Текст книги "Дыхание песков"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Мой seraglio, – шептала Жанна, сняв галстучек в голубой горошек и одну за другой расстегивая пуговки на блузке. Увядший розовый цветочек упал на голубые с золотом изразцы и остался лежать рядом с босоножками. Жанна задела его ногой, и он отлетел в мерцающую голубизной воду. Девушка скользнула следом, и в зеркале промелькнула изящная хрупкая фигурка с нежной кожей, жаждущей прикосновений сухощавой загорелой руки мужчины. Мягкие волосы льнули к стройной шее. Округлые холмики юной груди, стыдливо скрытые прозрачной водой, вдруг затрепетали, выдавая сильнейшее волнение, – в дверях ванной комнаты кто-то появился.

То была девушка с подносом, который она поставила на один из инкрустированных столиков. Прикрыв глаза ресницами, служанка бросила любопытный взгляд на Жанну, судорожно намыливавшуюся в тщетной попытке хотя бы пеной прикрыть наготу. По лицу девушки скользнула улыбка, и она показала на поднос с серебряным сосудом, издававшим восхитительный аромат горячего шоколада. Там же стояли маленький кувшинчик со сливками, блюдо печенья, и розовели круглые бочки крупных сочных персиков.

– Спасибо, – Жанна забыла, как по-арабски выражают благодарность. – Gracias.

Служанка хихикнула и удалилась, очевидно, догадавшись, что английская lella [31]31
  Девушка (араб.)


[Закрыть]предпочитает купаться в одиночестве, а Жанна с облегчением вздохнула. Да уж, входные двери арабских домов имеют огромные ключи и запоры, а вот все внутренние почему-то не закрываются – заходи, кто хочешь. Так ведь и Раулю чего доброго взбредет в голову заглянуть сюда, пока она плещется!

Жанна окунулась в воду, словно желая отделаться от этих мыслей, но одна, самая назойливая, продолжала мучить ее. А что, если это и в самом деле ее seraglio? Принцесса наверняка исполняет любые прихоти своего любимого внука.

Встревожившись, Жанна вылезла из бассейна и завернулась в мохнатую простыню. Разгоряченное лицо рдело румянцем, а влажные золотистые пряди липли к шее. Белые плечи были, словно росой, окроплены капельками воды. Она боялась даже представить себе, что сделал бы Рауль, увидь он ее сейчас. И вдруг пугливо огляделась, будто ища укрытия, и, задрожав, еще сильнее закуталась в простыню. Паника охватила ее. Шаги по изразцам патио становились все ближе, через секунду слабый запах табака подтвердил ее опасения. Так и есть! Рауль совсем рядом… а она здесь, одетая более чем легко!

Она опять огляделась в поисках своей одежды, но та исчезла! Должно быть, забрала служанка. Жанна, путаясь в простыне, опрометью бросилась к комоду, выхватила первое попавшееся платье и набросила на голое тело, трясущимися пальцами застегивая пуговки, шедшие от горла до самого низу. Только потом она обернулась к зеркалу. Длинное, почти до полу, платье оказалось из мягкой шелковой парчи бирюзового цвета, при движении отливавшей золотом. Жанна сразу обратила внимание, как идет ей этот цвет, и смутилась еще больше. Тут из патио раздался голос, заставивший ее вздрогнуть:

– Не хотите ли ко мне присоединиться, chica?

Никогда еще она не испытывала перед доном Раулем такого смущения. Вместе они проехали полпустыни, спали под звездами на расстоянии вытянутой руки друг от друга, но теперь, находясь в его доме, облаченная в какие-то экзотические одеяния, она вдруг окончательно растерялась. Жанна взглянула в зеркало и увидела там отражение незнакомки.

– Жанна!

Поколебавшись, она подняла со столика поднос с едой и направилась в патио, где, вытянув ноги, в плетеном шезлонге сидел дон Рауль, с нетерпением поглядывая на дом. Легкий сигаретный дымок поднимался над его черноволосой головой и терялся в ветвях деревьев.

При виде Жанны он лениво улыбнулся и окинул ее внимательным взглядом: от жемчужных пуговок на груди до кончиков босых пальцев, выглядывавших из-под подола.

– Вы забыли обуться, – заметил он.

– Ничего, плитки здесь теплые, – она приблизилась к нему с подносом, ощущая себя босоногой невольницей, прислуживающей своему господину.

– Арабская одежда идет вам, berida.

– Не надо, прошу вас!

– Девочка моя, а сейчас-то я в чем провинился?

– Что вы меня разглядываете, словно рабыню?

– Наверное, здесь атмосфера такая, – он лукаво усмехнулся. – Эти покои и дворик когда-то давным-давно принадлежали фаворитке моего предка. Обычай, надо признаться, еще не вышедший из моды.

– Именно потому меня и поместили сюда?

– А разве вам здесь не нравится? Здесь так тихо, уединенно, красиво. – Он так выразительно произнес слово «уединенно», что у Жанны перехватило дыхание и замерло сердце.

– Полагаю, эти покои готовили для Хойосы… Кстати, что вы рассказали бабушке о ее подопечной?

– Сказал, что Хойоса предпочла другого мужчину… а я другую женщину.

Жанна уставилась на него и, чувствуя, что вот-вот упадет, в смятении опустилась на край изразцовой чаши фонтана.

– И она решила, что вы имеете в виду меня?

– Скорее всего, – он взял медовую лепешку и разломил ровно пополам. – Да прекратите паниковать – до чего же вы все-таки простодушны! Никто не навяжет вам судьбу, которой вы так стараетесь избежать.

Бросив быстрый недоверчивый взгляд, Жанна налила ему чашку шоколада.

– Я прекрасно понимаю, чего вы боитесь. И не надо опускать голову – ваши глаза говорят все яснее ясного.

– Какой вкусный шоколад, – уклончиво заметила она.

– Ну, разумеется, шоколад куда слаще, чем мысль о свадьбе с Раулем Сезар-беем, не так ли?

Ответа не последовало: Жанна с преувеличенным удовольствием поглощала шоколад. Во дворике было тихо, только птицы перепархивали с ветки на ветку в перечных деревьях, да полосатые шмели гудели в пламенных гибискусах, белых геранях и зарослях ароматного жасмина.

Дворик фаворитки!

О чем же думал Рауль, рассеянно созерцавший эту красоту? Наверняка о том, что патио стал бы еще привлекательней и милей, будь здесь Ракель.

Глава одиннадцатая

Прошла неделя. Однажды утром Жанне захотелось осмотреть Эль Амару, притулившуюся на склоне горы цвета львиной шкуры. Она запомнила маленькие дворики среди фруктовых деревьев и минареты в узорных изразцах.

Воздух уже отяжелел от жары и запаха зреющих фруктов. В рощах вовсю шла работа, в каменных желобах журчали ручейки воды, которой поливали деревья, и то там, то здесь раздавалась старинная, сладко-грустная песня. Смущенно укрываясь от постороннего глаза, маленькие домики жались друг к другу. В стене одного из них случайно распахнулась дверь, и перед Жанной мелькнула картина чужой жизни: блестящие каменные плиты двора, женщины за работой. Их запястья и лодыжки украшают серебряные обручи, девушка даже услышала позвякивание колокольчиков на ножных браслетах, которые здешние модницы так любили носить. Их кожа всегда пахла амброй, а сумеречные глаза с любопытством останавливались на Жанне, когда она, поддаваясь любопытству, заглядывала в какой-нибудь двор. Она улыбалась из-под полей соломенной шляпы, и нередко черные глаза улыбались ей в ответ.

Эль Амара… очарование этого места сразу покорило Жанну. Ей приходилось каждый день быть настороже, чтобы не поддаться ему окончательно. Но вечерами она не переставала любоваться мерцающим чудом бронзово-синих небес, на фоне которых изящными резными игрушками из слоновой кости вздымались кружевные минареты. Пылкий, манящий город мечты… Жанна бродила по нему, упиваясь пряными ароматами, жадно вбирая ненасытными глазами эту чужую, но такую чарующую красоту и понимая, что воспоминаниями об этих недолгих неделях ей придется утешаться всю оставшуюся жизнь.

Вот наконец-то и городской рынок. Тишина и умиротворенность природы уступили здесь место шуму и суете, а ароматы, насыщавшие воздух, сделались еще более пряными. Жанну знали в лицо: мужчины в длинных одеждах то и дело вежливо кланялись ей, не докучая настойчивыми просьбами купить то миску, то тыкву, то кожаную сумку. Всем было известно, что она – юная леди из Гранатового дворца, любимая lella молодого хозяина, и коль скоро ей нравилось ходить в соломенной шляпке и розовом брючном костюме, то всем не было до того решительно никакого дела, ну, разве немного забавляло. Значит, молодой бей не заставляет ее носить baracan и легкую чадру.

Жанна догадывалась, какие мысли скрывались за непроницаемыми взглядами, провожавшими ее, пока она шла вдоль ряда специй, где запах пряностей смешивался с ароматом трав. Она могла провести здесь не один час, просто вдыхая этот воздух, а потом отправлялась дальше, стройная, бесстрастная, lella Рауля Сезар-бея… А где же в это дивное утро был он сам?

Когда Жанна ушла, Рауль просматривал бабушкины гроссбухи, необыкновенно красивый в костюме для верховой езды – белой рубашке с воротом нараспашку и бежевых бриджах. После утренней прогулки на Султане, великолепном арабском скакуне рыже-каурой масти с лоснящейся ухоженной шкурой и недобро озорным блеском в лиловых глазах, он так и не снял сапоги.

Первые покупатели возвращались с рынка, неся свежие овощи. Какой-то торговец с помощью опилок и лимонного сока начищал свой медный товар, и острые лучики солнца, проникая сквозь плетеный навес над его головой, отражались от надраенных ваз и кувшинов нестерпимым сиянием. Жанна остановилась, восхищенная изящным чайником с круглым туловом, длинным элегантным носиком и грациозной ручкой на крышечке в виде пагоды.

Эта вещица выглядела очаровательно. Жанна отчетливо представила, каким восхитительным будет чай, заваренный в таком чайничке. Она улыбнулась и показала на него торговцу:

– Сколько? – Это слово здешние хитрецы выучили на всех языках. К тому же, зная о том почтении, которое жители Эль Амары питали к принцессе, Жанна не боялась, что с ней повторится инцидент на базаре Беникеша.

Цену назвали, и Жанна, поторговавшись немножко, чтобы доставить удовольствие продавцу, отошла с покупкой, первым приобретением для будущей чайной в тихом городке на побережье Англии. Как отличается жизнь здесь от того, что ждет ее в будущем! В глубине души девушка отчетливо сознавала: остаться здесь ей хочется больше всего на свете. Жизнь в Эль Амаре напоминает яркий и приятный карнавал, полный необычных происшествий и счастливых возможностей.

Жанна миновала торговый ряд мастеров-серебреников, выставивших на свои прилавки чеканные шкатулочки, кувшины и связки браслетов. Здесь же продавались искусно сделанные медные фонари со вставленными в них цветными стеклами, сверкающими, словно драгоценные камни. Жанне очень хотелось есть. Она решила купить на пробу небольших, начиненных специями сосисок, но осторожность возобладала, и девушка ограничилась пакетиком неочищенного миндаля.

Выйдя с рыночной площади, она оказалась на краю города, под свисающими листьями пальм. У ее ног, начиная от основания скал, простиралась необозримая пустыня. Усевшись на поросший рыжим мхом обломок камня, Жанна принялась грызть миндаль, раскусывая орехи мелкими крепкими зубками, белыми, как сами ядрышки. Ее соломенная шляпка сползла на затылок, и волосы распушились, полоски солнечного света золотили нежную кожу. Если бы девушка сейчас могла видеть себя со стороны, она бы поняла, какой кажется очаровательной, особенно для здешних мест.

Жанну глубоко трогала странная, завораживающая красота этого оазиса, умиротворенность белых домиков и прохладная ласка резных глянцевых листьев пальм. Налетел порыв ветра, и несколько диких олеандров сбросили на желтоватые камни скалы волну малиновых лепестков. А внизу, насколько хватал глаз, лежала пустыня, похожая на бесстрастную золотую маску. Люди Эль Амары чем-то напоминали ее, чарующую, но малодоступную. Они были неистовы и спокойны одновременно, во всем полагаясь на Кысмет, главную философию своей жизни, и свято веря в одно: «Что записано в Книге Судеб, то непременно свершится».

Поглощенная мыслями, Жанна вздрогнула от неожиданного прикосновения к своему плечу. Она быстро обернулась и встретилась взглядом с бархатисто-черными глазами Ахмеда, кузена дона Рауля. На нем был светлый, хорошо сшитый европейский костюм, но голову прикрывала традиционная шапочка, обшитая шелковой тесьмой. Он улыбнулся, сверкая белыми зубами, – на вздернувшейся верхней губе блестела ниточка ухоженных черных усиков.

– Какая приятная неожиданность, Жанна, обнаружить вас здесь, и наконец-то одну. Только вы можете быть задумчивой и хорошенькой одновременно.

– Доброе утро, Ахмед, – она улыбнулась и протянула ему пакетик с миндалем. – Угощайтесь.

– Если не возражаете, я присяду рядом и выкурю черути [32]32
  Тонкая длинная арабская сигарета, набитая сигарным табаком.


[Закрыть]. – Согнув свое гибкое худощавое тело, он устроился рядом с ней на низеньком обломке скалы и достал из нагрудного кармана ониксовый портсигар, мягко блеснувший в длинных тонких пальцах. Руки у него были еще изящнее, чем у Рауля, а чертами лица он больше напоминал араба. Мать его, уроженка Феца, была очаровательной женщиной, любительницей посплетничать о всяких женских делах. Сестра Лейла уже имела ребенка, и все они жили в Гранатовом дворце, каждый в собственных покоях.

Похоже, это мароккано-испанский обычай – жить под одной просторной крышей со всеми родственниками, – подумала Жанна. Впрочем, она, никогда не знавшая семьи, находила его довольно приятным. Ей было забавно и весело жить среди людей, которые целыми днями смеялись и спорили, своим присутствием скрашивали ей вечера и помогали побольше узнать об Эль Амаре. Преодолев первое смущение при виде Жанны, которая появилась во дворце вместо ожидаемой Хойосы, они тепло приняли ее, а Ахмед, кажется, особенно заинтересовался ее европейской наружностью и застенчивостью, показавшейся всем в новинку рядом с дерзостью Рауля.

– А чем вы занимались все утро? – спросил Ахмед. – Гуляли по окрестностям и делали покупки?

– Да. Меня заинтересовал здешний рынок, и я купила вот этот чайничек – первый камень в фундамент моей будущей чайной. – Она умолкла, смутившись, потому что Ахмед, прищурившись, внимательно разглядывал ее сквозь дымок своей черути.

– Вы намерены открыть чайную, Жанна?

– Да, это у нас с доном Раулем что-то вроде шутки.

– Разве вы не собираетесь выходить за него замуж? – Наклонившись вперед, Ахмед смотрел ей прямо в глаза. – Вы всегда называете его доном, словно избегаете обращаться к нему просто по имени. Вы боитесь моего кузена?

– Нет, конечно же, нет. Почему вы так решили?

– Потому что, оставаясь с ним наедине, вы всегда немного нервничаете. Но сегодня его нет рядом, и я был бы рад показать вам Эль Амару.

– А вас, значит, можно не бояться, шейх Ахмед?

Он ласково улыбнулся Жанне, отчего его тонкое лицо стало еще привлекательнее.

– Мне вовсе не хотелось бы отпугивать вас от себя. Знаете, когда Рауль привез вас вместо той девушки, это оказалось для всех милым сюрпризом. Хойоса очень любила быть в центре внимания и, помню, заставила раз своего пони взбеситься и понести только для того, чтобы Рауль спас ее на глазах у всех жителей Эль Амары. Она вечно заигрывала с моим братом.

– А я считала… Дон Рауль рассказывал, что Хойоса совершенно не любила его и именно поэтому сбежала с каким-то парнем.

– Рауль очень скрытен. На самом деле все было наоборот, и она, с досады пытаясь доказать, что ей все равно, нашла какого-то юношу и упорхнула. Я-то слишком хорошо знаю Рауля: сколько мы вместе охотились и учились. У него никогда и в мыслях не было жениться на женщине по чужому выбору. Просто он так любит бабушку, что решил притвориться, будто согласен выполнить все ее желания. Вообще-то, у принцессы весьма зоркий глаз, но тут, наверное, белокурая красота Хойосы ввела ее в заблуждение.

Бархатно-черные глаза Ахмеда скользнули по лицу Жанны.

– Теперь, увидев вас, я понимаю, как просто погибнуть от колдовских чар голубых девичьих очей. В Марокко ведь мужчины привыкли только к черноглазым красавицам.

– Вы считаете себя вправе обращаться к девушке дона Рауля с такими речами? – спросила Жанна с нарочитой небрежностью. – Он ведь очень ревнив, и с ним опасно связываться.

Ахмед мягко рассмеялся:

– Но вы-то не ринетесь жаловаться на меня кузену. По-моему, вам это не свойственно. Наоборот, вы подчеркнуто внимательны к людям, боясь причинить им вред.

– Думаете, это дает вам повод, чтобы флиртовать со мной?

– Ну что вы, Жанна, я только стараюсь подружиться с вами. Правда, я своими глазами видел, что при Рауле вы совершенно теряете присутствие духа, становитесь молчаливой и даже избегаете прикасаться к нему. По-моему, у вас с ним какие-то трудности.

– Мне… просто я чувствую себя совсем чужой в новом обществе, – Жанна пыталась защищаться. – И вы совершенно напрасно делаете из этого вывод, что дон Рауль пугает меня. Да разве я пустилась бы с ним в путешествие через пустыню, если бы не чувствовала себя в безопасности?

– Тогда в чем причина вашей неловкости? Неужели английские девушки стесняются на людях выражать свои чувства?

– А разве ваши девушки менее стеснительны? Говорят, многие из них впервые осмеливаются заговорить с женихом только на свадьбе.

– Этот обычай уже давно умер. Теперь молодые люди знакомятся сами и сами решают свою судьбу: встречаются, а потом могут разойтись.

– Что ж, в таком случае у вас, шейх Ахмед, очень передовые взгляды.

– Да, в некотором смысле более передовые, чем у Рауля. У него в характере много испанской твердости и прямолинейности.

– То есть, по-вашему, он сторонник жесткого кодекса чести и потому, отдав кому-то сердце и душу, больше ни на кого не взглянет?

– Да, он верит в единственную любовь гораздо сильнее, чем я или Лейла.

– Неужели дон Рауль уверен, что, вступая в брак, он соединяется с женщиной вечным и нерушимым союзом и их любовь никогда не угаснет?

– Несколько пугающе звучит, правда? Вот почему я сочувствую вашим сомнениям, Жанна. Немудрено, что такой требовательный человек мог заставить и вас дрогнуть.

Взгляд девушки рассеянно блуждал по бескрайним далям пустыни. Да, она дрогнула, да, избегает дона Рауля, но лишь потому, что чувствует себя лишней. Не ей отдал этот странный красавец свое сердце, не ее жаждет вечно любить, оберегать и держать в объятиях. Она ощущала в нем это напряженное стремление к цели, безграничное желание все отдать и все получить взамен, и потому считала донью Ракель счастливейшей из женщин. Быть средоточием жизни Рауля – да о таком блаженстве ей самой позволено только мечтать.

– Что ж, – отозвалась Жанна едва слышно, – может быть, у меня и не хватит сил жить такой идеальной жизнью. Но только ни в коем случае не говорите о нашем разговоре принцессе. Ведь между мною и доном Раулем на самом деле еще ничего не решено.

– Я буду нем как рыба, – взяв Жанну за руку, Ахмед принялся рассматривать фамильный изумруд Романосов. – Вам следовало бы носить сапфир. Синий, оправленный в жемчуга, он очень подошел бы к вашим глазам и коже. А этот огромный зеленый камень слишком тяжел для маленькой ручки.

– Пустите, пожалуйста, – она вырвала руку. – Чего бы мне больше всего хотелось, так это вернуться в город и где-нибудь перекусить. Здешний воздух нагоняет волчий аппетит.

– Тогда позвольте мне угостить вас настоящей арабской кухней. Буду рад угодить вам, – он поднялся и подал ей руку. Девушка позавидовала его свободным манерам и спокойствию молодости, воспринимающей жизнь такой, какая она есть.

– Где же вы хотите предложить мне арабскую кухню? – улыбнулась она.

– В «Мавританском кафе», где кебабы так же нежны, как ваше сердечко, а перепела доставляют не меньше наслаждения, чем ваша улыбка.

– Бедные птички, их убивают, чтобы ублажить нашу ненасытную утробу!

– Не смешите меня, Жанна, – улыбаясь, Ахмед поддержал ее под локоть. Они направились назад по скалистому склону, туда, где виднелись красивые дома центра Эль Амары. – Только вам могло прийти в голову пожалеть птиц, которые все равно становятся добычей соколов.

– Но это естественная борьба за жизнь, – возразила она. – Они ведь могут и улететь от преследователя.

– Значит, вы предпочитаете воспользоваться шансом на свободу, нежели попасться в сети? – его взгляд стал лукавым и проницательным. – Намереваетесь сбежать от Рауля?

– К сожалению, мне на это не осмелиться!

– Однако, если вы мечтаете о побеге, я, пожалуй, согласился бы вам помочь. Ведь вы, Жанна, страшитесь выходить замуж за человека, который поймал вас в сети, как перепелку.

– Но вы же сами сказали, что он верит только в брак по любви.

– Намекаете на то, что он вас не любит?

– С вашей проницательностью вы, верно, и сами это заметили.

– Любуясь вашей красотой, невольно не обращаешь внимания ни на что другое. Я считаю само собой разумеющимся, что он вас желает. А зачем еще, скажите на милость, ему нужно было привозить вас в Эль Амару?

– Чтобы принцесса не очень переживала из-за его разрыва с Хойосой. Он боялся, как бы бабушка не разгневалась на всю их семью. А я согласилась ему помочь, ведь принцесса действительно может рассердиться, если ее волю нарушат.

– Что верно, то верно. Принцесса немного деспотична, а мы к тому же избаловали ее, всегда подчиняясь ее прихотям. Да, она могла бы дать волю гневу, а ведь у нее нездоровое сердце. Несколько месяцев назад даже был сердечный приступ. Но едва оправившись от болезни, она вновь принялась допекать Рауля требованием жениться. А он, в свою очередь обеспокоенный, как бы бабушка снова не заболела, отправился во Францию с обещанием привезти Хойосу. Мне-то уже было известно, что в предыдущий приезд на Лазурный берег, когда Рауль улаживал материальные дела доньи Ракели Корлезы, о которой вы, вероятно, знаете, он виделся с Хойосой и окончательно понял, что не питает к ней нежных чувств. В подобных щекотливых вопросах наш скрытный Рауль всегда поступает очень решительно. Хойосе по всей видимости было на это наплевать, но планы принцессы, которую Рауль очень любит, мгновенно рушились. При таком слабом сердце она бы не выдержала этой вести. Конечно, Рауль готов на все ради спокойствия бабушки, но заставить себя жениться на ее легкомысленной подопечной – это вряд ли. Хойоса – хорошенькая, но совершенно пустоголовая девица. Вы – полная противоположность ей во многих отношениях.

Жанне казалось, что во всех подробностях рассказа Ахмеда кроется какой-то неясный намек, поэтому, очутившись, наконец, в окруженном пальмами центре Эль Амары, она с облегчением вздохнула. Еще через несколько минут они остановились перед «Мавританским кафе», большим красивым зданием. Столики были вынесены наружу, под тенистый навес, и за ними сидели несколько туристов-европейцев, наслаждающихся восточной кухней и с любопытством разглядывающих прохожих. Жанна заметила их заинтересованные взгляды, садясь с Ахмедом за столик, к которому тут же, кланяясь, ринулись официанты.

– Доверите заказ мне или сделаете сами? – Благодаря аристократически-тонким чертам лица и безупречно сидящему костюму Ахмед выглядел важной персоной. Прислуга окружила их столик, не дожидаясь приглашения. Жанне стало интересно, что думают туристы, с любопытством переводившие взгляды с ее белокурой головки на типично арабское лицо ее спутника.

Она улыбнулась Ахмеду:

– Закажите что-нибудь экзотическое.

На краткий миг глаза их встретились, потом он отвернулся, объясняясь с официантом, а у девушки появилась короткая передышка, чтобы обдумать все услышанное о Рауле.

Рассказ Ахмеда только укрепил тревогу Жанны: чтобы не расстраивать принцессу, Рауль готов исполнить любое ее желание. А вдруг она захочет женить его как можно скорее? Невеста здесь, под рукой, меж тем как донья Ракель за много миль отсюда.

Девушка со страхом подумала, что этот брак не принесет счастья ни ей, ни Раулю. Невзирая на свою любовь, Жанне вовсе не хотелось отнимать любимого у Ракели. К тому же если Рауль – католик, он никогда не сможет развестись с ней, и супружеские узы станут для них обоих тяжелым бременем.

Надо было что-то срочно предпринимать. Ахмед подал ей хорошую мысль: необходимо ускользнуть из Эль Амары прежде, чем Раулю удастся уговорить ее остаться и выйти за него замуж… В том, что она поддастся на уговоры, Жанна не сомневалась, ибо, невзирая на все опасения, больше всего на свете хотела одного: быть с ним. Но ведь он любит Ракель. Бедное сердечко Жанны сжималось от боли, она самоотверженно решила пожертвовать собой, желая Раулю только радости и мирного счастья. Уж лучше она навсегда исчезнет из его жизни, чем станет нелюбимой женой, выбранной бабушкой, чтобы остепенить легкомысленного внука.

Если она сбежит, жизнь Рауля значительно упростится. Принцесса убедится, что все девушки одинаково легкомысленны, вернет свое расположение Ракели, а увидев, как они с Раулем любят друг друга, поймет, что он сделал единственно правильный и счастливый выбор.

В тихом и умиротворенном настроении Жанна съела кускус с шафраном, затем кебаб из ягнятины с мелкими кабачками и зелеными бобами и под конец десерт – фрукты с финиковым кремом.

– Какие восхитительные кушанья, Ахмед! – На губах девушки цвела принужденная улыбка, а на сердце тяжестью лежала мысль о разлуке с таким чудесным местом, как Эль Амара. Здесь она чувствовала себя как дома, успев полюбить этих людей, это жаркое солнце, золотящее купол мечети, эти стыдливо прячущиеся в зелени домики, эти высокие гордые пальмы, отбрасывающие непомерно длинные синие тени. Здесь ее жизнь приобрела новые краски, но во имя счастья Рауля она была согласна оставить все это и вернуться к серому скудному существованию сиделки и машинистки. С мечтой о чайной тоже придется распроститься: ей противна даже мысль о том, чтобы взять у Рауля деньги за пребывание здесь. Она уедет тайно, не попрощавшись, а Рауль поймет, что ему развязали руки для женитьбы на Ракели.

– У вас грустные глаза, – произнес Ахмед, глядя на Жанну с ласковой вопрошающей улыбкой. – Это странно. У нас считается, что, отведав плодов из рощ Эль Амары, женщина обретает покой и счастье.

– Я обдумываю ваше предложение, Ахмед. Наверное, лучше уехать быстро и тайно. Вы мне поможете?

– Ага, значит, моя догадка была верна. Вы боитесь, как бы вас не выдали за Рауля. Неужели вы уедете из Эль Амары, ничего ему не сказав?

– Да, так будет лучше, – ответила она тихо, опустив глаза к чашке с кофе. – Можете вы все организовать?

– Я сделаю даже лучше, Жанна, – сам увезу вас.

– В самом деле? – Их взгляды встретились. – Но если Рауль узнает, он страшно разгневается.

– Полагаю, он и так догадается, что виновник всему – я, ведь в нас обоих, как говорится, сидит черт, и нам уже приходилось сталкиваться как соперникам.

– Из-за девушек? – Жанна слабо улыбнулась.

Он рассмеялся в ответ:

– Чаще из-за лошадей, которых мы оба обожаем, а однажды – из-за газели, подстреленной вместо него мною. Тогда он чуть не сломал мне челюсть.

– Если вы довезете меня через пустыню до Беникеша, где можно сесть на поезд, то, узнав об этом, он рассердится не меньше. Вы готовы к такому?

– Я восхищаюсь вами, Жанна.

– Стоит ли рисковать из-за девушки, которую знаешь всего неделю?

– Некоторых людей узнаешь за неделю лучше, чем за год. Ваш характер я уже понял: вы всегда хотите счастья тем, кого любите, а в браке по принуждению счастья, конечно, нет. Скажите откровенно, боитесь ли вы того, от кого хотите бежать, или любите его?

– Если бы я любила Рауля, то едва ли вознамерилась уехать отсюда.

– Вы-то как раз из тех, кто может сбежать именно по этой причине и не станет выходить замуж только для того, чтобы иметь надежный и уютный дом. Про таких здесь, в пустыне, говорят: «Холодная ночь предвещает жаркий день». Или: «В белом цветке часто бывает золотая сердцевина».

– Что вы хотите сказать? – Жанна с трудом удерживала чашку у дрожащих губ.

– Благополучный, но лишенный страсти брак принесет вам радости не больше, чем Раулю. Не хотите ли все-таки сказать ему сами, что намерены уехать?

– Я боюсь, он начнет уговаривать меня остаться.

– Наверное, он уже уговорил вас один раз во Франции, когда предложил приехать сюда вместо Хойосы?

– Да.

– Значит, вы боитесь себя, а его – любите и, думаю, сильно.

– Я… не склонна обсуждать сейчас свои чувства, Ахмед. Пожалуйста, как можно скорее организуйте мой побег. Пускай это звучит мелодраматично, но я буду обязана вам своим благополучием, если вы доставите меня в Беникеш. Мне больше некого об этом попросить. Только, ради Бога, чтобы Рауль не узнал о моих планах. Лучше положить всему конец и как можно скорее.

– Что же, давайте сделаем это вечером после бала, который будет дан в честь дня рождения бабушки. Внимание Рауля будет как раз поглощено заботами о празднике. На моей машине мы доберемся до Дафни, городка в сорока милях отсюда, а там я найму частный самолет, который доставит вас в Касабланку.

– Но я… у меня не очень много денег, Ахмед.

– Вы доставите мне радость, если позволите заплатить за ваше путешествие.

– А все-таки почему вы решились помогать мне? Каковы истинные причины?

– Просто мне не нравится видеть вас несчастной.

– Нет, это неправда. По-моему, вы недолюбливаете Рауля и хотите с ним за что-то расквитаться.

Ахмед медленно покачал головой, зажигая черути, и тяжело вздохнул.

– Истина в том, что я бесконечно восхищаюсь Раулем. Сама судьба предназначила ему править здесь – да он и сейчас уже является неофициальным главой Эль Амары. А ведь энергичному умному правителю, который превратит наш оазис в экономически развитую провинцию, ничего не должно мешать. И семейная жизнь у него должна быть спокойной и счастливой. Мы живем, Жанна, во времена политических перемен и восстаний, и Раулю удастся сохранить любовь здешних людей, только если он будет предан Эль Амаре и свяжет с нею судьбу свою и своих детей.

– И судьбу любимой женщины, – тихо уточнила Жанна. – Той, которая будет владычицей его души.

– Именно так. Мы с Раулем совершенно не похожи. Я – романтик и человек Востока и совершенно лишен честолюбивых намерений. Он же отличается сильнейшим чувством долга, и если рядом будет подходящая женщина, то лучшего правителя для Эль Амары и желать нечего.

– Вы любите Эль Амару больше, чем любую женщину, Ахмед?

– Любовь к этой земле, Жанна, у всех нас в крови, но у меня нет административных способностей Рауля. Он – прирожденный правитель.

Она грустно улыбнулась:

– Так значит, вы помогаете мне бежать потому, что считаете меня неподходящей для него женой.

– Вы, скорее, подошли бы мне, Жанна.

– Нет, – вырвалось у нее, – нет. Пожалуйста, помогите мне уехать, как только выпадет подходящий момент.

– Мы уедем вечером после бала, обещаю вам это. – Нагнувшись через стол, Ахмед покровительственно похлопал ее по руке.

– Я немедленно свяжусь с моим другом в Дафни и договорюсь о частном самолете. Дорога до аэродрома займет не больше часа, так что прежде чем Рауль хватится, вы уже будете в воздухе.

От такой перспективы – никогда больше не увидеть испанца – Жанна похолодела, невзирая на жару. Разумеется, Рауль не хватится ее сразу, когда она тихонько ускользнет с бала. Это будет не просто семейное торжество, ведь правительнице Эль Амары исполняется семьдесят лет. В празднике по случаю дня рождения принцессы примут участие все жители города. С утра состоятся скачки и конные игры, детям будут раздавать подарки. А вечером щедрый пир и роскошный фейерверк завершат это общенародное ликование. Жанна представила себе, как легко ей будет исчезнуть посреди праздничной суеты и гама.