Текст книги "Место Силы 4. Андромеда (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

08. Воин

Виртуозы всегда невыносимы.

Виртуозы.

Невыносимы.

Каждые несколько шагов меня бросало то в жар, то в холод.

Я – виртуоз?

Я – невыносима?!

Мозг, будто в бреду, не мог решить, стоит ли радоваться, или же наоборот – разбить себе голову об стену, чтобы оборвать бессмысленную жизнь.

Я, будто мяч в замедленной съёмке, вреза́лась плечом в стену слева, потом плелась вперёд и в сторону до тех пор, пока не ударялась о правую стену, после чего меня несло обратно.

И всё же я умудрялась продвигаться вперёд.

Вот и дверь в казарму. Рука дрогнула, не дотянувшись до замка. Задрожали ноги.

– Что же мне теперь делать? – прошептала я.

Внутри меня не было смысла, чтобы заполнить эти слова. Они просто слетели беспомощными сухими листами.

Листва облетала, умирала прежняя я. Чтобы после долгой зимы родилась новая. Та, которая – виртуоз. Невыносимый виртуоз.

Только снег не спешил покрывать меня, чтобы дать покой. Мне нужно было выпускать зелёные листочки уже сейчас. Или – умереть.

Благодаря Кету гармоничное течение жизни нарушилось раз и навсегда. И наше Общее Дело – удержаться хотя бы на этом рубеже, не рухнуть ниже, туда, откуда нет выхода даже в самых смелых фантазиях.

И я – один из бойцов на передовой.

Я – воин.

Пусть даже пальцы мои никогда не коснутся оружия, пусть я за всю оставшуюся мне жизнь не нанесу вреда ни единому живому существу, я – воин.

А воин должен исполнять долг.

Я хлопнула по замку окрепшей рукой, и двери открылись передо мной.

По казарме слонялось десятка полтора стаффов – наверное, те, у кого сегодня был выходной. Стоило мне войти – все на меня уставились. Пожирали взглядами, а в аурах отчётливо полыхали ментомы жадного любопытства.

Даже не любопытства – а стааргхна. Желание узнать плохую для кого-то и хорошую для тебя новость из вторых рук, чтобы сразу иметь возможность обсудить её с единомышленником.

В ответ я закрылась белой ментомой и прошла к своей койке. Села на неё, открыла свою тумбочку, достала вещмешок.

Там было немного вещей. Настоящих, сделанных чьими-то руками из природной материи. С ними я не могла расстаться.

Ещё – одежда, бельё. Кое-какие средства личной гигиены.

Вдруг обнаружила, что сижу неподвижно, обняв последнее, что связывало меня с землёй, с домом. Белая ментома, а за ней – безмолвная буря, опустошающая сердце.

– Назад домой, да?

Я подняла взгляд.

Он стоял передо мной. Один из тех, кто вчера глумился над Вилларом. В ауре вспыхивалаиздевательская, насмешливая ментома. Он расцветал. Он торжествовал. Он, стафф, списанный из основного состава за ненадобностью, видел перед собой кого-то, кого списали ещё ниже.

– Алеф?

Мы с ним повернули головы одновременно.

В дверях стояла куратор. А её аура демонстрировала яркую ментому уважения.

– Да, куратор. – Я встала.

– Если ты собралась, я провожу тебя в сектор общежития студентов. Нилли изъявила желание жить с тобой в одной каюте, если ты не возражаешь.

– Я не возражаю. Я иду.

Куратор посторонилась, выпустив меня первой.

Я не оглянулась ни разу. Не потому, что была высокомерной. А потому что мне хотелось обернуться и восторжествовать над тем мерзавцем, увидеть его жалкие ментомы.

Нельзя. Такие мысли и поступки питают Кета. Так говорила мама, когда я была ребёнком и не могла даже толком уразуметь, кто такой Кет. Знала лишь, что он большой, сильный и плохой.

Как будто кто-то сейчас знает о нём хоть чуточку больше…

Мама научила меня встречать мир белой ментомой. Иначе я уже просто не умела.

* * *

И всё же по-настоящему я поверила в случившееся, когда передо мною открылась дверь в каюту, в которой стояла возле небольшого пятиугольногоиллюминатора Нилли.

Она резко повернулась на звук механизма, и первая же ментома, которая вспыхнула в её ауре, была ментомой радости. Без раздумий, без сомнений, она мне обрадовалась. И, не обращая внимания на куратора, стоящую у меня за спиной, бросилась навстречу.

Замерла передо мной.

– Ты прошла?

– Да, – сказала я.

И очутилась в объятиях.

Вдруг оказалось, что не важно, виртуоз я или невыносима. Для Нилли – не важно. Нас с нею что-то связало, и она, в отличие от Скита, не ковырялась в этом, не анализировала. Просто приняла как должное.

Она действительно слышала музыку, это было ясно и без тестов.

Однажды мы с ней будем в одной пятёрке на одной из дальних станций.

Мы будем служить ОбщемуДелу столько, сколько сможем.

В наших жизнях будет смысл.

Это ли не единственный значимый ответ на все вопросы, которые задаёт разуму душа?

09. Прогулка на пауке

На одном из пауков я решила прокатиться.

Он остановился передо мной, шевеля жвалами. Паук недоумевал.

На спинах он привык носить жертв, окутанных паутиной и парализованных ядом. Другого применения спине паук не знал.

Мне пришлось сделаться его учителем.

– Ляг, – сказала я и повела рукой сверху вниз.

Подчиняясь скорее движению, чем слову на непонятном языке, паук сложил лапки. Грузное туловище коснулось земли.

Я подошла к нему, подпрыгнув, забралась сверху и ободряюще похлопала по хитину.

– Бежим!

Паук встал. Медленно, будто в сомнениях, сделал пару шагов. Убедившись, что мир не развалился на части, паук ободрился и припустил во весь опор.

Я не сдерживалась здесь. Аура переливалась разными ментомами – всё равно пауки не умели их видеть. А я задыхалась от радости, страха и веселья. Раскинув руки в стороны, я закричала.

Это – мой мир! Я здесь хозяйка, я здесь – всё. Захочу – переверну всё с ног на голову, только я не хочу.

Впервые в жизни у меня появилось место, где я могу быть собой, ни на кого не оглядываясь и не пряча чувства за щитом белой ментомы.

Жаркий ветер дул в лицо, на небе собирались тучи. Паук бежал прочь от города к своим охотничьим угодьям. Я творила влажность, я нагоняла тучи, чтобы прибить к земле побольше его будущих жертв.

Добравшись до леса, паук остановился. Дальше нужно было двигаться тихо, скользя в тенях. Сети раскинулись далеко отсюда, но хороший охотник и по пути сумеет поймать муху-другую. Если, конечно, правильно двигаться, и если на спине при этом не сидят всякие вздорные девчонки.

Я соскочила с паука. Твёрдая земля пребольно ударила в ступни, но я не позволила ментоме боли вырваться наружу. Ради себя. Такую никчёмную боль лучше протерпеть и забыть, чтобы не привыкать транслировать наружу каждую гадкую мелочь.

Мы – это то, что мы пропускаем через себя.

Похлопав паука по боку, я благословила его на удачную охоту, и он скрылся в лесу.

А я глубоко вдохнула, закрыв глаза и воспринимая все запахи леса и луга, что под небольшим уклоном спускался к нему.

Я слышала и шелест реки в паре сотен шагов отсюда. Слышала визг и треск насекомых.

Мне хотелось раствориться во всём этом, и я бы охотно пожертвовала такой малостью, как разум и самосознание.

Но вдруг что-то иное пришло в этот мир. Что-то, чего я не предвидела.

Звуки затихли, запахи исчезли. А когда я открыла глаза, то не увидела ничего.

Я висела в черноте, внутри которой что-то огромное и невыразимое шевелилось. Смотрело на меня. И я знала, что это – Кет.

Будто спасительная ниточка, протянулся извне тоненький звук.

«Вста-вай, вста-вай!» – пел он, постепенно укрепляясь и становясь всё более настойчивым.

Я узнала музыку станции и, ухватившись за неё, оттолкнулась от тьмы.

Череда неразборчивых вспышек-видений перед глазами, и я… проснулась.

Нилли уже стояла возле астрального зеркала и пыталась привести в порядок ауру. Я видела её сквозь крышку своей капсулы.

– Доброго утра, друг, – сказала она, не оборачиваясь. – Скажи, как тебе удаётся контролировать ментомы? На земле, я думала, вообще такому не учат. Я тренируюсь уже лет пять, но только и научилась, что постоянно одёргивать себя в разговоре.

Я села в капсуле, потёрла пальцами лицо. Оно было как чужое. Глаза слипались. Как же хочется спать…

– Я и не училась контролировать ментомы, – сказала я. – Я училась быть собой и управлять собой. Мне помогла Еффа.

– Они же вроде умерли, когда тебе было три. Я ведь ничего не путаю?

– Она учила меня, пока болела.

– Н-да, ты и вправду – виртуоз…

Ментомы показывали уважение и радость от близкой дружбы. Я же, как всегда, только и мигнула, что белой ментомой. Нилли этого хватило, она не требовала от меня повышенной эмоциональности.

– Выглядишь усталой, – заметила она. – Опять бегала всю ночь со своими пауками?

Конечно же я рассказала ей про мой мир.

– Каталась на пауке.

– Чудо. Ты удивительная, Алеф. Иногда мне кажется, что ты старше меня лет на десять, а иногда – что младше. А иногда – и это самое жуткое – одновременно и так и этак.

Я выбралась из капсулы и подошла к иллюминатору.

Вот уже неделю я живу в каюте с этим чудом, но до сих пор не могу насмотреться. Сама бесконечность передо мной.

Безграничье…

10. Они – не настоящие

В аудитории, исполненной в виде пятиугольного амфитеатра, собрался весь первый оборот. Первый учебный день. Первая лекция.

В толпе я умудрилась высмотреть Виллара. Каково ему – второй раз проходить то, что он, виртуоз, наверняка уже знает лучше преподавателя?

Виллар выглядел бесстрастным. Его аура не выражала ровным счётом ничего. Пожалуй, он вообще выглядел так, будто крепко и без сновидений спит.

– Здравствуйте, друзья! – сказал учитель, поднявшись на вращающуюся платформу.

Дождавшись, пока ответное приветствие, произнесённое вразнобой, стихнет, он немедленно перешёл к делу, немного сбив меня с толку. Я почему-то ждала, что будет небольшая вводная часть, воодушевляющие слова…

– Вы находитесь здесь. Это говорит о трёх вещах. Во-первых, вы хотите служить Общему Делу самым полезным и эффективным из известных способов. Во-вторых, вы слышите Музыку. И в-третьих, вы хотите научиться создавать миры. Мой курс лекций направлен на то, чтобы создать у вас в головах и душах необходимые барьеры, которые, если вы пройдёте все обороты и отбудете на одну из дальних станций, помогут вам не сойти с ума. Сразу предупреждаю вас: удержитесь от проявлений гордости, удержитесь от самоуверенности в этом вопросе. То, чему вы научитесь здесь, вы должны будете применять без рассуждений. В случае если вы будете пренебрегать полученными техниками, одного из регулярных тестирований вам не пройти. Как вам наверняка известно, до трёх раз провалившийся по ключевым предметам студент имеет право восстановиться с первого оборота. После чего исход остаётся лишь один: к стаффам.

Учитель подождал, пока стихнет гул. Это произошло довольно быстро, а вот ментомы продолжали гореть ещё долго. Студенты бодрились и боялись, смеялись и гневались. Кому-то казалась оскорбительной даже сама мысль о том, что он может сделаться стаффом.

– Невелика беда, – сказал учитель. – У стаффов есть существенное преимущество перед плохими созидателями. Они существуют.

Стало ещё тише. Ментомы меняли цвета.

– Может, зря я сюда вернулась… – произнесла Нилли.

Я лишь молча толкнула её локтем. Это означало и «замолчи, не мешай слушать лекцию», и «прекрати нести чушь, у тебя всё получится».

– Вам предстоит невероятно ответственная и опасная работа. Если вы добавите к ней ещё и внутренние опасности – вам не устоять. Потому предупреждаю вторично: отнеситесь серьёзно к моим лекциям и к грядущему экзамену. А теперь запомните, запишите и постоянно повторяйте самый главный тезис, на котором и будет выстроен наш курс: созданные вами миры – не настоящие. Это ваша фантазия, это ваши многочисленные отражения и преломления. Но они – не настоящие. Точка.

Учитель взмахнул рукой, будто отрезая все возможные иные мнения по данному вопросу.

Я кивнула.

Вспомнила мир своих пауков.

Я отчётливо понимала, что он – не настоящий. По сути дела, он вообще мало чем отличался от фантазии, управляемого сновидения. Если бы тот безымянный медик не сказал мне, что у меня внутри живёт мир, я бы даже и не думала о нём так.

Подобный ход мыслей казался мне совершенно естественным, я не понимала, зачем посвящать этой ерунде целый курс лекций.

И вдруг поднялся Виллар.

– Чем же они отличаются от настоящих? – раздался его голос, не уступающий силой голосу учителя.

Учителю пришлось прервать вращение платформы, чтобы установить зрительный контакт с Вилларом.

– Лекционная форма подачи материала не предполагает диалога, Виллар, – сказал он. – Сядь на место.

– Очень удобно. – Виллар сложил на груди руки. – Единственный курс, который вызывает сомнения у каждого разумного существа умнее бактерии, не предполагает вопросов. Как же мы должны что-то понимать, если имеем дело лишь с блоками информации, закрытой для анализа?

У каждого разумного существа умнее бактерии? То есть, я – умом в лучшем случае равна бактерии?!

Возмущения, закипевшего у меня в душе, никто не сумел бы скрыть. Но я привыкла подавлять и более сильные бури. Для внешнего мира у меня оставалась белая ментома.

– Тебе нужно было внимательней меня слушать, Виллар. – Учитель был совершенно спокоен. – Мой предмет не следует анализировать. Научная деятельность – не ваша стезя, иначе бы вы не оказались здесь, вы бы учились в другом месте, на другой ближней станции. То, что я вам даю, вы должны запомнить. Выучить наизусть. И – применять, не задумываясь.

– Для этого мы и обрели разум в ходе эволюции, я правильно понимаю? Чтобы брать, что дают, и применять, не вдумываясь? Может быть, нам вообще повесить в каюты экраны, которые будут целыми днями талдычить одно и то же, чтобы задавить даже намёк на способность самостоятельно мыслить?

– Если вам это поможет выучить мой предмет – дерзайте. В основе вашей будущей работы должен быть стальной стержень, который не сломается ни при каких обстоятельствах. Я здесь, чтобы дать вам этот стержень. Если вы не готовы его воспринять, вам будет лучше в стаффах.

Я поражалась тому, как учитель спокойно уходит от агрессивных выпадов Виллара. Как удерживается от перепалки и говорит как бы одновременно со всеми. Он вызывал у меня уважение, а Виллар – лишь презрение.

Выскочка, которому не терпится показать себя. Совершенно незрелый ребёнок. Невыносимый… виртуоз.

– В основе научной дисциплины должно лежать нечто принципиально познаваемое и подлежащее анализу, – говорил Виллар; он утратил-таки самообладание, и ментомы злости, досады, раздражения повалили валом. – В противном случае, сколько бы мы ни навертели поверх логических построений, алогичное начало сведёт всё к нулю. Это – не наука!

– Это – не наука, – согласился учитель. – Это – техника безопасности, следование которой поможет вам сохранить разум и жизнь.

– Чем же создаваемые нами миры отличаются от настоящих? От нашего полудохлого мира? – выкрикнул Виллар.

Учитель впервые показал ментому. Добродушной насмешки, принятой внутри своей пятёрки:

– Тем, что они – не настоящие, Виллар. Сядь, пожалуйста. Сорвав лекцию, ты не добьёшься ничего, кроме очередного взыскания.

11. Семя Мира

После перепалки с учителем Виллар замолчал. Не просто физически – казалось, он замолчал где-то глубоко внутри себя.

Я поняла это, потому что сама часто так закрывалась, пряча мысли и чувствадаже от себя, выставляя на поверхность лишь белую ментому, создающую иллюзию, будто мир – простая и весёлая штуковина, находиться в которой – одно удовольствие.

Пожалуй, я могла бы ему посочувствовать и даже постараться понять, но мне этого совершенно не хотелось. Виллар – высокомерный, незрелый. И он совершенно не задумывается о чувствах других. Он оскорбляет просто так, по́ходя, даже сам этого не замечая.

Так чего же ради я должна уделять время и силы его чувствам?

В глубине души я опасалась, что он подойдёт ко мне после лекции, чтобы укрепить знакомство. Мы с ним и вправду едва не столкнулись в коридоре-туннеле, но он не обратил на меня внимания, обогнул, как колонну в парке.

Внешне я не являла ничего, кроме белой ментомы. Внутренне – вся скривилась.

Говорят, есть чувство – идущее от Музыки – когда собирается правильная пятёрка. Но Виллар будил в душе нечто прямо противоположное. Глядя на него, я понимала, что с ним в одной пятёрке мы не окажемся никогда.

Он создан, чтобы командовать, и не сумеет подчиниться никому другому, а я ни за что не отдам себя под начало такому, как он.

– Не слушай Виллара, – сказала Нилли. – Что творится у него в башке – по-моему, даже он сам не знает.

– Я слушаю всех, кого слышу, – сказала я. – Но не всему даю ход в глубину своих мыслей.

– Зрелый подход. Сейчас у нас Сотворение. Тебе должно понравиться. На первом занятии у всех просто башню рвёт.

Я хотела спросить, откуда она знает, потом вспомнила, что Нилли проходила уже всё это, до тех пор, пока не утратила способность слышать Музыку.

* * *

В основном лекции проходили в одном зале, но ряд специфических предметов требовал оборудования. В частности – Сотворение.

Мы вошли в очередное гигантское помещение, опять заставившее меня мысленно поразиться размерам станции, оценить которые в полной мере, похоже, было мне попросту не по силам. Зато становилось понятно, зачем нужно такое количество стаффов. Скорее всего, я видела ещё далеко не всех. Наверное, где-то далеко-далеко есть ещё одна казарма, а может, даже не одна.

Станция размером с город?..

Почему нет? Вся энергия земли направлена в первую очередь сюда, в Безграничье.

Здесь не было амфитеатра. Просто функциональные столы и стулья, стоящие на разных уровнях, чтобы сидящим на дальних рядах было хорошо видно стоящего в самом низу преподавателя.

Сотворение вела женщина, которая, в отличие от прочих обитателей станции, носила не комбинезон, а ритуальное платье. Белое, гладкое и сдержанно блестящее в рассеянном свете.

Я вздрогнула, когда она поприветствовала нас белой ментомой.

– Вот поэтому ты многих чуток подбешиваешь, – шепнула мне на ухо Нилли.

Мы с ней, разумеется, сели рядом.

– Почему? – спросила я почти беззвучно.

– Ведёшь себя, как она.

– А она…

– Жрица, хранительница.

Холодок по коже.

На земле монастыри хранителей были в каждом городе. Однако жрецов обычно никто не видел, да и вход внутрь был закрыт для непосвящённых. Всё, что мы о них знали – хранители денно и нощно заняты мудрым и праведным распределением энергии.

Ну и, конечно же, легенды. Об отважных смельчаках, что из любопытства проникали в монастырь, и потом их останки находили изуродованными на окраинах. О тех, кто оскорблял хранителей худым словом, и утром не просыпался, превратившись в иссушенную мумию…

И вот – жрица-хранительница передо мной, во плоти.

Обычная. Как я. С такой же белой ментомой, за которой она прячет всё, что угодно.

– Здравствуйте, друзья! – пропела она удивительно нежным голосом, который объял всю огромную аудиторию и согрел каждому сердце. – На наших занятиях мы с вами будем учиться сотворять миры с минимальными затратами энергии. Запомните очень важный факт: энергия – ваша самая большая драгоценность. Возможно, до сих пор вы не видели картины в целом. Позвольте мне исправить этот возможный изъян.

За спиной хранительницы появился белый экран, и на нём сами по себе стали образовываться чёрные линии.

– Сотворить предмет из энергии – простейший навык, вы его освоите позже. Но расписание составлено именно таким образом, чтобы вы сначала выслушали меня. Вы можете подумать, что сотворение мира подобно сотворению предмета. Но… если бы это было так, затраты энергии были бы невероятными, колоссальными. По сути дела, создание одного мира неизбежно привело бы к уничтожению нашего мира.

На экране появился талантливый набросок уродливой головы дракона с раскрытой пастью. С противоположной стороны – просто круглешок. Впрочем, каждый, кто сидел в зале (каждое разумное существо умнее бактерии!!!), понял, что имеется в виду шар.

Планета.

– В терминологии, которой мы будем пользоваться, мир – это некая планета,населённая разнообразными живыми существами, так или иначе взаимодействующими и объединёнными общей энергетической составляющей. Если угодно, можно называть эту составляющую душой мира, я не буду занижать балл за такое определение. Большинство из вас никогда не видели нашего мира. Я имею в виду планету, нашу колыбель. Место Силы. Сейчас не принято называть её так, но ранее она носила именно такое имя.

Надо же.

Когда я услышала про большинство, никогда не видевшее нашего мира, то возгордилась, почувствовала себя особенной.

А теперь мне сделалось стыдно. Я ни разу не слышала названия «Место Силы». Планета всегда была просто планетой. В противовес космосу её могли называть землёй, грунтом.

– Место Силы до сих пор остаётся мощнейшим генератором, питающим нас всех. Как бы ни кичились жители Безграничья, как бы ни поглядывали свысока на тех, кто прибыл с планеты – без неё придёт конец всему. – Хранительница повернулась к рисунку, и её пальцы коснулись головы дракона. – Никто не знает, откуда пришёл Кет. Никто не может ничего сказать о его природе, хотя исследования ведутся непрестанно. Всё, что у нас есть – это прогноз его действий, исходя из предыдущего опыта. Анализ скупых данных позволяет выдвинуть гипотезу, согласно которой Кет – существо, пожирающее миры. Поскольку он явился из ниоткуда, мы можем предположить, что он сверзился сюда, пожрав другой мир, о котором нам ничего не известно. Это лишь гипотеза, прошу учесть. С равным основанием можно говорить, что Кет пришёл из другого мира, населённого такими как он существами. Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть ни одной из этих гипотез, однако общепринятой является всё-таки первая. Итак, Кет пожирает миры. Это происходит в три этапа. Первый – Дыхание Кета. Оно порождает волну, которая вызывает ЧёрнуюГниль. Страшная болезнь, уничтожающая всё живое. Дыхание Кета поражает самое сердце мира, и уже от него с энергией распространяется дальше. Поэтому от Гнили страдают жители планеты, а жители Безграничья – практически нет. Говоря простым языком, споры досюда просто не долетают. Это трудно понять, поскольку мы, по сути, стоим между Кетом и Местом Силы… Но понять придётся. В крайнем случае, придётся просто поверить.

Отчётливо послышалось фырканье, и я, не оборачиваясь, поняла, что это – Виллар. Но даже не разозлилась. Я была полностью сосредоточена на словах хранительницы.

Я кивала, слушая её. Для многих, наверное, тут было немало новых сведений, но я хорошо готовилась к полёту. Не строила иллюзий. Была уверена, что тут ко мне будет совершенно особое отношение, а значит, нужно быть лучшей.

По крайней мере, стараться.

Не обратив внимания на фырканье Виллара, хранительница продолжила:

– Способ сотворения реальностей был известен задолго до появления Кета. Хранители использовали миры в своих медитациях. Они уходили в их глубины в поисках ответов… Почему же сегодня это тайное искусство широко преподаётся вам?

Она повернулась, её взгляд заскользил по рядам.

С глухо бьющимся сердцем, сама шокированная собственной наглостью, я подняла руку.

– Прошу тебя, друг! – сверкнула мне белой ментомой хранительница.

Я встала и заговорила, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно громче, но без усилия. Получалось так себе, я привыкла говорить тихо, а лучше – вообще не говорить.

– Хранительница Баэлари первой применила сотворённую реальность против Кета, – сказала я, глядя только на преподавательницу. – В тот миг, когда он был готов пожрать наш мир, она подсунула ему копию мира. И Кет не заметил подмены… Или ему было всё равно. Он сожрал фальшивку и успокоился… на какое-то время. Баэлари стала основательницей Общего Дела. Сначала им занимались только хранители, но промежутки между активностями Кета становились всё короче, хранители не выдерживали… Умирали в том числе и своей смертью. А пополнение не могло происходить так быстро, и… Было принято решение сделать тайное знание – явным. Обучать как можно больше, чтобы иметь возможность выстроить непрошибаемую линию обороны.

– Да! – воскликнула хранительница, и между головой дракона и шаром появилась прямая чёрная линия – линия обороны. – Благодарю тебя за достойный ответ, ты можешь сесть. Вы – ополченцы, друзья мои. И – увы! – тайное знание, которое вы постигаете, не даст вам возможности изведать все таящиеся в нём резервы. Но мы здесь не для того, чтобы предаваться унынию, мы здесь – ради Общего Дела.

Виллар опять издал какой-то звук, ему явно очень хотелось вступить с хранительницей в спор, но он сдерживался. Возможно, ему вынесли серьёзное предупреждение… Если и так – всё равно он долго не продержится. Пара дней – и вылетит с оборота навсегда.

– На наше счастье, проблема относительности Кета не беспокоит, – сказала хранительница. Для сотворения мира требуется количество энергии, сопоставимое с тем, что требуется для создания, скажем, киберсимбионта. Однако в этом мире будет душа. То самое энергетическое единство. И её пожрёт Кет.

– Но мир – всё равно не настоящий! – воскликнул Виллар, и отблеск его сарказма увидела даже я, хотя он сидел гораздо выше.

Пожалуй, я дала ему слишком оптимистичный прогноз.

– Совершенно верно! – порадовала его белой ментомой хранительница. – Не правда ли, прекрасный выход из ситуации?

– Великолепный! Столкнувшись с проблемой – кормить её до отвала и надеяться, что рано или поздно она издохнет от старости.

– И с каким же облегчением выдохнул весь наш мир, когда Баэлари открыла этот способ борьбы!

Хранительница издевалась над Вилларом, никак этого не показывая. Все его атаки сгорали в ослепительно белом цвете доминанты её ауры. И Виллар умолк, осознав бесплодность выступлений.

– А теперь, внимание, самое важное, – сказала Хранительница. – Вам не придётся создавать миры предмет за предметом, одно живое существо за другим. Вы создадите лишь сверхплотную крупицу материи, потратив на это незначительное количество собственной энергии. Прошу заметить: это именно материя, хотя жить она будет у вас в головах, у вас в душах. Это – Семя Мира. Что произойдёт дальше – я сейчас покажу.

Над функциональными столами появились голограммы. Я откинулась на спинку своего сиденья, чтобы оценить картину в полной мере.

Осколок реальности. Клочок земли. Лопата, сжатая невидимыми руками, делает ямку. В неё падает семя, сверху возвращается земля.

Потом голографическое время потекло с невероятной скоростью. День и ночь сменяли друг друга так быстро, что мельтешение скоро перестало восприниматься, превратилось в нечто сумеречное.

Из почвы появился росток. Он быстро увеличивался в размерах, и скоро стало понятно, что это – деревце. Стала отчётливо различима кора.

– Ни один садовник в мире не сможет предсказать, каким будет дерево в точности, – говорила хранительница. – Более того. Ни один созидатель, создавший семя искусственным путём, также не сможет этого предсказать. Вот на что похоже сотворение мира! Вы не создаёте дерево, друзья мои. Вы создаёте семя, и дальше оно развивается, питая само себя. Возможно, среди вас есть те, кто уже создал свой первый мир.

Я вздрогнула, ощутив взгляд хранительницы.

– Возможно, есть те, кто уже создал их несколько.

Я проследила её взгляд и обнаружила, что смотрит хранительница на сложившего на груди руки Виллара.

– Такие эпизоды свидетельствуют о вашем таланте. Но помимо таланта требуется много труда. Создать семя мира без необходимого оборудования непросто, соответствующим психотехникам обучить возможно лишь каждого десятого. Поэтому прошу не кичиться успехами, а настроиться на долгую и кропотливую работу.

Дерево на голограмме сделалось высоким и мощным, в его кроне свили гнёзда птицы, для которых дерево и было – миром.

– А теперь, друзья… – Голограммы исчезли, и все взгляды вновь устремились к хранительнице. – Теперь мы с вами попытаемся создать наше первое Семя Мира. Не расстраивайтесь, если что-то не получится. С первой попытки не получается почти ни у кого. Положите руки на функциональные столы, прошу вас. Теперь – закройте глаза. Успокойте дыхание. Позвольте энергии свободно циркулировать по вашим контурам… А теперь, когда вы как следует расслабились, вам предстоит выполнить несложное упражнение. Так быстро, как только можете, вспомните всё, что вам известно о нашем мире. По книгам и фильмам, по слухам. Воспользуйтесь скоростью мысли, нет ничего быстрее мысли, вы можете оперировать огромными массивами данных практически мгновенно. Я хочу, чтобы вы позволили себе видеть эту хаотическую мешанину. Звуки, образы, ощущения, запахи, мысли, настроения, эмоции – всё, что для вас – наш мир, наша колыбель, наше Место Силы. Купайтесь в этом бурном потоке, растворитесь в нём. Но когда я скажу: «Стоп!» – вы отстранитесь резко и сожмёте пальцы правой руки вместе. Не открывая глаз, вы посмотрите на то, что в них, и, возможно,увидите Семя Мира. Готовы? Тогда – начали!

Я прожила в «Месте Силы» всю свою жизнь, и мне не было нужды опираться на слухи.

Я представила опустевшие улицы, где увидеть труп было так же вероятно, как неприличную надпись на стене. Позаброшенные пятиугольные дома. Пылящиеся без дела капсулы, отключенные от энергетических контуров,с оторванными крышками. Разбитые дороги. Замершие автомобили. Силовые башни, похожие на перевёрнутых пауков.

Я вспомнила посёлок у моря, куда когда-то в далёком детстве мы приехали отдохнуть. Как Альвус бережно держал меня, учил плавать. А я так и норовила вырваться из его рук. Мне хотелось – самой, хотелось – без них…

Всегда так хотелось, пока Альвус и Еффа не ушли навеки.

– Стоп! – сказала хранительница.

Я сжала пальцы.

Я почувствовала ими плотную крупицу.