Текст книги "Место Силы 4. Андромеда (СИ)"

Автор книги: Василий Криптонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Место Силы 4. Андромеда

К читателю

Здравствуй, читатель!

Я уже неоднократно говорил, что четвёртая книга – сложная. Так вот: это правда. Не извиняюсь и не оправдываюсь, так надо.

Книга состоит из двух частей (в одном томе – две части, это ничего не говорит о размере, это просто структурная особенность). Первая часть расскажет о том, что случилось до событий, описанных в первых трёх книгах. Собственно, она расскажет о причинах этих событий и ответит на большинство вопросов, но породит новые.

Вторая часть (на текущий момент я только начинаю над ней работать) – продолжение основной истории, дополнительно усложнённое флэшбэками, которые окончательно расставляют точки над «i».

Согласен, всё звездец как сложно для истории, которая началась как обычное попаданческое приключалово. Полагаю, к концу этой книги «живыми» останутся исключительно странные личности, которых я с гордостью смогу называть СВОИМИ читателями.

Сколько их будет? Я реально рассчитываю на троих, но как знать… Свободных мест – хоть отбавляй.

Вот, пожалуй, и всё, что я хотел сказать.

Удачи!

Пролог. «Я существую, сука!»

Наверное, в мире всё устроено довольно мудро.

За восходом следует закат.

За приливом – отлив.

За вдохом – выдох.

Я медленно выдохнул воздух из лёгких и почувствовал, что беру себя в руки. Несостоявшаяся истерика угнездилась где-то в глубине души и разума. В который уже раз заколотил свою слабость в гроб и похоронил.

Страшно представить, что случится, если однажды все мои мертвецы решат устроить местечковый зомби-апокалипсис. Пожалуй, учитывая то, что психлечебниц тут нет, меня просто убьют свои же.

Кстати насчёт «здесь».

Я отнял руки от лица и, тщательно контролируя дыхание, огляделся.

Итак, дано: комната с металлическими на вид стенами и мягко светящимся потолком. Световые пятна плавают по матовой поверхности потолка. Есть соблазн их пересчитать, но, слава богу, логика берёт верх над «вампирским» инстинктом.

Одно пятно висит надо мной. К нему, образуя условную восьмёрку, прилипло другое – Алеф сидит рядом со мной. Одно пятно, следуя за Гайто, подошло к нам с другой стороны.

– Выглядит неплохо, – сказал Гайто, вертя в руке пистолет, который лежал рядом с инопланетным трупом. – Ну и убойная мощь, похоже, ничего такая. Башку разворотило как надо.

– Он покончил с собой, – зачем-то озвучил я то, что и так было очевидным.

– Жаль, но на этой неделе у меня уже был скорбный день, – сказал Сайко. – Сегодня не могу. Сегодня у меня по плану день Какого-хрена-с-нами-опять-происходит?!

Сиби и Райми сидели рядышком у дальней стены. Майлд задумчиво трогал пальцем колесо на двери. К пульту с множеством светящихся кнопок отважилась подойти лишь Илайя.

– Не трогай там ничего! – сказал я, пытаясь вернуть себе командирские интонации.

Результат вышел – пятьдесят на пятьдесят.

Майлд резко опустил руку и повернул голову ко мне. А Илайя даже ухом не повела.

– Ребят, а можно мы внесём небольшую ясность в происходящее? – подала голос Райми. – После того, как помигал анфал… Эта драка с тем жутким парнем – она была на самом деле?

– Да, мы были в осколке, – сказал я и встал, опираясь на руку Алеф. – Мы победили Чёрную Гниль Места Силы. И если я всё понимаю правильно, сейчас оно осталось без защиты. Туда вот-вот прорвётся Гниль снаружи. А значит, нам нужно готовиться ко второму раунду.

Никто не проявил особого энтузиазма по поводу услышанного. Да у меня самого ощущение было такое, будто меня пожевали и выплюнули. Лечь бы да помереть. Какое уж там – драться…

– Хорошо, – продолжала Райми. – А потом, когда мы открыли дверь… Мы ведь правда были дома? Или это было, типа, моё околосмертное переживание? Мы ведь создали ту группу, обменивались фотками, правда?

– Правда, конфетка, – буркнула Сиби. – Пара выходных.

– Но почему? – воскликнула Райми. – Я имею в виду… Что это вообще было, а? Я как будто не пропустила ни одного дня! Когда меня похитили… Ну, когда я попала в портал – это был две тысячи седьмой. Крейз?

– Двадцатый, – буркнул я.

– Я точно вернулась в своё время! И как мы могли общаться, если…

– Осколок, – сказала Илайя, и все замолчали, глядя на неё.

Она не оборачивалась. Стояла, склонившись над пультом, и внимательно изучала надписи под кнопками.

Одна из кнопок против воли притягивала мой взгляд. Прозрачная, мигающая бледно-жёлтым светом. Остальные горели ровно, а эта будто требовала чего-то.

– У нас опять как будто в мозгах кто-то поковырялся, – сказала Лин.

Она единственная так и не сошла до конца с площадки, на которой мы появились. Спустила только ноги, а сама села на неё, подперев голову, как «Алёнушка» Васнецова. Если бы Алёнушка решила в знак скорби по братику покрасить волосы в фиолетовый и накрутить дредды.

– Ты о чём? – посмотрел я на неё.

– Я о том, что никому из нас, судя по всему, даже в голову не пришёл вопрос: с какого перепугу мы вернулись? Ведь битва даже близко не окончена. Мы просто приняли всё как должное.

В наступившей тишине громом прозвучал тихий голос Алеф:

– Мне пришёл. Я сразу поняла, что это… Что-то не так.

– И что же ты сделала? – глухим голосом спросил Майлд.

– Постаралась вышвырнуть эту мысль из головы и побежала покупать билеты на самолёт.

Майлд усмехнулся:

– Ну… я поступил примерно так же. Пошёл в магазин и купил бутылку. Теперь буду вспоминать о том, как пил один в своей крохотной кухне, смеялся и разговаривал с мертвецами.

– Это уже чересчур, – сказала Сиби. – Эй! Вы слышите, суки? Это уже через край! Нельзя так с людьми!

Прокричав куда-то в потолок, она опять поникла.

Райми, кажется, заплакала, спрятав лицо в ладонях.

А мы с Алеф подошли ко второму трупу, на каталке.

Первый, в комбинезоне с надписью «Андромеда», исследовать было бесполезно. Голова и в самом деле была снесена практически полностью. А вот этот, второй – целёхонек.

– Баэлари, – сказала вдруг Алеф.

– Д-думаешь? – запнувшись, спросил я.

– Не знаю. Но чувство такое же. Это женщина.

Существо, лежащее на каталке, было укрыто полупрозрачной тканью, и больше всего напоминало высохшую мумию. Как, собственно, и Хранители, к которым я уже привык. Глаза были закрыты. И всё же… Алеф была права. Чувствовалось, что это – именно женщина.

– А она точно мертва? – спросил Сайко, встав рядом. – Может, она без сознания? В коме? Спит? Или просто лежит с закрытыми глазами! Что мы знаем об этих тварях, помимо ничего?

– Есть предложение, – присоединился к нам Гайто. – Мне всё равно хочется испытать ствол. Отчего бы не выдать ей в голову?

– Боже, – услышал я слабый голос Сиби, – вы только посмотрите на меня. Жалкая развалина! Парень предлагает выдать со ствола в голову дохлой бабе, а у меня даже нет сил это обстебать. Я совсем расклеилась. Это – начало конца.

Гайто приставил пистолет к голове инопланетянки и вопросительно посмотрел на меня.

Я колебался. С одной стороны – да. Восставшая инопланетянка нам ни к чему. Вряд ли она покажет нам, на какую кнопку нажать, чтобы уничтожить Чёрную Гниль и вернуться домой. С другой, стрелять в безоружного и неподвижного соперника, даже не разобравшись, соперник ли это…

Я покосился на Алеф, ища совета, и обнаружил, что она – бледнее смерти. Даже губы, кажется, посинели.

– Эй, ты чего? – тряхнул я её за руку.

– Н-н-не… знаю, – пролепетала она. – Мне плохо…

– Ага! – воскликнула Илайя.

Я резко повернулся к ней как раз вовремя, чтобы увидеть, как она тыкает пальцем в кнопку. Одну из тех, что были сгруппированы у самой стены, как бы особняком от остальных.

– Нет! – крикнул я.

Поздно.

Кнопка ушла в пульт и тут же вернулась в прежнее положение.

– ** твою мать, сука! – Сиби взвилась едва ли не до потолка и тут же схватила Райми, оттащила от стены.

– Что? Что ты делаешь?! – недоумевала та.

Но как только Сиби отшвырнула её, Райми замолчала.

Все замолчали.

Стены больше не было. Вместо неё перед нами раскинулась бесконечная чернота, испещрённая пылающими точками звёзд.

– О-о-о… – протянула Илайя и коснулась рукой невидимой стены.

– Это что – экран? – Лин вскочила с места и подошла ближе. – Как в той комнате?

– Как в той комнате, – подтвердила Илайя. – Не экран.

Мы все медленно подошли к «не экрану». Взгляд тонул в космических безднах. От осознания того, сколько там миллиардов километров (да что километров! световых лет!), в груди что-то жалко и беспомощно сжималось.

– Погоди… – Я облизнул пересохшие губы. – Если это не экран, то… это что – иллюминатор?

– Иллюминатор, – подтвердила Илайя и засмеялась, прижавшись лбом к невидимой стене. – Ил-лю-ми-на-тор! – пропела она и погладила стену.

Я смотрел на её бледную ладонь, которая провела, будто лаская, по пустоте раз, другой, третий. Потом вдруг сжалась в кулак и с силой ударила.

А после этого Илайя показала космосу средний палец.

– Я существую, – прошептала она хрипло. – Я существую, сука!

Потом раздался визг. Визжала Алеф. Она пятилась прочь от иллюминатора и кричала. Руки метались, то пытаясь закрыть глаза, то уши, то вцепиться в волосы. А потом они и вовсе отправились в путешествие по телу. Если бы не бледность лица и не этот истошный непрекращающийся крик, можно было бы подумать, что Алеф исполняет эротический танец.

И сквозь всё это безумие пробивался торжествующий крик Илайи:

– Я существую, сука! Существую!

Часть 1. Дочь еретиков. 01. Полная очистка энергии

Из дома я вышла до восхода солнца, закинула за спину вещмешок с пожитками и двинулась по пустынной дороге.

С тех пор как энергополе перестали поддерживать, девяносто восемь процентов транспорта перестало работать. Города и деревни окончательно превратились в автономные государства, бьющиеся за выживание, кто как умеет.

По дороге я думала о том, как мне повезло.

По дороге я думала о том, как же это глупо и нелепо, что повезло мне во многом лишь потому, что я живу в большом городе, рядом с которым есть действующий порт.

Миллионы других, таких же, как я, по всей планете, наверняка тоже слышат Музыку, но добраться до ближайшего порта своими силами для них просто невозможно. А забирать их на местах – несообразно дорого.

Космос давно обходится собственными ресурсами. Наша земля для них – свалка опасных отходов. Гипотетически на этой свалке есть жемчужины, но проще и спокойнее представить, что их нет.

И всё же космос не отвернулся от нас окончательно. Потому я бреду сейчас по пыльной дороге, мимо притихших пятиугольных зданий, мимо умерших восстановительных капсул, мимо руин и развалин, мимо…

Да, мимо трупов.

Утро – время покоя. День – время работы. Ночь – время буйства. Так всё обстоит в нашем перевёрнутом мире.

Ночью я бы не смогла пройти этим путём и остаться в живых. Однако сейчас, утром, все безумцы отсыпались. Они проснутся на закате и вновь начнут погромы и убийства. В столь же тщетной, сколь и бесконечной попытке обратить на себя внимание вселенной, доказать ей что-то.

Что?..

– Эй, ты!

Я вздрогнула и обернулась.

Ко мне быстрым шагом приближался Скит. С ним мы когда-то сидели рядом на уроках в школе. До тех пор, пока безумцы не убили учителя, и школа не потеряла всякий смысл.

– Здравствуй, друг! – Я послала ему белую ментому, свою излюбленную.

Он отмахнулся от неё и ничего не послал взамен. А я продолжала светить белым, но он как будто и не видел спектра. Подошёл, остановился напротив, смерил меня взглядом.

– Улетаешь?

– Я ведь давно решила.

– Тебя берут?

– Как видишь.

– Бросаешь меня.

– Прости.

Скит покачал головой и вдруг порывисто обнял меня, прижал к себе.

– Покажи им всем там, – попросил он. – За нас всех.

– Береги себя, – сказала я.

– Было бы что беречь.

Его ментома была ярко-красной. Он бодрился.

Когда он шёл назад, его качало. Он устал. После этой ночи он устал.

Закрыв глаза, я постояла несколько секунд и отвернулась. Пошла дальше.

* * *

В порт я прибыла за сорок минут до отправления. Поздновато. Планировала прийти за час. Час – это вселяет спокойствие. Час – можно не торопиться.

Здание порта сверкало издалека стальными шпилями и чисто вымытыми окнами. Порт – наместник космоса на земле, и здесь казалось, что мир вовсе не кончился. Что он продолжает быть.

Слева от входа – поляна, уставленная восстанавливающими капсулами. Я поколебалась, а потом всё же убедила себя, что время – есть. Легла в ближайшую свободную (все они были свободными), прижав к груди вещмешок. Крышка медленно опустилась. На прозрачном пластике появилось интерактивное меню.

Денег на моём счету хватало впритык на полную очистку. Можно было провести быструю чистку ауры, но… В городе все восстанавливающие капсулы перестали работать давным-давно, и я чувствовала себя грязной. Казалось неправильным уносить эту дрянь в космос. В тот дивный и прекрасный мир, о котором сложены восторженные легенды и придуманы злобные байки.

Денег жалко. Но на что они мне? Если меня примут, то я поступлю на полное обеспечение. А если нет… Домой я не вернусь в любом случае.

«Полная очистка энергии займёт пятнадцать минут. Начать процедуру?»

Ого! Пятнадцать минут… Когда-то давно, когда капсулы ещё работали, мне хватало пяти минут, а то и трёх. Но с тех пор столько всего минуло, с тех пор столько всего накопилось.

Сорок минут минус пятнадцать минут – это двадцать пять минут.

Сквозь прозрачный пластик я увидела опускающийся за зданием порта шаттл. Наверное, мой. Значит, время точно есть.

Мигнув неизвестно кому белой ментомой, я подтвердила намерение и закрыла глаза.

02. Белый – цвет чистоты

В шаттле меня и ещё десяток пассажиров ввели в искусственный сон. Приятный голос из громкоговорителей объяснил, что мы не готовы к перегрузкам, связанным с выходом из гравитационного поля планеты, а потому будет лучше, если мозг не будет добавлять к стрессу, испытываемому телом, гормонов паники.

После полной очистки я чувствовала себя такой лёгкой и счастливой, что мне казалось: глупость! Я выдержу всё, что угодно. Я сама могу взлететь, без помощи шаттла. Но я, разумеется, промолчала и позволила персоналу сделать своё дело.

Капсула была похожа на восстанавливающую. Наверное, она умела и это, но сегодня её задачей было погрузить меня в глубокий сон без сновидений.

Раз! – и меня выключили.

Два! – и меня включили.

Крышка поднялась.

– Здравствуй, друг, – услышала я приветствие и взяла протянутую руку. – Мы пристыковались к станции, тебя ждут.

– Меня? – переспросила я. – К-кто?..

Разумеется, меня должны были ждать, но это вряд ли должно было волновать персонал транспортировочного шаттла. А судя по ментоме этого парня, он относился ко мне настороженно, был готов применить силу, если нужно.

Я робко сверкнула своей белой ментомой, и он немного смягчился.

– Служба безопасности, – сказал он. – Ты ведь впервые в космосе?

– Впервые.

Я крутила головой в поисках иллюминатора. И парень понял, о чём я. Вспыхнула ментома добродушия.

– Насмотришься ещё до тошноты, не торопись. Идёшь прямо, через стыковочный отсек, невозможно заблудиться. Потом – сразу налево и по правой стороне дверь. Удачи!

– Удачи, – пролепетала я.

Ноги слушались неохотно. Последствия отключения энергетических контуров, наверное. Но я упрямо ковыляла по стыковочному отсеку, прижимая к груди вещмешок. Сама себе казалась смешной и глупой.

Но это ведь космос. Здесь не должны надо мной смеяться. И я, очевидно, не глупа, раз уж я здесь. А как я выгляжу – это не важно. Это важно лишь на земле, где почти разучились видеть ауры и ментомы, где учатся корчить лица.

Прошла отсек, упёрлась в дверь. Справа от неё обнаружила панель с отпечатком руки. Ну… наверное, руки. На земле таких замков не водилось. Я положила туда свою руку, панель коротко мигнула, и дверь бесшумно отворилась.

Я ступила на борт станции «Афина».

Широкий коридор, практически туннель тянулся в обе стороны. Я замерла, крутя головой. Дух захватило. Даже представить себе размеры станции не представлялось возможным.

И – ни души. Пустота и тишина. Страшно…

– Не бойся, – послышался голос. – Иди сюда.

Я вздрогнула.

Вот – дверь с надписью «Служба безопасности». А рядом с ней – он. Судя по переливам ауры, старше меня лет на восемь-десять. По крайней мере, в плане опыта.

Он пренебрёг этикетом. Здесь так принято? Я не знаю… А пока не знаю – не нужно совершать необдуманных поступков.

И я сверкнула белой ментомой, шагнула к нему, сказала:

– Здравствуй, друг…

– Заходи. – Он распахнул дверь. – И убери эту ерунду. Ты что, малое дитя? Это твоя личная ментома?

Белый цвет потускнел.

– Д-да… прости.

– Белый – цвет чистоты.

Больше он ничего не сказал, ограничился лишь этой констатацией. Остальное я сумела додумать сама.

Какая может быть чистота – на земле? В этому умирающем мире, поражённом Чёрной Гнилью? Мне не следует бравировать белым цветом, ведь и внутри меня живёт – смерть.

03. Плохая статистика

Кабинет был традиционной пятиугольной формы. Помещения такой формы наилучшим образом аккумулируют положительную энергетику, успокаивают дух, снижают уровень стресса.

Стол тоже был пятиугольным, и это уже казалось какой-то вычурной нелепостью. Когда я села в предложенное кресло, острый угол стола смотрел мне в грудь, и казалось, что вот-вот оттуда вылетит смертоносный луч, пронзит меня насквозь, если я скажу хоть одно неверное слово.

Сотрудник безопасности сел с другой стороны, за плоской гранью. В безопасности. Коснулся пальцами воздуха. По мерцанию я поняла, что он оперирует с индивидуальным голографическим экраном. Что на нём – гадать не приходилось. Моё досье.

– Имя, – потребовал безопасник.

– Моё?

– Моё мне известно.

– Мне – нет. Разве тот, кто начинает разговор, не представляется первым?

Он посмотрел на меня. И белая ментома выскочила сама по себе. Безопасник ответил чёрной ментомой.

– Пойми вот что, – сказал он. – Сейчас решается вопрос о том, оставить тебя здесь или вернуть на землю. Я решаю этот вопрос.

Замолчал в ожидании.

Я кивнула:

– Вы, вероятно, будете оценивать, смогу ли я быть полезна Общему Делу.

Ментома вспыхнула и исчезла, я не сумела оценить её цветовой гаммы. Кажется, там было раздражение и ещё – насмешка. Больше безопасник не позволял себе таких слабостей. Больше его ментом я не видела.

– Общее Дело, – сказал он, – прекрасно справляется без помощи с земли. Ты здесь лишь потому, что существует благотворительная квота. Оценивай ситуацию правильно: тебе предоставлен шанс лишь из жалости к твоему незавидному положению. Самый скверный уроженец Безграничья в десять раз полезнее и талантливее самого одарённого виртуоза с земли.

Безграничье.

Вот как они называют космос, вселенную, которую провозгласили своим домом.

Но разве вся эта война продолжается не потому, что мы хотим вернуть себе право на собственный мир?..

– Начнём с начала. Имя?

– Алеф, – чуть слышно произнесла я, раздавленная этой огромной массой, с которой мечтала стать единым целым.

– Имя неканоническое. Причина?

Всё ему известно. И имя, и причина. Он не сводит глаз с досье. Проверяет меня? Буду ли я лгать? Какой безумец станет лгать в такой ситуации? В этом же нет ни малейшего смысла.

– Я была рождена от плотского союза мужской и женской особи. Они не имели права дать мне имя из канона, поэтому нарекли, взяв буквы из собственных имён.

Безопасник перевёл взгляд на меня. Я, как щитом, закрылась белой ментомой. Она всегда скрывала всё. Радость и боль, счастье и горе.

– Как их звали?

– Альвус и Еффа.

– Что заставило их пойти на такой шаг, как зачатие ребёнка столь примитивным способом?

– Этого я не знаю. При зачатии меня не было рядом.

– Они не рассказывали об этом?

– Они умерли, когда мне было лишь четыре года. Тогда я ещё не готова была задавать такие вопросы и слышать на них ответы.

– Причина смерти?

– Очередная вспышка Чёрной Гнили. У них началась активная фаза.

Ментом не было. Однако мне казалось, что безопасник удовлетворён услышанным. По крайней мере, я не отклонилась от правды, зафиксированной в его невидимом досье на меня.

– Как и все жители земли, ты заражена спорами Чёрной Гнили.

– Да, обследование подтвердило, что споры находятся в стазисе.

– Ты отдаёшь себе отчёт в том, что они могут начать развиваться в любой момент?

– Как показывают данные статистики, такие случаи крайне редки. Если болезнь не развилась сразу, она остаётся в стазисе до конца жизни носителя. Я точно так же, как все, рискую лишь попасть под новую вспышку. Или волну. Я слышала, что в Безграничье их называют волнами.

Если у меня и получилось произвести на безопасника впечатление своей осведомлённостью о сленге Безграничья – виду он не подал.

– Взгляни на эту статистику.

Он сделал движение пальцем, и его личная голограмма стала видима мне. В воздухе висел круг, залитый красным примерно на две трети. Одна треть оставалась бирюзовой.

– Данные за сотню лет, – сказал безопасник. – Шестьдесят пять процентов заражённых спорами земных обитателей при работе на дальних станциях заражаются Чёрной Гнилью. Малейшее промедление – и идёт волна. Родившимся в Безграничье эта волна не угрожает, она идёт на землю, зачастую не доходит. А в вас словно бы чувствует «своих». И будит споры.

Этой статистики я не знала.

Долго смотрела на агрессивно-красный кружок, потом сверкнула белой ментомой:

– Ну что ж… Значит, придётся работать без промедлений.

– Это будет зависеть не только от тебя. На станции ведётся работа в составе пятёрки.

– Значит, я постараюсь собрать пятёрку, которая не допустит промедлений.

– Собрать? – переспросил он. – Извини, но даже беглый анализ твоего спектра показывает, что лидерские качества у тебя отсутствуют. Ты ничего не будешь собирать. Это тебя – соберут. Если повезёт. Собирая пятёрку, обычно надеются существовать вместе долго. Лишь через пять лет совместной деятельности пятёрка раскрывает свой потенциал на семьдесят процентов. Таких, как ты, неофициально называют «расходниками».

Моя белая ментома продолжала сверкать, сбивая с толку безопасника. Из-за этой белизны он не мог понять, что я чувствую. Он умел скрывать свои чувства, его этому, верно, учили. А я не должна была такого уметь. Но Еффа с детства воспитала меня так. И я всегда встречала мир лишь этой белой ментомой.

Кого-то она выводила из себя. Кто-то считал её милым чудачеством. Но измениться я уже не могла, да и не хотела.

– Ты хочешь напугать меня, чтобы я вернулась домой?

Помолчав, безопасник сказал:

– Перейдём к сути. Согласно земным тестам и твоему уверению, ты слышишь Музыку. Однако здесь ни то, ни другое особенно не котируется. Тебе даётся три дня, чтобы подтвердить свою способность. По истечение трёх дней ты либо пройдёшь наш тест, либо вернёшься домой.

– Что должно произойти через три дня?

– За три дня. За эти три дня ты должна услышать Музыку.

– Но… Это ведь не происходит по моему заказу. Я просто слышу, когда она есть…

– А она есть, Алеф. Здесь Музыка звучит постоянно. И то, что ты до сих пор её не слышишь, говорит не в твою пользу. Но я иду на уступки. Три дня – это максимальный срок, который нужен уроженцу Безграничья, чтобы услышать. Обычно всем хватает пары минут.

– Но я ведь не уроженец…

– Тебе придётся либо соответствовать, либо вернуться домой. Разговор закрыт. – Он взмахом руки скрыл голограмму. – Жить пока будешь в казарме, со стаффами.

– Стаффы? – Я встала, не дожидаясь приказа.

– Младший обслуживающий персонал, не слышащий Музыку. Впрочем, там не только стаффы, а и другие, подобные тебе. Информацию о распорядке получишь там же. Ровно через семьдесят два часа тебя проводят на тестирование. Удачи.

– Удачи, – машинально повторила я и направилась к двери.

Паника скрутила мне внутренности. И всё труднее было прятать её за белой ментомой.

Я не слышала никакой музыки здесь!