Текст книги "Ледяные (ЛП)"

Автор книги: Вероника Идэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Расслабься, мы уходим. В любом случае, у нас есть планы, – говорю я.

Мы поднимаемся в мою комнату, чтобы взять сумочку Майи и мои ключи. Я переодеваюсь в джинсы и надеваю толстовку поверх футболки. Когда мы спускаемся вниз, Ривз загораживает открытую дверь, разговаривая с кем-то.

– Нет, будем только мы, – говорит он. – Не так, как… нет. Мне нужно сдать этот урок. Если я этого не сделаю, я не смогу играть.

Ответ его таинственного наставника слишком приглушен, чтобы его можно было расслышать, но его плечи с облегчением опускаются. Он отходит в сторону. В дверь входит девушка с вьющимися каштановыми волосами и загорелой кожей, закутанная в пушистое кремовое пальто с медвежьими лапами на рукавах. Она замолкает, когда видит нас на лестнице.

Кэмерон прочищает горло.

– Это Истон и его девушка Майя.

– Привет, – говорит Майя приветливым тоном.

Девушка придвигается ближе к Кэмерону, как будто она больше доверяет ему перед лицом незнакомого.

– Я Элоди. С его курса по математики.

– Приятно познакомиться. Не обращайте на нас внимания, мы уже уходим, – говорит Майя.

Я спускаюсь вслед за ней по ступенькам и ободряюще похлопываю Кэмерона по руке.

– Удачи в учебе.

Когда за нами закрывается дверь, Майя обнимает меня за руку.

– Она такая красивая.

Я хмыкаю в знак согласия.

– Готова идти?

Она переплетает свои пальцы с моими.

– Ты собираешься сказать мне, куда мы направляемся?

– Нет. Нет, пока мы не доберемся туда.

Мы заезжаем к ней домой, чтобы переодеться. Рейган все еще спит, когда она просовывает голову, чтобы проверить, как она. Она ставит свежую бутылку воды для нее и пишет записку, в которой сообщает, что она идет гулять со мной, прежде чем мы пойдем в ее комнату.

Я сижу на ее кровати, пока она роется в поисках одежды.

– Если ты не сообщишь мне, чем мы будем заниматься, я не пойму, что надеть.

– Одевайся теплее, – загадочно советую я.

Она смеряет меня взглядом, в котором смешаны раздражение и привязанность, шлепая меня сбившейся парой леггинсов. Как только я посчитал, что она достаточно укутана, мы возвращаемся в машину. Во время поездки я кладу одну руку на руль, а другую засовываю ей между бедер, большим пальцем касаясь ее джинсов.

Когда я подъезжаю к общественному катку на озере Хестон, она ухмыляется.

– Мы идем кататься на коньках, – с уверенностью говорит она.

Я сжимаю ее ногу.

– Ты умеешь кататься на коньках, верно?

– Конечно, умею, – отвечает она с веселым раздражением. – Ты думаешь, я позволю Райану учиться кататься на коньках одному? Как только он получил свою первую пару Бауэрс, я тоже захотела их. Я помню, как была зла, что мой отец купил мне фигурные коньки вместо тех, что были у Райана, потому что я думала, что его коньки круче.

– Это моя девушка.

Как только мы берем для нее коньки напрокат, я сажаю ее на скамейку и завязываю их, прежде чем надеть свои. Я сжимаю ее лодыжку.

– Как они сидят?

Она шевелит ногами.

– Хорошо.

Выход на лед запечатлелся в моей мышечной памяти. Майе требуется минута, чтобы обрести равновесие, щеки краснеют, когда она обнимает меня.

– Не смейся. Я умею кататься на коньках, просто прошло какое-то время. Я была слишком занята для подобных вещей.

Я ободряюще похлопываю ее по локтям, поддерживая ее, пока она не обретет уверенность.

– Я не спешу. Мы могли бы провести так всё свидание, если понадобится. Я просто хотел, чтобы ты вышла со мной на лед.

Последняя скованность покидает ее. Легким толчком она врезается прямо в меня. Мои руки обвивают ее талию, когда я опускаю голову, чтобы встретить ее поцелуй.

– Я почти уверена, что для свидания на коньках ты должен кататься, – говорит она, когда мы расстаемся.

– Меня это устраивает.

– Если ты хочешь еще одного поцелуя, тебе придется прийти и забрать его.

Она отталкивает меня, держась вне досягаемости, когда я следую за ней.

Мои брови приподнимаются в ответ на вызов.

– Это так? Ты знаешь, что просишь потенциального игрока драфта НХЛ преследовать тебя, верно?

Рейтинг потенциальных игроков не будет опубликован до следующего месяца, но я видел спортивные блоги, рассказывающие о моих играх в этом сезоне. После каждой игры у нас появляется все больше спортивных журналистов, желающих поговорить с нами. На этот раз я знаю, что мое имя будет в этом списке.

Она ухмыляется.

– Я попробую.

– О, детка. Когда ты поймешь?

Я двигаюсь медленно и непринужденно, пока она катается. Когда у нее достаточно большое преимущество, я лечу по льду, чтобы сократить расстояние между нами. Я останавливаюсь, имея в запасе несколько дюймов, используя замедленный импульс, чтобы плавно заключить ее в свои объятия.

– Я никогда не перестану преследовать тебя. – Я приподнимаю ее подбородок для поцелуя. – И я всегда тебя поймаю.

– Это раз, – шепчет она.

Я позволил ей вырваться из моих рук, страстно желая догнать ее и захватить в плен снова и снова. Она прячется за хихикающими детьми, используя пингвиньи приспособления для равновесия, пробираясь по оживленному катку.

К четвертому разу, когда я ее ловлю, она понимает, что у нее нет шансов против меня на льду. Я прижимаю ее к доскам, отделяющим каток от замерзшего озера, чтобы целовать ее, пока у нас обоих не закружится голова. Мы прижимаемся лбами друг к другу, наше густое теплое дыхание овевает наши рты.

Когда наша игра заканчивается, мы присоединяемся к общему потоку других людей, кружащих по открытому катку.

После нескольких кругов легкого катания поднимается ветер. Обычно она не возражает против холода, но пронизывающий февральский холод проникает сквозь наши одежды, заставляя нас обоих дрожать.

– Хочешь горячего шоколада?

– Да, я бы не отказалась от чего-нибудь, чтобы согреться.

Я подхожу ближе и беру ее за бедра, тихо бормоча слова, предназначенные только для нее.

– Я знаю, как тебя разогреть.

– Тсс. – Она прикрывает смех рукой. – Прибереги это на потом.

– Давай.

Держа ее за руку, я веду нас к хижине в стиле кабины. На катке есть грубо сколоченный деревянный бар, где фигуристы могут отдохнуть. Я заказываю для нас напитки, добавляя к ним вафельную картошку фри, потому что знаю, что она захочет.

Как только мы доедаем, мы переходим на свободное место в конце деревянной стойки, где тише. Она вгрызается в свою картошку фри, пытаясь съесть ее, хотя она свежеприготовленная.

– Не обожгись.

– Я в порядке. Они слишком хороши, чтобы ждать, пока они остынут.

– У тебя здесь кетчуп. Вот. – Тепло разливается по мне, когда я убираю его большим пальцем от уголка ее рта.

Она бормочет «спасибо», затем придвигается ближе, чтобы прислониться ко мне. Я глажу ее по спине, потягивая горячий шоколад, пока мы любуемся прекрасным видом на озеро.

– Спасибо за сегодняшний день. Я не делала этого целую вечность, – говорит она.

– Приятно выходить на лед ради развлечения. Возвращает меня к причинам, по которым я влюбился в это, когда был ребенком. – Меня захлестывает ностальгия. – Когда мой отец впервые надел на меня пару коньков, это изменило мой мир.

– Ты катаешься так, словно твое место на льду. Я не могу представить тебя занимающимся чем-то другим.

Я фыркаю, поднимая глаза к небу.

– Он тоже так говорил. Он бы тебе понравился.

И он бы ее обожал.

Она прижимается ближе, кладя подбородок мне на грудь.

– Хотела бы я с ним познакомиться.

– Я тоже. – Тень улыбки искривляет мои губы.

– Значит, несмотря на то, что ты получаешь ученую степень, это хоккей на всю жизнь?

– Это цель. – Я потираю челюсть. – Если я не попаду на драфт этим летом…

Она обнимает меня, когда я замолкаю.

– Ты все еще можешь поступить туда после колледжа, верно? Райан никогда не затыкался об этом, пока мы не узнали, что его задрафтовали после прошлого сезона.

– Да, в качестве свободного агента. Однако контракты не так хороши. Выбор будет сделан в первом раунде, затем за каждый последующий – меньше денег и меньше шансов когда-либо увидеть игру. Из семи раундов отбора игроков в пределах допустимого возрастного диапазона только около шестидесяти игроков проходят весь путь каждый год. Еще меньше тех, кто на самом деле продолжает карьеру в НХЛ.

– Вау. Это более интенсивно, чем я предполагала.

– Да. Тем не менее, я все равно не откажусь от этого. Мой отец построил эту мечту вместе со мной. – Я потираю грудь. – Я всегда чувствую, что он со мной, когда я играю. Я хочу, чтобы это было так для меня и для него. Чтобы я мог позаботиться о своей маме и моем младшем брате.

Мой взгляд перемещается на нее. Я хочу заботиться обо всех, кто важен для меня.

– У меня все еще есть шанс в этом году. У некоторых парней это все же получается, например, старший брат Элайджи был выбран в третьем раунде. Он был обменян после того, как его команда не вышла в плей-офф. Теперь он играет за Сиэтл Кракен, и он перешел с двух минут игрового времени по своему предыдущему контракту на постоянное место в составе Сиэтла. И ты знаешь Алекса Келлера.

– Итак, Хестон произвел на свет отборных игроков.

Я пожимаю плечом.

– Мы определенно попали в число лучших школ, из которых обычно выбираются на драфте. Я просто должен продолжать усердно работать, чтобы попасть туда.

Она снова обнимает меня, прижимаясь щекой к моей руке.

– Я видела, как ты играешь. Я верю в тебя всем сердцем.

Что-то расслабляется во мне, зная, что у меня есть ее поддержка.

Не имеет значения, с чем мы сталкиваемся. Я буду работать, чтобы сохранить это, потому что она слишком важна, чтобы отпустить. Это не ее или мои мечты. Между ними двумя нет выбора – она стала частью моей мечты.

Если уж на то пошло, мне есть за что побороться, чтобы заслужить свое место на льду НХЛ. Еще один важный человек в моей жизни, о котором нужно заботиться.

Я поворачиваюсь к ней.

– Есть кое-что еще, чему я научился благодаря моему отцу. – Мое сердце бьется быстрее в предвкушении. – Я люблю тебя.

Все выходит просто и непринужденно.

Ее губы приоткрываются.

– Ты…?

– Да. – Улыбаясь, я обхватываю ее лицо ладонями и касаюсь губами ее губ. – Я люблю тебя, Майя Доннелли.

Она быстро моргает, красивые карие глаза мерцают.

– Я… почему сейчас?

– Почему бы и нет? Это то, что я чувствую. Когда я потерял своего отца, все, чего я хотел, это еще раз сказать ему, что люблю его. После этого я решил всегда быть уверенным, что люди, которые мне небезразличны, знают об этом. Мне не нужно ждать, чтобы рассказать тебе, когда я уже знаю.

Выражение ее лица тает. Она обнимает меня со сдавленным стоном.

– Ты самый приводящий в бешенство, упрямый, нелепый парень, которого я когда-либо встречала. Ты сводишь меня с ума.

Мои объятия сжимаются от нежности, наполняющей ее тон.

– Это забавный способ сказать, что ты любишь меня.

– Да, я думаю, это так. – Она хрипло смеется. – Потому что каким-то образом ты ворвался в мою жизнь, хотела я того или нет, и заставил меня влюбиться в тебя. Ты нужен мне.

Я нависаю губами над ее ртом, не в силах перестать ухмыляться.

– У тебя есть я, детка. Сейчас и всегда.

ГЛАВА 27

ИСТОН

Когда я выхожу из автобуса команды в кампусе Университета Элмвуд, Майя разговаривает со своим братом у входа для игроков. Она написала мне, когда приехала сюда пораньше со своими друзьями, чтобы увидеть его перед игрой.

Доннелли свирепо смотрит на меня, когда я неторопливо подхожу. Вероятно, это связано с тем фактом, что его сестра носит мою футболку. Уголок моего рта приподнимается в ухмылке.

– Привет, – говорит Майя.

Мы действовали тайком, чтобы ее брат не узнал, но теперь это в прошлом. Если бы это было не так, она бы не надела мой номер на его игру. Желание заявить на нее права прямо у него на глазах захлестывает меня.

Больше не нужно это скрывать. Не тогда, когда я хочу, чтобы все знали, что она моя.

Я сжимаю в кулаке футболку и притягиваю ее для поцелуя. Она замирает на мгновение, затем приветствует это легким смехом.

– Привет, детка, – шепчу я ей в губы.

Доннелли скрещивает руки на груди и раздраженно бормочет что-то себе под нос.

– Я, блядь, так и знал. Не могу поверить, что ты с ним.

– Райан, – упрекает Майя, не отводя от меня взгляда, ее великолепные глаза ярко блестят. – Тебе просто нужно смириться с этим.

Мое самодовольное выражение смягчается. Я дарю ей еще один нежный поцелуй.

– Обязательно болей за меня, – говорю я. – Достаточно громко, чтобы я услышал тебя поверх всех остальных.

Она слегка качает головой, уголки ее рта приподнимаются.

– Удачи вам обоим, – добавляет она, прерывая мой победный смешок. – Не смотри на меня так, Истон. Я могу болеть за своего парня и своего брата.

– Но больше для меня, верно? На этот раз на тебе мой номер. – Я уворачиваюсь с очередным смешком, когда она шлепает меня. – Думаю, мне просто нужно забить, чтобы привлечь твое внимание.

Ее глаза расширяются.

– Не смей рисковать буллитом, чтобы посвятить…

– Майя, каждый гол, который я забью, всегда будет для тебя. – Я обнимаю ее лицо одной рукой, провожу большим пальцем по ее щеке, когда она розовеет. – Все до единого с этого момента и до окончания моей карьеры.

– Несмотря на это больное, сочное дерьмо, – ворчит Доннелли. – Надеюсь, тебе понравится произносить эти слова, когда мы снова обыграем Хестон.

Я не отрываю глаз от своей девушки.

– Нет. Сегодня удача на моей стороне.

– Блейк! – Тренер Кинкейд зовет с порога. – Поехали.

В последний раз чмокнув ее в лоб, я повыше закидываю сумку на плечо и направляюсь внутрь. Мое внимание во время подготовки к игре сосредоточено на победу.

Не только потому, что я хочу такого результата в каждой игре, но и чтобы отомстить за поражение, когда мы сыграли нашу первую игру против них дома.

Моя команда готова сразиться с Элмвудом и победить их и всех остальных в Hockey East во всем – от титула чемпиона нашей конференции до Frozen Four.

Мы выходим на лед как воины, готовые к битве, постукивая перчатками друг о друга.

– Сегодня вечером мы выйдем на первое место, – говорю я.

Моя команда реагирует с энтузиазмом соревнования, что заставляет меня чертовски гордиться тем, что я их капитан.

Ближе к концу разминки я прохожу мимо секции Майи, подмигивая ей и ее друзьям. Они дразнят ее, притворяясь, что падают в обморок. Она смеется и фотографирует их четверых, одетых в поддержку Хестон.

Я делаю круг после того, как забрасываю несколько шайб в сетку, ни одну из которых Ривз не пропускает. Сегодня он в ударе.

Замедляясь, чтобы остановиться у бортов, я прикасаюсь к стеклу с широкой улыбкой. Майя отражает это, выглядя чертовски великолепно.

Она всегда прекрасна, но что-то в том, что я вижу ее в моей футболке, сводит меня с ума.

Доннелли нарушает неписаное правило не пересекать красную линию, чтобы не прерывать момент. Он делает чек в мою сторону достаточно легко, чтобы судья поблизости не вызвал его до начала игры.

– Заканчивай разогреваться, – бормочет он, уводя меня.

Как только он удовлетворен тем, что я разлучен с его сестрой, он меняет направление, направляясь в конец своей команды.

Я поворачиваюсь, чтобы подмигнуть Майе, затем скольжу по льду вслед за ним.

– Что случилось, Доннелли? Ревнуешь, что теперь твоя сестра болеет за меня? – Мой дерзкий тон понижается, когда я снимаю перчатку, чтобы схватить его сзади за воротник. – Что это моя футболка, которую она надевает на игры?

Он отмахивается от меня с раздраженным ворчанием.

– Даже не испытывай меня прямо сейчас.

Я наблюдаю за ним, прищурившись.

– Ты готов? – Ной останавливается рядом со мной.

– Да.

– Поехали.

Я стукаюсь с ним кулаками и ухожу со льда, когда разминка заканчивается.

Когда я встречаюсь с Доннелли на вбросе шайбы, я более чем когда-либо полон решимости одержать эту победу. Шайба попадает на лед, и я в мгновение ока двигаюсь, врезаясь в него, пока наши клюшки работают, чтобы выиграть вбрасывание.

Я обгоняю его и отдаю пас Тео. Первые пять минут после начала игры являются стандартными для двух соперничающих команд, борющихся за первое место с очками на доске.

Перед тем, как моя стартовая смена должна смениться на второе звено, Доннелли налетает на меня сзади, чуть не сбивая с ног. Я ловлю равновесие, поворачиваю влево, чтобы уйти от него.

Не обращая на него внимания, я слежу за шайбой.

Пятнадцать секунд спустя он тычет меня локтем, когда я блокирую его попытку отобрать шайбу у Хатча. Когда я поворачиваюсь, его губы кривятся, и он недовольно щурится.

Я поворачиваю шею из стороны в сторону, ухмыляясь. Он проявляет изобретательность, чтобы нанести несколько дешевых ударов – тех, которые, как мы оба знаем, судьи не будут объявлять.

Если мы так играем, я не собираюсь опускать руки.

У меня нет шанса отомстить, пока меня не переведут обратно на следующую смену, я даю пять Элайдже, когда его звено меняется местами с моей. Я бросаюсь со скамейки запасных, прыгаю через борта, чтобы присоединиться к игре, наклоняюсь к месту расположения шайбы, прежде чем мои коньки полностью касаются льда.

– Давайте сделаем так, чтобы это произошло! – Я кричу.

– Черт возьми, да, – восклицает Тео, когда проносится мимо меня в паре с Хатчинсоном.

Адреналин наполняет мои вены, сердце бешено колотится, пока мы втроем забираем шайбу и, объединившись, несем ее по льду к воротам Элмвуда. Похоже, игра получилась солидной, волосы у меня на теле встают дыбом в предвкушении забитого гола.

Все идет отлично, пока это не заканчивается. Хатч получает удар клюшкой от парня, защищающегося. Он вырывается на дорогу другого игрока, и столкновение получается жестоким. Судья дает свисток, чтобы остановить время. Хатч поднимается на ноги, морщась, когда переносит вес тела на колено.

– Избавься от этого, Хатч. – Я катаюсь на коньках рядом с ним, Тео и Ноа подходят с другой стороны, чтобы помочь ему добраться до скамейки запасных. – Ты в порядке, чувак?

– Конечно. Дай мне пять секунд, чтобы растянуть это. Такое чувство, что меня это задело.

Я ободряюще похлопываю его по плечу.

– Хорошо. Мы позаботимся обо всем на льду, пока ты не вернешься.

Тренер ставит Мэддена на силовую игру.

Элмвуд потерял одного игрока обороны, но они не облегчат нам задачу. Их команда возвращает одного из своих вингеров обратно в укрытие, когда игра возобновляется.

Сначала Элмвуд владеет шайбой после того, как выиграл вброс. Они проникают глубоко в нашу зону, но Ноа останавливает их. Мэдден забирает у него пас и катится так быстро, что, клянусь, лед должен растаять у него под ногами.

Он чертовски быстр, может быть, быстрее меня. Требуются серьезные усилия, чтобы догнать его и отдать голевую передачу, когда Элмвуд выходит на нас.

Я слежу за нашими соперниками и требую паса, но когда я оборачиваюсь, Мэдден сцепляется с Доннелли. Они оба бросают клюшки на землю. Иисус Христос.

– Тео! – кричу я.

– На этом. – Он уже приближается к шайбе.

Я вклиниваюсь между Мэдденом и Доннелли, чтобы разнять их, но ближайший судья этого не допускает. Он отталкивает меня и берет Мэддена за руку. У Грейвса дикий взгляд в глазах. Кажется, что его самообладание вот-вот лопнет.

Черт. Мы не можем допустить, чтобы он проиграл на официальном матче.

– Да ладно, этот парень все начал.

– Успокойся, – рявкает на меня судья. – Если только ты не хочешь, чтобы тебя выгнали из игры?

Я жестко, решительно качаю головой. Он отпускает нас с сильным предупреждением и отправляет Мэддена обратно на скамейку штрафников.

Первый период подходит к концу, ни одна из сторон не забивает. Я хлопаю Мэддена по спине, когда мы направляемся по туннелю на перерыв, не обращая внимания на крики тренера о том, чтобы он проснулся и заработал очки во втором периода.

– Я облажался, – бормочет Мэдден.

– Ты ничего не можешь с этим поделать сейчас, чувак. Нет смысла зацикливаться на этом.

– Последуй своему собственному совету, Ист, – говорит Кэмерон. – Тебе нужно оставить это вне льда, если ты хочешь закончить эту игру.

– Со мной все будет в порядке. У Доннелли просто гребаный приступ гнева. – Я прикрываю рот рукой. – Ребята, вы прикроете меня? Он наносил слишком много грязных ударов, которые пропускают судьи.

– Да, – без колебаний отвечает Кэмерон. – Но будь аккуратен. Мы слишком близки к плей-офф, чтобы валять дурака.

– Я знаю. Сегодня вечером мы надерем задницу Элмвуду. Верно?

Вокруг меня раздается хор одобрительных возгласов наших товарищей по команде.

В первой половине второго периода я по-прежнему сосредоточен на игре. Обе команды забрасывают шайбу в сетку, сравняв счет.

Я веду шайбу по центру, ищу вингера, чтобы обойти защиту Элмвуда, когда Доннелли подставляет мне подножку своей клюшкой.

Он освещает это, заглядывая ко мне, заставляя нас обоих рухнуть на лед.

– Ты напрашиваешься, придурок, – огрызаюсь я.

И снова судьи не знают о том дерьме, которое попадает на их радар.

Я бросаю на него сердитый взгляд, поднимаюсь на ноги и беру клюшку, затем гонюсь за шайбой.

Было забавно столкнуться с ним в начале: два соперника разделяли наши разочарования.

Теперь он действительно выводит меня из себя.

Я врезаюсь в него плечом, отбрасывая его в сторону, прежде чем он бросается на меня с еще одним дешевым ударом.

– В чем твоя проблема, Доннелли?

– Ты! – Он скалит зубы, нападая на меня, когда ему следовало бы гоняться за шайбой, находящейся во владении его команды.

Вот и все.

– Ты хочешь драки? Поехали, блядь.

Доннелли толкает меня, распаляясь еще больше. Его перчатки падают на лед, и он бросается на меня.

Я готов к нему, сбрасываю перчатки, чтобы схватить его футболку. Он наносит удары, которые я блокирую и уклоняюсь, затем я получаю хороший удар. Это вызывает во мне прилив удовлетворения.

Мы дергаемся и кружим друг друга по кругу, не обращая внимания на крики наших товарищей по команде и официальных лиц игры.

– Почему моя сестра, а, мудак? Ты думаешь, что можешь играть с ней? Она заслуживает лучшего, чем такой игрок, как ты, использующий ее.

Ярость разрывает меня на части. Мы боремся, мы оба не в состоянии нанести еще один удар. Я притягиваю его ближе, держась за его футболку.

– Использую ее? Ты думаешь, я плохо отношусь к ней? Это чушь собачья, когда твой собственный товарищ по команде не смог с ней правильно обращаться.

– О чем, черт возьми, ты говоришь?

Я недоверчиво дергаю головой. Я открываю рот, более чем готовый обрушиться на него с кулаками за то, что он был так слеп к тому, через что прошла Майя, но прежде чем я успеваю произнести еще хоть слово, судьи оказываются перед нашими лицами, чтобы прекратить драку.

Скамейки запасных пусты, оба наших полных состава сражаются на льду. Это тотальная драка.

– Ты лжец, Блейк! – ревет Доннелли, когда его оттаскивают от меня.

Я борюсь с парнем, удерживающим меня, стиснув зубы. Как только они убедятся, что мы не собираемся вцепляться друг другу в глотки, они загонят нас в угол.

– С тебя хватит, – говорит другой судья.

Я напрягаюсь, указывая на кучку игроков, которых отрывают от их потасовки.

– Что, ты собираешься отправить всех нас на скамейку штрафников? Кто останется играть в игру?

Судьи обмениваются взглядами.

Доннелли бросается вперед.

– Я ни хрена не делал.

– Заткнись, идиот. – Я дергаю его назад, снова начиная раздражаться. – Послушай, мы начали это. Просто назначьте нам максимальный штраф.

Старший судья прищуривает глаза.

– Вы оба заслуживаете дисквалификации на две игры за это проявление неподобающего поведения.

Я стискиваю зубы. Мы не можем себе этого позволить.

– Тащите свои задницы на скамейку штрафников, – говорит он.

Облегчение ослабляет узел в моей груди. Я киваю, глядя на Доннелли. Он оглядывает меня с ног до головы, скривив губы.

Мы не закончили. Но с этим придется подождать.

После драки я направляюсь к штрафной, срываю шлем, чтобы встряхнуть влажными волосами. Как бы мне ни хотелось впечатать его лицо в лед за то, что он сказал, я не могу рисковать еще одним боем, потому что судьи ни за что не будут так снисходительны после этого. Они будут искать любой предлог, чтобы выбить нас из игры.

Я десять минут подряд пялюсь на Доннелли, скрестив руки на груди и покачивая коленом.

Время второго периода истекает, а мы с Доннелли досиживаем. Тренер Кинкейд подходит с мрачным видом, как только меня отпускают. Он похлопывает меня по плечу.

– Удачи, малыш.

– Не называй меня так. Я ненавижу, когда ты так делаешь, – бормочу я.

Прежде чем направиться в недра арены, я оглядываю толпу в поисках Майи. Она стоит на ногах на противоположном конце льда, прижав руки к стеклу. Отсюда слишком сложно разглядеть выражение ее лица, но одного взгляда на нее достаточно, чтобы заякорить меня и успокоить.

Тренер Ломбард ждет меня в туннеле. Он складывает руки на груди, смиряя меня взглядом, от которого я чувствую себя на два дюйма выше. Я опускаю подбородок, прежде чем он успевает что-либо сказать.

– Возьми себя в руки, Блейк.

– Да, сэр.

Нет смысла объяснять, почему это произошло. Он понимает, каково это – всю жизнь играть в эту игру, а затем тренировать.

Хоккей – это быстро развивающийся, высокоинтенсивный вид спорта, подпитываемый адреналином и физической нагрузкой. Эмоции захлестывают быстрее, чем шайба, ударяющаяся об лед, когда парни с обеих сторон летают вокруг с острыми лезвиями, надетыми на наши ноги, охотясь за куском резины.

Когда я возвращаюсь на свою смену в третьем периоде, я больше не валяю дурака. Как только у меня появляется возможность, я мщу Доннелли беспощадным ударом, который пригвождает его к доске.

– Отвали, мудак! – Он борется, стремясь отбить у меня шайбу, но я держу его там, где хочу.

Судьи следят за нами, как ястребы. Мне нужно сделать это быстро и сохранить чистоту.

– Слушай меня внимательно, потому что я говорю это только один раз. – Я ударяю перчаткой ему в грудь. – Я бы никогда не солгал о Майе. Предполагается, что семья должна защищать друг друга, а ты потерпел неудачу в этом, когда это было важно. Если ты все еще дружишь с этим придурком, у нас будут проблемы.

– Тебе нужно начать понимать, Блейк.

Его брови хмурятся. Во мне не осталось ни грамма терпения.

– Не смотри на меня так. Джонни Вернер. Мудак, который изменил Майе и заставил ее чувствовать себя дерьмово из-за этого. Если этого было недостаточно, чтобы вызвать у тебя желание убить его, несколько месяцев назад псих подумал, что было забавно вломиться в ее квартиру в качестве шутки.

Он замирает, забыв о шайбе.

– Что за черт? Он сделал что?

– Да ладно, не может быть, чтобы ты не знал, что что-то не так.

– Нет, – выплевывает он.

Я стискиваю зубы, чтобы держать себя в руках.

– Это не имеет значения. Теперь у нее есть я. Я никуда не уйду, поэтому, если ты когда-нибудь проявишь к ней неуважение, продолжая дружить с такими говнюками, как Вернер, знай, что я заставлю тебя заплатить за это так же, как и любого другого, кто причинил ей боль.

– О, черт. – Он расслабляется, уставившись на меня с открытым ртом. – Ты влюблен в нее.

– Черт возьми, да. – Пока он отвлекается, я отбрасываю шайбу от него в сине-зеленое пятно слева от меня.

Выражение его лица мрачнеет, когда он оглядывает толпу.

– Я собираюсь, блядь, убить его.

Наконец, мы на одной волне.

– Сначала, я надеру тебе задницу.

Ухмыляясь, я бросаюсь помогать Тео, когда он летит по льду с шайбой.