Текст книги "Запечатленные (СИ)"

Автор книги: Велл Матрикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– А ты не смей меня похищать! – Кэсси храбрилась, чтобы не разрыдаться от страха.

Вдруг он все же решил закончить экзекуцию? Кто знает, что в голове у этого парня?

– Это не похищение, – холодно улыбнулся он. – Я беру свое.

– Что за бред ты несешь? – возмутилась девушка.

Теодор покачал головой, схватил ее за руку и одним движением сорвал бинт:

– Ты – моя запечатленная. А значит – моя собственность.

Он оттолкнул ее руку, и на лице его мелькнула брезгливость.

А Кэсси с ужасом всматривалась в узор, спрятавшийся среди шрамов. Узор запечатления! Как она могла его не заметить?! Впрочем, учитывая все происходящее – не мудрено. И только сейчас она обратила внимание на то, что сразу заметили все во дворе – юный кадхаи был без перчаток.

И на его запястье тоже вился узор. Точно такой же, как у нее.

– Когда это произошло? – голос Кэсси упал до шепота.

Она в упор не помнила, чтобы Теодор касался ее руками.

– Когда ты так неосторожно меня укусила, – усмехнулся он зло.

Девушка вспыхнула:

– А я говорила, что меня надо отпустить!

Но это было отчаяние. Вот уже месяц она не принадлежала себе, даже не подозревая об этом. Быть запечатленной с кадхаи – худшее, что может случиться с человеческой женщиной. И меньше всего Кэсси желала такую судьбу для себя.

– Вот только не надо изображать тут невинность. Ты хорошая актриса, но меня ты не обманешь, – все так же зло процедил Теодор.

Похоже, его совсем не радовала внезапно обретенная запечатленная.

– Что ты собираешься со мной делать? – Кэсси даже пытаться не стала его переубеждать, понимая, как это бессмысленно.

Этот парень назначил ее злодейкой, и никакие доводы против слушать не собирался.

– Ребенка, – усмешка кадхаи стала хищной. – Для этого и нужны запечатленные.

– Ребенка?! – неверяще переспросила Кэсси.

Это было уже слишком, и она задергала дверцу, пытаясь выбраться из машины. И то, что они уже ехали, ее не смутило.

Ей ведь всего восемнадцать, какой ребенок? Она же ничего не успела, ни выучиться, ни карьеру сделать, куда ей сейчас такая ответственность? Этот кадхаи сошел с ума!

– Не старайся, двери заблокированы, – холодно заметил Теодор.

– Куда ты меня везешь? – Кассандра заставила себя успокоиться.

Не время для паники. Спастись ей это точно не поможет.

– В твой новый дом, – прозвучало насмешливо.

– Подожди. Как – в новый дом? А как же родители? Я должна их предупредить! И мои вещи…

– Они тебе не понадобятся, – резко ответил Теодор. – Твоим родителям выплатят компенсацию. Все по закону.

– Но… ты даже не дашь мне с ними попрощаться?

– Нет, – он покосился на Кэсси с презрением. – Ты сама этого хотела.

– Я?! – шокировано переспросила девушка.

Но ответа не дождалась.

Ей очень хотелось устроить истерику, наорать на кадхаи, разбить что-нибудь о его непробиваемую голову, чтобы опомнился и не говорил ерунды. Но Кэсси было страшно. Она помнила, что собирался сделать с ней Теодор не так давно, и у нее не было ни одной причины надеяться, что он станет добрее только из-за запечатления. А самое ужасное, что она ничего не могла изменить. Кадхаи в своем праве, и родить ребенка – прямая обязанность запечатленной.

Но она еще просто не готова стать мамой! Да и из Теодора едва ли получится хороший отец. Или он планирует отдать сына на воспитание родителям и продолжить жить в свое удовольствие?

И что в таком случае ждет Кассандру?

Спрашивать было страшно. Кэсси подозревала, что ничего хорошего в ответ не услышит.

Ехали долго. Давно позади остался город, пригородные поселения сменили нескончаемые поля, затем машина добралась до какого-то дремучего леса. Кэсси и не знала, что такие есть в их провинции.

Нормальная дорога закончилась, и машина поехала по натуральной колее. Колея несколько раз терялась, и в конце концов, Теодор остановил машину у бурелома.

– Приехали, – буркнул он.

Кэсси огляделась. Вокруг – ни единого признака жилья. Не то, что деревни, даже какой завалящей избенки не видно.

– Ты уверен? – не удержалась она от вопроса.

– За мной иди, – мрачно велел Теодор и вышел из машины.

Кэсси подчинилась. Что еще ей оставалось делать? По заметным только ему ориентирам Теодор пошел вперед, через бурелом. Тихо шипящая под нос ругательства Кассандра – следом. Ей все меньше нравилось происходящее, и девушку начали мучить подозрения, что никакого дома нет, и Теодор просто собирается бросить ее на съеденье волкам.

В таком диком лесу они наверняка водятся.

Однако минут через десять Тео вывел ее на огороженную забором полянку, посередине которой стояла покосившаяся от времени изба.

– Твой новый дом, – желчно объявил Теодор.

– Мы что, будем жить здесь? – не поверила Кэсси.

Это было уже слишком.

– Ты будешь жить здесь, – возразил он. – Ты же не думала всерьез, что запечатление со мной откроет тебе двери в мир богатства? Что ты там планировала – деньги, машины, брендовые шмотки? Забудь. Вынашивать ребенка ты будешь здесь.

– И ты оставишь меня здесь одну?! – ужаснулась Кэсси. – Да с чего ты взял, что мне нужны твои деньги? Я же золотой диплом получила, передо мной весь мир открыт, и я добилась этого сама! Ты всерьез думаешь, что я бы променяла это на запечатление? Свободу ради брендовых шмоток?

– Иначе ты не подстроила бы запечатление, – равнодушно возразил Теодор и потащил ее к домику.

– Подстроила? Я – подстроила?! – но ее реплику он проигнорировал.

На удивление, внутри изба оказалась лучше, чем снаружи. Вполне пригодная для жилья, чистая прихожая, светлая комната, теплый запах прогретого дерева, никакой сырости и паутины, словно за домом старательно ухаживали. Один из углов огорожен – там Кэсси приметила кухню. Посреди комнаты стоит кровать – большая, рассчитанная явно не на одного человека.

Это все, что успела мельком заметить Кассандра, прежде чем Теодор толкнул ее к этой кровати.

– Раздевайся, – велел он.

– Что? – возмутилась Кэсси.

Его намерения не вызывали сомнений, но она отчаянно надеялась, что ошибается. Да, он объявил, что намерен сделать ей ребенка, но ведь не так сразу!

– Выпей, – он швырнул ей крохотный бутылек, на дне которого мягко сияла голубоватая жидкость буквально на один глоток.

– Что это?

– Зелье забвения. Стирает из памяти последующие полчаса жизни после принятия, – равнодушно ответил он.

Зелье забвения? Зачем вообще такое нужно? Наверняка это что-то из-за пределов Танши, а значит, очень дорогая штука.

– Я не буду это пить, – решительно отказалась Кэсси.

Что бы ее ни ждало, она не хотела этого забывать. И в ней теплилась жалкая надежда, что ее отказ заставит Теодора уйти. Но кадхаи лишь пожал плечами и без промедления выпил содержимое точно такого же пузырька.

А затем…

Поцеловал Кэсси.

С первого дня, как Кассандра увидела Теодора Вайнхаи, она представляла себе, каково это – целоваться с ним. Она знала, что бессмысленно мечтать о таком парне, как он, но ничего не могла с собой поделать. Тео оставался для нее мечтой, пусть даже она не обольщалась на его счет.

Но она знала, что он лучше, чем хочет показаться. Ведь однажды он спас ее жизнь…

И у Кэсси просто не было шанса не влюбиться в него.

Вот только она всегда знала, что эта влюбленность безнадежна. Такой, как он, никогда и не взглянул бы на такую, как она, даже не будь у него Оливии.

И все же ни в самых смелых, ни в самых страшных своих мыслях она и допустить не могла, что окажется его запечатленной.

Даже ради Теодора Вайнхаи она не была готова лишиться свободы.

А теперь у нее просто нет выбора. Это запечатление не нужно ни ей, ни ему… но здесь и сейчас можно притвориться, что все это по-настоящему. Что тайная ее любовь оказалась взаимной. И его желание рождено сердцем, а не случайным узором.

Желание, которое Кэсси охотно разделяла.

Здесь и сейчас ей хотелось обмануться.

В глазах кадхаи медленно разгоралось голодное пламя страсти, его прикосновения обжигали, но это был приятный жар. Никто прежде не прикасался к Кассандре так – нежно, чувственно, властно. И Кэсси таяла от этих прикосновений, ощущая, как внутри нее разгорается тот же пожар, что бушевал в его глазах. Неловко и несмело она пыталась ответить на его умелые ласки, вот только Теодор не позволил. Он так и не снял с себя одежду, умело готовя свою запечатленную к первому проникновению. И Кэсси ждала, сгорая от пробужденной его ласками страсти – и все же не удержалась от болезненного стона, принимая его в первый раз. Но боль быстро прошла, и Теодор начал двигаться – пока не замер на несколько мгновений, чтобы после отстраниться, отпуская Кассандру.

И оставляя ее с ощущением странной неудовлетворенности.

Девушка лежала на кровати, тяжело дыша после пережитого, и смотрела на своего запечатленного. А он, игнорируя ее взгляд, застегнул ширинку и молча ушел, оставив Кэсси в одиночестве.

Увы, самообман не продержался долго.

Эйфория, которую она и не предполагала пережить, разбилась о равнодушие того, с кем она разделила свой первый раз, переплетаясь со смутным разочарованием. Все это оказалось столь мучительно, что Кэсси пожалела о своем отказе от зелья.

И она дала волю слезам. Кассандра оплакивала свою разрушенную жизнь, отнятую свободу и растоптанные мечты. Разве такого отношения она ждала от своего первого мужчины? Разве мечтала оказаться в одиночестве посреди леса, без связи с внешним миром? Разве хотела родить ребенка в восемнадцать, от кадхаи, которому даже не была нужна?

И теперь ей как-то нужно пережить беременность в одиночестве. Приедет ли он сюда еще раз до родов? Хотя бы чтобы привезти врача и убедиться, что с его ребенком все в порядке?

И ведь это даже принуждением нельзя было назвать, ведь она и сама хотела его.

Сбылась самая тайная и самая несбыточная ее мечта, но судьба словно посмеялась над ней, извратив ее воплощение. Она желала стать для Теодора единственной, даже не подозревая, какой несчастной ее это сделает.

Потому что быть единственной и быть любимой, как оказалось, вовсе не одно и то же.

Что ж…

Жизнь никогда не была особо добра к Кэсси. Пора бы привыкнуть.

Постепенно горькие мысли развеялись, слезы высохли, и Кэсси сползла с кровати, оглядываясь в поисках ванны. Все же это был ее первый раз и кровь следовало смыть.

К ее ужасу, оказалось, что подвода воды в домишке нет. Ни помыться, ни справить нужду, ни даже посуду помыть – комфорта здесь не предполагалось даже минимального. Электричества тоже не было, но, к счастью, плита на кухне оказалась артефактной. И то хлеб…

Кэсси внимательнее осмотрела свое новое обиталище и обнаружила платяной шкаф без одежды, но зато с постельным бельем, стол с лавкой, холодильный ларь и дверь в подпол. Кроме того, в доме присутствовала вся необходимая утварь, а ларь был забит продуктами.

А воды не было. Видимо, предполагалось, что добывать ее можно где-то во дворе.

Кэсси вздохнула, открыла входную дверь, увидела две оскаленные пасти и успела захлопнуть ее прежде, чем на нее напали.

Глава 3

Разговор с Оливией вышел неожиданно трудным. Тео просто не знал, как ей рассказать о произошедшем. Как вообще можно начать такой разговор? «Девчонка укусила меня, и мы запечатлились?»

Тео злился и опасался, что в таком состоянии может обидеть Оливию.

Но разговор начала она сама. После школы, когда они расположились в дорогом кафе, где обычно обедали.

– Сегодня эта мерзкая Фивиа не появилась в школе, – сообщила Оливия. – Это ведь твоя заслуга?

Тео с раздражением вспомнил, как искал Кассандру ночью. Ведь уже уехал, отвез обиженных парней в бордель в качестве извинений, вернулся домой. Осознание настигло его, когда в очередной раз он рассматривал проклятый узор. Сама она добраться до города просто не сможет. Слишком далеко, даже если идти днем, что уж говорить о ночном времени. А вдруг она не переживет дорогу, потому что не в состоянии позаботиться о себе? Или потому, что покажется кому-то легкой жертвой.

А что, если она вообще единственная для него? Такие случаи бывали. Ему ведь житья не будет, если выяснится, что он не позаботился о продолжении рода…

Пришлось подрываться посреди ночи и снова ехать к загородному дому, по дороге высматривая ненавистную девку.

Она оказалась не так глупа, чтобы идти по дороге, подставляясь под неприятности. Но это усложнило и его поиски. Если бы не запечатление, он ни за что бы ее не нашел. И то обнаружил он ее едва ли не случайно – девчонка лежала на земле, то ли в обмороке, то ли просто упав без сил. Пришлось тащить ее на себе, потому что не то что идти, она даже стоять толком не могла. К счастью, пока Тео ее вез, она молчала. А он всю дорогу мысленно ругался, не прекратив, даже когда донес ее до дверей квартиры, где и оставил. Там уж она точно пропасть не должна.

– Да, моя, – задумчиво ответил Тео на вопрос Оливии, выныривая из воспоминаний.

– Расскажи, что ты с ней сделал? – она подалась вперед, чтобы не упустить подробности.

У нее всегда вызывал интерес процесс наказания. Тео казалось, ее восхищает его фантазия, но сейчас почему-то любопытство Оливии его покоробило. Даже если бы все сложилось иначе, ему бы не хотелось рассказывать своей девушке, как он отдал девчонку на забаву паре парней.

Или это потому, что восхитительная Оливия больше его не влечет? Нет, он все еще любит ее, но… куда-то пропала потребность касаться ее, целовать, держать в постели. Умом он всего этого жаждет, но тело – молчит.

– Оливия… Произошло кое-что… непредвиденное.

– Непредвиденное? – изумилась она.

И насторожилась. Отпрянула, чуть прищурилась. Словно опасаясь чего-то.

Это удивило бы Тео, не будь он сосредоточен на другом.

– Ты ведь знаешь, в определенном вопросе кадхаи… уязвимы. Есть одна сторона в нашей жизни, над которой мы не властны, – он старался подобрать слова так, чтобы не задеть ее.

– О чем ты говоришь? – Оливия нахмурилась.

Коротко вздохнув, Тео решился. Что толку тянуть, если все равно правды не скрыть.

– Вот об этом, – он отогнул край перчатки, демонстрируя ей узор.

– Что это? – она уставилась на его запястье со странным выражением.

– Я запечатлен, – Тео поморщился.

– С кем? – гневно спросила Оливия.

– С ней.

– С ней? – не сразу поняла девушка, а затем взорвалась: – С ней?! С девкой, которая посмела меня ударить? С уродиной, которая грозилась тебя увести? С той, которую ты должен был наказать?! А ты вместо того, чтобы вступиться за меня, лапал ее? Голыми руками?

– Я не прикасался к ней! – возразил Тео.

И снова подумал о вероятности того, что других вариантов у него может и не быть. Каково было бы узнать, что ребенка придется делать с той, кого насиловали у него на глазах по его же распоряжению? А если бы ее повредили?

И ведь этот вариант даже не ему в голову пришел, а ей.

Нет, надо учиться продумывать последствия своих действий далеко вперед. Для будущего Владетеля рода недопустимо действовать импульсивно.

– Тогда как вы запечатлились? – на щеках Оливии заалели пятна от с трудом сдерживаемого гнева.

– Эта бешеная меня укусила, – сердито ответил Тео.

От неожиданности Оливия рассмеялась, но смех ее звучал растерянно.

– Укусила? Ты серьезно?

– Она умудрилась порвать мне перчатку, – с досадой сообщил Тео.

К чести Оливии, она продемонстрировала отличную выдержку. Не ругалась, не вспылила, только плотнее сомкнула губы. И довольно быстро взяла себя в руки:

– И что теперь? Ты уйдешь к ней?

– Зачем она мне? – поразился Тео. – Оливия! Я ведь люблю тебя. И это не изменилось от того, что я запечатлен с другой. Просто…

– Просто теперь ты не можешь быть ни с кем, кроме нее! – она все же повысила голос, но тут же умолкла.

– Только пока она жива, – уточнил он.

– Тогда почему она все еще жива? – Оливия бросила взгляд на его запястье, вновь скрытое под перчаткой.

Она знала – будь запечатленная мертва, узор бы исчез.

Неожиданная кровожадность девушки снова покоробила Тео. Это он мог легко рассуждать о чужих жизнях. В конце концов, однажды другие будут зависеть от его воли безо всяких условий. Но Тео искренне полагал, что женщины должны быть милосердны. И ему совсем не нравилось, когда Оливия это опровергала.

– Потому что с каждым поколением Владетелю все труднее найти подходящую женщину, – хмуро ответил он. – И бывало такое, что подходящая женщина оказывалась единственной. Если я избавлюсь от этой девчонки и после не смогу найти другую на замену, меня проклянут. Я обязан воспользоваться шансом, раз уж он мне выпал.

– Теперь она – шанс, да? – едко спросила Оливия.

Тео едва сдержался, чтобы не поморщиться.

– Дело не в том, кто она, а в том, что может мне дать. Уверенность, что род не прервется на мне.

Оливия помолчала немного, обдумывая его слова, а затем уверенно заговорила:

– Она все это подстроила. Узнала каким-то образом, что может запечатлеться с тобой, и специально напала на меня, чтобы добраться до тебя! Мерзкая нищенка, позарилась на твои деньги, решила, что обеспечит себя безбедной жизнью до конца дней!

В ее словах был резон, и они перекликались с тем, о чем думал сам Тео. Вот только способа определить возможность запечатления не существовало. По крайней мере, Тео о таком не слышал.

Иначе зачем бы кадхаи носили перчатки?

Впрочем, девчонка могла действовать на удачу. Но то, что именно на такой результат она и рассчитывала, сомнений у него не вызывало.

Расчетливая тварь.

– Как бы то ни было, я не имею права отмахнуться от этой возможности.

– То есть, ты решил завести с ней ребенка? – неверяще уставилась на него Оливия. – Я не могу поверить! Ты бросишь меня ради этой… этой?..

– Нет, Оливия! – Тео вздохнул. – Я люблю тебя и хотел бы прожить с тобой всю жизнь. И поэтому прошу, постарайся понять меня. Наследник для кадхаи – это долг. Не отказывайся от меня только потому, что я обязан исполнить этот свой долг. Я не прошу тебя принять этого ребенка, но я должен знать, сможешь ли ты принять меня – с ним.

– Предлагаешь мне ждать тебя? Сколько – пять лет? Десять? Пока ты с ней не наиграешься? А потом заявишься ко мне из постели этой гадины, с ее ребенком, как ни в чем не бывало? – Оливия едва сдерживала слезы.

– Нет, любовь моя. Мы уже совершеннолетние. Ждать придется меньше года. А в ее постели я проведу времени ровно столько, чтобы зачать ребенка. И это время мне не понравится.

– Почему – год? – капризно спросила она. – Кадхаи нужно столько времени для оплодотворения?

– Нет, – невольно улыбнулся Тео. – Ограничения от запечатления исчезнут только с запечатленной. А ей нужен почти год, чтобы выносить ребенка. Я физически не смогу быть с другой женщиной. Но это не значит, что я буду с ней.

– Ты просишь меня позволить тебе мне изменить, – Оливия надула губы.

– Ты знаешь, кадхаи не могут изменить запечатленной. Но, если бы не запечатление, я бы никогда не изменил тебе, Оливия. Не из-за принуждения, а потому что сам так хотел.

И она растаяла. Протянула руки и погладила его ладони, нежно улыбнувшись:

– Прости. Я веду себя по-детски, потому что ревную. Но я понимаю, что у тебя нет выбора. И я готова смириться с этим, лишь бы остаться с тобой. Я ведь тоже люблю тебя, Тео.

В голове Тео мелькнула сердитая мысль, что Оливия могла сказать это сразу, а не трепать ему нервы, – и пропала. Потому что он действительно чувствовал вину перед своей девушкой и был рад, что она все-таки поддержала его.

– Спасибо, Оливия. Это я должен просить прощения, но… это часть моей природы, над которой я не властен.

Она кивнула, приняв задумчивый вид. А затем спросила:

– Когда ты… собираешься начать?

– После экзаменов, – рассеянно откликнулся он.

Тео не собирался нарушать привычный ход жизни из-за этой девицы. И рассчитывал, что к началу учебы в университете уже завершит задуманное, выбросив запечатленную из головы.

– Зачем столько ждать? – удивилась Оливия. – Ей диплом уже точно не понадобится.

– Не хочу отвлекаться на нее, – пожал Тео плечами. – К тому же мне понадобится время, чтобы подготовить для нее дом.

Думал он исключительно о собственном удобстве.

– И где ты собираешься ее поселить? – ревниво осведомилась Оливия.

– Подальше от людей, – мрачно усмехнулся Тео. – И с минимумом удобств. Я не дам ей насладиться новым положением напоследок.

Оливия захихикала. И больше к этому разговору не возвращалась.

На прощание она поцеловала Тео, и тот не удержался от шипения. Правое запястье, увитое узором запечатления, пронзило резкой и совершенно неожиданной болью.

– Что с тобой? – удивилась Оливия, когда он отстранился.

– Пока что мне нельзя тебя целовать. Запечатление наказывает.

– За поцелуй? – удивилась Оливия. – Я думала, это касается только основного…

Ее взгляд опустился вниз.

– К сожалению, это касается всего. Даже объятий, – он старательно абстрагировался от боли, все еще острой.

Кадхаи умели терпеть боль, но запечатление было рассчитано именно на их выносливость. Почему-то Тео такого не ожидал. И к этому следовало как-то приспосабливаться.

Ему казалось, что все получится легко и просто, пока в школу не вернулась Кассандра. Вдали от запечатленной либидо спало, но, стоило ей появиться в поле зрения Тео, как все инстинкты, подавляемые узором, мгновенно проснулись, словно бы усиленные многократно.

Тео никогда и никого так не хотел, как эту невзрачную тощую девицу. И какое-то время он мог думать только о том, как разложит ее прямо на парте, и плевать, что это увидят все: другие ученики, учителя, Оливия…

То, что он все же сдержался, было не иначе как чудо.

Со временем стало проще. Влечение никуда не делось, но Тео научился с ним справляться. Но игнорировать запечатленную было трудно, и парень не раз ловил себя на предвкушении. Он дождаться не мог, когда пройдут экзамены и можно будет увезти девчонку в ее новую обитель, которую он старательно подготовил. Куда более старательно, чем намеревался изначально.

И уже там не выпускать из постели несколько суток, потакая неуемному своему желанию.

Но это было неправильно. Он собирался просто оплодотворить запечатленную, и удовольствие в его планы совершенно не входило. Ведь этим он бы предал Оливию, которая и без того вынуждена терпеть его измену.

Но чем ближе становился им самим назначенный день, тем яснее Тео понимал, что не справится с собой. Наедине с запечатленной он просто забудет все правильные мысли, поддавшись инстинктам. А если связь усилится? Если плотское желание окажется сильнее чувств?

Оказаться до конца жизни привязанным к ненавистной запечатленной он не хотел. Но как-то другие кадхаи же справляются. Или дело в возрасте? Не даром же молодые кадхаи носят перчатки.

Тео понял, что ему нужна помощь. И попросить о ней он мог лишь у одного кадхаи.

У отца.

Отношения Тео с отцом были весьма натянутые. Рэнд Вайнхаи обучил сына всему, что должен знать наследник одного из Девяти родов, и на этом считал свой отцовский долг исчерпанным. Конечно, Тео в любой момент мог обратиться к нему за помощью, но Рэнд всегда демонстрировал недовольство от присутствия сына. Учитывая, что помощь Тео чаще всего требовалась, чтобы разгрести последствия очередной устроенной им катастрофы, Рэнда можно было понять. Он считал сына источником проблем, и ничуть не преувеличивал.

– Теодор? – и от этого визита он не ждал ничего хорошего.

Хотя следовало признать, что в последние пару лет Тео почти не создавал неприятностей.

– Я хотел узнать кое-что, – Тео не стал тратить время на лишнюю вежливость.

Отец от него ее не ждал, а сам Тео давно перестал пытаться произвести на родителя хорошее впечатление.

– И никто другой тебе помочь не может? – холодно осведомился Рэнд.

Определенно, тратить время на сына он не желал. Теодор подавил вспыхнувшее раздражение и столь же холодно ответил:

– Иначе меня бы здесь не было.

– Спрашивай, – лаконично велел Рэнд.

Тео немного помолчал, собираясь с мыслями, и осторожно поинтересовался:

– Как можно справиться с влечением к запечатленной?

Рэнд взглянул на него удивленно:

– Ты что, нашел себе пару? Не рановато ли?

В голосе его прозвучало осуждение, словно сын сделал очередную глупость, только чтобы позлить отца.

Тео досадливо отмахнулся:

– Так сложились обстоятельства. Но мне она не нужна. Я хочу от нее ребенка и… избавиться.

Рэнд хмуро посмотрел на сына:

– Что ж… в таком случае затягивать с зачатием не стоит. Не разговаривай с ней. Не проводи с ней время. Думай о ней, как о функции. Перед соитием используй зелье забвения. Едва забеременеет, больше никаких с ней контактов.

Тео выслушал совет отца, невольно стиснув кулаки:

– Так ты обращался с моей матерью?

Тема запечатленной Рэнда всегда была табу в семье. И прося отца о помощи, Тео как-то не подумал, что тот озвучит свой опыт. С женщиной, давшей жизнь Теодору.

– Твоя мать – Грация, – строго ответил отец. – Она вырастила тебя, как родного!

– Да-да, конечно, – зло усмехнулся Тео.

Он бы даже поверил, если бы не видел, как Грация растила действительно родного сына.

– Не смей неуважительно отзываться о Грации, – хмуро велел Рэнд. – Она заменила тебе мать, которая ненавидела тебя еще до зачатия, и умерла, проклиная тебя. Твоя биологическая мать заслуживала того отношения, которое получила. Будь у нее возможность, она бы избавилась от тебя еще до твоего рождения.

Каждое слово отца будто нож врезалось в сердце Тео. Он ничего не знал о матери, кроме того, что она умерла, дав ему жизнь. В семье было не принято говорить об этом, и вдруг выяснить, что он был ненавидим не только отцом, но и собственной матерью, оказалось для Тео настоящим потрясением.

И хорошо, что это не произошло раньше, когда он мог с этим знанием просто не справиться. Но отец и не думал его жалеть. Любви к ребенку, рожденному ненавистной запечатленной, Рэнд Вайнхаи определенно не испытывал.

Впрочем, как раз это секретом для Тео никогда не являлось.

– Значит, это поможет не окрепнуть связи? – он взял себя в руки и вернулся к первоначальному вопросу.

– Да. Но это нелегко. Тебе потребуется вся сила воли. Не будь у меня Грации, вряд ли я справился бы. Впрочем, даже укрепившаяся связь не мешает избавиться от запечатленной, если она перестала тебя устраивать. Это все, что ты хотел узнать?

– Да, – коротко выдохнул Тео. – Спасибо, отец.

Ссориться он не хотел. Да и смысла не видел. Как бы отец к нему не относился, зла он сыну не желал.

Тео решил, что сделает все в точности, как посоветовал отец. Все равно девица, посмевшая напасть на Оливию, только чтобы заполучить кадхаи, иного отношения не заслуживала. В любом случае, она будет ненавидеть его ребенка, точно так же, как самого Тео – его мать.

Неожиданной проблемой во всей этой ситуации стала Оливия. Девушка будто не замечала трудностей Тео и старательно делала вид, словно ничего не изменилось. Она лезла к Тео с поцелуями и объятиями, заставляя его морщиться от боли, извинялась, что якобы забыла, и вновь причиняла ему боль. Он не думал, что это случайно, но считал, что у нее есть право на эту мелкую месть. Все же трудно смириться с изменой, даже если понимаешь ее причины. Но где-то в глубине души ощущал смутное недовольство. Они ведь договорились. Она согласилась простить его. И при этом продолжала мстить. А ведь ему и так было нелегко. Но, разумеется, Тео ни за что бы не признал это вслух.

В день, когда наконец объявили результаты экзаменов, Тео снова похитил Кассандру. На этот раз – в одиночку, на глазах у всех, заявив на нее свои права. Девчонка сделала вид, будто впервые видит узор на своем запястье, чем окончательно вывела его из себя. Она была слишком близко, и он ждал слишком долго, а его желание было слишком сильным… Ему потребовалось все его самообладание, чтобы довезти девушку до места, которое он для нее приготовил. Но в доме он уже не мог сдерживаться. Она была нужна ему. Здесь и сейчас. Ее хотелось уложить в постель, ласкать, довести до исступления, до мольбы, увидеть, как выгибается ее тело от волны удовольствия…

И с этим желанием невозможно было бороться. Потому что, каким бы аморальным не был Тео, становиться насильником он не хотел. Но ему хватило выдержки последовать совету отца и воспользоваться зельем забвения.

А затем он дал себе волю. Исступленно ласкал ее желанное тело, плавая в тумане полузабытия, в которое погрузило его зелье. Целовал, наслаждаясь чужим вкусом, распалял ее страсть, неожиданную и искреннюю, пока она сама не подалась ему навстречу. Убедившись в ответном ее желании, он взял ее… и в изумлении остановился, вдруг обнаружив, что Кассандра все еще была невинна. И это изумление позволило вернуть подобие контроля над собой. Он начал двигаться, но двигался механически, уже не думая о чувствах своей запечатленной. Он хотел, чтобы все это поскорее закончилось.

Все больше погружаясь в туман забвения, он вдруг ощутил вспышку удовольствия, что оказалась самой яркой за всю его жизнь. Ее не хотелось забывать, но, выпав из реальности на несколько мгновений, Тео очнулся и уже не мог вспомнить, что только что произошло.

Но бешеное желание больше не путало мысли, а в теле поселилась приятная истома.

Тео отстранился от своей любовницы и обнаружил кровь на ее бедрах.

Кассандра оказалась девственницей.

Ни слова не говоря, даже не взглянув на девушку, Тео стремительно покинул лесной дом. Он чувствовал растерянность и никак не мог с ней справиться.

Прежде ему не доводилось спать с девственницами. До встречи с Оливией он вел довольно бурную половую жизнь, в его постели бывали и ровесницы, и девушки постарше, но ни у кого из них он не был первым. Даже у Оливии.

Впрочем, его никогда не интересовали ее прошлые партнеры, ему хватало того, что она выбрала его.

Но Кассандра… было что-то странное в том, что ее еще никто не касался. Он был первым… и наверняка причинил ей боль. Что именно он с ней делал? Память молчала, все воспоминания о проведенном с ней в постели времени исчезли. Вот только он не ожидал, что для Кассандры это будет первый опыт. Был ли он груб? Напугал ли ее? Тео тряхнул головой, прогоняя сомнения. Это ведь просто случка, чтобы девушка забеременела. Он и не должен доставлять ей удовольствие. Это ее наказание за то, что покусилась на его свободу.

И все вроде бы согласно плану. Но на душе почему-то мерзко. Должно быть, потому, что он впервые изменил Оливии.