Текст книги "Забытая башня"

Автор книги: Веда Талагаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Талагаева Веда
Забытая башня
Мудрость гоблинов – 3

СКВОЗЬ СТЕКЛО

Чай в походной кружке отдавал дымом костра, на котором согревалась для него вода. Но от него было тепло, а Нок был неприхотлив в еде и питье. Гном с удовольствием прихлебывал обжигающий травяной отвар, чего нельзя было сказать о Евглене, которому вынужденная остановка посреди Нехоженой земли не доставляла удовольствия. Молодой воин кутался в плащ и смотрел на спины Элиа и Ронфа. Те стояли поодаль от остальных. Элиа, держа на ладони стеклянный шар, разговаривал с царицей, а Ронф мешал ему, вставляя в разговор свои замечания.

– Вот поговорят, и поедем, – видя хмурое лицо Евглена и желая его утешить, заметил Нок, – Им же надо сообщить царице радостную весть – войны не будет!

– А вот что мы сообщим гроссмейстеру? – невесело отозвался Евглен и кивнул головой в другую сторону.

Там, также в некотором отдалении, сидя верхом на своей белой лошади Эзельгер писал письмо гроссмейстеру.

– Все образуется, парень, – добродушно усмехнулся гном, но тут же вздохнул, – Вот где забота, так забота.

По другую сторону костра, возле которого грелись собеседники, стоял крытый возок на полозьях, запряженный быстроногими эльфийскими лошадьми. Его дверца была приоткрыта. Свесив ноги наружу, в возке сидел Кадо. Он держал руку Восточного Колдуна, разговаривая с Тарилор, которая кормила овсом из сумки голубого единорога Орландо. Рука Юна безжизненно лежала в ладони друга, а сам он, казалось, спал беспробудным сном.

– Почему он так поступил, и когда мы сможем его разбудить? – печально проговорил Нок, которому дела чародеев казались сложными, непонятными, и потому пугали и огорчали.

– Все образуется, – в свою очередь с сочувствием заметил Евглен.

Нок ответил благодарной улыбкой сквозь густые усы, наклонился к костру, над которым висел чайник, и налил еще одну чашку.

– Хочешь, госпожа Тарилор, горяченького? – спросил он у эльфийки.

Не в обычаях гномов любезничать с эльфами, но к Тарилор Нок давно питал дружеские чувства, и потому был готов помочь ей хоть как-то пережить зимний холод. Рыжеволосая эльфийская дева кивнула. Она закончила с кормежкой единорога и, завернувшись в плащ, слушала то, что говорил ей Кадо, выглядывавший из повозки Колдуна.

– Дверь где-то рядом. Мы опять на перепутье, и я не знаю, куда мне следует сейчас отправиться, – по-прежнему держа руку Юна, проговорил брат Южной Колдуньи, – Мы нашли книгу, Элиа может теперь вернуться в Ильраан. Должен ли я дальше сопровождать его? Я с радостью последую за ним и впредь, но не нахожу покоя из-за того, что сделал Юн. И из-за того, что он сказал.

Тарилор кивнула головой, мрачно сдвинув свои красивые брови.

– Орден Великих Колдунов в опасности, – сказала она, – На острове Нолава случилась беда. Я чувствую это.

– Я не эльф и не чародей, но я тоже чувствую всем сердцем, что моей сестре нужна помощь, – крепко сжав запястье Восточного Колдуна, сказал Кадо, – Я не хочу оставлять Элиа одного, но я должен знать, что случилось в стране Нумар.

– Элиа не один, он с нами, – возразил Нок, подходя к друзьям и подавая Тарилор чашку с чаем.

– И ты не один, Кадо. Твоей беде помогут те, кто обладает должной силой для того, чтобы сделать это, – Элиа шел к повозке, убирая в карман стеклянный шар царицы, – Я рассказал обо всем Агенору и царице. Думаю, тебе пока не нужно ехать в Нумар. Мы должны продолжить путь, – его глаза мерцали глубоким зеленым светом, – Дверь там.

Он повернулся и уверенно указал на бугорок, присыпанный снегом.

– Рядышком. Всего шагов пятьсот, – удивился Евглен.

А Эзельгер, отпустив с письмом голубя, оставленного Танарионом, повернул голову и проговорил с недоумением:

– Что это за звук?

Все замолчали, прислушиваясь. С неба падал редкий снег, окутывая Жженую степь тишиной, точно обертывая ватой. В этой тишине с севера приближался неясный гул, от которого земля под ногами содрогалась.

* * *

Башня возвышалась над водной гладью озера, поднимаясь из самой ее середины. Верхушку башни скрывали снеговые облака, затянувшие небесный свод. Низкое серое небо, нависшее над горами, казалось безжизненным. Горы кольцом смыкались вокруг круглого плато, на котором находилось озеро. Черный силуэт башни отражался в его зеркально блестящей поверхности. Лишь недавно скованная льдом, она обманчиво казалась твердой и прочной, но ее глубина дышала опасностью. Там, в толще воды под ледяным панцирем то и дело появлялись багровые отсветы далекого пламени. Похоже было, что на самом дне озера полыхает пожар.

– Ты знаешь, что под нами, Мееральда? – спросил Зиирх у своей дочери.

Вёльва молча кивнула головой и поежилась то ли от холода, то ли от страха. Они стояли у каменного парапета узкой наружной галереи, продуваемой холодным ветром. В нее вели все двери в верхнем зале, который владыка Эверонт избрал своим кабинетом. Огромный каменный покой со сводчатым потолком и черными мраморными плитами на полу казался окруженным стеною гор. Горы были видны повсюду из множества узких окон в стенах зала. Эверонт часто проводил здесь время в полном одиночестве или в обществе Зиирха, но зал не выглядел ни обжитым, ни уютным. Он не был и теплым. Изо всех щелей в стенах сквозил ледяной ветер, большой камин в глубине зала топили лишь изредка. Но Эверонт будто и не замечал пронизывающего холода, царившего повсюду в его уединенном обиталище. Завернувшись в свой черный, подбитый волчьим мехом, плащ, владыка темных эльфов сидел в высоком кресле, больше похожем на трон, и, не отрываясь, смотрел в зеркало Алаоры. Оно висело на стене напротив, и отражавшиеся в его стекле картины непрерывно менялись. С каждой минутой владыка Эверонт становился все мрачнее.

– Зиирх! – наконец, крикнул он раздраженно, – Не смей уходить, когда ты мне нужен!

– Я уже иду, мой господин, – угодливо проскрежетал оборотень, оставляя Мееральду одну на балконе и возвращаясь в зал, – Произошло что-то важное?

– Нет, совсем нет, – язвительно ответил его хозяин, не оборачиваясь и продолжая смотреть в зеркало, – Мальчишка с друзьями нашел "Мудрость гоблинов". Настоящую! Она была в Дальноземье у владыки Эринарда, который благополучно пробудился ото сна. Он рассказал об исходе солнечнолесских эльфов во тьму и о пленении демонами Инриэль. И вообще обо всем, чего знать не следовало.

Оборотень замер на полдороге к креслу Эверонта. Его острые глазки изумленно вылезли из орбит.

– Как? – выдавил он из себя, – Откуда вы об этом узнали?

– Из уст самого мальчишки, когда он рассказывал счастливые вести царице чародеев. И из письма гонца Эзельгера, прочел через его плечо. Они везут книгу в Ильраан. А письмо с рассказом о темных эльфах скоро будет в руках у гроссмейстера ордена Крылатого Льва, – бесцветные глаза Эверонта, сощурились и хищно сверкнули, – Зиирх, это надо остановить. Немедленно.

– Вы знаете как? – осторожно приближаясь к разгневанному хозяину, промолвил оборотень.

– Конечно, – отрезал владыка темных эльфов, – Им предстоит долгий путь с бесценным грузом. А гроссмейстер пусть получит письмо. Но не от Эзельгера, а от меня. Я знаю, он сейчас едет к королю Налдару. Везет ему дочь-беглянку. Элиа и Эзельгер тоже проедут через Армаис. Думаю, они захотят встретиться с гроссмейстером по дороге, чтобы вместе отправиться к мудрой Генимар.

– Вы назначите им всем встречу? – Зиирх понимающе улыбнулся, и из-под его верхней губы показались острые клыки.

– В том месте, где их будут ждать, – холодно ответил Эверонт, – Иарсул многим мне обязан. Пусть его люди отдадут должок. Наши друзья не успеют нам навредить, Зиирх. Они лишились Восточного Колдуна.

– А что с ним? – спросил Зиирх, останавливаясь за спинкой кресла.

– Ты все просмотрел, – насмешливо заметил Эверонт, – Он отказался от волшебной силы, пытаясь защитить своих сестер по ордену. С Колдуньями в стране Нумар приключилась какая-то беда. Догадываешься, какая?

Зиирх торжествующе рассмеялся и потер тощие ладони.

– Госпожа Арника из Гантагора, – ядовито улыбнулся он, – Ваша шкатулка в ее руках сделала свое дело.

Эверонт утвердительно кивнул седовласой головой.

– Лишь одно меня беспокоит, оборотень. Почему еще нет вестей от Ульгит?

* * *

Веревки хоть и были волшебные, но впивались в кожу как настоящие. Чем больше Ульгит пыталась их ослабить, тем сильнее затягивались узлы, завязанные древунами. Арника наблюдала за этими попытками из своей колдовской клетки с язвительной усмешкой. Она устало сидела на полу, обхватив колени руками. В кабинете Южной Колдуньи было ужасно холодно из-за разбитого окна, камин в комнате погас, а древуны и не думали возвращаться, чтобы затопить его.

Поняв, что узлы становятся крепче, если стараешься их развязать, Ульгит прекратила вырываться и устало откинулась на спинку кресла. Арника тоскливо уставилась в потолок. Ульгит же окинула комнату взглядом. Звать на помощь было бессмысленно. Оконное стекло было разбито, но никто бы не услышал ее крик – они были одни на острове, не считая древунов Южной Колдуньи, ее помощников – лесных зверей и спящих в заколдованном сне двух волшебниц – Северной Колдуньи Итэри и самой хозяйки Туманного острова. Ульгит разочарованно вздохнула: все волшебные шары Адиари лежали на полу, обратившись в осколки. Теперь они тоже были бесполезны. Оглядев опустевший письменный стол, Ульгит встрепенулась. На дальнем краю между двумя стопками старинных книг возвышалось нечто, накрытое куском шелковой ткани. По форме предмета чародейка поняла – это еще один шар, гораздо больше остальных. Он уцелел даже после того, как Арника раскидала и разбила все другие. Но недолгая радость уступила место новому разочарованию. Шар был накрыт от посторонних взглядов, он лежал слишком далеко от кресла. Ульгит не могла воспользоваться им. От сознания беспомощности, от холода и усталости Ульгит поникла головой и тихонько заплакала. Арника молчала и негромко шмыгала носом. Видимо, тоже пыталась сдержать рыдания. В тишине слышен был только вой ветра в зимнем саду вокруг дома.

На окне вдруг заколыхались занавески и, громко хлопая крыльями, в кабинет влетела серая сова. На глазах изумленной Ульгит она сделала круг по комнате, облетев ее под самым потолком. Под взглядом ее круглых глаз Арника вдруг закрыла глаза и откинулась на спину, потеряв сознание или уснув. А сова, прежде, чем Ульгит успела испугаться, камнем упала на стол прямо к последнему уцелевшему шару. Чародейка подумала, что птица разобьет шар, но она только лишь подцепила когтями ткань, скрывавшую волшебный предмет, и исчезла на глазах. Должно быть, улетела так быстро, что Ульгит не успела этого разглядеть. Так или иначе, шар оказался свободен от скрывающего полога, Арника спала и не могла служить помехой. Можно было вызвать в шаре Эверонта и рассказать, что дело сделано. Ульгит долго смотрела на мерцающую поверхность сферы. В ее лазоревой глубине танцевали радужные блики света. Ульгит отчего-то вспомнились слова вёльвы о белом корабле, ожидающем на берегу Хрустальной гавани. Она вдруг ясно увидела, как трепещут на ветру его светлые, пронизанные солнцем паруса. Черное ожерелье Эверонта по-прежнему было у нее на шее. Оно было готово задушить при малейшем неповиновении воле хозяина. Но позвать на помощь не означало воспротивиться воле Эверонта, а Ульгит больше ничего и не могла сделать, пока на ней были волшебные веревки. Поэтому она посмотрела в шар и изо всех сил взмолилась:

– Кто-нибудь, пожалуйста, услышьте! Помогите мне!

* * *

Странный гул все нарастал. Он походил на топот табуна коней, мчащегося во весь дух по степным просторам. Но сколько путники не всматривались в даль, разглядеть что-либо не могли.

– Может, это гоблины? – насторожился Нок.

– Пусть приходят скорее. Хоть будет с кем поговорить, – фыркнул Ронф.

– Надо двигать к двери, – заметил Кадо, вылез из возка, закрыл плотнее его дверцы и уселся на козлах, подгоняя лошадей.

– Я знаю, что это, – сказала Тарилор, и ее лицо приняло озабоченное выражение, – Это кобольды. Нам надо как можно скорее войти в дверь.

– Кобольды? – повторил Евглен, – Полулюди-полусобаки росточком чуть больше овцы? Они водятся и в Западных землях. Чего их бояться? Они сами трусы.

– Это так, – согласилась Тарилор, – Но сейчас у них зимнее переселение. Агалад рассказывал мне, что в этих краях такое происходит каждый год. С наступлением холодов стада кобольдов оставляют летние норы и пускаются в путь на юг, чтобы перезимовать в тепле. Они мчатся вперед несметными полчищами, не разбирая дороги, и сметают все на своем пути. Если мы окажемся на их дороге, они могут нас просто раздавить.

– Ничего себе! – ахнул Ронф, привстав на цыпочки и вытянув шею, – Тогда нам лучше быстрее дать деру. Я их вижу!

Слова молодого гоблина были излишни. Кобольдов уже видели все. Бесформенная серая масса, похожая на поток грязи, заполнила северный горизонт. Кобольдов было так много, что сосчитать их было не возможно, даже если бы они стояли на месте, а не неслись галопом. В воздухе над стадом стоял пар от частого дыхания. На бегу кобольды громко сопели и порыкивали.

– Ой-ёй-ёй, – проговорил Нок, также вставая на цыпочки, – Они отрежут нас от двери.

– Стадо бежит прямо туда, где находится дверь, – подтвердил Элиа, – Нам не успеть. Надо попытаться уйти в сторону и отогнать возок.

– Скорее, – сказала Тарилор, не отрывая взгляда от приближающейся толпы кобольдов.

Все бросились к лошадям, оставив догорающий костер и выкипевший на нем чайник. Кадо принялся нахлестывать лошадей, разворачивая возок. Полозья застревали в неглубоком снегу, натыкаясь на бугорки промерзшей земли. Евглену, Элиа и Ронфу пришлось спешиться и подталкивать повозку.

– Скорее, – торопила Тарилор, но сама вдруг повернула единорога вспять и едва не помчалась обратно к брошенной стоянке.

Эзельгер едва успел ухватить Орландо за уздечку.

– С ума сошла, госпожа? – удивился он, – Хочешь быть затоптанной?

– Мне надо назад, – пробормотала Тарилор, побледнев, и в ее глазах мелькнуло отчаяние, – Я обронила очень дорогую вещь. Я не могу с ней расстаться!

– Предпочитаешь расстаться с жизнью? – усмехнулся мнимый эльф, но Тарилор продолжала в ужасе смотреть назад, на оставленный костер и бегущих к нему кобольдов, – Неужто такая бесценная вещь?

Эльфийка порывисто кивнула головой. Остальные между тем высвободили повозку из снега и снова вскочили в седла.

– Быстрее едем! – крикнул Элиа Тарилор и Эзельгеру, – Надо ускакать как можно дальше.

Тарилор растеряно медлила. Видя ее нерешительность, Эзельгер досадливо вздохнул.

– Уступи мне единорога, он быстрее, а сама садись на мою лошадь, – сказал он, на глазок прикинув расстояние до костра и до стада кобольдов, – Езжай с Элиа и остальными.

Не тратя время на благодарности, Тарилор с готовностью спрыгнула на землю. Они с Эзельгером поменялись местами. Почуяв смутную тревогу, единорог затанцевал под седлом.

– Так что это за вещь? – ласковым поглаживанием успокаивая диковинного скакуна, спросил демон.

– Платок, вышитый цветами, – ответила Тарилор, смущенно опустив глаза.

– Платок? – вскричал пораженный Эзельгер, – Ты что смеешься?

– Я после объясню, – уклончиво молвила Тарилор и умоляюще взглянула на демона, – Пожалуйста, поезжай за ним, пока не стало слишком поздно.

– Ну, не соскучишься с тобой, госпожа, – пробормотал демон себе под нос и подхлестнул единорога.

Оскорбленный таким непривычным обращением, единорог взвился на дыбы и помчался вперед, как ветер. Ему навстречу неслись кобольды.

– Что он делает? – ахнул Элиа.

– Он нас догонит! – крикнула Тарилор, похлопывая по шее Сметанку, – Скорее, нам надо занять какую-нибудь высоту. Не оборачивайтесь, пока не заберемся вон на тот холм.

Она указала на высокий бугор, поднимавшийся в стороне от пробега кобольдов. Не разбирая дороги, все поскакали к нему. В спину путникам несся размеренный гулкий топот, сопровождаемый тихим рыком и сопением. Холм был уже близко, но у самого подножия повозка Восточного Колдуна опять застряла. Евглен, Нок, Ронф и Элиа принялись подталкивать ее сзади, а Кадо с Тарилор тянули за поводья лошадей, уговаривая их подняться вверх. Земля дрожала от топота сотен маленьких быстрых лапок.

– Где же Эзельгер? – крикнул Нок, – Он не успеет!

Внезапно где-то позади послышался многоголосый писк, перешедший затем с ропот ужаса. Топот кобольдов перестал быть размеренным и слаженным. Слышно было, как они заметались, толкаясь и визжа. А потом вдруг бросились врассыпную и повернули в другую сторону.

– Они уходят! – крикнул Кадо, поднявшийся на холм выше всех, – Кобольды уходят на юго-восток. Их что-то напугало.

– Не что-то, а кто-то, – Тарилор приложила ладонь козырьком ко лбу, вглядываясь в даль, – Как же я не подумала об этом раньше! Только одно способно остановить стадо бегущих кобольдов – появление того, кого они боятся больше всего на свете.

– Кто же это? – спросил Элиа.

– Зверь, который почему-то приводит их в священный ужас, – вспомнил также и Евглен, – По поверьям кобольдов это сверхъестественное существо, которое они называют Индриком.

– И кто это такой? – с недоумением спросили в один голос Нок и Ронф.

– Такой зверь когда-то водился и в моем мире, – усмехнулся Элиа, – Он тоже был сказочным, и звали его так же. Это единорог.

– Indurig – таково название единорога на языке Старых Волшебников, – подтвердила Тарилор, – Это Эзельгер и Орландо напугали кобольдов.

– Значит, они живы, – с облегчением вздохнул Нок.

В подтверждение его слов в холодном воздухе послышалось переливчатое ржание. Довольный победой Орландо возвращался бодрой рысью, неся на спине белокурого седока.

– Кобольды боятся единорогов! – издали крикнул демон и помахал рукой, – А я совсем об этом забыл.

Остальные путники встретили его появление радостными криками. Демон же подъехал к Тарилор и наклонился с седла, подавая ей сложенный вчетверо платок с искусной эльфийской вышивкой.

– Заставила же ты меня побегать, госпожа, – усмехнулся он, и едва Тарилор потянулась за платком, отдернул руку, – Я знаю, там что-то есть. Ты позволишь мне взглянуть?

– Не смей! – возмутилась Тарилор, покрывшись нервным румянцем, и попыталась отобрать платок у Эзельгера, – Сейчас же отдай!

– Сначала узнаю, из-за чего я чуть не умер, – возразил мнимый эльф и развернул платок.

Под шелковой тканью тускло блеснуло маленькое стеклышко темного цвета. Демон увидел в нем свое отражение и по привычке вздрогнул.

– Осколок, – пробормотал он и в изумлении воззрился на Тарилор, – Я рисковал жизнью ради осколка стекла?

Тарилор порывисто протянула руку и вырвала у него платок с осколком.

– Это осколок зеркала, – сухо ответила она, – Волшебного зеркала. В нем жил… жило одно дорогое мне существо. Больше я ничего не скажу.

Она спрятала платок за пазуху и быстро пошла прочь, забыв про единорога. Демон смотрел ей в след, и чувствовал, что бледная эльфийская кожа на его щеках опять предательски розовеет. Но сейчас это его почему-то не волновало.

– А мне больше ничего и не надо говорить, – сказал он и крепко обнял единорога за шею.

Гордый Индрик-зверь не оценил такой нежности от незнакомца, самовольно влезшего ему на спину. Он гневно заржал и что есть силы взбрыкнул задними копытами. Орн не удержал равновесие и упал на землю, очень развеселив Ронфа и Евглена.

* * *

Шар недолго хранил молчание. Прошло лишь несколько мгновений, показавшихся Ульгит долгими, как целый день, и за стеклом начал густеть синеватый туман. Ульгит надеялась, что сейчас появится химера, живущая в шаре, и у нее можно будет попросить совета и помощи. Но вместо этого внутри сферы все прояснилось, и возникло смутно знакомое чародейке женское лицо. Ульгит остолбенела от неожиданности. На ее призыв о помощи откликнулась директор волшебной школы Аструма Арла Кан. Прошло много лет с тех пор, как дочь Западного Колдуна покинула стены замка на горе Ар, но директор почти сразу узнала ее.

– Ульгит? Ульгит из Тора? – тихо ахнула госпожа Арла, – Ты вернулась? Не верю своим глазам! Я пыталась увидеть в зеркале Южную Колдунью на острове Нолава, и вдруг появилась ты. Где ты и почему зовешь на помощь?

Ульгит почувствовала, что вновь готова заплакать. Арла из Альтамура была принципиальной белой чародейкой, никогда не сходившей с пути света. А Ульгит и ее отец Каспиэн не раз тайно и явно совершали отступничество. Но, тем не менее, чародейка не услышала ни единого слова упрека или презрения от бывшей учительницы. Только удивление и желание помочь. А принять ее помощь Ульгит не могла. Она знала: черное ожерелье не позволит ей рассказать все Арле и воспользоваться ее светлыми чарами. Стоит ей сказать хоть слово правды, искусное плетение из агатовых бус сомкнется на ее шее. Выхода не было – надо было прогнать Арлу Кан. Ульгит закусила губу в притворной досаде и зло взглянула на пожилую чародейку.

– Я не просила тебя о помощи, Арла из Альтамура! – грубо ответила она и наклонила голову, коснувшись подбородком ожерелья, – Мне не нужна помощь глупых светлых чародеев.

– Но ты связана, – удивленно проговорила Арла, обескураженная такой отповедью.

– Я и сама вижу! – огрызнулась Ульгит, снова наклоняясь к зловещему украшению на шее, – Убирайся и не мешай мне!

В лице Арлы появился холодок, и Ульгит на мгновение замерла. Но чародейка из страны Пан не исчезла. Она продолжала изучать Ульгит взглядом.

– Ты не можешь снять путы. Это волшебные веревки, – наконец, сказала она, – Кто связал тебя?

– А ты угадай? – насмешливо фыркнула Ульгит, – Может, кто-то из тех добропорядочных добрых волшебников, которые всегда не давали покоя моему отцу? Из тех, кто сжил его со свету!

– Тирэно, старший брат, одолел Каспиэна в бою, – хмурясь, сказала Арла, удивленная грубостью Ульгит и задетая ее словами, – Он защищался.

– Он был такой же, как все! – возразила Ульгит и, наклонившись к ожерелью, слегка прикусила его плетеную нить зубами, – Такой же, как ты! Я не для того вернулась из небытия, чтобы тебя лицезреть, училка! Пошла вон из шара, сейчас же!

Лицо Арлы словно замерзло окончательно.

– Как пожелаешь, – сухо промолвила она, сделала шаг назад, и шар помутнел.

Туман рассеялся, сфера стала прозрачной. Сквозь нее была видна пустая комната. У Ульгит замерзли ноги и затекли запястья. Арника по-прежнему лежала на спине с закрытыми глазами, а древунов в доме не было слышно. Ульгит почувствовала себя совсем одинокой и покинутой. Она опустила голову, и, не сдерживаясь больше, горько заплакала.

* * *

Зеркало на стене помутнело, потом отразило обстановку кабинета, Арлу Кан и Ульвейга, сидевшего в кресле в дальнем углу.

– Видел это? – спросила директор школы волшебства у бывшего темного мага.

– Дочь Каспиэна? – Ульвейг сидел, опираясь о подлокотник, – Она была в доме Южной Колдуньи?

– В ее кабинете, привязанная к ее креслу, – мрачным тоном ответила Арла, – Не даром я была против этой поездки в Нумар. Не даром третий день бушует буря, а с гор сходят лавины. И с Юном я не могу связаться. Я не чувствую его присутствия. Что-то стряслось с орденом Великих Колдунов.

– А почему она отвергла твою помощь? – спросил Ульвейг, – Неужто из-за старых обид?

– Ульгит горда, как ее отец, – Арла в задумчивости покачала головой, не сводя глаз с зеркала Алаоры, принесшего столь пугающие вести, – Но она вовсе не отказывалась от помощи. Она о ней умоляла. Видел ты ожерелье у нее на шее? Это рабский ошейник.

– Один из самых страшных приемов темной магии, – понимающе кивнул Ульвейг, – Но кто же в наши дни решился на такое?

Арла подошла к зеркалу и провела ладонью по своему отражению в нем, словно надеялась, что волшебное стекло на сей раз покажет что-то более обнадеживающее.

– Ульгит не сможет нам рассказать, пока мы не снимем это с нее, – сказала чародейка, – Спрячься, Ульвейг. Я должна буду опять поговорить с Верховным Чародеем. А он не обрадуется, узнав тебя.

* * *

За уснувшей на зиму под толщей льда рекой Глантар пейзаж не радовал глаз. Унылая однообразная картина была везде одинаковой: ровная как скатерть спеть, укрытая снежным ковром. И лишь изредка над землей поднимались группки куцых низкорослых деревьев со стволами и ветвями, осыпанными инеем, точно заросли кораллов, поднятые со дна океана. Но никто из спутников Вернигора не печалился и не хандрил. Вед, никогда прежде не покидавший Занбаар, с интересом глазел вокруг. Роальд из Таладара, успевший понять, что Вернигор не собирается брать его в плен по-настоящему, заметно приободрился и наслаждался свободой. А принцесса и ее служанка и вовсе с каждой милей пути становились все веселее и радовались тому, что, наконец, опять ступили на землю Армаиса. Один только Вернигор был суров и молчалив. Мыслями он был погружен в заботы, свалившиеся на него.

– За все время, что мы в пути, он не произнес почти ни слова, – заметила служанка принцессы, тронув Веда за рукав.

– Много всяких дел, которые ему надо обмозговать, – пожал плечами молодой воин, – Думаешь, легко руководить орденом?

– Мы ему мешаем? – виновато спросила девушка, – Мало ему своих забот, так еще приходится возиться с нами.

Они ехали верхом бок о бок чуть в отдалении, в то время, как Роальд впереди них сопровождал принцессу. Вернигор, о котором говорила служанка, возглавлял маленькую кавалькаду.

– Ты всегда всех жалеешь? – улыбнулся Вед, видя опечаленное лицо собеседницы, – А есть ли имя у такого доброго создания? Или как у некоторых – только дурацкое прозвище?

Увидев, какой язвительный взгляд Вед бросил в сторону принцессы, служанка смутилась, словно опять почувствовала себя виноватой. Теперь, когда с переодеваниями в принцессу было покончено, она и Эйнифар снова были одеты в мужские костюмы, удобные для дальних верховых переездов.

– В моих жилах течет кровь степного народа, – промолвила девушка, – У нас не принято сразу называть свое имя. Но с тобой, господин Вед, мы уже давно знакомы. Поэтому зови меня Намадат.

– Красивое имя, – одобрил Вед, – Такое же, как ты сама.

Точно услышав его слова, бывший наместник Южной Аладании вдруг обернулся в седле и ожег Веда строгим подозрительным взглядом. Спустя мгновение обернулась и принцесса. Ее взгляд был скорее растерянным и огорченным.

– Чего они все оборачиваются? – притворно удивился Вед, – Так и шею можно вывихнуть.

– Может, нагоним их? – смущенно предложила Намадат.

– Нет уж, – возразил Вед, ухмыляясь в спину принцессе и наместнику, – Вернигор приказал ехать цепочкой по двое. Так и должно поступать.

Сам Вернигор неожиданно остановил коня и привстал на стременах, глядя в серое зимнее небо. Из-за облаков к нему слетела птица. Ворон опустился на плечо гроссмейстера, и позволил снять с шеи привязанное к шнурку письмо.

– Нам что-то пишут, – оживился Вед, глядя, как птица снова исчезает в небе, а Вернигор разворачивает скатанное трубочкой послание.

– Вам? – переспросила служанка принцессы.

– У него нет от меня секретов, – с важным видом объяснил Вед, – Так предписано правилами ордена – у учителя от ученика не должно быть тайн.

– Правда? – удивилась Намадат, – А я в Азатане слышала, что все должно быть наоборот.

– Ты ослышалась, – не моргнув глазом, заявил Вед и пришпорил коня, – А теперь, пожалуй, подъедем ближе.

Остальные последовали его примеру, видимо, тоже считая, что Вернигор не должен секретничать.

– Это от моего вестника Эзельгера, – дочитав письмо, сказал Вернигор, – Он хочет сообщить новости, которые нельзя доверять бумаге. Видимо, узнал нечто важное: они с Элиа возвращаются из Дальноземья. Эзельгер хочет встретиться поскорее и будет ожидать меня в Тамбулдуре.

– Для нас довольно удобно, – заметил Вед, – Это в сутках пути отсюда, верно?

– Да, – подтвердил Вернигор, вглядываясь в бескрайний степной простор, – Но письмо странное. Уклончивое, витиеватое.

– Разве не так пишут эльфы? – пожал плечами Вед.

– Не Эзельгер, – возразил Вернигор, – Насколько я успел его узнать, он отличается от других эльфов.

– И что мы будем делать? – спросил Вед.

– Надо узнать, в чем тут дело, – просто ответил Вернигор, – Заедем в Тамбулдур. Это почти по дороге, и дамы отдохнут там в тепле. А ты что скажешь, господин Роальд?

– Я ваш пленник, – пожал плечами Роальд, – Кроме того, вы взяли меня с собой, чтобы защищать принцессу и ее спутницу, – он поймал взгляд служанки и быстро отвел глаза, – Вот так я и буду делать.

– Хороший ответ, – одобрил Вернигор, наклонился вперед и оправил упряжь на своей лошади, – Стоит нам поспешить выбраться на тракт. Мне не нравится тишина и запах снега. Будет буран.

* * *

– Да уж, будет буран, – глядя в зеркало, усмехнулся Эверонт.

Армаисская степь в квадрате темного стекла помутнела, словно на зеркальную поверхность накатила волна. В следующий миг волна схлынула, и появилось отражение человеческой фигуры в свободном темном одеянии. Некто по ту сторону стекла стоял в темной комнате, словно нарочно забравшись в самый сумрачный ее угол, скрывая лицо островерхим капюшоном своей мантии.

– Все начнется с минуты на минуту, – кланяясь, проговорил неизвестный, – Но они, конечно, не поймут, что снег и ветер вызваны колдовством. Буря будет недолгой, но когда она стихнет, эти люди окажутся совсем не там, где ожидали.

– Чудесно, – одобрительно заметил Эверонт, – Какую мзду ты испросишь на сей раз за свои услуги, чародей?

– У меня есть одна просьба, – в угодливом тоне его собеседника послышались вкрадчивые нотки, – Ты ведь хочешь заманить в ловушку не только этого Вернигора, но и Элиа Рассказчика с друзьями?

– Я намерен сделать так, чтобы дверь выбросила их не в том месте, где они рассчитывали, – кивнул Эверонт, – Но какое отношение к этому имеет твоя награда?

– Самое прямое, – ответил чародей, скрытый темной одеждой, – Один из спутников Элиа, эльф по имени Эзельгер, везет при себе меч. Позволь мне взять его себе.

– Тебе нужен меч? – удивился Эверонт и пренебрежительно усмехнулся краешком рта, – Ты и вилкой не способен никого уколоть.

– Верно, – покладисто согласился чародей, и его голос вдруг стал жутким и гулким, словно слышался из-под земли, – Моя сила в другом. Совсем в другом. Так я могу взять этот меч?

– Конечно, возьми, – с царственной снисходительностью кивнул Эверонт, – Ты, гляжу, закутался до бровей. На меня нагоняешь страх, а сам не боишься, что тебя могут увидеть? Ворожишь средь бела дня.

– Как видишь, я на все готов для тебя, владыка, – прежним угодливым тоном молвил чародей, – А если увидят… Мало ли для чего я гляжу в шар? Да и кто увидит?

– Госпожа Арла. Разве она не видит все, что делается в Аструме? – возразил Эверонт.

– Ей не до меня, – пожал плечами его собеседник, – У нее сейчас свои заботы.

– Ладно, – Эверонт жестом отпустил чародея, – Я скажу Иарсулу, чтобы оставил для тебя этот меч.