Текст книги "Белые шнурки (СИ)"

Автор книги: Василий Федорович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Преступность Адольфа, Чеки и некоторых прочих граждан носила явно подражательный характер. Из лексикона моего отца хорошо помню термин «собачьи бригады», которыми он называл идущих к успеху в 90-е реальных пацанов, строившим свою жизнь с успешных бандитов. Им принадлежали масса бессмысленных и жестоких действий, а финалом становилась пуля или камера. Так вот, как нормальные ОПГ никогда не признавали беспредельщиков, так и праворадикальная среда скорее отторгала таких как Адольф, потому что на моей памяти из этой публики никто в итоге не поднялся. Если в принципе правая среда является очень неплохой школой жизни, то существование таких формаций как у Адольфа точно являлось путем в один конец. Даже случайно оказавшиеся рядом с ними люди имели все шансы получить длинный срок.

Из личного общения с подобной публикой, а его хватало, вынес для себя два простых правила. Во-первых чтобы не разделить судьбу Андрея нужно было ставить себя так, чтобы боялись сильнее тебя, а не их. Для этого нужно иметь возможность и при малейшей необходимости применять окрик, силу, нож и помнить, что то, что ты юрист, никак не может тебе помочь в случае конфликта. А во-вторых, лучше всего при общении с подобными работает принцип «бей своих чтоб чужие боялись», то есть идеальным вариантом является например превентивно применение пиздюлей к данному контингенту. Не могу сказать что тюремно-армейский стиль общения с аудиторией сильно способствует профессиональному росту, но выученные тогда приемы и средства коммуникации сильно выручают меня в конфликтных переговорах и по сей день, когда собеседники включают режим «по понятиям».

* * *

Чтобы попрощаться с большинством героев этих сюжетов, расскажу еще одну короткую историю про моего первого клиента П.

Той осенью, когда активно взялся за специфическую уголовно-правовую практику, моя будущая супруга подрабатывала в рекламном агентстве промоутером, поскольку ее Институт прокуратуры иные формы трудовой деятельности не позволял по времени. Рекламные агентства в принципе отличаются отношением к сотрудникам как к рабам, пользуясь текучкой кадров, что я оценил когда подрабатывал в таком супервайзером на своей машине (что-то вроде надсмотрщика или капо над промоутерами). Промоутера можно выгнать и заплатить сколько не жалко, а не сколько заслужил; не заплатить совсем а иной раз еще и оставить должником, если правильно поставить вопрос об ответственности за промоматериалы. Любочка среди промоутеров была «белой костью», поскольку занималась тогда водкой, на которой делались в принципе неплохие деньги.

И вот однажды ее постигла традиционная для промоутеров участь: ей отказались платить. Сумма была не большая, но и не маленькая, несколько тысяч рублей. Агентство было то самое, где я когда-то пробовал работать супервайзером. Заведовала им отвратительного вида свинообразная девушка лет 25, со страшностью которой могла конкурировать только ее жадность. Сказать по правде мысль идти с ней ругаться мне не нравилась совершенно.

Я как раз грустно обдумывал свои коллекторские действия, когда ко мне во двор зашел П. – что-то обсудить по поводу своей Оли, которая отмечала месяц в женском СИЗО на Елизавете. После того, как П. вышел из тюрьмы, изменился он сильно. Чуть раздался в плечах, покрылся немыслимым количеством наколок на видимых частях тела, причем преобладали свастики и символика СС. Лицо его утратило всяческие намеки на детство, и приобрело устойчивую печать мест не столь отдаленных. Речь, и ранее состоявшая из мата, после полугода с малолетками в камере стала очень яркой и образной, а бугристый лысый череп приобрел несколько заметных шрамов. Одеваться он стал гораздо лучше чем раньше, и теперь камуфлу и нашивкам предпочитал черный бомбер, когда-то голубые джинсы и не первой молодости тяжелые ботинки. С рук не сходили шрамы на костяшках, а движения приобрели характерную резкость. Тюрьма удивительным образом в целом пошла на пользу П., сделав из него именно того, кем он хотел быть – скинхеда-пехотинца.

Обсудив с П. положение дел с Олей, я вдруг понял, для чего мне сегодня пригодится П. И отправились мы с ним в рекламное агентство, выручать Любочкины деньги.

Под дверью в большом офисном здании была длинная очередь из подростков, желавших трудоустроиться. Девочки страшно хотели понравиться, мальчики – казаться старше, чтобы их взяли, а П., угрюмо окинув взглядом сборище, метко плюнул в плакат с рекламой, и неторопливо продолжил рассказываемую им историю: «Ну, и вот, бля. Откинулся я в октябре, и со справкой к директору школы – возьмите в 11 класс, бляди!!! А она мне сучка – иди, типа, откуда пришел. Спалю этот ебаный гадюшник а ей брюхо вспорю, и похуй что сяду – в доме тоже люди живут.». Вокруг нас народу стало сразу гораздо меньше, и как-то так вышло что в очереди мы сразу стали первые.

Когда мы зашли вместе, директор агентства даже не стала на нас смотреть, автоматически приняв нас за очередных соискателей до промоутерства. Но тут я напомнил ей про долг, и как загорелись ее поросячьи глазки! Мгновенно преобразившись из мирной свиньи в дикую, она буквально поперла на меня с многочисленными обоснованиями того, как она не будет платить, когда я сделал ей предложение от которого она не смогла отказаться.

– Или будут деньги, или я уйду, а ОН – останется.

П. в эту секунду понял свою значимость, и так как справедливо считал что он мне обязан, как умел вступил в диалог на моей стороне.

– Значит так, сука бля! Я сначала тебя вскрою, потом говно твое в окно вышвырну (а из угла печально смотрела оргтехника и промоматериал), потом тебя, а потом, сука, за это сяду, и мне похуй, бля, потому что девочка моя на тюрьме надолго еще!!! Вызывай мусоров, сука!!! Вызывай, блядина!!! – Последние слова П. буквально орал, распаляя себя классическим образом, каковой блатные называют «попер буром».

Чуть осадив П., я ласково сказал директорше, ставшей светло-серого цвета и уменьшавшейся в размерах ровно в четыре раза, несколько слов. Женский коллектив рекламного агентства и три с половиной пидороватых юноши и вовсе растеклись по стенам.

– Ну и вот. Денежки, или я отсюда ухожу. – К сожалению, на имиджбордах еще не была сказана фраза «я просто оставлю это здесь», но именно она наилучшим образом характеризовала содеянное.

Деньги нашлись сразу же. Директоршу нисколько не смутило ни то, что у меня другая фамилия, чем у Любочки, ни то, что я нигде за них не расписался – нашла и отдала сию же секунду. Самое интересное, что после этого к Любочке прониклись величайшим почтением, и еще очень долго, даже когда Любочка уже работала в прокуратуре Железнодорожного района, ей звонили из того агентства, и очень, очень ласково просили ее принять участие в очередной акции на самых выгодных условиях.

* * *

П. в итоге так ничего хорошего и не добился. Ведя себя подобным образом очень скоро он сел на свои два года, когда вышел активно занялся скиновской деятельностью и сел еще раз. Из-за времени, проведенного за решеткой, он не заметил как мир изменился – за те два года что он сидел УБОП по сути покончил с теми скинхедами, к которым П. себя причислял. Которые собирались открыто, «на прикиде», с нашивками и выбритой головой. То, что стало для бригад новой формации – замаскированных и смертоносных, нормой – неброская одежда, спорт, оружие и способность исчезать и появляться в новом месте, координируясь по Интернету; для П. было признаком слабости, так как они скрывали свои взгляды и не демонстрировали их публично. Так со временем П. стал реликтовым скинхедом, выглядящим как с картинки, известному всему району и всем сотрудникам милиции. Разумеется это исключало любую возможность для осуществления профильной деятельности, а для новой формации П. уже больше был похож на городского сумасшедшего, чем на «основу», к которой татуированный «узник совести» П. любил себя причислять. Для П. скинхеды были больше субкультурой, а для новой формации – формой организованной преступности. Из-за ярко выраженного «палева» многие стали видеть в нем и провокатора, хотя насколько я могу судить скорее всего это не соответствовало действительности. Не сложилось у него и с образованием, и с работой. Так и пропал он куда-то, а последнее что я о нем слышал, были жалобы его отца, который мне периодически звонил по старой памяти и просил «повлиять на сына».

3. Кто они

Так и представляю тебя, читатель, в некотором замешательстве после того, как были прочитаны первые две истории. Действительно, нормальному человеку странно понять то, что было описано: жестокость без конца, начала, всяческой логики и смысла. «Неужели они все. такие? А есть ли что-то другое в этом?».

Я специально начал повествование не с рассуждений и оценок, как бы давая возможность самостоятельно сделать выводы и задать себе некоторые вопросы. Теперь же самое время написать то, что должно было стать вступлением или первым очерком. То есть то, о чем и о ком эта книга. Написанное ниже значительно скучнее веселых историй и баек, но совершенно необходимо для понимания некоторых вещей и закономерностей в нашем повествовании.

* * *

В наших краях все началось примерно в конце 80-х годов в Свердловске, когда первые «красно-коричневые» обозначили свое присутствие в информационном пространстве. «Память» и то, что пришло ей на смену в 90-е годы, примерно на 10 лет определили предпосылки для того, о чем идет речь. Из самых ярких городских легенд, описывавшей мнение обывателей той поры, конечно же заслуживает упоминания легенда о рабочих Уралмаша. Согласно преданию, когда появились первые панки со свастикамифашистыРНЕшники, рабочие собрались после смены, и так вломили тем, которые были со свастиками, что они на всю жизнь забыли о том, что это такое и полностью исправились.

Где-то в вариативном пространстве такое и могло произойти. А вот в реальности Уралмаш являлся лучшей кузницей кадров как для одной из крупнейших славянских ОПГ в России – «уралмашевских», ныне ОПС «Уралмаш»; так и для РНЕ первого созыва и примерно в это же время – для зарождающегося уральского околофутбола, название первой «фирмы» которого «Steel Monsters» писалось не через «s», а через «зиг». Фашистами при этом мало кто себя считал, но уралмашевский кодекс представлений о чести и справедливости был абсолютно точно направлен в эту самую сторону. Более того, за фашизм и правда могли побить, да и побили бы – в честь памяти дедов, что не мешало на деле выступать в совершенно здоровом консервативном русле. Типичным представителем этого типа мышления является уроженец этих самых мест Евгений Ройзман, который фашистом по очевидным причинам являться не может никак, но его позиция по поводу цыган, таджиков, иммигрантов и наркотиков делает его весьма уважаемым человеком среди националистов, и не только среди них. Собственно говоря фашистов у нас в городе практически никогда и не было – тому что было в действительности есть гораздо более точные названия.

Я бы назвал это «здоровым консерватизмом», и именно он стал той питательной средой, из которой выросло то что выросло. Не было никогда на Урале ни толерантности, ни фашизма – а была и есть здоровая реакция нормального общества на известные раздражители. Причем отвечая на вопрос «почему?» любой трезвомыслящий человек найдет для здорового национализма множество рациональных объяснений. И так мыслят подавляющее большинство русских, как бы не навязывалась толерастия и идеология терпильства. При этом веками нет и не было никакой ненависти и неприязни к людям другой национальности только за это, равно и сейчас шовинизм слабо характеризует большинство нормальных людей. Просто всем надоели некоторые вещи, и все прекрасно знают какие, желания десять раз повторять очевидные вещи у меня нет. Какая же причина того, что на улицах стали убивать за другую национальность? Есть у меня гипотеза, несколько аллегоричная, но, по-моему, верная. Когда здоровый организм атакует зараза, он повышает температуру тела – выжигая заразу ценой собственного самочувствия и экстремального состояния. Иногда это повышение температуры может убить не хуже чем болезнь. Так и в нашем примере экстремизм – реакция сильного общества на раздражитель извне, болезненная и опасная, но являющаяся показателем работы иммунитета. Пока раздражитель был слаб, крупная и сильная организация например РНЕ занималась по сути охранной и военно-патриотической деятельностью. Но время изменилось, и температура резко повысилась.

Не будем касаться сейчас истории распада первого уральского РНЕ в архаическую эпоху, и перешагнем в 1999 примерно год. Тогда впервые вступила в свои права одна безобидная довольно молодежная субкультура.

Никто не помнит, кто первый принес в город моду на стиль британского пролетариата. Одно можно сказать точно: скинхеды Екатеринбурга с самого начала же имели самое прямое отношение к культуре, эстетике и идеям Третьего рейха, гербовый орел которого был набит от лопатки до лопатки на всю спину одного из признанных представителей «основы». Что бы не говорили педерасты и антифашисты, которые очень любят присваивать себе пальму первенства в скин-движении, в нашем городе, да и в России, генезис НС-скинхедов скорее был от сочетания остатков политизированной тусовки, металлистов и иных неформальных сочувствующих с бойцами городских окраин.

Всерьез о скинах в городе заговорили тогда, когда первая крупная бригада избрала своим местом дислокации памятник основателям города на Плотинке, изгнав оттуда всех остальных.

Это были дикие и прекрасные времена. Я не любитель рассуждений о том что раньше трава была зеленее, и тем не менее качество человеческого материала среди тех людей было гораздо выше, чем у последующих поколений скинхедов. Случайных людей там не было, а личный состав отличался редкой вещью: реальным интересом и идейным содержанием своих действий. Это было время поисков истины, диспутов о национализме и таки той самой идеи, которая и составляла цель всего движения. Насколько субкультурными были эти ребята, настолько и беззубым было начало «прямого действия», выраженное в драках с неформальной молодежью и редких вылазках на одинокого приезжего. Вызывает улыбку то, что когда в городе реально нагло разгуливали бритые граждане на камуфляже и красивых нашивках, с преступлениями экстремистского характера дела обстояли достаточно спокойно. Неофиты шли туда не убивать, а ради общения, куража, пьянки, драки – как в любую неформальную молодежную тусовку. Но, подобно тлеющей в подлеске сигарете, способной в самый неожиданный момент полыхнуть стремительным лесным пожаром, уже росли представители нового поколения. «Воля к победе и воля к власти – слушай крови священный зов; бойтесь, враги, оскаленной пасти – нового племени белых волков!» – скажет об этом поэт, но он на то и поэт. А мы рассмотрим некоторые причины того, как именно это получилось и собственно то, каков был результат.

Кризис, который поразил РНЕ, кроме собственно политических причин, имел ярко выраженный идеологический характер. Это стало ясно еще до распада, когда лично А. П. Баркашов сошел с ума, а после раскола на три независимых РНЕ (баркашова, без баркашова и братьев Лалочкиных) и ухода чуть ранее Демушкина наступила терминальная стадия. Когда люди нормальные из РНЕ ушли в бандиты или отошли от дел, оставшаяся часть никуда не пригодных деятелей начали активно создавать новую идеологию. Сложившуюся ситуацию лучше всего характеризует мудрость «Безделье плодит ересь». Оказавшись на помойке, выходцы из данной организации стали продуцировать именно ее, ересь, которая со временем приняла чудовищные масштабы.

Лучше всего это характеризует один яркий пример, который я слышал лично, когда имел возможность наблюдать одного из заместителей Баркашова. Посмотреть на него я сходил специально, и ни разу об этом не пожалел. Плотный дядя в возрасте поведал личному составу, к чему надо быть готовым во имя Идеи и с кого следует делать жизнь. А именно к тому, как его три раза выгоняли с работы, два раза от него уходили жены, также он потерял бизнес, недвижимость, придерживается воздержания и питается крупой с макаронами. Одет он был в грязный ЧОПовский пуховик квазивоенного образца, и пованивал бомжиком. Больше всего меня умилил белый шарфик: связанный явно самостоятельно и явно кривыми руками, а скорее всего и не руками вовсе. На торцы оного были пришиты две черные кривые свастики, вырезанные из чего-то типа брезента. Закончил свою речь он тем, что всех спасет Серафим Саровский, которого с его слов торжественно приняли в РНЕ и теперь это «наш святой». Серафим Саровский намеревался восстать из гроба во плоти, и повести РНЕшников в бой, когда наступит Национальная Революция. Я не удержался и спросил, когда же это случится, на что получил отличный ответ: когда кости облекутся плотью, и он таки восстанет из гроба телесно. Причем якобы процесс пошел, и он лично наблюдал положительную динамику отращивания мощей святого. Не знаю, встречал ли кто-то из читателей ересь более наглую и отвратительную. Лично мне не доводилось.

Подобно тому, как в фильме «The Cell» мозг маньяка создал вокруг себя ужаснейшую реальность, идеологи-ересиархи продуцировали на редкость мерзкую альтернативную действительность. Тайное мировое правительство, ZOG, жиды, масоны, непобедимые диаспоры и иноверцы были врагами неодолимыми и непобедимыми для конкретного фашиста, кушающего макароны с крупой на заплеванной кухне в хрущевке. Личное поражение в жизни каждый старался объяснить мировыми и неодолимыми врагами, что привело к худшей форме рака, поражающего национализм: идеологии терпилы. Причем терпиль-ство является главной парадигмой: любая форма активности, действий и уж тем более насилие не приемлемы в этой системе ценностей как явление, носящее характер провокации. Создав себе образ непобедимого врага, они начали бояться всего на свете; и прежде всего – реакции этого врага, осуждая любую иную позицию. Самую яростную критику конечно же вызывали скинхеды, предпочитающие «прямое действие», а околофутбол вообще предавался анафеме. Все вместе есть не что иное как жизненная позиция «премудрого пескаря» из М.Е. Салтыкова-Щедрина, а сокращенно – премудка. Премудок всегда осуждает всех остальных и поучает как им быть, так как только ему известна Истина. Баркашов вообще решил не мелочиться и своим личным врагом и врагом РНЕ на полном серьезе объявил Сатану и Антихриста. Естественно мыслящие таким образом личности в самом скором времени пополнили ряды пещерных антисемитов, радикальных монархистов, городских сумасшедших и катакомбных сектантов, которых около этой темы со времен кончины «Памяти» ошивается великое множество. Символом этого направления в нашем городе без сомнения является господин Минаков и его барабан. Минаков по всем возможным поводам выходит в казачьей форме неустановленного образца с барабаном и плакатиком на видное место, и, отбивая дикарские ритмы, олицетворяет борьбу с жидами, сионистским оккупационным режимом и зловещей Системой. Народная молва гласит что барабан при этом символизирует то, что Минаков после этого делает в органах внутренних дел.

Лучше всего про них сказал Нестеров в своей статье «Глас премудрых пескарей»: «Так что для тех «премудков», которых волнует вопрос, как бы эдак извернуться, чтобы Система не изволила гневаться – место ваше на помойке. Место тем, кто, будучи никем, кроме как компьютерным онанистом, смеет не только критиковать и поучать, но и оскорблять людей, делающих реальные дела – на помойке. Да и вообще ваше место на помойке. По жизни. А будущее принадлежит нам. Даже Диме Копцеву принадлежит будущее, потому что он своим поступком отвоевал себе место в истории. По праву. А вы по праву можете находиться только на помойке». Сейчас (декабрь 2010 года), после событий на Манежной площади, эти слова имеют особую актуальность.

Премудков всегда можно опознать по характерным признакам: неопрятная бородка, плохая физическая форма (есть и исключения, как правило карикатурно-раскачанного под русского богатыря вида), потрепанность жизнью, значки, надписи «за веру Царя и отечество» в сочетании с произвольной правой символикой, горы сомнительной макулатуры и любовь к разглагольствованиям. В Интернете премудка всегда выдает позиция терпилы, воняющая говном и снулой рыбой даже через монитор. Если где увидишь их, читатель – беги! Некоторые формы сумасшествия заразны.

Что касается оценки, данной тут РНЕ, то обращаю внимание, что речь про эпоху упадка данной организации. А в свое время именно РНЕ содержало наибольшее количество адекватных людей, многие из которых пришли к успеху. Общее правило тут таково, что как правило бывшими они стали уже к моменту раскола, или некоторое время спустя. Были попытки и возрождения организации уже на новых принципах, и я может быть расскажу об этом.

* * *

Перечитал я написанное, и даже мне тошно стало от премудков и их учения. А уж как тошно было тем, кто в это время интересовался правыми идеями и с ними столкнулся! Второй, и главной причиной появления «бригад» стало то, что государственная политика сделавшая национализм маргинальным, поставила перед выбором: или в премудки, или на улицы. Так на улицы хлынул поток наиболее активных и пассионарных людей, которые за неимением иных, легальных и политических возможностей в корне изменили ситуацию в националистической среде. Уделом же так называемого «легального национализма» на долгие годы стало вторичное и жалкое существование где-то в парашном углу и политики, и уличной борьбы.

Идеологии терпильства была противопоставлена идеология насилия. Какой смысл читать «Протоколы сионских мудрецов», когда можно сжечь палатку с ненавистными ха-чами? Разве это не прекрасно, когда огонь пожирает ветхие строения с нелегалами? А как приятно ощутить лицом ледяной ветер, когда позади тебя все в крови, а впереди несется пустая улица, и нет ни законов, ни пределов, а есть только ночь и абсолютная свобода. Есть ли что-то прекраснее чувства охотника, когда кровь стучит в висках ищущих жертву, слившихся в едином порыве созданий, которые буквально вот-вот были студентами, а стали стаей, дикой и первобытной? Тот, кто вбивал голову жертвы в грязь и всаживал в нее нож знает отчаянную радость этого, а ощутивший порыв ветра из разбитого стекла «белого вагона», откуда на ходу поезда выкинули забитую жертву, говорят познал дзен. Для этого не нужны ни деньги, ни какие-либо особые усилия: это вот тут, рядом, и надо всего лишь перешагнуть за черту, и возможным становится абсолютно все. Чтобы насладиться великим Вагнером, нужно иметь определенный уровень культуры и мышления, чтобы читать Данте нужно чувствовать красоту слова. А чтобы окунуться в симфонию насилия, хаоса и разрушения, нужно всего лишь желание, а остальное сделают инстинкты, которые достались нам от предков. Кровь жертв, крики о пощаде, огонь, боль и разрушение – те самые краски, которыми были написана новая реальность. И она очень быстро вступила в свои права, дав начало явлению, которое смогло породить сначала страх, а потом и ужас. На улицы городов вернулись тени героев прошлого в их истинном, историческом значении – безжалостных и отмороженных; призраки политического террора Х1Х века а вскоре и реинкарнация моджахедов и повстанцев. Пока премудки создавали себе образ врага метафизического, новое поколение нашло себе врага реального, и в этот образ всадило кулак, тяжелый ботинок, нож, а спустя некоторое время и пулю.

Для этого насилия не нужен ни повод, ни вина, ни личные особенности жертвы – оно имеет самостоятельную ценность. Так и представляю сейчас негодующие комментарии читателей: какой же автор негодяй, что смеет описывать это в столь восторженном тоне! Между тем, если быть честным с самим собой, то придется признать что для всех нас привлекательно насилие. Если подумать, есть очень мало произведении культуры и искусства, в которых все жили долго и счастливо. Как правило книги, фильмы, картины в очень большом количестве рисуют нам картины войн, убийств, насилия и жестокости, и каждый из читателей рано или поздно сочувствовал героям подобных произведений. Такова уж природа человека, изначально видящего красоту в смерти и средствах для ее причинения. А значит описанное выше способно проникнуть в душу не какого-то злодея и извращенца, а совершенно нормального человека. Который может оказаться соседом, другом, братом, сыном – кем угодно. Именно так и становятся скинхедами обыкновенные подростки, а их сверстники в исламском обществе идут под зеленое знамя Пророка. Самый лучший фильм о скинхедах не «Ромпер Стомпер», а «Заводной апельсин» Стэнли Кубрика потому что как раз там показана сердцевина того, что толкает на преступления, риск смерти и дикую жестокость: идеология насилия ради насилия. Как показывает практика идея по своему содержанию тут важна, но вторична: так братом по разуму для бойца правой бригады является не номинально правый «премудок», а скорее чеченский боевик, ушедший в горы с намерением резать и взрывать русских. Можно оклеить дома все стены портретами Гитлера а в красном углу поставить «Майн Кампф», но даже полностью покрытый свастиками премудок останется премудком, пока в нем не будет духа, который я описал. Именно тут и пролегает водораздел между всеми и всяческими субкультурами хоть трижды националистическими и собственно «прямым действием». Это выражено настолько четко, что ряды «бригад» с радостью пополнялись людьми явно нерусского происхождения, которые тем не менее разделяли самое главное в этом деле: готовность к действиям. И никого не смущали корейцы, евреи, татары, наполовину кавказцы и даже один легендарный негр в составе банд. На фоне реальной деятельности теряли актуальность все шовинистские завихрения, что еще раз подчеркивает вторичность так называемого «фашизма» в описанном явлении. Справедливости ради, в 30-е годы в Германии было все то же самое, что неоднократно описывалось исследователями при анализе национального происхождения многих видных фигур Рейха.

Как несложно заметить на многочисленных примерах, путь это достаточно деструктивный, и если вовремя не остановиться, то ведущий в один конец. Мне доводилось знать тех, кто прошел его до конца. Вместе с тем те, кто пройдя это и выйдя обратно, на другой уровень сознания, приобрели нечеловеческую живучесть и стержень из нержавеющей стали. Горнило «бригад», как показали некоторые, правда немногочисленные примеры, для тех кто его прошел и там не остался, стало великолепной школой жизни, по сравнению с которой например обычная среднестатистическая срочная служба в армии отдыхает. Можно провести параллели с «горячими точками». Для большей части прошедших через них «горячие точки» стали местом, откуда шли на тот свет, в госпитали, получали инвалидность, алкоголизм и разные синдромы. А для кого-то они стали школой жизни, откуда народ поднялся в авторитеты в разнообразных «афганских» и «чеченских» ОПГ, а также в специфическом бизнесе. Таков естественный отбор в самом ярком его проявлении. Именно поэтому только у сильных личностей от Движения наблюдались успехи в жизни, а у всех остальных карьера очень часто развивалась так, как это было описано в первых двух главах нашего повествования.

* * *

Если спросить у случайного пользователя Интернета «кто они?» – экстремисты, «скинхеды», «фанаты с Манежной площади», у совсем дремучего обывателя – «фашисты», мы услышим десятки мотивированных мнений. «Ублюдки и дегенераты» – скажут одни: «фанатики и отморозки» – другие; «молодцы, побольше бы таких» – третьи; «преступники и грабители» – четвертые. Мне доводилось наблюдать их достаточно, чтобы сделать вывод о том, что все изложенные полярные точки зрения в общем корректны. Среди представителей этого общественного вектора есть все: и садисты, и убийцы для развлечения, и идиоты, и фанатики, и люди со складом ума Макиавелли, и хорошие простодушные и честные ребята, и патриоты, и просто коньюктурная сволочь. Самое забавное что этот абзац будет в общем верным, если заменить слово «экстремисты» например на «сотрудники милиции» – обыватель скажет все то же самое и опять-таки будет прав. Там тоже срез общества со схожими характеристиками.

Пишу я это все к тому, чтобы при прочтении дальнейших зарисовок читатель не делал обобщений и скоропалительных выводов, особенно делая их за автора. Жизнь штука очень многообразная, чем и интересна. А будучи знаком с фигурантами как с живыми людьми, никаких универсальных оценок автор дать не может. Всякое видел – от самых низменных до достаточно возвышенных проявлений человеческой натуры. Поэтому жанр зарисовок тоже будет различаться от глумливого и стебного эссе до некоторой аналитики а порой и серьезных размышлений.

4. Стрелка

Говорят мало мест в России где погода и климат хуже чем на Урале – мол знал царь куда ссылать. Однако в этот апрельский день наступила настоящая весна: яркое теплое солнце, зеленая рябь еще не распустившихся на ветках листьев. Люди тоже как будто расцвели – вокруг были красивые девочки, улыбки, и какое-то очень светлое настроение. Посреди этого праздника жизни девятнадцатилетний Виктор С. ехал на ответственное и важное мероприятие: массовую драку на говне, сиречь с применением оружия какого бог пошлет, преимущественно холодного. Одет он был в спортивные штаны марки «аддидас» на три полосы, кроссовки и облегченный бомбер без синтепона. Если бы не некоторая тень интеллекта на его лице, случайный прохожий определил бы его как простого парнишку с рабочей окраины, в просторечии гопника.

Верным это было на пятьдесят процентов: Виктор несомненно имел склонность к уличному насилию, но проявлял ее вращаясь около праворадикальных кругов. Он всегда был где-то рядом с ними, но никогда внутри, и не вопреки, а благодаря этому преуспел в профильной деятельности: прямом действии. Довольно ясный, хоть и примитивнопрямолинейный аналитический ум и упорство, граничащее с бараньим, быстро привели его на путь систематических тренировок и убили все стремления к субкультурности и идеологии. Виктору было наплевать на судьбу России и русских когда он делал то что считал нужным, и поэтому он чисто технически и последовательно решал прямо поставленную перед ним и его друзьями задачу: драка, разгром заведения, разбойное нападение. что угодно. Он замечал ничего кроме узкой цели перед собой, в ее достижении достигал немалых успехов, и слава за ним закрепилась довольно жуткая даже среди скинхедов. Тактические разработки Виктора работали всегда, с неотвратимостью и простотой удара кувалдой. Столь же неотвратимыми были и последствия ошибок и расхождений с его планом – практически всегда наступала жопа. Так как по вине исполнителей наступала она часто, то работать со скинхедами в принципе Виктор не любил, предпочитая пья-но-разгильдяйной публике узкий круг проверенных людей, с которым провалов не было практически никогда.