Текст книги "Запечатленные (СИ)"
Автор книги: Велл Матрикс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– И никаким другим способом цельный узор появиться не может?
– Нет. Для того, чтобы узор стал цельным, запечатленные должны полюбить друг друга. И признаться в этом хотя бы себе.
– Спасибо, Михаил. Ты мне очень помог, – Тео надеялся, что его голос звучит ровно.
– Не за что. Если еще будут вопросы – обращайся!
Тео кивнул и попрощался с разговорчивым кадхаи. А затем посмотрел на Кассандру.
Она старалась выглядеть спокойной, но Тео чувствовал, как она напряжена. Он подошел к ней, оперся руками о подлокотники ее кресла и приблизился к ее лицу.
– Это ведь неправда? – он попытался поймать ее взгляд. – Ты не можешь меня любить!
Глава 18
Когда Теодор сказал Кэсси, что находится при смерти, она не поверила. Да, он выглядел больным – бледный, с обескровленными губами, едва стоящий на ногах – но не умирающим! Он просто не мог умереть – это же Теодор Вайнхаи! Ему всего восемнадцать, и он бессмертен.
Но позднее, увидев страшную черноту, затягивающую его тело, Кэсси испугалась. Теодор действительно умирал.
Это было неправильно, несправедливо, нечестно! Почему – он? Почему – сейчас, когда у них наконец все наладилось? Она не готова потерять его, он нужен ей!
Страх за него вылился истерикой, закончившейся слезами. Кэсси прижималась к его груди и не сдерживала слез.
Только в этот момент она окончательно признала то, от чего так долго отмахивалась. Кассандра с первого дня знакомства с Теодором Вайнхаи убеждала себя, что этого парня нельзя любить. И все время знакомства ей приходилось напоминать себе об этом, потому что она влюбилась в него с первого взгляда. Ей почти удалось усыпить это чувство, но здесь, в этом лесном домишке, где они провели вместе несколько недель, мирно сосуществуя, все «нельзя» забылись. И любовь, зародившаяся так давно, расцвела, вопреки всем стараниям Кэсси.
И сейчас, теряя его, Кэсси наконец честно призналась самой себе, что чувствует к Теодору.
– Я люблю тебя, Теодор Вайнхаи, – прошептала она едва слышно.
Всегда любила, что бы между ними не происходило.
И, стоило утихнуть ее шепоту, как Кэсси почувствовала незнакомое тепло, охватившее правое предплечье. Она взглянула на руку и в изумлении приподнялась: уже привычный узор на коже не только добрался до локтя, но и сиял мягким белым светом. И не только у нее – у Теодора тоже!
Кэсси отерла слезы, мешающие рассмотреть происходящее, и круглыми глазами смотрела, как сияние усиливается, постепенно охватывая все тело кадхаи, к этому моменту потерявшего сознание.
Девушка встала, отступив на шаг. Сияние не выглядело опасным, но от этого не становилось менее странным. За свечением проглядывало очертание мужского тела, поэтому Кэсси видела, как в какой-то момент Теодора выгнуло дугой. А затем он расслаблено обмяк – и сияние погасло.
Она смотрела испуганно, не решаясь сделать шаг, чтобы проверить, жив ли он. Вдруг кадхаи умирают именно так? Но в следующий момент она заметила, как вздымается его грудь, и в ней родилась надежда.
Она неуверенно позвала его, и Теодор рывком сел в кровати. Взглянул на нее, на себя – даже рубашку скинул, чтобы убедиться, что с кожи исчезла чернота.
Кэсси никогда не видела брони кадхаи и тем более, как в нее облачаются. Вот только перед ней человек – а в следующий миг на его месте уже стальная скульптура. Она настолько не ожидала подобного, что вскрикнула от удивления, отпрыгнув от кадхаи. Но уже в следующий момент с в ней проснулось любопытство, с которым она принялась рассматривать броню.
Та действительно выглядела как доспех. Цельнометаллический, гибкий, без единого сочленения. Залитый сталью силуэт человека с гладкой маской вместо лица. Даже отверстий для глаз не было.
Никаких повреждений в броне Кэсси не увидела. А судя по реакции Теодора, их и не было.
Как сумела, она рассказала парню, что произошло, а затем до нее наконец дошло.
Теодор будет жить! Он выздоровел, он не оставит ее!
Переход от горя к радости был таким резким, что она снова разрыдалась, крепко обняв его. И от его неуклюжих попыток успокоить ее на сердце становилось так спокойно…
Но она все же не удержалась, стукнула его, вымещая на нем пережитый страх.
Конечно, Теодор только посмеялся над ее беспомощным ударом, и это было так замечательно, что вот он, здесь, может смеяться и удивляться, обнимать и утешать. Кэсси была счастлива, о чем ему и сказала.
А Теодор вдруг встревожился и убежал. Хорошо еще, предупредил, что сейчас вернется. Плохо, что не предупредил, что вернется не один. Конечно, она успела немного привести себя в порядок, но доктор Лестин наверняка заметил следы слез. Но, когда Теодор отказался озвучивать причины экстренного вызова, настаивать на ответе не стал. Кэсси стало интересно, какое объяснение тот себе придумает, потому что ей вообще ничего в голову не пришло. Из-за чего Теодор так всполошился?
А оказалось, он беспокоился о ней. И это было так трогательно, так… заботливо, что Кэсси в очередной раз за это долгое утро дала волю чувствам.
Ничего удивительного, что поцелуй закончился постелью. Но Кэсси и сама изумилась, как же сильно она соскучилась. Она ласкала его, отдавалась ему, избавляясь от жуткой мысли, что могла больше никогда не испытать этой обжигающе-чувственной страсти.
Ее удивило, что Теодор вспомнил об отце. Конечно, он упоминал, что попросил его позаботиться о Кэсси, но девушка уже привыкла считать, что в семье Теодора до парня никому нет дела. Должно быть, едва не потеряв наследника, отец Теодора вспомнил, что у него в принципе есть родной сын. Но до теплых семейных отношений там было еще далеко.
А когда первая эйфория схлынула, Теодор задумался о том, почему выжил. Кэсси полагала, что его спас узор, но, разумеется, не могла объяснить, каким образом. Поэтому парень все-таки решил обратиться к тому, кто знает. Тем более, что среди Таринхаи у него появился новый знакомый.
Разумеется, Кэсси прислушивалась к разговору. Ведь ее это тоже касалось. Но когда собеседник Теодора начал объяснять, как узор становится цельным, она обомлела. Это было невозможно! Теодор не мог полюбить ее, если он и любит кого-то, то только Оливию. Когда бы он успел разлюбить свою змеищу? Такие чувства не проходят в одночасье. Да и на осколках разбитого сердца новым чувствам не вырасти.
Кэсси была настолько в этом убеждена, что, когда Теодор потребовал от нее ответа, сама его обвинила:
– Это ты не можешь любить меня! Ты ведь любишь другую!
– Какую – другую? – опешил он, отшатнувшись.
– Оливию! – с досадой ответила Кэсси.
Теодор закатил глаза:
– Я ведь уже говорил тебе, что Оливия осталась в прошлом. Ее я не люблю – да и никогда не любил. Сейчас я понимаю, что мне в ней нравилась исключительно ее любовь ко мне. Поэтому, когда я узнал, как в действительности она ко мне относится, все, что я к ней чувствовал, прошло. До нее у меня не было серьезных отношений, и я не знал, как это бывает. А теперь мне есть с чем сравнивать.
– С чем же?.. – едва слышно спросила Кэсси.
Ей было сложно ему поверить, но ведь ему не за чем лгать. Теодор всегда был честен.
– С тем, что я чувствую к тебе, – его взгляд стал нежным. – Кассандра. Раньше я не знал, что такое любовь. Но то, что я сейчас испытываю… не может быть чем-то другим. Я люблю тебя, Кассандра Фивиа. Ты словно создана специально для меня. Но… я понял это слишком поздно. И успел сделать все, чтобы ты меня возненавидела. Я был так необоснованно жесток к тебе… и нет ничего, о чем бы я сожалел больше. Если бы я только мог это исправить….
– Теодор, – она смотрела на него, не в силах поверить, что он только что признался ей в любви. – Но ведь у тебя были причины.
– Причины? – эхом повторил он.
– Ты хотел защитить близкого человека. Не твоя вина, что Оливия этого не заслуживала. И… ты ведь все-таки не позволил им меня изнасиловать. И я думаю, что мне повезло больше других.
– Других? – удивился Теодор.
– Других, бывших на моем месте, – пояснила она. – Там, на цепях.
– Почему ты думаешь, что были другие? – опешил парень.
– Ты же сам тогда сказал, что закон ничего не может с тобой сделать. Я подумала, что ты говоришь о аналогичных ситуациях…
– Нет, – он покачал головой. – Аналогичных ситуаций не было. Я имел в виду другие свои… дела.
– Значит, ты даже лучше, чем я о тебе думала, – улыбнулась Кэсси.
– Я не понимаю, как ты можешь оправдывать меня?
– А что мне еще делать? – пожала она плечами. – Я ведь люблю тебя, Теодор Вайнхаи.
– После всего, что я сделал?
– До. До всего, что ты сделал. С первого взгляда.
Теодор смотрел на нее потрясенно:
– Но ты никогда…
– Я знала, что такой парень, как ты – не для меня. Поэтому не позволяла себе потакать собственным чувствам.
Она призналась в своих чувствах, и узор на ее руке подтверждал ее слова, но Кэсси видела, что он не верит. Не может поверить, убежденный, его нельзя полюбить – и особенно ей.
Кэсси вздохнула и улыбнулась:
– Посмотри в моих воспоминаниях.
– Нет, – решительно отверг он.
– Посмотри. Задай мне тот же вопрос, что и ей, и развей сомнения раз и навсегда.
– Я не хочу причинять тебе боль.
– Недоверие будет куда болезненнее, – возразила она. – С прошлого раза прошло много времени, и я знаю, чего ожидать. Посмотри. Я прошу.
Теодор колебался довольно долго между желанием убедиться в ее честности и нежеланием причинить ей вред. Но он понимал, что Кэсси права, что сомнения могут разрушить любые отношения. И он не хотел рисковать будущим.
Теодор легонько коснулся виска девушки и спросил особым тоном, прозвучавшим на удивление деликатно:
– Что ты в действительности ко мне испытываешь?
Наверное, он ожидал увидеть более позднее воспоминание, но очутился в том дне, когда вытащил Кассандру из воды.
Кэсси вспомнила, как страшно ей было до его появления. И каких усилий стоило решиться позвать его с собой, и разочарование, которое вызвал его отказ. Свою дорогу по городу, в мокрой одежде, на холодном ветру.
Вспомнила, как напугалась мама, увидев ее на пороге в таком виде.
– Что с тобой случилось, Кэсси?!
– Упала в воду, – стуча зубами от холода, ответила она. – Берега бетонные, подняться не могла…
– Как же ты выбралась?
– Меня спас один мальчик из школы.
– Что за мальчик?
– Хороший, – она вздохнула и сказала тихо-тихо – себе, не матери: – Достойный любви.
Кэсси вынырнула из воспоминаний и едва сдержала стон. Виски заломило болью, накатили тошнота и слабость. Но взгляд Теодора компенсировал плохое самочувствие. Оно того стоило. Ведь теперь он больше не сомневался.
– Прости меня, – Теодор прижал девушку к себе. – Прости, что был слеп и жесток.
– Уже простила, – она обняла его, чувствуя, как отступает дурнота.
– Я совершил столько ошибок…
– Не надо, – она коснулась пальцами его губ, заставляя умолкнуть. – Не кори себя. Мы ведь оставили все обиды в прошлом. И теперь у нас все будет хорошо.
– Я сделаю для этого все, что в моих силах.
– И я, – улыбнулась она.
Кэсси совсем не нравилось видеть его виноватым. Всегда уверенный в себе и в своей правоте, он и ошибки должен признавать так же – да, было, и больше не повторится. Кэсси не хотела, чтобы в нем жила вина.
– А давай устроим праздник? – предложила девушка. – Столько поводов!
– Я только за, – он улыбнулся. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. Но это не значит, что тебе не придется мне помогать! – строго заметила Кэсси.
– Кассандра, но ведь я только что чуть не умер! – сделал Теодор несчастное лицо.
– Но ведь ты хорошо себя чувствуешь? – уточнила она, хитро прищурившись.
Он кивнул скорбно:
– И это значит, что мне придется тебе помогать.
Но на последних словах не выдержал и рассмеялся. Кэсси подхватила смех. Ее переполняла радость и ощущение праздника, пусть не календарного, но их личного.
Несмотря на отсутствие у Теодора кулинарных талантов, его помощь на кухне была существенной. И это тоже было замечательно, проводить время вместе вот так, помогая друг другу и дурачась.
А позднее, уже за столом, Кэсси не удержалась от любопытства:
– Скажи… что ты увидел, когда спросил Оливию о ее чувствах к тебе?
Теодор нахмурился и помедлил перед ответом. Кэсси уже хотела забрать вопрос, но он все же заговорил:
– Я увидел, как они с Мартином обсуждают мое устранение, чтобы получить контроль над моим Родом.
Она неуверенно переспросила:
– Устранение? – ей показалось, что она неправильно поняла.
– Именно, – подтвердил Теодор. – Мартин хотел убить меня, а Оливия решила ему помочь. И притворилась, что влюблена.
– Но ведь покушение на кадхаи карается смертью! – ахнула Кэсси. – Ты что же, ничего не собираешься с этим делать?
– Сейчас – нет. Проблема в том, что Мартин – член семьи. И никто не имеет права лезть в его воспоминания без его согласия. Или распоряжения совета Владетелей. Но, чтобы собрать Совет, нужно обоснование. Выдвинуть обвинение, предоставить свидетельства, организовать следствие. На это нужно время, а я не хочу оставлять тебя одну. К тому же отец вряд ли пойдет мне навстречу, и уговорить его поддержать обвинение будет непросто.
– Значит, ты их простишь?
– Нет, конечно. Если эти двое не последуют моему совету, я займусь этим после рождения ребенка.
– Какому совету?
– Покинуть Таншу.
– А их выпустят?
– Я бы поспособствовал, – Теодор вздохнул. – Потому что мне совсем не хочется в этом мараться. Но и спускать им это с рук нельзя.
– Не похоже, что ты злишься на них, – с удивлением отметила Кэсси.
– Я не злюсь, – подтвердил он. – Если бы я не дал себя обмануть, эти планы остались бы просто отвлеченными размышлениями.
– Не думаю, что Мартин отказался бы от своих планов… Так, выходит, он знал, что твоя запечатленная – это я? Раз они общались с Оливией. Почему он сделал вид, что удивлен тогда?
– Скорее всего, рассчитывал вызвать твое доверие, – пожал плечами Теодор. – Он понимал, что ты не поверишь в то, что он явился спасать именно тебя.
– Мартин всегда был не слишком высокого мнения о моих умственных способностях, – согласилась Кэсси. – Вот чего ему не хватает? Его признал сыном Владетель одного из бессмертных Родов, у него есть все – и деньги, и положение в обществе…
– Власть. Он считает, что достоин управлять Родом, но знает, что этого никогда не будет. Потому что он человек, а не кадхаи.
– Нашел чему завидовать! – фыркнула девушка сердито.
– Давай не будем о них? – Теодор улыбнулся.
– Хорошо, – ответила она улыбкой.
Портить настроение разговорами о дурных людях ей тоже не хотелось. У них еще будет время поговорить обо всем на свете.
Жизнь вернулась в привычную колею, но теперь у Кэсси не было нужды ловить редкие моменты почти семейного счастья. Это ощущение, безо всякого «почти» оставалось с ней постоянно. Ее будущее больше не было туманным – Теодор предложил ей супружество, и она не отказалась. Хотя было страшно, ведь она никогда не появлялась в высшем свете, куда собирался привести ее кадхаи. Но он развеял ее страхи, взявшись обучать манерам. К счастью, это оказалось проще, чем она опасалась.
И все же, чем ближе был день родов, тем больше они оба волновались. Но если Кэсси беспокоило, что скоро ей придется покинуть лесной домик, такой уютный и привычный, и заново привыкать жить среди людей, то Теодора волновали сами роды.
Впрочем, он хорошо это скрывал, чтобы не тревожить Кассандру. Теодор вообще очень чутко заботился о постепенно округляющейся возлюбленной, понимая, что ей все сложнее управляться с делами. Он старался оградить ее от лишних забот, но при этом не переходил грань, за которой Кэсси почувствовала бы ущемленной свою свободу. Теодор умел быть ненавязчивым. И за это она любила его лишь сильнее.
Глава 19
Приближалось время родов, и Тео чувствовал все большую тревогу. Он смертельно боялся за Кассандру, хотя умом понимал, что риск минимален. Но всегда есть вероятность, что что-то пойдет не так, потому что Теодор не спохватился вовремя.
И он старался скрывать от Кэсси свой страх, в чем, кажется, преуспел.
А потом настал тот самый день.
– Кажется, началось, – вдруг сказала Кассандра, держась за живот.
На мгновение Тео впал в ступор. Откуда-то изнутри поднялась волна паники, но он справился с собой. Подхватил девушку на руки и рванул к Двери, уже давно настроенной на больницу. Уложив опешившую от скорости происходящего Кассандру, он немедленно вызвал доктора.
– Какой пунктуальный малыш, – улыбнулся Лестин, проверив девушку на диагносте. – Что ж, готовимся к родам.
Дальнейшее Тео запомнил урывками. Все его силы уходили на борьбу с паникой, при этом он старался не пугать и без того взволнованную Кассандру, пытаясь оказать ту поддержку, в которой она нуждалась. Кажется, получалось у него неплохо, потому что она не особо нервничала. И хорошо, что Тео заранее выяснил, как проходят роды, иначе точно не выдержал бы, наблюдая, как мучается схватками его любимая. Но даже зная, чего ожидать, спокоен он не был.
Никогда Тео не боялся так, как в те несколько часов, что они ждали рождения ребенка. Бессильно наблюдая за болью Кассандры, он боялся, что девушка ее не переживет. Если бы он только мог взять на себя ее боль! Но даже кадхаи такое не под силу. Все, что он мог – это быть рядом.
Но, к счастью, его страх оказался напрасным. И спустя несколько наполненных его тщательно скрываемой паникой часов Кассандра благополучно разродилась.
Тео увидел сына даже раньше нее. Тот был таким крохотным и беззащитным, что все инстинкты кадхаи у Тео мгновенно заработали в полную силу. В этот момент он впервые понял привязанность отца к Мартину – ведь тот родился на глазах Рэнда.
Малыша положили Кассандре на грудь, выполнив все необходимые процедуры под внимательным взглядом Тео. А затем их оставили втроем.
– А ты боялся, – обнимая ребенка, улыбнулась Кассандра устало.
– Да, очень, – признался Тео. – Я так рад, что все позади.
– Ох. Боюсь, все только начинается, – рассмеялась она. – Говорят, родить ребенка – это самое простое.
– Но теперь я смогу тебе помочь, – мягко улыбнулся он, ласково касаясь малыша.
И они оба оказались правы.
Первые месяцы жизни юного Криса Вайнхаи дались его родителям нелегко. Хотя он ничем не болел, хорошо кушал и крепко спал, но спокойно вел себя только на руках у мамы. И чтобы мама при этом ходила. Стоило Кассандре присесть, и крепкий сон мгновенно прерывался, а малыш немедленно начинал рыдать.
Кассандра падала бы от усталости, если бы не спокойный ночной сон Криса в кроватке и не Теодор. Он всегда был рядом и без просьб и вопросов носил на руках свою запечатленную, пока она держала их сына. Девушка отдыхала в его объятиях, а Тео казалось, что ему хватит сил носить их на руках вечность.
К счастью, такой жертвы не потребовалось. Уже к четырем месяцам малыш перестал так остро нуждаться в маме и начал проводить время вне ее рук. Его родителям стало легче, хотя даже в самые трудные времена взаимная поддержка облегчала им любые сложности.
К удивлению Теодора, его отец неожиданно проникся к внуку теплыми чувствами. Тео перевез невесту и сына в Резиденцию сразу из больницы, понимая, что штат прислуги сильно облегчит жизнь Кассандры. И, стоило им появиться в доме, с внуком пришел знакомиться Рэнд. Маленькому кадхаи удалось покорить суровое сердце деда, и Тео лишь усмехнулся мысленно. Его отец был готов любить кого угодно, только не родного сына. Впрочем, теперь это не имело значения. Тео нашел тех, кто любили его. Свою собственную семью.
Грация появление в доме маленького ребенка и его матери проигнорировала. Мартин же, укативший учиться в столицу, дома вообще не появлялся, что не могло Теодора не радовать. Видеть сводного брата он не хотел и сожалел лишь о том, что тот, наряду с Оливией, не внял хорошему совету.
Если бы эти двое улетели с Танши, то сильно облегчили бы жизнь Тео. Увы, они оказались слишком самонадеянны.
И, когда Крису исполнилось полгода, и малыш стал достаточно самостоятельным, чтобы его можно было оставлять с няньками, Тео приступил к делу. Даже двум делам, одно из которых было более чем приятным – подготовка к свадьбе. Кассандра не настаивала на пышной церемонии, но и против ничего не имела, охотно участвуя в организации. А Теодору хотелось, чтобы свадьба получилась идеальной, самой лучшей, особенной – для такой особенной девушки.
Но, насколько приятным было это дело, настолько же неприятным – другое. Тео предъявил обвинение Мартину и Оливии.
Разумеется, отец его поначалу не поддержал. Созывать Совет самостоятельно Тео еще не имел права, а обращение с такой просьбой к Владетелям иных Родов понимания бы не встретило. Кто прислушается к мальчишке, которому не поверил даже родной отец? Поэтому Теодору предстояло убедить отца в своей правоте. Вот только Рэнд ничего не хотел слушать, полагая, что Теодором движет желание отомстить брату.
– Это тобой движет слепое нежелание верить в его виновность! – вспылил в конце концов Тео. – О, уверен, если бы он пришел с подобным обвинением, Совет был бы собран в тот же день!
– Разумеется, нет! – возразил Рэнд. – Я никому не поверил бы, что один из моих сыновей желает смерти другому!
– Вот как? А теперь подумай, что Мартин планировал стать опекуном племянника, при том, что у ребенка вроде как должен остаться дед-кадхаи. Ты точно уверен в его сыновьих чувствах?
– Теодор! – Рэнд разгневался. – Да как ты смеешь! Мартин не мог бы желать лучшего отца, чем я! Даже ты, несмотря на свою обиду на меня, спас мне жизнь. И теперь заявляешь, что Мартин, который все имеет благодаря мне, желает мне смерти?
– Ты считаешь, он тебе благодарен? Тогда ты ошибаешься. Не сравнивай меня с ним – что бы я к тебе ни чувствовал, ты – мой отец, и во мне заложено стремление защищать тебя. А в нем этого нет, потому что Мартин – не кадхаи. И это то, что он тебе не может простить. Как бы ты не любил его, как бы не баловал – он всегда будет помнить, что не родня тебе, потому что он – человек.
– Я дал ему все!
– Даже Грация признает, что упустила воспитание сына. А уж она в нем души не чает.
Рэнд не нашел, что возразить. Он и сам понимал, что чрезмерно избаловал приемного сына, позволив Мартину вырасти в атмосфере вседозволенности. Но он не хотел признавать, что любимый сын вырос бессердечным. И уж точно не мог и мысли допустить, будто Мартин желает ему смерти.
Поэтому молчание его не затянулось:
– В тебе говорит обида, Теодор, – упрямо возразил Рэнд.
Тео вздохнул:
– Разве ты не заметил, отец? Я больше не злюсь на вас с Грацией. Мое воспитание вы тоже упустили, не взрастив во мне твердую основу. Я почти рассыпался, столкнувшись с крушением моего личного мира. Но мне повезло, я собрал из осколков себя нового. И все мои обиды остались там, в руинах моего прежнего я. Мне безразлично прошлое, но меня беспокоит будущее. Я хочу, чтобы моя семья была в безопасности. А если не принять никаких мер, Мартин окончательно убедится в своей безнаказанности и может довести начатое до конца. Только поэтому я не отложил все до лучших времен, когда сам стану Владетелем и смогу без лишних проблем добраться до его памяти, отлучив от Рода.
– А если ты ошибаешься? – мрачно осведомился Рэнд. – Если он не желает нам зла?
– Тогда я извинюсь перед Мартином и забуду о его существовании. Даже когда стану Владетелем.
– Хорошо. Я подумаю над твоими словами, – тяжело вздохнул отец.
Он определенно был потрясен откровениями сына. Вряд ли ему приходило в голову, насколько его безразличие травмировало Теодора в детстве. Конечно, Рэнд знал, как важна для кадхаи опора, на которой формируется его личность, но едва ли понимал, что создать такую опору – обязанность родителей. Его собственный отец погиб прежде, чем успел объяснить наследнику эти тонкости.
Но теперь Тео был уверен – отец согласится на его условие. Хотя бы из желания защитить будущее любимого сына. Ведь, передав власть над Родом Теодору, Рэнд уже не сможет оградить от него Мартина.
И все же разговор оставил у Тео неприятный осадок. Да, он больше не злился на отца, но в глубине души все так же был разочарован его равнодушием. Но с этим можно жить. Тем более, что теперь есть, ради кого.
Тео не ошибся, Рэнд действительно решил согласиться на сделку, и делу был дан ход. И это оказалось совсем не просто, убедить Совет, что память Мартина Вайнхаи требует проверки. Тео пришлось пережить немало неприятных минут, пока копались в его собственной памяти в поисках основания для обвинения. Снова и снова переживать крушение собственного мира было тяжело, даже с учетом того, что Тео оставил этот мир позади. Но пережитые тогда эмоции от этого не становились менее яркими, а потому болезненными. К ни го ед . нет
А вот Оливию, с которой решил начать Совет, ему было совсем не жаль. Впрочем, и злорадства он не почувствовал тоже, когда испуганная девушка предстала перед Владетелями благословенной земли Танши. Она не сразу поняла всю серьезность своих проблем, поначалу пытаясь извернуться. Но она больше не была невестой кадхаи, и ее не защищал этот статус. Впрочем, Совету Владетелей не требовалось ее согласие на вмешательство в память.
Тео похвалил себя за то, что не успел назвать ее невестой официально, тем самым оградив себя от наказания за самовольное вторжение в ее память. Обычные люди в этом плане не имели никакой законной защиты.
Должно быть, во время допроса девушка не раз пожалела, что осталась на Танше. Но Тео на допросах не присутствовал. Его гордость и без того была потрепана началом расследования. Все же в отношениях с Оливией Тео показал себя непроходимо наивным глупцом.
Допрос Оливии подтвердил слова Теодора. И Совет вынес решение о проверке памяти Мартина, несмотря на его принадлежность к семье Вайнхаи. Рэнд, хоть и поддержал это решение, был мрачен, как никогда.
В принципе, того, что Совет узнал от Оливии, было достаточно для обвинения. Она много раз обсуждала с Мартином смерть Тео, вот только тот так и не озвучил способ убийства. А поскольку убить кадхаи не так-то просто, без внятного плана такие обсуждения оставались не более чем разговорами. Да, наказуемыми, но не столь сурово, как подготовка покушения.
Тео не был уверен, что у Мартина есть такой план, так что ничего удивительного, что его интересовали результаты допроса брата. Но он и предположить не мог, насколько они его поразят.
Мартину задали всего два вопроса: когда он решил убить Тео, и каким образом.
Ответом на первый вопрос стало воспоминание, где Мартину едва исполнилось четырнадцать. Тео тоже помнил тот день – он вернулся домой после очередной изнурительной тренировки, а встретивший их Мартин устроил отцу форменный скандал с требованием обеспечить ему такое же обучение. Рэнд тогда сказал свое твердое нет пасынку-человеку, не способному выдержать тренировки кадхаи. Отец редко отказывал Мартину, и тот взбесился. Должно быть, впервые он четко осознал, что ему никогда не стать Владетелем, что однажды его судьбу будет решать ненавистный брат. И тогда он поклялся уничтожить Теодора.
И Рэнда, обманувшего его – ведь Мартин полагал, что имеет в семье те же права, что и Тео. А его ткнули носом в его происхождение, и кто? Тот, кто воспитывал его, как настоящего кадхаи!
Услышав из уст юного Мартина пожелание смерти отцу, Тео украдкой взглянул на Рэнда. Владетель Вайнхаи слушал запись с непроницаемым лицом, но Тео понимал, как больно ранят его отца слова Мартина.
Рэнд Вайнхаи действительно любил приемного сына.
Ответ на второй вопрос нашелся в более поздних воспоминаниях – через два года. И день из этого воспоминания Тео помнил тоже.
Он тогда в очередной раз поругался с Грацией, окончательно утратив надежду добиться от нее хоть проблеска материнских чувств и уяснив для себя, что для своей семьи он – чужой. Как оказалось, у той ссоры был свидетель, и Мартин сделал верные выводы, наблюдая, как его брат выпрашивает любовь.
Конечно, он составил свой план не мгновенно, Мартину пришлось покопаться в книгах, чтобы исключить ошибки… и в конце концов он придумал.
Подсунуть Теодору девушку, в которую тот влюбится без памяти, дождаться рождения наследника и убить возлюбленную брата. Нестабильный кадхаи не сумеет пережить утрату смысла своей жизни и покончит с собой. Мартину нужно будет лишь взять на себя опеку над племянником – и власть над Родом будет принадлежать ему. А чтобы этому не помешал отец – что ж, достаточно дождаться очередного прорыва, на который отправится Рэнд, и послать ему весточку о смерти Грации. В разгар боя такое сообщение станет роковым.
Увы, Мартин хорошо знал слабости своей семьи. И такой план вполне мог сработать. Тео вспомнил, как замер посреди той битвы его отец. Могло ли это быть потрясением от внезапного сообщения? Судя по сжатым челюстям Рэнда, вполне.
– Задайте ему еще один вопрос, – холодно распорядился старший Вайнхаи. – Как он организовал доставку мне такого сообщения.
Тео вдруг осознал, что его мимолетное предположение оказалось правдой. Мартин действительно покушался на отца! И у него могло все получиться…
Запись ответа Мартина все подтвердила. Тот действительно готовился к этому, и уже давно, обеспечив себя возможностью скрыто отправить сообщение.
Мартин был достаточно умен, чтобы не попасться. И он резонно полагал, что его память, как сына Вайнхаи, неприкосновенна. Никто бы не узнал, если бы не стечение обстоятельств…
Совет признал его вину. Планирование убийства кадхаи, покушение на убийство Владетеля Рода. И Оливия – соучастница. На благословенной земле Танши нет более серьезного преступления. Но право назначить наказание Совет передал тем, против кого оно замышлялось.
– Ты будешь требовать его смерти? – голос отца прозвучал безжизненно.
Им позволили уединиться, чтобы обсудить приговор.
– Я? – Тео удивился. – Мне кажется, это твое право, ведь это тебя он едва не убил.
– А ты спас. Едва ли не ценой собственной жизни. При том, что… – он не договорил.
Но Тео его понял. Рэнду оказалось тяжело смириться с тем, как он ошибся в сыновьях.
– Это сейчас не имеет значения. Я соглашусь с любым твоим решением, – спокойно заметил Тео.
– Теодор… он ведь мой сын. Я не могу приговорить его к казни, – на миг лицо Рэнда страдальчески исказилось.
– Я не настаиваю на казни, – напомнил Тео. – Но я не хочу, чтобы он причинил вред моей семье в попытке отомстить.
Отец задумался, уже полностью владея собой. И предложил:
– Я изгоню его из Рода. Отлучу от мира кадхаи, так что никто не захочет иметь с ним дел. И в качестве страховки он будет носить артефакт, который будет сообщать стражам порядка о каждом его шаге. Это тебя устроит?
– Разумеется, – он кивнул. – А Оливия?
– Разве не ты пострадал от нее? Тебе и решать, – предложил Рэнд.
– Мне безразлична ее судьба, – Тео пожал плечами. – Даже если она избежит наказания.
