Текст книги "Дыхание песков"

Автор книги: Вайолет Уинспир (Винспиер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Винспиер Вайолет
Дыхание песков

Глава первая

Вот уже без малого восемь месяцев работала Жанна у писательницы Милдред Нойес и, невзирая на строгость и требовательность хозяйки, считала, что это все же лучше, чем каждый божий день с головой окунаться в утомительно-шумную атмосферу машинописного бюро какой-нибудь городской конторы.

В поисках сюжетов и персонажей для своих романов Милдред много путешествовала, а Жанна… что ж, судьба обделила ее счастьем иметь семью, зато она обладала молодостью, жаждой впечатлений и в двадцать лет могла позволить себе постранствовать, хоть и приходилось быть все время наготове, к услугам ее величества Милдред, как прозвала свою хозяйку молодая секретарша уже через несколько дней знакомства.

Сейчас они жили на одном из самых фешенебельных курортов Лазурного берега в отеле «Сплендид». Его богатые постояльцы праздно проводили время, нежась в щедрых лучах средиземноморского солнышка. Полосатые шезлонги этих беспечных любителей удовольствий стояли повсюду на постриженных лужайках. Возле отеля в изобилии росла мимоза, и желтые шарики цветов казались золотистыми брызгами на фоне его белых стен.

Наступало время сиесты. Перед тем как отдохнуть, Милдред отправила Жанну на почту с поручением срочно отослать рукопись своему издателю. Это входило в обязанности девушки. Как раз накануне ей пришлось полночи просидеть за машинкой, чтобы закончить описание страстной любовной сцены очередного романа с лихо закрученной интригой, действие которого происходило где-то в Руритании. Мнением Жанны писательница никогда не интересовалась. Милдред считала свои произведения безумно увлекательными и была убеждена, что ни одна из читательниц, взяв ее книгу в руки, уже не сможет оторваться от нее, не прочитав от корки до корки. Сама она называла свои романы лучшим способом бегства от действительности, да они и были таковыми для огромного числа женщин, поскольку утоляли их жажду пылких страстей и любовного трепета.

Жанна не относилась к числу девушек, поглощенных романтическими мечтами; возможно, – это объяснялось тем, что большую часть жизни она испытывала острый недостаток в любви. Младенцем ее подкинули в приют, и она провела там все детство, юность ее прошла в конторе на площади Пикадилли, под нескончаемый грохот пишущих машинок, среди девушек, все интересы и разговоры которых сводились к бесконечному обсуждению поп звезд, тряпок да дружков.

Объявление о том, что Милдред Нойес требуется секретарь, попалось Жанне на глаза, когда она в обеденный перерыв бежала мимо агентства по найму к бару Уимпи, чтобы выпить чашку кофе и наспех проглотить бутерброд с ветчиной. Жанна остановилась, прочла текст внимательнее, поинтересовалась жалованьем, которое, кстати, оказалось чуть ниже, чем в конторе, и соблазнилась словами: «Требуется секретарь и компаньон для путешествий». Это все и решило. С давних пор Жанне безумно хотелось повидать мир, который не ограничивался бы Лондоном с его вечным смогом. И, недолго думая, она отправилась на собеседование в отель «Хилтон», где уже собрались претенденты: несколько девушек, пара женщин и даже двое молодых людей. Однако выбор Милдред пал именно на Жанну по причинам, которые она и не думала держать в тайне.

В целом мире у Жанны не было никого: ни семьи, ни возлюбленного, который привязывал бы ее к себе. Зато она могла аккуратно и быстро печатать на машинке, отличалась расторопностью, а в типично английских голубых глазах светился живой ум. Она была славной девушкой, не лишенной характера, но приученной подчиняться и четко выполнять приказания. А главное, умеющей выражать благодарность, не строя при этом никаких иллюзий относительно перемен в своем общественном положении. Жанна обладала миловидным личиком и стройными длинными ногами, однако особой красотой не блистала и, следовательно, не могла отвлекать внимание мужчин от Милдред, падкой на комплименты. Впрочем, выходить замуж второй раз Милдред не собиралась. Бывший муж выплачивал ей хорошее содержание, которое было бы жаль потерять, так что писательница вовсю наслаждалась свободой и литературной славой.

Выполнив поручение, Жанна не спеша направилась в сад возле побережья и уселась на ступеньки беседки, сплошь усыпанные бархатистой мимозой. Эти золотисто-желтые пушистые шарики не были такими ароматными, как другие южные цветы, но от них исходил теплый солнечный запах пыльцы и лета.

Жанна рассеянно перебирала нежные цветы, наслаждаясь минутным покоем, как вдруг ее внимание привлекла пара, тихо беседовавшая, расположившись в тени неподалеку. Деревья скрывали от их глаз тонкую стройную фигурку Жанны, а ее палево-желтое платье совершенно терялось на фоне мимозы.

Она с интересом уставилась на красивую женщину в шелковом, похожем на сари платье, спутником которой был мужчина необыкновенно высокого роста и с таким бронзово-загорелым обветренным лицом, что его никак нельзя было бы отнести к числу сибаритствующих французов. Он надменно склонял голову к своей собеседнице, и на лице его всякий раз, когда он обращался к ней, появлялось выражение превосходства. Пара, похоже, спорила о чем-то, и этот высокий мужчина в элегантном стального цвета костюме явно не собирался уступать позиций. Схватив женщину за руку, на которой сверкнули дорогие кольца, он принялся что-то решительно объяснять, и Жанна отчетливо услышала испанское восклицание: «Madonna mia!», а потом еще какие-то непонятные слова.

Чувствуя неловкость из-за того, что стала невольной свидетельницей этой беседы, которой, впрочем ей было не разобрать, Жанна уже собиралась было уйти, как вдруг женщина расплакалась. Слезы замерцали в ее повлажневших глазах и тихо полились по щекам.

– Рауль… Рауль… – тихо повторяла она.

Мужчина же, не изменив выражения своего надменного и сурового лица, поцеловал унизанные кольцами пальцы женщины, повернулся на каблуках и, продолжая сохранять высокомерный и властный вид, направился в сторону Жанны. Как раз в этот момент она вскочила на ноги и неожиданно оказалась совсем близко от него. Мужчина резко остановился, и в его глазах мелькнула какая-то тень, словно он узнал девушку. Однако он быстро овладел собой и сверкающим взглядом окинул ее с головы до пят.

– О, тысяча извинений, сеньорита, – бросил он и прошел мимо. Да, это был действительно испанец, и на Жанну он сразу произвел сильное впечатление.

Нечего было и пытаться забыть его лицо. Задержавшись среди мимоз, Жанна снова и снова вспоминала черные, будоражащие душу глаза, тонкий нос с нервными ноздрями, твердо очерченные губы и подбородок. В этом немного суровом лице угадывались затаенная страсть, глубоко скрытые, подавленные эмоции, словно при выигрышной наружности, явном высокомерии и, по-видимому, немалых возможностях незнакомцу приходилось постоянно сдерживать себя. Чем-то он напоминал пантеру в клетке.

Очнувшись от своих грез, Жанна увидела, что его спутница тоже покинула сад. Нет, все, хватит бездельничать, придумывая всякую чепуху про этого испанца. Милдред скоро проснется после сиесты и примется искать свою помощницу. Жанне предстояло сегодня записывать заметки к очередному опусу, который богатое и плодовитое воображение писательницы, похоже, особенно разыгравшееся здесь, на жарком юге Франции, навеяло ей, на радость горячим поклонницам ее любовно-романтических произведений. За завтраком в «Пейзажном зале» Милдред приказала Жанне не отлынивать и готовиться к новой большой работе, так что не стоило, пожалуй, задерживаться в этом освещенном ярким солнцем саду, обманчиво считая себя свободным человеком.

Утренний приказ Милдред прозвучал так, словно Жанна была ее собственностью, рабыней, цепями прикованной к кремово алым чудовищам – машинке и магнитофону. Милдред обладала хорошо поставленным голосом актрисы и любила диктовать на магнитофонную ленту особенно волнующие сцены, благодаря которым и получила прозвище Властительницы чувств.

На самом же деле она была настолько холодна и ко всему равнодушна, что загоралась и оживала лишь в присутствии привлекательного мужчины. Интересно, видела ли она уже высокого испанца? Ведь он, со своей яркой, бросающейся в глаза внешностью, словно сошел со страниц одного из романов Милдред!

Всю следующую неделю работы у Жанны было столько, что едва оставалось время подумать об отдыхе. Требования взбалмошной знаменитости к своей компаньонке росли день ото дня. Если Жанна не сидела за машинкой или не бежала с поручением на почту, то уж непременно ей находилось новое занятие: причесывать хозяйку, массировать ей ступни или с помощью крема и пудры пытаться сглаживать морщины на лице писательницы, обладавшей когда-то яркой своеобразной красотой.

Впрочем, и сейчас еще, собираясь поужинать в казино или на яхту каких-нибудь богатых приятелей, Милдред надевала одежду сочных, величественных тонов и при этом выглядела довольно импозантно. Жанну же в нежно-голубом платье или бархатных узких брюках и белой блузке она считала ужасно непривлекательной.

Как-то раз за ужином Жанну по ошибке приняли за родственницу Милдред и пригласили участвовать в вечеринке на одной из яхт.

– Господи, да это же всего-навсего моя секретарша! – с пренебрежением воскликнула Милдред, тут же отослав Жанну в номер, и несколько дней потом девушке накрывали столик отдельно, пока сама Милдред завтракала и обедала с друзьями.

Впрочем, Жанна и не возражала. Так спокойно было сидеть в одиночестве у окна, из которого открывался дивный вид на море, или взглядом искать в ресторане ту запомнившуюся ей красивую пару, очередной раз задаваясь вопросом, не любовники ли они.

Странно, что их не видно. Может, испанцу и его даме так хочется быть вдвоем, что они и есть предпочитают у себя в номере? А может, они просто-напросто выписались из отеля и вернулись в Испанию?

Жанна усмехнулась. Нет, определенно, она начинает так же, как Милдред, совать нос в чужие дела и при виде каждого нового лица сочиняет какую-нибудь историю. И все-таки интересно, почему же красавец-испанец довел до слез ту хорошенькую женщину. Ведь верно говорят, любовь далеко не всегда приносит радость. …И он так удивился, когда столкнулся с Жанной там, среди мимоз. Она и сейчас затрепетала, вспомнив черные глаза, глядящие прямо в душу. Все в нем свидетельствовало о знатном происхождении; вероятно, он из какого-нибудь старинного иберийского [1]1
  Иберия – древнее название Испании. (Здесь и далее прим. пер.)


[Закрыть]рода, в котором привыкли отдавать приказания и встречать в ответ беспрекословное повиновение. Да, этот человек явно ни в чем не знает отказа особенно если речь идет о женщинах.

До сих пор никто из мужчин не занимал мысли Жанны так, как смуглый незнакомец. В Лондоне она, кроме работы, почти нигде не появлялась. Сверстники казались ей примитивными и неинтересными: все их желания ограничивались танцами под оглушительно громкую музыку да вороватыми поцелуями и не уклюжими объятиями в последнем ряду темного кинозала. Побывать в их томительно скучном, простоватом обществе достаточно было один раз – больше Жанну к ним не тянуло.

Однако и у нее, с детства обделенной любовью сироты, имелось тайное желание. Когда придет время влюбиться, ее избранником станет настоящий мужчина, который не пожалеет для нее нежных слов и поможет ей ощутить себя любимой.

Однажды воскресным утром Жанна, которая всю неделю не разгибаясь просидела за машинкой, решила отдохнуть. Она поднялась очень рано и отправилась прогуляться на побережье. Блистающее на солнце море, поверхность которого рябили барашки кремовой пены, было пустынно, берег – тоже, если не считать нескольких рыбаков, развешивавших на изъеденном солью полувыцветшие сети. На песке лежали небольшие лодки, распространяя вокруг запах рыбы и сохнущего дерева.

Стояло великолепное яркое утро, когда так здорово ощущать себя молодой и полной сил, так приятно идти по похрустывающему песку, и слышать крики птиц, носящихся над синею бездной. Однако Жанну и сейчас тревожили беспокойные мысли. Ее имя стало что-то слишком часто слетать с губ Милдред, и переносить это все труднее. Чем дальше от Англии, тем требовательнее и надменнее становится хозяйка, будто не сомневается, что за десять фунтов в неделю приобрела себе рабыню.

Утешением Жанны оставались здешнее солнце, изумительное море, пляж да великолепные мимозы и милые карликовые пальмочки, чьи кроны непрестанно шелестели на ветру. Девушка снова пожалела, что она не художник, и, подбирая плоскую белую гальку, принялась швырять ее в накатывающиеся на берег волны. К сожалению, она так и не нашла времени купить купальник; плавать Жанна, правда, не умела, но было бы так славно хоть поплескаться в волнах у берега.

Однако, похоже, в этот ранний час уединением наслаждалась не она одна. Среди невысоких волн мелькала чья-то голова, и загорелые руки двигались почти в танцевальном ритме; пловец направлялся к берегу. Это оказался сухощавый и сильный муж чина. Что-то настолько знакомое было в нем, что Жанна замерла, пораженная. Камешки выпали из ее пальцев, и у нее неожиданно перехватило горло. Ближе, еще ближе, вот он уже выходит из воды, ступает на берег… Он обнажен! Она с трудом перевела дыхание, попыталась взять себя в руки и быстро пошла прочь с бьющимся от волнения сердцем и пылающими щеками. Значит, испанец не уехал с Лазурного берега! Он все еще здесь, встает, рано, и явно не ожидал, что в это время на берегу окажется девушка.

Жанна дошла до ближайшей лодки и, укрывшись за нею, встала спиной к морю, стараясь успокоиться. Теперь понятно, почему он показался ей похожим на пантеру! Худощавый, подвижный, такой же гибкий, как эти великолепные огромные кошки, и мускулы так же перекатываются под упругой гладкой кожей. И ни малейшего признака стыдливости: заметив ее, он не ринулся обратно, под прикрытие волн, а спокойно продолжал идти к берегу, обнаженный, бронзово-смуглый, похожий на статую Аполлона в языческом саду.

Должно быть, он оставил полотенце и одежду где-то неподалеку, под скалой, и оделся очень быстро, потому что когда Жанна, постояв немного у лодки, уже собиралась идти к отелю, она услышала хруст песка за спиной и голос:

– Вот мы и встретились снова, сеньорита, и опять напугали друг друга.

Она обернулась, чувствуя, что при его приближении щеки ее вновь вспыхнули ярким румянцем, смущенная словами, произнесенными на безупречном английском с легким акцентом на шипящих звуках.

– Я… я считала, что на берегу никого, кроме меня, нет, – Жанна старалась говорить спокойно.

– Я тоже так полагал, – в черных глазах мерцала усмешка: мужчина был уверен, что его видели в костюме Адама, с искрящимися на смуглой коже капельками воды. Теперь, одетый в тонкий шерстяной свитер и черные брюки, он выглядел по-прежнему изящным, ловким и опасным.

– Вы умеете плавать, сеньорита? – Черные волосы испанца влажно поблескивали после купания. С небрежным видом он достал из кармана портсигар и предложил его Жанне.

– Нет, благодарю вас, я не курю и плавать тоже не умею.

– О, старомодная девушка среди испорченных цивилизацией туристов, – мужчина прикурил от зажигалки и выпустил из ноздрей тонкую струйку дыма, пристально рассматривая Жанну.

Вблизи он казался еще красивее, но не самодовольной картинной красивостью кинозвезды; хотя у него было тонкое лицо с характерными романскими чертами, однако улыбка его вовсе не очаровывала, и взгляд таил в себе что-то недоброе. Жанне показалось, что в душе он подсмеивается над нею, девушкой, которая не курит, плавать не умеет, да еще и краснеет при виде обнаженного мужчины.

– Вы ведь живете в отеле «Сплендид», не так ли? Я видел вас с какой-то тучной дамой в ужасающих одеждах. Однако на вашу мать она не походила. Наверное, тетка?

Черные брови насмешливо вздернулись, и Жанна не смогла сдержать улыбки, услышав такую оценку Милдред, считавшей себя еще весьма привлекательной для красивых мужчин.

– Миссис Нойес – моя хозяйка, – пояснила она. Знаменитая романистка, а я – печатаю под диктовку то, что она сочиняет.

– Понятно, – все с тем же небрежным видом незнакомец затянулся сигаретой. – Да, эта женщина, похоже, способна наделать много шуму.

Оценив сарказм, заключенный в этой фразе, Жанна, не удержавшись, громко расхохоталась. Нет, все-таки Милдред стоило бы послушать, какие шуточки отпускает на ее счет этот странный человек. Впрочем, Жанна с самого начала поняла, что он довольно жесток. Разве не из-за него тогда плакала женщина?

– Однако в вас нет ничего из персонажей вашей хозяйки, – заметил он, выдавая этим, что знает о Милдред гораздо больше, нежели хочет показать. – Не думаю, чтобы вам доставляло большую радость работать на нее. Она так напыщенна и претенциозна, а вы – всего лишь юное хрупкое создание и просто не в состоянии противостоять ее самомнению и гонору.

– Не знаю, право… – Его слова сконфузили и даже немного разозлили Жанну. Она ведь по собственному желанию поступила на работу к Милдред и, конечно, успела пострадать от властного характера хозяйки, но все же не была задавлена до такой степени, как полагал этот человек.

– Больше всего в моей работе мне нравятся путешествия. Например, два месяца назад мы побывали в Нью-Йорке, где неплохо провели время.

– А вы, разумеется, познакомились там с молодыми американцами и славно развлеклись, да?

– Не совсем так. У меня было много работы, но из окна отеля…

– Из зарешеченного окна своей тюрьмы вы наслаждались зрелищем проходящего мимо праздничного парада, – заключил незнакомец, прервав ее. – И, сидя в четырех стенах, вдохновенно барабанили по клавишам машинки, дабы упрочить литературную славу Милдред, пока сама она вовсю развлекалась и отплясывала до упаду с обаятельными американцами.

– Она ведь моя хозяйка и платит мне, требуя, правда, чтобы я работала как лошадь, – запротестовала Жанна. – Я ей вовсе не подружка.

– Но вы и не лошадь, сеньорита, хотя похожи на молоденькую пугливую кобылку, которой так и хочется взбрыкнуть.

– Да как вы смеете!

Глаза девушки вспыхнули голубым огнем, но испанец только рассмеялся.

– Лучше скажите, отпускают ли вас из дому по вечерам или же ваше свободное время ограничивается только ранним утром?

– А вот это совсем уже не ваше дело, сеньор.

– Совсем наоборот, сеньорита, ибо мне хотелось бы освободить вас из заточения как-нибудь вечерком, если, конечно, известный вам дракон не прикует вас цепями к работе и не лишит меня этим возможности насладиться вашим обществом.

– О!..

– О!.. – передразнил незнакомец Жанну, широко раскрыв черные глаза. – Что, у вас нет платья или нарядных туфель, или вы не можете ослушаться своего дракона?

– Милдред не держит меня взаперти, – девушка нервно улыбнулась, ощущая колдовское обаяние этих черных глаз, их властную притягательность. – Просто непонятно, зачем вам понадобилось именно мое общество. Обычно подобные приглашения получает хозяйка.

– Ваша хозяйка – совершенно не в моем вкусе, – улыбнулся он, сверкнув белоснежными зубами.

– Думаю, я тоже… – Жанна была совершенно несведуща в том, как вести себя со светскими мужчинами, но одно знала точно, они становятся настойчивыми, если женщина допускает это. И, кроме того, здесь ведь ваша жена.

– Кто, сеньорита? – голос мужчины понизился до вкрадчиво-обольстительного, опасного шепота.

– Ну, та прелестная темноволосая женщина, которую я видела с вами.

– Ракель вовсе мне не жена, – последовал насмешливый ответ, сопровождаемый улыбкой. – Она – жена моего кузена, вернее, не жена, а, к сожалению, вдова.

– Значит, в тот раз?..

– Должен ли я дать полный отчет о своем семейном положении, чтобы вы согласились поужинать со мной?

– Прошу прощения за бестактность, – Жанна снова вспыхнула, как маков цвет, – просто до сих пор мужчины вроде вас не обращали на меня внимания, и мне непонятно…

– Так где же вы скрывались до сих пор, сеньорита?

– Вы сами все прекрасно понимаете. – Ответ Жанны прозвучал довольно резко, ей казалось, что незнакомец беседует с ней только затем, чтобы поупражняться в остроумии. – К тому же у меня нет подходящего платья для ночного клуба. – И она собралась было уйти, как вдруг ощутила на плечах горячие сильные руки. Незнакомец повернул ее лицом к себе, и в один потрясший ее миг она оказалась прижатой к этому гибкому телу в черной одежде, сильному и хищному, как тело пантеры.

– Отпустите немедленно!

– Какое прелестное целомудрие!

Пытаясь освободиться, Жанна невольно еще сильнее прижалась к нему и испуганно взглянула снизу вверх, прямо в глубокие глаза испанца, таящие затаенную страсть. Ее охватила слабость от предчувствия какой-то неслыханной опасности.

– Мотыльки тоже не хотят обжечь крылышки, но летят прямо на огонь, – съязвил он.

– Вы не имеете права ве… вести себя подобным образом!

– Я сделал вам больно?

– Вы меня напугали.

– Что ж, разве вам никогда раньше не приходилось отдаваться на милость мужчины?

– П-послушайте, вы считаете, что имеете право насмехаться надо мной? Но разве я не могу отказаться от вашего предложения? Или женщины вам еще ни разу не отказывали?

– Ну что вы, я не настолько тщеславен, чтобы считать себя неотразимым. Меня просто поражает, что такая девушка, как вы, живет в искусственном мире, придуманном мадам Нойес. Учтите, жизнь может пролететь мимо, а вы останетесь у разбитого корыта. Может быть, удерживая вас таким необычным образом, я просто пытаюсь доказать свою правоту.

– Может быть и так, – голос Жанны дрожал. – Но откуда вам столько известно обо мне? Ведь после нашей случайной ветре чи мы больше не виделись. Я ни разу не встречала вас в ресторане отеля.

– В отеле я живу только потому, что он находится поблизости от виллы моей кузины Ракели, а обедать предпочитаю с нею и ее маленькими сыновьями. Иногда, правда, я посещаю «Персидский зал» или казино.

– Значит, там вы и видели Милдред!

– En verdad [2]2
  Действительно, верно (исп.)


[Закрыть]. И услышал от нее про молодую девушку, но это к делу не относится. – Незнакомец снял руки с ее плеч, оставив ощущение теплоты, и отвесил короткий церемонный поклон. – Дон Рауль Сезар де Рамонес, к вашим услугам. В Марокко, где находится мой дом, меня называют Рауль Сезар-бей. Мой отец был испанцем, а бабушка моя, принцесса Ямила правит марокканской провинцией Эль Амара, лежащей в пустыне. – Черные глаза дона Рауля пристально смотрели на Жанну. – Возможно, вы проявили мудрость, испугавшись меня. Относиться к женщине так, словно она плод граната, который нужно непременно добыть из запертого, недоступного сада, – в этом я весь. Кстати, нашу виллу в оазисе называют Гранатовым дворцом.

С самого начала, едва только взглянув на этого человека, Жанна почувствовала в нем что-то необычное. Теперь она поняла, что именно. Золотистая пустыня была его домом. Кровь мавританской принцессы текла в жилах… Вот чем объяснялись его горделивая осанка, и высокомерие, и требовательность.

«Рауль… Рауль…» – плакала тогда женщина, и Жанна еще в саду подумала, что незнакомец – из тех, кто отворачивается от женских слез, но не от поцелуев.

– Похоже, вы прямо остолбенели от ужаса, – насмешливо протянул он. – Уверяю вас, жители Эль Амары не лобызают моих сапог. Я – всего лишь мужчина, а, как говорят у нас в пустыне, любовь уравнивает всех мужчин в глазах их возлюбленных.

Прозрачными голубыми глазами Жанна смотрела в красивое худощавое лицо дона Рауля и думала: «Наверное, он живет, как и положено марокканскому принцу, и целый сонм хорошеньких женщин с нетерпением ожидает его возвращения в Гранатовый дворец».

Дон Рауль улыбнулся, словно прочитав ее мысли.

– Ну, теперь вы удовлетворены? Со мной можно поужинать? Или все еще сомневаетесь и боитесь, как бы не оказаться в гареме?

– A y вас разве есть?.. – и, смущенная, она запнулась, жалея о вырвавшихся словах. Краска стыда залила даже ее виски с пушистыми завитками золотисто-медовых волос.

– У меня на родине, мисс Смит, мужчине никогда не задают подобного вопроса, – он явно рассердился. – Это столь же не вежливо, как спросить у англичанина, сколько денег у него в банке.

– Пожалуйста, извините меня.

– Что ж, в знак раскаяния придется вам еще раз увидеться со мной. Скажите-ка, мадам Нойес собирается в казино сегодня вечером?

– Да, как всегда по пятницам. Этот день она считает счастливым.

– Отлично. Вечером вы ускользнете от нее, и мы встретимся на автостоянке у моря. Я взял напрокат «серебряное облако» [3]3
  Одна из наиболее дорогих моделей самого престижного автомобиля – «роллс-ройса»


[Закрыть], а эту машину ни с какой другой не спутаешь.

– Но почему мы должны встречаться тайно? – спросила Жанна, заинтригованная и несколько напуганная. А что, если дон Рауль и в самом деле хочет увезти ее и спрятать где-нибудь? О подобных случаях ходили слухи, но там речь шла о девушках, куда более обольстительных. Кроме того, Милдред часто повторяла, что ее помощница – дурна собой и совершеннейшая простушка. Да и страшно застенчива к тому же – мужчины таких просто не замечают.

– Ваша хозяйка излишне разговорчива, – пояснил он, – а мне не хочется, чтобы завтра же половина постояльцев отеля сплетничали на наш счет.

– Вы стыдитесь того, что я – простая машинистка? – Голубые глаза Жанны вспыхнули гневом. – Да, это так, но у меня есть гордость, и я не слишком расстроюсь, если меня, Золушку, принц не удостоит чести пригласить на танец.

– Глупышка! – Черные глаза дона Рауля зло сверкнули в ответ. – Я прошу вас о встрече, потому что это важно. А соблюдать тайну меня заставляет серьезная причина. Итак, в вашем распоряжении две минуты, решайте – да или нет?

Он нахмурился, но Жанна твердо решила не пасовать перед его надменностью и не поддаваться манере этого странного человека настаивать на своем. Нет уж, его обаяние не заставит ее забыть, что он способен и на жестокость.

– Неужели это так важно?

– Ну, разумеется. Вы ведь женщина, а потому должны сгорать от любопытства. Если хотите узнать кое-что интересное – приходите завтра в половине девятого вечера к автостоянке. Мы пойдем в «Персидский зал», и там ваше любопытство будет удовлетворено.

– «Персидский зал»? – глаза Жанны широко раскрылись от удивления. Она была наслышана об этом знаменитом ресторане и даже по рассказам ослеплена его великолепием. Только очень богатый человек мог позволить себе ужинать там. Сердечко девушки затрепетало от волнения. Неужели отказаться от такого заманчивого предложения? Нет, остается только сдаться и покориться желанию дона Рауля.

– Хорошо, – голос ее звучал едва слышно, – я приду.

– Буду ждать, – он снова церемонно поклонился. А теперь возвращайтесь в отель. Не сомневаюсь, что мадам Нойес уже разыскивает вас.

– До свидания, – и Жанна бросилась прочь, словно гонимая бесами, соблазнившими ее поддаться уговорам такого человека. Как изумилась бы Милдред, узнай та о странном знакомстве девушки. А перестав возмущаться, что в ресторан пригласили не ее, непременно заявила бы: этот злодей, без сомнения, хочет совратить ее глупенькую невинную секретаршу.

Жанна и сама этого боялась. Испанец явился из пустыни и был опасно, соблазнительно красив… Ничего не видя перед собой, девушка нырнула в прохладную тень мимозы и судорожно перевела дыхание. Благоразумие подсказывало ей отказаться от встречи.