Текст книги "Сражения группы армий «Центр»"

Автор книги: Вернер Хаупт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Нанести удары в открытые фланги.

Уничтожить группу армий «Центр».

Когда забрезжило морозное утро 5 декабря 1941 года и сквозь серую морозную дымку (температура была ниже 30 градусов) пробились лучи солнца, загремели орудия всех калибров Калининского фронта. Его армии пошли в наступление северо-западнее и юго-восточнее Калинина на стоявшие там соединения немецкой 9-й армии генерала танковых [139] войск Моделя. Солдаты армии сумели отразить первый натиск и предотвратили прорыв войск противника в свои оборонительные линии.

Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер утром того дня в 10.00 сделал запись в своем дневнике: «Прорыв противника восточнее Калинина», а через шесть часов вынужден был записать: «Фон Бок доложил: сил больше нет!» Прошел вечер, и наступило утро 6 декабря 1941 года: крупное наступление 88 стрелковых, 15 кавалерийских дивизий и 24 танковых бригад на центральном и южном участках фронта группы армий «Центр» началось!

Страх и отчаяние распространялись среди немецких солдат. Вдруг на них из утреннего тумана с криками «Ура!» обрушились атаки невесть откуда взявшихся колонн закутанных в полушубки полков. За ними с грохотом и лязгом по высокому снегу мчались танки. Немецкие солдаты в серых мундирах, наушниках, вязаных перчатках едва могли держать в своих окоченевших руках пулеметы и карабины – термометр в то утро показывал минус 34 градуса.

То же самое, что и все остальные, испытали на себе и солдаты силезско-саксонского пехотного полка:

«Советские стрелковые соединения атаковали с фронта и с флангов позиции 446-го пехотного полка у Козаков. Измученные солдаты были не в состоянии оказать энергичное сопротивление постоянным атакам. До сих пор успешно воевавший в рядах полка 3-й дивизион 134-го полка (майор доктор Фёрстер) израсходовал все боеприпасы. Подполковник Райнерт приказал дивизиону отходить, чтобы, по [140] крайней мере, спасти орудия. Боеприпасы кончились и в 14-й роте 446-го пехотного полка.

Противник продолжал атаки и охватил полк с юга. Но пехотинцы продолжали ожесточенно сопротивляться. Саперы ставили мины. Когда противотанковые пушки израсходовали последние снаряды, их взорвали. Но это было не все. Связь с тылом была давно прервана. Советские войска прорвали немецкий фронт.

45-я пехотная дивизия была обойдена. Ударные кавалерийские отряды атаковали 134-ю пехотную дивизию по всему фронту. Они прошли междудеревнями Козаки и Тетеренка в западном направлении, атаковали Преображенку и прорвались к Чернаве. Оборонявшийся там 439-й пехотный полк с 16.00 перешел к круговой обороне. К этому времени никто точно не знал, как развиваются события у соседей. Повсюду внезапно появлялись русские кавалерийские и стрелковые отряды. Фронт был везде. Деревни горели. Со всех сторон слышалась стрельба. Русские самолеты пикировали на еще остававшиеся избы, в которых укрепились остатки рот. В 17.00 командир 446-го пехотного полка доложил по радио, что отойти на запад можно только с боем. В то же время командир 439-го полка доложил, что его полк окружен».

Советские 3-я, 13-я и 61-я армии на узком участке фронта нанесли удар по растянутому южному флангу немецкой 2-й армии между Ельцом и Ливнами. 45-я пехотная дивизия генерал-майора Шлипера, 95-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта Сикста фон Арнима, 134-я пехотная дивизия генерал-лейтенанта фон Кохенхаузена были отброшены. Командующему [141] 2-й армией (с 15 ноября 1941 г.) генералу танковых войск Шмидту оставалось только отдать приказ о срочном отходе. Но все приказы приходили слишком медленно. Настроение солдат в нескольких словах отражает заметка в записной книжке:

«Елец оставлен. Поэтому настроение солдат плохое. Бесконечные колонны. Войска отходят темной ночью. А потом – ломается машина. Приказ командира: «Уничтожить!» Перегружаем имущество на обозные повозки, а затем продолжаем марш на Ко заки. На санях – к 439-му полку. Во время поездки – чотыре раза отражали атаки противника. Лошадь убита, сани – разбиты... Кругом противник...»

Но точно так же, как здесь развалился фронт 2-й армии, 6 декабря была прорвана оборона 2-й танковой армии, 4-я танковая дивизия которой уже пере-резала шоссе Тула – Москва. Многочисленные сибирские дивизии, специально экипированные для ведения боевых действий зимой, обрушились на выдающийся в северо-восточном направлении выступ фронта 24-го танкового корпуса. Это были свежие силы советских 10-й и 61-й армий. А также 1-й гвардейский кавалерийский корпус.

Наступающие колонны русских продвигались не только по дорогам, к которым до сих пор были привя-заны действия немецких войск, но и атаковали через заснеженные леса, занесенные равнины и замерзший кустарник.

Силы немецких солдат были на исходе. В ротах стрелковых и пехотных полков насчитывалось максимум 50 человек. В 6-м танковом полку, продолжавшем традиции «лейб-гвардии», 6 декабря насчитывалось еще около 18 танков типа III и четыре танка типа IV. [142]

Они значительно уступали новым русским танкам Т-34.

В ту ночь приказы об отходе значительно опережались. Каждая боевая группа пыталась как-нибудь самостоятельно пробиться назад. Их нечеловеческие усилия могли завершиться успехом только в том случае, если войска отступали равномерно. Особую похвалу в те дни заслужили самоотверженные люди из медицинской и тыловой служб.

Командующий 2-й танковой армией генерал-полковник Гудериан 9 декабря, во второй предрождественский вторник, издал следующий приказ:

Командующий 2-й танковой армией

Командный пункт, 9.12.1941

ПРИКАЗ ПО АРМИИ

Солдаты 2-й танковой армии! Мои боевые товарищи!

В ходе почти шестимесячных наступательных боев вы шли от успеха к успеху. Ваша самоотверженность, ваш дух и верность выше каких-либо похвал. Выразить вам благодарность от всего сердца и признательность сегодня – мой долг.

Зима полностью вступила в свои права. Она принесла чрезвычайные трудности и лишения, преодолевать которые порой сложнее, чем сопротивление противника. Мы должны вести войну не только с русскими, но и с их страной и ее суровым климатом и победить.

Мои боевые товарищи!

Чем больше нам своим ожесточением угрожает враг и зима, тем теснее вы должны сплотить свои ряды. Как и прежде, поддерживать железную дисциплину. Каждый должен оставаться со [143]

своей частью, всеми силами заботиться о поддержании в исправном состоянии оружия и боевой техники. Только в единстве нашей воли и действий заключается основа успеха. Я знаю, что могу положиться на вас. Речь идет о Германии.

Гудериан

Командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок в тот же день позвонил в ставку главного командования сухопутных войск в Востонной Пруссии и лаконично доложил: «Ни на одном из участков группа армий не в состоянии противостоять наступлению противника!» И в тот же день заполыхал фронт 4-й армии и 4-й танковой армии от Наро-Фоминска до Тулы. Здесь семь русских армий нанесли удар по двум немецким объединениям.

Хотя пехотные дивизии 4-й армии героически оборонялись, но каждая из них не могла справиться с натиском трех армий, к 12 декабря прорвавшим линию фронта 4-й армии и начавшим наступление в направлении Юхнов, Можайск.

Потери армии были устрашающими. Большую часть погибших составляли обмороженные. Их процентное отношение к общему числу погибших в первые дни декабря составляло почти 90 процентов.

12 декабря была нарушена связь между 4-й армией и 4-й танковой армией, когда советскому 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу удалось прорвать редкие оборонительные линии пехотных дивизий (или остатков дивизий) юго-западнее Звенигорода и продвинуться далеко на запад. Брешь закрыть уже было нельзя. Девятый армейский корпус наскоро собранными боевыми группами смог только [144] предотвратить ужасную катастрофу на Рузе, когда на льду замерзшей реки впервые остановил атаку казачьих полков.

Теперь бои разгорелись уже по всей линии фронта!

12 декабря фельдмаршал фон Бок доложил начальнику генерального штаба сухопутных войск по телефону: «Положение критическое!» Генерал-фельдмаршал фон Браухич сам через три дня прибыл на командный пункт группы армий и после доклада обстановки вынужден был заключить: «В ближайшее время положение поправить невозможно!» Одно за другим в группу армий приходили тревожные сообщения. Одной только 3-й танковой армии в районе Клина на несколько дней снова удалось стабилизировать обстановку. Остатки боевых групп 56-го танкового корпуса генерала танковых войск Шааля зацепились за последние дома и блиндажи, вырытые в снегу и льду. Этим они обеспечили отход остальных войск за Клин. Город оставили 14 декабря.

Когда через два дня Калинин заняли моторизованные части советских 29-й и 31-й армий, линия фронта 3-й танковой армии представляла собой лишь обрывки. В донесении командующего армией об обстановке говорилось:

«...Без продовольствия, замерзая, отходили, потеряв голову. Тяжелейший час для танковой группы пробил!»

В это время 9-я армия тоже была брошена в сумятицу отступления. Из района западнее Калинина до стыка с группой армий «Север» советские четыре армии нанесли удар по северному армейскому флангу. [145]

Хотя восточную часть фронта армии в некоторой мере удалось удержать благодаря поддержке танковых боевых групп 4-й танковой армии, но далеко на западе наметился глубокий прорыв в районе Ржева, который становился тем более опасным, так как и на правом крыле группы армий русское наступление продолжало расширять прорыв.

Мы давно уже забыли, что в мире есть еще что-нибудь, кроме льда и снега, окоченевших пальцев, которыми в течение нескольких минут после тревоги невозможно взять оружие, и заледеневших ног, которые начинаешь чувствовать только после получасового бега к позиции. К тому же день за днем отражение продолжающихся атак сибиряков и других большевистских дивизий, которые считают, что именно сейчас, зимой, пришло их время. Когда мы в передовом танковом отряде получили приказ об отходе, то недоуменно переглянулись, так как все знали, что причиной этому послужила не «малая обстановка» на нашем участке. Потом нам стало ясно, что речь идет о широкомасштабной перегруппировке, и выполнили приказ.

Никто из нас не недооценивал фанатичного противника, находившегося перед нами со времени прорыва «линии Сталина», когда большевистские пехотинцы забирались в глубокие ячейки, с расстояния двух метров стреляли в атакующих немцев и предпочитали смерть плену.

Мы недооценили противника, по крайней мере, сейчас, когда он с сибирскими дивизиями в зимнем обмундировании, с хорошим вооружением и с хорошим человеческим материалом перешел на нас в наступление, так что в таком холоде стало «тепло», из-за того, что у него долголетняя привычка к [146] ведению войны зимой. В руки этого противника попадали некоторые сломанные мотоциклы или машины, которые на сибирском морозе больше нельзя было привести в движение, в местах, куда мы должны были отойти для создания лучших условий для обороны, которые зимой были не везде, где летом без труда можно было остановить любого наступающего противника. Это еще больше вдохновляло сибирские дивизии, морально еще не подвергавшиеся существенным поражениям.

Ни один, кто на 35-градусном морозе не держал винтовку или не стоял за пулеметом, не знает, что значит на таком морозе приготовить оружие к стрельбе. При таких температурах во всех точках смазки масло замерзает. Большинство пулеметов, за исключением, безусловно, необходимых для охранения, заботливо ухоженные, стояли у огня в бедных крестьянских хатах, чтобы во время тревоги их можно было схватить и немедленно вынести на позиции. Там, где оружие вынуждены были держать на морозе, его тщательно укрывали, а коченеющими руками то и дело дергали затвор, чтобы держать оружие готовым к бою. И все же было много задержек при стрельбе, так как пулеметы просто больше не хотели стрелять, а автоматы от холода тоже часто отказывали. Тогда оставались только ручные гранаты и холодное оружие, с которыми еще можно было бороться с прорвавшимися советскими солдатами. При морозе от -15 до 35 градусов длительное пребывание на позиции вдали от жилья уже само по себе было подвигом.

Фельдмаршал фон Бок, который почти каждый день выезжал в войска, был сломлен физическими и [147] психическими нагрузками и 17 декабря заболел. Верховный главнокомандующий Гитлер немедленно сменил его и назначил новым командующим фельдмаршала фон Клюге. В первый же день своего назначения фельдмаршал отдал приказ, в котором были такие слова:

«Каждый должен держаться там, где стоит!»

Гитлер, не соглашавшийся с командованием сухопутных войск с самого начала кампании, 19 декабря сместил фельдмаршала фон Браухича с должности и назначил главнокомандующим сухопутных воиск самого себя. Уже на следующий день во все командные инстанции группы армий «Центр» прибыла телеграмма, в первом абзаце которой говорилось:

«Фанатическая воля к обороне территории, на которой находятся войска, должна поддерживаться всеми, даже самыми строгими мерами. Если она будет у каждого отряда, то атаки противника, даже если и увенчаются прорывами в некоторых местах, в конечном счете будут обречены на неудачу...»

В третьем абзаце значилось:

«Любая местность, которая вынужденно должна быть оставлена противнику, должна приводиться для него в полную негодность. Каждый населенный пункт, не принимая в расчет наличие населения, должен быть сожжен и разрушен...»

И вот наступило Рождество 1941 года!

Это было первое Рождество во время восточной кампании. И оно было совсем не таким, как прежние праздники Рождества во время войны. Так как на этот раз песен никто не пел. Праздничное настроение на этот раз диктовала музыка орудий Красной Армии. А война перерывов не знает. Это были те дни, когда [148] пехотные дивизии были сильно охвачены или окружены противником. Журнал боевых действий одной из таких дивизий 23 декабря 1941 года сообщал:

«Противник, прорвавшийся в брешь между 13-м и 43-м корпусами, продолжает наступать в северо-западном направлении. Утром он захватил Алешково и подошел к Недельному (где находились командный пункт дивизии, пункт тылового управления с автомобильными колоннами). Во второй половине дня Недельное было оставлено из-за нехватки боеприпасов. В сильную метель, несмотря на неоднократное применение грейдера, дорогу из Недельного на север расчистить не удалось, поэтому все машины, стоявшие в Недельном, оказались в руках противника. Среди них находились машины штаба дивизии, в которых находились все документы для журнала боевых действий с начала восточной кампании до 12.12.1941».

В журнале боевых действий другой дивизии, которая будет полностью разгромлена в эти дни, 24 декабря, в канун Рождества, было записано:

«8.30 противник силой до роты атаковал на участке 439-го полка... 13.00 противник двумя ротами атаковал Моховку. 16.30 атака роты противника на участке 446-го пехотного полка. Противник в течение всего дня пытается беспокоить войска деятельностью разведывательных дозоров. В атаках по всему фронту, следующих одна за другой, проявляется намерение систематически помешать рождественскому празднику. С наступлением сумерек активность разведывательных групп усилилась по всему фронту. Беспокоящий огонь артиллерии в течение всего дня велся по Песочной и Моховке...» [149]

Журнал боевых действий полка еще одной пехотной дивизии 25 декабря, в первый день Рождества, замечал:

После переговоров по радио командир дивизии принял решение, что батальон немедленно должен занять прежнюю позицию. С этим приказом в 10.15 обер-лейтенант Бильмайер был снова направлен в батальон. Через полтора часа майор Друфнер лично прибыл на командный пункт и еще раз подробно доложил командиру полка причины своего самостоятельного решения. Он также сообщил, что тыловое прикрытие батальона вскоре после отхода из Хуторов было атаковано крупными силами и что батальон в это время находится на позиции по обе стороны Кураково, где утром он уже отразил атаки двух рот противника. Командир полка снова обратился по радио к командиру дивизии, который на этот 11.13 согласился с принятыми мерами.

Лишь немногие фронтовые части смогли встретить Рождество 1941 года в спокойной обстановке, как, например, повезло танковому полку одной из дивизий, который практически с 22 июня вел непрерывные бои и лишь несколько дней назад был отведен в тыл.

«Метель покрыла все вокруг толстым белым слоем, но с неба продолжал сыпать снег. Поэтому тыловое снабжение полностью наладить было нельзя. Колонны стояли, однако, по крайней мере, на передний край удалось доставить рождественскую почту. Дивизия обеспечила торговлю маркитантскими товарами к празднику, среди них – пряники, сигареты и алкоголь. Впрочем, не все части могли этому порадоваться. [150] Пеший батальон Хааса, например, располагался в Блудово, куда не могли добраться ни полевая кухня, ни маркитантские сани. Батальоны и дивизионы праздновали Рождество, по возможности, в составе рот. Оба капеллана с 23.12. ходили по всем квартирам и служили рождественскую мессу. Первое военное Рождество на востоке внезапно показало ясное небо, с которого луна почти дневным светом освещала бескрайние заснеженные просторы».

В этот день сложилась новая обстановка, которая могла привести к катастрофе. Советские войска прорвали фронт на стыке 2-й армии и 2-й танковой армии в районе Орла. Там русские танковые, моторизованные и стрелковые дивизии на 70-километровом фронте юго-восточнее Орла продвигались в направлении Десны. В то же время был прорван правый фланг 2-й армии. В связи с этим в районе Малоархангельска была нарушена связь с соседней группой армий «Юг». Остатки 55-го армейского корпуса безуспешно пытались закрыть эту брешь.

Поэтому генерал-полковник Гудериан, командовавший обеими армиями, 26 декабря без разрешения главного командования сухопутных войск отдал приказ об отходе на рубеж Ока, Сужа.

Когда Гитлер узнал об этом самовольном приказе, он обвинил генерал-полковника, создателя его танкового оружия, в нарушении приказа от 20 декабря и снял его с должности. Вскоре после этого он снял командующего 4-й танковой армией генерал-полковника Гепнера и командира 6-го армейского корпуса генерала саперных войск Фёрстера.

В эти критические дни войска возглавили новые командующие и командиры корпусов. [151] Фельдмаршала фон Клюге, принявшегося энергично выполнять новые обязанности, на посту командующего армией сменил генерал горнострелковых войск Кюблер, 2-ю танковую армию и 2-ю армию принял генерал танковых войск Шмидт, а командующим 4-й танковой армией был назначен генерал пехоты Руоф (находившийся до этого под командованием Руофа 5-й армейский корпус в последние недели отлично сражался и часто становился «волноломом» посреди русского наступления). Новым командиром 5-го армейского корпуса был назначен генерал-лейтенант Ветцель, а 6-й армейский корпус на несколько дней принял генерал-полковник фрайгерр фон Рихтгофен (генерал-авиатор, в подчинении которого в те дни и недели не оказалось ни одной боеспособной эскадрильи). Рихтгофен на этой должности пробыл несколько дней, затем его сменил генерал пехоты Билер.

Наступил новый 1942 год. Обширные просторы западнее Москвы еще были покрыты глубоким снегом. Хотя стало теплее, но термометры от Орла до Ржева показывали температуру 20–30 градусов ниже ноля. Почти все деревни были разрушены и сожжены. Солдаты группы армий были усталые, обессиленные, голодные и замерзшие. С далекой родины им присылали открытки с поздравлениями, на которые здесь, на востоке, у них не было времени.

Верховное главнокомандование Красной Армии использовало благоприятный момент. Войска Брянского (бывшего Юго-Западного) фронта должны были теперь разгромить правое крыло группы армий и нанести стремительный удар на Орел. Западный фронт получил задачу нанести удар на Юхнов, чтобы при поддержке воздушно-десантных бригад [152] окружить войска фельдмаршала фон Клюге в районе Можайск, Гжатск, Вязьма. Калининскому фронту предстояло разгромить в районе Ржева 9-ю армию и во взаимодействии с соседним Северо-Западным фронтом окончательно отсечь друг от друга группы армий «Центр» и «Север».

Эти новые приказы принесли свои плоды уже в первые дни января 1942 года. Фронт группы армий «Центр» был прорван под Малоярославцем и в полосе 9-й армии под Старицей. Фельдмаршал фон Клюге в сложившейся серьезной обстановке запросил разрешения у Верховного главнокомандования на отход. Но Гитлер отклонил его просьбу. В телефонном разговоре 2 января в 17.15 Гитлер заявил свое категорическое «Нет!».

Уже на следующий день из ставки фюрера в Растенбурге (Восточная Пруссия) прибыли новые приказы:

«1. Восстановить прежнюю линию фронта под Малоярославцем, закрыть брешь. Выделить для этого 5-ю танковую дивизию.

2.Район прорыва под Малоярославцем передать в оперативное подчинение командующего 4-й танковой армией.

3.Район прорыва севернее железной дороги Москва – Ржев передать в оперативное подчинение командующего 9-й армией».

Но как на севере, так и на юге фронт снова и снова прорывали. При температуре минус 40 градусов соединения 48-го танкового корпуса генерала танковых войск Кемпфа были отброшены от рубежа Курск, Обоянь. После этого была прервана связь с левофланговым 55-м армейским корпусом группы армий «Юг». Русские войска – речь шла о трех кавалерийских дивизиях и одной стрелковой бригаде 3-го [153] гвардейского кавалерийского корпуса, нанесли удар в направлении Курска. Им противостояла только 3-я танковая дивизия на Сейме. Ее молодой командир генерал-майор Брайт первым из военнослужащих вермахта в 1942 году был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту.

В то же время тяжелые бои шли как на центральном, так и на северном участках полосы группы армий «Центр». Сухиничи были окружены, а Медынь была оставлена. Повсюду в тылу прорывавшихся русских войск продолжали сопротивление немецкие опорные пункты. При этом обороняющиеся не знали, будут они освобождены или нет. В Сухиничах держалась только что прибывшая из Франции 216-я пехотная дивизия генерал-майора фрайгерра фон унд цу Гильзы. 5000 человек противостояли целой советской 16-й армии. Только 24 января окруженная в Сухиничах дивизия была освобождена смешанной боевой группой генерал-майора Неринга (18-я танковая дивизия) и полковника Йолассе (208-я пехотная дивизия). Оказавшаяся в Сухиничах 216-я пехотная дивизия была одной из тех оккупационных дивизий, располагавшихся во Франции, Бельгии или на Балканах, а теперь сломя голову брошенных на восточный фронт для затыкания дыр. К этим соединениям относилась и 7-я авиационная дивизия, которая позднее была переименована в 1-ю воздушно-десантную, применявшаяся разрозненно на фронте от Ленинграда до Курска.

Передышек в январе 1942 года не было.

Советский Западный фронт в это время прорвал немецкие рубежи обороны в районе Калуга, Белев и отсек 4-ю армию от 2-й танковой армии. Четырнадцать дивизий и танковая бригада наступали на [154] Юхнов. 23-й армейский корпус генерала пехоты Хайнрици успел своевременно освободиться от охвата и получил задачу оборонять Юхнов.

Командир корпуса Хайнрици 20 января был назначен командующим 4-й армией. Он мог принять новую должность, только выехав на командный пункт с одним шофером на «Фольксвагене» через наступающие колонны Советской Армии. В то время как генерал пехоты Хайнрици принимал новую должность, генерал танковых войск Модель возглавил 9-ю армию. (Прежний командующий генерал-полковник Штраус был освобожден от должности из-за болезни.) Главное командование сухопутных войск издало приказ, что отходящие дивизии должны остановиться на рубеже Юхнов, Гжатск, Ржев.

Но в это время советский 1 -й гвардейский кавалерийский корпус (а это были лучшие войска, которыми Красная Армия располагала в эти месяцы) прорвался из района Юхнова в северо-западном направлении и вышел в район Вязьмы. Таким образом, кавалерийские и моторизованные части противника оказались в тылу 4-й армии. Кроме того, в районе Вязьмы были десантированы (и высажены посадочным способом) три воздушно-десантные бригады противника, которые ударили в тыл обороняющимся немецким войскам.

Опасность стала еще больше, когда 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу удалось продвинуться из района Волоколамска в направлении Вязьмы.

Возникла угроза окружения 4-й армии.

Продвижение трех советских фронтов, наступавших под Москвой, приведены в следующей таблице: [155]

05–16.12.194117–25.12.194126.12.1941–08.01.1942

Калининский фронт12 км45 км45 км

Правое крыло Западного фронта65 км45 км0 км

Центр Западного фронта0 км20 км40 км

Левое крыло Западного фронта100 км90 км110 км

Юго-западный фронт60 км25 км25 км

Когда подходил к концу январь 1942 года, наступательная мощь Красной Армии постепенно снизилась. Теперь стали заметны трудности со снабжением, к которым не было готово и русское командование, привыкшее к импровизации. Поэтому впервые немецкие дивизии смогли передохнуть и даже «взять ногу».

Группа армий смогла остановить свои соединения. Была снова образована сплошная линия фронта, если не считать прорвавшиеся к Вязьме силы 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, которые еще находились в тылу 4-й армии. Выступы фронта были укорочены или выровнены. Одно из наступлений 2-й танковой армии северо-западнее Орла привело к полному успеху.

Из-за тяжелых потерь последних недель главное командование сухопутных войск было вынуждено расформировывать или сливать дивизии. Так была [156] расформирована полностью разгромленная под Калинином 162-я пехотная дивизия. В 78-й, 102-й и 252-й пехотных дивизиях было расформировано по одному полку, а эти полки заменены частями 5-й, 8-й и 28-й пехотных дивизий. Большинство пехотных дивизий было вынуждено расформировать в пехотных полках третьи батальоны, и с этого времени в полках, за редким исключением, оставалось только по два батальона.

Главное командование сухопутных войск с января по март 1942 года перевело с запада на восточный фронт 17 пехотных дивизий, большая часть которых была передана группе армий «Центр».

Обстановка на фронте группы армий «Центр» улучшилась, значительно опаснее было в ее тылу. Генерал пехоты Хайнрици теперь делал все для того, чтобы отрезать прорвавшиеся к Вязьме советские войска от путей снабжения и окружить их. Снова солдаты 4-й и 4-й танковой армий вынуждены были пробираться по глубокому снегу, чтобы зажать противника на все более уменьшающемся пространстве. Так южнее Вязьмы вокруг 2-го гвардейского кавалерийского корпуса и трех советских воздушно-десантных бригад постепенно замкнулось кольцо.

Медленно наступала весна. Повысилась температура, а вместе с ней – и настроение.

28 февраля Гитлер провел совещание с фельдмаршалом фон Клюге и всеми командующими армиями на центральном участке восточного фронта. Резюме этого совещания было таким: все поставленные прежде задачи сохраняются. Дополнительное совещание Гитлера с фельдмаршалом фон Клюге и [158] только что произведенным в генерал-полковники Моделем состоялось 11 марта. К этому времени обстановка в полосе группы армий, включая ее фланги под Ржевом и Орлом, была спокойной. Названия этих городов впредь будут постоянно упоминаться в сводках с центрального участка восточного фронта, а идущие там месяцами сражения притянут к себе силы группы армий.

Последняя зимняя метель была 15 марта 1942 года, после нее выглянуло солнце, и пришла весна. Снег начал таять, началась весенняя распутица, от которой страдали как немецкие, так и русские солдаты. Боевые действия практически прекратились. Четвертая танковая армия в начале апреля была выведена с фронта в полосе группы армий «Центр» и переведена в Южную Россию, чтобы через несколько месяцев принять участие в наступлении на Кавказ и Сталинград.

С успокоением обстановки на фронте улучшилась деятельность тыловых служб. Важнейшую связь между фронтом и родиной обеспечивала полевая почта. В каждой армии был почтамт. В 1942 году они были развернуты в следующих городах:

2-я армия – Рыжково, затем – Минск,

4-я армия – Минск,

9-я армия – Сычевка, затем – Смоленск,

2-я танковая армия – Туменово, затем – Минск,

4-я танковая армия – Брест, затем – Минск.

Каждый армейский почтамт имел распределительный пункт, на котором поступающая почта распределялась по полевым почтамтам. Только почтамт 4-й армии отвечал за работу полевых почтамтов 501, [159] 512, 539, 741, 763, 765, 766, 773 и почтамт люфтваффе 539. О работе полевой почты 216-й пехотной дивизии сообщает следующий доклад, по которому можно судить о работе других почтамтов:

«В полевом почтамте А после зимней кампании остался только один грузовик. Три других грузовых машины, неспособных работать при температуре ниже – 32 градусов, пришлось взорвать в Богородицке. При этом было необходимо обеспечивать 120 частей. Прибыло 2000 мешков почты. Размещение в доме без окон и дверей, которые были выбиты взрывной волной русской бомбы, позволяло работать только в шинелях и рукавицах. К тому же не было стеллажей для мешков и распределительных столов. Автомобиль можно было поддерживать в рабочем состоянии только в том случае, если время от времени запускать двигатель, также и ночью, так как сегодня температура понизилась до – 44 градусов».

В апреле 1942 года 216-я полевая почта была переведена в Рославль в рамках мероприятий по «отводу фронта», которые могли быть проведены только до начала периода распутицы, которая сделала бы их невозможными. Только в одном документе говорится о том, что почтовое обеспечение в районе Ржева было плохим. Это объясняется прежде всего военной обстановкой:

«В конце марта 1942 года наконец-то прибыла первая почта после перевода на восточный фронт! Многие ее уже не дождались. При этом все инстанции полевой почты старались, как могли...»

Как могло быть иначе при угрозе прорывов русских войск, в результате которых район Ржев, Вязьма, Сухиничи оказался почти полностью окруженным? Путей подвоза не было, поэтому полевую почту [160] для частей, воюющих в этом районе, удалось подвезти только тогда, когда удалось поправить обстановку и стабилизировать фронт.

В августе полевой почтамт А был переведен в Брянск, так как дивизия была переведена в район южнее Жиздры для переформирования и пополнения. Для этого полевой почтамт А оборудовал в Жиздре пункт выдачи. С точки зрения поступления и отправления почты расположение полевого почтамта А в Брянске было выгодным, но недостаток заключался в том, что он находился на краю огромного района действий партизан, и поэтому всегда был очень неспокойным. Постоянно существовала большая угроза не только для перевозок полевой почты, но и для тылового снабжения войск. Здесь почтамт потерял одного почтальона, который от лишений заболел и умер.