Текст книги "Аи - цикл драбблов (СИ)"

Соло

Почувствовав приближение человека, я привычно отключил звук, чтобы не выслушивать очередную бессмысленную тарабарщину.

Честно говоря, иногда мне кажется, что я участвую в каком-то жестоком и бессмысленном эксперименте. Знаете, из тех, которые встречаются в плохоньких фантастических романах, которые через двадцать лет называют классикой жанра. Кучку пользователей, онлайн-игра, игроки, умирающие по-настоящему, и прочее, и прочее, включая мобов.

Пожалуй, в моем случае, эксперимент ещё более лишён смысла, так как никаких других игроков я так и не обнаружил. Впрочем, не то, чтобы я искал.

Человек – крайне трудно считать этот типа с криво обрезанными, сальными волосами до плеч, одетого в накинутую на манер плаща лошадиную шкуру, выкрикивающего какую-то тарабарщину, субъекта, за игрока – побежал в мою сторону, задрав вверх правую руку. В ней он держал булаву.

Разворот, тычок в лицо. Хруст такой, что слышно, наверное, на десять метров вокруг.

Я осмотрел лежащее передо мной тело.

Обоняние и слух не обманули меня. Действительно, немытый человек с жирными, криво обрезанными волосами. Грязная лошадиная шкура в качестве одежды, булава – толстая, грубо оструганная, но затем отполированная, палка с надетым на один из концов каменным диском.

Стереотипные крики, стандартное вооружение и заскриптованная тактика. Сейчас ещё и его друзья прибудут.

Стрелу я отбил в сторону ударом своего копья. Не то, чтобы это было нужно – она всё равно бы разминулась с моим правым ухом. Сам стрелок уже падал на землю, получив подарок от меня.

Праща хороша только тем, что позволяет усиливать бросок, метая камни всего одной рукой.

Тактика остальной группы была проста и банальна. Лобовая атака с копьями, стоившая им двух трупов. Попытка атаки на манер волчьей стаи, с окружением и рассредоточением моего внимания. Попытка бегства.

Скука.

Я проводил вглядом двух наиболее удачливых охотников, уже отбежавших от меня за пределы дальности пращи.

Ладно, пусть живут.

Атака одиночки дозора, затем лобовая атака, попытка охвата и бегство при провале. Стандартная тактика номер три по моему личному счёту. Первые две подразумевали моё ранение, причем в случае второй, противник в страхе убегал, обнаружив, что я немного менее уязвим, чем они ожидали.

Попросту говоря, в тот раз у них не хватило сил обнулить мне хиты, несмотря на крит в голову.

Я осмотрел потенциальные трофеи. Стандартно, ничего интересного. Костяные наконечники с каменными вставками, кое-как обработанное дерево. Стандартно, как и положено в игре. Достаточно чуть скосить глаза, чтобы увидеть сообщение о получение очков опыта.

Трудно не признать их мобами, честно.

Подувший ветер принёс слабый запах костра, человеческих тел, шкур и прочего, чем пахли стойбища местных жителей.

Пришедшая в голову мысль пробежаться вслед сбежавшим охотникам и немного улучшить счётчик опыта покаталась где-то на изнанке черепа, рикошетя о стенки сложно формы.

Пожалуй, это было бы бессмысленно. Конечно, само племя – лёгкая добыча. Половина, если не две трети, охотников остались здесь, общая опасность оставшихся в живых членов племени невелика. К тому же, здесь, в условиях постоянной конкуренции, соседи могут перебить их уже через пару недель. Не просто так ведь все встреченные мной люди, сходу атакуют увиденного чужака?

Какая жалость. Пропадёт сколько-то очков экспы, которую я могу заработать за полчаса.

С другой стороны, я себя знаю. Сегодня одно племя, завтра другое, потом я решу набить уровень, что подразумевает гринд на четыре тысячи голов... Глазом не успею моргнуть, как от меня останется ещё меньше интеллекта, чем видел в местных. Только боевые навыки и непрерывное истребление всего живого. Конечно, я буду называть это прокачкой навыков на мобах, но к чему начинать врать себе прямо сейчас?

Пусть живут. Мне мой рассудок дороже.

Я продолжил свой путь.

Пожалуй, цивилизованные люди как-то представляются, говорят, как они попали в такую ситуацию. Наконец, кричат о своей цели.

Не вижу особого смысла соответствовать чьим-то ожиданиям, честное слово. К тому же, имя – это иллюзия, верно? По крайней мере, мизантроп и социопат вроде меня уж точно не обязан представляться дневнику, который ведёт в собственной голове.

Нет, я не напивался, не садился за руль и не врезался, будучи пьяным в хлам, на старом раздолбанном уазике в дерево в тот момент, когда в него ударила молния. Нет, мне не являлся семикрылый серафим, бог игр, или хотя бы образ горящего куста. Даже голоса не прозвучало.

Просто однажды я обнаружил себя здесь, в этой степи.

Одежда моя быстро пришла в негодность. Частью в первой же схватке с местными, когда я неожиданно открыл в себе сразу несколько боевых навыков, начиная от кулачного боя и заканчивая древковым оружием. Бельё протянуло чуть дольше. Впрочем, это не заслуга производителя, а, как в старом анекдоте, моя недоработка.

Скажу лишь одно. Через год носки и постоянных сражений, трусы заменяют гульфик, плохо пахнут и снимаются с получением поверхностной раны на восемь десятков хитов. Зато быстро падают дебафы ,связанные с инфекциями, воспалением, и наличием мощного источника запаха под носом.

Цель? Ах, да. Полагаю, я должен был осознать всё там, на своём первом поле боя, когда получил свой первый уровень, в окружении тел первобытных охотников. Подняться на холм, а лучше утёс, и крикнуть что-нибудь на подобие "Я стану королём Шумера!".

Ну, извините, что ли. Не было там холма. Совсем. Ни капли. Как и понимания своей великой цели и роли в чём-либо.

Строго говоря, вторая и третьи схватки ничего не изменили. Кроме количества уровней, значений характеристик и навыков.

Странно. Мир словно изменился.

Прикрыв глаза, я втянул ноздрями воздух. Словно помогая мне, ветер подул в лицо, принося запах далёкой и тёплой воды.

Класс.

Где-то после десятого уровня я осознал, что старый анекдот (Мир – не театр, мир – РПГ. Только альфа. Баланса почти нет, сюжет скучный, классовая система кривая, только графика – отпад) сохраняет актуальность. Противники, едва не убившие меня в первых двух сражениях, теперь приносили лишь цифры в счётчике полученного опыта, однотипные трофеи годны были лишь на то, чтобы остаться лежать на поле боя.

Новые враги? Ха.

Мамонтов не было. Носорогов не было. Медведи... наверное, я ещё просто не вышел к лесам, где мог бы на них случайно наткнуться. Обобщая, скажу, что, судя по фауне, если это и прошлое Земли, то несколько позже последнего оледенения.

К слову, динозавров, драконов, орков, эльфов, гномов, киборгов, йети и зелёных человечков, как и лемурийцев, я тоже не встретил.

С другой стороны, я отчётливо понимал, что обследовал крохотный клочок суши. Указатель во встроенной карте намекал.

Нет, так не было глобуса Земли и подробной зарисовки пройденного мной маршрута. Игра – если я всё же сидел в виртуальной реальности – была не настолько казуальной.

Навык "Встроенный шагомер". Так я это называю. Позволяет узнать, сколько ты прошёл. За минуту, час, сутки, время игры. Вместе с возможностью рисовать в своём дневнике карту, это даёт хоть что-то.

А ещё, я вкачал все очки характеристик в развитие Восприятия. Вместе с моим природным зрением и окружающим ландшафтом, получается, что, крутя головой по сторонам, я осматриваю полосу шириной около десяти километров.

Имея инструмент измерения в метрической системе, нетрудно подсчитать площадь обследованной территории.

Вот так, вспомним математику и геометрию, я пришёл к простому и логичному выводу: надо искать воду.

Серьёзно. Это куда эффективнее, чем пытаться найти что-то, помимо племён охотников, квадратно-гнездовым способом.

Если здесь и есть какие-нибудь постоянные поселения, то они наверняка тяготеют к воде.

Не то, чтобы я стремился зачистить от жителей какое-нибудь городище. Скорее, во мне тлеет смутная надежда, что люди, вынужденные жить более скученно, способны удержаться от мысли сразу же атаковать вышедшего к ним чужака.

С другой стороны, если я не найду постоянных поселений с дружелюбными обитателями, быть может, в месте с большей плотностью населения, я найду новое оружие или другого игрока. В случае, если я разочаруюсь в людях, никто не мешает мне пойти вверх по течению реки, чтобы осесть у какого-нибудь родника. Зачистить пару племён, наделать ловушек, и наслаждаться одиночеством, пока рядом со мной не заведётся цивилизация.

Главное, успеть продумать пять-шесть планов действий, от элиминации соседей до инфильтрации в их общество прежде, чем цивилизация достигнет моего убежища. Но сначала...

Камень ударил во взлетающую птицу, явно ломая ей крыло. Ещё одна единица на моём личном счётчике.

Думаю, сегодня на ужин будет запечённый... кстати, кто это?

Я ведь в степи. Ну, пусть будет дрофа.

Крафтер

Когда наступает зима, снег накрывает окружающие пейзажи белым покрывалом, а мороз соединяет мои владения с окружающей сушей, я обычно сижу на первом этаже своей башни, поглядывая на языки пламени, бьющиеся в глубине печи, и вспоминаю, как же я оказался здесь, в этих лесах.

Зима, как водится, наступил неожиданно. Я, разочаровавшийся в попытках найти договороспособных людей в дельте реки и берегах моря, пошёл вверх по течению, отбиваясь от попыток окружающих атаковать меня.

Серьёзно, что не так с этими людьми? Они живут группами по тридцать-семьдесят человек, но всё равно атакуют проходящего по их территории чужака, как будто им плевать на риски потерь. Словно их миссия в том, чтобы обнулить запас прочности моего копья из молодого дуба и пополнить мой счётчик опыта.

В общем, когда я проснулся перед рассветом от холода, а через пять часов, отбившись от очередной партии охотников, подумал "грёбанные мобы", то понял – хватит.

Нашёл место впадения в реку притока, вырезал всех конкурентов в радиусе тридцати километров, и начал строить себе жилище и склад с припасами.

Есть в жизни игрока одно важное преимущество. Во всяком случае, это верно для игрока моей системы.

Нет врагов – есть опыт.

Нет проблем – есть задача.

Нет холода – есть прокачка.

Можно было бы повторять это как мантру, стуча зубами от холода в недостроенной землянке, но не случилось.

С самого начала, нарисовав карту своих будущих владений, я подумал о перспективах. Наверное, именно поэтому, выбрав красивое место, начертив карту, я начал рыть ров, насыпая из земли холм.

Нарисовав карту, я нарёк свои владения Окороком. Из-за формы.

"Голень", где происходило непосредственное слияние двадцатиметровой ширины притока с втрое более широкой главной рекой, я оставил на будущее, сразу начав отграничивать от остальной суши "бедро". Иначе говоря, рыть ров.

Затем я спохватился – холм, построенный для защиты жилища от паводка, может размыть! Пришлось рубить деревья трофейным каменным топором (удобная штука), ставить простейший сруб (лишняя практика и навыки, повысились сила и выносливость), обмазывать глиной, засыпать землёй. Тут и пошли дожди. А затем и заморозки ударили.

В общем, первую зиму я встретил в полуземлянке с крышей из какой-то соломы и примитивным очагом, без запасов и живности.

С другой стороны, теперь я точно знаю, что при температуре выше ноля градусов Цельсия, умереть от холода мне не грозит в принципе.

Хорошая эта штука, сопротивляемость холоду.

Зато ко второй зиме, я уже подготовился. Удивительно, как много свободного времени появляется, когда не нужно никуда идти, отбиваться от каких-то дикарей, защищающих территорию.

Мой "Окорок" плошадью примерно в четверть квадратного километра, был отгорожен от остальной суши рвом и валом, а заодно лишён большей части деревьев. Как и пространство перед рвом.

Честно скажу – это очень большое количество древесины. А также хвороста, щепы и тому подобного.

Мой дом, пожалуй, был шедевром деревянного строительства. Судя по окружающим меня людям – а я периодически делаю вылазки к соседям, развивая навыки маскировки и скрытности – он опережает время на сотни лет.

Холм – это только начало. Дальше идёт подвал. Пол на два метра выше уровня земли, сруб обмазан глиной и обложен кирпичом, после чего прикрыт склонами второго яруса холма. Такой вот насыпной погреб, выше которого находится цокольный этаж. Тоже сруб, тоже глина в качестве внешнего покрытия.

Наконец, первый жилой этаж. Печь из тех же кирпичей, стыки тщательно промазаны глиной. Окна, ставни, занавески из сплетённой травы. Постель из какой-то ароматной травы.

Второй этаж, чердак, крыша. Нечего там описывать, я туда и не поднимаюсь.

Зачем было строить всё это великолепие? Честно говоря, меня просто обуял строительный зуд. К тому же, как уже говорилось, у меня был очень большой избыток древесины. И, конечно, навыки.

Игра, игра никогда не меняется.

Достаточно сказать, что я озаботился поиском свиноматки и беременной волчицы только когда осознал, что у подножия моего дома находится ещё четыре холма с сараями неясного назначения.

Нет, холмов было шесть, просто на двух находились навесы со складированными дровами. Что до остального...

Угробив неисчислимое количество глины и дров, я научился делать не только кривые кирпичи, но и освоил гончарное дело.

Ну, что значит освоил? Так, два десятка мисок, один удачный кувшин, и целых две глиняных бочки.

Вместе со сплетёнными корзинами, это создавало резерв посуды, где я планировал хранить наиболее мелкие плоды того злака, что собирался выращивать на полях Окорока.

В общем, я тогда сидел, прямо как сейчас, смотрел в пляшущий огонь, и пытался смириться с результатами своего строительного запоя.

Дни сменялись, наступила третья зима, четвёртая, затем ещё одна и ещё. Приблудная лиса умерла от старости и пошла на воротник, её потомки прижились в амбаре, где повадились мышковать залетевших на хранимое зерно птиц. Семейка зубров пошла на эксперименты по вялению мяса, волчата выросли, заматерели и взбунтовались, пока не остались только двое самых умных. Новые племена превратились в отпугивающие тотемы за границей той территории, что я нарёк своей. Жизнь медленно входила в колею и превращалась в болото.

Вот я и сидел на своей кровати, смотрел в огонь и думал, каким образом лучше сделать себе кресло-качалку.

Костяные кости и сосна? Или лучше сосна, каменное сверло, и гвозди из дуба плюс обвязка из волокон растений и кожаных ремешков, чтобы наверняка?

Во дворе зашевелились волки.

Подойдя к окну, я откинул занавеску и отодвинул ставни.

Моя ролевая система, пожалуй, является чем-то наподобие гибрида из нескольких игровых систем, которые я видел на экране компьютера. Она сочетает набор опыта за счёт убийства живых существ, особенно разумных, позволяющий раздвинуть границы потенциала человека, и увеличение характеристик за счет постоянных тренировок.

Я повышал и силу, и ловкость, и выносливость. Совсем немного, по два очка. В целом, это отодвинуло пределы моего развития на двадцать процентов от среднего человеческого максимума. А затем тренировками я поднял коэффициент раскрытия этого потенциала, этой дюжины единиц, до ста процентов. Другими словами, я превосхожу среднего человека в силе, ловкости и выносливости, приблизительно в два раза. 1,2 от человеческого максимума у меня. 0,6 означает 60% от 1, ведь обычный человек имеет по десять единиц во всех характеристиках просто по праву рождения. Конечно, если не учитывать врождённые склонности и патологии.

Впрочем, в любом случае, упор в своем развитии я делал не на взрывную мощь, способность пережить множественные попадания, или же мастерство выбить пращой строго определённую птицу в стае. Например, на Восприятие.

Движение. Там, в лесу, за пределом линии из предостерегающих знаков, волчьих ям, согнутых гибких ветвей с прикреплёнными кольями, кто-то бежал по снегу, проваливаясь босыми ногами, наверняка задыхаясь от усталости или боли.

Я сталкивался с попытками прорваться на мою территорию. Слышал бег партии охотников, загоняющих оленя. Или то был лось? В общем, копытное с ветвистыми рогами.

Сейчас звук был другим.

Выйти? Это может интересным.

В отличие от местных, я не ношу шкур. Что-то у меня не заладилось с выделкой. Проще свалять клоками падающую с зубров шерсть во что-то вроде войлока, сплести из растительных волокон что-то вроде циновки, чем носить трофеи, снятые с местных.

К тому же, зачем мне одежда сейчас?

Что-то вроде шорт, что-то вроде валенок, что-то вроде пояса и патронташа с ядрами из обожженной глины. Копьё, праща. Зачем ещё что-то? Человеческое тело при беге выделяет достаточно тепла, чтобы не замёрзнуть и при минус двадцати. И это только человеческое тело, не имеющее бонусов от сопротивляемости холоду и выносливости.

Лыжи или снегоступы? Скажем так, при ловкости выше 0,9 и скорости выше 1,0 можно спокойно бежать даже по рыхлому снегу.

Волки? Пусть сторожат дом. Только замедлят.

Если подумать, я завёл-то их просто из жалости. Даже не знаю, какой от них может быть толк.

Ладно, в путь.

Бег по лесу, окружающему Окорок – это всегда прогулка. Здесь знакомая тропа, там надо обойти волчью яму, чтобы не наступить на присыпанный снегом валежник, где-то перепрыгнуть лежащее на земле бревно с торчащими, заточенными остатками веток. Всё ставил сам, всё помню, даже отметил на личной карте.

Первого увиденного противника я сношу прежде, чем меня успевают заметить.

Нет, не так. Первый умер ещё до того, как я раскрутил пращу, и, не переставая двигаться, уничтожил второго, третьего, и четвёртого.

Да, праща порой может оглушить, но в смерти тех ребят я был уверен. Я игрок. Мы, можно сказать, чувствуем смерть.

Двадцать девять секунд. Столько времени это заняло. Я считал.

Остались только те, кто был безоружен и тут же попадал в снег. Голышом.

И тут я начал осознавать ситуацию.

Итак, небольшая толпа вооружённого народа гонит через лес чуть большую толпу людей босых, нагих и безоружных. В первой группе наблюдается диспропорция по гендерному признаку. Попросту говоря, сплошь здоровые мужики. Во второй, что характерно, наблюдаются двенадцать женщин, семеро явных детей и две старухи.

Нда. Что тут сказать? Хотел подождать, пока цивилизация придёт ко мне? Вот, дождался.

Подхожу к телу одного из охотничков и быстро снимаю с него всю одежду. Кидаю одной из женщин. Та только вздрагивает, когда вещи ударяют её в правый бок и спину, но продолжает лежать на снегу, раскинув руки.

Странно. Вроде, дышит. Отчаялась? Впрочем, её выбор.

Раздеваю оставшихся охотников. Очевидно, что на всех одежды не хватит. Ла-адно.

Если подумать, я сейчас совершаю довольно нелогичный поступок. С другой стороны, почему бы и нет? Это даже как-то укладывается в логику развития моего хозяйства. Дом построил, поля засадил, животных приручил. Теперь можно и людей завести.

Стратегия

За окном раздавалось тихое похрюкивание, свидетельствующее, что хряка ведут из хлева в сторону бойни. Впрочем, едва одомашненный кабанчик был почти неслышен за постоянным стуком, с которым сталкивались шесты.

Отвернувшись от каменного диска, который пытался полировать о другой осколок гранита, я скосил глаза вправо и вниз.

Вар, почувствовав мой взгляд, отвлёкся, после чего пропустил смачный удар кожаного шара, венчающего шест и имитирующего острие копья, в лицо.

Оба, и Вар, и Пер, орудовали шестами, отрабатывая сражение на копьях. Дело хорошее и нужное, тем более, что, судя по всему, основание второго поселения становится жизненной необходимостью.

Эх, а ведь дюжину лет назад, они были просто младенцами, рожденными в начале осени первого года, начиная с которого, мой холостяцкий хутор стал сущим бедламом.

Когда я осел на месте, то обнаружил, что дел у меня только прибавилось. Постройка дома, уход за живностью, распашка полей. Пожалуй, если бы не постепенно растущие навыки и статы, да снижение потребности во сне, то у меня и минуты свободной бы не было. В то же время, напротив, у меня после исчезновения необходимости рыскать в поисках менее агрессивных людей, свободного времени как раз прибавилось. Просто всё оно шло на строительство избыточно большого дома, рытьё рва, насыпь вала, вырубка леса, отлов животных, их приручение и многое другое.

Если подумать, подобранные мной должны были вспоминать тот день как кошмар. Загнанные охотниками другого племени, следующие за чудовищем из леса – не думаю, что у соседних племен, кто-то вроде меня может обладать иной репутацией – они едва дошли до моего дома.

Впрочем, самый цирк начался потом.

Думаете, легко заставить первобытного охотника не убивать поросёнка кабана, смирно стоящего в хлеву? Или заставить его гадить в отдельном, отстоящем на другом конце вала, месте? И не убивать свинью, сидящую в глиняной яме, куда и падают человеческие... ладно, скажу нейтральное "отходы".

Каких трудов стоило сохранить зубров, а также научить местных на них пахать – это отдельный разговор. Да и отмыть всех тоже было достаточно весёлой задачей. Как-то я не запас достаточного количества мыла, да и баню не построил. Сам-то я спокойно мылся той водой, что набирал из реки. Всего делов – разгрести снег до восхода солнца, посыпать лёд золой и ждать, пока солнце сделает за меня всё дело.

Люди – они хрупкие. У них низкая устойчивость к холоду и болезням. К тому же, низкая резистентность по этим двум показателям образует неприятный эффект синергии. Поэтому всё, что я мог сделать с ними вначале – это обрезать всем волосы.

Право слово, может быть, когда-нибудь, я наберусь терпения, сил и решимости, чтобы написать коротенькое эссе о том, как весело прожил первую весну в компании со своими подопечными. Пожалуй, когда почувствую в себе литературный талант хотя бы среднего уровня, то попробую. Правда, скорее всего, к тому времени, по частому свойству человеческого разума, я буду помнить только смешные моменты, и опишу свои приключения как что-то весёлое, а не непрерывный марафон с обучением моих гостей нормальному языку, общим навыкам и правилам проживания на моей территории, стоивший жизни двум свиньям и глаза одному волку. Но принёсший мне целых восемь уровней навыка "Дрессировщик". Ах, да, ещё они угробили мою ручную мельницу.

Вот её было воистину жалко. Копия маминой ручной кофемолки, отмасштабированная где-то в одиннадцать раз, выполненная из камня, дерева и моего двухмесячного труда. Лучше бы её утопили в болоте. Тогда я бы мог тешить себя мыслью, что однажды, через энное количество лет, археологи найдут моё чудо механики каменного века и начнут искать потерянную цивилизацию. Быть может, я бы даже потрудился сделать пару десятков захоронений, чтобы создать симулякр какой-нибудь культуры деревянных механизмов.

Детишки – речь идёт о тех, кого я привёл с общей толпой, а не о родившихся уже здесь – зачем-то засунули в неё камни. А затем разбили, части же выкинули в печь.

Сволочи. Вандалы.

С другой стороны, когда сошёл снег, и я начал свои посевные работы, то вскоре обнаружил, что у меня появилась масса свободного времени.

Подростки медленно сводили лес, расширяя пастбища для зубров и кабанов, расширяя треугольник моих владений. Женщины выделывали шкуры, мастерили инструменты и нянчили детей. Старики что-то рассказывали и явно собирались отойти в мир иной.

Дети? Скажем так, первые два года функционирования поселения, я был, очевидно, единственным половозрелым мужчиной в своём... племени? Или поселении? Впрочем, какая разница?

В общем, лес сводился, животные истреблялись или вылавливались, лисы мышковали, уменьшая поголовье расхитителей запасов зерна. И как-то оказалось, что всё, чем я занимаюсь – это контролирую процесс, не давая вырубать деревья у берега обеих рек, чтобы наши луга и поля не смыло дождями, слежу, чтобы отходы выбрасывались в большую реку, а вода бралась из притока. Подопечные даже как-то смогли договориться с соседями, доселе атаковавшими меня без разбора, и выменять куски гранита в обмен на несколько шкур.

Хорошо иметь рабов, да.

Как-то незаметно на реке появилось водяное колесо, крутящее деревянные же жернова, медленно истирающие зёрна и смешивающие муку с опилками.

Когда-нибудь, несомненно, я заменю жернова на каменные, поставлю передачу, чтобы на один оборот водяного колеса следовало не меньше шести оборотов жерновов. Думаю, это будет уже после того, как я закончу свой текущий проект. Собственно, если он провалиться, то полученный опыт всё равно будет использован в постройке нормальной водяной мельницы.

Что за проект?

Дело было так. Как-то я подумал, что, учитывая растущую численность населения, следует как-то решить проблему строительных материалов. Строить срубы становиться расточительным, но стенам из ивовых прутьев, обмазанных глиной, у меня веры нет. Недостаточной прочные. Разве что как внешний контур снаружи сруба, чтобы улучшить теплоизоляцию.

Камень или кирпич? Проблема с теплоизоляцией, к тому же, я пока не нашёл рецепта строительного раствора. К тому же, на изготовление кирпичей всё равно придётся тратить древесину, которая станет дефицитом, если темпы вырубки леса будут расти по экспоненте, уже через жалкую сотню лет.

Одним словом, я задумал лесопилку. Деревянные шестерни, диск из полированного гранита. Не знаю, насколько жизнеспособна эта идея, но почему бы и не попробовать? Неплохой способ убить время, пока не наступит день "Д", правда?

Громкий звук падения под окном. Вар подсек ноги Пера, используя оставшийся сучок возле пяты древка своего "копья", после чего слабо ткнул кожаным шаром в шею старшего брата, обозначая победу.

Я кивнул им обоим и вернулся к диску.

Даже не надо прислушиваться, чтобы знать о продолжении тренировки.

Они родились с разницей в несколько недель. Прим, Сек, Вар. На и Ве.

Имена я им дал на пятилетие, когда стало окончательно ясно, что умереть детьми им, скорее всего, уже не грозит. К тому времени детей в посёлке уже стало больше, чем взрослых.

Тогда же, я начал активно заниматься с ними. А когда троице старших сыновей исполнилось девять, сказал, что нас ждёт.

Экспансия – неизбежная судьба любого успешного вида. Люди – не исключение.

Размножаться быстрее, чем мир пожирает представителей твоего вида – самый старый способ обеспечить выживание. Самый простой. Самый опасный.

Если рожаешь больше, чем среда может прокормить, то надо расширять жизненное пространство, повышать эффективность его использования, или хоронить своих детей.

Человеческий разум отрицает третий выход. Сознательное регулирование численности – это сложное решение, к которому человеческое общество приходит только после тяжелого кризиса, вызванного перенаселением и истощением среды.

Я сделал всё, что мог, чтобы научить их эффективно использовать окружающую среду. Медленно, но верно, отбор выращиваемого мной злака повышает его продуктивность. Чередование использования полей, конечно, не дотягивает по эффективности до многополья. Скорее, придуманная мной от безысходности схема трёхполья "злак-дикая трава-пар" только уменьшает скорость истощения почв, как и удобрение навозом и пеплом. Запрет на вырубку деревьев по берегам рек и краям полей, уменьшает риск эррозии. Вместе с оставлением тех деревьев, плоды которых мы употребляем в пищу, рано или поздно, наши владения превратятся в сплошные квадраты полей и пастбищ, разграниченные тонкими чертами садов из рябины и ореха, редкими дубами, которых останутся ради тяжёлой, прочной древесины и поедаемых свиньями желудей.

Это не отменяет того факта, что, при сохранении текущих темпов рождаемости, каждый десять-пятнадцать лет будет происходить удвоение населения. К тому же, не стоит забывать, что, по факту, подавляющее большинство детей в поселении являются братьями и сестрами с общим отцом.

Я исследовал этот вопрос, как мог. Понятно, что всех дочерей можно сбагрить парням, пришедшим ко мне вместе с толпой женщин. Хотя они и происходили из того же племени, что и матери моих детей, степень родства не так велика. Но что делать Пирму, Секу, Вару и остальным?

Инцест и жестокий отбор носителей рецессивных генов, унаследованных, скорее всего, от меня – это не то, что я хотел бы увидеть. А значит, женщин надо, деликатно выражаясь, импортировать. Что ещё больше повысит население.

Есть ещё и другой момент. Животноводство – важный источник мяса для нас. Но свиньям точно также нужен приток свежих генов, чтобы риск вырождения породы был минимален. Не говоря уже о проблеме забоя зубров.

Нет, дело не в каких-то этических проблемах. Только в размере.

Зубр – это не только от четырёх до шести квадратных метров шкуры, шерсть и машина по переработке травы на навоз. Это ещё и около половины тонны мяса, которую не так-то просто сохранить. Даже вяление, сушение и попытки копчения не спасли нас от порчи части запасов, когда мы забили самого старого из рогатых гигантов.

Словом, чтобы эффективно использовать мясо зубра, нужно либо не менее пятисот едоков, или развитые технологии консервации. К тому же, не помешает увеличить поголовье нашего крупного рогатого скота хотя бы до двухсот голов. Но ведь их надо где-то выпасать, кому-то надо их охранять от волков, охотников соседних племён и других опасностей.

Выход прост. Налёт на соседние племена, захват женщин и детей, основание нового поселения. Расширение жизненного пространства.

В те дни, когда я не был занят своими экспериментами в области каменно-деревянной механики, разведка окрестностей Окорока стала моим любимым времяпровождением. Стоянки охотников, пути рек и многое другое, что определяло дальнейшую стратегию развития, ложилось царапинами на деревянный стол, занявший своё место на верхнем этаже моего дома.

Река и её приток, как оказалось, поднимались вверх, к северу, почти параллельно друг другу. Таким образом, будущие владения выглядели как треугольник с основанием к северу и вершиной-Окороком. При условии, конечно, что мы располагаемся в северном полушарии.

Как-то раз, разглядывая звёзды, как показалось, я нашёл характерное созвездие в виде ковша. С другой стороны, на здешнем небе было так много этих слабых источников света, что я мог банально запутаться.