Текст книги "Kiddo наоборот (СИ)"
Автор книги: Verochka Solnce
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Что ж, один – один. Он первый затеял эту игру, так что сдавать позиции поздно. На сверхскорости Барри оделся и покрутился кругом, расставив руки в стороны. Он приподнял кофту до груди, и чуть отклонился назад, опустив голову и напрягая пресс, и огладил бедра со всех сторон, якобы озабоченный тем, не слишком ли откровенно на нем сели штаны. Лен наблюдал за ним голодным взглядом, оглядывая каждую складочку, каждый шов и цепляясь за заклепки и пуговицы.
Хмыкнув, Холод встал и стал медленно стягивать с себя домашнюю одежду. Барри еще ни разу не видел стриптиз в исполнении Леонарда, а в том, что это был именно стриптиз – сомневаться не приходилось. Снарт слегка покачивал бедрами, будто невзначай оглаживал свое тело руками, опускал и запрокидывал голову, и не сводил глаз с лица Аллена, ловя его реакцию. Лен повернулся спиной и спустил вниз боксеры, собираясь поменять их на новые хипсы. Барри открылся великолепный вид на подтянутую задницу, а когда Снарт наклонился, надевая белье, Барри не сдержал горячий выдох, стараясь сдержать нарастающее возбуждение. Ох, в таких тесных штанах это может стать проблемой.
Лен медленно повернулся и дерзко взглянул из-под ресниц. Он определенно знал, что творит с выдержкой Барри и совершенно не собирался прекращать свое представление. Теперь стриптиз происходил в обратном порядке, и это вызывало у Аллена двойные эмоции – одновременно и вожделение, и разочарование, что все больше прекрасного тела прячется под ткань. Лен совершал весьма развратные движения, обхватывал себя то тут, то там, якобы расправляя складки, шумно дышал и закрывал глаза. Пока он не натянул джинсы, Барри заметил, что Снарту происходящее нравится не меньше – в хипсах “в облипку” сложно что-то скрыть.
Ни один из них не бросит игру на половине пути. Вечер обещает быть интересным.
Комментарий к Подлецу все к лицу.
Часть маленькая, так сказать “затравка” к дальнейшим событиям. И, да, отутсвие отзывов напрягает. Ау!!!
========== Хмель шумит – ум молчит. ==========
Клуб назывался “Газель”. Кто придумал такое дурацкое название, Лен не знал, но много слышал об этом месте от Лизы. Сестра не ходила куда попало и не зависала в стремных местах, а значит “Газель” должна была оказаться вполне приличным заведением. В очереди на вход не пили и не дебоширили, все спокойно стояли и ждали возможности пройти внутрь. Кое-кто нервно покуривал.
– Почему ты не куришь? – спросил Барри, чуть наклоняясь к уху Лена, потому что музыка, вырывавшаяся из распахнутых дверей, была достаточно громкой.
– А ты хотел бы, чтобы я…?
– Нет! Конечно, нет, просто…
– Просто тебе нравится, когда я беру в рот вытянутые предметы?
– Перестань меня провоцировать.
– Еще не вечер, Скарлет, – подмигнул Лен и немного помолчал, – Я вроде как бросил. Нашел, чем, так сказать, заменить потребность успокаивать нервы. Хорошо, что ты у меня есть. Знаешь гипотезу, что курение – это подсознательное желание…
– Я понял, хватит, у меня был курс психологии в коллежде, – Барри слегка покраснел. Видимо, мысли о Лене с сигаретой между губ (или не с сигаретой) вызывали смущение.
Когда подошла их очередь, они достали документы. В свете неоновых ламп было трудно распознать на старых водительских правах возраст Снарта – фото было слегка вытертым, хотя вполне узнаваемым. Он немного волновался, что могут возникнуть вопросы, но… Охраннику явно было не до этого. Он охаживал взглядом стоящего рядом Барри, как будто выбирал сочное яблоко в магазине. В груди Лена будто шевельнулась обжигающе-горячая змея, взвиваясь к самым глазам и застилая их пеленой. Ревность. Вышибала чуть ухмыльнулся и грубовато бросил куда-то себе за спину:
– Рик, тут досмотреть надо.
Досмотреть? Лен сильно пожалел, что позволил Барри отговорить себя брать оружие. Что значит – досмотреть? Да невооруженным глазом видно, что в карманы Барри даже крадратик презерватива не влез бы, не то что нож или наркота. У него самого было чуть больше свободного пространства вокруг бедер, но… Неужели, он уже выглядел как закоренелый уголовник? Вряд ли. Громилам просто хотелось полапать симпатичных мальчиков. И ведь не прикопаешься – они якобы выполняют свою работу. Лен не сдержал негодующий рык.
Барри чуть сжал его кисть и успокаивающе погладил её большим пальцем. Ничего страшного. Если они хотят попасть внутрь и повеселиться, то…оно того стоит. Должно того стоить. Обязано. Лен выжмет из этого вечера все до последней капли, как компенсацию за неудобства.
Подошел еще один охранник, тот самый Рик. Он с напарником не церемонясь пододвинули Лена и Барри к стене, похлопывая и поглаживая везде, куда могли дотянуться – по бокам, по рукам, по бедрам. Тот, что досматривал Лена, даже присел, якобы проверяя, не спрятал ли тот чего в высокие кеды. Его морда кирпичом ухмылялась в паре сантиметров от молнии на светлых джинсах. Лена передернуло. Напоследок безымянный вышибала звучно хлопнул Барри по задним карманам и удовлетворенно кивнул, взглядом показывая, что они могут войти.
Оказавшись в темном переходе к танцполу, Лен вытянул руки и сам прошелся по телу Барри, будто стирая предыдущие прикосновения. Он не мог позволить, чтобы последнее касание было не за ним. Барри был его, и чувствовать должен был только его, и помнить только его.
В зале происходил конец света. Музыка билась так, что воздух внутри легких резонировал, и Лену казалось, что кто-то методично стучит ему по грудине изнутри. Софиты мигали с такой яркостью и частотой, что от чередования света и тьмы появлялось ощущение, будто перед глазами меняются кадры – все движения были рубленые, половинчатые, как будто люди просто меняли позы в темноте и застывали, когда на них падал свет. Пахло духами, паром и алкоголем.
Досмотр в дверях немного попортил Снарту настроение, и он собирался исправить это, направившись к барной стойке. По пути он цепко подмечал все детали – мысленно уже был составлен план здания и отмечены пути возможного отступления, в толпе были промаркированы личности, ценности которых не составило бы труда добыть.
Барри шел за ним почти вплотную, устроив руки на его талии и ощущая ладонями, как сокращаются его мышцы и двигается таз при ходьбе. Это происходило в такт грохочущей музыке, и Барри казалось, что они танцуют ламбаду.
У барной стойки Лен остановился и залез на высокий стул. Барри пристроился на соседний. Бармен – девушка с пирсингом по всему лицу – заигрывающе стрельнула в него глазами. Барри улыбнулся. Лен процедил свой заказ сквозь зубы и показательно утянул Аллена в поцелуй. Ну сколько можно уже на него пялится? Неужели не ясно, что они пришли вместе?
Барри не пьянел, о чем он со смехом сообщил Лену после второго шота.
– Тебе не удастся меня споить.
– Зато тебе меня – удастся, – пробормотал в ответ Снарт и опрокинул в себя третью порцию. Организм, не разбалованный алкоголем и не посещавший “Святых и грешников”, по ощущениям, уже лет десять, быстро сдавался под таким напором. Музыка стала казаться мелодичнее, свет мигал не так остро, а Барри был просто до неприличия красив. Хотя куда уж красивее. Лену нестерпимо хотелось избавиться от жарких джинс и прижать его к себе прямо сейчас, но клуб – все-таки общественное место, и на виду у всех нельзя было этого делать.
Лен молча сполз с барного стула, покачнулся и, ухватив Барри за рукав, потянул его на танцпол – на то место, где можно было легально пообжиматься, не вызывая проблем.
Лен умел танцевать. Со своей хищнической пластикой, гибкостью и легкостью нового молодого тела, он идеально контролировал каждое свое движение. Он мог, что называется, заниматься вертикальным сексом в одежде, и собирался проделать это с Барри.
Утащив своего бегуна практически в центр беснующейся толпы, он развернулся к нему лицом и предвкушающе ухмыльнулся. Он подошел достаточно близко, чтобы ощущать жар тела напротив, но не в плотную, чтобы оставалось место для маневра. Он закинул руки Барри себе на плечи, а сам опустил ладони на его бедра и начал плавно двигаться, не отрывая взгляда от темнеющих ореховых глаз.
Алкоголь туманил разум, и Лен совершенно не анализировал происходящее. Все, что имело значение – это ритмично двигающееся под музыку тело под его руками. Ему казалось, что они дрейфуют в море и их качает на ласковых волнах.
Барри втянулся в происходящее и полнейшая трезвость никак не мешала ему томно прикрыть глаза и тяжело дышать сквозь приоткрытые губы. Снарт отклонился назад, соприкасаясь с Барри коленями, и чуть выгнулся, двигая тазом и качая в такт головой. Аллен обхватил ладонью его шею сзади и, держась таким образом, тоже слегка отклонился. Под особо громкий аккорд он выпрямился обратно, резко дергая Снарта на себя, так что они чуть не стукнулись лбами и определенно стукнулись всем остальным, продолжая переступать с ноги на ногу и практически тереться друг об друга.
У Лена кружилась голова. Он был как под кайфом или как на карусели. Мир ходил ходуном и никак не хотел останавливаться, и все, что существовало в нем постоянного, было сосредоточено в Барри.
Лен ощутил, как сзади к нему пристроился кто-то еще, так же танцующий и немного пьяный. Этот кто-то был выше него и определенно мощнее. Незнакомец положил свою ладонь на его талию, а другую на плечо, и стал двигать Лена в такт музыке так, как ему хотелось.
Барри будто тоже был не в себе, он кинул на чужака взгляд, лишенный осмысленности, и ухмыльнулся. Он опустил руку и накрыл ею пальцы незнакомца, но не скинул их прочь, а, наоборот, прижал крепче. Он подался вперед и устроил голову на правом плече Леонарда, прижимаясь к его шее щекой. Другой парень сделал то же самое с другой стороны, опуская подбородок на левое плечо, и поворачивая голову так, чтобы вдыхать запах Лена.
Снарта повело. Колени подкашивались, и он был полностью дезориентирован. Взгляд Барри, за который он цеплялся, как за спасательный круг, чтобы не утонуть в этом темном море, исчез, и ему показалось, что он падает в бездну. Он чувствовал на себе слишком много рук – на ребрах, на бедрах, на талии… Он чувствовал на шее горячее дыхание с обеих сторон, чувствовал твердость, прижимающуюся к нему и спереди, и сзади, и чувствовал бесконечное множество движений вокруг себя. Сам он практически перестал шевелиться, оглушенный нахлынувшими ощущениями. Его руки все еще были на поясе у Барри, и он забрался пальцами под кофту, чтобы погладить ямки на пояснице, открытые благодаря заниженной посадке джинс. Голову прямо он держать больше не мог и откинул её назад, на крепкое плечо незнакомца.
Музыка лилась непрерывно, вокруг все мигало и звенело, но Лен не слышал ничего, кроме стука собственного сердца в ушах, и не видел ничего кроме радужных кругов под закрытыми веками…он чувствовал значительный дискомфорт в паху и краешком сознания удивлялся выдержке Барри. Капитан Холод уже готов, а Флэш все медлит.
Аллен мягко забрал его из рук другого парня и, все так же танцуя и обнимая, повел его сквозь танцпол. Спустя вечность Лен услышал, как хлопнула какая-то дверь, и звуки стали чуть тише. Он постарался встряхнуться и оглядеться. Все вокруг было залито синим светом, от которого он весь светился – футболка, кеды, он был уверен, что и зубы тоже. По-крайней мере у Барри зубы светились.
Снарт бессильно облокотился о стройный ряд раковин, закованных единой столеншиней. Стена напротив была сплошником покрыта зеркальной поверхностью. Где-то справа, дальше от двери, синели дверцы кабинок. Лен еще конечно не настолько пал, чтобы перепихнуться в клубном туалете, но он был опасно близок к краю, особенно когда зацепился взглядом за возбуждение Барри, еле еле умещающееся в тесные штаны.
Аллен приподнял его и усадил на край столешницы, вклинившись между разведенных ног. Он целовал его шею, комкал в кулаках мешающуюся футболку и ерзал, притираясь ближе. Лен обхватил его плечи, выгибаясь навстречу, и….кинул взгляд на зеркальную стену. Он видел собственные широко раскинутые колени, видел устойчиво расставленные бесконечно длинные ноги Барри и его широкую спину, за которую он отчаянно цеплялся, видел как двигается затылок бегуна, пока тот вылизывает его ключицы… Лен застонал, и этот звук прозвучал намного громче, чем вся эта музыка за дверью и пьяные выкрики.
– Ох, Ленни, если ты не перестанешь быть таким, я за себя не отвечаю…
– Давай, Скарлет, – дыхание сбилось и Лен начал говорить заново, с трудом справляясь с заплетающимся языком, – Давай я буду за тебя отвечать, только сделай это…
– Что сдлллмммть, лнннни, нпнннимммаю… – голос Барри прозвучал крайне невнятно, потому что его рот был занят крайне важным делом – он покусывал Лена за ухо, всасывал мочку и оттягивал её до легкой боли.
– Возьми меня, Барри… Всего возьми… Я это…ах… Спланировал. Я готовился… Я так хотел… Хочу… Тебя в себе… Хочу… Чувствовать тебя… Внутри… – Лен не был фанатом грязных разговорчиков, предпочитал делать, а не болтать, но он прекрасно знал, что способен вытворять своим языком с Барри, пусть даже не касаясь его им.
Аллен глухо зарычал, с двойной силой притягивая Лена ближе, и целуя его так страстно, что Лен побоялся потерять сознание от нехватки кислорода и повысившегося давления. Теперь в его голове шумел не алкоголь, а дыхание бегуна. Теперь в грудную клетку бились не басы с танцпола, а глупое сердце в ритме “Бар-ри”. Теперь его освещали не софиты, а золотистые молнии спидфорса…
Голова все так же кружилась, Лен даже не заметил, что Барри куда-то бежал. Но атмосфера определенно изменилась. Нигде не горел свет, и после клуба тишина пустого дома оглушала. Лен стоял в своей комнате, прижатый к закрытой двери разгоряченным телом, и практически сползал на пол на дрожащих, разъезжающихся в стороны ногах. Только Барри держал его на плаву. Как всегда. Только он не позволял отключиться и сгинуть в сладком небытии.
Аллен отстранился, придерживая Лена за плечи, и, убедившись, что тот прислонился к двери и не упадет, по-крайней мере, прямо сейчас, сделал шаг назад. Взгляд, которым он окинул полностью открытого и готового ко всему парня – был по-настоящему темным, угольно-обжигающим и затягивающим, как будто вместо зрачков у него были черные дыры.
Лен ухмыльнулся.
Комментарий к Хмель шумит – ум молчит.
Уровень вдохновения прямопропорционален количеству отзывов. Чем их больше – тем быстрее появляются главы и тем они интереснее. Чем их меньше…ну сами понимаете.
========== Сила слова – в правде. ==========
Барри снимает кофту, челка сбивается и падает на глаза, ладони скользят по гладкой груди и замирают у пояса джинс, которые в полумраке кажутся черными. Лен загнано дышит и буквально пожирает глазами бегуна. У него толком нет сил снять свою одежду, ему кажется, что если он пошевелится, то упадет и потеряет ту обжигающую нить, которая связывает его с Барри.
Аллен пожимает свой пах, видимо поправляя то, что причиняет стояку дискомфорт, и Лен издает нетерпеливый вздох. Невидимая ниточка будто тянет его вперед. Он все-таки отлепляется от двери, шатаясь и покачиваясь, и путается в футболке, пытаясь её стянуть. Ткань застревает в локтях, перекрывая обзор, и он совершенно не видит, но остро чувствует легкие касания шершавых пальцев на своей груди. Барри гладит ключицы, прослеживает их до плеч, спускается к соскам, обводит их по кругу и поглаживает пресс, дразнит пупок, а под конец забирается пальцами под пояс джинс. Он совершенно не пытается помочь Лену выпутаться из скомкавшейся вещи. Кажется, его развлекает такая беспомощность и нелепость ситуации в целом.
В конце-концов, футболка улетает куда-то в угол, и Лен дергает Барри за руки, сталкиваясь с ним торсом. Соски трутся о соски, пресс о пресс, пах о пах… Они соприкасаются носами, дышат друг другу в губы, и оба знают, что если начнется поцелуй – закончится эта сладкая атмосфера предвкушения, напрочь сметенная безумной страстью.
Снарт опускает руки на аппетитную задницу Аллена. Сквозь тонкую, облепляющую каждую мышцу ткань он чувствует, как ягодицы сокращаются, двигая таз вперед и назад, как Барри инстинктивно прогибается и подставляется под ласку. И Лен не отказывает ему в ней – он опускает руки ниже, практически к ногам, и крепко ухватывается, приподнимая Аллена на цыпочки. Затем он слегка размахивается и отвешивает смачный шлепок, от которого Барри дергается и издает сладкий стон практически ему в рот.
Аллен пробирается пальцами к его ширинке, стоя все так же вплотную, и Лен удивляется, как вообще его проворной руке удается просочиться между ними. Бегун расстегивает и приспускает голубые джинсы. Он мечтал об этом с той секунды, как купил их. Следом он расстегивает и свои брюки. Наконец-то. Об этом он мечтал с той секунды, как надел их.
Лен времени даром не теряет и тут же запускает ладони внутрь. Так как белье под такую плотно обтягивающую одежду не влезает, прохладные ладони касаются обнаженной бархатистой кожи. Лен повторяет свое движение, подхватывая Барри под основание ягодиц, и подтягивает его вверх. Теперь стонут оба.
Аллену надоедает ждать, и он на сверхскорости избавляет их обоих от одежды, оставляя только белые хипсы на Снарте. Он не успевает подумать, является ли белье на партнере во время секса фетишем, потому что от контраста ослепительной белизны ткани и золотистой кожи вокруг у него практически отключается способность разумно мыслить. Он раскладывает Лена на кровати, и замирает, стоя рядом, медленно поглаживая себя, разглядывая получившуюся картину.
Снарт лежит на спине, раскинув конечности, практически как звезда. Руки развернуты ладонями вверх, хипсы практически трескаются от напряжения – вставший член оттягивает их так, что резинка отрывается от живота и головка почти видна снаружи. На абсолютно однотонной ткани темнеет влажное пятно.
Барри залезает на кровать, протягивает руку и поглаживает Лена через белье. Он обходит рукой не только ствол, он спускается до самого корня, проходит по яйцам и сжимает их в пальцах. Снарт стонет и комкает в кулаках простыню. Он видит темный силуэт, сидящий в его ногах, чувствует дразнящие прикосновения к ноющему стояку и категорически хочет больше.
Он действительно все продумал. Он и правда приготовился ко всему, проведя в душе перед походом в клуб куда больше времени, чем обычно. Ему давненько не давала покоя мысль о том, как Барри вибрирует, находясь в нем, как эта дрожь звенит внутри, в каждом органе, особенно в сердце, и посылает по нервам электрические заряды. Поэтому теперь, когда они так близко, он готов просить и умолять, только бы осуществилось его желание.
А Барри, как нарочно, медлит, растягивает удовольствие. Он проводит ладонями по бедрам Снарта, разводя их шире, он целует его, начиная с колен, медленно продвигаясь выше. Он широко проводит языком по скованному бельем стояку, и ткань намокает везде, не только у головки, и начинает просвечивать. Он облизывает ствол по всей длине, и Лен сходит с ума от нехватки ощущений, потому что ткань скрадывает половину из них.
Одним резким движением Барри переворачивает Леонарда на живот. Он царапает его спину от лопаток до поясницы, одним плавным движением, вырывающим из легких лежащего стон. Он разминает его мышцы, и от сильных, вдавливающих движений Лен расслабляется и практически теряет себя. Он начинает тереться о матрас под собой, но Барри быстро пресекает это. Он подтягивает его за талию, приподнимает и заставляет опереться на локти. Он подцепляет хипсы и медленно стягивает их с крепкой задницы, открывает её сантиметр за сантиметром, пока не спускает ткань настолько, что она застревает на разведенных бедрах, не давая им разъехаться еще шире.
Аллен разводит половинки в стороны и слышит приглушенное “ааахххх” куда-то в подушку. Он не может удержаться, и возвращает Лену шлепок. Дважды. На ягодице цветком распускается алый отпечаток ладони, а все остальное тело начинает дрожать от возбуждения. Барри целует горящий след, и ему приходит в голову отличная идея, как заставить Лена потерять голову.
Он вновь растягивает половинки и словно держится за них, спускаясь поцелуями к самому входу. Он втягивает кожу внутрь практически там, и слышит сдавленный всхлип. Тогда он повторяет это действие снова, на этот раз зализывая это место языком. Лен матерится сквозь зубы и прогибается в спине, обеспечивая лучший доступ. Барри видит, как покраснели его уши, шея и даже плечи. Лицо прячется в сгибе локтя, и просящий скулёж глохнет там же.
Барри знает, что Снарт готовился, да и он сам уже возбужден настолько, что ни о какой брезгливости речи идти не может. Он хочет Лена везде, всего, полностью и безоговорочно. И хоть он никогда не делал ничего подобного ни с одной девушкой, он будет очень стараться, чтобы Лену было хорошо.
Впрочем, Лену уже хорошо. От одной мысли, что вытворяет с ним Барри – такой хороший, скромный, высокоморальный, правильный мальчик – у него мир переворачивается. Он задавлен шквалом эмоций – ему и стыдно, и приятно одновременно, он чувствует себя очень темно, развратно и пошло, но в то же время невинно, открыто и уязвимо…
Руки дрожат, не в состоянии больше удерживать его вес, ноги бы давно разъехались в стороны, если бы могли, а естественная смазка с члена уже капает на матрас. Он ощущает дразнящие движения языка на самом чувствительном месте, и то, как крепко Барри держит его… Он лепечет что-то невразумительное, мольбы вперемешку с ругательствами, упоминание Бога чередуется с именем Дьявола, и Лен готов биться и кричать о том, как сильно ему нужен Барри внутри. Пальцы, член – что угодно. Что угодно. Лишь бы глубже. Лишь бы растянуло сильнее.
Аллен отстраняется. Он еле сдерживает вибрацию, потому что видит, что довел Снарта до невменяемого состояния, и сейчас тот готов на все. Точнее, он нуждается во всем, что Барри только может ему предложить. Что-нибудь. Хоть что-то. И он готов ему это дать. Точнее, взять. Это как посмотреть.
Барри облизывает собственную ладонь и перемещает её на прижавшийся к животу член. Им уже можно орехи колоть. Или забивать гвозди. Барри опасается, что кончит сразу же, как войдет. Он не намерен этого допустить, поэтому направляет ствол во влажное отверстие, перехватив его за основание.
Барри движется медленно, давая Лену возможность привыкнуть практически к каждому миллиметру своего размера. Он видит, как края мышц растягиваются вокруг налитой, багровой от прилившей крови головки, как чуть стягиваются под ней и снова расходятся, когда он проталкивается дальше. Лен восхитительно гладкий, горячий и узкий, так что Барри закрывает глаза и стонет.
Он придерживает Снарта за бедро, не давая отстраниться и отодвинуться. Тот ругается уже шепотом, то и дело прерываясь на судорожные вдохи и всхлипы. Он хочет больше. Он хочет все сразу. И он бы сам насадился до конца, если бы Барри не держал его. Когда он чувствует, что Аллен вошел полностью, так что прижимается к нему животом, он приподнимается на подрагивающих руках и смотрит через плечо.
Как только Барри поднимает веки, он сталкивается взглядом с затуманенными, мутными от желания глазами Снарта и буквально чувствует, как теряет контроль, как последнее человечское утекает сквозь пальцы. Он выходит практически полностью и резко толкается вперед. Лен встречает это движение на полпути, и комнату наполняет звучный, двойной стон.
Барри размашисто врывается в поддатливое тело и чуть медленнее выходит из него. Он повторяет эти движения снова и снова, пока Лен не перестает держаться на руках и не заваливается грудью на матрас. Барри проводит рукой по его спине, скользкой от пота, от копчика до загривка, и прижимает его за затылок еще ниже, практически вдавливая в подушку. Другой рукой он перехватывает его за живот, не давая совсем уж выйти из позы, и держит так, немного двигая его себе навстречу.
Барри мало. Мало контакта, мало ощущения любимого тела под руками. Он перехватывает Снарта под грудью и выпрямляет его, прижимая спиной к своей груди. Тот безвольно откидывает голову ему на плечо, и Аллен видит практически закатившиеся глаза и приоткрытый рот, из которого вырываются жаркие стоны вперемешку с его собственным именем.
Он продолжает двигаться внутри Лена, одной рукой держа его поперек груди, а другой надрачивая ему в том же темпе. Снарт неосознанно цепляется за его руки, держится за них, полностью потерявшись в ощущениях. Барри поворачивает голову и целует его в бешено пульсирующую вену на шее.
Лен чувствует, как от того места, где его касаются губы Аллена, по телу расходится теплота, разжижая кости и превращая суставы в желе. Он не ощущает своих рук и ног, он совершенно не заботится о том, чтобы как-то двигаться самому. Он просто не может сконцентрироваться ни на чем, кроме безумно идеального ощущения, когда член Барри раздвигает его мышцы изнутри, доставая до самого сердца, как он и хотел.
– Я люблю тебя, – выдыхает Барри куда-то ему в плечо и начинает сверхмощную вибрировать, кончая глубоко внутри Лена.
Снарту до боли хорошо. Он чувствует, как внутри разливается горячее, как Аллен окружает его своим удовольствием, он будто сам вибрирует вместе с ним…Он чувствует постоянное давление на стенки внутри и дрожь, посылающую по всему организму цунами наслаждения. Он слышит, что говорит Барри, и очень хочет ответить ему взаимностью, но язык не слушается, воздуха в легких нет, и слова никак не связываются между собой. Он тонет в счастье. Он готов даже умереть прямо сейчас, захлебнувшись в нем. И это нестерпимо прекрасно. Лен стонет так, что срывает голос и….теряет сознание.
Комментарий к Сила слова – в правде.
Пишите отзывы) вам не трудно, мне приятно)
========== Красному утру не верь. ==========
Барри бережно уложил Лена на кровать и обеспокоенно провел ладонью по его лицу. Тот все еще пребывал в отключке, не реагировал ни на что, и голова безвольно моталась из стороны в сторону.
– Эй, Ленни! Эй, эй… Ты меня слышишь? Ленни?! – тревога в дрожащем голосе звенела как тетива, готовая выпустить стрелу, и эта мнимая угроза вытащила Леонарда из небытия. Он осоловело заморгал и попытался сфокусировать взгляд хоть на чем-то.
Первое, что он увидел, было облегчение на склонившемся над ним лице. Первое, что он сказал, было “Я тоже тебя люблю”. Он буквально почувствовал, как Барри от этих слов осветился внутренним светом, как как небо, простреленное молнией в грозу. Голова все еще кружилась, но ничего не мешало Снарту прижимать к себе бегуна и целовать его, куда придется.
Через минуту где-то внизу дома что-то упало. Ребята замерли и прислушались. Раздалось приглушенное ворчание и шорох. Джо.
В глазах Барри отразился ужас. Отчим что, был дома все это время? О, как же они могли забыть! По воскресеньям у него нет ночных дежурств… Только не это. Сегодня они не только не осторожничали, а позволили себе куда больше свободы, чем всегда, и Аллен был уверен, что их стоны наполняли дом от фундамента до крыши… И все это слышал Джо. Не надо быть прекрасным детективом, чтобы понять, что тут происходило. Голоса узнаваемые, звуки характерные… Он их убьет.
Лен был шокирован не меньше. Он вообще не понимал, почему Уэст еще не вышиб дверь и не вышвырнул его на улицу. Ну или хотя бы не наорал… Было подозрительно тихо, и это нервировало. После таких затиший обычно бывали бури.
Решив больше не шуметь, они попытались уснуть. Сон был чуткий и неглубокий, в любую секунду готовый прерваться и уступить место собранности и готовности защищаться.
Утро было странным. Джо готовил завтрак, и даже если и был чуть мрачнее обычного, это никак не сказалось на его речи и действиях. Барри был сбит с толку. Отчим не ругался, не кидал на него укоряющие или негодующие взгляды, даже не молчал, игнорируя проблему целиком, как он это умел… Он по прежнему вел беседу, задавал вопросы и ни одним словом не намекнул, что что-то слышал…
К Аллену стали подкрадываться мысли, что Джо все еще не был в курсе их отношений. Ну мало ли, может он куда-то уходил и вернулся домой позже, не застав их буйства, и на самом деле грохот в ночи был ни чем иным как хлопком входной двери. Он практически убедил себя в этом, когда вышел на работу.
Лен ретировался вместе с ним, сказав, что ему все равно нужно наведаться к Негодяям и поделать свои негодяйские дела, тем более что оставаться в одном помещении с таким странным Уэстом один на один он не хочет.
Лен вернулся домой раньше Барри. В прихожей стояли какие-то вещи в разномастных цветных чемоданах. Неужели Айрис все-таки съезжает? Неужели она больше не будет давить своим недовольством и портить настроение кислой миной?
Снарт взбежал по лестнице в достаточно приподнятом настроении. Но оно лопнуло, как воздушный шарик. С громким хлопком, звенящим в ушах и отдающимся в самое сердце.
Комната была пуста. Не то, чтобы полностью пуста – вещи Барри все еще были на месте, его стол все так же был завален безделушками… Исчезло все, что принадлежало Лену. Одежда, мелочи, книги… Даже кровать. Одиночное спальное место сиротливо ютилось у окна, и казалось слишком узким, чем Лен привык его видеть.
Вот она, расплата. Вот они, неприятности. Леонард медленно развернулся и вышел из помещения. Торопиться ему было некуда, и спускаясь по лестнице вниз, он дал себе время подумать. Скорее всего, чемоданы внизу не для Айрис. Скорее всего, Барри не знает о том, что происходит. Скорее всего, Джо нет дома, и он хочет чтобы Лен ушел тихо, без сцен. Скорее всего, придется жить на явочной квартире. Или на складе. Скорее всего, не удастся скрыть это от Лизы. А значит, узнают и остальные…
Расстегнув молнию на ближайшей к лестнице сумке, Лен увидел внутри те самые джинсы, которые надевал в клуб. Сомнений не оставалось – в этих чемоданах действительно его вещи. Но почему его выселяют…так? Он разве не заслужил, чтобы ему высказали все в лицо, а не позорно выставили за дверь в полном одиночестве?
Он уже достал телефон, собираясь набрать Барри, когда заметил сбоку от джинс сложенный пополам листок с собственным именем в уголке. Он развернул его, и брови взлетели до середины лба – писать записки было совсем не в духе Джо.
Письмо оказалось длинным, и все время, пока Лен читал его, он чувствовал, как внутри что-то отмирает, волокно за волокном, клетка за клеткой…
“Надеюсь, ты нашел это письмо до того, как вышел из дома, и тем более до того, как натворил глупостей, звоня всем подряд. Полагаю, ты уже понял, что стены в этом доме картонные и что мне стало известно то, что я предпочел бы не знать.
Сказать, что я против ваших отношений – ничего не сказать. Барри был честным, законопослушным парнем, героем, а после встречи с тобой стал закрывать глаза на многие вещи, за которые раньше мог бы упрятать тебя в тюрьму, стал скрывать от своих близких то, чем раньше был бы с радостью готов поделиться.
