Текст книги "История лошади в истории человечества"

Автор книги: Вера Курская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Индейцы, поначалу мирно сосуществовавшие с белыми колонистами, со временем стали угонять у них скот и лошадей. Однажды они угнали за один раз 250 лошадей, а в другой раз, осмелев, украли верховую лошадь губернатора Франциско де Ибарры, который занимался распространением крупного рогатого скота в подведомственном ему регионе. Современные мексиканские чарро – потомки таких индейцев и белых испанских колонистов. Однако чарро не остались просто мексиканским аналогом американских ковбоев – они также хорошо зарекомендовали себя как кавалеристы. В войне с французами (1838) они прославились тем, что на галопе набрасывали свои лассо на легкие пушки и переворачивали их.

В наше время чарро не только пасут скот, но и проводят чарреады – показательные выступления конных пастухов, демонстрирующих ловкость в обращении со скотом и специальные приемы, помогающие в работе. Одним из таких специфических приемов является колеадерос – подсечка бычка за хвост.

Аргентина, Чили, Уругвай, Парагвай, Перу

Конное освоение южноамериканского континента происходило аналогично тому же процессу в Мексике. Испанский конкистадор Педро де Мендоса (1487–1537) в 1534 году был назначен первым губернатором испанской колонии Новая Андалусия (территория современного севера Чили и Аргентины, юга Бразилии, а также Уругвая и Парагвая). В 1536 году он основал город Буэнос-Айрес в устье Ла-Платы и привез с собой туда около ста лошадей испанского происхождения. В 1540 году индейцы изгнали испанцев из этих краев, после чего часть лошадей осталась в пампе (степь на юго-востоке Южной Америки). Когда сорок лет спустя испанцы вернулись, они обнаружили в пампе уже сотни лошадей – потомков оставленных ими животных. Эти лошади дали начало породе, которая сейчас называется креольской. Название происходит от слова «креол» – так называли в Южной Америке потомков испанских и португальских переселенцев. Скорее всего, среди предков креольских лошадей настоящих рыцарских коней Андалусии было мало, в основном они были аборигенными лошадками с Пиренейского полуострова. В XIX веке к ним прилили кровь чистокровных верховых лошадей.

Как и в Мексике, в таких странах Южной Америки, как Аргентина, Чили, Колумбия, Уругвай, и в южной части Бразилии развивалось скотоводство. Конные пастухи в этом регионе, однако, назывались уже по-другому – гаучо. Другим их занятием была охота в пампе. Их верными спутниками и помощниками были именно креольские лошади. Здесь бытовал и свой аналог чарреады. В числе специфических трюков гаучо демонстрировали метание копья с седла – прием, необходимый уже не пастуху, а охотнику.

На территорию Перу лошади попали в 1531 году с отрядом Франциско Писарро, конкистадора, завоевавшего империю инков и основавшего Лиму. Импорт лошадей активизировался одновременно с образованием вице-королевства Новой Кастилии, которое потом получило название Перу. Ввоз новых лошадей продолжался и потом, однако лошади на землях инков практически сразу оказались в изоляции от других южноамериканских популяций.

Природные условия и, соответственно, хозяйство этой страны неоднородны: на севере расположено много сахарных плантаций, юг же засушливый и для земледелия непригодный. Животноводство практически отсутствовало, и лошади пастушеского типа, как в Мексике или Аргентине, не были востребованы. Перуанцам были нужны лошади для дальних поездок верхом, особенно на севере страны – для объездов и наблюдения за обширными плантациями. В 1823 году Перу получила независимость от Испании. Это сказалось и на импорте лошадей: начался ввоз представителей таких пород, как чистокровная верховая, хакне, арабская, фризская. Постепенно в стране сформировалось три типа лошадей: аллюрная лошадь для объезда плантаций, порода для работы со скотом высоко в горах и андская – для долгих путешествий по горам.

Поскольку в Испании были широко распространены ослы и мулы как более дешевая замена лошади, этих животных завозили и в испанские колонии, и они также сыграли важную роль в освоении Нового Света. Крупный коневодческий и муловодческий центр возник в Никарагуа.

Бразилия

В XVI веке в процесс колонизации новых земель включилась Португалия, сосредоточив свои усилия на восточном побережье Южной Америки, Индийском океане и Африке. В 1500 году португальский мореплаватель Педру Алвареш Кабрал, искавший морской путь в Индию, сильно отклонился от курса на запад и вышел к побережью Бразилии, на которую и заявил португальские претензии. В конце XVII века в Бразилии были открыты месторождения золота и алмазов, что способствовало быстрой колонизации региона.

Как и испанцы, португальцы привозили лошадей из Европы. На развитие бразильского коневодства повлияли события, развернувшиеся в ходе наполеоновских войн. В 1807 году французы вступили на территорию Испании, намереваясь в дальнейшем захватить Португалию, которая была на тот момент союзником Британии. В скором времени у берегов Португалии появился английский флот. Португальский король Жуан VI вместе со своей семьей погрузился на английский корабль и отправился в отдаленную колонию – Бразилию. С собой они взяли лучших верховых лошадей из королевских конюшен Альтер Реал. Так гены благородных потомков рыцарских коней попали в генофонд лошадей Бразилии – в отличие от соседних испанских колоний, куда лучшие иберийские кони практически не попадали.

Обширные бразильские плантации сахарного тростника и кофе нуждались в наблюдении. Плантаторам требовались верховые лошади, достаточно выносливые, чтобы на них можно было ездить целый день, и желательно с мягкими аллюрами, чтобы не утомлять всадника. Лошади также вращали машины, используемые при производстве сахара. Скорость перемещения была не так уж важна: в Бразилии не было нужды в езде на большие расстояния, так как значительную часть ее площади занимали девственные леса, прорезанные удобными для судоходства реками. Так начали формироваться породы совершенно нового типа – плантаторские. От своих иберийских предков они унаследовали и нестандартные мягкие аллюры. Первыми таких лошадей стали разводить на гасиенде Кампу Алегри, основанной в 1740 году. Одному из ее владельцев император Бразилии подарил жеребца Сумблими из королевской конюшни Португалии. Жеребцом крыли кобыл креольской, испанской пород и испанских хеннетов. Часть поголовья Кампу Алегри приобретала гасиенда Мангаларга, которая не только продолжала селекцию, но и распространяла плантаторских лошадей среди местных мелких фермеров. Постепенно в Бразилии сформировалось несколько пород плантаторского типа. Они отличаются от плантаторских лошадей других южноамериканских стран, поскольку формировались главным образом на основе лошадей Португалии, а не Испании.

Конные традиции Бразилия заимствовала также из Франции и Италии: так, на рубеже XIX–XX веков в страну приезжали военные специалисты-берейторы из Франции, чьей задачей было помочь бразильцам создать кавалерию европейского образца.

Соединенные Штаты Америки

Индейцы Северной Америки традиционно считаются конным народом. Однако не стоит забывать, что лошади появились у них только с приходом конкистадоров. Во многих индейских языках нет собственных слов для обозначения этого животного. Лошадей обычно называли «большая собака», «бог-собака» или даже «семь собак», просто уподобляя их другому домашнему животному, давно знакомому.

Мы привыкли встречать в кино и литературе всадников-индейцев, бесстрашных и ловких укротителей мустангов, и кажется, что мы знаем о них почти все… Однако в действительности исследования конной культуры индейцев начались лишь в XX веке, то есть когда индейские племена по большей части стали вести оседлый образ жизни и их самобытная конная культура была практически утрачена. Письменных источников, рассказывавших о ней, нет и быть не могло; сведения, которыми располагают современные этнографы, взяты из рассказов индейцев-стариков, успевших застать времена, когда их народ вел традиционный образ жизни.

Ближайшими соседями первых испанских колонистов были племена апачей, навахо (территория современного штата Техас), юты (штат Юта) и каддо (Техас, Луизиана, Арканзас и Оклахома). Были изданы законы, запрещавшие учить индейцев обращению с лошадьми, особенно верховой езде. Однако испанские колонисты нередко все же использовали труд рабов-индейцев, приставляя их к лошадям в качестве конюхов.

Если прислушаться к словам американских романистов, может создаться впечатление, будто индейцы, лихие укротители мустангов, всегда были такими: сразу могли ловко накинуть лассо на выбранную лошадь и, вскочив на нее без седла, за пару минут укротить и сделать послушной. Но это не так. Наивно думать, будто индейцы отловили первых своих лошадей из числа мустангов сами и самостоятельно научились на них ездить. Лошадь всегда крупнее и физически сильнее человека, и укрощать ее подобным образом, да еще и не имея опыта верховой езды, опасно для жизни. Возможно, у кого-то из читателей возникнет вопрос: а как же древние индоевропейцы? Все-таки лошадь не родилась сразу одомашненной, кто-то должен был первым и поймать живых особей, и попробовать на них ездить… Но здесь есть два возражения: во-первых, как мы уже говорили, предки домашней лошади сильно отличались от нее, в том числе были меньше ростом, меньше по массе и, следовательно, физически слабее. Мустанги же – это потомки сбежавших и одичавших лошадей испанских конкистадоров. По своему происхождению это лошади испанского корня. Конечно, жизнь на воле, отсутствие селекции и естественный отбор изменили их, и в действительности это не те изящные кони, каких показывают в кино, – но все же и до лошади Пржевальского как наиболее близкого дикого родственника домашней лошади им далеко. Во-вторых, наверное, не случайно первым типом использования лошади (кроме употребления в пищу) все-таки была упряжная езда, а не верховая. Попытке взобраться на спину лошади предшествовала попытка надеть на нее ярмо и привязать к нему постромками волокушу или повозку. В таком случае человек не доверяет лошади свою жизнь в такой степени, в какой это бывает во время езды верхом. Первые в истории человечества всадники, видимо, имели дело с домашними лошадьми – то есть менее агрессивными к человеку и, скорее всего, уже приученными как минимум к уздечке.

История конного дела американских индейцев в каком-то смысле повторила историю конного дела в Евразии. Изначально индейцы охотились на мустангов как на дичь и употребляли конину в пищу. В одной из легенд апачей рассказывается о том, как на подаренных им коней индейцы садятся задом наперед, – таким образом, коллективная память этого племени сохранила времена, когда езда верхом вызывала у них трудности. Примечательно, что даже позднее, освоив верховую езду, индейцы редко пытались приручать мустангов, хотя по приключенческим романам может создаться обратное впечатление. Скорее всего, индейцы-конюхи, знакомые с азами ухода за лошадьми, угоняли их у испанцев, но это были животные, наверняка прошедшие заездку. Поначалу с лошадьми у индейцев было много проблем: они часто болели, получали травмы по вине неумелых всадников, у кобыл нередко случались выкидыши. Но со временем индейцы научились и содержать животных лучше, и использовать бережнее, и лечить. Они практиковали табунное содержание, конюшен не было. Табуны обычно паслись в нескольких километрах от лагеря.

Строго говоря, и коневодство у индейцев тоже не было развито, а селекция сводилась к попытке выведения самых быстрых, самых выносливых лошадей или же к разведению по мастям. Самыми любимыми мастями были пегая и чубарая. Из всех племен Великих равнин только племя нэ персе вывело свою породу лошадей, которые почти все чубарой масти. Она получила название «аппалуза», так как племя проживало на берегах реки Палуза. В 1877 году американское правительство потребовало от нэ персе переселения в резервацию. Индейцы отказались подчиняться и отправились в Канаду. Американская армия окружила переселенцев и после серии жестоких боев почти уничтожила племя. Вместе с ними стали уничтожать и индейских лошадей. По счастливой случайности несколько особей удалось спасти, – возможно, их спрятали у себя владельцы ближайших ранчо. Небольшая часть поголовья успела попасть в Канаду. Порода аппалуза существует и сейчас, причем очень популярна среди любителей вестерна – езды в ковбойском стиле.

Методы заездки у индейцев напоминают методы кочевников Евразии и довольно жестоки: необученную лошадь долго держали на привязи на солнцепеке. Она страдала не только от жары, но и от насекомых. Это делалось для того, чтобы первого человека, который приблизится к ней и отвяжет, она запоминала как своего спасителя. Индейцы навахо какое-то время не давали пойманным лошадям пить: обезвоженное животное не может оказать всаднику яростного сопротивления.

Индейские уздечки были примитивнее европейских и часто состояли из одних только поводьев с петлей, которую надевали на нижнюю челюсть, а концы поводьев привязывали к поясу всадника, чтобы в случае его падения лошадь не убежала. Седла по своей конструкции делились на мужские и женские. Посадка, впрочем, в обоих случаях была мужская, если говорить с точки зрения европейской верховой езды. В женских седлах, отличавшихся более высокими луками, учили ездить всех детей независимо от пола; обычно это происходило, когда ребенку исполнялось пять лет. Вместо телег индейцы использовали волокуши.

Индейцы охотились на бизонов верхом, причем всадник вместе с лошадью сам был замаскирован под бизона – покрыт длинной шкурой. На охоту выезжали с копьями, они торчали из-под маскировочного костюма, но это, видимо, не смущало бизонов – зато смущало посторонних наблюдателей. Индейцы Канады, побывавшие в бассейне Миссисипи, рассказывали, что видели там единорогов. Это можно объяснить только тем, что они случайно становились свидетелями охоты своих южных собратьев. Интересно, что факт существования единорогов на Великих равнинах со слов канадских индейцев попал в книгу одного французского исследователя.

Из всех возможных видов конноспортивных состязаний индейцы практиковали только скачки.

Примечательно, что после освоения конного дела стычки между индейскими племенами стали более кровопролитными. Особенно героическим поступком считалось нападение с целью отбить у противника лошадей.

Индейцы раскрашивали не только лица и тела, но и боевых коней, причем для этого использовали специальные символы, имеющие фиксированный смысл. Например, отпечаток руки на крупе лошади означал, что всадник, сидящий на ней, убил в бою как минимум одного врага, квадрат был знаком отличия для коня вождя военного отряда, круг сообщал, что воин сражался в окружении врага. Знак в виде буквы П говорил, что лошадь была захвачена у врага в качестве трофея. Круг вокруг глаза коня должен был сообщить ему зоркость, зигзаг – силу и скорость молнии, четыре горизонтальных черты – удачу.

Интенсивная колонизация Северной Америки началась в XVII веке. В XVI веке здесь доминировала Испания, но после разгрома Непобедимой армады английским флотом в 1588 году лидерство в колонизации Нового Света перешло к Англии, Франции и Нидерландам.

Американцы отсчитывают свою историю от момента прибытия колонистов на корабле «Мейфлауэр» к побережью Массачусетса в 1620 году. Эти люди принадлежали к пуританам и бежали из Англии от религиозного преследования. В отличие от испанских конкистадоров они не были представителями высшего класса, и лошадей у них было очень мало. Не отличался первое время интенсивностью и импорт лошадей из Европы в Новую Англию; он был значительно меньше, чем в испанских колониях, так как по религиозным мотивам пуритане не ели конину и не использовали кожу лошадей. Поэтому в 1632 году единственной известной лошадью в колонии была верховая лошадь губернатора Брэдфорда. Однако спустя несколько очень морозных зим английские колонисты изменили свое отношение к лошадям: быки, которых они запрягали в телеги, передвигались медленнее лошадей и вязли в высоких сугробах.

К тому моменту в Новом Свете уже было много лошадей испанского корня. В начале XVII века в Новую Англию начали завозить лошадей из Англии, Ирландии и Шотландии.

Конное дело в Новой Англии развивалось иными путями, чем в испанских и португальских колониях, и, конечно, иначе, чем у индейцев Великих равнин. В этом регионе изначально было много лесов и отсутствовали дороги, а лесные тропинки были каменистыми и иногда проходили по болотистой местности. Все это тормозило развитие экипажной езды – и, соответственно, увеличение числа упряжных лошадей.

Лошади испанского происхождения сюда попадали, но в меньшем количестве, чем в Мексику, Техас или даже на Великие равнины – Новая Англия значительно дальше от Карибского моря. Основная часть поголовья поступала из Европы – лошади пород галлоувей (Шотландия), хобби (Ирландия), староанглийская и чистокровная верховая (Англия). Галлоувей и хобби были низкорослыми аллюрными лошадьми.

Как мы уже знаем, в Новое время с развитием экипажного транспорта лошади со специфическими плавными аллюрами в Европе уже начали исчезать – но в Новом Свете с его плохими дорогами или их полным отсутствием они оказались востребованы и в итоге сохранились.

Первой породой, выведенной в Америке, стал нарраган-сеттский иноходец – аллюрный потомок испанских, ирландских и шотландских лошадей. Самое раннее упоминание об этой породе датируется 1676 годом. Возможно, среди его предков были и чистокровные верховые, но сейчас это нельзя установить. Его родиной был город Наррагансетт (штат Род-Айленд), получивший свое название по наименованию одного из индейских племен, живших в тех краях. Этих лошадей разводили также в Виргинии и Пенсильвании.

В начале XVIII века для наррагансеттских иноходцев в Новой Англии появились первые ипподромы. Известно, что первый президент США Джордж Вашингтон владел выступавшими на скачках иноходцами. Современники упоминали лошадей, которые пробегали милю за две минуты с небольшим. Это наводит на мысль, что они шли иноходью, а не ходой, так как первый аллюр быстрее, пусть и не так удобен для верховой езды. Впрочем, в те времена не было четкого разделения понятий «идущий иноходью» и «идущий ходой», а потому по старинным источникам нелегко понять, о какой категории аллюрных лошадей идет речь в том или ином случае, особенно с учетом упоминаний о том, что наррагансеттские кони были очень приятны для седока. По отзывам современников, в целом эти лошади не отличались изящным телосложением, хотя в сохранившихся описаниях упоминается красивый лоб, узкий круп, высокий выход шеи и постав хвоста, часто светло-рыжая масть с большими белыми отметинами, энергичный темперамент и добрый нрав. Они были невысокие, 134–144 сантиметра в холке, но с крепкими ногами.

Порода была очень популярна в Новом Свете. Ее импорт в Канаду и Вест-Индию был настолько интенсивным, что на родине этих лошадей осталось очень мало. Массовые скрещивания с представителями других пород с целью передать помесям мягкий ход привели к уменьшению чистопородного поголовья. К 1880-м годам наррагансеттские иноходцы исчезли, но их потомками являются практически все современные аллюрные породы США, а также американские и русские рысаки.

Большое влияние на коневодство США оказала другая старая порода, родом из Массачусетса, – морган. Ее представители восходят к темно-гнедому без отметин жеребцу неизвестного происхождения по кличке Фигер. В 1792 году учитель музыки и по совместительству кузнец Джастин Морган получил Фигера в качестве уплаты долга. Жеребец был ростом около 142 сантиметров в холке, то есть невысокий, что затрудняло его продажу, и Фигера стали использовать в качестве производителя. Несмотря на свой рост, он хорошо ходил в упряжке, возил тяжести и хорошо передавал свои качества потомству. Однажды после тяжелого рабочего дня он на спор протащил бревно на милю, что говорит не только о его силе, но и о выносливости. Фигер был очень компактного телосложения, с короткими, но сильными мохнатыми ногами и глубоким корпусом. Попав к другим владельцам, Фигер получил кличку Джастин Морган в честь своего предыдущего хозяина (такое нередко практиковалось в те времена), а впоследствии это имя перешло на основанную жеребцом породу. Морганов можно назвать самой универсальной американской породой: эти лошади использовались под седлом и в упряжке, для работы на ранчо, во время Гражданской войны они возили кавалеристов и артиллерию северян, а в эпоху золотой лихорадки помогали осваивать Дикий Запад. В породе есть и аллюрные линии. Кровь морганов течет в жилах еще нескольких американских пород и даже у русского рысака.

Одними из потомков наррагансеттских иноходцев и морганов являются американские верховые лошади. В 1776 году американский посол во Франции написал в Конгресс США просьбу прислать королеве Марии-Антуанетте в подарок американскую лошадь, что служит первым свидетельством существования породы. Будучи относительно крупного роста (160–165 сантиметров в холке), в XIX веке американские верховые считались лучшими лошадьми для кавалерии, особенно на юге. К этой породе относятся боевые кони: Травеллер генерала Ли, Литтл Соррел генерала Джексона (армия Юга), Цинциннати генерала Гранта, Лексингтон генерала Шермана (армия Севера). Родиной породы является штат Кентукки – один из самых «конных» штатов, где скрещивались два исторически сложившихся потока лошадей в Северную Америку – поток лошадей испанского корня с юга и поток чистокровных верховых с восточного побережья. В Гражданской войне (1861–1865) огромную роль сыграла конница обеих армий: в центре США есть необъятные равнины, которые представляют собой идеальное место для кавалерийских атак. После капитуляции южанам разрешили забрать уцелевших коней домой, что и спасло от гибели породу, значительная часть поголовья которой пала на полях сражений.

В Соединенных Штатах активно развивалось скотоводство. Первый исторически зафиксированный перегон скота на продажу состоялся в Бостоне еще в XVII веке. Со скотом, как мы уже говорили, работали профессиональные конные пастухи. Если мексиканские пастухи назывались чарро, то английские колонисты стали называть их по-английски – ковбоями (англ. «cowboy», «коровий мальчик»). Из имеющихся лошадей испанского происхождения они отбирали наиболее быстрых и ловких, способных и бычка догнать, чтобы всадник успел набросить на него лассо, и быстро обежать вокруг стада коров, чтобы они не разбегались, и увернуться, если что, от удара бычьих рогов. Такие качества были присущи от рождения многим испанским и португальским коням – ведь недаром когда-то они участвовали в конной корриде, которая уходит корнями в повседневную работу пастуха с быком. Так помимо аллюрных плантаторских коней в Америке сформировались и лошади ковбойского, или пастушьего, типа.

Как ни странно, на формирование ковбойских лошадей повлияли и скачки. В штате Виргиния они проводились с 1656 года, причем прямо на улицах городов, где грунт был относительно ровный. Напоминанием о тех временах во многих современных городах США осталась Race street – Скаковая улица. Но города в Новом Свете были маленькими, и скачки проводились на очень скромную дистанцию – четверть мили, около 400 метров. Таким образом, в ковбойских лошадях поощрялись спринтерские качества, для чего к ним приливали кровь чистокровных верховых, импортированных из Англии с начала XVIII века. С начала XIX века, правда, в США появились обычные ипподромы и скачки европейского образца, и скачки на четверть мили отошли в прошлое, но свою роль в истории ковбойских коней они успели сыграть. Мало кто знает, но самыми резвыми лошадьми в мире являются не чистокровные верховые, а именно кватерхорсы (англ. «quarter» – «четверть (мили)»). В наши дни они тоже испытываются в скачках, хотя основная их сфера применения – работа на ковбойских ранчо и езда в стиле вестерн.

Название «вестерн» по-английски означает «западный». Это особый стиль верховой езды, выработанный ковбоями для работы со скотом на ранчо; он основан на стиле езды испанских и португальских пастухов-вакеро. Он отличается от более привычного нам английского стиля (на котором основаны современные классические виды конного спорта и скаковая езда) как особенностями посадки, так и принципами управления. Со стороны легко заметить, что корпус ковбоя сильнее отклонен назад, чем у всадника, едущего по-английски, а повод удерживается в основном одной рукой. Другая рука должна быть свободной, чтобы бросать или удерживать лассо. Различаются и некоторые команды. Лошадь, приученная к езде в одном стиле, не поймет всадника, который этим стилем не владеет. Такая ситуация описана в романе Майн Рида «Всадник без головы»: когда мустангер посадил обезглавленное тело на свою лошадь, потому что был больше уверен в ней, и сам сел верхом на лошадь убитого – чужая лошадь сбросила его, потому что была выезжена по-английски и не поняла команд мустангера, привыкшего ездить по-ковбойски. Седло у ковбоев длиннее по сравнению с седлами английского типа, с более широкими лавками. Его конструкция близка к конструкции седел кочевников Азии и принцип имеет тот же: при большей площади лавок седла на единицу поверхности приходится меньшее давление, поэтому лошадь может работать под таким седлом дольше, чем под английским. У ковбойского седла также высокие луки и часто рог на передней луке, на который вешали лассо. Стремена у ковбоев были деревянные и обтянуты кожей.

Два раза в год ковбои сгоняли стада для таврения. После удачной продажи скота на ярмарке душа жаждала развлечений и зрелищ, и ковбои создали знаменитое родео (от исп. «rodear» – «окружать, сгонять скот»), аналог мексиканской чарреады. Первое родео, проведенное по фиксированным правилам, прошло в 1872 году в городе Чийенн, штат Вайоминг. В XX веке родео становится видом спорта. Оно включает в себя несколько дисциплин – укрощение неоседланной лошади, укрощение быка, ловля бычков при помощи лассо, скачки на скорость вокруг бочек и так далее. Из родео со временем выделилась езда в стиле вестерн. Сейчас это полноценная группа спортивных дисциплин, соревнования по которым проходят в разных странах мира. В них преимущественно участвуют люди, никак не связанные с профессией ковбоя, но выступают они в ковбойских костюмах; седла и уздечки на лошадях тоже должны быть ковбойские.

Расцвет ковбойской профессии приходится на 60-е годы XIX века, но с развитием железных дорог она приходит в упадок, так как стада уже не надо регулярно собирать и перегонять на большие расстояния до мест проведения ярмарок.

Завершая рассказ о конных пастухах, следует сказать, что среди них были и такие, о которых мало кто знает за пределами США. Назывались они крэкерами и жили в штате Флорида. Происхождение их специфического названия спорное: то ли от староанглийского слова «crack» («шутка, непринужденный разговор»), то ли от звука «крэк» – щелканья хлыста, которым подгоняют коров. На старых изображениях можно увидеть, что костюм их отличался от ковбойского: крэкеры носили широкополые шляпы с полуопущенными полями, не столь узнаваемые, как ковбойские стетсоны, куртки простого покроя и башмаки вместо сапог. Луки седел были ниже, и на передней не было рога. Отличались и способы работы крэкеров со скотом: лассо не использовали, пастухи не накручивали круги верхом вокруг стада. Для работы у них были длинные хлысты и собаки, специально обученные пасти коров. Впрочем, и коровы во Флориде были другими – ниже ростом, чем в других штатах, и с очень длинными рогами. Крэкерам не были нужны четвертьмильные лошади-спринтеры, и они создали свою породу, которая так и называлась – флоридский крэкер. В отличие от четвертьмильных лошади Флориды были стайерами (нужно было водить стада на большие расстояния от дома до пастбища) и существенно отличались по типу.

Историю эту мы рассказываем в нашей книге потому, что она наглядно показывает, какая, казалось бы, мелочь может повлиять на историю конного дела. Во времена Великой депрессии (1929–1939 годы) во Флориду для поддержки местного скотоводства из западных штатов были завезены коровы. Конечно, они были совсем другого типа, не такими, с которыми привыкли работать крэкеры, но главная проблема была не в этом. Вместе с новыми коровами во Флориду были завезены личинки мушек Cochliomyia, паразитирующие на крупном рогатом скоте. В скором времени все местные коровы оказались заражены. Для их лечения нужно было отлавливать коров, сортировать, собирать больных в отдельные загоны для лечения, а новоприбывших на ранчо ставить на карантин. Все это требовало именно таких приемов работы со скотом, какие практиковали обычные ковбои Запада. Таким образом, и ремесло крэкеров, и их лошади оказались невостребованными.

В итоге профессия флоридского крэкера практически умерла, а одноименные лошади остались в очень малом числе. Породу поддерживают лишь энтузиасты. Примечательно, однако, что на показательных выступлениях этих лошадей демонстрируют всадники, одетые в стиле вестерн, а не как пастухи Флориды…

Начиная с середины XVIII века в Новой Англии стали появляться дороги. В 1763 году Бенджамин Франклин, один из отцов-основателей США, уже смог проехать из Нью-Йорка в Бостон на экипаже с одометром – прибором, отмерявшим расстояния.

Развитие хозяйственной жизни колоний требовало развития транспорта, в том числе для перевозки тяжелых грузов на большие расстояния. Аллюрные лошади не могли справиться с такой задачей. В 1700–1730 годах на востоке континента начала формироваться упряжная порода. Она получила название коунстогской, так как разводилась главным образом в поселении Коунстога (Conestoga) в Пенсильвании, и использовалась для транспортировки фургонов, курсировавших из Пенсильвании на запад. Лошадей запрягали в один фургон по нескольку пар, управлял ими не сидящий на козлах кучер, а форейтор. Лошади были украшены бубенчиками, предупреждавшими пешеходов о приближении фургона, который, в случае чего, не мог быстро затормозить или повернуть. Коунстогские лошади были очень крупными, около 162–172 сантиметра в холке, по типу близкие к европейским тяжеловозам; вывели их выходцы из Германии.

К 1817 году пенсильванские фургоны курсировали через Балтимор, Филадельфию и Питтсбург. В 1820–1830-е годы их модернизировали, сделав более комфортными для путешествий переселенцев на Запад всей семьей, хотя и в ущерб грузоподъемности. С развитием речного и железнодорожного транспорта в Северной Америке ко второй половине XIX века фургоны исчезли, а возившие их коунстогские лошади перестали существовать как самостоятельная порода.