Текст книги "Конец света. Русский вариант (СИ)"

Автор книги: Вера Афанасьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

 Парочка с коляской бесцеремонно подкатывала к загулявшим прохожим, оценивающе рассматривала беспечных и молча переглядывалась. Медсестра подавала знак, а санитар с неожиданной силой хватал ничего не подозревающего ночного фланёра и с грохотом кидал его в тележку. После чего коллеги удалялись, а металлический лязг и матерщина похищенного ещё долго раздавались на темных улицах, обозначая движение неведомо куда.

 Говорили, что попавшие в тележку исчезали навсегда, и число их так сильно росло, что просто диву можно было даться прыткости и трудолюбию ночных медиков. Обнаружить же непонятные их действия помогли бдительные граждане, выгуливающие по ночам родных собак, и другие не менее бдительные граждане, просто околачивающиеся на своих балконах, покуривающие, поплевывающие и посматривающие на луну. Все эти достойные граждане и описали в подробностях внешность негодяев.

 Собаки любых пород, размеров и мастей парочку боялись, тихо рычали, прижимали уши, прятали хвост и норовили увести любопытствующих хозяев с места происшествия в безопасные квартиры. Парочка же никакого внимания не обращала ни на трусливых собак, ни на их смелых хозяев, ни на тех, кто прохлаждался на балконах-лоджиях, действовала слаженно и целенаправленно и ни разу не встретила ни малейшего сопротивления.

 Противоправные действия парочки не могли не заинтересовать власти и компетентные органы, и они заинтересовались, но так и не смогли удовлетворить свой вполне естественный интерес. Попытки же определить, кого именно и почему забрала поганая двоица, позволили утверждать, что исчезали люди разные, но только те, кто давно уже ничего не ждал от жизни, считал ее наискучнейшей штукой и основную радость существования находил в питии крепких, очень крепких и запредельно крепких напитков.

 Это дало вполне разумную версию, что медсестра с санитаром служат в вытрезвителе, туда же и увозят гуляк. Однако немедленная ревизия всех этих совсем недавно возрожденных, но от этого ничуть не менее полезных заведений, а заодно – больниц и моргов, хотя и позволила обнаружить многих, исчезнувших по совершенно иным причинам, не помогла отыскать ни одного из тех, кого, судя по показаниям очевидцев, увезли в ставшей знаменитой тележке. Выявить основных фигурантов этого неприятного дела среди сотрудников вытрезвителей и больниц тоже не удалось, хотя на удивление многие своим видом сильно напоминали косую медсестру и горбатого санитара.

 После того, как в специальных лечебных учреждениях похищенных обнаружено не было, в некоторых городах были созданы особые ночные дозоры, имеющие целью изловить и обезвредить похитителей. Но дозоры эти так никого и не изловили и в силу этого совершенно не обезвредили, парочка же бесследно исчезла. Возбудить или открыть что-либо, способствующее выведению мерзавцев на чистую воду тоже не получилось, потому что нет трупа – нет и дела, тел же погибших, равно как и хоть каких-либо следов похищенных, обнаружить не удалось.

 И по поводу старушки, и по поводу медицинской парочки были опубликованы десятки газетных репортажей и журнальных статей, организованы циклы радиопередач, сняты телевизионные шоу, в результате чего почти все пишущие и говорящие во мнениях сошлись.

 Про старушку решили, что все происшедшее – череда совпадений, связанных исключительно с тем, что наша пищевая промышленность выпускает совершенно не открываемые, а стало быть – и негодные к употреблению кисели. Так что одинокие старушки просто вынуждены гурьбой выходить на улицы и просить первых встречных открыть неподдающееся лакомство. В связи с этим обязали соответствующие организации проследить, чтобы впредь такое безобразие не повторялось, а кисели открывались ничуть не хуже кефиров, кумысов, айранов и танов. А уж за то, что потом происходило с теми, кто эти кисели открывал или не открывал, пенсионерки решительно никакой ответственности не несут. Им бы за себя её нести, в их возрасте и этого более чем достаточно.

 Версию же некоторых умников, согласно которой, старушка с киселем – это смерть, духовная и физическая, что кисель этот для человека – куда хуже любой косы и метафора полнейшей деградации, символ утекшего времени, ушедших сил и неустранимой немощи, дружно и категорически отвергли как банальную и завиральную одновременно.

 Завиральную – потому что многие совершенно здоровые, абсолютно полноценные люди любят время от времени побаловать себя киселем. И это хорошо, просто прекрасно, ведь кисель – блюдо не просто полезное, а полезное во всех отношениях и превосходное на вкус. Так что ни к немощи, ни к смерти кисель решительно никакого отношения не имеет, а только к жизни, здоровью и благополучию, если не сказать – к счастью. Отрицать же это осмеливаются только те несчастные, которым настолько не повезло, что отродясь не попробовали они настоящего вкусного и живительного киселя.

 А банальную – потому что, ей богу, надоело. Как только ни появится где-нибудь хоть какая-нибудь старуха, хихикающая, рыдающая или молчащая, один черт, сразу же находятся примитивы, которые усматривают в этом приближение смерти (Пушкин, разумеется, исключение). Если же кто-то видит смертельную опасность для себя именно в старухах, то пусть сходит на рынок или в поликлинику, где старушек этих пруд пруди, и убедится, что остался живым и здоровым, а если даже и не остался, то вовсе не по вине безобидных бабусь.

 С парочкой тоже все было абсолютно ясно: конечно же, снова напортачил Минздрав. Поторопился проявить очередную идиотскую инициативу: организовал ночные патрули из медработников среднего и низшего звена и раздал им доступный транспорт, с тем, чтобы работники эти, поддерживая государственные стратегии на здоровый образ жизни, собирали всех, этот образ не практикующих, и отвозили их в специализированные клиники на курс ускоренной реабилитации.

 А в подтверждение этой версии непременно вспоминали, как прошлой осенью, во Всемирный день отказа от курения, те же работники Минздрава придумали красного урода – Коня Долбака. И эти красные долбанные кони, которых в столице оказалось как собак нерезаных, нагло приставали на улицах ко всем курящим, выхватывали у несчастных изо рта сигареты, вырывали из рук пачки, отнимали зажигалки, ругались и под конец совсем распоясались. Вот и теперь, начали за здравие, а получилось как всегда – медпатруль стал превышать и безобразить.

 По поводу же неприятной внешности патрулирующих вполне резонно спрашивали: это кто же это с нормальным-то видом согласится на такую препаршивую работенку? На вопрос же, куда делись те, кто попал в лапы борцов с вредными привычками, отвечали: никуда не делись. Дома они давно, просто перекрываются. Ну кому охота рассказывать про себя, что кто-то затолкал тебя, пьяненького, в тележку и, словно овощ, отвез туда, куда ты вовсе не собирался?

 На все же протесты видных работников здравоохранения, категорически отрицающих всю эту белиберду, снисходительно улыбались: людям и в принципе-то несвойственно признаваться в собственных проступках, а уж в нашей стране, да в последние четверть века, вообще никто никогда и ни в чем не признается. И снова вспоминали Коня Долбака, от которого в свое время его создатели открещивались не менее рьяно.

 Третьей весенней напастью стали мухоловки. Раньше о них никто и слыхом не слыхал, и в глаза их не видел, а теперь только о них и говорили. Мухоловки были насекомыми, не очень крупными, но и не мелкими, сантиметров этак пяти-шести, слегка напоминающими сороконожек из детских песенок, но с разным числом тоненьких ножек, однозначно указывающих на возраст существа. Как-то так нынешней весной получилось, что мухоловки в невероятных количествах развелись в квартирах, оказались очень прыткими и, как им и полагается, ловко охотились на мух.

 Несомненная польза мухоловок, заключающаяся в их способности уберечь любую квартиру от непременной летней мушиной напасти, существенно уменьшалась их числом, расторопностью и практической неустранимостью, подтверждающих известную истину: от волка убежишь, на медведя напорешься. Мухоловки сигали по помещениям, все время размножались и поначалу ничего, кроме мух, не ели, что сразу сузило число способов борьбы с ними. Они были яркими, продольно полосатыми, и от их фиолетовых и красных полосок, мелькающих то тут, то там, у многих просто рябило в глазах.

 Посовещавшись, решили извести мухоловок, избавившись от мух, и с огромным пылом этим занялись. Но когда мух не стало, с ужасом обнаружили, что ногочелюсти голодных мухоловок (а у них были именно ногочелюсти, как объяснили все желающим умные биологи) способны пережевывать все, что им, голодным, под ногу попадется. Особая неприятность была связана ещё и с тем обстоятельством, что по виду даже взрослой мухоловки не было совершенно никакой возможности определить, где у нее перёд, а где – зад. Так что всякий раз непонятно было, собирается ли мухоловка что-нибудь съесть или, напротив, уже наелась и отвернулась. Одинаковые спереди и сзади мухоловки беспрепятственно лопали любые продукты, грызли мебель, жевали ковры и постели, точили стены и полы, и были настолько всеядными, что породили у многих вполне резонные опасения: а не начнут ли эти прожорливые твари охотиться на людей?

 Страх быть съеденными мухоловками был настолько нелепым, что оказался невероятно сильным, мгновенно перерос в ужас, а тот – в панику. И совершенно неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы мухоловки не исчезли совсем. И однажды прекрасным майским утром жители крупных городов, утомленные безуспешной борьбой с мухоловками и страхом умереть столь бездарно, вдруг обнаружили, что в их квартирах мухоловки больше не живут. Не поверив себе, дружно бросились искать, заползали под кровати, заглядывали под диваны, отодвигали шкафы, но ни одной, даже самой маленькой и нерасторопной мухоловки, так и не нашли. После чего испытали даже что-то вроде некоторого сожаления.

 Куда делась столь большая популяция животных, осталось тайной. Но загадка эта мало кого волновала, кроме нескольких биологов, уже размечтавшихся о статьях, книгах и диссертациях, да неугомонных зеленых, вечно придирающихся ко всякой чепухе. И, как водится, о мухоловках очень скоро совсем забыли. И практически никому не запомнилась шуточка одного умника, что история с мухоловками – хилая пародия на нападение саранчи, той самой, описанной у безумного Иоанна как одна из дьявольских разрушительных сил.

 Факт же полного исчезновения старушки, медсестры и санитара и вовсе никого не обеспокоил. Никому и на ум не пришло спросить: где, мол, старушка, жива ли, здорова ли, кто теперь открывает ей кисель? А как там медсестра с санитаром поживают, все ли у них в порядке? Да и чего тут беспокоиться, ведь люди у нас именно так всегда и исчезают – бесследно. Вот были, и у всех на виду, и все их знали, завидовали, обожали, ненавидели, подражали, и вдруг раз – и нет их, вроде как и не было никогда, и не помнит никто. И все столько раз это видели–перевидели, что и говорить здесь решительно не о чем.

 И даже всегда взволнованных зеленых исчезновения этих каких-никаких, но людей совершенно не взволновали, и это в полной мере говорит о том, что не понимают они главной, хотя и простой вещи. Ведь самой уязвимой частью природы как раз и является человек, потому что несовершенен он, ущербен и слаб, и весь состоит из одних изъянов. И нет у него ни клыков, ни когтей, ни копыт, ни шерсти, ни панциря, ни ловкости, ни защитной окраски, и труднее всех ему выжить в этом жестоком мире, поэтому именно за него-то и стоит волноваться. А мухоловки с пауками как жили пятьсот миллионов лет, так и дальше проживут, и ещё всех этих зеленых, а заодно – и красных, белых и голубых переживут, так что причин для  волнений тут особых нет.

 Но все же самым сильным весенним впечатлением стали змеи. Начиная с прохладной апрельской сырости и до последних жарких майских дней, они выползали в городах и поселках в самых неожиданных местах. Чаще – по одиночке, иногда – свиваясь в отвратительные клубки. Совсем маленькие и большие, напоминающие то разожравшихся до безобразия гусениц, то забытые на газонах шланги.

 Змеи нежились на мокрой траве газонов, колечками грелись на ступенях подъездов, заползали в автомобили, супермаркеты, рестораны и офисы, деловито ползали по улицам, свисали с деревьев и с любопытством таращились на людей из подвалов. И то и дело можно было слышать длинные женские визги и короткие мужские «ах!», отмечающие внезапные встречи горожан с пожаловавшими в город рептилиями.

 Мир так устроен, что змеи – особенные существа. И любая самая безобидная змейка почему-то значительнее жирафа или бегемота. И женщина, способная родить десятерых и глазом не моргнуть при виде льва, крокодила или разъяренного колхозного быка, начинает закатываться в невообразимом визге, передергиваться от отвращения, испытывать настоящий ужас рядом с крохотным перепуганным ужонком.

 Змеи так впечатляют, что дарят человеку особое и сильное чувство – гадливость, определяя представление о самом безобразном, что есть в природе. И благодаря этому даже ничтожные змеиные подобия, всякие безобидные червячки, личинки и гусенички, у многих вызывают ничем не обоснованный страх. А уж когда змей несколько, да появляются они там, где и не предполагаешь, пугаешься так, словно внезапно оказался на том свете.

 Вот и теперь многочисленные змеиные выползки перепугали всех до полусмерти. Помимо визгов, криков, икоты, заикания и обмороков реакцией на них стали многочисленные сентенции по поводу причин происходящего. Самое распространенное суждение – и у змей есть Эго, инстинкт самосохранения. Земля перегрелась, прошлогодняя летняя жара и нынешняя зимняя сейсмическая активность нагрели планету изнутри, точно гигантскую духовку. Вот бедняжки и выползли в весеннюю сырость и прохладу, чтобы не изжариться живьем, как колбаски.

 На вопрос же: почему змеи появились именно в городах – отвечали, что не только. Земля греется везде, и города не исключение. Но если все несчастные, что крутятся как белки в колесе, вспомнят, что помимо тротуаров и газонов существуют яркие весенние лужки и лесные полянки, и даже соизволят съездить туда, то обнаружат и там стремящихся спастись змеек. Причем во множестве.

 Желающих съездить на залитые солнцем лужки и полянки со змейками оказалось немного, а вот в городах видели ужей лесных, болотных и косоглазых, аспидур, ложных и натуральных гадюк, опистотрописов, всевозможных щитомордников, полозов и удавов. Названия змей удалось установить благодаря лицам мужского пола, преимущественно – увлекающимся зоологией школьникам. Женщины же, как правило, рассказать ничего не могли, лишь тряслись, визжали и рыдали. По слухам, в одном из городов обнаружили даже анаконду, правда, не сразу, потому что лежала она так тихо, что ее долго принимали за трубу теплоцентрали.

 Всякое появление змей приводило к тому, что место это тотчас же пустело, а в МЧС раздавался шквал звонков с требованиями немедленно обезвредить гадин. По сводкам МЧС за отчетный период, включая апрель и май, специалистами министерства в городах страны было обнаружено, выловлено и водворено на подобающие им места три тысячи девятьсот пятьдесят четыре змеи всех видов и размеров.

  Как всегда, пока одни работали, другие наводили тень на плетень. И уверяли, что змея никогда не встречается человеку случайно. Вот и Ева встретила Змия исключительно потому, что была к этому полностью готова. А свивающиеся змеи – символ угрызений совести и приближающейся опасности. Змеи мелкие означают многочисленные сплетки, крупные – большие неприятности. Так что все эти встречи гадов и горожан должны заставить последних озаботиться не только своим нынешним образом жизни и моральным обликом, но и обдумать перспективы на предмет их изменения в лучшую сторону. Но есть замечательный рецепт от змеиных укусов: змеи никогда не нападают на обнаженных людей. Так что все бояки могут в целях безопасности раздеться и ходить себе нагишом сколько им влезет.

 Были и те, кто плел плетень все дальше и дальше и говорил, что змеи связаны с мистическими демоническими силами. Любая змея суть концентрация человеческого себялюбия, и, встречая её, мы видим свернутую клубком злую, чёрную ипостась собственной души. Змея – символ греха, и неслучайно именно женщины так боятся змей. Ибо слух мужчины так не склонен к искушению, как слух женщины. Но змея двойственна, она есть дьявол в раю, Самаэль. Змеиное тело – граница между жизнью и смертью, змея есть жизнь и смерть одновременно. Змея же, свернутая кольцом, означает близкую гибель мира, его непременный конец и рождение нового мира, неведомого, как помыслы самой змеи.

 Остановила паломничество змей в город только надвигающаяся летняя жара, которую выдержать было не под силу даже бразильским анакондам. И ужи с полозами уползли из городов. Может, если верить программам новостей, – и под землю, а может – и в леса и на луга, чтобы всласть порезвиться там во влаге и прохладе. Что они, змеи, дураки  –  на раскаленном асфальте париться?

 Вот в этих-то незначительных для мира событиях, в толках и пересудах по их поводу, а также в обычной дачно-огородной суете почти и пробежала весна, и почти пришло лето, как всегда, обещающее долгожданную лень и непременное затишье в делах.

Глава 4. День славянской письменности: афиши

 Русскоязычный интернет-форум konecsveta.ru существовал уже несколько лет, но в последнее время заметно притих, поскучнел. Завсегдатаи уже давно переговорили обо всем, имеющем хоть малейшее отношение к обсуждаемому событию, и теперь основное удовольствие находили в том, чтобы поучать случайных любопытных невежд и ставить на место пылких неофитов, вообразивших себе, что они понимают больше всех. Большинство выходило сюда просто так, потрепаться по привычке, но все же некоторая часть пересудов касалась обещанной в нынешнем году космической катастрофы: прилетит или не прилетит что-нибудь опасное к Земле, столкнется – не столкнется, промахнется – не промахнется, кончится – не кончится.

 Но всем уже было ясно: не прилетит и не кончится. Пики посещаемости на сайте приходились на конец рабочего дня, этак с шестнадцати до восемнадцати, и на вечерние часы с девяти до полуночи в те дни, когда не было футбола и хоккея.

 – Представления о конце света – это кунсткамера человеческих страхов и заблуждений. Каждый раз, когда люди чего-нибудь сильно боятся, они связывают это с концом.

 – Конец света наступает именно тогда, когда люди начинают считать, что он связан с падением какого-нибудь дурацкого метеорита или с атакой инопланетян.

 – Но все равно, если упадет, обидно будет. Строили-cтроили цивилизацию, и тут – бац! И нет ничего.

 – Кому обидно-то? Уж если упадет, обижаться будет некому. Да и строили не мы. Вы вот лично что построили?

 – Интересно, всех накроет? Китайцы-то, небось, останутся, у них вон какой запас тел и душ.

 – Метеориты падали, падают и будут падать на Землю, и никакого отношения ни к концу света, ни к смерти нашего мира, ни к разрушению цивилизации это не имеет. Падение метеорита – это конец самого метеорита, только и всего.

 – А как же тот, что упал шестьдесят пять миллионов лет назад? Была ж катастрофа, да ещё какая! Рельеф изменился и животный мир.

 – Но Земля-то на месте, да вот и вы с нами разговариваете.

 – Почему опасности вечно угрожают именно человечеству? А инопланетяне живут себе, развиваются. Несправедливо.

 – Люди! Не завидуйте хотя бы инопланетянам. Если уж наступит настоящий конец света, то и от инопланетян мокрого места не останется.

 – Да где вы видели инопланетян? И какое нам вообще до них дело? Давайте ещё обсудим, исчезнут ли в конце света снежные люди или атланты.

 – Тут что, одни невежды собрались? Конец света – духовная катастрофа, а свет – это не планета Земля и даже не Вселенная. Не следует путать космическую катастрофу со смертью мира. Христианство давно описало светопреставление как духовное разрушение. А инопланетяне-то как, по-вашему, будут духовно деградировать?

 – Зачем так далеко ходить? Стоит ли нам обсуждать каких-то абсолютно чужих нам синемордых и косорылых инопланетян, когда есть наши братья-азиаты? Китайцы-то почему должны погибнуть? Или индийцы? Только на том основании, что они не христиане? Но раз они не христиане, то и не могут деградировать в христианском смысле. И тогда единого, универсального конца света в принципе не может быть. А потом – у азиатов есть же собственные представления о конце света, и совсем не такие страшные, как у европейцев. У них все циклично и связано с обновлением мира. И почему они должны наши-то представления принимать? У них, слава богу, свои мамы и папы есть. А духовны они не меньше нас с вами.

 – Но это же совсем другая духовность!

 – Духовность – она и в Африке духовность. Но получается, что это именно христианство не позаботилось о том, чтобы приобщить целые огромные народы к своему учению. Не смогло, не справилось с Азией. Или Господь не захотел открыть бедным азиатам глаза. Но ведь это же чушь!

 – А вы Коран почитайте. Там же прямо написано: всякий народ получает собственные представления о Боге там, тогда и в том виде, в каком может их воспринять и понять. Так что Бог обо всем позаботился и показал себя разным народам в соответствии с их культурой и разумением.

 – Понятно, почему так говорят именно мусульмане. Они свою религию получили последними, у них была возможность проанализировать предыдущие, да и заимствовать многие вещи и у христиан, и у евреев.

 – Хватит мусульман хвалить, от них все беды.

 – Слушай ты, камень при дороге, ещё одно слово против мусульман – и я пожалуюсь модераторам. И тебя, фашиста проклятого, отсюда быстро удалят. А сам наведу о тебе справки и подъеду поговорить.

 – Как вам не стыдно, уж хотя бы при обсуждении конца света можно обойтись без шовинизма!

 – Для того чтобы понимать, что такое конец света, для начала следует понять, что такое свет.

 – Да какой там свет, когда вон людоедов поразвелось! Какой-то мужик с бабой своей не просто людей убивал и ел, но и консервы из них делал. Вот это я понимаю, конец света.

 – А я вот недавно по телевизору смотрел. Один ученый под предлогом научных исследований натаскал к себе домой трупов с кладбища и извращался. Типа, свою милую в гробу я старательно…. Тоже мне ученые, мать их…

 – Да они все такие, эти ученые, все психи и уроды недотыканные!

 – А сколько их ещё таких, некрофилов, педофилов, зоофилов и хер знает ещё чего филов. Жить становится не просто страшно, но и омерзительно.

 – Ага, черт те что. Я вот вчера в интернете ББК хотел найти для статьи, библиотечную классификацию. Открываю один сайт с этой самой ББК, там все в порядке, разделы разные. А выше – три окна с порнографическими видеозаставками, да такими, что нельзя не заглядеться. Я их открывать не стал, ученый уже – вирусы, но и так все отлично видно. Одна совсем уж ужасная, натуральная такая и очень динамичная. И подпись: отец и сын имеют дочь сразу в две дыры.

 – Как вам это удалось, господа? Так быстро свести разговор с третьего сорта на седьмой?

 – Почему это на седьмой? Это кто же такой чистоплюй? Получается, что говорить можно только о высоких материях? А деградация и духовная смерть связана именно с низкими! Так что, молчать об этом? Прятаться от реальности за собственным ханжеством? Жопа, значит, есть, а слова «жопа» быть не должно? В жопе мы, в жопе! Как вам это нравится – духовная жопа? Или вы предпочитаете ¬– ментальный анус?

 – Все эти нравственные падения стары как мир, вспомните Рим.

 – Рим потому и погиб.

 – Да кто вам сказал, что он погиб? Стоит себе не хуже Москвы, на том же самом месте. А вот Вавилона действительно нет, видать – они похуже себя вели. Или просто время им пришло.

 – В том-то и дело, что в Риме люди не грешили. Риму просто неоткуда было падать. Понятие «грех» в европейской культуре появилось только вместе с христианством. Чтобы ни вытворяли древние греки и римляне, это были всего-навсего неполезные, а значит – непрактичные поступки. Например, разгневал кто-то какого-нибудь бога (а боги у них были очень похожими на людей, обидчивые, капризные, мстительные и порочные), и это было просто неполезно ему самому, потому что ему будут мстить. И тогда следует как-то загладить вину, чтобы снова стало безопасно. А грех – это когда ты осознаешь, что поступил плохо, потому что это противоречит нравственному закону, который внутри тебя и который следует исполнять, несмотря ни на что. И вовсе не потому, что за неисполнением последует наказание. Непрактичным при этом очень часто оказывается как раз не злое, а доброе.

 – А как же Содом и Гоморра? Ведь они существовали до христианства? И Господь стер их с лица земли за грехи.

 – Я же сказал: в европейской культуре. Иудеи и окружающие их народы знали о грехе задолго до европейцев. Им Божественный закон был дан куда раньше.

 – И тут евреи первыми успели!

 – Слушайте, а я думал, чёрной сотни больше нет!

 – Пардон, я забыл, что интернет перегружен иудеями.

 – Как раз воспоминание о Содоме и Гоморре и дает надежду на спасение.

 – Договорились, поздравляю! Оказывается, надежду на спасение дает воспоминание о мужеложцах. А я-то, наивный, думал, что вера в Бога и соблюдение заповедей.

 – Не ёрничайте, вы же прекрасно поняли, о чем я. Следует всего-навсего отыскать на Земле нескольких настоящих праведников. Если есть праведники, концу света не бывать.

 – А может произойти новый Всемирный потоп? Эх, попасть бы на ковчег, в случае чего.

 – А кем попадать собираетесь: зайкой, киской, мышкой? Или вы праведник?

 – На Ковчег не попадете, Ноя нет, построить некому.

 – Сейчас если бы кто и построил такой кораблик, вряд ли бы стал на него зверушек собирать. И людей бы не позвал.

 – Вот-вот, это и называется – конец света.

 – Ребята, а я слыхал, что к нам летят рептилии какие-то на тарелках!

 – О боже!

 – Слушайте, но если все же конец света, то почему именно при нас? Взять тот же Рим. Жизнь тогда полностью обесценилась, вдоль все дорог стояли тысячи крестов с распятыми, львов кормили гладиаторами, матери убивали младенцев, чтобы оградить их от ужаса существования. Или Средневековье: людей жгли тысячами, крестовые походы эти жуткие, состоящие из одних сумасшедших и прокаженных. Или фашистскую Германию. Романтичные Гретхен, носящие в розовых ушках сережки из золотых коронок тех, кто погиб в газовых камерах. И законопослушные Гансы, сладко спящие на матрацах, набитых волосами покойников. И ничего – никакого конца. Мы что, самые худшие, что ли?

 – Похоже, что худшие. Никогда прежде человечество не было так озабочено содержимым собственных желудков и видом собственных задниц. Все мысли только о жире и сперме. Фаршированные гнилые мозги, напичканные зубами, морщинами, задницами, сиськами, членами и вагинами.

 – Ну, не все же такие...

 – А вы знаете хоть кого-нибудь, кого собственная внешность беспокоила бы меньше, чем душа? Сами же наверняка только тем и занимаетесь, что ежеминутно калории подсчитываете. Или жену замучили: похудей, смотри, как другие в твоем возрасте выглядят. А про душу и не вспоминаете.

 – Меня больше волнует, где конец света начнется? Где этот самый Армагеддон?

 – И думать нечего, у нас, родимых. Где-нибудь в Мандах, Б. Лядях или Поебае. А может – на реках Хуямбусибин или Убля.

 – А без мата нельзя?

 – О чем вы, батенька? Я просто перечислил те реально существующие  в нашей стране местечки, названия которых, на мой взгляд, вполне заслуживают того, чтобы гора Меггидо находилась именно рядом с ними. Я географ, знаете ли. А как вам нравится такое название городка – Адово?

 – Да уж, зачем нам чужие содомы, когда своих предостаточно. В Стране есть и Большой Содом, и Малый Содом.

 – Это кого ж так угораздило?

 – Желтогорскую губернию, не одной же дрофой ей славиться.

 – Совершенно не согласен с тем, что конец света может начаться в нашей Стране.

 – Всё к тому идет. Последнее столетие не было ни одной всемирной заварухи, которая началась бы не у нас.

 – Нет и другой страны, где было бы разрушено столько храмов. Вспомните: евреям вполне хватило одного, чтобы вот уже два тысячелетия мотаться по миру.

 – Ну, так помотаться и мы бы не прочь. Испания, Италия, Германия, Англия, Штаты. Небось, ни в Монголию, ни в Конго, ни на Колыму не отправились. Вот и стали сплошными Ротшильдами и Эйнштейнами.

 – Эйнштейн и в Конго был бы Эйнштейном. А вы и в Оксфорде останетесь бухгалтером Тюпкиным, или как вас там.

 – А хамить-то зачем? Я вам не хамил, так сидите тихо и сопите в две дырки.

 – Наша страна, и в самом деле, – одна сплошная катастрофа. Мы развиваемся исключительно в авральном, катастрофическом режиме. Нам все время нужен антикризисный управляющий.

 – Ага, а управляют нами, наоборот, – кризисные. Косил косой косой косой.

 – Мужики, а кто такой Ной?

 – Уже и в интернете проходу нет от невежд. Все колхозники научились по клавишам стучать. В википедии посмотри, если читать умеешь.

 – Конец света – это ж не мгновенное событие, а достаточно долгий процесс. И начался он одиннадцатого сентября, когда обрушились американские небоскребы. Я в тот день днем включил телевизор, увидел, как они складываются, и понял, что это начало конца, вопрос только времени. Это и был настоящий Армагеддон.

 – Скажете тоже – сложились! Это их сложили.

 – Опять на мусульман наезжаете?!

 – Да успокойтесь вы, юноша. Что-то, похожее на конец света, чаще всего устраивают христиане. В Корее, Вьетнаме, Камбодже, Афганистане, Ираке. А до этого – в Третьем Рейхе.

 – Не забудьте про сталинские лагеря.

 – А я вот читал, что Луна – это инопланетная станция, с которой ведется наблюдение за землянами. Потому и Армстронг в обморок упал, когда на ту сторону Луны заглянул. А земля – что-то вроде опытной делянки, на которой произрастают посевы новой культуры, называемой человеки. Вот сочтут наш огородик бесперспективным, свернут исследования, сравняют грядки и улетят себе восвояси. Вот вам и конец света.

 – Да уж, гордыня человеческая ни с чем не сравнима. Ну, скажите на милость, на кой ляд инопланетянам наблюдать за нами столько времени? Чем мы так интересны-то?

 – Не скажите, людишки – презабавные существа. Это ж, наверное, обхохотаться можно, наблюдая за ними. Бегают, суетятся, кулачками друг другу грозят, все у других из рук выхватывают. Я сам бы не отказался иметь дома аквариум с такими вот домашними любимцами.

 – Скорее, террариум. Но вы, я вижу, себя-то к людям не причисляете. Эк вы о нас – они! Сверхчеловек?