Текст книги "Особое задание"

Автор книги: Василий Горъ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Василий Гозалишвили
Особое задание

Глава 1

– Уважаемые пассажиры! Наш самолет совершил посадку в аэропорту «Шереметьево» города Москвы! К сожалению, по техническим причинам трап будет подан в течение часа. Приносим свои извинения и просим всех сохранять спокойствие! – ворвался в мой сон голос командира корабля. Я приоткрыл глаза, потянулся и выглянул в иллюминатор. Серая бетонка, далекое здание терминала и привычная суета аэродрома, пусть и в загадочной стране под названием Россия, не вызвали в моей душе никакого отклика. Просто еще одно, пусть и особое, задание… С оплатой по тройному тарифу… Однако уже со второй минуты ожидания трапа мне стало немного не по себе: вопреки обещаниям командира корабля по летному полю явно к нашему самолету на бешеной скорости несся трап, сильно кренясь на поворотах. На нем стояло два джентльмена, размахивающих руками и, судя по углу открывания рта, что-то орущих. За трапом несся черный «Мерседес» последней модели с тонированными стеклами и то и дело моргал фарами.

– Началось! – подумал я и на всякий случай проверил, под рукой ли документы – к преемнику русского КГБ я по привычке относился с большим почтением, если не сказать, со страхом…

Водитель трапа с визгом затормозил у самолета и мы почувствовали глухой удар по корпусу, а затем стук в дверь и вопль, донесшийся до нас даже сквозь звукоизоляцию салона:

– Эй, вы что там, в натуре, заснули? Открывайте!

Стюардесса испуганно улыбнулась пассажирам первого класса и, путаясь в ногах, побежала к двери. Раздался скрип открываемой двери, потом грохот падающего тела, и в салон ворвался один из двух «наездников», по комплекции раза в полтора больше Арнольда Шварценеггера в его лучшие годы:

– Хелло! Кто тут есть Джонни Стоун? – заорал он, тщательно коверкая русский язык английским в его понимании акцентом.

Заметив, что я привстал, он бесцеремонно схватил меня за руку, выдернул из кресла и, дыша жутким перегаром, прошептал шепотом, явно слышным даже в туалете в хвосте самолета:

– Ноги в руки и вперед! Еще дел до хера! Тачка ждет!

Я не стал сопротивляться, резонно рассудив, что местным лучше известна специфика нашей работы в этой стране. Правда, если взять ноги в руки, то я далеко не убегу, подумал я на ходу, перешагнув через стюардессу, без сознания валяющуюся возле открытой двери с расплывающимся на пол лица синяком.

Кстати, а замечание насчет «тачки» я сразу не оценил. И зря! Оказалось, что «тачкой» здесь называют лимузин, о котором Босс, не самый бедный человек в Вашингтоне, мечтает уже второй год. Пока я пытался отряхнуть ботинки, мой провожатый, назвавшийся Вованом, просто впихнул меня внутрь, где оказалось еще четверо таких же Терминаторов, бросил ста долларовую банкноту водителю трапа, униженно стоящему у двери машины и загоготал:

– Нехило полетали! А говорил, что трап сотню не выжмет! Учись, лошара! – потом повернулся ко мне, повел рукой в сторону пассажиров автомобиля и добавил: – А это мои бойцы! Мишаня, гони!

Дверь машины захлопнулась, и лимузин рванул с места, как участник финала Формулы-1.

– О работе потом! – рявкнул Вован, заметив, что я пытаюсь что-то сказать и похлопал меня по плечу, – А пока чуть-чуть оторвемся!

Как я не вертел головой, но слежки, от которой мы пытались оторваться, несясь по встречной полосе со скоростью в двести сорок километров в час, я не заметил, но, учитывая, что я не прошел таможню в аэропорту, предпосылки для нее были.

Крякая сигналом и зачем-то размахивая руками из оконных проемов, мы летели по городу, наплевав на все известные и неизвестные мне правила дорожного движения. Как это сочеталось с понятием «конспирация при специальных операциях», я недопонимал, но решил, что будущее покажет. Через полчаса мы, наконец, остановились у небольшого здания с надписью «Картинг-клуб». Вован и его друзья, возбужденно гомоня, выскочили из машины и потащили меня внутрь. Я не успел толком понять, что к чему, как на меня напялили шлем, посадили в маленькую машинку под названием карт, разогнали всех катающихся по трассе и попрыгали в такие же машинки. Испуганный мальчик в униформе махнул нам флажком, и мы сорвались с места. Правда, я не совсем врубился, чем отличается эта гонка от гонки из аэропорта, но опять решил, что им виднее. Может, они так поддерживают водительские навыки?

Ударять лицом в грязь перед моими местными коллегами мне не хотелось, и я старался. Уворачивался из последних сил. Даже, вращая руль, чуть не растянул связки на обеих руках. Но мне это не очень помогло. Трасса явно не была рассчитана на те правила, по которым катались эти простые русские парни. Да и машины – тоже. Несмотря на то, что я профессионально вожу все виды транспорта, включая вертолеты и подводные лодки, и то, что меня, как гостя, явно берегли, я раза четыре улетал за ограждение из старых покрышек. При этом машинка, которую, как мне потом объяснили, «невозможно перевернуть», два раза переворачивалась, погребая меня под собой. Стальная рама, которую тоже «невозможно помять», превратилась во что-то, напоминающее вареные спагетти. А сама трасса, до заезда радующая глаз плавными виражами, просто прекратила свое существование.

Наконец, мое мучение закончилось. Вован, довольно ухмыляясь, сорвал с меня шлем, при этом чуть не оставив без ушей, и спросил:

– Ну, как, круто?

Я ничего не понял, но на всякий случай довольно улыбнулся и сказал ему спасибо. Видимо, я не ошибся, так как он тут же хлопнул меня по плечу, от чего у меня подкосились ноги, подхватил под локоть и поволок к выходу. За нами, обмениваясь впечатлениями, потянулись остальные коллеги. Что странно, но больше половины слов я просто не понимал. Или понимал слова, но не понимал смысла фразы: «Я, блин, подрезал твое корыто, блин, а ты так прикольно вылупился, в натуре!». Я ездил по той же трассе, но русскую национальную емкость для стирки типа «корыто» так и не заметил. Зачем и когда он его резал – тоже. К чему тут слово «блин» – русское мучное изделие, – да еще и два раза? Причем тут слово, обозначающее процесс рождения цыпленка – тоже не усек. В общем, либо меня учили не русскому языку, либо за два года, прошедшие с момента окончания курсов русского языка в секретной школе Министерства Обороны США он так сильно изменился.

– Щазз летим к телкам, затаримся бухлом и ломанемся греть пузо! – «обрадовал» меня Вован еще через пару минут. Я промолчал, не понимая, зачем нам телята, чем мы собрались громыхать, и зачем греть живот. Что-то мне тут перестало нравиться. Но мои душевные метания довольно скоро сошли на нет: все прояснилось! Оказывается, «телки» – это продажные женщины, которые стоят у тротуаров, которых можно строить в одну шеренгу, как в армии, щупать, тискать, шлепать по заднице, в общем, выбирать как заблагорассудится, а потом… взять и загрузить всем скопом в арендованный тут же автобус. Не совсем понятен принцип отбора по количеству, – нас было шестеро, а дам – двадцать одна, но я решил не вмешиваться и тут: ребята явно знали, что делали. Бухлом оказался не барабан или какой-нибудь другой ударный инструмент, а всего-навсего русская водка. Правда, в довольно большом количестве: восемь ящиков по двадцать бутылок и почему-то «для ровного счета и эти шесть штук». Я не совсем понял, как можно назвать число сто шестьдесят шесть «ровным», но и эту странность отнес к понятию «русская душа»…

Дальше стало еще веселее. Кавалькада неслась по ночному городу со своей обычной скоростью, или, как ее назвал Вован, «педаль до полика», причем автобус с «телками» почему-то не отставал. Наконец мы остановились у здания с надписью «Фитнесс-клуб» и начали выгружаться. Я подозрительно заглянул за стекло, мило украшенное надписями вроде «Спорт – это сила», и увидел там довольно профессиональные тренажеры. Что делать в спортивном зале с водкой и «путанками», как называли пассажирок автобуса бойцы, мне было непонятно, но способность удивляться за этот длинный-предлинный день сильно притупилась, и я обреченно поплелся за своими коллегами внутрь, послушно схватив ящик водки, протянутый мне кем-то, раздумывая, что же эти дамы обычно путают.

Внутри оказалось довольно уютно, но, вопреки ожиданиям, мы не стали никого сгонять с тренажеров, а просто прошли в глубину помещения, вошли в неприметную дверь и оказались в «нормальной сауне», как меня просветил один из бойцов Вована. Ну, здесь он слегка приврал: в нормальной сауне не бывает бассейна олимпийских стандартов, джакузи на двадцать-тридцать персон, бильярдного зала с восемью столами и небольшого, дорожек в восемь, боулинга. Кроме того, я вообще нигде не видел странное сооружение высотой по колено, шириной где-то шесть на восемь метров, застеленное тканью, весьма приятной на ощупь, со странным названием «траходром». Но, судя по восторженным прыжкам «телок», даже не снявших обуви, это было что-то вроде батуда или, может быть, татами. Честно говоря, ни драться, ни прыгать сил у меня не было, но показывать свою усталость мне было немного стыдно. Пока я тупо разглядывал помещение, на столах, привольно расставленных в самых неожиданных местах, как по мановению волшебной палочки возникли горы всякой снеди, батареи бутылок и стаканов. Кто-то из ребят откуда-то достал гитару и довольно неприятно завыл про какой-то паровоз, который все не могли остановить, кондуктора, забывшего про свои обязанности, его мать и какого-то картежника, почему-то попавшего в болото…

Машинально осушив откуда-то взявшийся в моих руках стакан, я поперхнулся, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. На моих глазах выступили слезы, и я понял, что меня отравили. Однако до универсального противоядия в кармане пиджака я дотянуться не сумел: единственное, что я с удивлением на себе нащупал, были носки. Остальное с хохотом разбрасывали по полу эти самые «путанки».

– Запутали! – подумал я и обреченно икнул…

Что было дальше, я помню смутно. Видимо, я подвергся действию галюциногенных препаратов и ментальной обработке с гиперсексуально-эротическим уклоном. Ведь в реальной жизни я не мог оказаться в постели с семью! девушками, каждая из которых от меня чего-то добивалась! А рядом творилось такое, что я прямо в этом бреду твердо решил перечитать «Кама сутру», «Тантру» и поискать еще какую-нибудь засекреченную информацию по сексуальным извращениям. Но постепенно я вошел во вкус, и смысл слова «вздрогнем» открылся мне с неожиданной стороны.

* * *

…Утро вломилось мне в сознание дичайшим похмельем, ломотой во всем теле, зудом отдельных органов, головной болью и страшной тяжестью где-то в области шеи. Мобилизовав всю силу воли, я собрал все имеющиеся в наличии силы и сбросил с себя этот гнет. Как оказалось, это была левая нога Вована, привольно раскинувшегося на «траходроме» в окружении изрядно потрепанных проведенной ночью соратников и соратниц. Разгром вокруг невозможно было передать словами: в бассейне почему-то не было половины воды, зато вокруг ее было предостаточно. На одном из бильярдных столов спало два бойца и одна дама: еще одной дамой явно выбили «страйк», так как ее ноги были видны в конце дорожки для боулинга на фоне разбросанных в беспорядке кеглей, половина из которых явно была бутылками. Еще трое девушек в обнимку спали в совершенно сухом джакузи. Я вытянул ноги из-под груди совершенно нереального объема одной из ночных бабочек (Хотел бы я посмотреть на бабочку с таким бюстом!), и, покачиваясь, встал. Хотелось пить, но кроме жалких остатков водки и воды в бассейне я ничего жидкого обнаружить не сумел. В это время где-то под Вованом жалко затренькал телефон. Русский богатырь, не открывая глаз, вытащил откуда-то телефон и рявкнул:

– Алло! Да, шеф, все путем! Оторвались на славу!

Я подозрительно осмотрел себя. Все было на месте. Хотя и не в лучшей форме. Слава богу, ничего не оторвалось. Хотя, в таких условиях, могло бы…

– Ему все понравилось, Шеф! Правда, Жора? – повернулся он ко мне.

Я непонимающе уставился на него.

– Чо вылупился, братан, правда, все было тип-топ? – изрек очередную загадочную фразу Вован. Я на всякий случай кивнул.

– Шеф спрашивает, чо тебе за пушку подогнать? – Ошарашил он меня дальше. Видимо, боевые действия намечались серьезные!

– Винтарь наш или что-нибудь забугорное?

Я ошеломленно смотрел на него и все кивал, глупо улыбаясь.

– Лады, шеф, он никакой! Оклемается, спрошу!…Не вопрос!…Базара нет!…О'кей! – Ответив на какие-то вопросы, Вован отключил телефон и заорал в никуда: – Эй, урюки! Тащите рассол!

Через две минуты мне дали попробовать отвратительно пахнущее пойло, которое, как ни странно, притупило похмельный синдром, и я почувствовал себя человеком. В этой непонятной стране. В первый раз за сутки.

Впрочем, это чувство тотчас же улетучилось, стоило Вовану сообщить мне, что пора приступать к работе: такими трясущимися с перепою руками я не то что в человека, я в слона рискую промахнуться. А у этого громилы после принятого стакана совершенно прояснилось в глазах и явно улучшилось настроение…

– Так! Надо бы найти какую-нибудь неприметную тачку! – Он дал указание одному из вяло передвигающихся бойцов, и через десять минут мы вдвоем грузились в крайне неприметную, на их взгляд, машину Ауди А-8 черного цвета с пропуском под передним стеклом и двумя мигалками синего цвета на крыше. Причем боец, севший за руль, на ходу похмелялся из горла бутылкой водки. Я подумал было о полиции, однако, обратив внимание на манеру вождения водителей в довольно плотном потоке, куда нагло влетел наш автомобиль, понял, что опасения излишни. На общем фоне бестолково мечущихся из ряда в ряд машин, дико разгоняющихся и так же дико тормозящих через каждые сто метров у очередного светофора, мы особо не выделялись. Местные полицейские стояли через каждые двести метров и тормозили, на мой взгляд, кого попало. Вован объяснил мне, что нарушают все, всегда и везде. Искать виноватых – ниже уровня достоинства автоинспектора, а потому штрафуют того, кого остановили. А тормозят тех, кто ближе.

– Не лишено здравого смысла! – подумал я, почесав в затылке.

В это время мы подъехали к красивому старинному особняку, почему-то покрашенному в ярко-салатовый цвет, перед которым стояло десятка три лимузинов, подобных тому, на котором меня вчера катали, и еще штук сто сорок не менее престижных машин. Я столько престижных машин такого класса не видел за пять лет жизни в Вашингтоне. Разве что в каталогах…

Жизнь била ключом: люди выбегали из здания, прыгали в машины, отъезжали от здания, на их место становились другие…

– Это наш офис! – гордо изрек Вован. Ему было чем гордиться. – Идем, выберем тебе ствол!

Оказалось, что ствол – это оружие, а не часть дерева. И пушки нам тоже не понадобятся…

Как ни странно, но оружие в России обычно хранится в офисе. В обычной комнате за столом одной из секретарей. Без всякой охраны и тому подобной ерунды. За дверью, висящей на одной петле.

– Сорвали, когда торопились на стрелку! – сконфузился Вован, заметив мой непонимающий взгляд. Правда, я пытался найти хоть какой-нибудь запор, но, видимо, у них не воруют.

Выбор в комнатке был ни чуть не хуже, чем на оружейном складе Морских Котиков. Поэтому глаза у меня разбежались. Я собрал их в кучу, немного побродил вдоль полок, потрогал вороненые стволы, щербатые от постоянного употребления, и выбрал себе снайперскую винтовку «Винторез», о которой много слышал, и привычный «Магнум». Вован насыпал мне патронов в карманы, отломав крышку у одного из ящиков, разбросанных по всему полу, подхватил с полки гранатомет, буркнул, что на всякий случай, и мы, даже не пряча оружие, спустились по лестнице и загрузились в нашу машину.

Через час, выехав довольно далеко за город, автомобиль остановился на пригорке и Вован мрачно скомандовал:

– Приехали! Можно выгружаться!

Я выбрался из разрываемого дикой музыкой салона и подошел к человеку-горе, в бинокль рассматривающему расположенный в паре километров от нас особняк, стоящий у излучины реки в тени потрясающе красивого сада. В оптику винтовки я внимательно осмотрел комплекс строений, подходы к ним, посты охраны и т. д. Следуя указаниям, я нашел бассейн в тени ив, потом веранду из красного дерева, потом одну из стен веранды с прорезной надписью «Гоша – это круто!».

– Присмотрись к надписи повнимательнее! Видишь, каждая буква образована несколькими дырками в стене! Усек? Теперь смотри сюда! – он протянул мне лист бумаги и добавил, пытливо глядя мне в глаза: – Надо сделать именно так, как приказал шеф! Это требует ювелирной работы! Сможешь?

Я тупо прочитал пометки, потом перечитал их еще несколько раз и так же тупо ответил:

– В принципе, могу! Но это и есть мое особое задание?

– А то! Просто развалить тут все на фиг из гранатомета сможет любой дурак, а вот сработать ювелирно – только снайпер высшего класса. Да и шеф любит красивую работу. Вот ему друган Энрико тебя и присоветовал! Ты уж не подведи, а?

Я не подвел. Хотя стрелять пришлось минут десять. Отрываясь лишь на перезарядку винтовки. Наконец Вован, критически осмотрев мою работу в бинокль, решил, что «все чисто конкретно» и, скомандовав мне собираться, достал из кармана телефон:

– Толян! Все в порядке! Можно ехать! Задание выполнено на высшем уровне! – потом повернулся ко мне и, заметив, что я уже собрался, добавил: – Шеф сказал, что ты в натуре правильный пацан! Сейчас едем в ресторан, а потом в аэропорт!

* * *

…Часов через десять я снова сидел в кресле самолета, пальцем крутил на шее золотую цепь весом килограмма в полтора и стоимостью в мой заработок за пол года, подаренную мне расчувствовавшимся Вованом, и пил водку «из горла», как бы сказал Вован. Проводы слегка затянулись, но я немного «недоперепил»: выпил меньше, чем хотел, но больше, чем мог. Так что лишние пол литра мне явно не мешали. Правда, у меня довольно сильно дрожали руки и подергивался левый глаз. Видимо, из-за прощальной фразы Вована:

– Ты приезжай, как сможешь, только недельки на полторы-две, и мы нормально позабавимся, а то времени не хватило что-нибудь придумать!

Допив остатки водки, я достал из внутреннего кармана пиджака тот самый лист с планом операции, который мне вручил Вован перед особняком, в порядке исключения не уничтоженном на месте, и в который раз вчитался в формулировку моего особого задания:

«Выстрелами из бесшумной винтовки дописать фразу на стене „Гоша – это круто!“ следующими словами: „А Толян – круче!“».

Глава 2

На следующее утро, доложив по телефону о выполненной работе, я пожаловался Шефу, что не совсем вник в его смысл. На что Энрико незамедлительно ответил, что понимание не входит в мои обязанности, а доказательством того, что клиент доволен, являются деньги на моем счету, которые, кстати, уже поступили, и то, что я еще жив. Последний аргумент оказался особо убедительным, и я не стал грузить шефа дальше, предпочтя заняться своими делами. Деньги действительно поступили, и я со спокойной душой решил немного отдохнуть от работы и заодно замолить перед Джейн свои грехи. Выгнав из гаража мотоцикл, я нацепил на голову шлем и понесся вниз по улице. Дорога до бара, где девушка работала официанткой, не заняла много времени, и через десять минут я входил в полумрак прокуренного зала с розой в руке.

Джейн была на работе. Но не одна: какой-то плюгавый хлыщ в дорогом деловом костюме что-то шептал ей на ушко, придерживая девушку за аппетитную попку. Видимо, чтобы не убежала. Сказать, что это меня не задело, значит соврать: я довольно неуклюже прошел к сладкой парочке, наступил на ногу Ромео, от чего тот взвыл, потом грозно извинился и протянул девушке розу. Увы, мой широкий жест не был оценен по достоинству:

– Джонни! Ты опоздал! Твои вечные командировки мне надоели! Поэтому между нами все кончено! И можешь засунуть эту розу куда хочешь! – судя по выражению ее лица, все возможные апелляции заранее были не в кассу.

– Убедила! – ответил я оскорбленно. Поднял хлыща с пола, где он сидел, потирая больную ногу, потом повернул его к себе спиной, оттянул брюки на его развесистом заду и резко вставил розу стеблем вниз в образовавшуюся вазу.

Парень, почувствовав соприкосновение с колючками, дико завыл, задергал ногами и схватился за свою поцарапанную задницу. Я пожал плечами, галантно попрощался с дамой и, чуть не вабив входную дверь, вышел вон. Что ж, надо было ехать на охоту…

…Мои любимые охотничьи угодья находились на пляже: теплая вода, жаркое солнце, красивые раскрепощенные девушки в чисто символических купальниках всегда радовали мой взгляд и дарили мне отдохновение. Несколько позже и не всегда на пляже. Поэтому я заскочил домой, захватил полотенце, плавки, упаковку пива и пересел на машину – мало ли, чем закончится вечер?

Недостатка внимания женщин к своей персоне я не ощущал никогда: мой довольно высокий рост, сухие, но довольно объемные мышцы, некрасивое, но обаятельное лицо заставляли оборачиваться многих. Особенно когда я был раздет. Даже шрамы, кое-где украшавшие мое тело, по мнению дам придавали ему дополнительный колорит. А по-моему мнению, я бы без них прекрасно обошелся. И чувствовал бы себя лучше. Особенно в процессе их лечения. Впрочем, пользоваться своими преимуществами я умел, поэтому, добравшись до океана, бросил машину, разделся до плавок, захватил полотенце, пиво и пружинистым, но вальяжным шагом пошел вдоль пляжа. Посмотреть на «меню».

Для того, чтобы определиться с интересующим меня «блюдом», пришлось пройти метров двести, но прогулялся я не зря: в компании девушек, игравших в пляжный волейбол, сразу трое из четырех отвечали моим вкусам. Пришлось расстелить полотенце, сесть на него лицом к играющим, открыть бутылочку пива и, не скрывая своего интереса к интересующим меня персонам, приняться за наблюдение.

Не я один оказался таким умным: четверо молодых бритых налысо ребят явно из какой-то молодежной банды, уже порядком окосевшие от принятого на такой жаре алкоголя, заметили развлекающихся девиц и решили с ними познакомиться. Весьма своеобразно: один из них толкнул принимающую подачу девушку, и, когда она упала на песок, довольно расхохотался. Девушка вскочила на ноги и отвесила ему звучную затрещину. Теперь расхохотались остальные парни, а оскорбленный в лучших чувствах «герой» схватил обидчицу за руку и замахнулся на нее кулаком. Пришлось вмешаться:

– Молодой человек! Вы не находите, что это не самый лучший способ знакомства? – спросил я, поднявшись с полотенца и делая шаг в направлении развязных юнцов. – Насколько я видел, счет между вами один-один! И есть повод прекратить!

– Отвали, дядя! – огрызнулся он. – Пока не расписали!

В его руке появился нож и заблестел на солнце.

– Я, конечно, понимаю, что вы поймете только со второго раза, но все-таки считаю своим долгом предупредить: не успокоишься – сломаю руку.

Увы, моего предупреждения он не понял, и, подбадриваемый советами друзей, бросился на меня. Как я и обещал, его рука сухо хрустнула, и локтевой сустав принял довольно неестественное положение:

– Следующему сломаю ногу!

И это предупреждение пропало впустую: еще один герой с ножом прыгнул ко мне и с воем рухнул на песок со сломанной в колене ногой.

– Третьему сломаю позвоночник!

Тут кодла не выдержала и, к моему удивлению, все-таки забрав своих друзей, орущих от боли, рванула от меня подальше. Я мило улыбнулся девушкам и вернулся на свое место, к недопитой бутылке пива. Однако тут меня ждало дикое разочарование: пиво, оказывается, любил не один я! Какой-то бродячий пес в мое отсутствие повалил открытую бутылку на мое полотенце и облизывал образовавшееся пивное пятно, причем смотря на меня с весьма довольным выражением на морде. Я расстроено прогнал собаку, бросил ей вслед испоганенную бутылку и направился было к воде застирывать пятно, как назло, расположенное прямо в центре полотенца. Однако заниматься таким непривычным делом мне не пришлось: девушки, наконец, вспомнили про то, что я их спася и пригласили меня на свое огромное покрывало. Потом одна из них быстренько сбегала к воде, прополоскала полотенце и с улыбкой положила его сушиться рядом со мной.

Все четверо оказались студентками, вместо лекций решивших немного позагорать. Хотя, на мой взгляд, загореть еще им вряд ли бы удалось: и без того они были прожарены до состояния утренних тостов. Особенно негритянка по имени Кори. Я сделал каждой по комплименту, девушки, само собой, ответили мне тем же, и вскоре завязалась непринужденная беседа, то и дело прерываемая взрывами хохота или хихиканьем. Мы славно поплавали, потом покатались на взятых напрокат скутерах. Само собой, пива не хватило, и мне пришлось организовать еще. В общем, к вечеру, когда солнце зашло за горизонт и окончательно стемнело, вся компания была уже основательно навеселе, и мы просто ходили на ушах: играли в карты на раздевание, хотя, кроме плавок на мне и купальников на них особой одежды ни на ком не было. Меня раздели предпоследним. А Дебора, прелестная брюнетка, на которую, собственно я в итоге и положил глаз, держалась еще восемь партий, сидя в одних плавках. Однако ее везение оказалось не вечным, и она, в итоге, проиграв, присоединилась к остальным нудистам. Потом мы побежали плавать нагишом, играли в догонялки, топили друг друга: короче говоря, веселились как могли. К часу ночи Кори позвонил ее бой-френд, озабоченный ее долгим отсутствием, и девочки нехотя засобирались по домам. Оказалось, что они приехали на машине Кори. Но стоило мне предложить отвезти их по домам на своей, как сборы тут же прекратились, и Кори обреченно поплелась к стоянке.

Девушек, само собой, я развез. Предварительно взяв телефоны у всех троих, так как они все вполне удовлетворяли моему взыскательному вкусу: полная грудь, узкая талия, длинные ноги, круглая высокая попка. Кроме того, симпатичные лица, веселый, жизнерадостный нрав и наверняка еще куча еще не найденных, но от этого не менее интересных достоинств…

Прощаться с каждой приходилось минут по десять, обмениваясь пьяными заверениями в вечной дружбе и тому подобной ерундой. Зато с Деби прощаться не пришлось: стоило ей остаться со мной наедине, как она предложила поехать ко мне, так как «дома ей делать нечего». И я, естественно, согласился…

В постели Деби оказалась довольно страстной, но вот с выносливостью у нее оказалось просто никак: уже через минут двадцать она начала понемногу уставать, и вскоре просто заснула. Я даже расстроился и решил, что надо было брать с собой Сару, девушку, занявшую второе место в моем рейтинге. Однако делать было нечего, и после нескольких безуспешных попыток добудиться до дамы я тоже принялся давить подушку. Утреннее продолжение ночного шоу разочаровало меня еще больше: она не выдержала и пол часа! Выслушав кучу комплиментов, совершенно не уменьшивших чувство неудовлетворенности, я покормил ее завтраком и отвез домой.

В течение следующих пары недель я раза по два встретился с двумя другими, но и с ними почему-то не получил желаемого. Хотя Сара в постели оказалась ничего. Но вот склочность, неожиданно проявившаяся в ее характере, свела всю радость от этого на нет. И мне пришлось понемногу от нее отдалиться, а потом и потерять ее телефон посредством стирания его в памяти телефона…

Все это время я посещал знакомого нарколога, пытаясь перестать ежедневно пить водку. Увы, его советы мне не помогали, и я продолжал хвататься за бутылку при каждом удобном случае, а иногда и без него. Отвлекаясь лишь на работу и женщин.

Я слетал в Канберру на задание, просидел там неделю ради одного выстрела, немного подзаработал, но особого удовольствия, увы, не получил. Просто там мне было скучно. Единственным плюсом поездки было знакомство с Элизабет, юристом из Чикаго, которая чуть не сбила меня с ног в аэропорту Лос-Анджелеса, когда я после прилета из Канберры шел к своей машине, дожидавшейся меня на стоянке.

Элизабет, или Лиз, как я стал ее называть потом, приехала к нам в командировку на десять дней. У нее не была забронирована гостиница, не было никого из знакомых, и я сначала предложил ее подвезти до какого-нибудь отеля, потом мы с ней пообедали в китайской забегаловке, а потом она приехала ко мне. И осталась на все десять дней.

Совершенно ненасытная в постели, она выматывала меня к утру так, что когда она убегала на работу, я еще пол дня отсыпался. Потом ел, пил и снова готовился к ночи с ней. Все эти счастливые дни пролетели, как один, но, к сожалению, настал момент, когда пришлось везти ее в аэропорт. Увы, ни телефона, ни адреса она мне не оставила, так как оказалось, что у нее есть семья, и она очень любит своего мужа…

Я не совсем понял ее логику, но все равно подарил ей букет цветов, поцеловал в щечку и пожелал удачи. А потом, когда она направилась на посадку, еще долго думал о том, что душа каждого человека – потемки. И не дай бог узреть всю прелесть ее пыльных, заброшенных, покрытых паутиной углов…

Два дня после этого я пил, не ища ни чьего общества, и меня постепенно начала доставать развивающаяся депрессия.

Потом я вспомнил о работе, о том, что обязан держать себя в форме. А работать в таком состоянии смерти подобно. Причем в буквальном смысле. Поэтому я улетел отдыхать на Гавайи, где снял бунгало с видом на океан, познакомился с понравившейся мне туристкой из Швеции, только немного крупноватой на мой взгляд, и решил забыть обо всем. И забыл! Обо всем, кроме того, что гетеросексуален: об этом постаралась моя дама. Пока у нее не закончился отпуск и она не улетела домой. Поэтому последнюю ночь в бунгало я провел один. Отсыпаясь.

А утром позвонил Босс, причем его звонок снова поднял меня с кровати. Выйдя на балкон и с тоской оглядев порядком поднадоевшие мне море и пальмы, я с надеждой проорал в трубку:

– Алле, Босс! Чем могу быть полезен?

– Мне нравится твой боевой настрой, мальчик! Похвально! Тут тебе работка подвалила. Немного не по профилю, но заказчик требует тебя. Надеюсь, ты еще не забыл свою поездку в Москву?

У меня слегка задрожали колени и пересохло во рту: кажется, со скукой можно распрощаться… А жизнь в нашей благополучной стране уже давно стала казаться мне слишком пресной, лишенной какого-то огонька и задора. И я каждое утро с тоской вспоминал милый сердцу «траходром», катание в картинг-клубе и другие приключения, выпавшие на мою долю в далекой, но милой России.

– Никак нет! Не забыл! – по военному четко отрапортовал я, стараясь скрыть радость в голосе.

– Тогда слушай! Завтра в пять двадцать встречаешь знакомого тебе Вована Петровича с дочерью Толяна Михайловича в аэропорту города Ларнака на Кипре. Они летят туда на недельку отдохнуть. Их безопасность, языковые проблемы и т. д. и т. п. – на тебе. Оплата, – как в прошлый раз. Об оружии не беспокойся, у заказчика на Кипре есть связи, он обещал все решить на месте. Так что ты полностью в их распоряжении. Вопросы есть?