Текст книги "Аи - цикл драбблов (СИ)"
Автор книги: Василий Чистяков
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
В любом случае, идея была проста, как мычание. Продвижение на север, с расширением сплошной зоны обрабатываемых земель, с прикрытием флангов с помощью рек. Плюс запрет на движением на юг.
Может, я и профан во многих вопросах. Всё же, меня трудно назвать каким-нибудь профессиональным спецназовцем-попаданцем, обладающим пакетом знаний и умений, способным заставить подавиться от зависти и Сайруса Смита, и большинство докторов любых наук.
Однако одно я помню достаточно твёрдо. Где степь – там кочевники. Где кочевники – там налёты с целью грабежа и захвата рабов.
Лес – лучшая защита, вот что я скажу в таком случае. И пусть весь мир подождёт, пока я выстрою государство с миллионной армией, которую можно будет отправить на зачистку и освоение степей.
Хм. Что-то внутри меня говорит, что с таким подходом, впору в придумывать с нуля хорсту Весселя. С другой стороны, сейчас время такое, и нравы такие, что как-бы изобретателем гуманизма не прослыть. С ровно тем же самым подходом.
Любопытно. Если посчитать, что пространство между истоком главной реки и северным истоком притока, а также Окороком, является треугольником, то общая площадь предполагаемых для освоения земель превышает две тысячи квадратных километров. Интересно, насколько времени и населения их хватит?
Впрочем, в любом случае, до начала первой атаки ещё несколько лет. Ещё есть время позаботиться о диске для лесопилки.
Исследование I
Сидя на ветке берёзы, на высоте десяти метров над вершиной холма и семидесяти над поверхностью земли, я чуть откинулся назад, чтобы опереться спиной о ствол дерева.
Месяц не был дома. И, если подумать, сам в этом виноват.
Двадцать лет назад, готовя экспансию за переделы Окорока, который ныне в кругу моих подчинённых принято именовать Столом, в честь штабного стола на верхнем этаже моего дома, с вырезанной на нём картой окрестностей, я решил, что радиус действия полевых разведывательных групп должен превышать радиус наших владений как минимум вдвое.
Правильная, хорошая идея, гладкая на бумаге. Даже я, человек, далёкий от археологии и палеоистории, способен предположить, что, если племенные союзы тех же германцев занимали территорию площадью, как минимум, с Чехию, и при этом могли выставить общее войско, совершавшее набеги на Рим, то по степени опасности для моего поселения они не отличались от любого классического государства.
Также, это означало, что на территории этих союзов должно проживать население, схожее культурно и фенотипически, торгующее и активно сотрудничающее внутри союза. И, конечно, имеющее органы власти, пути сообщения и прочее.
Другими словами, это было то, что возможно обнаружить.
Расположение Стола среди лесов имело преимущества и недостатки. В отличие от степи, дальность набегов потенциальных противников было гораздо меньше. К тому же, жители лесной зоны традиционно предпочитают оседлый образ жизни. Постоянное поселение проще обнаружить, его обитатели не могут вдруг сорваться в набег или откочевать куда-то на юго-восток с пленниками и ценностями.
В то же время, лес гораздо лучше скрывает следы. Живя один, я, с моим чудовищным Восприятием, мог быть уверен, что обнаружу противника до того, как он просто получит шанс заподозрить моё присутствие. Теперь же, когда волна экспансии, вырвавшись за пределы Окорока, распространилась на полсотни километров на северо-северо-запад и северо-восток, потребовалось, чтобы разведчики дежурили по границам нашего ареала обитания и даже совершали рейды вглубь чужих земель.
Вот тут и показались овраги, по которым предстоит ходить.
Нет, я ни капли не спецназовец, не таёжный охотник или хотя бы к.м.с. по спортивному ориентированию. Просто последние несколько десятков лет я только и делал, что ходил по степям и лесам, пользуясь дивным сочетанием нестареющего тела и возможности поднять свои характеристики выше человеческого максимума.
Плюс, должен сказать, что, хотя численность моего... ну, пусть будет "племени", выросла до пятисот взрослых людей, они все были заняты на хозяйстве. Строили новые деревни, ремонтировали старые, укрепляли дорогу, идущую от Стола почти строго на север, отдавая боковые отростки к лежащим по берегам обеих рек посёлкам. Наконец, выполняли мои собственные указания, вроде выселения трёх семей, сосредоточившихся на выделке шкур, на южный берег притока, напротив Окорока. Чтобы их отходы стекали ниже по течению, не портя нам питьё. Да и запах...
В общем, как-то так оказалось, что живучий, способный бежать сутки напролёт, обгоняя волков, достаточно сильный, чтобы выйти на бой против целого племени, разведчик – это всё, что Стол может пожертвовать для своей безопасности.
С другой стороны, действительно, возникни у меня такая блажь, думаю, я смог бы выйти против всего своего протонарода и победить их, заполнив шкалу опыта где-то на одну восьмую. Логично, что там, где слаженная группа из десяти наших мужчин могла бы погибнуть в полном составе, я разве что задумаюсь, стоит ли уничтожать всех, бросивших вызов, или кого-то оставить в живых.
Карта привычно появилась перед глазами, показывая площадь обследованной территории. Почти правильный полукруг без нижней трети, где располагалась степь. На открытое пространство я решил не выходить. Зачем? Степняки не пойдут в лес, если будут знать, что оттуда не возвращаются. Если всё пойдёт по плану, то полоса лесов к югу от Стола станет именно таким местом.
Вообще теперь, когда я разведал достаточно большую площадь, вырисовывалась интересная картина.
Река – когда нам потребовалась её назвать, чтобы отличать от прочих, то нарекли Отцом – текла на юг и юго-восток, пока не распадалась на дельту перед впадением в море или озеро. Если же подняться выше по течению, то, в конце концов, разведчик оказывался у истока. Правда, если идти просто по берегу реки, то требовалось пройти более тысячи километров. Что-то около тысячи трехсот пятидесяти, насколько я могу судить. Приток же, если поднять выше по течению от места слияния примерно на триста пятьдесят километров, демонстрировал свое образования в результате слияния двух примерно равнозначных рек. Одна уходила на юго-восток, другая же, петляя, убегала на север, в леса. Суммарная длина северного притока составляла что-то около ста семидесяти километров.
Да, поторопился я, называя приток Матерью. Как теперь эти два корня назвать? Лесная Мать и Польная Мать? Ага, причём, если мне удастся продолжить политику оставлению лесов южного фланга без вырубки, то именно южная река будет Лесной.
Район, откуда били ключи, образующие истоки Отца и Северной Матери, был чем-то вроде возвышенности. Все реки, берущие там начало, сливались в две системы. Отца и ещё одной реки, текущей преимущественно с юго-запада на северо-восток, огибая ту самую возвышенность, чтобы затем впасть в другую, ещё большую реку.
Я прошёлся по её берегу до начала степной зоны. Гигантская, титанических размеров, река текла, извиваясь и делая петли, почти строго на юг.
Если верить моей карте, в одно месте, Отец и эта Река сближались, точно стенки песочных часов, оставаясь разделённым перешейком чуть менее ста километров.
Впрочем, это только предположение, так сказать, экстраполяция на основании имеющихся данных. Предполагаемое место сближения располагается в степной зоне, куда я пока не планирую высовываться.
И всё же, сама картина речных систем что-то мне напоминала. С другой стороны, это может быть эффект ложного узнавания из-за желания найти знакомый ориентир в этом жестоком и страшном мире.
Где я самое толстое чудовище.
Желая проверить своё предположения, я, вернувшись в Стол и дорисовав карту (скоро, полагаю, нам придётся делать новый стол, диаметром метров в десять, а мне предстоит строить новый дом с залом под этот стол), отправился почти строго на запад, надеясь найти там большую, можно сказать, великую, реку, текущую приблизительно с севера на юг.
Теперь я сидел на дереве, рассматривал карту и думал, чего же больше в моём открытии – дурной удачи или трезвого расчёта.
Что это? Обман, или место определено с абсолютной верностью?
Если я прав, то восточная река должна заканчиваться в вытянутом с севера на юг море, где вода солёна, и на западном берегу которого, проплыв до середины, я увижу высокие горы.
Если я не брежу, то Отец открывается в узкий и мелкий залив, на юге которого есть пролив, соединяющий его с морем.
Если я не обманул сам себя, то западная река впадает в то же море, по другую сторону от полуострова, разделяющего места впадения Отца и новой реки.
Это странно. Почему я остановился именно здесь? Подобрал именно их, светловолосых и сероглазых, отличных обликом от соседних племён, светловолосых, но кареглазых?
С другой стороны...
Если я прав...
Если не напутал с географией...
Если совсем уж фатально не ошибся с датировкой...
Лицо само по себе искривляется в странной улыбке.
Быть может, это будет славная Империя?
Квест
Движение я уловил ещё задолго до того, как человек подошёл к входу в сарай. Вара я опознал за несколько шагов до входа.
Я ещё раз посмотрел на дамбу из двух рядов свай и плетёных корзин с глиной и камнями, которые, скорее всего, будут вынимать с помощью верёвок, сплетённых из полос кожи. Внутри ямы по другую сторону от дамбы, почти не было воды. То, что надо.
Вар был стар, хоть и не дряхл.
Глядя на него, худого, чуть высохшего, но всё ещё крепкого, я поддался ностальгии, вспоминая, как ушли один за другим его братья.
Прим погиб в ходе второй волны экспансии. Новые соседи оказались воинственными. Впрочем, чего ещё ожидать от медведицы с двумя медвежатами, посчитавшей, что новые люди, оказавшиеся неподалёку от её территории, чем-то угрожают?
Сек простудился и умер от воспаления лёгких. Сгорел за две недели. Впрочем, он дожил до сорока трёх лет. Вполне приличный возраст для сих времён. Успел увидеть правнука.
Квар пошёл торговать на правый берег Отца и не вернулся. Племя, торговавшее с нами, решило, что проще забрать шкуры себе, и не отдавать обещанный гранит.
Мне не дали пойти к ним одному. Может, и правильно. По какому-то странному выверту сознания, я не воспринимаю речь других племён. Слышу только какую-то тарабарщину.
Вот только переговоров не вышло. Только схватка, десять против ста. Оказывается, наша репутация такова, что против нас сколотили небольшой союз.
Квинт, Найн, два моих внука, Свят и Храбр. Мои поданные подходили на стойбища этих племён только после того, как я заканчивал свою работу. На этот раз, потерь не было.
Тэн, Эль. Стая волков. Опасное это дело – выходить за пределы стен поздней зимой, когда еда в лесу заканчивается. Теперь в пределах моих владений, остались только те волки, что живут под защитой стен. Одомашненные.
Новые дети, внуки. Новые жёны. Новые потери.
Не то, чтобы я так сильно убивался из-за них. Не тот склад характера. Но я помню их. Это – то немногое, что здравый смысл позволяет мне. Это – а ещё стену из кирпичей. На каждой, ещё до обжига, выдавлено имя.
Вар стар. По меркам этих времён, седой, крепкий старик с выцветшими, почти потерявшими первоначальную зелень, глазами, такая же древность, как и я. Шестьдесят девять лет. Четыре поколения этого времени. Вар видел, как умирают седыми стариками его внуки. Он видел, как поселение только стало Столом, когда однажды он и Сек вытянули наружу мост, ведущий за пределы защищённой рвом территории, чтобы начать наше завоевание. Вёл первую волну, вторую и третью. Похоронил одиннадцать жён, хотя никогда не имел больше трёх одновременно.
– Най.
– Вар.
Мы сами не заметили, как обросли своеобразным этикетом. Мы – это все мои кровные родственники, их жёны и мужья. Все две с половиной тысячи человек, составляющие население Стола и окрестностей.
Они быстро поняли значение слова "отец". И так же быстро перестали меня звать им. Чтобы не путать с рекой. Чтобы отличаться от тогда ещё немногих, зовущих отцами других мужчин. Наконец, чтобы было кого назвать этим словом, "вождь".
И также быстро мы дошли до того, что когда они хотят поговорить со мной иначе, не как старосты и десятники с вождём, то мы зовём друг друга по имени. Меня – по тому, что я сам им сказал.
– Как ты? – задал я, должно быть, самый глупый в мире вопрос.
– Жду не дождусь – выдохнул Вар и сделал несколько шагов вглубь здания, опираясь на своё копьё, точно на шест.
Я как-то иначе посмотрел на него, когда он сделал эти шаги.
Хромота – последние десять лет, у него постоянно болят колени и он ходит, опираясь на копьё. Одышка – сердце медленно, но верно сдаёт свои позиции.
– Это та лодка, чтобы спуститься вниз по Отцу?
– Да. Хочешь со мной?
Вар громко выдохнул. Не то матерясь, не то, напротив, смеясь в ответ.
– Я уже не таков, как в день, когда мои правнуки были молоды, а не строгали своих детей. Всех сил – опыт и имя.
– Ты мой сын.
– Да – тихо ответил Вар.
Мне не надо скашивать глаза, чтобы знать, что он, как и я осматривает скелет строящегося корабля.
– Рёбра и хребет, точно у перевернувшейся вверх брюхом рыбы. Как она поплывёт?
– Вёсла. Парус.
– Ясно.
Я чувствовал, что Вар хочет от меня каких-то слов. Понимал. Одного не мог. Понять, что сказать и как. А ещё – решиться сказать хоть что-то.
– Отец – впервые за, наверное, пятьдесят пять лет, попросил меня Вар – дай мне дело.
– Звери – просто сказал ему – выводи новых зверей. Более быстрые и сильные волки, верные именно нам. Настоящие псы. Новые лисы, совсем не боящиеся людей, с красивым мехом. Более смирные вепри, более жирные зубры.
Я помогу тебе построить новый посёлок, на другой стороне Отца. Ты начнёшь, твоя кровь будет создавать новых зверей.
– Долго?
Я повернулся к нему. Он сделал то же.
– Пока не устанут. Или пока наше общее дело не сгинет. Согласен?
– Да.
Дом Зверей – старейшее научное объединение в мире, берущее свое начало от семейного дело Рода Вар, одного из Тринадцати Первых родов Славного Царства.
Исследование II
– Ну, наконец-то – невольно сказал я, наблюдая, как мимо проплывают берега пролива.
Это был немного, ни мало, пятнадцатый наш рейс вниз по Отцу, за пределы лесной зоны. Первый, в ходе которого мы, наконец, похоже, выйдем в открытое море.
Первые три рейса закончились фиаско из-за криворукости кораблестроителя. Что поделать, пилотный проект, да и я сам по себе тот ещё осьминог, не смотря ни на какую систему игрока.
Почему осьминог? Потому, что голова, что другое место, и руки растут именно из него.
Самокритично, да.
Словом, обшивка расходилась, клюзы заливало водой, один раз мы чуть не перевернулись или затонули, когда из-за смещения грузов борт накренился, и вода начала плескаться у нижнего среза весельных прорезей.
Нет, с другой стороны, наш безымянный корабль – это, не побоюсь этого слова, революционное изобретение, для создания которого пришлось провести большую научную работу. Удалось разработать технологию сверления берёзовых досок со вставлением в отверстия дубовых креплений и шипов, крепления с помощью дубовых гвоздей и кожаных верёвок, парус, сплетённый на манер циновки из стеблей травы.
Наконец, мы придумали что-то вроде фанеры – ту же циновку, но пропитанную смолой, высушенную в тонкую, изогнутую под форму борта корабля, плиту.
В общем, перед четвёртым плаванием, я нацарапал на корме судна название, разбил глиняный сосуд (что-то вроде гигантской пробирки) с забродившим соком земляники, нарёк корабль "Сомом" и отправился в плавание.
В итоге, мы попали под обстрел из луков (все кроме меня спрятались под палубой, без жертв, плюс двенадцать очков экспы), затем поймали бортом камень (течь была небольшой, заодно переборки проверили), и, наконец, наткнулись на лошадиный водопой.
Тут надо немного понять моих подопечных. Несмотря на то, что средний возраст экипажа (за исключением, понятное дело, меня) находится в районе шестнадцати лет (что по меркам нынешнего времени, что-то вроде тридцати с хвостиком для начала двадцать первого века), в культуре нашего племени ещё остался детский восторг перед новыми животными.
Если быть точным, то, увидев новую живность, члены нашего племени (надо озаботиться самоназванием, наверное), задаются сразу несколькими вопросами.
Его можно приручить?
Какую пользу от него можно получить?
А каков он на вкус?
Будто этого мало, меня, выглядящего как ровесник остальных членов команды, спросили, что это за лоси безрогие и что они могут.
Зря я это сказал. Лучше бы подождали пару тысяч лет и увели уже выведенных коней у каких-нибудь кочевников.
О, нет. Неужели я потерял возможность создать народ цыган-конокрадов? Какая потеря...
Да, это был сарказм.
Были ещё птицы. Как оказалось, русло Отца периодически меняется, оставляя по бокам озёра-старицы. Более того, они зачастую располагаются так близко, что их видно не только с мачты, но и просто с борта "Сома".
К слову, последний, насколько я могу судить, является единственной в радиусе сотни километров галерой, парусным судном и кораблём с палубой.
Круто, правда?
Почти как наша верфь, позволяющая строить корабли даже зимой. При условии, что мне будет нечем заняться зимой. Или же у нас появятся энтузиасты-мореходы, готовые строить корабли самостоятельно.
В общем, услышав о том, что я где-то слышал, что утки приручаются, народ набрал с собой всех встреченных водоплавающих птиц.
Вот в таком виде мы и вернулись назад.
Одна меня утешает. Я заставил этих энтузиастов оттирать мой корабль от птичьего помёта.
Правда, что делать с утками, я пока не знаю. Как бы не разлетелись.
Впрочем, не моя забота. Вар с его Домом Зверей для того и существуют, чтобы одомашнивать лошадей, уток, гусей и прочую живность, пока остальные пашут, валят лес, мастерят инструменты и так далее. Разделение труда, да.
В конце концов, я точно знаю, что у них там содержатся четверо медвежат обоего пола от разных матерей. Вот, добавлю им ещё работы. Тем более, Вар недавно говорил, что одна из его праправнучек – девочка способная, умная, но страшно её к волкам или медведям подпускать, а с лисами ей скучно.
В общем, было много чего. То животные, то люди. Одиннадцать рейсов были продуктивными, но моря так и не достигали. Хоть и принесли нам немало нового.
– Вождь, куда дальше?
Я попытался представить себе морской поход на "Соме". Без компаса, без опыта, на первом в истории, построенном без нормальной научной базы, корабле. Без знания, какая там погода нормальна для этого моря в конкретное время года. Экстремальненько, как говорится.
– Вдоль левого берега. На вёслах или под парусами – ты уж сам решай.
Да, а вы что думали? Что я, такой красивый, хоп – и сразу в Египет поплыву?
Каюсь, была у меня такая идея. Недолго, правда.
С другой стороны, куда мне торопиться? Если всё плохо – то мои трепыхания ничего не принесут. Если всё хорошо, то я могу не торопясь построить перевалочный порт здесь, у левого берега пролива, на полуострове. И исследовать мир дальше.
Что? Город за пределом лесной зоны? А как же без него. И то не кучка хуторов, мечта набеговой экономики, а военная база, завод соледобычи и артель рыбаков.
Если так подумать, то что-то вытанцовывается. Но торопиться с организацией базы всё равно некуда. Если я правильно определил эпоху, то могу хоть тысячу лет сидеть в своих лесах, расширяя владения. В худшем случае, за это время, Рим успеет Карфаген взять.
А в лучшем, в Египте только-только Первая династия воцарится.
Но пока поплаваем, посмотрим, что тут да как. Физическая география меняется не так быстро, как политическая. Но не менее важна.
Строительство
Всё началось, пожалуй, с того, что умер Вар. Умер тихо, во сне, разменяв девятый десяток лет. Хорошая смерть.
Я, в свою очередь, посмотрел на медленно складывающуюся, без раствора, стену из кирпичей размером 50х20х30 с именами и решил, что надо что-то с этим делать.
Как-то так сложилось, что Окорок, будучи историческим центром Стола, нашего центрального поселения с населением в четыре с половиной сотни человек, центра кожевенного дела и кораблестроения, речные ворота в далёкие степи и солезаготовительный пост на берегу моря, был практически не застроен. За рвом протянулась узкая полоса чистой земли, а затем следовали дома. На противоположных берегах и Отца, и Матери, располагались поселения. Окорок был отлично укреплён, его берега были тщательно эскарпированы, защищены валами и стенами, но единственными его постоянными обитателями был я.
Не знаю, как-то так сложилось, что я перестал брать новых жён. Полагаю, с точки зрения эволюционной теории это было бы тем ещё жульничеством, непрерывно увеличивать долю своего наследия в генофонде популяции. А может, я просто перегорел.
В общем, я обнаружил, что у меня есть много кирпичей с именами детей и внуков, умерших во благо... не важно. Мне просто захотелось увековечить их память.
Самым простым выходом было бы выстроить стену с их именами. Вот только была одна нестыковка.
Я охладел к идее увеличения рождаемости личным участием совсем недавно. Тем не менее, количество кирпичей уже превысило семь сотен. В конце концов, глядя на меня, многие подхватили эту традицию.
Рано или поздно, количество кирпичей станет таковым, что будет впору строить сначала лабиринт, а затем и вовсе подобие особняка вдовы Винчестер, чтобы уместить все имена на ограниченной площади.
В общем, бессмысленно врать себе. Я решил сделать некрополь.
Я как раз начал укладывать простые, неподписанные кирпичи в качестве подушки, что поднимет основание здания выше уровня земли и сырости, когда ко мне пришли.
– Вождь, мы можем помочь?
Мне не нужно было оглядываться, чтобы узнать его. Яр, выбранный староста Стола. Светло-русые волосы, светло-зелёные глаза. Жилистый и худой, как и многие в нашем племени. Хороший копейщик. Уважаемый управленец. Впрочем, большинство старост такие.
– Хочу сделать... – я задумался, поймут ли они слово "храм". Я не проповедовал и не философствовал, не говорил о религии, богах или чём-либо ещё. Смешно, но, полагаю, меня самого могли бы записать в бога. Маленького, меленького божка.
– ... место для мёртвых. Чтобы вспоминать – наконец, определился я.
– Вождь, ты нужен живым.
– Я знаю. И я останусь с живыми. Но вот они – ткнул пальцем в кирпич с именем моего первого сына – живут, пока мы их помним. И пока жива их кровь.
Я так и не заметил, как оказался в роли наблюдателя, созерцающего, как укладывают фундамент, укрепляют столбы, чтобы затем обложить их кирпичами с именами. Как устраивают крышу и возводят внешние стены, из так нелюбимой мной плетёнки, обмазанной глиной.
Эх, а я рассчитывал освоить увеличившийся потенциал в Силе.
С другой стороны, это и их храм тоже, правда.
– Смотри – я разложил перед Яром комплект тонких глиняных пластин с вырезанными буквами – каждый звук обозначен подходящим знаком. Я это придумал, чтобы записывать имена погибших. Так помнить проще. Попробуй.
С этими словами, я быстро вытащил три пластины и выложил их перед Яром, после чего положил на последнюю пластину, камень, обточенный в виде запятой.
– Он означает, что этот звук ещё и мягкий. Догадайся, что за слово.
Я отклонил голову на пару часов влево, чтобы увидеть, как медленно, неторопливо, поперёк течения Отцы, выводят плот с воздвигнутым посередине срубом.
Дело было так. Я решил, что, раз уж мне не дали построить храм, выстроить хотя бы мост.
Ну, как мост? В принципе, это и правда был мост, соединяющий посёлки кожевенников и корабелов, сразу после слияния Отца и Матери, но выше по течению, чем наши верфи и всё хозяйство по скоблению, дублению и прочим вонючим процедурам. Для упрощения сообщения по суше и усложнения пути вверх по реке в случае, если гипотетический враг поднимется вверх по течению.
Ладно, признаю, основная цель моста – чтобы с него рыбу ловить. И ещё я собирался потом построить мосты через Мать и Отца, объединяя все поселения вокруг Окорока в один комплекс. Что поделать, я вырос в век высокой транспортной доступности и городе огромного числа мостов.
Яр технично отвлёк меня вопросом сначала о проекте, затем и том, что за знаки написаны на камнях в Доме Ушедших. Как будто он сам не знал, если я ответил на все вопросы ещё его деду, когда только начал делать памятные кирпичи.
Впрочем, мне не в тягость объяснить ещё раз. Как и поправить, объяснив, что камень и кирпич – разные вещи.
Плот, тем временем, закрепили на месте, бросив на дно четыре камня, играющие роль якорей. После чего с подошедшего "Сома" на сруб сбросили мостик и начали споро выгружать камни.
Идея была проста, как мычание. Плот, сруб. Если заполнить сруб камнями, то плот погрузится на дно и получится полноценная опора. Конечно, чуть кривая, дно ведь не плоское. Конечно, не слишком долговечная, дерево же.
"Не вопрос" – ответил Яр и модифицировал идею.
Сначала с подведённого плотам в дно забили сваи. Затем на плоте воздвигли сруб. Только для того, чтобы проще было сгружать камни с уже загруженного "Сома".
Не знаю, какая технология более шизофренична, моя или предложенная Яром. С другой стороны, не попытавшись построить мост, не узнаем, как делать не надо. Это ведь не через ручей три связанных бревна перекинуть, тут опыт нужен. Вот, и нарабатываем.
– Конь, правильно?
– Правильно.
С реки раздался треск и тихий вскрик. Плот развалился.
Я и Яр быстро пересчитали головы плывущих к берегу или поднимающихся на корабль людей. Без потерь. Вот и славно.
– Так можно не только имена павших помнить. Когда сколько чего народилось, сколько нужно воинов. Удобно. Просто раньше было не нужно.
– Как это называется, Вождь?
– Я назвал это письмом.
В конечном счёте, наши строители наловчились спускать в воду готовые заготовки под срубы, чтобы ровно установить их на дне, затем достроить выше уровня воды, загерметизировать и забросать камнями.
Зачем герметизировать? О, это великое искусство, придуманное Хелой, три раза "пра" внучкой Сека и два – Найна. Проще говоря, берётся факел, смолистая деревяшка, и всё обустраивается таким образом, чтобы смола капала в сруб. Изведя энное количество деревьев и человеко-часов времени, мы добиваемся того, что будущая опора моста внутри сруба состоит из композита, включающего смолу различных деревьев, камни и тонкие брёвна.
Ужасно нерентабельная технология. Полагаю, надо срочно задуматься о способе производства цемента или его аналогов. Потому что был бы цемент, а бетон я из него сделаю. Пусть и с деревянной арматурой, но хоть что-то.
В который раз я задумываюсь, если археологи будущего узнают о наших строительных изысках в условиях отсутствия металлов, строительного раствора и интернета вкупе с профессиональным техническим образованием, что они скажут? Или правильнее будет спросить, будет ли в их комментариях хоть одно приличное слово сверх языковой нормы предлогов, союзов, частиц и местоимений?
Для меня это важный вопрос. Судя по тому, как меняется моя внешность год от года, я имею все шансы дожить до Новейшего Времени.
Я встряхнул головой, прогоняя недавние воспоминания о строительстве моста. Впрочем, моста ли?
Теперь, когда полоса из брёвен шириной в пять метров перегораживает Отца, не позволяя подняться вверх по течению судну, поднимающемуся над водой выше, чем на два метра пятьдесят семь сантиметров, я невольно задаюсь вопросом, является ли наш образец инженерного искусства каменного века мостом, а не заграждением.
Впрочем, что толку говорить о уже завершённых делах? Сейчас в Столе в основном строят верфи ниже по течению. И складируют древесину, спущенную по воде. В верховьях Отца и Северной Матери ещё продолжают рубить лес, расчищая поля, хотя передовые поселения уже расположились на многочисленных притоках Аки.
Да, смешно. Наши поселенцы просто переиначили на свой лад название, которое дали реке местные. Собственно, на их языке река так и звалась.
Река по имени "река". Старая как мир шутка из жизни примитивных народов.
Итак, шестнадцатое поколение потомков тех девушек, что я когда-то приютил в снежную зиму накануне даты основания Стола, вырвалось к северу от истоков Отца и Поляной Матери. Те из них, кто предпочли экспансию, а не наследование добытых предками земель или их медленное расширение на месте. Что поделать, действующие жёсткие правила пользования земель не всем нравятся, хотя, возможно, именно благодаря им, я до сих пор не увидел признаков истощения почвы.
Итак, они вторглись на чужие территории, выбили чужих мужчин и набрали себе их женщин в дополнение к тем, что пришли с ними из глубин освоенных земель. Вырубили леса, построили поселения, начали пасти скот и расти то непонятное зерно, что я начал возделывать ещё лет четыреста назад.
Кто-то пошёл на закат, доверившись нарисованной мной карте, медленно пробираясь к великой реке, обозначенной как Закатная Сестра. Кто-то пошёл в другую сторону, к Восходной Сестре, в которую и впадает Ака.
Яр же захотел власти.
Я слышал его слова. Я видел его дела. Не только те, что он показывал мне, но и вершившиеся тайно.
Умный мальчик. Вместо того, чтобы думать, как сместить или убить меня, решил встать рядом со мной. Стать наместником.
Мы словно очнулись ото сна. Дом Зверей, я сам. Расширение верфей, укрепление дорог. Уздечка и седло, давшие иную жизнь лошадям, бывшим всего лишь источником мяса. Что поделать, цивилизации, представленной цепочками укреплённых поселений, связанных реками и грунтовыми дорогами, вполне хватает запряженной зубром телеги как сухопутного транспорта.
Достойный потомок Вара. Пожалуй, любимейшего из моих сыновей. Воистину, достойный. Даже убедил меня отойти от привычного шаблона "ни шагу за пределы защиты лесов".
Отец впадает в залив, отграниченный от моря двумя гигантскими мысами, разделёнными проливом. На восточном полуострове, Левой Опоре Южный Врат, Яр убедил меня основать поселение.
Чтобы варить соль из морской воды. Чтобы ловить другую рыбу помимо речной. Наконец, чтобы торговать или грабить тех, кто живёт в этих землях.
Словно в отместку, я назвал поселение Тмутараканью.
Сейчас я стою на двадцатиметровой высоте башне, осматривая окрестности.
Равнина, раздвоенная Левая Опора, на горизонте, за лентой воды, виден берег Правой Опоры. Между ними остров, узкий и длинный, поперёк пролива. Затвор.
Интересно, чем станет Тмутаракань? Новым государством? Вассалом нашего? Торговым постом? Руинами, оставшимися от города, что не выдержал буйства соседей?
Я прогоняю в голове карту исследованных земель, сравнивая уже обследованное с тем, что видел до попадания сюда.
Всё так похоже на правду.
Значит ли это, что земля к западу отсюда, – это полуостров? Значит ли это, что дальше, через широкий пресноводный залив, в море впадает Закатная Сестра? Значит ли это, что Восходная Сестра впадает в другое море, на востоке, за перешейком, состоящим из равнин и гор?
