Текст книги "Одиночка"

Автор книги: Вернер Тельке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава седьмая

Пестрая толпа, иначе не назовешь, прибыла ранним утром на охотничьи угодья торговца антиквариатом.

Охотники были снабжены ружьями, дождевиками, накидками и непромокаемыми пальто из грубой ткани, а на головах у них красовались егерские шляпы, разного рода вязаные шапочки и даже одна зюйдвестка.

Воздух был наполнен пронизывающей сыростью. Правда, влажность вряд ли кому мешала, за исключением разве что Вебера, выглядевшего хмурым, как и это сырое, прохладное и туманное утро. Возможно, его настроение было связано с разочарованием, испытанным вчерашним вечером, от которого он еще не отошел. Он не мог простить себе допущенной оплошности. Остальные, включая адвоката Фреезе, пребывали в превосходном настроении. Из-под капюшонов хищнически высовывались мокрые носы и рыскали по сторонам покрасневшие глаза. Все это скорее напоминало карнавальное шествие, а не вылазку на охоту.

С невысокого бугорка Воок, шутливо заняв позу фельдмаршала, разбивал участников на пары. Вебер неожиданно оказался в паре с Жаннет Мессемер. Не раздумывая, она тут же передала детективу охотничий бинокль и ружье. Вебер перехватил взгляд Воока, и ему показалось, что на лице торговца антиквариатом отразилась смесь сомнения и озабоченности, то соединение чувств, которое Вебер обнаружил вечером, когда завел разговор о Жаннет. На какой-то миг Воок забыл о позе фельдмаршала и выглядел теперь тем, кем был в действительности, то есть человеком, которому уже за шестьдесят, почти стариком. Это не улучшило Веберу настроение, но внезапно в нем зародилось чувство неосознанного злорадства.

Топая рядом с Жаннет, детектив вглядывался в ту сторону луговины, где, как он полагал, находилась низана. Поскольку туман и влажность с каждым шагом становились плотнее, видимость ухудшилась. Вокруг стояла тишина. Последними они потеряли из виду Шлихтинга, Ландгута и Фреезе, а затем лишь изредка слышали доносившиеся до них голоса и смех. Туман был таким же плотным, как и плохое настроение Вебера.

– Что с вами приключилось? – прервала молчание Жаннет.

– Ничего.

– Готова поспорить, что у вас не выходит из головы этот депутат бундестага Флюгер. – Она вздохнула – Своим дурным расположением духа вы можете испортить настроение любому.

– Вы могли присоединиться к кому-либо еще.

– Ваша обходительность с женщиной просто великолепна!

Они услышали голоса, прозвучавшие на сей раз совсем близко, затем кто-то позвал: «Жаннет!»

Это был Воок, но, удивительно, она не откликнулась. Более того, взяв Вебера за руку, она потянула его в противоположном направлении и тащила за собой, пока голоса не затихли в тумане. Будто оправдываясь, Жаннет произнесла:

– Нам нужно сюда, если мы хотим наткнуться на уток.

В ответ он уклончиво бросил:

– У меня пет желания стрелять.

Она звонко рассмеялась.

– Вы, что же, не охотник?

– Нет.

– Тогда зачем вам ружье?

Она остановилась и насмешливо посмотрела на него. Вебер озадаченно взглянул на ружье, затем резко протянул его Жаннет.

– Совершенно верно. Заберите его! На случай, если столкнетесь с ягуаром.

Жаннет взяла ружье и пристально посмотрела на Вебера.

– Заряжено и на предохранителе, – произнес он, чтобы только сказать что-нибудь.

Неожиданно она сделала два шага назад и сбросила предохранитель.

– А вы уверены в этом?

– В чем?

– Что ружье заряжено?

Вебер уставился на черное отверстие ствола, направленного на его грудь, и заставил себя беззаботным тоном произнести:

– Ну, да, картечью.

Ствол ружья стал медленно подниматься и нацелился ему в лицо.

«Заряд картечи с такого расстояния может оказаться смертельным, – подумал детектив. – Да и лицо невозможно будет опознать».

Он не позволил себе сделать ни одного движения, он забыл даже про дыхание, поскольку палец ее лежал на спусковом крючке. В эти несколько нескончаемо долго длившихся секунд он подумал, что шкура ягуара, висевшая в ее квартире, не была куплена в магазине, а действительно добыта ею в дебрях Бразилии. Наконец ствол опустился. Поставив ружье на предохранитель. Жаннет с явной издевкой сказала:

– А вы испугались!

– В людей не целятся даже в шутку! – сдавленным голосом произнес он.

– Сознайтесь, что вы испугались.

– Ну, и что из этого?

– Человек вашей профессии?

– Храбрости не бывает без страха.

– Да, верно. И все-таки вы комичны, Вебер! Детектив, который не охотится, это же просто смешно! – Не в силах больше сдерживать себя, Жаннет громко расхохоталась.

Неожиданно Вебер схватил ее в свои объятия. Когда он резко прижал ее к себе и прильнул губами к ее губам, у него мелькнула мысль: «Ну, погоди же, бестия, я покажу тебе! Я сполна расплачусь с тобой за страх! Ты заплатишь мне за каждую секунду моего глупого безволия!»

Так подумал он, но только в первый миг, поскольку тут же почувствовал, что хватка его стала ослабевать.

Отпустив Жаннет, он увидел, что она сконфужена и беспомощна, как девочка. Глянув на него, она прошептала:

– А вы, может быть, мне нравитесь. – И, повернувшись, пошла прочь.

Вздохнув, он поплелся за ней по лугу. Утро вдруг потеряло свою серость, на туман он больше не обращал внимания, а жижа, по которой он ступал, весело хлюпала под ногами. В несколько шагов он настиг Жаннет и пошел рядом. Наконец они достигли берега речушки, густо поросшего кустарником и подлеском. Жаннет шла молча, опустив взор, и казалась погруженной в свои мысли.

– Расскажите мне что-нибудь, – попросил Вебер.

– Что же рассказать вам?

– Что-нибудь. Все равно. Я могу сейчас слушать все что угодно. Можете даже рассказать о вашем муже.

– Воок мне не муж! – вспылила Жаннет.

– Ну, я думал…

– Мы же не в браке, – уточнила она.

– Но вы живете вместе… Хотя мне это безразлично… Расскажите, например, как вы познакомились с ним?

Она несколько помедлила с ответом, а когда начала, голос ее звучал не слишком вдохновенно.

– Мы несколько лет прожили вместе в Сантосе. Я уже говорила вам, что у него там торговая фирма по продаже предметов искусства. Но познакомились мы не в Бразилии, а в Штатах, в Майами Бич.

– Как вы попали туда?

– После двух семестров я бросила университет в Рио и перебралась в Калифорнию. Университет в Сан-Франциско очень почитаем студентами.

– А ваша мать?

– Осталась в Рио. Она работает корреспондентом нескольких немецких газет.

– И она, вот так, запросто, отпустила маленькую девочку? В чужую страну?

Жаннет рассмеялась.

– Маленькой девочке было тогда уже двадцать один, и она стремилась к самостоятельности. На каникулах я подалась с сокурсниками в Майами, где и познакомилась с Вооком. Он проводил там свой отпуск, обитая не в кемпинге, как мы, а в прекрасном отеле.

Она замолчала, но, увидев на его лице скептическую ухмылку, напористо продолжала:

– Флорида, Вебер, прекрасный уголок! Не просто местность для снобов. Как бы объяснить вам? Надо самому побывать в тех краях.

– С вами?

Жаннет промолчала.

– Ведь это же восхитительно, что существует местность, где возникают страсти!

Она неожиданно разозлилась.

– Если вы хотите знать, в то лето меня так затянуло, что я бросила учебу и возвратилась вместе с ним в Бразилию!

– Ну, да, наконец-то вы нашли то, что напрасно искали в течение нескольких лет.

– Что я должна была искать? – как-то неуверенно спросила она.

Вебер пояснил:

– Своего отца. Если девушка, которой двадцать один год, влюбляется в мужчину, намного старше ее… У вас ведь никогда не было отца, не так ли? И тут его место занял Воок.

– Я хочу сказать вам следующее. Собственно, как мужчина, вы не сможете судить об этом, но у Воока есть своя притягательность. Понимаете, что я хочу сказать?

– О, да! – вздохнул он. – А к молодому любовнику вас никогда не тянуло?

– Зачем?

– Чтобы сравнить.

Она покачала головой.

– Пожилые мужчины постоянны в любви, господин Вебер, а это для женщины значит очень многое.

Вебер испытывал огромное желание обнять ее снова, но воздержался. По выступавшим из воды камням он перебрался на валун.

В этот момент на противоположном берегу сквозь ветки осторожно просунулся ствол ружья. Дуло было направлено прямо на Вебера. Все произошло очень быстро. Детектив услышал предостерегающий крик Жаннет: «Осторожно! О, Боже! Вебер, осторожно!» – и одновременно с ним грохот выстрела.

Он повернулся к Жаннет, увидел ее наполненное ужасом лицо и начал падать.

Вода приняла его и понесла с собой.

Оцепенев, с раскрытым ртом, Жаннет Мессемер замерла на берегу. Затем, увидев, что течение относит тело Вебера, она забегала у воды с криком:

– Нет!.. Нет!.. Нет!

На другом берегу речушки, как раз в том месте, где прозвучал выстрел, треснули и зашевелились ветки. Ствол ружья исчез, а мгновение спустя показалась фигура человека, закутанного в дождевик. Медленно, озираясь по сторонам, фигура обернулась.

Это был Фреезе!

Адвокат переломил ружье, вытащил гильзу и спрятал ее в карман. Затем быстро направился прочь.

Глава восьмая

– Мертв? – Доктор Ландгут, подавшись вперед, так придавил к столу сжатые кулаки, что косточки пальцев побелели.

– Так точно, мертв, – подтвердил советник уголовной полиции Драхвитц. – Труп Вебера прибило к берегу в местечке Фёрдорф. Один крестьянин выловил его и сообщил в полицию. Шоппенхауер и Фреезе утром выехали туда на опознание.

Драхвитц откинулся в кресле и пристально посмотрел на Ландгута, сидевшего напротив, затем перевел взгляд на Шлихтинга, который сидел, сложив руки и уставившись пустым взором перед собой, и, наконец, остановился на Вооке, невозмутимо стоявшем у стола. Его спокойствие было связано с тем, что это сообщение он уже слышал от Драхвитца час назад.

Тишину нарушил Воок. Он подошел к бару, взял поднос, поставил на него четыре рюмки и графинчик коньяка. Держа поднос перед собой, Воок повернулся к столу и стал наполнять рюмки.

– Мне не надо, – сдержанно сказал Драхвитц.

Воок поставил рюмки на середину стола, взял свою и, подняв ее, кивнул остальным.

– Ну, давайте перейдем к делу, – начал торговец антиквариатом и пододвинул свое кресло к Драхвитцу. – Я предполагаю, что вы тоже проводите проверочные мероприятия в отношении Вебера?

– А кто же еще?

– Да, действительно, кто же еще. Два таких прискорбных события в нашем тихом городке, – задумчиво продолжал он. – В эти дни в нашем городе появились тысячи посторонних, а такие встречи, как показывает практика, привлекают и уголовные элементы, которые приезжают, чтобы половить рыбку в мутной воде.

Взгляд Воока остановился на Ландгуте, лицо которого выражало удивление, поскольку такая увязка случившегося ему не пришла бы на ум.

– Да, правильно, – живо согласился он. – Возможно даже, что кража документов и последующее убийство Геердтса не связаны друг с другом.

– И какой мотив вы усматриваете? – спросил Драхвитц.

– Но, дорогой Драхвитц, – ответил Воок, – для чего убивают? Например, чтобы обогатиться.

– Убитого не ограбили. Мы нашли в бумажнике Геердтса свыше трехсот марок.

– А может, там было более трех тысяч марок, и убийца оставил триста, чтобы ввести вас в заблуждение?

– Возможно и так, но маловероятно, – неохотно уступил Драхвитц.

– Давайте предположим вначале, что это так. И тогда, господа, убийство Геердтса никак не увязывается с трагической историей, приключившейся с Вебером, поскольку обаятельный детектив пал жертвой несчастного случая.

Торговец антиквариатом замолчал. Нависла угнетающая тишина.

Шлихтинг и Ландгут были ошеломлены, а Драхвитц скептически поглядывал на Воока. Тот продолжал, тщательно подбирая слова:

– Было раннее утро, господа, после бессонной пьяной ночи. К этому добавляется туман, местами слишком плотный. Стрелок услышал в кустарнике шорох… и…

Драхвитц приподнялся:

– Кто услышал?

– Стрелок.

– Ну, ладно, хватит! – воскликнул Драхвитц, теряя терпение. – И кто же стрелок? Кто сделал этот выстрел?

Антиквар пожал плечами.

– Я, разумеется, не знаю. До сих пор никто не доложился. А как выкручиваться, это уже ваше дело. Драхвитц.

Советник уголовной полиции выпрямился в кресле.

– Я, конечно, признаюсь, что все было бы проще, не будь у меня сегодня утром одного телефонною разговора. Позвонил коллега из Гамбурга, советник уголовной полиции Линдберг, и попросил, чтобы я допустил к расследованию его людей, а именно – Шоппенхауера. Само собой разумеется, безо всяких служебных полномочий, а в качестве частного лица. Должно быть, Вебер имел связи с гамбургской полицией. Линдберг дал понять, что он, как и Шоппенхауер, дружил с погибшим.

– И вы так запросто позволяете вмешиваться в чужие дела? – Тон Ландгута стал вдруг резким.

– О, Боже! А что мне остается делать, если об этом просит коллега? – возразил Драхвитц.

На некоторое время разговор смолк, и каждый задумался над своими мыслями, далеко не услаждающими. Наконец раздался спокойный голос Воока:

– Я и в самом деле не знаю, господа, что вы, собственно, хотите? По поводу случившегося на охоте даже комиссар Шоппенхауер не сможет ничего изменить.

– Вы забываете Фреезе, – уныло сказал Шлихтинг. – Адвокат тоже участвовал.

Вновь возникло тягостное молчание, которое нарушил Ландгут. Преодолевая себя, он произнес:

– Фреезе я беру на себя.

– Как? – спросил Шлихтинг.

– Кажется, я уже говорил вам, что знаком с Фреезе еще по Килю. И мне кажется, что адвокат так же не заинтересован в скандале, как и мы.

– Тогда все в порядке, – заключил Воок. Облегченно вздохнув, он взялся за графинчик.

– К сожалению, не все в порядке, господин Воок, – хладнокровно возразил Драхвитц.

– Как так не все?

– Кто-то же стрелял и должен был признаться, не так ли?

– Да, – согласился Воок. – Но не забывайте, что человеку грозит наказание за неумышленное нанесение телесных повреждений. Поэтому понятно, что никто не признался.

Драхвитц согласно кивнул.

– Хорошо, но давайте разберемся. Кто находился на берегу на той стороне, где был произведен несчастный выстрел?

– Я не помню, – последовал ответ Воока.

– Но вы же сами расставляли людей.

– Ну, да… но я не предполагал, что мне надо запомнить эту расстановку, что в последующем она будет играть какую-то роль в полицейском расследовании.

Драхвитц не поддался ироническому тону антиквара.

– Попытайтесь все же вспомнить, – строго произнес он.

– А я ничем другим и не занимаюсь, – вздохнул Воок. – Это Маннельт, Шлихтинг, Ландгут, Фреезе и Аэлиг.

– И все?

– Нет, конечно, но других я просто не могу припомнить.

– Сколько выстрелов было сделано?

– Только один!

– Что вы предприняли потом?

– Мы сразу же прекратили охоту.

– И собрались снова в исходной точке?

– Разумеется.

– Кто-нибудь отсутствовал?

– Вебер, естественно.

Советник уголовной полиции слегка улыбнулся.

– Конечно. А ружья вы осмотрели?

– Сразу же.

– И выявили то, из которого стреляли?

– Ну, да. Мне потребовалось только понюхать стволы.

– Правильно. Оружие перед началом охоты вы вручали лично?

– Да.

– Значит, вы должны знать, кому досталось то злосчастное ружье.

– Никак нет. Было четырнадцать ружей, и я не помню, у кого оно было.

– В этом-то и заключается ваша ошибка, господин Воок. Как руководитель охоты, вы должны были четко проследить за сдачей оружия. А теперь эта мелочь опровергает вашу версию о несчастном случае.

На лице Воока появилось хитроватое выражение, и также хитровато зазвучал его голос:

– Должен заметить, что в своих вопросах вы чрезвычайно щепетильны, господин Драхвитц.

Драхвитц покачал головой.

– Ну нет, господин Воок. Это лишь предположение. А что вы будете говорить, когда комиссар Шоппенхауер зажмет вас в тиски? Лед, на котором мы стоим, очень тонок, господа!

– И как же выпутаться из этого неприятного положения?

– В этом-то и весь вопрос.

– Я просто не понимаю, – вмешался в их разговор Шлихтинг, – что Воок имеет против вашего расследования? Даже если это убийство! – Он повернулся к торговцу антиквариатом. – Почему вы упираетесь?

– Вы действительно не понимаете, Шлихтинг? – спросил Ландгут, который, забавляясь, следил за дуэлью между. Драхвитцем и Вооком. – Подумайте сами! Имя Воока, имя будущего министра, оказывается в центре следствия по убийству, да еще перед самыми выборами! Что скажут избиратели?

– Естественно, это нежелательно перед выборами, – замялся Шлихтинг. – Лично мне было бы жаль, если шансы Воока упадут, но все же я не склонен таскать ему каштаны из огня!

– А вам и не нужно. Шлихтинг. – Антиквар широко улыбнулся.

– Что мне не нужно?

– Таскать каштаны из огня. Когда прогремел выстрел, я стоял, как доказано, на другом берегу речки. А там, откуда стреляли, стояли вы!

Шлихтинг вздрогнул.

– Не только я! Фреезе, например, тоже!

– Ах! Друг убитого!

– До этого вы говорили о несчастном случае, – вклинился в разговор Ландгут.

Воок повернулся к нему.

– А я и не опровергаю.

– Ландгут, Майнельт и Аэлиг тоже были на том берегу, – настаивал Шлихтинг.

Драхвитц улыбнулся.

– Аэлиг, который до тридцать третьего года был социал-демократом, а после войны считался умеренным? Оригинально!

– Какое отношение имеет прошлое Аэлига ко всему случившемуся?

– Вы забываете о мотиве… несчастного случая.

От этих слов даже у Ландгута исчезла с лица улыбка. Он осторожно спросил:

– Вы связываете убийство Геердтса с этим несчастным случаем?

– Ох. Боже мой!

– Тогда речь должна идти об одном и том же преступнике или об одной и той же группе лиц?

– Между нами, монахами, говоря, да! – ответил Драхвитц.

– Ну, тогда я могу быть за себя спокоен, – доложил Ландгут. – Меня нет в коллекции Геердтса, и поэтому у меня отсутствует всякий мотив.

– А вы вообще выставку видели?

– В свое время я осмотрел ее в Гамбурге, – ответил Ландгут после некоторого замешательства.

Драхвитц повернулся к Вооку:

– А вы?

– Я знакомился с ней во Франкфурте, – спокойно произнес антиквар. – Меня там тоже нет.

Взгляд советника уголовной полиции медленно перешел на Шлихтинга. Зубной врач торопливо заговорил:

– С выставкой я в общем-то знаком. Но, как меня заверили Ландгут и Воок, я в ней тоже не представлен.

– Вот оно как! – перебил его Драхвитц. – Значит, один из вас является Флюгером!

Шлихтинг и Ландгут вздрогнули, а Воок, как бы защищаясь, поднял руку.

– Давайте ближе к делу, Драхвитц, – сказал он. – Если говорить серьезно, то именно вы упоминаетесь в документах, не так ли?

– Хм, – прозвучало в ответ.

– Если мне не изменяет память, в качестве штурмбанфюрера и служащего Ведомства имперской безопасности.

– Да, да, – согласился Драхвитц. – Однажды во время непринужденного обеда, который устраивал Гейдрих, я действительно познакомился со штандартенфюрером Флюгером. Это было более двадцати лет тому назад, но мне кажется, что я бы узнал его при встрече.

Драхвитц весело осмотрелся вокруг и продолжил:

– Но давайте вернемся к коллекции и моей личности в ней. Если я правильно понял, вы намекнули, что у меня, в противоположность вам, был мотив для устранения Вебера, не так ли?

– Не стоит так формулировать, – выдавил из себя Воок.

– Почему же не стоит? – спросил Драхвитц. – Я могу возразить, ведь на охоту меня не приглашали!

Воок попытался улыбнуться.

– Что, однако, не исключает вашего возможного появления там. Как и любого иного лица. Не забывайте про туман и плохую видимость!

– После только что высказанного подозрения в отношении меня, я чрезвычайно рад сделать следующее сообщение: дней восемь назад Геердтс представил свою коллекцию бургомистру, и я имел возможность просмотреть ее. При этом мною сделано любопытное открытие. Выставка Геердтса пополнилась на несколько человек! Могу вас заверить, что вы трое, как и я, были представлены в той коллекции! Говорю вам это потому, – закончил Драхвитц с наслаждением, – что кто-то здесь высказался о мотиве!

Глава девятая

В полдень машина комиссара Шоппенхауера свернула к Рыночной площади Рендсхагена и остановилась напротив антикварного магазина «Ханзен и Воок». Комиссар не успел выключить мотор, как на пороге появилась Жаннет Мессемер.

– Вы из Фёрдорфа? – спросила она, когда Шоппенхауер и Фреезе подошли к ней.

– Оттуда.

– Это был… Вебер?

Комиссар молча кивнул, потом, указав на дверь, спросил:

– Мы можем войти?

– Конечно, извините меня, пожалуйста! – смутилась Жаннет.

Когда они оказались в помещении, Жаннет обратилась к Шоппенхауеру:

– Боюсь, что это убийство будет представлено как несчастный случай.

Шоппенхауер задумчиво ответил:

– Я тоже так думаю. Поэтому взял отпуск и прибыл сюда.

– Вебер был вашим другом?

– Да, мы дружили.

Жаннет глубоко затянулась сигаретой.

– Вам, наверное, скажут, что был сильный туман. В общем-то это правда. Но там, где мы стояли, видимость была метров двадцать и можно было рассмотреть противоположный берег. Значит, стрелявший знал, в кого стреляет. Я увидела ствол ружья, просунутого сквозь ветки, и крикнула Веберу, но все произошло очень быстро.

– Стрелявшего вы не узнали?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет. Кустарник там очень густой. Я видела только ствол ружья. Когда прозвучал выстрел, я прямо-таки остолбенела, только смотрела на Вебера, которого быстро сносило течением. Я хотела прыгнуть за ним, но не могла двинуться с места. Кроме того, я плохая пловчиха и навряд ли сумела бы вытащить его из воды.

– Это было бы бесполезно, – успокоил ее комиссар. – Он умер сразу.

Шоппенхауер остановился, увидев, что она вздрогнула. Затем продолжил:

– Кто же находился на противоположном берегу?

– Я, – послышался голос адвоката.

– Прекрасно! А кто еще? – нетерпеливо спросил комиссар.

Стоя в стороне от Шоппенхауера и Жаннет, Фреезе рассматривал статуэтку сидевшего на корточках Будды. Нос адвоката был слегка сморщен, поскольку толстый живот Будды вызывал отвращение, а улыбка казалась бесстыдной.

– На том же берегу находились Шлихтинг, бургомистр и Ландгут, – поразмыслив, ответил Фреезе. – Кроме них, еще несколько человек.

– А кто стоял к Веберу ближе всех?

Адвокат пожал плечами.

– Не знаю. Берег густо порос кустарником. Это мог быть любой из нас.

Шоппенхауер молча кивнул и подошел к Жаннет.

– Вы недолго были знакомы с Вебером, но мне кажется, что он понравился вам, не так ли?

Жаннет промолчала.

Комиссар прошелся по магазину, осматривая выставленные на продажу вещицы.

– А где доктор Воок? – спросил он.

– Обедает в «Ландскнехте».

Шоппенхауеру показалось, что на ее лице мелькнуло недовольство.

– Вместе с Ландгутом. Драхвитцем и Шлихтингом, – закончила она.

– Так! Они собрались вместе!

– О, да! Они встретились еще утром! У доктора Воока дома!

Шоппенхауер обменялся с Фреезе удивленными взглядами.

– Вот как? А не в кабинете Драхвитца?

– Нет, – подтвердила она, – не в полиции!