Текст книги "Забытая башня"

Автор книги: Веда Талагаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Орн еще немного отодвинулся в сторону. Потом поднял глаза на эльфийского мудреца и улыбнулся уголком рта. К нему снова вернулось спокойствие, и в серебристых глазах заблестело скрытое лукавство.

– И мне тоже кажется, что все это уже было, – сказал он, – Но ведь мы бы этого не забыли, правда?

Эгмар согласно кивнул.

– Что это там блестит? – спросил он, посмотрев на пол.

Орн увидел круглый предмет, показавшийся ему знакомым, и догадался, что выронил его накануне.

– По-моему, это зеркало вашей дочери, – сказал он, нагибаясь и поднимая зеркальце за длинную ручку, – Хорошо, что мы заговорили о ней. Я как раз хотел поговорить с кем-то из ее родителей. Госпожа Тарилор путешествовала с нами и помогала нам во всем. Но далее наш путь станет все опаснее и опаснее. Ей не нужно больше ехать с нами. Прошу вас уговорить ее остаться здесь.

– А здесь холодно, – заметил Эгмар, взял из рук демона зеркало и запахнул на себе плащ, – Должна ли Тарилор остаться здесь, нам скажет Генимар.

* * *

После прощальной утренней трапезы гости князя Дарфиона вышли во внутренний двор. Утро было ясным, чистое небо над горами не предвещало бурана и снегопада, настало время собираться в дорогу. Многие путники готовились к отъезду с тяжелым сердцем. Кадо был подавлен, Элиа выглядел мрачным и рассеянным, а Вернигор был погружен в раздумья. Задумчив был и Евглен. Время от времени молодой воин бросал взгляды на своего учителя, словно ожидал от него каких-то объяснений. Орн же постоянно оглядывался на окна княжеского дома, ожидая, выйдет ли к ним во двор Тарилор. Чувствуя волнение друга, оглядывался и Нок. Пожалуй, только Ронф выглядел довольным и не мог дождаться мига, когда покинет, наконец, эльфийский город и отправится в путь со своей драгоценной ношей. Принц гоблинов не расставался с книгой даже во сне, держа ее под подушкой, и теперь, садясь на лошадь, бережно сунул сверток с реликвией за пазуху.

– Лошади готовы, припасы погружены, – объявил Кадо, появляясь из дверей конюшни с двумя навьюченными лошадьми на поводу и в сопровождении двух эльфов-проводников, которых отправил с путниками князь Дарфион, чтобы показать им удобный проход в горах.

– Можем ехать, – молвил Вернигор, окинул взглядом княжеские палаты и едва заметно нахмурился.

Евглен хотел что-то сказать ему, но потом словно смутился и раздумал. Прежде, чем сесть на лошадь, юноша подошел к коню своего учителя и старательно проверил, надежно ли затянуты подпруги на седле.

Орн не слишком обрадовался словам гроссмейстера. Вскочив в седло, он уперся подбородком в грудь и прикусил губу.

– Ты же сам не хотел, чтобы она ехала с нами! – воскликнул Нок, заметив его огорчение.

– Не ори! – одернул его демон, подхватил гнома за шиворот и забросил в седло пони.

Видя, каким бледным и усталым выглядит его друг, Кадо помог Элиа сесть на лошадь, слегка подсадив его в седло.

– Где же Генимар? – прошептал он с беспокойством, – Неужто мы ее больше не увидим?

Слыша голос Кадо, Элиа рассеяно огляделся. Кадо на минуту показалось, что он не совсем понимает, что происходит вокруг. Кадо хотел уже встревожиться, но широкие ворота с резными дубовыми створками в глубине двора распахнулись, и из них выкатились новые крытые сани Восточного Колдуна. В сани были впряжены двое крепких белых пони, а под уздцы их вели две эльфийки, закутанные в теплые накидки зеленого цвета. Это были Генимар и Тарилор. Видя эльфийскую пророчицу, путники почтительно склонили головы. Генимар и ее внучка остановили пони, поравнявшись с Вернигором.

– Он не хотел бы оставаться здесь, хотя здесь ему всегда рады, – сказала Генимар, как обычно, не голосом, а силой мысли, – В этой новой повозке ему будет еще теплее и удобнее, чем в старой.

– Неужели он так и будет спать? – не справившись со своим волнением, громко воскликнул Кадо, – Кто же его разбудит? Кто разбудит мою сестру и вернет силу Колдовскому братству?

Поняв, что привлек к себе всеобщее внимание, Кадо смутился, но продолжал вопрошающе смотреть на Генимар. Эльфийка обратила на него ласковый взгляд, полный сочувствия.

– Это сможет сделать только могущественный чародей, юный принц, – ответила она, – Такой, как Гвендаль.

– А на мой вопрос у тебя есть ответ, госпожа? – спросил Вернигор, – Как узнать того, кто мне нужен?

– Ты сам знаешь, – улыбнулась Генимар, – Он близко, но скрыт пока. На него укажет Чародей в Красном Плаще.

– Опять Гвендаль! – воскликнул Нок громче, чем требовалось, и смущенно кашлянул.

Ронф погладил себя по плащу на груди в том месте, где из-под него выпирал сверток с "Мудростью гоблинов".

– Я лично не в претензии, госпожа гадалка, – сказал он, с некоторой робостью поглядывая на Генимар, – Не дурак, понимаю, эльфы, чародеи и всякие там люди обошлись с гоблинами так учтиво, как вообще могли обойтись с гоблинами. И даже настоящую книгу мы получили. Но хотелось бы все же знать, что за надобность была ее красть и ставить нас опять на грань войны? Об этом ведь тоже один Гвендаль может поведать?

Генимар не ответила, только наклонила голову в знак согласия и улыбнулась.

– Но где Гвендаль? – ненадолго очнувшись от своих тяжелых грез при звуках этого имени, спросил Элиа, – Где он?

– Подожди, – остановил его Орн и повернулся к Тарилор; его светлокожее эльфийское лицо стало совсем бледным, – Я так понимаю, госпожа, ты не едешь с нами?

– Я остаюсь, – со спокойной улыбкой подтвердила Тарилор, выпустила повод пони, подошла к мнимому эльфу и взяла его лошадь Сметанку за уздечку, – Генимар сказала, что я должна ждать здесь. Желаю тебе удачи, господин Эзельгер с Роорвинда. Наверное, мы не увидимся больше.

Орн замялся, пожимая плечами.

– У меня нет простого ответа на этот вопрос, – сказал он, – Желаю тебе исполнения твоих новогодних желаний, госпожа.

Тарилор пристальнее вгляделась в лицо белокурого эльфа, и в ее глазах промелькнуло безотчетное волнение.

– И тебе тоже, – сказала она.

Памятуя о предостережении вёльвы, Нок беспокойно заерзал на своем пони и потянул демона за рукав. Орн отвел глаза и склонил голову в прощальном поклоне. Проводники-эльфы приняли у Генимар поводья белых пони и развернули повозку к выезду со двора.

– Пора прощаться, – молвила провидица, обращаясь ко всем вместе, но словно к каждому в отдельности, – Я знаю, вы бы хотели узнать от меня все, что вас тревожит. Но это не в моей власти. Все, что мне дано – приоткрыть завесу неопределенности и дать вам надежду.

– Надежду? – переспросил Элиа.

Он выглядел совсем раздавленным печалью, а его глаза скрывала малахитово-черная зелень. Генимар подошла к нему, погладила гриву его лошади и на мгновение положила ладонь Элиа на колено и ободряюще сжала.

– Тебе нужен отшельник, живущий в Темноборье. Он поможет тебе восстановить силы, – сказала она, – А там… Все возможно.

Она еще долго стояла в распахнутых воротах княжеского дома, провожая путников взглядом, пока они не скрылись в долине среди снежных холмов, понимающихся к подножию гор.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В СТРАНУ ЧАРОДЕЕВ

Квадрат света лежал на полу холодного зала, погруженного в полумрак. Трое стояли в густой предзакатной тени под сводчатым потолком и взирали на источник света – узкое прямоугольное зеркало в затейливой раме из черненого серебра. Вместо того, чтобы отражать сумрачный чертог, оно показывало залитый солнцем горный склон. По заснеженной тропе мимо серебряных от инея вековых сосен вниз спускался отряд всадников и крытый возок, запряженный двумя белоснежными пони. Трое в зале наблюдали за передвижением отряда в молчании. Высокий седовласый муж, скрестив руки на груди, следил за изображением в зеркале из-под полуприкрытых век. Его бесцветные, словно осколки стекла, глаза с трудом переносили свет солнца. Стоявший рядом бледный, как мертвец, и тощий, как скелет, оборотень зябко кутался в длинные темные одежды. Он с тревогой поглядывал то на картины в зеркале, то на своего седовласого господина, явно желая, но не решаясь что-то сказать. Черноволосая девочка в темной, подбитой мехом, накидке наблюдала за происходящим в зеркале спокойными глазами. Они были черным-черны, без зрачков и белков и, казалось, заполняли собой все ее маленькое бледное лицо. На этом лице временами возникала странная безмятежная и насмешливая улыбка.

– Значит, ты позволишь им доехать до Ильраана, владыка? – не выдержав молчания, спросил, наконец, оборотень, обернувшись к седому мужу с бесцветными глазами, – И въехать в Ильрагард? И увидеться с царицей?

– Пусть, – его хозяин пренебрежительно усмехнулся краешком рта, – Пусть радуются, что все так легко закончилось. Я нанесу удар тогда, когда они не будут ждать. Помнишь, Зиирх, мы говорили о времени? Время идет.

Выслушав его, в свою очередь усмехнулась и девочка, продолжавшая глядеть в зеркало.

– Ты просчитаешься, – сказала она; ее голос был точно эхо, отлетавшее от холодных стен зала, – Ты с самого начала просчитался.

Оборотень вздрогнул и в смущении и робости отступил назад. Его хозяин обернулся на голос девочки, подошел и присел рядом с ней, чтобы их лица оказались друг против друга. Бесцветные глаза встретились с непроницаемо-черными.

– Ну, это мы еще посмотрим, – усмехаясь, проговорил Эверонт и сжал в кулаке амулетницу, висевшую на груди, – Время идет.

* * *

Обратная дорога через Армаис прошла на удивление гладко. Через несколько дней путники вышли к берегам реки Глантар к самой границе Страны Чародеев. В девятом часу пасмурного и холодного зимнего утра отряд остановился на южном берегу реки, низком и пологом. На северном берегу уже лежала земля Ильраана. Высокий песчаный склон обрывался к замерзшей воде и весь порос дремучим старым лесом. Его ветви сплетались, образуя мерцающий от инея, присыпанный снегом шатер, а над ним на фоне серого низкого неба вдалеке вставали башни замка. Он вознесся на крутом холме, одиноко стоявшем посреди гладкой, как скатерть равнины, меж лесов и полей, и казалось, с его крепостных стен открывался вид на все окрестности.

– Китар, крепость Хранителей переправы, отчий дом Юна, – приложив ладонь козырьком ко лбу, чтобы лучше видеть вдаль, промолвил Нок, обращаясь к Вернигору, и вздохнул, – Что ты надумал, дружище? Мы отвезем Восточного Колдуна к родителям? Уж там-то о нем позаботятся, как нигде.

– Но не пробудят его к жизни от зачарованного сна, – покачал головой гроссмейстер, – Нет, Нок. Как ни близко Китар, я не направлю коней туда. Вряд ли Дено и Ирмел обрадуются, увидев своего сына таким. Нам следует объехать замок стороной.

– Но нам придется проехать через переправу, – вмешался Евглен, с должным почтением подождав, пока учитель выскажет свое мнение, – Воды этой реки слишком сильны и могучи. Даже зимой лед над ними слишком тонок. Мы сможем пересечь Глантар лишь в том месте, где устроен мост и паром. А там мы встретим людей Дено.

Видя, что все остальные согласны со словами Евглена и смотрят на него вопрошающе, гроссмейстер нахмурился, глядя на замок, виднеющийся за деревьями.

– Мы в любом случае не проедем через Зеленодол без ведома Дено из Китара, – добавил Кадо, который все это время правил крытой повозкой Восточного Колдуна.

Вернигор еще больше помрачнел и задумчиво потирал подбородок.

– Вот узнает китарский чародей, что стряслось с его сыном – жуть как прогневается, – задумчиво проговорил Нок, – А матушка, того гляди, плакать начнет.

– Ты так говоришь, будто он уже помер, – сердито заметил Орн, который, пользуясь остановкой, спешился и кормил Сметанку овсом из сумки, – Это же не навсегда.

– Объясни это родителям, – мрачно возрази Кадо.

– Но проехать-то нам надо, – возразил Орн, – Дверей-то здесь нет, чтобы проскочить мимо этого проклятого Китара.

– Вот был бы здесь Юн, он бы для нас портал открыл, – вздохнул Нок.

– Он вообще-то здесь, – сердито напомнил Кадо, – Но помочь ничем не может.

– А ты-то чего молчишь? Ты ж у нас такой умный! – обратился Евглен к Веду, тихо ехавшему позади него и Вернигора, – Ты вообще все время молчишь.

– Я не разговариваю с господином Вернигором из Азатана, – сообщил Вед, подъезжая к Евглену и доверительно нагибаясь к нему со своего седла, – Он сам уехал в Парладор, смотреть на эльфийские чудеса, а меня бросил на растерзание этим клятым принцессам Армаисским! Как же они меня замучили! Да если бы я был принц или король, ни за что бы на них не женился. Ни на одной, ни на другой.

Вернигор обернулся через плечо и бросил на второго ученика сердитый недовольный взгляд. Вед ответил тем же, а Евглен начал хохотать. Гневные взгляды гроссмейстера и молодого воина встретились на веселящемся Евглене и стали еще свирепее, но унять смех он все равно не смог.

– Пока некоторые гогочут непонятно почему, я замерз! – сообщил Ронф, все это время перебиравший на ладони драгоценные серьги, вынутые из собственных ушей, и перстни, снятые с собственных пальцев, да недовольно слушавший разговор остальных путников, – Вообще не вижу, в чем загвоздка! Надо проехать через переправу, так поехали. Не надо говорить дяде Дено, что его сынулька взял да заколдовался, так не говорите.

– Соврать? – возмутился Кадо.

– Ну да! – всплеснул руками гоблин, и его украшения дождем просыпались на снег, – Тоже мне проблема! Поехали уже, блин!

Вед подергал Евглена за рукав.

– Передай Вернигору: это очень хорошая идея, – сказал он, – Я как раз хотел предложить, но гоблин меня опередил.

– Передай там этому неразговорчивому господину, Евглен, – усмехнулся Вернигор, – Что идея совсем даже не хороша. Соврать я бы и без вас догадался. Но если Дено об этом узнает, а он обязательно узнает, то будут у нас неприятности с зеленодольскими чародеями. А волшебных неприятностей нам и так хватает.

– Гм-м! – прорычал Ронф, спрыгнул с седла и начал ползать по снегу, подбирая упавшие драгоценности, – Нам и простых неприятностей хватает.

– Значит, надо просто во всем признаться родителям Юна. Хотя это опечалит их, а нас задержит в пути, – вздохнул Кадо и обернулся к Элиа, – Что скажешь?

Все это время Элиа молча сидел на лошади, не принимая участия в общем разговоре, и, кажется, даже не особенно вслушиваясь в него. Услышав вопрос Кадо, обращенный к нему, он поднял глаза и осмотрелся с отсутствующим видом. Потом посмотрел на гоблина, с ругательствами ползавшего по снегу.

– Да, – вздохнул Кадо, отводя глаза, – Может, тебе перебраться в повозку к Колдуну? И ему было бы теплее, и ты бы отдохнул?

Элиа не ответил, он вдруг скатился с лошади на землю и, тяжело переставляя ноги в снегу, подошел к Ронфу, продолжая его разглядывать. Потом нагнулся и поднял предмет, который выпал у гоблина из кармана. Это была кожаная торбочка, а в ней лежал стеклянный шар, который дала им царица, чтобы разговаривать с ней в пути.

– Ну, конечно! – обрадовано вскочил Ронф, – Если у нас проблемы со всякими мелкими ведьмаками, надо договориться с главной ведьмой! Она жуть какая умная, и мы ей нравимся. Она что-нибудь придумает.

Он схватил из рук Элиа торбочку, достал шар, положил его на ладонь и заорал что есть сил:

– Ваше величество! Ваше величество! Вы там чё спите?

– Вообще-то да, – сказал шар женским голосом, его поверхность засеребрилась внутренним светом, – Что случилось?

– Ого, получилось! – обрадовался Ронф, – У нас много чего случилось, но это потом, когда приедем. А не приедем мы до тех пор, пока не переберемся через речку, которую стережет какой-то Дено из Китара. Он папаша нашего Колдуна, и не должен знать, что случилось с его сыном. Но если мы поедем через его переправу, он нас заметит и начнет задавать вопросы. А отвечать мы не готовы.

– Хм, – голос из шара прозвучал озадаченно, – Насколько я поняла, вам нужно, чтобы родители Юна вас не заметили?

– Да! – хором подтвердили все.

– И только-то, – фыркнула царица, – Не вижу сложности. Я пошлю на Зеленодол снегопад, который сделает вас неузнаваемыми до тех пор, пока вы не проедете мимо замка и не выберетесь из долины. Смело езжайте через переправу, люди Дено и он сам не обратят на вас внимания. И поторопитесь, – голос в шаре стал суровым и властным, – Ждать уже нет никаких сил!

– Как скажете, ваше ведьмачество! – Ронф поклонился шару чуть не до земли и сунул его обратно в торбочку, а торбочку за пазуху, – Тебе не возвращаю, а то потеряешь.

Элиа, к которому были обращены последние слова, не обернулся в ответ. Сопровождаемый Кадо, он забрался в повозку Восточного Колдуна и задвинул занавески на окнах. Взгляды остальных путников омрачились печалью. Небо, между тем, совсем потемнело. С востока приплыли одна за другой сизые снеговые тучи. Они низко нависали над землей, и вскоре над Зеленодолом пошел снег. Он становился все гуще, и, наконец, стал пеленой из тяжелых хлопьев, беззвучно ложившихся на землю. Разглядеть что-либо за этой зыбкой завесой было почти невозможно.

– Ну вот, – одобрительно проговорил Вернигор, бросив еще один взгляд в сторону повозки, – Теперь поехали.

Отряд развернулся и двинулся вдоль берега на восток, туда, где чуть правее находилась переправа через Глантар.

* * *

Снегопад становился все сильнее. Он накрыл леса, поля, дороги, исказил и скрыл очертания строений и предметов. На поверхности зеркального стекла теперь не отражалось ничего, только пляска белых снежинок в порывах холодного ветра.

– Ничего себе! Это уже целая метель! – сидевший на полу возле зеркала оборотень зябко поежился, – Чем ближе они будут подъезжать к Ильрагарду, тем сильнее будут чары царицы. Скоро мы вообще можем перестать их видеть. Положимся на шпионов? А если вдруг объявится Гвендаль? Раньше, чем вы рассчитываете?

Эверонт восседал в своем высоком кресле и пристально глядел на снег в волшебном зеркале, словно надеясь проникнуть взглядом сквозь его густой покров. Услышав вопросы оборотня, он лишь небрежно усмехнулся.

– Об этом не стоит волноваться, Зиирх. Наш сбежавший маг оставил нам кое-что. Враны. Помнишь их, оборотень? Они продолжают идти по следу. И окажутся рядом, лишь только Гвендаль появится.

– Ясненько, – оборотень поднялся на ноги, – Пока во мне нет надобности, может, я отдохну чуток?

– Как знаешь, – равнодушно отмахнулся Эверонт и жестом остановил оборотня, когда тот протянул руку к зеркалу, – Оставь. Снег это совсем не то, что солнце. Он успокаивает меня.

За стеклом продолжали кружить и бесноваться на ветру снежные хлопья.

* * *

– Нос отмерз! – пожаловался Ронф, – Когда ж это прекратится-то? Хватит уже.

Он давно слез с лошади и тянул ее за повод. Гоблин, конечно, не признавался, но боялся упасть с нее, потому что не мог видеть ничего вокруг из-за сильного снегопада. Точно также поступил и Нок, ворча себе в бороду, и раздумывая, не пнуть ли под зад своего пони, который упрямо отказывался иди вперед. Когда путники выбрались из чащ Зеленолесья на открытую равнину, над Дивным Краем кружила метель.

– И впрямь достаточно, – заметил Орн, натянувший капюшон плаща на самый нос.

Странники ехали, с трудом пробираясь среди глубоких сугробов, согнувшись в седлах под порывами ветра. Только Элиа будто не замечал суровых капризов зимы. Некоторое время назад он выбрался из повозки и пошел рядом, не смотря на уговоры Кадо, просившего его немного поспать в тепле.

– Это бесполезно, – тихо молвил Элиа своему огорченному другу, – Я теряю силы не от усталости. Зеленый камень в руках врагов. Его сила тает, и я вместе с ней.

Повозка слегка отстала от остального отряда, с трудом проезжая в глубоком снегу. Белые эльфийские пони тяжело переставляли ноги среди зимнего бездорожья. Кадо приходилось их уговаривать почти на каждый шаг. Услышав, как Элиа заговорил осмысленно, впервые, после выезда из Парладора, Кадо и сам остановился и замер. Слова Элиа напугали его еще больше, чем молчание. Да и вид у друга был совсем измученным. Кадо решил бы, что Элиа бредит, но его взгляд, полный черноты, был обращен прямо на него.

– Послушай, что я скажу, – продолжал Элиа, взявшись за поводья пони, и задерживая повозку, – Не говори остальным.

– О чем? – спросил Кадо дрогнувшим голосом; он почувствовал, что готов по-настоящему испугаться.

– Ты видишь, что происходит, – тихо промолвил Элиа, опустив голову, но в следующий миг его глаза опять испытующе воззрились на Кадо, – Неведомое зло набирает силу, а мы не знаем, как ему противостоять. Если случится так, что Дивный Край окажется в опасности, только Кристалл Знания может помочь его спасти.

– Но его нельзя собрать вновь, – возразил Кадо.

– Можно, – хрипло возразил Элиа, шагнул к Кадо и с неожиданной силой сжал его руку, – И я знаю, как. Я могу доверить это только тебе. Если понадобится, сделай, как я скажу: собери камни, соедини их в Кристалл, – он опустил голову и тихо, но твердо закончил, – Чтобы взять последний камень… Ты убьешь меня, чтобы освободить зеленый камень и соберешь Кристалл. Обещай.

Стало очень тихо. Слышен был только вой ветра. Отряд отъехал дальше в поле, и друзья остались одни среди белого кружения вьюги. Они с трудом могли видеть друг друга сквозь снежную пелену. Но Кадо чувствовал холодные пальцы, державшие его руку.

– Обещай, – настойчивым хриплым шепотом повторил Элиа.

– Нет, – также тихо и решительно ответил Кадо, – Я этого не сделаю. Никогда. Что бы дальше ни было с Дивным Краем, что бы с нами не случилось, я верю, это не понадобится. Мы найдем другой способ все исправить!

– Гвендаль бы поставил все на свои места, – Элиа отпустил руку Кадо и побрел вперед, словно забыв о его существовании и о повозке Колдуна, – Гвендаль бы все смог. Куда же ты делся? Где ты, когда ты всем так нужен?

Он остановился и поднял голову, глядя на сыплющий с неба снег. Капюшон упал с его головы, ветер трепал волосы. Хлопья снега облепили Элиа и медленно таяли на его лице.

– После того, как ты отдал мне зеленый камень, как послал меня в тот поход против Темной госпожи, все изменилось между нами, – сказал Элиа с горечью, глядя куда-то в высь, сквозь летящие снежинки, – Знаю, ты винишь себя в том, что со мной случилось. Тебе стыдно, что ты изменил мою жизнь, не спросив моего согласия. Но из-за этого ты отдалился от меня. Мы словно стали чужими, – он рванул завязки плаща, словно они его душили, – Я этого не хочу! Я по-прежнему тебя люблю. Не прячься от меня, дядя!

Вслед за Элиа Кадо поднял голову к снежным небесам. На миг ему показалось, что сейчас Гвендаль должен откликнуться на этот отчаянный призыв. Затаив дыхание, он ждал и вслушивался в вой ветра. Но зимнее небо над Дивным Краем хранило молчание.

* * *

– Надо же какой сильный снегопад! Больше похож на метель.

Тарилор сидела перед окном в библиотеке Дарфиона. На трехногом столике рядом с ней в круглой коробочке сплетенной из ивовых прутьев лежали разноцветные мелки пастели. Она брала их один за другим, нанося штрихи на лист пергамента. На рисунке Тарилор ветви лесных деревьев сплетались и гнулись к земле под тяжестью снега, тяжелые хлопья летели с неба, мешая рассмотреть что-либо. Услышав слова Эгмара, эльфийская дева оторвалась от своей работы и подняла глаза, оборотившись к окну. За окном над Спрятанной долиной раскинулось чистое небо, с него ярко светило полуденное солнце. Эгмар следил за выражением ее лица с ласковым сочувствием во взгляде.

– Понимаю, дочь, – молвил он, положив ладонь на вновь склонившуюся голову Тарилор, – Ты хотела ехать с ними. Но на сей раз так нужно. Доверься Генимар.

Тарилор вздохнула, опуская глаза на рисунок. Ее тонкие пальцы машинально терли пергамент в том месте, где под сенью лесной чащи сгущались тяжелые сумерки. На подушечках пальцев оставались темно-синие следы.

– Я знаю, atar, – негромко ответила Тарилор, – Но это нелегко. Мы столько пережили вместе, и вот теперь я должна предоставить их собственной участи. Элиа… Он кажется тенью – тенью самого себя.

Эгмар опять погладил ее по густым рыжим волосам.

– С этим мы не можем ничего поделать. Ни ты, ни я, – сказал он, – Наберись терпения следовать своему пути. Кстати, – добавил он, запустив руку в карман серебристого кафтана, – Господин Эзельгер нашел в зимнем саду твое зеркало.

– Я не теряла зеркала, – возразила Тарилор, с недоумением отрываясь от рисунка.

– Ну, как же? Я помню, что видел его у тебя, – сказал Эгмар, протягивая Тарилор зеркальце на длинной, богато украшенной ручке.

Увидев зеркало, Тарилор встала со стула, уронив под ноги мелки и рисунок. Эльфийка взялась за ручку обеими руками и заглянула в круглое, оправленное в серебро, стекло. В стекле отразилось ее бледное потрясенное лицо. По поверхности зеркала, пересекая щеку девушки, точно шрам, пролегала трещина. В следующую секунду Тарилор сжала ручку зеркала в кулаке и стремительно выбежала из библиотеки. Она промчалась по анфиладе комнат, ведущей на открытую площадку одной из башен. Эгмар услышал сначала, стук распахнутой двери, а потом голос Тарилор, эхом прокатившийся над горами:

– Вернись! Вернись!

* * *

Метель утихла лишь в тот день, когда путники приблизились к долине реки Ильрадан. Последний привал Элиа и его товарищи устроили на опушке Разнолесской чащи, на маленькой поляне под сенью вековых дубов. Смеркалось, воздух был морозным и прозрачным. Красно-золотые отблески заката терялись в просветах между стволами деревьев. Все вокруг было одето снегом. Путники утоптали небольшую площадку рядом со стволом поваленного дерева. Ронф и Евглен нарубили с него сучьев. Сметливый Кадо разжег костерок и заварил над огнем чаю, приятно пахшего дымком и травами. Рядом настелили срезанного в ближайшем ельнике сухого лапника, набросили на него дорожные одеяла, и все смогли рассесться у огня с тем удобством, какое возможно в дороге. Кадо проверил, удобно ли и тепло устроен в своей повозке Восточный Колдун, и раздал остальным по жестяной кружке с горячим чаем. Некоторое время все молчали, грея руки о стенки своих кружек, полных кипятка.

– Вот почти что и приехали, – заметил Вернигор, не без затаенной грусти, – Скоро наши пути опять разойдутся.

– Куда ты теперь? – спросил его Кадо.

– На запад, в земли Ордена, – вздохнул Вернигор, словно не радуясь возвращению домой, – Там у нас много дел. В том числе и с темными эльфами, которых наслал на нас этот Эверонт.

– Но ведунья сказала, нам нужен Гвендаль, – заметил Вед, многозначительно описав глазами круг.

– Мне нужен, – твердо возразил гроссмейстер.

Оба ученика заерзали на одеялах, собираясь что-то сказать, но Вернигор жестом остановил их, упреждая любые возражения и споры.

– Поговорим после, – спокойно отрезал он и продолжил пить чай с таким видом, словно ничего важнее этого занятия нет.

– Господин, как ты думаешь, гроссмейстер вашего ордена освободит меня от взятых обязательств? – спросил Эзельгер; чем дальше за спиной оставался Парладор, тем печальнее он выглядел, – Я хочу сказать, теперь у него нет нужды в вестнике, и я хотел бы поехать с Элиа, куда бы он ни направлялся.

– И я тоже, – пробасил Нок и украдкой хлопнул Эзельгера по плечу.

– Думаю, гроссмейстер не станет возражать, – ответил Вернигор, – Куда ты направишься, Элиа, после того, как вы вернете книгу царице и послам короля Фракнорка?

– Генимар говорила, что некий отшельник из Темноборского леса поможет Элиа снова набраться сил, – сказал Кадо, поскольку Элиа не ответил, – Надо делать то, что она говорит. А уж там поглядим. Но как бы то ни было, куда Элиа, туда и я.

* * *

Друзья снова замолчали. На сердце у всех было грустно. Солнце опустилось за горизонт, и в лесу совсем стемнело. В промежутках меж сплетенными ветвями дубов на темном небе уже искрились звезды. Они мигали в холодном воздухе далеким хрустальным светом. Ронф подбросил в костер еще несколько толстых веток, чтобы пламя не угасло.

– Скоро я увижу своих и верну им бесценную реликвию, – проговорил он и с угрюмым сопением оглядел исподлобья собравшихся у костра, – Мы вряд ли опять увидимся. В общем, я хочу сказать… Вы, оказывается, не такие уж противные… люди, эльфы, чародеи и там всякие прочие, – он покосился на Нока, – Выходит так, что без вас я бы не смог отыскать книгу.

Ронф бережно погладил себя по груди, там, где оттопыривались плащ и куртка. Он был явно не рад подобному наплыву чувств, непривычному для гоблина, и выглядел недовольным и пристыженным. Даже его острые уши с блестящими в них остатками дорогих украшений виновато поникли. Кадо улыбнулся и ободряюще хлопнул его по спине. Нок насмешливо, но довольно добродушно хмыкнул в бороду.

– Раз уж ты заговорил про книгу, – сказал Эзельгер, – Может, позволишь взглянуть одним глазком? Столько мытарств и переживаний из-за нее.

– Да, я бы тоже посмотрел, если можно, – согласился Нок, – Ужас до чего люблю книги. Особенно интересные.

– Ну, – видя всеобщий интерес, который вызвала просьба эльфа, Ронф нерешительно поднялся на ноги, – Думаю, большой беды не будет. Только имейте в виду: я по-прежнему слежу за вами в оба глаза!

– Да, мы знаем, – улыбнулся Кадо, – Ты уже говорил.

– Вот, – проговорил Ронф, отступив на шаг от костра, и осторожно вынул из-под одежды сверток, в котором находилась "Мудрость гоблинов".

У костра воцарилась тишина. Принц гоблинов стал разворачивать книгу. От волнения руки у него задрожали, и переплет, украшенный самоцветными каменьями, выскользнул и упал на снег.

– Ну, вот, стоит вас послушать, как случается невесть что! – недовольно проворчал Ронф, нагибаясь, чтобы поднять книгу, и тут же отпрянул и сел в снег, – Колдовство!

При падении "Мудрость гоблинов" открылась, и стоило принцу протянуть к ней руку, буквы на страницах вспыхнули красно-золотистым пламенем, озарив поляну, как последние солнечные лучи.

– Что это? – шепотом спросил Орн, подавшись вперед и пытаясь прочесть написанное.

Он опять ощутил прилив странного волнения, похожего на то, что посетило его в лесу Забвения.

– Ну, это – руны Старых Волшебников, – прищурив глаза и вглядываясь в страницу книги, неуверенно проговорил Ронф, все еще сидевший на снегу, – Я в Старой речи не силен. Это чародейские дела.

С большой осторожностью все придвинулись поближе. Кроме Элиа. Он лежал на своем месте под одеялом, заботливо наброшенным Кадо.

– Там написано, – сказал он, не глядя на книгу, – "Придет дитя крови Фьялларда в час печальный и безрадостный. И воспрянет рухнувшее царство! И возродится забытый лес".

Элиа закрыл глаза и тихо засмеялся.

Ронф подполз к книге с такой опаской, словно она могла укусить, захлопнул ее и принялся бережно заворачивать.

– А что тут смешного? – спросил он у Элиа, пряча драгоценный сверток за пазухой.

– Книга сделала свой выбор, – судя по тому, каким голосом ответил Элиа, за него говорил колдовской камень, – Она сказала, какое из пророчеств должно исполниться. Отныне все решено. Осталось лишь собраться с силами для последнего шага, – движимый силой колдовского камня, Элиа откинул одеяло и сел; в его глазах плясали изумрудные искры, – Не прячься больше, Орн сын Хильд! Выйди на свет.