердце сейчас разбито, но я так рада, что он здесь, со мной. Я прижимаюсь к нему головой, встряхивая ее, когда он пытается заставить меня что-нибудь съесть.

– Ты просто нужен мне, – шепчу я.

– У тебя есть я. Вот, хотя бы откуси от хлеба. Это поможет твоему желудку успокоиться.

Это занимает у меня всю ночь, но я съедаю маленькие кусочки.

Он прав. Еда действительно помогает.

К тому времени, как мы возвращаемся из паба в дом моей семьи, проходит несколько часов после наступления темноты. Истон идет за мной наверх и усаживает меня на кровать, снимая с меня каблуки, чтобы растереть мои уставшие ноги. Я откидываю голову назад с благодарным вздохом.

– Ты лучший.

Уголок его рта приподнимается.

– Это то, к чему всегда я стремлюсь. Скажи мне, что еще тебе нужно прямо сейчас.

Я прикусываю губу, обдумывая это.

– Прогулка.

В его красивых теплых голубых глазах появляются морщинки, когда он начинает напевать мелодию для припева песни I'm Gonna Be (500 миль) группы Proclaimers. Мой высокий, мускулистый парень-хоккеист опускается на колени у моих ног, напевая песенку, чтобы сказать мне, что он пойдет куда угодно ради меня – со мной.

Трещины в моем скорбящем разбитом сердце сливаются воедино, когда оно набухает в моей груди нежным сиянием. Несмотря на то, что все это так сложно, я знаю, что со мной все будет в порядке, потому что он всегда рядом, чтобы подхватить меня, когда я упаду. И я тоже хочу быть для него таким же утешением.

Впервые за последние несколько долгих, изматывающих дней на лице появляется искренняя улыбка.

– Вот моя девушка, – бормочет Истон.

Я прикусываю губу.

– Ты уверен? Я могла бы пойти одна. Ты, наверное, устал. Тебе нужно поспать, так как тебе рано вставать.

Его пальцы обхватывают мои лодыжки, скользя вверх по икрам.

– Что я говорил о том, что ты выходишь одна?

Я наклоняюсь вперед, чтобы обнять его, мне не нужно повторять его обещание, когда он впервые узнал, что я люблю гулять по ночам, чтобы успокоить свое беспокойство.

– Хорошо. Не думаю, что мне нужна долгая прогулка.

– Переоденься, пока я сбегаю к машине за сумкой. Я взял у Рейган еще кое-что из твоих вещей перед сегодняшней тренировкой. Я почти уверен, что она положила с собой твои кроссовки.

Как только я надеваю удобную одежду для прогулки, я становлюсь у стены с фотографиями. Даже если Истона не будет со мной, когда мы похороним дедушку, я думаю, со мной все будет в порядке. Его совет, данный ранее, когда он вытирал мой макияж, не выходил у меня из головы всю ночь.

Я не знаю, буду ли я когда-нибудь полностью готова попрощаться с дедушкой, но я могу позволить себе чувствовать все, что мне нужно.