Текст книги "Твоя настоящая семья (СИ)"

Автор книги: Вера Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Гарри Уэст не мог отвести от зятя прищуренного взгляда – за тяжёлыми набрякшими веками пожилого альфы в ещё ярких зеленовато-серых глазах его пряталось изумление. Да, действительно, брак его сына заключался по соглашению между Деверо и Уэстами, ни о какой любви речи даже не шло, но Гарри никогда не казалось, что его зять испытывает по этому поводу хоть какие-либо чувства. А оказалось вон как… Плохо же Дейн знает своего мужа, если за тридцать лет брака не смог этого понять, и даже не постарался расколоть эту скорлупу эмоциональной отрешённости. Видимо, в паре с другим омегой всё у Рика Деверо могло быть совершенно по-другому.

Дейн, однако, ни о чём подобном, похоже, даже никогда не задумывался:

– Перестань заговаривать мне зубы, Рик. Ничего плохого нет в том, что Андре – наивный романтичный мальчик. И дело совсем не в этом. А в том, что нашему сыну нужна наконец крепкая отцовская рука. Сколько уже он может устраивать истерики? Ему без малого тридцать лет. У него через две недели свадьба, и твоя задача – к тому времени вправить ему мозги на место.

Рик тяжело вздохнул.

– Знаете, Гарри, – обратился он к тестю. – Иногда я думаю, что лучше бы уж Мэтью остался с этим янки.

Старый альфа едва заметно кивнул зятю. Дейн же возвёл очи горе:

– Ну что ты несёшь… Чтобы эта бостонская проститутка и дальше наставляла ему рога? Значит, такой судьбы ты хочешь своему сыну? Очень мило, Ричард Лэйн Деверо, вполне в твоём стиле. Тебе как всегда наплевать. Ну а я не намерен такого допускать, чтобы мой единственный сын был несчастен.

– Дейн, – безо всяких интонаций сказал Рик. – Ты что, слеп? Глух? Или просто непроходимо глуп, что вернее всего? Ты не заметил случайно, что наш Мэтью, как верно заметил твой отец, из весельчака и жизнелюба превратился в озлобленного, разочарованного, циничного мизантропа? Ты не заметил, что за последние несколько месяцев от него слова доброго никто не слышал? Как, по-твоему, он может взять и в момент стать счастливым? Надев кольцо?.. Дейн, окстись, мы не в кино, и чудес не бывает. Этот брак не сделает счастливым ни Мэтью, ни Андре. Я прекрасно понимаю, что Мэтью нужно брать себе мужа, ему нужны дети, а нашей семье – наследники. Единственное, чего я не понимаю – того, зачем это делать прямо сейчас, когда ему это всё как серпом по заднице.

– Хм, – с оттенком превосходства в голосе заметил Дейн. – Не понимаешь. А вроде слывёшь дочерта умным. Именно сейчас, пока Мэтью всё равно, его ещё не охомутал очередной совершенно не подходящий ему приблудный омега, и я сам могу проконтролировать, кого он возьмёт в супруги. Иначе потом опять нарисуется какой-нибудь парвеню, а я не собираюсь тратить всю оставшуюся жизнь, отгоняя от моего сына всяких паразитов. Время-то идёт. Ты верно заметил – нам нужны внуки, и их папа должен быть идеальным.

– И полностью под каблуком у тебя, – мимоходом заметил Гарри. – Ты боишься, что не сладишь с хоть сколько-нибудь самостоятельным зятем. Само собой. Правильно боишься.

Супруг Дейна уже совершенно безразлично пожал плечами:

– Поступай как знаешь. Но если тебе уж не терпится всё это устроить, по крайней мере занимайся этим сам. Не приставай к сыну. Ты же видишь, в каком он состоянии.

Но омега их уже не слушал. Он взял с подноса чашку и зыркнул на боя:

– Это что, кофе? С ума вы все посходили, какой в моём состоянии кофе?! Немедленно унеси, и живо – пусть Силия приготовит мне травяной чай. Если эта старая черномазая черепаха не уложится в пять минут, я устрою ей головомойку. Ну, бегом!

Мальчик улетел, как сорванный ветром лепесток. Рик несколько секунд смотрел на мужа, а потом снова уткнулся в биржевые новости. Гарри только молча покачал седой головой.

***

Мэтт уже час бесцельно колесил по городу – из Бель Мид по Хардинг доехал до Оукс Хилл, повернул в сторону Берри Хилл, забрался на Шестьдесят пятое шоссе и съехал с него в центре города. Пересекать Камберленд он не стал и оказался вскоре в Джермантауне. Альфу обуревала странная жажда деятельности – ему хотелось, уже несколько дней страстно хотелось сделать хоть что-нибудь, что примирит его с предстоящей свадьбой и со всем этим дерьмом, что творится в его жизни. Переживать предательство Дона Холдена он не переставал с тех пор ни на день, ему казалось, что рана и не думает заживать – наоборот, она с каждым новым днём становилась всё глубже. Альфа в который уже раз за это время погрузился в тяжёлые, мутные мысли о том, а есть ли вообще во всём этом какой-то смысл. Очнулся он, едва не проехав на красный сигнал светофора и услышав, как кто-то отчаянно жмёт на свой клаксон. Оглядевшись вокруг и поняв, что заехал зачем-то в старый портовый район, Мэтт вернулся обратно в центр. Припарковался неподалёку от парка Мьюзик Сити и пошёл прогуляться – думая, что на свежем воздухе сможет хоть немного успокоиться и привести свой душевный раздрай хотя бы в формальный порядок. На Третьей авеню взгляд его упал на афишу какого-то кинотеатра, рекламирующую новый детектив. И Мэтт неожиданно вспомнил о Хоуке.

Бета Джим Хоук был некогда сотрудником окружной прокуратуры – в бытность её главой Сэмюэла Деверо, дяди Мэтта. Теперь дядя был прокурором штата, а Хоук вышел на пенсию, и открыл своё детективное агентство. Дело его процветало – что было совершенно неудивительно, Хоук был блестящим профессионалом, с большими связями в городе и штате, к тому же. Сам он со смехом говорил, что именно профессиональные качества и не дали ему удержаться на работе при новом окружном прокуроре – невежде и карьеристе Руфусе Прайсе. Вывеска его агентства на занимаемом им крошечном особнячке колониального стиля была маленькой, очень скромной, и явно не преследовала рекламных целей, а его штат состоял всего из нескольких сотрудников. Его специализацией были дела интимные, деликатные, в которых огласка была последним, чего хотелось клиентам. Хоук в рекламе не нуждался. Кому было нужно – находили его и так.

Мэтт ещё и сам не мог понять, чего именно он хочет от Джима Хоука. Решение родилось у него лишь тогда, когда он дошёл до того самого особнячка на Ли-авеню. Секретарь Хоука не знал его – но фамилия Деверо сделала своё дело: встречать молодого альфу вышел сам босс агентства.

– А, племянник моего благодетеля, – добродушно сказал он. – Кофе будешь? Райан, – махнул Хоук молоденькому омежке-секретарю, – сообрази-ка нам пару чашек.

– Мне лучше латте, – мрачно сказал Мэтт. Пить сейчас эспрессо казалось ему гарантией сердечного припадка.

– Твой дядя Сэм никогда не пил эту итальянскую бурду, – назидательно сказал Хоук. – А он был просто эталон настоящего мужика. Впрочем, может, тебе так и лучше. Ты какой-то взвинченный, парень. Пойдём-ка в мой кабинет.

В кабинете, маленьком, обшитом деревянными панелями и увешанном фотографиями и спортивными наградами хозяина, не было ничего детективно-устрашающего. Старинное бюро, шкаф с ящичками для картотеки и даже массивный сейф вполне могли принадлежать и какому-нибудь нотариусу. Мэтт слегка успокоился и потягивал латте, пока Хоук рассказывал ему об успехах своей дочери в плавании – пятнадцатилетняя Надя заняла третье место в чемпионате страны среди юниоров, её даже отобрали в олимпийскую сборную. Пока, правда, в запас, но зато стипендия теперь была у неё в кармане.

– Ну, поговорили, разогрелись, а теперь рассказывай, зачем пожаловал, – сказал Хоук, закончив своё повествование, будто ещё кофе выпить приглашал.

– Джим, – Мэтт, помедлив несколько секунд, словно решаясь, делать следующий шаг или нет, всё же вынул из принесённой с собой папки один из тех самых снимков, что прислал ему таинственный мистер Мастрантонио. – Вот, взгляни.

– Угу, – не меняясь в лице и тоне, кивнул лысеющей головой бета. – Парень, я таких снимков за свою карьеру повидал – сколько ты картошки съел. Ты мне мою задачу сформулируй.

– Можешь найти этого мужика? Того, что тут сверху?

Джим Хоук задумчиво посмотрел на собеседника.

– Небогатые исходные данные, прямо скажем. Что-нибудь ещё, кроме его голой задницы, у нас есть? Не хочу тебя задеть, но судя по тому, что тебе нужен только верхний, нижнего ты и сам знаешь?

Мэтт потемнел лицом и процедил сквозь зубы:

– Да. И место их встречи мне тоже известно.

– Снимок единственный?

– Нет. Есть ещё пять. И конверт, в котором их прислали. Господи, сам не знаю, для чего я их храню…

– Ну, зато он знает. Господь, в смысле. Раз хранишь – значит, так надо. Тащи мне всё, что есть. Найдём. Нэшвилл – не Шанхай. Завтра сможешь мне их закинуть?

– Сегодня привезу.

Джим взглянул на молодого альфу снизу вверх – на его лице несложно было увидеть: эк тебя, парень, прижало. Мэтт не смотрел на бету. Он вообще никого сейчас не видел. Он лишь пытался сообразить – для чего он сделал это? Зачем ему знать, кто этот урод, что трахал единственного парня, которого Мэтт когда-либо любил? И если узнает, станет ли ему легче? Что это ему даст – он поймёт Дона и простит его? Исключено. Так для чего же? Похоже, просто для того, чтобы сделать что-нибудь. Хоть что-то. Иначе он бы в самое ближайшее время просто сошёл с ума.

Глава 6

Снимки и конверт Мэтт привёз в офис Хоука всё же следующим утром – посетив сыщика, он немного успокоился и, поразмыслив здраво, решил, что на ночь глядя Джим всё равно ничего не сможет сделать. Однако с утра альфа снова пребывал в состоянии нервозном, и даже не позавтракав, поехал на Ли-авеню. Ему то казалось, что он наконец-то делает что-то, что давно нужно было сделать, то на него опять накатывало ощущение безнадёжности и бессмысленности любых предпринимаемых действий. Но лучше было уж делать что-нибудь, пусть и на первый взгляд ненужное, чем сидеть сложа руки. Так альфа, по крайней мере, был хоть чем-то занят, и времени для размышлений и растравливания ран оставалось немного меньше. В этом, собственно, и видел он главный смысл своих действий.

– А-а, – Хоук, увидев его, приглашающе махнул рукой. – Привет. Ну, давай посмотрим, что у нас ещё есть.

Мэтт передал детективу оставшиеся снимки и конверт.

– Джим, – попросил он. – Пожалуйста, не тяни с этим, хорошо?

– Не учи отца, – весело ответил бета. – Если честно, то кое-какие результаты уже есть.

– Уже?! Быстро ты…

– Ну, я же не вчера этим бизнесом занялся. Во-первых, синьор Мастрантонио – лицо реально существующее, как ни странно. Больше того, он даже действительно проживает по тому адресу, что ты мне дал, и что указан на конверте. Заминка только в том, что ему на данный момент шестьдесят пять лет, он страдает ревматическим воспалением суставов и, соответственно, никак не может быть изображён на снимках. Тому-то типажу не больше тридцати пяти.

– Угу. И что это нам даёт?

– Пока не знаю. Но не зря же был использован именно синьор Мастрантонио. Процентов восемьдесят, что это что-то значит. Даже если он не имеет никакого отношения к снимкам – а это почти наверняка, – всё равно это зацепка. С самим почтенным синьором мы ещё не говорили.

– Так, с во-первых ясно. Есть ещё во-вторых?

– Есть, а как же. Во-вторых, чтоб ты знал, снимки твои – подделка. По крайней мере, тот, который ты мне дал.

Бета сообщил это таким обыденным, будничным тоном, что до Мэтта не сразу дошёл смысл сказанного. Зато когда он всё же дошёл, альфа едва не обратился в соляной столп.

– П-подделка?.. В каком смысле?.. – растерянно спросил он, не веря ушам.

– В буквальном, – пожал плечами Хоук.

– Как подделка? – в тоне альфы было почти возмущение, словно ему фальшивый бриллиант подсунули. – Да он выглядит абсолютно как настоящий…

– Само собой, – фыркнул сыщик. – Если бы было видно, что это лажа, ты бы не прыгал вокруг этих картинок, как дурень вокруг столба. Довольно хороший уровень работы, невооружённым взглядом не отличить.

– Как такое можно подделать?!

Бета по-птичьи наклонил голову набок, глядя на оторопевшего Мэтта – у того начинали трястись руки.

– Да как два пальца об асфальт. Берутся исходники, компьютер, всем известная программа «ФотоШоп», более или менее пряморукий художник – и вуаля. И не то ещё нарисовать можно. Ты бы видел, какие шедевры мне иногда приносили. Леонардо Да Винчи нервно грызёт кисть в сторонке...

– То есть ты хочешь сказать… Но как ты тогда узнал, если не видно?!

– Мальчик мой, я работаю в сфере правонарушений тридцать лет. Это уже рефлекс – всё на зуб пробовать. Я любое фото по умолчанию проверяю на монтаж, любой документ – на подлинность. Первым делом. Пошли, покажу.

Мэтт, переставая что-либо понимать, с беспорядочно колотящимся от мерзкого предчувствия сердцем, на ставших враз ватными ногах проследовал за Хоуком на второй этаж. Там в маленьком кабинетике, под завязку забитом техникой, сидел широкоплечий парень-омега в полосатой футболке и возил по столу мышью. Всё вокруг гудело, жужжало, щёлкало и с первого впечатления напоминало сцену из какого-то фантастического фильма.

– Кайл, – позвал Хоук. – Ну-ка объясни клиенту, что с этими картинками не так.

– А что с ними не так – всё так, – отозвался Кайл, пока его босс усаживал Мэтта в кресло лицом к мониторам. – Очень даже неплохой уровень. Душевные картинки.

– Это и в самом деле подделка? – хрипло спросил Мэтт.

– Ага.

– Разве можно так… смонтировать?.. Они же совершенно как настоящие?

– Конечно, можно. Смотрите сами. Вот эта программулина – по сути набор фильтров. Я её сам написал. Она довольно примитивная, но для грубого анализа сгодится. И даже такой грубый анализ даёт сразу несоответствия. Вот, видите? У этих деталей рисунка изначально другой угол освещения и уровень освещённости. И растр, зернистость изображения-исходника другая. А вот участки, обработанные инструментами редактора растровой графики. Видите? Вот тут, скорее всего, использовали размывку, а вот тут – перемещение точек или «штамп». Это уже более тонкий уровень анализа.

– Это что же получается…

– А то, – весело сказал Хоук. – Пририсовали этого твоего верхнего. Был один альфа, стал другой. Элементарно, Ватсон.

– Подделка?.. – Мэтт невидящим взглядом смотрел на злополучный снимок. – Это монтаж?..

– Мэтти, – добродушно сказал бета. – Ты можешь и ещё сто раз задать мне этот вопрос – ответ не изменится. Это фальшивка. Можно было туда Роберта Де Ниро пририсовать, а можно – президента. Или вот меня. Были бы фото в нужном ракурсе.

– Скорее всего, – сообщил из-за своего необъятного монитора Кайл, – технология была такая. Сделали изначальные фото, по-видимому, через окно спальни. Потом сработали снимки другого человека в той же позе, что и на этих. И смонтировали в один. Довольно чистенько, надо сказать. Профи работал.

Мэтт ещё раз взглянул на экран монитора Кайла, где располагался обработанный в его программе снимок. Засветлённые участки обозначали те места, по которым прошлась кисть художника – и одно из них привлекло внимание альфы. Узкая полоска располагалась поперёк низа живота мужчины на снимке. Вглядевшись в изображение внимательнее, альфа спросил:

– А вот это что? – об ответе он догадывался, но ему хотелось услышать мнение профессионала.

– Закрашивали что-то, – Кайл провёл тонким стилом по полоске. – Маскировали. Шрам, тату или родинку характерную.

– Что означает, – как бы мимоходом встрял Хоук, – что господин заказчик не хотел, чтобы господин получатель снимков эти детали опознал...

Мэтт уже и сам всё понял, даже без комментариев беты. На первоначальном фото в постели с омегой был он сам. Это его татуировку – лавровую ветвь – старательно замалевал неизвестный сукин сын. Кто-то сфотографировал их с Доном через окно спальни на втором этаже домика омеги, благо они его почти никогда не закрывали, а потом на место него, Мэтта, воткнул этого итальянца, или кто он там. Подделка. То, из-за чего он порвал с любимым и превратил собственную жизнь в беспросветное дерьмо – фальшивка. А бедняга Дон ни в чём не виноват перед ним. Кто-то зачем-то сломал ему судьбу. Кто? Зачем?.. Да нет у него таких врагов, чтобы так жестоко и безжалостно разнести в щепки всё, что у него было дорогого. Он никого не разорял, не бросал с разбитым сердцем, не отбивал ни у кого омегу и не калечил никого на своей «Феррари». Не может же это быть чья-то глупая злая шутка?..

Хоук некоторое время вглядывался в закаменевшее лицо альфы. Выражение этого лица трудно было разобрать. Однако бета точно поручился бы за одно – тому, кто всё это подстроил, если Мэтт до него доберётся, не позавидуешь.

– Найди этих сволочей, Джим, – произнёс Мэтт, едва разжимая побелевшие губы. – Найди, пожалуйста. Заплачу любые деньги. Теперь я точно хочу знать, кто и за что сделал это со мной. Я ведь полгода не жил, а мучался. Думал, что меня предал тот, кому я больше всех верил, кому всего себя отдал. Не знаю, есть ли в жизни что хуже. Я хочу наказать этих сук, Джим.

– Окей, – осторожно сказал Хоук. – Вполне понятное желание. Ну, а сам-то ты что собираешься делать?

– Я? – альфа отвёл взгляд и сказал растерянно и грустно: – Понятия не имею, что мне теперь делать. Донни своего я, получается, ни за что обидел. – Альфа умолк и только горестно покачивал головой.

Стесняться Хоука было нечего – во-первых, уже ясно, что он и сам всё понял, хотя Мэтт и не говорил ему ничего, а во-вторых, сказанное в этих стенах в них и остаётся. Клиентская тайна.

– Я думал, что я буду делать, когда выясню, с кем мне изменял Дон. И для чего мне это вообще нужно. А как быть, если выяснится, что всё это враньё и подстава… Ведь теперь же получается, что… Дон наверняка даже не понял, отчего я взбесился. А, – он махнул рукой. – Я просто поеду к нему. Он у меня вообще-то малый добрый. Надеюсь, смогу ему всё объяснить. Нас ведь с ним обеих подставили. Не знаю, что буду говорить. Решу, когда его увижу.

Альфа и в самом деле не знал этого. Он вдруг понял, что сквозь горькие сожаления на него накатывает истерическая, исступлённая радость – любимый не обманывал его! Это всё оказалось неправдой! Его ощущения были схожи в чувствами тяжелобольного, впервые за долгие месяцы вставшего с постели и понявшего, что худшее позади, и теперь он быстро пойдёт на поправку. Но то, что произошло – отнюдь не недоразумение, как сказал тогда Донни. Это чья-то злонамеренная выходка. Найти этих гадов поможет Хоук. Это его работа, которую альфа щедро оплатит. Теперь-то этих говнюков точно нужно выволочь на свет Божий. А самому Мэтту уже хотелось думать о другом. Нужно лететь в Боскобел Хайтс – лишь бы только Дон не уехал никуда из своего домика. Объяснять. Показать ему эти дурацие снимки – чёрт, надо было сразу это сделать! Хотя, можно подумать, он бы тогда поверил объяснениям Донни – ведь даже разговаривать с ним не захотел. А может быть, этот ублюдок, что их прислал, целил не в Мэтта вовсе, а в Дона. Бывший какой-нибудь, например…

Альфа, проклиная свою вспыльчивость и ревность, не давшую ему тогда мыслить здраво, пообещал Хоуку прийти вечером вместе с Донни. Выяснить, чьих рук это дело, он теперь полагал вопросом чести. Но на первом месте всё равно оставался омега. Сейчас же, сейчас же, не теряя времени – и так его потеряно слишком много, – бежать к нему. Вылетев на улицу, Мэтт прыгнул в «Феррари» – золотистый спорткар, нарушая правила, домчался до Лиллиан-стрит в считанные минуты. Чудом увернувшись от автобуса – «четвёрки» и проехав по неухоженному газону семейства Свон, Мэтт остановил машину сразу за маленьким голубым «Битлом».

Дверь домика его омеги была открыта, и на крыльце стояла какая-то маленькая девушка с целой копной пепельно-русых волос – Мэтту её лицо показалось смутно знакомым, кажется, коллега Дона по его начальной школе. Кристина, или как-то так. Бета увлечённо нюхала благоухающий мёдом разноцветный алиссум, растущий в установленных на широких перилах поддонах. Рядом, у её ног, тёрся и энергично подскакивал одетый в клетчатую жилетку Маркс – пристёгнутый к его шлейке поводок был у девушки в руках. Альфа нетерпеливо и с досадой подумал, что бета тут совершенно некстати – их с Доном разговор собирался быть очень личным. А из двери тем временем вышел и сам Донни – в джинсах и тонкой мягкой светло-жёлтой рубашке навыпуск. Глядя на него, Мэтт понял, что сюрпризы, похоже, у его личной судьбы ещё не кончились. Он-то думал, что коленце со снимками было самым удивительным событием сегодняшнего дня. «Вот это да…» – только и мелькнуло в голове совершенно обалдевшего альфы. Чётко, слово в слово всплыла вдруг перед его мысленным взором набранная "курьером" строка в статье электронного медицинского журнала – Мэтт сам удивился, что, оказывается, так подробно запомнил её: "Также в некоторых, довольно редких, случаях причиной изменения природного запаха омеги может служить беременность, чаще всего это происходит, если вынашиваемый плод – альфа".

Девушка-бета тем временем взяла Донни под руку, и они, не увидев из-за «Битла» и старого «Мустанга» припаркованной низкой "Феррари", неторопливо отправились в сторону парка Шелби Дог. Беременный омега шёл слегка вперевалочку, положив свободную руку на большой живот, чуть выше трогательно выпяченного пупка, а бета вела собаку. Лиллиан-стрит поворачивала за деревьями к Фатерленд, и пара вскоре скрылась на территории парка – видимо, они шли на озеро. Мэтт не нашёл в себе сил выйти из машины, так и оставшись сидеть за рулём с приоткрытым ртом и плескающимися в глазах удивлением и растерянностью.

Глава 7

Джастина бросала фрисби Марксу, бегая с ним по лужайке на берегу озера. Людей в парке было немного – разгар рабочего дня, не слышно обычного гомона отдыхающих. Несколько парочек не спеша прогуливаются по дорожкам, да молодые родители с колясками. Тишина вокруг, и предчувствие мягкой тёплой осени.

Дон сидел, положив ладонь на живот, на нагретой дневным теплом каменной скамье в тени большого дуба и читал книгу – вслух, негромко, чтобы слышал и маленький. Это были сказки Эдит Несбит, которые сам он не перечитывал уже сто лет, с собственного детства. Омега в последние три месяца – как только стал заметен его животик, – общался со своим будущим сыном так, словно тот не только уже родился, но и всё понимал, и даже будто отвечал папе. Донни ещё не придумал, как назвать кроху – терялся в массе вариантов. Пока больше всего ему нравилось имя Алекс, Александр – мужественное имя, в самый раз сильному альфе. Его предложила омеге старшая сестра Элис. Будущая тётушка ждала племянника не меньше папы, и строчила письма со своей авиабазы на Бермудах чуть не каждый день.

Дон так увлёкся чтением, что и не заметил, как на его скамью кто-то сел. Обнаружив же этот факт, омега поднял на присоседившегося гражданина взгляд – посмотреть, улыбнуться, поздороваться, уточнить, не мешает ли ему чтение вслух. Неизменная американская доброжелательность, как же без неё. Правда, и распоследнему законченному флегматику эта самая доброжелательность может отказать, если рядом на скамье с тобой оказывается твой бывший несостоявшийся супруг, почти полгода назад исчезнувший из твоей жизни без объявления войны.

Донни с минуту молча смотрел на альфу, после чего почему-то подумал, что выглядит, сейчас, наверное, полным кретином. Он отвёл взгляд, внимательно рассмотрел свой живот, маленький бугорок пупка под мягким трикотажем рубашки, носки своих кед, потом проследил за очередным броском фрисби и стремительной пробежкой за ней Тины наперегонки с Марксом, и только после этого заговорил:

– Долго ты шёл, однако.

Альфа молчал, и выражение его лица сложно было толковать как-либо однозначно. Потом он с трудом сглотнул и сказал – всё равно вышло сипло как-то:

– Почему ты мне не сказал?..

– Чего?

– Что… Что ребёнок.

Дон покосился на бывшего жениха:

– Что я мог сказать? Ты исчез, не сказавши адреса, а когда я тебя нашёл, ты только и знал, что гавкал. Какие уж там разговоры? Да и я узнал об этом только через неделю или больше даже. Как раз в тот день, когда прочитал о твоей помолвке с этим мажорчиком. Да, кстати, поздравляю.

– Вот уж не с чем…

– Тебе виднее, – пожал крепкими плечами омега.

– И в отместку ты решил мне о ребёнке даже не говорить? Что ж, имел право…

Брюнет покосился на блондина и сказал хмуро:

– Я думал, ты меня лучше знаешь… Я никогда ничего не делаю в отместку. И тем более за счёт своего ребёнка и его отца, как бы он себя ни повёл. Но ты собрался в брак вступать, я же не мог знать, как у вас там всё… Да и знал бы – какая разница. Вот бы объявился, здравствуйте, я ваша тётя… Поэтому написал тебе письмо.

– Письмо?.. Я не помню, чтобы его получал. Или, может быть… – Альфа со стыдом и досадой закусил губу.

– Или, может быть, увидев моё имя на конверте, ты его выбросил, не прочтя даже, – мягко закончил за него омега. – Я предполагал такую возможность, когда раздумывал, почему же ты не реагируешь на такую важную новость. Ведь ты мечтал о ребёнке. А потом я решил, что ты и в самом деле встретил истинную пару в лице этого… Анри?

– Андре.

– Ну да. Вы же с ним ещё сто лет до меня знакомы были. И родителям твоим он нравится. Вот я и решил не мешаться под ногами. Быть третьим лишним – да удавиться лучше.

– И ты даже не захотел узнать, в чём дело?

Омега почесал в затылке и сказал с досадой:

– Не будь свинюгой. Я за тобой неделю бегал, как дурак. Меня никуда не пускали, будто я украл чего. А ты меня блядью обозвал и чуть пальцы мне дверью не оттяпал. Помнишь?

Мэтт вздохнул:

– К сожалению своему, помню… Боюсь, что бы мной ни руководило, именно свинюгой я и был. Теперь-то я это понимаю.

Донни снова пожал плечами.

– Ль эспери д эскайе.

– Что?..

– Лестничный ум. Французы так говорят. Хорошая мысля приходит опосля, если по-нашему. Очень опосля, в твоём случае. Полгода скоро.

– Дон…

– А?

– Скажи хоть ты мне, что нам теперь со всем этим делать?

Донни посмотрел на бывшего возлюбленного несколько озадаченно:

– А меня-то ты почему об этом спрашиваешь?

– А кого же ещё?..

– Себя спроси.

– Да я готов сделать что угодно! – горячо воскликнул альфа. – Что угодно, только бы тебя вернуть!

Беременный омега мотнул головой, положив книгу на скамью и складывая теперь уже обе руки на тугом своде живота. Мэтт со щемящим сожалением в сердце следил за его неторопливыми движениями. Там, в этом очаровательном круглом животике – их с Доном малыш, которого он так хотел, и совершенно неизвестно теперь, кем он ему будет в итоге, позволят ли ему хотя бы на руки долгожданного сына взять. Это зависит только от Донни. А омега прекрасно выглядит – немногим так идёт беременность. Он очень похорошел, видно, ухаживает за собой, и старается видеть во всём только хорошее, поэтому и стала такой умиротворённой и спокойной его улыбка. Сейчас бы пойти с ним по бережку, присаживаясь, когда он устанет, на скамьи или просто на травку, поесть мороженого, побросать мяч собаке. Поужинать в кафе, глядя с гордостью будущего отца, как любимый уминает за двоих. А ночью лежать с ним рядом, чувствуя его новый, кружащий голову запах, греясь от его тепла, обнимая его драгоценный животик и украдкой поглаживая набухшую грудь. Нельзя – ничего этого Мэтту нельзя теперь. Гады, сволочи с этими снимками, из-за них теперь альфа вынужден сидеть и с то застывающим, то колотящимся на разрыв сердцем гадать – простит его будущий папа его сына или нет. Суки драные, попадитесь только…

– Значит, я так понимаю, что ты на меня больше не зол? – добродушно поинтересовался омега.

– Дон, – торопливо заговорил Мэтт, – произошло нечто совершенно чудовищное… Дикое, дурацкое недоразумение, ты был прав…

Альфа сбивчиво, эмоционально жестикулируя и поминутно повышая голос почти до крика, рассказал Донни все последние события – и о ненужной, нежеланной свадьбе, и о надоедливой настойчивости папы, и о своих муках и метаниях, и о почти случайном визите к детективу, и наконец извлёк из кармана те самые злополучные фото. Омега взял один из снимков и покрутил в руке:

– Ну, и что? Я тебе и без детектива сказал бы, что это фейк. Ты бы мне, конечно, не поверил, но я бы не обиделся, знаешь. Выглядит и в самом деле правдоподобно, а ты имеешь… Имел право знать, как оно на самом деле. Не слишком приятно, когда тебе не доверяют, но вполне понятно и в данном случае это обосновано. Так что мы бы вместе съездили к этому твоему мистеру Хоуку, и он бы нам обеим обстоятельно всё разложил по полочкам. И мы бы вместе искали, кто бы это мог сделать.

– Дон, солнышко моё, я ведь этим и хочу предложить заняться!

– Без меня. У меня, сам видишь, другие заботы нынче. Паоло Мастрантонио этого я не знаю, и впервые о нём слышу… – тут омега насторожился, и ещё раз взглянул на конверт: – Хм-м, Ордуэй Плейс?..

– Это тут неподалёку. Несколько кварталов всего.

– Да, я в курсе.

Тон омеги и его нахмурившиеся брови заставили альфу напрячься:

– Что-то не так?

Донни задумчиво пожевал нижнюю губу:

– Даже не знаю… Дело в том, что я там жил раньше. Буквально в соседнем доме. Снимал домик, до того, как свой купил. Ну, и встречался с его владельцем, молодым альфой, квотербеком из университетской команды. Ничего серьёзного, так, пару месяцев, как говорится, впускал его с заднего входа… Когда я ему в течку не дал, он разобиделся, вот и расстались. Я перебрался к приятелю. Так этот футболист хренов потом месяца три-четыре жить мне спокойно не давал. У него, оказывается, если ему верить, ко мне серьёзные чувства были, хотя с самого начала мы с ним условились – всё это так, развлечения молодых, весёлых и свободных. Да ерунда, на самом деле, просто оскорблённое самолюбие. Хотя, вообще-то, при его характере и это может быть вполне неприятно.

– Думешь, это может быть он?.. – Альфа тоже нахмурился. – А вы с ним давно виделись?

– Давно, – махнул рукой омега. – Как уехал оттуда, так больше его и не видел. Это было года два назад, если не больше. Нет, вряд ли это он, конечно, дело давнее. Просто манера его. Он мне тоже тогда всякие писульки мерзкие подкидывал. Однажды залепил соседу, что я аборт от него делал. Пришлось даже его окоротить прилюдно, уличить во вранье, чтоб успокоился. Я этого терпеть не могу...

– Очень интересно, – пробормотал альфа. – Очень… Я могу рассказать об этом Хоуку?

– Если сочтёшь нужным, – развёл ладони будущий папа. – Его звали Адам Мейер. Но я даже не знаю, живёт ли он всё ещё там. И точно, по соседству с ним жил тогда какой-то пожилой итальянец или латино. Но фамилии его я и не знал никогда. А вот теперь получается, что на конверте этот адрес и написан.

Альфа сосредоточенно кусал собственный указательный палец. А потом вдруг сказал:

– Дон, кто бы это ни сделал, это он во всём виноват. Не я, и уж конечно, не ты. Мы с тобой должны найти его вместе. Я же рассказал тебе, как я мучился все эти дни. Дон, я прекрасно понимаю, что был мудаком. Но я же показал тебе снимки. Согласись, тут бы любой взбесился. Если ты всё ещё хоть немного меня любишь – пожалуйста, хотя бы попробуй меня простить. Дон, ты же моего сына носишь… Никто никогда не будет любить вас с ним больше, чем я…