Текст книги "Найду и удержу"

Автор книги: Вера Копейко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

– Хорошо, – проговорила Варя. – Так в чем же ваша корысть? Вы до сих пор не признались.

– Нашему клубу нужно то же, что и вам, – спонсоры, – сказал Ястребов.

– Ага. – Она усмехнулась. – Вы хотите взять их тепленькими, разогретыми.

– Если вы покажете мне, кого следует взять, познакомите с самыми податливыми, – он растопырил пальцы, потом свел их вместе, как будто что-то сжимал между ними, – я буду вам очень признателен.

Варя засмеялась:

– Мне за них страшно. У вас сильные руки. – Она кивнула на полусогнутые пальцы.

Ястребов тоже посмотрел на них, разжал, опустил руки.

– Простите, – бросил он. Потом шагнул к ней, пристально посмотрел в глаза и добавил: – Я вам буду очень признателен.

Варя молча смотрела на него, конечно, он хочет услышать от нее: «Я сделаю все, что смогу». Но она давно не говорила мужчинам то, что они хотели от нее услышать.

– Посмотрим. – Вот и все, что сказала Варвара Николаевна Беломытцева. Она подняла голову и посмотрела на Ястребова. Он оказался намного выше ее, хотя не производил впечатления слишком высокого мужчины.

– Хотите, я вас подвезу? – предложил он.

– Нет, – быстро ответила Варя. – Спасибо. Мне пока рано. – Если бы она согласилась, то ей пришлось бы переобуваться при нем, подумала она и покраснела. Она стояла под самой лампой, поэтому Ястребов наверняка заметил пылающие щеки.

– Как угодно, – сказал он. – Я жду вашего звонка. – Он кивнул на стол, на краю которого белела картонка с красным кругом. Военно-исторический клуб назывался «Гусары и гусарочки». Буквы выгибали дугу перед жерлом пушки, а ствол целился в середину изгиба.

Ястребов вышел. Варя почувствовала, как дрожь пробежала по спине. Беспощадная память выложила перед ней то, о чем она старалась забыть. Она думала, что это лежит уже так глубоко, что никогда больше не вынырнет... Но композиция логотипа напомнила ей предмет, который снился ночами и заставлял просыпаться в горячем поту... арбалет.

Все, все, остановила она себя. Это на самом деле в прошлом, которое ее не должно волновать.

В коридоре стихли шаги Ястребова, звон шпор затих. Варя стояла, глядя на закрывшуюся за ним дверь, не в силах сойти с места. Но только ли из-за воспоминаний о прошлом?

Она наконец наклонилась, чтобы достать из-под стола ботинки.

Дверь приоткрылась, в щелку просунулась голова в мелких темных кудряшках. Надя.

– Хорошие новости. Зайдешь к нам?

– Сейчас, – ответила Варя из-под стола.

3

– Все дело в попке, – сказала Татьяна, заведующая отделом древностей, и вызывающе вздернула острый подбородок.

– В чьей? – спросила Надя, ее выпуклые круглые глаза стали похожи на глаза кузнечика под тысячекратным микроскопом.

– В мужской, – коротко ответила Татьяна, раздвигая отросшую светлую челку, чтобы лучше рассмотреть изумленные лица коллег.

– Приехали, – фыркнула Варя. – Вы меня за этим звали? Чтобы сообщить открытие века, которое тянет не меньше чем на Нобелевскую премию? Только в какой же области? – Она прикусила нижнюю полную губу, изображая невероятное напряжение мысли. – Ты чем на самом-то деле занималась на турецком пляже?

Татьяна улыбнулась:

– Но я там была не одна, с мужем, сами знаете.

– Можно подумать, Андрей тебе завязывал глаза черным платком, чтобы ты ничего не видела, – фыркнула Надя.

Они сидели за столом, накрытым клетчатой льняной салфеткой. Надя расстаралась для прощального чая. Они уже дважды подняли бокалы с красным сухим вином. Надя высмотрела его в самом модном и единственном в городе «Винном салоне». Так он представлялся всем и каждому, кто не пробежит мимо, а остановится, чтобы распознать суть красно-зеленой вывески. Сплетенные в затейливую вязь буквы из электрических лампочек предательски дрожали на морозе. Надя положила глаз на чилийское красное сухое, и теперь оно пыталось напомнить им о вечном лете.

Событие стоило того, чтобы тряхнуть кошельком. Разослав свое резюме, составленное Варей, по электронной почте, Надя едва успевала одарить своим вниманием фирмы и компании, которые приглашали ее на собеседование. Надю Новикову зазывали во столько мест, что она зарылась бы в них, как курица, перед которой высыпали килограмм отборного пшена, и она, бедная, выискивала самое крупное. Но наконец бухгалтер Надя нашла то, что искала. Мебельная фабрика недалеко от дома, с «белой» и весьма щедрой зарплатой, а к ней – социальный пакет такой, что трудно поверить – неужели не дутый, как воздушный шарик?

– Вы хотите, чтобы я объяснила, откуда у меня такая уверенность? – не отступала Татьяна, у которой, похоже, с самого утра не было во рту и маковой росинки, как она говорила о разгрузочных днях. Она устраивала их каждую неделю по средам. Сегодня как раз и была среда. – Ладно. – Она вздохнула и неуверенным движением попыталась заправить прядь челки за ухо, но та заупрямилась и снова упала на правый глаз. Блестя левым глазом, Татьяна продолжала: – Если она большая, то от него будет крепкое потомство. Вот.

– Твоему Андрею можно позавидовать, – фыркнула Надя. – Какая жена! Даже на работе только о нем и думает.

Татьяна приложила палец к губам и тихо сказала:

– Ему ни слова. Вам скажу – я хочу родить третьего.

Коллеги замерли.

– Привет из Турции? – понимающе улыбнулась Варя.

Татьяна захихикала.

– Поздравляем, – насмешливо отозвалась Надя. – Но мы сейчас это не будем обсуждать. Сегодня мой праздник.

– Я понимаю, – не унималась Татьяна. – Просто я хочу предупредить, кто вам нужен, если вы хотите...

– Мы поняли, – сказала Варя. – Будем иметь в виду.

Все трое засмеялись, а Надя налила в бокалы вина и сказала:

– Выпьем за Варвару. Я думаю, Варя, ты все-таки сидишь не на том стуле. – Она вздохнула и покачала головой.

– Ты так быстро прониклась любовью к продукции своей мебельной фабрики? – нарочито удивленно спросила Варя. – Не ожидала такого быстрого развития патриотических чувств.

– Я не о том. Сама знаешь, если бы не ты, сидеть бы мне на своем нынешнем стуле, протертом веками, и протирать его дальше.

– Какая привередливая, вы только посмотрите на нее. – Варя пожала плечами. Она сняла пиджак, трикотажный топик обрисовывал прямые плечи, высокую грудь, тонкую талию. – Татьяна, нашей девушке не нравится стул карельской березы! Сиденье из бархата. Ты-то ведь знаешь, какой это век?

– Девятнадцатый, – коротко ответила Татьяна, разглядывая бутерброд с колбасой.

– Видели бы вы, как отделан офис, в котором я теперь буду сидеть, – отмахнулась Надя. – Посмотрели бы на компьютер с плоским жидкокристаллическим монитором. Мечта! Я даже не думала, что в нашем Суходольске такое бывает.

– Стоп. Ты бросила фразу и не объяснила. Чем тебе не нравится мой стул? – Варя отпила из бокала. Она знала, что имеет в виду Надя, но ей хотелось услышать то, с чем она себя поздравляла, от самой Нади.

– Я хочу сказать, что тебе пора открывать свою фирму, Варвара. Давать глупым людям умные советы. У тебя мужская хватка, крепкие мозги и никаких женских соплей. Ты так составила резюме, что я почувствовала себя девушкой на выданье, у которой целое состояние, а она копается в предложениях руки и сердца. Хотя каждое из них сделает ее богатой. Самое интересное, ты ведь ничего не добавила к моим прелестям. Ты просто...

– Она просто отмыла тебя, причесала и накрасила, – вступила в разговор Татьяна. – Она сделала из тебя обольстительного бухгалтера, вот и все.

– Ладно, Варвара, за тебя. Большое, большое спасибо.

Коллеги выпили до дна.

– Я все-таки продолжу про попку, – сказала Татьяна, допив вино.

Варя закашлялась.

– На тебя так действует вино? Что именно? Его цвет, вкус, крепость?

– Его цена, – призналась Татьяна.

– Ох, – выдохнула Надя.

– За таким вином хочется говорить о чем-то...

– Скажи еще – о возвышенном! – Надя расхохоталась. – Ты ошибаешься, если так думаешь...

– Нет, о чем-то таком... о чем обычно мы не говорим.

– Ладно, в следующий раз с первой получки на новом месте я принесу водку. Под нее мы поговорим о трудовых успехах. Ладно? – Надя разлила остатки вина по бокалам.

– Надя, пускай девушка продолжит, – сказала Варя. – Я вижу, она сказала еще не все.

– Мужчины думают, что женщинам нравятся те, у кого широкие плечи и узкая талия. Но самое главное – это упругий зад. Женщины сами не отдают себе отчета, куда смотрят. – Она захихикала.

Варя чуть не поперхнулась вином, когда перед глазами возникла фигура гусара. У него все было в полном порядке. Надо же, она заметила!

– Ну и что смешного? – продолжала Татьяна с еще большим жаром. – Физиологи считают, что ягодичные мышцы – так называется эта часть тела на ученом языке – показатель сексуальности, что важно для продолжения рода.

– А как насчет брюшка? – спросила Надя.

– Ты у кого его увидела? На новом месте? – развеселилась Татьяна.

– Менеджер, который меня собеседовал, при таком, – сказала Надя.

– Очень, очень правильно, что ты это заметила. Брюшко притягательно. Никто из женщин не может его упустить из виду.

– Еще бы – так выпирает, что пряжка прямо под ним, – фыркнула Надя.

– А знаете, в чем дело? – Татьяна сощурилась, ее щеки разгорелись от вина. – Мужчина с брюшком действует на женщину по-особенному. Потому что в крови каждого упитанного мужчины уровень эстрогена выше, чем у остальных. Это значит, что ему не грозят сердечно-сосудистые заболевания, эстроген не позволяет образовываться тромбам. Мужчина с животиком проживет дольше своих ровесников без живота, что женщине приятно, если это ее мужчина.

– Как интересно, – заметила Варя. – Ко мне сегодня приходил один... гусар. – Она улыбнулась. – Очень стройный, никакого намека на брюшко. Мне жаль, что ты обещаешь таким, как он, короткий век.

– Гусар? – удивилась Надя.

– Ага, самый настоящий, – сказала Варя.

– А чего он хотел?

– Милости, чего еще хочет мужчина, – ответила вместо нее Татьяна.

– Он явился по адресу, если к тебе, – похвалила гусара Надя. – С тех пор, как ты занялась благотворителями, музей просто расцвел.

Варя довольно усмехнулась.

– Его зовут Александр Алексеевич Ястребов. Если фамилия отражает суть, он получит то, что хочет.

– Ястребов? – Надины брови полезли вверх. – Я знаю его жену.

– Она тоже гусар? – насмешливо спросила Варя, но при этом ощутила легкую печаль. Но почему? – спросила она себя. Ему под сорок или за сорок. Он может быть не просто женатым, а совершить такой поступок несколько раз. Хотя что-то говорило ей – вряд ли он из тех, кто не однажды предлагал руку и сердце. Он не из стаи Серафима.

– Тоже. – Надя махнула рукой.

– А ты откуда знаешь его жену? – спросила Варя.

– Кое-что и ты пропускаешь. – В голосе Нади слышалось удовлетворение.

– Например?

– Когда ты писала для меня резюме, ты не заметила, что я работала в закрытом институте на разъезде Дорадыковский?

– Ну, моя милая! Я как-то не подумала, что надо выставлять напоказ весь твой жизненный опыт. Он указал бы, прости, конечно, на твой... гм... зрелый возраст.

– А ты язва, Варвара Беломытцева. – Надя засмеялась, у нее было хорошее настроение. – Там-то мы с ней и работали. Тогда я служила референтом у ее начальника. Да и вообще все наши гусары оттуда.

– Весь военно-исторический клуб? – удивилась Варя.

– Конечно. А что им там делать, в этом Дорадыковском? Здесь-то, в городе, не знаешь, чем себя занять вечерами. У них и работа рядом с домом.

– Клуб придумал Ястребов? – спросила Варя.

– Наверняка. Они с женой закончили физтех, там все гении.

– А чего же он все-таки от тебя хотел? – спросила Татьяна, поворачиваясь к Варе.

– Билеты на благотворительный бал для всего клуба. Причем бесплатно.

– Что ты ему сказала?

– Что надо подумать.

Они допили вино, потом заварили чай покрепче.

– Чай китайский – я чувствую. – Татьяна втянула носом воздух.

– Родион Степанович разжился. Настоящий, из Китая, а если еще точнее, из Харбина. Его друг ездил на могилу матери.

– Друг твоего деда – китаец? – удивилась Татьяна. Она подула на челку снизу, волосы приподнялись и замерли.

Варя засмеялась.

– Жаль, ты не видишь себя, – сказала она. – Твоя челка повторила форму крыши китайского чайного домика.

– Заметно, что ты из отдела глубоких древностей, – ехидно проговорила Надя. – Даже я, бухгалтер, знаю, что Харбин был русским городом. Хотя и в Китае. Ну что, дамы, если чай настоящий, значит, можно по-настоящему и погадать на нем. – Надя потерла руки от предстоящего удовольствия. – Я только вчера перелистывала китайский трактат о гадании на чае.

– Так вот чем ты занимаешься вечерами? – Варя с любопытством посмотрела на Надю.

– Это мое... хобби. Я писала о нем в своем... резюме, которое сама составляла.

– С ума сошла. – Варя покачала головой.

– Я думала, что на это как раз клюнут.

– Ну ты ска-ажешь! Узнать о себе правду – то же самое, что добровольно подставить ягодичные мышцы жареному петуху! Чтобы он клюнул! – завопила расслабившаяся Татьяна. – Зачем им те, кто может знать о них то, чего знать не должны! Ты на самом деле не заметила такой глупости, когда читала ее резюме? – Татьяна повернулась к Варе.

– Если честно, я его не читала. Как не читали его те, кому она посылала. Там было четыре станицы!

– Ну ладно, обсмеяли со всех сторон, – вздохнула Надя. – Теперь, если хотите, расскажу вам все, чего вы не знаете о себе. Или, как теперь говорят, что вы хотели о себе знать, но не знали, как спросить. Давай свою чашку, Варвара. – Надя внимательно смотрела на темную поверхность чая. – Одна чаинка слева, две – справа. Счастливое предзнаменование. Успех в любви, работе, в деньгах.

– Прямо вот так – все сразу? – изумилась Варя. – Ты не врешь?

– Выйдешь за богатого, – фыркнула Татьяна, – сразу все получишь.

– Мне это не грозит. – Варя скривила губы. – Эту высоту я пропускаю.

– Значит, сама разбогатеешь, – смирилась Татьяна.

– И сама себя полюблю еще крепче, – насмешливо добавила Варя.

– Тихо, дайте сказать гадалке. – Надя подняла руку. – Финансовые дела у тебя, Варвара, поправятся, но, – вздохнула она, – только в будущем году.

– У-у-у... – разочарованно протянули Варя, а Татьяна поддержала ее.

– И еще, – добавила она, – никому не давай деньги в долг.

– А я как раз хотела стрельнуть пару сотенных. – Татьяна вздохнула.

– Не отдаст, – сурово свела брови Надя.

– Почему? – Татьяна вскинула брови, потом посмотрела на свой чай. – Ты это увидела в моей чашке? Вот сейчас возьму и выпью весь чай. – Она подхватила чашку и поднесла к губам.

– Пей, я уже все увидела. – Надя вздохнула. – Будешь, Татьяна, брать деньги взаймы.

– Ну да-а-а? – Татьяна отстранила чашку от губ и недоуменно уставилась на нее. – Где это видно?

– Здесь. Смотри, две чаинки всплыли с разных сторон. Справа, почти на дне, болтается помельче. Дурной знак. Твой любимый будет недоволен невниманием к нему. Поссоритесь. Неприятности на работе...

– Когда придешь на новое место, – процедила сквозь зубы Татьяна, – никому не гадай. Иначе придется рассылать новое резюме.

– Спасибо за совет, – кивнула Надя.

– А тебе самой что обещает чай? – спросила Варя у Нади.

– У меня весь чай лежит на дне. Видите, чаинки чуть-чуть приподнимаются. Мне надо готовиться к плохому и к хорошему.

– А если заварим по второй чашке? Мы переломим судьбу? – выпив залпом остывший чай, спросила Татьяна.

– Заварим еще раз, сама увидишь.

– Чтобы на новом месте не соблазняться гаданием, пей чай в пакетиках, – посоветовала Варя. – Хотя он проти-ивный. – Она поморщилась...

Они разошлись по домам, когда на улице толпились только столбы с бледно-желтыми фонарями, которые светили, как говорили суходольцы, только под себя.

Дворник расчистил тропу до остановки, поэтому Варя не начерпала снега в свои новые ботинки.

4

Она села в промерзший троллейбус, который надсадно взвывал и пробуксовывал на горке облысевшей еще в прошлом году резиной, вспоминала, как они с Надей готовили резюме. Что ж, все вышло удачно, она может себя поздравить.

...Однажды утром Надя Новикова пришла к ней в кабинет и сказала, что хочет уйти из музея.

– Мне будет жаль, – сказала Варя. Но, заметив, как плотно сжались ярко накрашенные губы коллеги, добавила со вздохом: – Что ж, тебе видней.

– Поможешь мне составить резюме? – попросила Надя.

– Конечно.

– Переступишь через себя? – спросила Надя, поигрывая кистями большого цыганского платка с черными розами на красном фоне. Она набрасывала его на плечи каждый день, едва переступала порог бухгалтерии. В нем теплее, говорила она всем, а на самом деле ей не нравилось, как сильно поправилась в последнее время. Но чтобы бороться с собой, понимала она, нужна другая зарплата. Надя захотела ее получить.

– Когда зайти? – спросила Надя.

– Давай сегодня вечером.

Надя кивнула и вышла, кутаясь в платок.

– Итак, ты хочешь покинуть наши древние стены. – Варя вздохнула, наблюдая, как коллега усаживается у стола. – С кем я буду пить чай? На кого ты меня покидаешь? Кто станет проводить по разным ведомостям все то, что мы заработали честным и упорным трудом? Но имей в виду, ты всегда можешь вернуться.

Надя фыркнула:

– Чтобы вернуться, сначала надо уйти.

– Ты хочешь работать там, где есть мужчины, – отчетливым голосом сказала Варя.

– Гм, – пробормотала Надя. – Если честно, то да. Я, конечно, понимаю, найти кого-то – это случай. Но здесь, в музее, я точно ничего не высижу.

– Много мест уже обегала? – спросила Варя.

– Нет. – Надя покачала головой. – На все мои резюме ни единого приглашения на собеседование. Я не понимаю, в чем дело.

– Зато я понимаю, – тихо сказала Варя. – Ты неправильно его составила.

– Ты же не читала. – Надя вздернула подбородок.

– И не буду. Но уверена, если станешь рассылать его и дальше, то мы проводим тебя на заслуженный отдых с твоего нынешнего места. Конечно, не останешься без подарка. Гм, что же ты получишь? Платок с кистями у тебя уже есть. Значит, электрический чайник. Для согрева души.

Надя скривила ярко-красные губы. Слишком яркие для бледной кожи.

– Шутишь, смеешься.

– Ага. Ладно, я составлю тебе настоящее резюме. Покупай удобные, но обязательно красивые туфли, – предупредила Варя. – Придется побегать по городу.

– Да уж как же, – отмахнулась Надя.

– Я серьезно. Позаботься о туфлях, костюме и сумке. Ты должна выглядеть претенденткой, которая соответствует тому, что написано на листке бумаге.

– Листке? – зацепилась за слово Надя.

– Да, на одном. Не больше.

– А у меня их было четыре, – призналась Надя.

– Вот именно что четыре, – с осуждением в голосе заметила Варя.

– Поняла. – Надя вздохнула и плотнее затянула концы платка.

– Итак, приступим. – Варя отодвинула все папки на край стола. – Садись, играем в четыре руки.

– Может, все-таки посмотришь мой вариант? У меня есть дискета. Ты поправишь... – Она кивнула на компьютер.

– То, что у тебя написано, поправить нельзя, – нарочито шумно вздохнула Варя. – Составлять резюме для работодателя – это значит творить. Создать шедевр, который станет тебе пропуском на собеседование. Знаешь, сколько времени тратит менеджер на то, чтобы просмотреть резюме возможного трудового кадра?

– Сколько? – спросила Надя.

– Восемь секунд. За это время мы должны его удовлетворить. Поняла?

– Слишком уж... торопливо, – хмыкнула Надя.

Варя набирала текст, а Надя смотрела в окно. Оно заиндевело, но она нашла глазами озерцо, через которое можно рассмотреть троллейбус. Он вез на своем боку рекламу зимних шапок. Кое-что меняется даже в их жизни. Этот троллейбус еще месяц назад на своем боку катал рыжую девицу в красном купальнике. У нее в пупке блестело золотое колечко. Ее хотелось одеть во что-то...

Вместе с этой мыслью вернулась прежняя печаль. И она сказала:

– Знаешь, наверное, все дело в том, что мне уже сорок один. А все хотят молодых и красивых.

– Ты красивая и молодая, – бросила Варя, не отрываясь от экрана.

За окном громыхнул бугелем следующий троллейбус. Этот был украшен валенками, да какими! С вышивкой. Надя не удержалась и фыркнула.

– Жалко, что не ты работодатель, – заметила она. – А вот если бы ты была им, наняла бы меня? – спросила Надя.

– Конечно. Но сейчас молчи, не мешай. Так, напишем о твоем образовании не здесь. Важнее опыт работы. Его вперед. Хоть ты, дорогуша, заочно окончила Московский финансовый, мы не станем выпячивать этот факт. Мы лучше выдвинем на первый план опыт работы, а хронологию начнем с конца. Смотри – как здорово, что ты числишься не в музее, а в городской администрации.

– Ох, а я-то... писала...

– А вот теперь укажем, что у тебя московский диплом. Та-ак... Уберем дату рождения, не станем говорить сколько ты хочешь денег. Владение персональным компьютером... Перечислим бухгалтерские программы... У тебя английский? И еще немецкий? Хорошо. Водительские права тоже укажем.

– Но я давно не езжу.

– Я же не спрашиваю, ездишь ты или нет. Я говорю – права. Есть они? Не выбросила?

– Нет, – сказала Надя и вздохнула. Варя знала, в чем дело: после развода муж забрал их «Волгу».

– Напишем, что у тебя есть мобильный телефон.

– Но у меня его нет.

– У тебя день рождения через две недели. Получишь в подарок. Так, теперь ты у нас упакована по первому разряду. Смотри, все вошло в одну страницу. Четыре, как было у тебя, – это почти сценарий для телесериала, – хмыкнула Варя.

– А... все-таки не мало? – с сомнением спросила Надя, глядя на экран компьютера.

– Ты же не собираешься писать, что у тебя есть хобби – разведение мини-свинок? Или что ночами ты сочиняешь стихи?

– Брось. – Надя махнула рукой.

– Главное, – говорила Варя, проверяя грамматику в тексте резюме, – ударным должно быть начало. На него сразу падает взгляд. Все, что касается твоих личных интересов и пристрастий, тебе не прибавит ничего в глазах нанимателя. Это же не автобиография? Рек-ла-ма это. Вот что. Ты себя про-да-ешь, – говорила Варя по слогам.

– Тебя послушать – я на самом деле себя продаю, – бросила Надя.

– А разве нет? И чем дороже, тем лучше. Вот, готово, – сказала Варя. – Читай.

Надя подвинула стул поближе и пробежала глазами короткий текст.

– И... это я?

– Ты. Опытная, энергичная, успешная в карьере. От самого текста должна исходить энергия. Как от стрелы, которая еще секунда – и полетит в цель.

– Если попаду – с меня шампанское.

– Нет, не горячись. Французское не потянешь и с новой зарплаты, а вот твое домашнее вино из брусники я готова принять. Кстати, сколько у тебя адресов для рассылки?

– В пять я уже посылала, есть еще три...

– Добавь парочку и по новой – во все места. По электронной почте.

– Зачем посылать в прежние? – удивилась Надя.

– Но там же не читали, пускай потрудятся.

Надя забрала дискету, распечатку и ушла к себе.

Сидя в троллейбусе и вспоминая об этом, Варя испытывала удовольствие. Не просто потому, что помогла Наде найти работу, а от того, что смогла понять то, чего, казалось, ей никогда не понять. Других людей.

Еще недавно она не смогла понять одного человека – и погорела. А сейчас могла управлять другими. Она поняла главное – все люди подчиняются одним и тем же законам жизни, эти законы надо усвоить. Тогда все, кто тебе нужен, твои. И если ты кого-то для себя найдешь и захочешь удержать – он твой.

Варя потянулась к заиндевевшему окну троллейбуса, сдернула с руки перчатку, дохнула на указательный палец и прижала к стеклу. Под теплым пальцем протаяла дырочка, Варя увидела, что ей надо проехать еще две остановки.

Она прикрыла глаза. Теперь она уже могла без боли вспоминать о Юрии и о себе, наивной девочке. Если бы тогда она понимала людей так, как сейчас, никогда бы с ней не произошло того, что произошло.

Не было бы обиды, которая мучила Варю столько времени после возвращения домой с острова Сааремаа.

Троллейбус раздвинул гармошку дверей, Варя вышла и привычно взглянула на свои окна на пятом этаже. Они темные. А какие еще они могут быть? Мать уехала с Сергеем Викторовичем, за которого она, похоже, все-таки выйдет замуж. Смешная, она думала, что дочь ничего не понимает. Уходя к нему в соседний подъезд, мать говорила, сделав серьезное лицо, что идет поработать в лаборатории – хорошо посидеть там в полной тишине и одиночестве над отчетом.

Родион Степанович укатил на биостанцию, что в десяти километрах от города. Он называл ее птичьей станцией, что чистая правда.

Варя вошла в квартиру и зажгла свет. Она любила полное сияние люстр, россыпь огней. Но это с недавних пор. Прежде даже телевизор смотрела, не включая свет. Как будто старалась укрыться от всех.

Теперь в этом нет никакой нужды, а главное – желания. Она излечилась от прошлого, оно стало одним эпизодом в ее жизни. Таким, который научил ее, что даже самую неприятную ситуацию в жизни можно обратить себе на пользу. Поумнеть, например.

Варя открыла холодильник и налила из бутылки минеральной воды без газа. Взяла стакан и села на диван. Она включила магнитофон, комната наполнилась весенними голосами птиц.

Теперь она не боялась весны и голосов птиц, хотя они напоминали ей о той весне, когда она влюбилась в Юрия...

Родион Степанович пользовался допотопным магнитофоном. Они с матерью много раз предлагали ему сменить технику на новую. Но он упорствовал, утверждая, что аппарат под названием «Весна» обладает качествами, которых нет даже у новых моделей. Он позволяет прокручивать голоса птиц в медленном темпе, а значит, раскладывать пение на ноты...

Варя никогда не училась музыке и не спорила. Мать отмахивалась, у нее полно своих дел, она редко бывала дома, потому что по работе часто уезжала в экспедиции. В основном на Север. Предмет ее собственной научной страсти – горностаи, обладатели царственного белого меха, живут и роскошествуют, как она говорила, имея в виду условия для их обитания, в ханты-мансийской тайге.

Дедушка был главным воспитателем Вари с тех пор, как бабушка отошла в мир иной. Это случилось в предпоследний Варин школьный год, они с дедом были друзьями и поддерживали друг друга как могли.

Дедушка и сейчас преподавал в сельскохозяйственном институте, но его расписание не было таким напряженным, как прежде. Больше всего он любил заниматься аспирантами. Он брал одного, вел его к успеху, потом – следующего. Одним из них и был Юрий.

5

… – Сегодня придет к нам будущий ученый муж, – объявил он Варе, когда она усаживалась за курсовую работу по ветеринарии. Варя училась тогда на первом курсе дедушкиного института.

– Кто это? – спросила она, чувствуя, как сердце дернулось. Она втянула носом острый ветер из форточки. Как странно, но ни в какое другое время года, кроме весны, воздух не пахнет вот так – то ли антоновкой, то ли редиской. От последнего сравнения ей стало смешно, она громко хмыкнула.

– А чего ты смеешься? На самом деле очень талантливый парень – Юрий Выйк.

– Кто-о? – протянула она. – Какая смешная фамилия.

– Он из Эстонии, – объяснил Родион Степанович.

– А-а, – отозвалась Варя. – Поэтому фамилия такая странная.

– Так что, Варвара, прибери-ка нашу берлогу, – он окинул взглядом гостиную, – да как следует.

– Эта часть берлоги, – сказала она, оглядывая гостиную, – в полном порядке. А вот та, в которой ты...

– Ее не тронь! – горячо перебил ее Родион Степанович, протестуя, он даже поднял руку.

– Но ты ведь будешь заниматься с ним в своем кабинете?

– Буду. Но сперва мы попьем чаю в гостиной. В Эстонии, насколько мне известно, люди неспешные, они любят порядок, все раскладывают по полочкам. С ними нельзя, как с нашими, делать дела наскоком.

– А ты собираешься делать с ним дела? – спросила Варя. – С этим Юрием Выйком?

Ей по какой-то странной причине хотелось говорить и говорить о незнакомце, который к ним придет. Хотя она никогда не видела этого Юрия Выйка. Но то ли весенний ветер, то ли странная фамилия, а может быть, томление, которое все чаще охватывало ее, виноваты. Ее сердце подпрыгивало, вгоняя бледные щеки в краску, а тело требовало чего-то такого, чего оно до сих пор не знало, но жаждало... В общем, словами она все это не могла объяснить.

– Посмотрим, – загадочно ответил Родион Степанович. – А парень, между прочим, симпатичный. У него классическая европейская внешность.

– Сколько ему лет? – спросила Варя, подставляя горящую щеку ветерку, который тянул из форточки. Он был теплее прежнего, и в нем отчетливо слышался запах хлебной корочки – недалеко от них открылась частная пекарня. Этот запах Варя называла запахом сытости.

– Двадцать восемь, – ответил Родион Степанович.

– Не юноша, – фыркнула Варя.

– Однако, – насмешливо бросил Родион Степанович, – он хорошо сохранился. Сама увидишь.

– Просолился на морских ветрах, да?

– Не без этого. Он живет на острове Сааремаа, который на самом деле под ветрами со всех сторон... Ладно, я сейчас ненадолго загляну в библиотеку. – Он кивнул в окно. Библиотека имени Пушкина была через дорогу. – Я мигом...

Варя пропылесосила гостиную, коридор, смахнула пыль, как обычно, с подоконников и, как обычно опять-таки, не прикоснулась ни к чему в кабинете деда. Запретная зона, она не собиралась вторгаться в нее без приглашения.

Надо сказать, дедушка ловко управлялся со своим хозяйством, причем довольно успешно. Он привык все делать сам в лесу во время долгих экспедиций. Было время, когда он месяцами, а точнее, сезонами слушал и записывал птиц.

Варя, готовясь к приходу гостя, чувствовала, что нынешний весенний ветер принесет с собой что-то такое, чего еще не было в ее жизни никогда.

В этот город Варины дедушка, бабушка и мама, тогда еще совсем девочка, переехали из Сибири, из небольшого села. Родиона Степановича пригласили работать в научно-исследовательский институт. Прежде он был зоотехником на звероферме. О нем вспомнили однокурсники, которые перебрались в Суходольск из разных городов страны – институт перевели из Москвы в позднехрущевские времена ближе к природе.

Им дали большую удобную квартиру в этом доме во дворе института, который стал завидным местом в их городке. Так и было до недавнего времени, когда вдруг все переменилось, институт остался без денег и сдавал свои этажи разным фирмам. Все радовались прозорливости директора, который сумел возвести новое здание до перемен. В него переехали сотрудники, а старое здание сдали в аренду, которая позволяла продолжать работу.

Варя представляла собой третье поколение биологов в их дворе, но это уже было иное по своей сути поколение. Не сравнить с тем, которое представлял ее дедушка, и даже с тем, к которому принадлежала ее мать. Варя в общем-то стала биологом по принуждению – семейная традиция и сложившаяся ситуация.

– Закончишь сельхозинститут, – сказала ей мать после окончания школы, – а потом, если захочешь и если заработаешь денег, переучишься.

Но Варя сама толком не знала, кем бы хотела быть на самом деле.

В дверь позвонили. «Дедушка не взял ключ?» – спросила себя Варя. А сердце ответило – за дверью стоит он...