Текст книги "Драконья оспа (СИ)"

Автор книги: Вера Вкуфь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

***

– Новые планеты вообще-то открывают астрономы, а не космонавты! – кипятился Юрка, зачем-то разводя руки в стороны, будто сам пытался нащупать небольшую планету.

– Ну и что! – не сдавалась Оля. – Для агро… тьфу! – астрономов эти планеты всего лишь точки на компьютере, а для космонавтов – вполне себе физическое тело!

Как и для чего между ними завязался спор о планетах – одному Ктулху известно. Просто о чём-то важном в больничных палатах как-то не говорится. Наверное, суеверный страх.

Юрка вроде бы выглядел неплохо, но ещё больше бодрился. За это Оля старательно не замечала тёмных кругов у него под глазами и даже не особенно щадила его аргументами в споре. Который не имел совершенно никакого значения.

Она под шумок запустила руку в прозрачный и шуршащий целлофановый пакет и утащила небольшое зелёное яблоко. Почти такое же, как не так давно и ей приносил Владимир. Утащила не потому, что хотела есть – просто именно так нужно показать Юрке, по её мнению, что не так уж он и болен. Только у здоровых можно таскать яблоки.

Юрка был одним из тех, кому шла больничная пижама, делая не беспомощным, а каким-то милым. Словно только проснувшийся персонаж с картины викторианского художника. Такой нереальный, что так и хочется коснуться и проверить, не уткнутся ли пальцы в неоднородный холст с краской.

Юрка, вздрогнув, моргнул, и лицо его расслабилось. И Оля не сразу поняла, что не удержалась и всё-таки положила ладонь ему на макушку, отодвигая лёгкие пряди в сторону. И поспешила отодвинуться назад (чуть не упав, потому что забыла, что спинки у табуретки не предусмотрено).

– Кстати, ты можешь уже идти домой, – заговорил Юрка голосом более деловитым и низким, чем вёл спор о космических телах. – Со мной всё нормально.

– Не терпится уже пожить здоровой жизнью без присмотра взрослых, – хмыкнула Оля, перекрешивая руки на груди.

– Нет, – не повёл бровью Юрка. – Просто ты тут достала всех врачей и медсестёр, и он хотят от тебя избавиться.

Оля хотела была возмутиться, но серьёзно-иронично приподнятая светлая бровь заставила её подавиться смешком.

– Ты же понимаешь, что теперь я просто обязана остаться? – пытаясь стянуть улыбку, уточнила Оля.

На самом деле резон в Юркиных словах был: процедур с Олей больше не делали, анализов не брали и общий врачебный вывод звучал примерно как «иди и живи жизнь!» Плюс к этому силы к Оле вернулись настолько, чтобы от скуки доставать персонал на медицинские темы. И, зная статус пациентки, отмахнуться от неё было не желательно. А объяснять что-то человеку, не владеющего темой, но живо интересующегося – мучительно.

– Да серьёзно, – Юрка заговорил уже обычным тоном. – Не стоит тебе здесь торчать. Это утомительно… Если бы я мог, я бы уже давно ушёл.

Вообще-то Оле давно хотелось «на волю», и мир за больничной оградой казался как никогда прекрасным и пленительным. Появилась куча мыслей и планов, что бы можно такого сделать. И больничные стены, хоть и очень цивильные, так и не стали чем-то приятным. Скорее – неизбежным. Плюс к Юрке пускали только на пару часов в день. А под незримым наблюдением помнящего страдания и смерти здания разве можно отпустить себя? На эти пару часов можно приходить и так. Хотя где-то в глубине и кольнула мысль, что Юрке она просто больше не нужна… Но не выяснять же это у растерзанного на больничной койке парня. Пусть и бодрящегося.

Который вдруг заговорщицки наклонился к ней так, что его лицо приобрело хитроватый оттенок, и полушёпотом заговорил:

– Только приходи, пожалуйста. А то я тут с ума сойду.

Сдержать дурацкую улыбку у Оли не получилось. И, чтобы Юрка не очень долго её видел, Оля поспешила ткнуться в его губы. Торопливо. Потому что в любой момент идиллию может нарушить какая-нибудь почасовая капельница.

Вот бы им уже двоим выйти отсюда и оставить за спиной все неприятные воспоминания. Но пока и так нормально.

Глава 18. Погода была прекрасная, принцесса была ужасная

Бежать было легко. А давно знакомая улица представлялась какой-то новой. Несмотря на то, что не было Оли всего-то чуть меньше месяца.

Из автобусной двери она вышла ещё чинно и благородно. Даже, соблюдая правила, спокойно обошла транспорт сзади, чтобы бешеным зайцем не скакать перед водительской кабиной. Но у зебристого перехода стерпеть уже не смогла и всё-таки припустилась бегом. Хотя страждущих машин особо и не было – только жёлтая «Хонда» (определить можно по раскоряченной букве «Н» спереди) у самой последней полосы. И водитель которой даже Оле побибикал поддержав её душевный порыв. Та наскоро ему махнула и понеслась дальше. Метров пятьсот – и её дом. Выглядывает из-за очень высокой башни, которую все зовут «свечкой». Словно играет с Олей в прятки. Только Оля его всё равно найдёт. Ей даже погода благоволит – на золотистом небе ни облачка, несмотря на самую верную примету непогоды: зонта-то у Оли с собой.

Сил, правда, уже поменьше, но это ерунда. Просто нужно чуть-чуть замедлиться. А то уже становится тяжеловато дышать.

Ну, вот – сглазила. Что-то попалось под ноги, и тело мигом потеряло равновесие. Как раз хватило времени, чтобы бухнуться на ладони. Больновато. И асфальт противный, грязный и шершавый. Плюс почему-то больно не столько в руках, сколько в спине – между самых лопаток. Жжётся, будто от укуса пчелы.

Олю тряхнуло. Пока не физически, но будто изнутри прогулялся удар тока. И сердце ускорилось. Тело сразу напряглось и, преодолевая подступающую тревогу, она поспешила обернуться через плечо.

Нет, ей не показалось. Это действительно драконий толчок. Такой противный и давно забытый. А вон, вдалеке, у самого перекрёстка высокая и тёмная фигура. Будто выжженая на лёгком летнем фоне чернотой. Вроде чёрной дыры, поглощающей всё в себя.

Оля, сгруппировавшись, перекатилась через бок, не торопясь подниматься. Плечи сильно напряглись, удерживая спину в горизонтальном положении. А далёкая фигура двинулась к ней знакомыми, крепкими шагами.

Оля сразу догадалась, кто это. Просто пока не хотелось верить.

– Кирилл?! – позвала она ещё до того, как его осветило закатывающееся солнце. – Ты чего?

А сама сдержала инстинктивный порыв попятиться. Кирилл – парень крепкий и сильный. Который сейчас очень быстро приближается, а Оля всё сидит на противно горячем асфальте. То ли затаиваясь перед рывком, то ли не желая злить «противника» сопротивлением.

Кирилл подошёл уже достаточно близко, и лицо его не выражало абсолютно ничего хорошего. Обычно приветливое и временами даже разбойное, сейчас оно было бесстрастной восковой маской. Что напрягало даже больше возможной ярости – снаружи ничего нет, значит всё внутри. Но что именно?..

– Ты теперь за них играешь, да? – голос привычно эмоциональный, с оттенком непередаваемого сарказма. И очень громкий. Что совершенно не вяжется с похоронным лицом.

– В смысле?! – на автомате отозвалась Ольга и почувствовала предостерегающее давление на шее, хотя Кирилл был ещё метрах в пяти.

– За что ты продалась? – голос Кирилла звякнул. – Деньги? Слава? Потрахушки с влиятельным сынком?

Последнее предложение Кирилл практически выплюнул, окончательно возвышаясь над Ольгой. И та ощутила первый и настоящий приступ удушья. Мышцы горла просто сжимало, перекрывая воздушный поток. Только не поддаться инстинктивной панике.

Объяснять сейчас что-то Кириллу – явно не в тему. Лучше сосредоточиться и попробовать выставить щит. Правда, подсечка у неё получилась быстрее и ловчее – Кирилл с хромотой припал к правой лодыжке, а Оля улучила момент и дёрнулась на ноги. Стоя всегда чувствуешь себя увереннее.

Но Кирилл, кажется, пока не собирался нападать. Его глаза с откровенной ненавистью впились в Ольгу.

– Это из-за тебя Ленка умерла! – выплюнул он то, что явно варилось в нём не первый день. – Ты заварила всю эту кашу! А теперь ещё и продалась!

Кирилл выплюнул и неприличное крепкое словцо в Олин адрес, но та уловила только первое его предложение.

– В смысле – умерла? – Оля почувствовала удар в затылок, но драконья сила в этот раз была не при чём. Дурные вести бьют не хуже молотка.

– На хрена это было, Оль? – всё больше заводился Кирилл. – Ты всех взбаламутила, а потом сама под корпорацию и легла? Колола бы себе сразу эту дрянь, и всё было бы нормально!

От свалившейся информации Оля растерялась и пропустила следующий удар Кирилла, нанесённый исподтишка – под дыхалку. Отступила на пару шагов, а Кирилл, как от мухи отмахнувшись от её щита, снова сократил между ними расстояние.

– Да подожди! – почти в панике крикнула Оля, держась за живот. – Я ничего не знаю! Можешь нормально объяснить, что случилось?!

Но кто и когда реагировал на подобные реплики? Вот и Кирилл не стал. Решив, что хватит тратить слова на предателя, он снова пошёл в атаку.

Оля честно пыталась уворачиваться и сопротивляться, но силы явно были не равны. В конце концов, тяжело дыша она повалилась на газон, держась за кровящий локоть.

А в глазах Кирилла уже был холод. Не ненависть, не презрение. Просто обычное и бесповоротное решение – её убить. Как задолбавшую муху. Оле стало по-настоящему страшно. Сейчас Кирилл её прибьёт. В голове вспышкой мелькнула мысль о Юрке – а он ведь так просил её приходить… Только это заставило её попятиться от поднятой Кирилловой руки.

Она очень медленно видела, как тот сжимает пальцы на манер когтей. Открывает рот – такие заклинания всегда нужно произносить вслух. Но… почему-то медлит. Глаза всё так же сверлят её. Но язык не двигается. Забыл, что ли?

Оля не успела решить, как воспользоваться этой ситуации. Меж тем ситуация, как во второсортном фильме, вдруг решилась сама.

Оля увидела вспышку на манер молнии. Хотя небо по-прежнему было чистым. Белым сверкнул весь Кирилл, ослепляя и заставляя машинально закрыться от яркости. Дальше – грохот, как от взрыва. Скорее открыть глаза – но перед нею уже никого не было.

Оля затравленно огляделась. Действительно – никого. Только несколько прохожих, в нерешительности замерших поодаль. Кирилла не было. Оля изо всех сил напрягла все свои драконьи способности. И почувствовала, что ни одного дракона поблизости нет. И Кирилла будто тоже нет… Вообще…

На тело навалились страх и слабость. Собственное дыхание напоминало собачье.

– Простите… Вам помочь? – девушка в чёрном платье и солнечных очках всё-таки набралась решимости и сделала несколько аккуратных шагов к Оле.

А она… Она не знала, как ей помочь…

***

Стук чашки по блюдечку перебивал звук собственного пульса. Оля сделала усилие, чтобы держать чашку ровнее, но перевязанная эластичным бинтом рука давала о себе знать. А Дима и так уже забрал у неё наполовину расплёсканную кофейную порцию и заварил новую. Здесь обычно говорят – «заботливо», но заботливость – это не совсем о Диме. Тем более в напряжённой ситуации.

Его брови сошлись на переносице, образовав мощную продольную складку, но Дима не обращал на это внимание. Хоть и всё видел – сидел как раз против ограждающего стекла Горного огня, мечущемуся с другой стороны.

– Да. Их нет. Ни Елены, ни Кирилла, – сухо подтвердил он такую страшную догадку, всё ещё глядя на огненные всполохи. – Я так понимаю, их убрали.

Оля обессиленно поставила пол сначала блюдце. Потом чашку. И с надеждой посмотрела на мужчину.

– Точно? – с жалобной интонацией спросила она, хотя и сама понимала, как глупо звучит её вопрос: Дима – совсем не из тех, кто оперирует недостоверной информацией. И не из тех, кто подтверждает очевидное. Поэтому он ничего не ответил.

Олю начало затягивать в едкую пучину беспомощности.

– Ты тоже думаешь, что это я виновата? – собрав остатки воли, она выпалила самый главный для себя вопрос. И ответом ей стала очень долгая пауза. Похоронившая в её душе все остатки надежды.

– Оль, ты же с самого начала должна была понимать, что заигрывание с такими вещами обычно имеет последствия, – выверенным и хорошо поставленным и интонацией, и по смыслу голосом, наконец, начал Дима. А Оля вспомнила, как в белом платье она, маленькая, бежала на первую процедуру.

– Ничего я не знала, – резковато выпалила она, но Диму её тон нисколько не смутил.

– В детстве – да, – охотно и спокойно согласился он. – Но, Оль, тебе уже сколько лет?

Оля прикусила возмущение – крыть было нечем. А Дима продолжил по намеченному пути:

– Я понимаю, ты хотела быть хорошей, приносить пользу и чтобы тебя любили. Но должна же понимать, что во взрослом мире и на высоких уровнях этика мало что решает. Есть выгода, и кто-то её получает. Но не ты.

У Оли с каждым предложением всё ниже опускались плечи.

– Нельзя же так, – в Димином голосе прорезалось чуть ли не отеческое журение. Которое звучало ещё стыднее, чем менторский тон. – Ничего толком не выяснив, бросаться всех спасать… А теперь получается, что ты начала «борьбу с режимом», но на полпути полностью подчинилась ему и сделала то, что от тебя и хотели с самого начала. Оль, так не делается…

Оля со смущением ожидала, когда же Дима перейдёт к главной причине, почему же Оля предала борьбу с режимом – личные отношения. Но у того, по всей видимости, хватало такта.

– Ты знаешь, на что пошёл твой сданный материал? – внимательно глядя на неё поверх очков спросил Дима.

Оля только махнула головой – объяснять ему про Юрку казалось каким-то неуместным.

– А я знаю, – жёстко припечатал мужчина. – Если старый вирус драконьей оспы был спонтанно действующим и не обязательно приводил к леталису либо грозным осложнениям…

Дима сделал выразительную паузу, заставившую Олю поднять на него испуганные глаза.

– …то теперь, при соединении материалов, – продолжил чеканить Дима. – Вполне вероятно, что мы получим новый вирус. Устойчивый как к антителам обычного человека, так и дракона. А, как ты наверное знаешь, от вирусов, в отличие от бактерий, лекарств с доказанной эффективностью просто нет. Придётся разрабатывать вакцину заново, а там и искать лечение. Понимаешь, сколько уже денег ушло в проект под названием «драконья оспа»? И сколько ещё можно будет заработать на лечении новой?

Оле было стыдно спрашивать, откуда Дима всё это узнал – он же не спрашивает, почему именно она согласилась на рисковый эксперимент. И с каждым Диминым предложением она всё лучше видела своё невесёлое отражение на чёрной, наверное уже остывшей кофейной поверхности.

– Оль, пойми меня правильно, – после паузы вздохнул Дима и стянул с переносицы тяжёлые очки. Около глаз остались бурые вмятины, которые мужчина поспешил устало размять. – Я не считаю тебя виноватой. Но доля твоей ответственности в этом определённо есть.

Железно-зубодробильный аргумент, с которым не поспоришь.

– И что теперь делать? – безнадёжно спросила Оля, отводя взгляд и разрозненно думая о Кирилле, Елене и судьбе нового вируса. У неё опускались плечи.

Вопрос был риторическим, но интеллекта Димы хватило и для того, чтобы ответить на него.

– Остановить это всё, – он спокойно надел очки обратно и посмотрел ровно на Олю.

– Как?.. – машинально выдавила та, приняв предложение за насмешку.

И Дима, немало удивив её, как фокусник полез в свою сумку, на которую Оля до этого момента не обращала ни малейшего внимания.

Ловко ёрзнув молнией, он полез в чёрной нутро, расщепеченное острыми звеньями и напоминающее чью-то большую пасть. И извлёк на свет неспокойного Горного огня то, чего внутри заподозрить было сложно.

– Что это? – Оля уставилась на неожиданно красивый пузырёк, очень напоминающий изящную ёмкость для духов.

Красная округлая блестяшка, выполненная в виде яблока, легко легла Оле в ладонь. Вместо черенка яблочную верхушку венчало что-то вроде золочёной рукоятки маленького кинжала.

– Красивый, – пробормотала Оля.

– Я знал, что тебе понравится, – довольный, усмехнулся Дима. – Ты всегда ведёшься на привлекательность внешней оболочки.

На короткий и резкий Олин взгляд он не среагировал.

– Приоткрой, только осторожно, – велел Дима.

Оля послушалась, дёргая за верхушку кинжала. Та легко покинула насиженное место, и в образовавшуюся полость Оля увидела спрессованную кучку мелких градинок, заполнивших яблоко примерно до середины.

– Это, если угодно, противоядие, – Дима не стал дожидаться новых Олиных вопросов. – То, что может остановить размножение зреющего пока вируса. Если его примет организм-носитель, то формирование и развитие прекратится. Нужно только принять.

– Организм-носитель – это Юрка? – на всякий случай уточнила Оля. Дима кивнул.

– Это всё можно закончить, Оля. Закончить, – повторил мужчина.

Ухо резанула деланная беззаботность фразы.

– Каким образом? – жестковато спросила она, представляя не безличный организм-носитель, а Юрку.

Дима, уловивший изменение Олиного настроения, сделал длинную паузу, во время которой уменьшенные очками глаза смотрели на неё так внимательно, что в иной ситуации Оля бы что-нибудь на себе поправила.

– Смертью носителя, – наконец ответил Дима, когда Оля и сама догадалась. – И полным отсутствием возможности заражения.

Оля хмуро посмотрела на потяжелевшую ёмкость.

– Оль, я с тобой честен, – вновь заговорил Дима. – В противном случае сказал бы, что это просто безобидная микстурка, и ничего твоему пареньку от неё не будет. Но я хочу, чтобы ты сама принимала решение. В конце концов, пора уже вырасти и думать не только чувствами. И не только о себе… Я бы, конечно, и сам мог всем этим заняться, – Дима задумчиво потёр подбородок. – Может, даже было бы и лучше, учитывая все обстоятельства… Но тебе будет определённо проще подобраться туда. Да и тебе он поверит.

Хоть Дима и старался кружить возле неприятных слов, Оля без труда поняла – это она должна дать Юрке злосчастные таблетки, потому что её легко пустят к парню. И сам парень наверняка легко сделает то, что она попросит.

– Я пойму, если ты откажешься, – с чем-то, напоминающим мягкость в голосе, продолжил Дима. – В конце концов, женской сущности положено быть нерешительной. И желать видеть всё только с одной – приятной ей стороны. Ни один мужчина не станет осуждать женщину, боящуюся последствий такого глобального и важного решения. Гораздо, гораздо проще отойти в сторону и постараться сделать вид, что ничего не было. Переключиться на более простые дела…

Оля резко закрыла кинжальчиком яблочную середину.

– И что я, по-твоему, ему скажу? – она даже не попыталась замаскировать раздражения. – На, выпей непонятных витаминок и закрой глазки?

– Я думаю, ты сможешь найти способ, – на Олю холодно сверкнули круглые стёкла очков.

Глава 19. Драконы Горного Огня

Дорога моталась под ногами серой лентой и даже через подошву шершавила ноги. А может у Оли просто получалось так идти – нарочно шаркая и совершенно этого не замечая.

Она будто и не шла. Просто знакомые клумбы и ограды проплывали мимо неё. Может она, сама того не ведая, встала на ленту эскалатора? Или нет. Нет никакого эскалатора. И клумб с оградами тоже нет. Ей это всё кажется. Или снится. Или она просто умерла во время операции и попала в междумирье. Чистилище или как его?

Любой из этих раскладов Оля предпочла бы настоящему. Где она, чувствуя в кармане тяжесть и жар, тащила злополучный пузырёк Юрке в больницу.

Этому предшествовала крайне тяжёлая ночь без сна. Но сонливой Оля себя не чувствовала. Наоборот, зрение обострилось настолько, что стало видно парящих над свеже-зелёной травой мошек. И разум – как после хорошего крепкого кофе.

Чем ближе становилась больница, тем сильнее замедлялся Олин шаг. А голова фиксировалась на всякой ерунде вроде в какую сторону закручивается воронка, служащая украшением магазинной витрины. По часовой стрелке или против? Надо бы вроде по… А она против.

Дима был абсолютно прав. Ей пора принять на себя ответственность и самой исправлять результаты своих ошибок.

Это не её мама виновата, что Оля стала работать в проекте, делающим вакцину для людей. Это не Владимир Ильин навешал ей лапши на уши. Это не из-за симпатии к Юрке она позволила вколоть себе повреждённую РНК. Это сама Оля по недомыслию втянула в воронку истории столько народу. Из которой двое – Елена с Кириллом – не выбрались.

Эта мысль пошатнулась в сердце ужасом. Из-за Оли уже погибли двое. И сколько погибнет ещё?.. Шаг машинально ускорился.

В Юрке сейчас зреет новая зараза. Страшно подумать, сколько народу она может выкосить. Олю уже мучали картины подающих замертво людей, крики и паника. И холодный ужас гнал её всё дальше и дальше.

Вот уже здание больницы. КПП с вечно опущенным шлагбаумом, не дающим проехать на машине, но не воспрещающий обходить его ногами.

Быстрее – как же медленно!

Оля самой себе показалась каракатицей. И почему сердце так разогналось и стало тяжело дышать? Нужно ещё дважды обойти здание, чтобы выйти ко входу.

Плана у Оли не было. Вместо него ею руководило праведное стремление восстановить равновесие. Она будет действовать по ситуации. Только бы побыстрее. Только бы успеть.

Начало подташнивать, но это, наверное, нормально? Квадратные кусты живой изгороди резанули по зрению – настолько яркие. Надо бы сбавить шаг, а то задохнуться можно – дыхание сбилось. Когда перед глазами набухли красноватые пятна, Оля заставила себя остановиться и велела дышать. Оказалось, не так-то легко себя слушаться.

Больничная дверь скрипнула – внутренняя, потому что снаружи ещё никого не видно. А Оля стоит прямо напротив входа – у живой изгороди. Ей бы лучше ускориться и перехватить открытую дверь – тогда не придётся звонить и объяснять, кто он и куда. А она, кстати помнит, где Юркина палата?

Часть сознания, напитавшаяся кислородом, пришла в ужас от того, что остальное сознание планирует. Захотелось кричать.

Нет. Нет!

Пусть Дима сам разбирается с этим. Он прав. Она – глупая девчонка… Только бы сейчас уйти отсюда…

Нет. Нельзя всё время полагаться на других.

Но Юрка! Это же Юрка!!!

Оле так сдавило в груди, что она запнулась на полушаге и сжала кулаком футболку в районе груди. Стилизованный подо что-то готичное Микки Маус от этого поплыл в нечто жалкое.

Это, наверное, только она могла нацепить такую дурацкую футболку. Только она могла быть драконом и практически убить все драконьи способности постоянным введением вирусов. Только она могла влюбиться в пацана, с которым у неё разница во многих вещах.

Но это – она.

Всё равно – она.

На плиточном выходе, покрытом дополнительным нескользящим ковриком, появилась высокая худощавая фигура. Оля несколько раз моргнула, прежде чем осознала всю киношность ситуации.

Конечно же, на выходе стоял Юрка. Уже не в больничной робе, а вполне обычной одежде, которая сидела на нём не так ловко, как раньше. Одна Юркина рука ещё придерживала металлическую дверь. Вторая бездумно нащупала ближайшую колонну, поддерживающую выступающий карниз. Только после этого дверь была отпущена и доползла до магнитного замка.

Сероватый Юркин взгляд близоруко сосредоточился на ней – потому что никого во дворе больше не было. Секунда узнавания, и Юрка резко дёрнулся ей навстречу – будто и не было этих полутор недель, которые Оля не приходила. Хотя и обещала.

Левая Юркина нога предательски подогнулась, но он будто бы и не обратил на это внимания.

– ОЛЬ! – завопил парень так, что с куста упорхнула мимо Оли притаившаяся там пичужка. А Юрка уже ловчее заспешил к ней. Улыбаясь до ушей измученным лицом.

Оля, несмотря ни на что, имеет право на личный выбор. Мир не перевернулся от того, что Ольга Викторова надела сегодня дурацкую футболку. Может, он выдержит и что-нибудь похуже.

А она всё равно не сможет.

С размаха сунув руку за пазуху, она вытянула из кармана не только пузырёк в зелёном целлофановом пакете, но и смятый и давно забытый носовой платок. И, коротко глянув на изогнутое горло мусорной урны, бухнула склянку прямо туда. Кажется, и мятый платок улетел туда же.

Юрка замер на месте – с более короткого расстояние он явно смог получше рассмотреть Олино лицо. От этого вида его собственное тоже закаменело, напрягаясь.

– Оль?.. Ты чего?.. – Юрка снова зашагал к ней, уже торопливее.

А Оля ничего. Просто у Оли нет сил. Надо бы к чему-нибудь прислониться. Например – к асфальту.

***

– Я тебя знаю, – сообщил ей парень, выглядящий фиговой пародией на кукольного Петрушку. Колпака, правда не было, но точащие солнышком вокруг головы светлые волосы – на месте.

Петрушка явно относил себя к какой-то неформальной субкультуре, потому что ни один нормальный человек не нацепит на себя вот так всё и сразу: красные кеды, кончающиеся шнуровкой на самом голенище, переходили в полосатые гольфы, в свою очередь уходящие в шорточные штанины разной длины. Рубашку можно было бы счесть годной для выступления в консерватории, если бы не явно самостоятельно прорезанная дырка по диагонали груди. Зашитая нарочито кошмарным в своей неуклюжести толстым швом, от которого любой преподаватель технологии заимел бы несколько седых волосков. На этом фоне даже красная бабочка в белый горошек, деловито завязанная под горлом, выглядела вполне сносно.

– Я тебя тоже знаю, – сообщила Оля и не покривила душой.

Этого незнакомого парня она действительно видела в своём странном сне во время операции. Просто нормально рассмотреть смогла только сейчас.

Она огляделась по сторонам и увидела, что находится в тёмной комнатке, которая у иного человека могла бы вызвать приступ клаустрофобии. Но обратила внимание только на то, что стены с металлически оттенком покрыты чем-то вроде свечного нагара. А одна из стен – прозрачная и по виду очень толстая. С каким-то знакомым узором из решетчатых бликов. За которыми проглядывают очертания чего-то большого и синего.

– Мы – в духовке? – озвучила она первую же мысль, пришедшую в голову.

– Нет. С чего ты взяла? – искренне удивился парень, изображающий Петрушку. Обернувшись к которому, Оля увидела, как он по-хозяйски усаживается где-то в центре комнатушки, и его странный наряд вдруг начинает переливаться всеми оттенками жёлтого. Так ярко, что хочется прищуриться. А ещё – одеться во что-нибудь полегче, потому что даже в самых лёгких футболке и шортах становится неимоверно душно.

Подумав пару секунд, шагнуть ли к парнишке ближе, либо постараться прижаться к стеклу, Оля поняла, что синее пятно за стеклом – это диван. Их драконий диван, на котором не так давно обсуждали планы по противостоянию проекту d-502.

– Ты меня убьёшь, – поёжилась Оля то ли с вопросительной, то ли с утвердительной интонацией.

– Может, ты перестанешь уже задавать тупые вопросы? – кажется, парень начал раздражаться.

И Оля действительно решила перестать. Потому что злить Горный Огонь – так себе затея.

– Лучше садись и давай уже разбираться, – посоветовал, переливаясь Огонь, и Оля предпочла ему не перечить. Тем более на его территории. Хотя ляхи и жгло от нагретого металла.

– Если честно… – Огонь вдруг будто замялся и света стало гораздо меньше. – Я не знаю, с чего начать. Так что давай ты начнёшь задавать вопросы, хорошо? – по-свойски предложил он.

– Елена с Кириллом умерли? – сразу выпалила Оля, чувствуя, как поджимается всё внутри.

– Да, – кивнул Огонь. – Уже давно.

И, разглядев, какой белизной отдало Олино лицо, поспешил продолжить:

– Но не только они. Дима с Виталием на самом деле тоже.

– Как?… И Дима с… Виталей… – одними губами произнесла Оля и не лишилась чувств во второй раз чисто благодаря гуляющему по телу адреналину.

– Да успокойся, – отмахнулся Огонь. – Это ещё в прошлые разы. Ну, когда тебя ещё не было… Короче, давай я лучше с самого начала расскажу.

И, деловито подбоченясь, начал рассказывать странную историю.

Горный Огонь был сыном самого первого вулкана на земле. В его же жерле зародились и вылупились драконы – ещё те самые, которых рисуют на картинках: с кожистыми хвостами и крыльями, чем-то похожие на крокодилов. Сначала они не обладали никакой магией и были обычными животными – экспериментами эволюции. Скорее всего, они бы вымерли подобно динозаврам или подобно им же выродились в каких-нибудь кур. Но они, в отличие от динозавров, во временном плане пересеклись с людьми. И люди их испугались (признаться, было чего – первые драконы и впрямь не были красивыми). Своим суеверным страхом люди смогли наделить драконов силой и магией. Во многом – злой, потому что страх часто видит зло там, где его раньше не было. И драконам пришлось подчиниться, потому что страх людей был сильнее самих драконов.

Пылая огнём, драконы стерегли древние сокровища. Принцесс, правда, не воровали – этот новодел чья-то бурная фантазия. Да и зачем дракону принцесса, если они относились к разным видам? Но, тем не менее, человеческие черты драконы тоже приобретать стали. Пока, примерно к развитию Египетской цивилизации, совершенно не смешались внешне с обычными людьми. Разве что умели творить магию, временами открывая её наукой, и передавали жутковатые легенды о своих всесильных предках.

Горный Огонь всё это время был рядом со своими сводными братьями и сестрами. Правда, человеческого разума в нём долго не было. Но именно драконы передали его людям. Но сам огонь не очеловечился подобно драконам, а отпочковался домашними очагами или пожарами. Которые имели только зачаток разума, проявленный плавными движениями. Но сам их прародитель – Горный Огонь – во многом растерял свои силы, не подпитываясь суеверным страхом. Тут, конечно, немного подсуропили сами драконы, объясняющие наукой огненные свойства. А сам Горный огонь теперь что легко помещался в убежище небольшой драконьей стайки.

– Понимаешь, у меня до сих пор что-то вроде родственных чувств к драконам, – Огонь, будто смущаясь, потрепал волосы на собственном затылке. – Просто, когда наблюдаешь кого-то с самого рождения и постоянно, то к нему пробуждается странная привязанность. Чтобы он, по большому счёту, не натворил.

– Значит, драконы всё-таки выродились, – задумчиво произнесла Оля. – Раньше это были огромные летучие ящеры, а сейчас…

Она задумчиво повертела растопыренными ладонями перед глазами. Наверное, было бы лучше оставаться ящером.

– Ну, почему? – не согласился с ней Огонь. – Сила-то всё равно осталась. А что до внешнего вида… Вот представь, что бы люди сделали с тем драконом, что летает и дышит огнём? Они ведь даже тех драконов, кто практически не отличается от них, пытаются себе подчинить. А что, если драконы были бы ещё и страшными?

У Оли вырвался невесёлый вздох.

– А что тогда с остальными? – напомнила она. – Которые, ты говоришь, вроде умерли…

– Драконы жили в разные времена, – вздохнул Огонь. – И в разные нравы… Понимаешь, тот, например, кого ты зовёшь Виталей – он был талантливым учёным. Даже тогда, когда это было чем-то плохим. Поэтому казнь на огне как еретика – не самое страшное, что могло с ним случиться. Елена – та была жрицей какого-то выдуманного бога. И однажды – совершенно, кстати, верно – предсказала то, что не пришлось по нраву человеческому правителю. Кого человек обвиняет за дурные вести? Правильно – того, кто их принёс. Кирилл – он как ты, вроде бы хотел помогать людям. Но слишком много им показал, чем и напугал. Исход – такой же…