Текст книги "Белые шнурки (СИ)"

Автор книги: Василий Федорович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Восемь восемь!!! С. прыгнул вперед, делая вид что атакует М. – мелькнули боксерская двойка и неразвившийся удар коленом вперед. М. со смехом поднырнул, и подсечкой бросил С. на газон, где несколько секунд продолжалась возня в партере. Прохожие смотрели неодобрительно, но драка прекратилась так и не начавшись. Порой среди друзей такие стычки переходили во вполне серьезные побоища, но для этого нужен был алкоголь или внимание публики – это спорт для зрителей.

Очень скоро они стояли в том самом кабаке, который заслуживает отдельного упоминания. В самом центре города, возле Главпочтамта, есть старый гастроном на углу улиц Ленина и Толмачева. Там-то и существует много лет удивительное заведение редкого в наши дни формата, не столь известное как культовый «Пресс-бар», но не менее колоритное. На втором этаже сохранился уголок настоящего советского общепита – с водкой по двадцать рублей на розлив, дешевым пивом, гранеными стаканами, алюминиевыми вилками и жирными тетками в засаленных халатах и колпаках, небрежно протирающими заплеванные столы. Все предметы мебели были покрыты многолетней художественной резьбой, оставленной посетителями: от ДМБ-19. до «МОРДОВЛАГ» и тому подобным. Контингент посетителей состоял из зэков, пролетариата, ЧОПовцев, просто алкоголиков ну и конечно же агрессивной молодежи – от скинов до окраинной гопоты. Туда вела широкая лестница на второй этаж, и многие слабые духом посетители спускались по ней в ускоренном режиме, а то и над ней пролетая. Колорита добавляло соседство с Кировским РУВД: когда заведение переставало работать с закрытием гастронома, публика перемещалась в стоячий круглосуточный гаштет в этом же доме, ну а самые стойкие заканчивали праздник именно в Кировском.

В довольно дорогом и пафосном центре города это было уникальное место – именно своей атмосферой, которая будто годами впитывала мысли и чувства специфических посетителей. Именно там многие поколения наших героев глотали перед выходом на акции обжигающий горячий чай и принесенную с собой холодную водку после. М. чувствовал там себя как дома, С. и Виктор этому месту были обязаны своим знакомством: они встретились там когда кто-то отмечал свежие белые шнурки.

К концу подходили первые пару литров пива. Виктор пил мажорный по местным понятиям портер «Балтика», остальные – что бог послал. Остальные участники истории не заставили долго себя ждать: в кабак явились З., знакомый читателю по опиздюлива-нию чуркогука возле крупного университета, и юноша, с которым М. и Виктор валили трофейного азера на Уралмаше. З. был одет по последней околофутбольной моде сезона: светло-голубая бейсболка Tommy Hilfiger, темно-синяя ветровка Aquascutum и едва вошедшие в тренд белые кроссовки на липучках. В вороте ветровки была видна породистая клетка Ben Sherman, а лицо хранило следы не менее породистых околофутбольных пиздюлей. С ними же были две девушки, вниманием которых сразу же завладели обходительный З. и Виктор.

Рекой текли рассказы о великих делах прошлого и современности, и в сизом от сигарет воздухе причудливо смешивались явь и странные образы, в которых кровь и смерть перемежались очарованием беззаботной юности. Все они были очень молоды – никому не было двадцати. Тогда казалось, что впереди это будет вечно – азарт, предвкушение победы, драйв, адреналин, бег, весна и алкоголь, красивые девочки и море свободы. С., которому в этот день исполнилось восемнадцать, вообще видел этот мир полем боя: со скалами, дикой природой, хачами и гуками, собственным страхом, а смыслом жизни видел адреналин – прелесть ей придавало только непрерывное чувство опасности. Пройдут годы, и в разной степени это поймут все: однажды попробовав, ты уже не можешь без этого. «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья.».

А пока наступил вечер, и сказанное, еще витавшее в воздухе, словно подталкивало героев к действию. Девочки были отправлены домой, и в роскошный майский вечер на улицы города вышел кошмар, лишь недавно являвшийся стайкой молодежи.

* * *

Сетевые теоретики самообороны очень любят рассуждать по поводу боя против группы и вопросов численного превосходства. Почему-то ужас им внушают большие цифры: десять, двадцать человек. Любой практик знает, что для того чтобы сделать де-сять-двадцать человек по-настоящему единым целым, требуется масса труда и специфические тренировки, с обязательным определением звеньевых, разбивкой по рядам и отработкой командных действий. Знают это все – от участников бугуртов до околофутбола. Со стороны это практически не видно: очень многими знатоками тактики например от истфехта тот же околофутбол воспринимается как неорганизованная толпа, несмотря на порой точнейшие тактические построения формаций. Также взгляду неопытному со стороны не видны нюансы действий группы в процессе акции: разница между идеально сработанным составом и толпой видна не сразу и не всем.

Пятеро – много это или мало? Для любого понимающего человека ясно, что это – оптимальный состав для автономного акционирования. Менее четверых – можно огрести от двух жертв, окажись одна способна противостоять один на один; больше пятерых – уже сложно даже просто пройти по улице, не привлекая к себе внимания. Сложно потеряться в толпе и в транспорте, а в процессе акции скорее всего бойцы будут толпиться, мешая бить друг другу. Пятеро же сработанных людей способны как результативно накрыть од-ного-двух, так и погнать состав втрое больше: если в неупорядоченном сборище из десяти человек драться с противником одновременно будут двое или трое, то тесно сбитый состав из пятерых, грамотно маневрируя или встав в узком месте, может встретить врага как единый организм с двумя десятками конечностей. Многое лежит здесь на уровне ощущений: чувство локтя и спины товарища, а также качество, веками считавшееся главной доблестью солдата: стойкость. Для группового боя поражением грозит даже не то, кто хуже дрался, а то, кто первым побежал. Нет страшнее греха перед товарищами, чем побежать первому, и нет высшей доблести чем стоять до конца. Великий закон группового боя гласит – «количество говна не влияет на его качество», и это истинная мудрость.

М., Виктор и остальные как раз были замечательным составом, сработанным пускай не столь хорошо, как бригада А., но все равно стоящим на голову выше традиционных скинхедов. Высокий спортивный и личный уровень ряда участников обеспечивал высокие шансы на положительный результат, а остальное решили их верные друзья – весна, алкоголь и адреналин. В тот вечер все это не было призвано служить какой-то цели или некоему результату, а лишь позволило нашим героям следовать своим желаниям и творить все, что они хотели.

* * *

Виктор уверенно вел состав по знакомому с детства маршруту. Кругом были старые исторические дома, а впереди – общага одного высшего учебного заведения и окрестности ночного клуба. Количество выпитого им алкоголя было незначительным и скорее обостряло чувства, а вот М. и З. были уже слегка пьяноваты. М. безусловно рассчитывал на чурок у общаги, и как-то даже расслабился, когда З. сделал классическую стойку:

– Опа.

Навстречу шел юный дорого одетый кавказский юноша с большим пакетом с едой и какими-то бутылками. Виктор скрипнул зубами: место для акции не годилось совершенно. В этот момент З. рванул ему на перерез:

– Стой! Стой, бля! Предъявите документы!

З. показал красную корку студенческого билета.

– Вы кто такие, а? Нету документов!

– Дружинники! Ну-ка пошли в отделение!

Тонкие губы Виктора озарились издевательской улыбкой: путь в отделение по версии З. пролегал через очень пустынный двор. Однако через несколько метров конвоирования всю затею испортил М., издевательским писклявым голосом пропевший:

– Шнуууурочки!!!

Услыхав про «шнууурочки», житель южных республик стремительно бросил пакет, и рванул в бега. З. пробил убегающему слабосильный маэ в спину, не доведя импульс уда-ра_з С. смазано ударил рукой, М. до него не дотянулся, а к успеху пришел один Виктор, поймавший жертву за капюшон ветровки и всадивший результативный лоукик в коленный сгиб сзади. Однако велико было желание жить у чурки: оставив в руке Виктора капюшон куртки, практически на одной ноге, он хромая рванул через дорогу под колеса машины, которая еще и поддала ему крылом. Оценив то, что из затормозившей с визгом машины с помятым крылом с матюками выскочили двое, погоню наши герои сочли неуместной. Чурбан ухромал восвояси, смешно подвывая, а пакет с продуктами и одной уцелевшей бутылкой коньяка достался в качестве трофея. Вечер начался.

М. шел по улице, грызя на ходу трофейную палку копченой колбасы. Навстречу нашим друзьям двигалась процессия гастарбайтеров числом около десятка с ближайшей стройки. Виктор всегда считал таковых слишком недостойной дичью, а у М. возникла интересная идея.

– ПОГНАААЛИ!!! – взревел М., и с колбасой наперевес ринулся на гастарбайтеров. Остальные разразились столь же громогласными зарядами, и враг был погнан – из всех повреждений гастарбайтеры получили меткий бросок трофейной подгнившей грушей в исполнении З., растекшейся по ебалу одного из них, и отличную подачу М. колбасой по щщам самому здоровому. Бежали гастарбайтеры весело и задорно, натурально теряя тапки на бегу – оставив пару штук на тротуаре. Тут Виктор все-таки скомандовал отступление, и правильно: через квартал им встретилась машина ППСМ. Ее появление было сопровождено издевательским маршем в ногу со строевой выправкой в исполнении именинника С, М. и З.

Оттуда они отправились во двор к старому знакомому С., отошедшему от праворадикальных дел. Там был допит трофейный коньяк и догрызена боевая колбаса. Дальше друзья продолжили веселую прогулку. М. заявил о желании сыграть на гитаре песню «Живи, Россия моя!», и с этой целью все пошли по направлению к так называемой Трубе – подземному переходу, традиционно служившему сборищем неформалов и самых маргинальных городских говнарей. Именно там был отработан велосипед и рюкзак с вещами у экстремала моим первым клиентом П.

О приближении к Трубе можно было догадаться по двум характерным вещам: завываниям пьяных певцов под гитару и острому, резкому запаху мочи. Исследователи этого вопроса разделились во мнениях: часть считают что данный аромат проистекает вследствие обоссывания говнарями всех окрестностей, а другие полагают данный аромат их собственным, приобретенным с той же целью что у скунса – чтобы было противно трогать руками.

Возле Трубы по случаю хорошей погоды было очень людно – на глаз толпа насчитывала не менее пятидесяти человек, из которых минимум три четверти составляли существа мужского пола. Тут М. пришла в голову гениальная идея.

Сбив состав поплотнее и встав в двадцати метрах, друзья заорали:

– Слава России! Слава России! СЛАВА РОССИИ!!!

После чего пятеро побежали на толпу, а несколько десятков неформалов – от них, врассыпную, с исполненным ужаса завыванием «скиныыыыыыы». М. от смеха начал икать, а Виктор чуть не выронил оба ножа из вертикальных внутренних карманов джинсовки. Проследив направление бегства неформалов, было решено проследовать ко второму подземному переходу в некотором отдалении: был шанс встретить там самых морально стойких говнарей и все-таки отобрать у них гитару.

Во втором подземном переходе очень вяло и неуверенно жались друг к дружке около десятка говнарей, среди которых горделиво сидели две фигуры в нарочито скиновском прикиде: знаменитые Кисы, Белая и Черная. Нашлась там и гитара, и пока М. со слезами умиления исполнял песню «Живи, Россия моя!», Кисы поведали нашим героям как так вышло. Кисы очень любили посещать Трубу с целью мелкой наживы: говнарей они использовали как благодарную аудиторию для рассказов о своей славе и источнике личной наживы: любые намеки на деньги Кисы отбирали безжалостно, под угрозой кровавой расправы. В рассказах Кис меркли подвиги А. и его банды: в их повествованиях выходило, что чурбанов они мочили где-то раз в два дня. Виктор имел основания полагать, что средством расовой борьбы Кисы избрали биологическое оружие: ходили упорные слухи, подтвердившиеся в последствие, о ВИЧ-инфицированности одной из них. Таким образом белые шнурки вполне могли быть заслуженными: по твердому убеждению большинства переспать с Кисой мог только вырожденец и подлинный враг расы и нации. Так вот, и эти говнари бы удрали – если бы не личное поручительство Кис что их не будут бить. Впрочем узнав что неформалов и правда не будут бить, Кисы ненадолго расстроились. Очень быстро в переходе стало весело.

Тем временем в переход спустилось три пьяно-агрессивных тела – двое русских в компании достаточно увесистого чурбана. Кто-то из них зацепил одного из говнарей, и началось веселье. Ножи змеисто скользнули в руки Виктора, а он сам – навстречу обоим представителям интеллектуального большинства, упустив из виду участь чурбана. После первого же поцарапанного предплечья оппоненты удрали, а Виктор развернулся назад, и слегка охуел от апокалиптической картины.

Пока Виктор был занят, З. неумело, но красиво провел удар в ногой голову чурбану. В отличие от таранных ударов М. это не привело к успеху: кроссовок шоркнул по щеке, и не миновать бы З. пиздюлей, если бы не несколько сильных попаданий в чурбана со стороны С., нанесенных с тыла. По причине малой массы он не мог свалить здорового мужика сразу, но смог главное – связать его и лишить маневра. В эти секунды М. провел каноничную набегающую серию – маэ, мавашка в средний уровень, и тройку руками – прямой, боковой, апперкот; все в голову. Исход боя был предрешен, и тут Виктор увидел уникальное зрелище.

Где-то в переходе З. нашел метлу – самую обыкновенную метлу, которой этот переход подметался. И когда чурбан был переведен в горизонтальное положение, подобно средневековому копьеносцу с разбегу воткнул метлу ему в ебало. И стал методично бить своим копьем, смешивая грязь с метлы, обломки веток с кровью, так как пучок острых веток превратил лицо жертвы в совершенно чудовищную кашу. З. осатанел; как всегда в таких случаях насилие захватывает разум, мешая остановиться, и в мозгу колоколом бьет одно – бить, бить, бить. Для классического сюжета «Георгий Победоносец, поражающий змея», не хватало только коня. Присутствовавшего говнаря, чья была гитара, выворачивало наизнанку, а лицо его выражало беспредельный ужас.

Оттащив З., все отступили. Кисы свалили вместе с ними.

* * *

Прошло наверное около часа, и уже почти стемнело. Именинник С. со всеми попрощался и отбыл до дому, а остальные продолжили прогулку. После перехода все окончательно протрезвели, а Виктора уже начало морозить – промокшее от пота поло и джинсовка особенно не грели. Он в компании еще одного их товарища сидел на каменном парапете и слушал байки Кис, которые в его системе ценностей представляли собой интерес наподобие забавных насекомых. М. и З. отчислились до парка облегчить мочевой пузырь, и веселье вроде как подходило к концу. В этот момент Виктор увидел какое-то движение в отдалении: там явно шла драка. Присмотревшись он увидел знакомые лица и моментально понял что случилось: М. и З. прыгнули на двух чурок. Тот, которого бил З., удрал, а тому, которого изловил М., не повезло, и Виктор наблюдал синий «акваскатум» и голубую кепочку З., характерно летающие над чурбаном в процессе прыжков на голове. За их добычу можно было уже не беспокоиться. Отступили М. и З. после этого, естественно, обратно в парк.

Внимание Виктора привлек беглый чурбан – тот удрал как раз в его направлении, и даже пробежал чуть дальше. Тут была замечательная возможность поглумиться.

Оставив Кис на парапете, Виктор и еще один их спутник двинулись к унылой фигуре через дорогу, зажимавшей разбитый нос.

– Эй! С тобой там чего? Кто тебя так? Ох нихуяяя.

– Ааа. Оооой. дааа! Шли с братом, да, ударили-напали, ничо не видель убежаль!

– Пиздец какой. С ровного места человека бить? Фашисты!!! Кошмар. не повезло ж тебе!

– Ыыыы. да, плохо-то как!

– А ты почему не дрался? Ваш же двое было?

– Страшно, побежаль!

– Ничо, не ссы! Нас еще двое – погнали в парк! Надо догнать тех, двоих – они точно туда удрали! Давай с нами туда!

– Не могу драться, нос больно, страшно.

– А с братом чо? Пошли хоть посмотрим!

– Ааа, не знаю, никуда не пойду, позвоню пусть миня заберут.

После еще пары минут уговоров выяснилось, что драться собеседник ни с кем не хочет, в парк он не пойдет, а на брата ему наплевать.

– Ах ты трусливый пидорас. – грустно сказал Виктор.

Пиздюлей чурбан получил под жизнеутверждающие заряды «Трусливое говно!» и «Вот тебе за брата, сука!». Заодно и повод нашелся.

На этом вечер перестал быть томным, и наши герои отчислились по домам. Виктор шел в сторону дома, подставив лицо последним лучам майского солнышка. Вернулись привычные звуки – была слышна музыка из кафе, навстречу шли парочки с цветами. В город приходила теплая, уже почти летняя, чудесная майская ночь. Слегка саднила правая рука и ныло в спине. Уже приближались родные места, когда чуть близорукий Виктор увидел в отдалении какое-то смазанное пятно, движущееся навстречу и остановившееся. По мере приближения пятно стало хромать, а еще через несколько секунд Виктор идентифицировал хромого чурбана, удравшего от них и оставившего пакет с коньяком и закуской. Стороны узнали друг друга с первого взгляда, но моральных сил на сопротивление у чурбана не осталось совершенно, и он смирился с судьбой. Он был утащен в живописный уголок между скамейкой, киоском и стенкой детской поликлиники, где был бит с непередаваемой жестокостью. Виктор решил что если так распорядилась судьба, то эту жертву требуют суровые северные боги, а слова М. про «шнурочки» были пророчеством. Он практически размазал ебло жертвы об угол детской поликлиники, а то что осталось в очень испорченном виде впинал под лавку. Крови в процессе экзекуции натекло как на бойне, а еще Виктор сильно разбил правую руку об зубы, и к утру ее разнесло вдвое.

* * *

З. ту ночь провел дома, явившись как положено примерному сыну и хорошему студенту около одиннадцати. Его встретили любящие родители, накормили ужином, и перед сном они с папой пили дорогое пиво и смотрели фильм на огромной пафосной плазменной панели – З. был из очень состоятельной семьи и жил в почти трехсотметровых апартаментах. Когда его папа и мама ложились спать, в тот вечер они порадовались, какой у них хороший сын.

М. переночевал в Кировском РУВД, куда попал после какой-то отвратительной драки в стоячем гаштете рядом. Из застенков был освобожден мною на следующий день, и долго рассказывал мне события прошедшего дня, похмеляясь пивом.

С. добрался до дома, переоделся, и отправился дальше отмечать совершеннолетие – домой явился под утро, без денег, очень довольный и с разбитыми костяшками. Болел после этого он еще сутки, мучаясь от похмелья. Так С. вступил во взрослую жизнь.

Четвертый их спутник как всегда оказался в общаге. С кем-то выпил, почитал учебники и лег спать. В общаге его считали тихим, замкнутым и неуверенным в себе. Все бы несказанно удивились, узнав о действительном положении вещей.

Виктор домой после последней встречи соваться не рискнул, и провел ночь у одной из своих девочек. Покачиваясь на третьем размере очень хорошей и примерной девочки-отличницы, на каждом возвратно-поступательном движении мозг выдавал картинку из мозаики прошедшего дня: портер. лоукик. коньяк. шаг переходит на бег. метла в крови. изломанное тело, вбитое под скамейку. взгляд девочки, когда он взял ее. да вот же она, тут. Так он провалился в сон, где продолжилось все то же самое. Родители девочки очень положительно относились к Виктору: им нравился серьезный и неглупый парень.

* * *

И снова возвращаясь к вопросу о сущности и природе насилия. Очень многие читатели, познакомившись с событиями того дня, будут в ужасе – это пугает. Вместе с тем, тот же Алекс из Clockwork Orange парень довольно-таки симпатичный зрителю: не дурак, неплохой вкус, сообразительный опять же. Так и наши герои людьми в повседневном общении были вполне приятными, хорошо социализированными и довольно-таки успешными.

Где та грань, которая отделяет норму от патологии, мне неизвестно. Видимо те законы социума, которые нарушались ими, носили характер больше синтетических норм общества, а не естественных принципов существования людей. В любом случае выходит, что данный тип социализации личности оказался достаточно эффективен эволюционно.

Собственно говоря описанное в этой главе насилие было обычным развлечением скуки ради – не содержало ни какой-то высокой цели, и не было продиктовано иными соображениями, кроме как развлечь себя.

Как к этому относиться – личное дело каждого. У меня данное явление вызывает определенный научный интерес, как немного побочный, но явно связанный с основными свойствами эффект развития праворадикальной среды. Все-таки Энтони Берджесс был гением.

11. Фольксштурм. Цветы зла

Эта история является непосредственным продолжением того, что было описано в главе «Прирожденные». Кровавой кометой пронеслись они через историю движа, быстро, но ярко. Имя «Фольксштурм» не столь известно как одиозные «Mad crowd» или «Спас» Николы Королева, но по уровню они стоят где-то рядом, и безусловно заслуживают быть занесенными в нашу летопись. Эта глава содержит подлинные факты – скрываться этим героям уже не от чего. Именно «Фольксштурм» поставил жирную точку в развитии скинхедов на Урале – история движа до и после них отличается принципиально.

* * *

Все началось примерно тогда, когда разворачивались события главы «Прирожденные» – в 2006 году. Бригада А. была на пике своей славы и силы – казалось, что им можно все и они неуязвимы. Дендрарий по вечерам собирал до нескольких десятков специфических личностей. Окружение варилось в своем собственном соку: дрались, акционировали, пили – мало кому были интересны малолетки. Когда А. и его люди входили в круг подростков, то смолкали разговоры. Они были живой легендой – молодые, красивые, жестокие, неуязвимые. Слава основы была столь велика, что не одно поколение юных скинов тиражировали легенды об этой бригаде.

Спустя очень короткое время легенды и правда стали таковыми – основной состав просто исчез. А. ушел в армию, остальные отошли от дел – кто подался в околофутбол, кто просто оказался на глубоком шифре. Сгорела даже знаменитая беседка в дендрарии, а в движе словно наступила осень. 2005 год обернулся массовыми посадками; активизировался УБОП, кто-то сели, а многие просто отошли. Быть скинхедом стало опасно, и несколько дублей одиозной бригады А. оказались попросту брошенными, чувствуя себя солдатами в «котле». Именно тогда с улиц практически пропали характерные личности на палеве – 2006 стал годом окончания движения скинхедов как массовой субкультуры.

Оставленные на произвол судьбы, молодые составы подались кто куда. Примерно в это время началась уже известная читателю история с «питбулями», закончившаяся убийством своего соратника и бутылкой в жопе, было много и не столь ярких – наступила смута. Сложившийся формат «бригад» себя начал изживать, и уже например в Москве, где все эти процессы произошли гораздо раньше, начинала набирать силу новая формация уже террористического толка – «автономы», а также разнообразные боевые группы.

Что-то должно было произойти и у нас, чтобы процесс сошел с мертвой точки. И так сложились звезды, что одним из представителей молодняка оказался некто Русич. Было ему около шестнадцати лет, и он, с составом друзей, прошел школу возле гук-общаг в составе окружения бригады А. Высокий парень выражено славянской внешности, худой, достаточно привлекательной наружности – Русич не вызывал при постороннем взгляде то чувство опасности и дискомфорта, какое например оставалось от А. Разговаривал с людьми он тихо, культурно и вежливо, производя впечатление вполне милого и интеллигентного юноши. Такие обычно очень нравятся мамам и папам, да и на посторонний взгляд парнем он был вполне позитивным.

В тихом омуте как известно водятся черти; и никто не знал, что при этом творится у него в голове. А мысли там бродили достаточно забавные.

В криминалистике есть классический пример того, как мышление, лишенное шаблонов, дает неожиданный и ясный результат – «логика непрофессионала». Порой свежий взгляд на вещи решает задачи, которые до того решали долго и безрезультатно.

Бригада А. родила чудовищную в своем совершенстве технику и тактику прямого действия. Схемы и методы были столь совершенны, что не требовали никакой коррекции. Однако гениально решив вопрос «как?» А. так до конца и не разобрался с вопросом «зачем?». По сути, множество успешных нападений были столь хороши, что даже в милицейскую статистику не попадали, не говоря уже о заметном эффекте в обществе. Про них знали единицы, что и было секретом их выживаемости. Идеологическая основа при этом как-то обесценивалась: если отморозками натуральным, например Виктору, эта тема нравилась сама по себе, то у идейных бойцов за расу и нацию оставалось смутное чувство неудовлетворенности. Нападения были прекрасны. а вот борьбы за национальную революцию видно не было.

За этим всем внимательно наблюдал юный Русич, который это слабое место увидел, и решил исправить.

«А что если взять эту же методику, но сделать из этого медиа-продукт?» – подумал Русич. В его голове зрел проект. нет, даже не резонансных убийств – такие у нас были, типа убийства армян в Пышме. А чего-то наподобие кровавого реалити-шоу, где зритель в Интернете мог бы наблюдать за привычным форматом акций. Это тоже не было новостью: существовал Формат-18, где таких видео было множество. Секрет был в том, что серийность и повторяемость видео, объединенные по сути едиными героями, должны были взорвать информационную бомбу. Русичу не нужны были десятки идеально скрытых акций, а наоборот – резонанс и общественное напряжение, и внимание сотен тысяч людей, привязанных к очередной серии кровавого проекта, получившего название «Закрытое Акционерное Общество Фольксштурм».

Тут нужно остановиться и подумать над тем, в какую сторону вел этот путь. С одной стороны он страшно бил по диаспорам, поскольку создавал атмосферу коллективного страха и ужаса. Компактно и серийно происходящие убийства по замыслу нашего героя должны были держать в страхе целые гетто подобно тому, как бригада А. держала в ужасе население гук-общаг. С другой – они делали все, чтобы преступность стала подражательной. Страшное имя «фольксштурм» должно было вдохнуть жизнь в «народное ополчение» – показав загниваюшим бригадам путь к победе. «Убивать чурок весело и модно!»

– дословно это декларировали видеоматериалы. Этот концепт по сути представлял собой синтез методов терроризма с довольно изощренной селекционной работой. Из этих цветов должны были получиться обильные плоды, которые должны были дать обильные всходы ненависти.

Феномен «Фольксштурма» был в том, что родившись из традиционного формата бригады он как бы образовал связующий мостик между известными формами праворадикального экстремизма и собственно террористических формирований, идея которых в это время ковалась в Москве покойным Максимом Базылевым. Этот путь не в меньшей мере чем терроризм вел к самоуничтожению, и пацан, которому тогда было всего шестнадцать, начал безжалостный эксперимент.

* * *

«Тот кто хочет, ищет возможности, кто не хочет – оправдания», сказано мудрыми. Весь экстремистский Интернет выл о необходимости прямого действия и террора. «Да вот если бы мы. да вот если бы нам.». Всегда чего-то не хватало: то гор оружия, то батальонов соратников со спецподготовкой, то еще чего. Между тем Русич подошел к делу, имея в своем активе только и исключительно малолеток, подобных себе, а во-вторых – рациональный склад ума. Оставим пока за скобками вопрос, насколько эта деятельность разумна сама по себе – но в пределах поставленной задачи мозги у него работали изумительно.

Бригада начала свой путь с такой же ерунды, которой занимались все остальные. Одним из первых эпизодов «Фольксштурму» вменяют вообще какой-то ларек, то ли разгромленный, то ли разгромленный и разграбленный. Видимо на первых акциях обкатывался состав – собирались те, кому были предначертаны великие дела, и отсекались все остальные. Примерно в этот же период бойцы дружно, всей бригадой стали заниматься рукопашным боем, а именно – кудо. Линии жизни складываются порой причудливо, потому что довольно продолжительное время я тренировался с ними в одном клубе, правда в более спортивной и возрастной группе. Но и с ними пересекался – знать не зная кто это такие. Бойцами «народные ополченцы» были средние: большинство легковесы, без спортивного прошлого – но как все контактники в хорошем зале быстро прогрессирующие. Сам Русич был примерно моих габаритов, чуть полегче наверное, и достаточно годно шел к разрядному уровню. В позднейшие времена при просмотре видеоматериалов этой бригады было забавно узнавать характерные связки и траектории ударов, поставленные в спортзале.

Достаточно скоро пришли они и к холодному оружию, правда с очень примитивной техникой. Добивания сериями уколов стало максимумом их заслуг на этом поприще. но это давало стабильно высокий результат. Было и примитивное огнестрельное оружие под мелкашку, и пневматика.

Если вспомнить предудущие главы, то можно заметить: бригада А. и фольксштурм ровно до этого момента шли параллельным курсом. Но то, что у А. стало оконченной формацией, у Русича лишь было подготовкой к главному.

Окрестности какой-то стройки. В кадре – четверо, из них двое держат жертву, кажется какого-то киргиза. Двое растягивают его за руки, один методично втыкает в спину отвертку. Киргиз вертится, но вырваться не может: его методично крутят вокруг своей оси, сопровождая скруткой при попытках движения. Четвертый – Русич, не менее методично бьет маэ в голову. Раз, два, три. Три удара отверткой в шею под основание черепа – жертва оседает на землю. Короткое добивание – два прыжка на голове, а на землю выплывает выбитый глаз.

– Сними, сними быстрее! Глаз выткнули!

Камера наезжает ближе. Один из бойцов достает из кармана «сигнал охотника», переделанный под мелкашку. Сухой щелчок, и сразу – выстрел в затылок. Спокойный голос командира:

– Пойдем отсюда.

От начала акции до ее завершения – тридцать одна секунда. Никому из бойцов нет 18 лет.

Говорят, при первых просмотрах этих кадров было плохо даже сотрудникам милиции, которые многое повидали на своем веку. Ну а мы посмотрим дальше: