Текст книги "Византийская ночь"

Автор книги: Василий Колташов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

20

Сырой снег осыпал богатую юрту Аууркурта. На рассвете полководец кагана прогулялся по лагерю. Охрана сопровождала его поодаль. Позвякивали пластины на длинных доспехах отборных воинов. Замшевые сапоги утопали в мягкой земле.

Войско еще спало. Прохаживались и сидели у костров часовые хорваты в кольчугах или кожаных рубахах. Иные воины имели косы на аварский манер. Отдыхали кони. Чувствуя безопасность, некоторые животные спали лежа. Было тихо, только изредка доносившиеся со стороны леса крики птиц нарушали общий покой. Укрытые войлоком и старым тряпьем дремали рабы: в основном женщины и дети склавин. Пленники прижимались друг к другу телами, стараясь сохранить тепло. Аууркурт посмотрел на их лица, тревожные даже во сне, своими темными большими глазами. Мягким движением он погладил длинную черную бородку под висячими усами. Повернул широкоскулое лицо в сторону гор. В сером тумане тонули их грозные очертания. Там, за карпатскими великанами лежала степь.

Караулы на краю лагеря были начеку. Слишком часто теперь случались вылазки врага. Все знали как несколько дней назад под покровом темноты не более пятидесяти склавин вырезали четыре сотни воинов каганата. Пьяные и радостные от обильной добычи бойцы позабыли оставить ночных сторожей. Враг пробрался в лагерь и утроил бойню. Утром Баян в ярости хлестал плетью по лицам выживших командиров. Быстрые кони спасли немногих. Пропали трофеи, рабы и отважные верные люди, одуревшие от меда. Склавины не потеряли убитым ни одного человека. Все аварское войско знало виновника этой резни медвежатника Сома. С одинаковой ненавистью повторяли кочевники, германцы и хорваты его имя. Из всех лесных вожаков он считался самым коварным.

– Пропустите гонца! – прокричал бородатый часовой с дозорной вышки.

«Не спят», – заметил аварский полководец. Вестей от своих передовых сил он ожидал уже несколько дней.

Заскрипели ворота из связанных бревен. На всякий случай заспешили вперед воины с копьями и луками в поясных кобурах. Возведенная вокруг лагеря круговая ограда хорошо охранялась.

Посланец соскочил с взмыленного жеребца на кривые ноги. Передал поводья одному из стражников. Звякнула кольчуга. Он отвесил усталый поклон:

– Да хранит вечное небо твое бесценное здоровье, славный Аууркурт. Отважный Истеми шлет тебе свой привет. Он выполнил волю кагана. Южный перевал свободен от врага. Наши воины хорошо его стерегут.

Аууркурт одобрительно кивнул:

– Добрые вести ты привез, юноша. Теперь отдохни.

Сперва тихо, затем быстро и грозно забили аварские барабаны. Лагерь проснулся. С неба по-прежнему шел липкий белый пух. Полководец недовольно поморщился. Смазал широким рукавом халата влагу со смуглого лица. «Рано». Не время еще было для прихода зимы. Ранние холода могла повредить аварам. Что если снег завалит перевал? Как тогда войска вернутся в Панонию? Возвращаясь в юрту Аууркурт пожалел, что не спросил у посланца Истеми о погоде в горах. «Нет, рано еще для большого снега», – сказал ему голос воинственных предков. Не стоило волноваться, но и ждать дальше тоже было нельзя.

21

Дым от очага поднимался к круглому отверстию по середине купола. Привычный запах юрты не казался тяжелым. Военноначальники хорошо поели. Дошла очередь до мясного бульона. Его пили медленно, поднося расписные керамические пиалы к губам. Горячую пахучую жидкость остужали дыханием. Пили маленькими глотками. Слизывали жир с губ. Молчали.

«Подарю младшему сыну римские латы. Пусть порадуется мальчишка. Будет и из него багатур[140]140
  Багатур – храбрый воин на языке древних тюрков.


[Закрыть]. Дочерям горстями раздам золотых украшений. Женам тоже достанет милости. Сколько же ночей будут нежить меня их сладкие тела! Спокойно пройдет зима. С теплом помчусь в степь на соколиную охоту. Туда рвется сердце мое из этих теснин. Там отдохнет душа!» – размышлял Аууркурт. Бараний жир остывал на его зубах. Живот раздувался от сонливого тепла.

К концу подходил великий поход Баяна. Но не все складывалось гладко. Пал Даврит и погибли с дружинами многие князья склавин. Пепелищами сделались сотни селений. Тысячи рабов захватили авары. С жадностью покупали их византийские купцы. Стада и табуны гнали в Панонию. Когда армия каганата пересекла Дунай склавины ослабили защиту проходов в Карпатах. Аууркурт с боями прошел на плодородную равнину. Но каган не нуждался в воинах. Больше всего беспокоила его безопасность добычи и спокойное возвращение. Городищем Магуры не удалось овладеть. Дорого обошлись аварам попытки штурма других городищ врага. Почти все они провалились. Склавины упорно защищались и коварно нападали. Не было дня, чтобы они не предприняли вылазки или засады. Баян потерял надежду закрепить победу «дружбой» с вождями. Для реального покорения склавин мало было одного похода.

Пальцами унизанными кольцами Аууркурт убрал капли пота с упругого лба. Еще раз поднес ко рту чашу. «Да, добыча наша велика. Но успехи наши непостоянны». Каган верно поступал вновь объявляя земли эти своими. Однако все понимали: даже полагаясь на подвластных дулебов и антов нелегким делом представлялось смирить пыл склавин. За каждым деревом таилась опасность. Из любых зарослей могла вылететь длинная стрела. Баян не жалел ополчение оседлых племен, больше всего страдавшее от такой войны. Но и авары несли потери от коварства лесных собак. Откуда появлялись они и куда исчезали?

Много об этом думал прославляемый в степных песнях Аууркурт. О том же размышляли отважные братья Бумын и Кадык, хорватские князья Тур и Ярило. Беспокойно смотрели Сурбарс и Буран, аварские вожди прибывшие на днях от Баяна. Даже в укрепленном лагере подле Карпатских гор не уходила тревога. Где он, невидимый враг? Не появится ли внезапно на перевалах? Как уберечь жизнь и богатство? От неспокойных мыслей еще уже казались прорези ядовито-черных глаз.

Первым по старшинству заговорил Аууркурт. Медленными были его слова. Холодный взгляд переходил с лица на лицо.

– Всякое дело имеет свое начало и свое завершение. Каган послал нас сюда защитить путь для его возвращения. Все вы видели первый снег. Бесконечное небо подтвердило мудрость Баяна. Время этого похода истекло. Мы возвращаемся на родную землю. Это наш последний совет.

Буран подтвердил кивком:

– Великое войско оставило равнину.

– Это так? Мы уходим? – недоверчиво нахмурился Тур. Нависли над маленькими глазками косматые брови. Напряглись толстые губы под дикой каштановой бородой. – Разворошили улей и…

– Не горячись, друг! – пресек его черноусый Ярило.

Словно детям улыбнулся им Аууркурт:

– Без этого не бывает меда. Разве ты с пустыми руками уходишь с этой земли? Разве мало тебе досталось жен и серебра? А сколько лошадей и коров причитается тебе, князь? Пусть скажет Буран. Он знает, давно не доставалось нам в походе так много добра.

– Верно, мудрый тархан[141]141
  Тархан – представитель знати (князь) в иерархической системе Аварского каганата стоявший выше племенных вождей, старейшин родов и князей подвластных аварам племен. На тарханах лежали в каганате обязанности по сбору дани.


[Закрыть]. Правда в твоих речах. Тенгри-хан успокоит наши сердца. Склавины хорошо пограбили в империи. Но они забыли, что лишь милость кагана давала им на это право. Убив наших послов Даврит порвал дружеские связи. Теперь склавины получили урок. День придет, они признают над собой власть великого Баяна. Сейчас осень. Приближаются холода.

Тур сердито мотнул головой. Сердце его рычало от жажды мести. Два его красавца сына полегли от дротиков непокорных племен. Какие сокровища могли затмить горе отца? Какие табуны вырвали бы печаль из его души? Да, поля и селения врага опустошены, а князь Даврит мертв. Да, огромное богатство добыто на этой земле. Им, слугам кагана, достались трофеи византийского похода склавин. Однако не велика ли цена такого успеха? Племена не покорены, а потери завоевателей велики. Сколько людей пало в боях? Скольких забрали болезни? «Разве мы за все отплатили здесь? Перун, отчего ты не помогал нам одним? Как я теперь загляну в глаза овдовевшим снохам?» – спрашивал себя Тур. Скрежетал сточенными зубами.

– Никто не останется зимовать в этом краю, – начал Аууркурт. – Конница уйдет вперед. За ней перевал пересекут пешие воины, а с ними наши обозы. Я последним оставлю эти места, – он поднес кулак ко рту, пряча усмешку. Продолжил холодно: – Слишком долго эти собаки не хотели пускать меня сюда. Теперь наша очередь расставлять капканы. На прощание поиграем со склавинами в их любимую игру.

Булгарский вождь Беркут качнул золотыми серьгами, посмотрел налево, в сторону хорватов, и направо, где сидели другие военные старшины. Спросил с важностью, утопая в зеленом парчовом халате:

– Кого ты оставишь подле себя, достойнейший Аууркурт?

– Тебе поручу конных лучников. Никого не жалей. Ты, Тур, прими под свою руку помимо хорватов еще триста гепидов и антов. Пусть боги помогут тебе с прощальными засадами. Обманем врага. Пускай думает: часть аваров остается зимовать. Лагерь поручаю тебе, Бумын. Остальные уйдут с каганом.

Он сделал последний глоток.

– Баян так сказал мне в прошлый раз: «Эти шакалы не хотят покоряться. Старейшины и князья не просят пощады. Придется наказывать их еще и еще. Но пока снег не укрыл травы нужно возвращаться». Конец похода не конец войне. Земля эта теперь наша. Склавинам предстоит это понять. Будут и они платить дань каганату.

22

Огняна бежала без оглядки. Она перескакивала через ямки и бугорки. Сметала быстрыми ножками золотистый покров с земли. Уклонялась от низких ветвей, терявших последнюю листву. Дубы и буки, кустарники и сухие травы, пихты и ели сменялись вокруг нее. Пустынное небо плыло над головой. Она вдыхала прохладный воздух и ощущала как горячо ее тело.

Мысли девочки пылали еще больше. Огняна думала только о нем. Все время вспоминала она образ этого мальчика, самого яркого, самого необычного из всех ей знакомых. Ей хотелось вновь взглянуть на него. Ей хотелось увидеть его улыбку, ощутить на себе взор светло-карих глаз. Много месяцев она не видела его даже издалека.

На рассвете добрая весть разнеслась по городищу Магуры. Вскоре явились первые гости, воины из отрядов склавин сражавшиеся в лесах. Среди них она сразу узнала Идария. С ним были Деян и Невзор. С жадностью выслушала Огняна их рассказ и теперь первой желала сообщить милому сердцу Амвросию последнюю новость. «Авары…! Авары ушли!» – пел ее пылкий разум. Сердце колотилось в юной груди.

Под старой сосной она остановилась отдышаться. Толстые рыжие косы упали на влажное платье. Льняным рукавом стерла малышка с лица горячий пот. Оранжевыми огоньками засветились россыпи веснушек на счастливой мордашке. Поднялись красивые бровки. От улыбки круглее сделались алые щечки. Разве она не была хороша? Разве не дышала она озорным очарованием?

Какой-то зверек закопошился в зарослях. Резкое появление человека испугало его, заставило снова искать безопасное место.

– И ты удирай! Удирай, вслед за своим Баяном! – крикнула она ему. Расхохоталась задорно. Сверкнула молодыми чистыми зубками.

Девочка отдышалась. Поправила отцовский пояс с ножом и топориком. Отыскала быстрым взглядом длинный овраг невдалеке. Знакомое место. Отсюда хорошо помнила она дальнейший путь. Но как давно приходилось ей пробегать тут в прошлый раз!

«Сколько еще?» – спросило ее собственное нетерпение. Огняна знала ответ. Еще немного, если срезать у сломанной сосны, и она выйдет к заветному месту.

Огняна давно поняла, где любили пропадать Амвросий с Идарием и Деяном. Никому не говорила она о своем открытии. Однажды тайком пробралась малышка к пещере: наблюдала за мальчиками, слушала их разговоры, с интересом ловила замечания милого ей человека. Ох, если бы отец или брат узнали как далеко забиралась она в лес! И, конечно, старший брат не простил бы ей интереса к одному из его недругов.

Огняна сбавила шаг. Пещера была уже совсем рядом.

– Помоги мне, добрая Лада! – прошептала малышка, приложив ладони к горячему сердцу. Потом она проворно пригладила упрямые рыжие волоски на макушке. Приняла, как она считала, вид посерьезней.

Осторожно проскочила девочка от зарослей к толстому дереву. Ствол его и большой валун хорошо маскировали маленькую плутовку.

Мальчик был один, как и обещал ей Деян. Солнце освещало безмятежное лицо юного римлянина. Каштановые волосы отрасли и спадали теперь на глаза. Амвросий сидел на камне, вытянув ноги. Руки мальчика неторопливо работали ножом. Он обтачивал новую дугу для своего лука. Одно запястье прошло, но другое ныло при всяком неловком движении.

Падая с дерева, Амвросий сломал левую и ушиб правую руки. Невзор и Вторяк растерялись: глаза их расширились от испуга. Идарий первым бросился на помощь. Он сунул палку в зубы пострадавшего друга. Наложил жгут на обе руки. Почти бегом бросились ребята в лесной поселок охотников. Сом дал воющему от боли мальчику травяной отвар. Боли днем и ночью терзали Амвросия несколько недель. Все это время он пролежал в землянке, лишь изредка выходя на свет. Единственное, чего желал мальчик в эти дни: книг, чтобы чтением отвлечься от мук. Так поступал он не раз при меньших бедах. Деян и Идарий постоянно добывали ему дичь, сообщали последние новости.

Воины каганата несли в стычках со склавинами возраставшие потери. Травы теряли свежесть, а добывать пищу делалось для врага все трудней. Амвросий чувствовал: склавины не сдались захватчикам и не могут легко стать побежденными. «Перун с нами!» – горячо говорил себе мальчик. Наконец Незвор сообщил однажды:

– Даже хорваты не останутся в нашем краю. Конница аваров возвращается в степи. Вчера древовичи напали на один отряд и всех захватили в плен. А лучник меритянин, рассказывают, поразил стрелой сына самого Баяна! Отец поклялся Велесу, выпроводить пса-кагана еще до зимних холодов.

– Мы как пчелы жалим их со всех сторон, – добавил Деян.

Амвросий знал: никого из его друзей взрослые не брали на серьезное дело. Только однажды мальчики участвовали в подготовке засады. Но все равно мучился больной оттого, что не мог вместе с товарищами помочь старшим даже в малом военном деле. Ему хотелось участвовать в каждой стычке, но он не мог без боли даже сжать в пальцах дротик. Постепенно мальчик поправлялся. Сом посоветовал ему разрабатывать руки легкой работой. Амвросий починил кобуру лука, сделал несколько стрел и теперь обрабатывал новое древко. Скоро, совсем скоро готовился он вернуться к прежним делам и забавам!

Белые облака вынырнули из коричневой тени горизонта.

«Красивый!» – мысленно произнесла Огняна, любуясь как исподлобья смотрят Амвросий вдаль умными и строгими глазами.

Он показался ей смешным глупым готом, когда она впервые встретила этого мальчика. Как неловко он тогда произносил слова, как смущался всего вокруг. Чем дальше тем интересней казался ей этот необычный паренек. Он освоил язык склавин, понял обычаи и силу здешних богов. Он научился владеть луком и городские сплетницы пророчили ему славу доброго воина. Но еще римский мальчик поражал всех знанием странных вещей. Ему известно было как возникла империя римлян и как устроены их города. Еще знал он немало разных историй, якобы случавшихся с его предками. Все это, конечно, он слышал от Валента, которого побаивались женщины городища. И почему этому чужаку так доверял Всегорд?

Амвросий потянулся. Сжал несколько раз пальцы в кулаки. Пожевал немного хлеба. Отпил воды из берестяной фляги. Поднял с земли упавшее древко. Возвратился к работе.

– Вот бы ему и мне стать старше, – мечтательно прошептала Огняна. Когда почти тайком она подарила Амвросию рыжего котенка то уже твердо знала: он дорог ее сердцу, одного его желает она иметь своим мужем. Об этом позволялось мечтать, но всерьез думать было еще слишком рано.

Мелкие стружки опять полетели в стороны под его ножом. Мальчик тихонько напевал себе под нос неизвестные строки. Огняна глубоко вдохнула. Горячими ладошками пригладила она льняное платьице. Поправила бусы из цветных камешков. Выдохнула, прося богов дать ей смелость, и вскочила на открытое место.

– Они ушли! Авары ушли! – крикнула девочка.

Голос ее легким эхом донесся издалека. Она замерла, немного наклонив вперед голову. «Что же это я?» – мелькнуло в ее уме.

Юный римлянин от удивления приоткрыл рот. Он сразу узнал сестру Келагаста, малышку с огненными волосами. Рот его расплылся в улыбке. Глаза сделались влажными. Он соскучился по обитателям городища. Неважно по ком! Каждый день опасался Амвросий, что авары найдут способ овладеть крепостью. «Что если у защитников закончится пища? Что если отыщется предатель и откроет ворота врагу?» – думал он. Воображение его рисовало зловещие картины грабежей и насилия. Какое счастье что ничего этого не случилось! Он даже не успел подумать откуда взялась рыженькая гостья, как вновь услышал ее голос.

– Идем! – выкрикнула малышка.

Он поднялся, а она почувствовала как дрожат ее колени. Ей хотелось приблизиться. Может быть стоило обнять его в такой миг? Ноги отказывались слушаться ее, язык застыл, а мысли путались в опасениях. Что если он не рад? Разве он знает, что я могу его найти здесь?

Неловким жестом Амвросий убрал волосы со лба.

– Подожди, Огняна, – растеряно сказал он. – Как ты сюда по…

Он не смог произнести вопрос. Она не заметила дрожи в его голосе. Он назвал ее имя! Как хорошо стало на душе от одного этого. Как сладко сдавило грудь. В миг потерялись все слова и глупые мысли. Если бы он не расспрашивал ее все время пути в городище, она не нашлась бы что сказать. Он же все спрашивал и спрашивал ее, даже не понимая как счастлива она в этот осенний день, первый день без войны.

Амвросий собрался быстро. Также быстро направились они к поселению, еще недавно со всех сторон обложенному аварами. Она поведала ему все что случилось с осажденными. Идарий лишился отца. Валент едва не скончался от ран. Мужчины из семьи девочки тоже пострадали, но никто не погиб. Город не голодал, не ели даже лошадей, но десятки людей умерли от неизвестной болезни.

Все вокруг городища хранило следы недавних сражений. Смешались черные пятна от костров, кучи гнили и испражнений в бывшем лагере армии каганата, поломанные лестницы у обожженных стен, вороны копошащиеся в червивой гнили, потемневшие обломки оружия и вонючие остовы лошадей. О недавнем пребывании врага напоминала даже стоптанная всюду трава. Заброшенными казались поля без привычных в эту часть года снопов.

– Ты пробежала здесь чтобы предупредить меня? – спросил Амвросий, глядя на отважную малышку.

– Ага! – неловко улыбнулась Огняна, пряча голубые глаза.

«И как она не испугалась!»

Вечер медленно наступал. Багровое светило едва касалось еще края земли. Мифические духи дня готовились уступить место созданиям ночи. В осенней тиши слышен был один ветер. Он изредка доносил до слуха живые звуки княжеского городища.

«Разве там пируют?» – спрашивал себя молодой римлянин. Отвечал уверенно: «Нет! Не может такого быть. Пока в прикарпатских лесах еще дерутся… Вот потом будет большая тризна…»

Амвросий и Огняна поднялись к городским воротам. Здесь тоже остались следы недавних боев: дубовые врата хранили множество следов от рубящих ударов и попыток поджога. Глубокой была вмятина от тарана. На земле встречались пятна смолы, недавно еще выливаемой на неприятеля.

Караульные с изодранными расписными щитами тоскливо взирали вдаль. Копья и дротики держали наготове. Длиннобородый воин в шлеме с глубокой вмятиной усмехнулся:

– Так вот ты за кем бегала, племянница.

– Гостемил, ты мне обещал…! – выпалила девочка. Подмигнула ему озорно. Приложила пальчик к улыбающимся губам.

– Ну-ну! Не скажу брату, не скажу, моя проказница! Беги уж!

За воротами оказалось пусто. Огняна выдохнула с шумом:

– Ух! Спасибо Сварогу, никого.

– Спасибо тебе, Огняна! – взволновано сказал он.

– Скорей навести своего отца! – улыбнулась ему рыжая малышка. Поиграла забавно чудными бровками. – Увидимся еще!

– Хорошо! – радостно отозвался он.

– И никому… ни слова, что я за ворота бегала… Слышишь?

– Добро! Перуном клянусь.

23

На улицах люди узнавали Амвросия. Здоровались. Повторяли радостные вести. Спрашивали. Он отвечал, что скрывался в лесах вместе со склавинами из ближайших селений. Ни женщины, ни мужчины, почти все имевшие оружие, не казались мальчику изможденными. Они лишь выглядели немного уставшими, а одежда на них – потертой.

Он не сразу заметил, что из грязных переулков исчезли привычные свиньи, утки и куры. У порога дома его внезапно остановил Рыва. Властно легла на плечо Амвросия могучая рука рыжебородого воина. Сердито опустились густые брови. Скривились плотно сжатые толстые губы. «Неужели он ждал меня?» – мелькнуло в голове мальчика.

Прощальные лучи солнца окрасили край небо в розовый цвет. С другой стороны выступила из меркнущей голубизны белая луна.

– Привет, Рыва! Пусть Перун охранит тебя! – произнес молодой римлянин, стараясь подавить дрожь в голосе и скрыть тревогу.

Рыва грозно посмотрел на него:

– Здравствуй и ты, мой мальчик.

– Рад видеть…

Рыжебородый резким движением руки прервал его:

– Ты думаешь я сижу здесь и ничего не знаю? Кто вам позволил ослушаться меня, вояки? С Идария я спрошу потом. У него горе: убит отец. Вторяк – пустая башка. Но то какой ты воин я сейчас проверю.

– Рыва, мы лишь хотели помочь вам и… – попытался успокоить собеседника мальчик. Он никогда еще не видел того таким свирепым.

– Что? Мало мне досталось женского яду за сопляков взятых в горы? Рисковал ли я вами напрасно? Хоть один из вас погиб? Да вы ни единой царапины не получили, герои. Когда стало действительно опасно я оставил вас в доброй крепости. Так? Так это было?

– Мы хотели сражаться! – резко ответил Амвросий.

Рыва неожиданно ухмыльнулся:

– И что из того?

– Я сам убил несколько аваров. Разве не польза?

– Хорошо, – дал себе успокоиться могучий варвар. – Больше не смей нарушать приказ старших. Военное дело серьезно. Дружинников за малое зло изгоняют. За большое зло казнят без жалости. Что жив остался, что дрался как умел – молодец.

Мальчик опустил взор. Сжал до боли глаза.

– Как Валент? – с дрожью в голосе спросил он.

– Со вчерашнего дня поправляется. Спит он сейчас. Три раны на нем оставил последний натиск хорватов. Голову задело. Плечо левое пробито. Кольчуга и ребра спасли грудь от топора. Неделю бредил, все об Италии что-то говорил. Как проснется, ты ему ничего не говори. Скажешь в лесу отсиделся. Понял?

Мальчик кивнул.

– Повзрослел ты… Ладно, иди на отца посмотри, а потом… Возьми свой меч и выходи. Покажешь мне, чего ты теперь стоишь!

Врата скрипнули. Стойла были пусты: коней недавно отогнали на пастбища. В людской половине дома пьяно пахло медом, потом и квасом. Заметно потерявшая в весе рыжая кошка дремала в солнечном свете, падавшем из открытой оконной прорези. На лавке брыкал ножками полугодовалый малыш. Рядом с ним мальчик увидел Ирину, утиравшую слезы. Он подумал: «Зачем она плачет? Ему же лучше? Он поправится!»

– Ирина, – тихонько позвал Амвросий.

Девушка подняла светлые глаза. Знакомый голос вырвал ее из оцепенения. Она не потеряла своей прелести. Черные волосы были собраны за спиной. Полные губы сложились в милой как всегда улыбке. Только лицо было заплаканным. Она встала, утирая слезы, и обняла его.

– Хвала Иисусу! Ты жив, Амвросий! – немного хрипловато прошептали ее уста. – Откуда ты? Мы столько пережили за эти месяцы… Столько! Знал бы ты, что тут было когда пришли авары…

– Валент поправится. Не сомневайся, слышишь? – твердо сказал мальчик. Он строго посмотрел в ее счастливые очи.

Ирина смазала последние капли и улыбнулась.

– Он спит, – робко сказала она. – Он только вчера узнал меня.

Дверь в спальню Валента была открыта. Амвросий заглянул в комнату. На желтоватой ткани лежал с перевязанной головой его приемный отец. Покрывало прятало от взгляда повязки на груди и плече раненного. Рот его был приоткрыт. Валент тихо дышал во сне. На столике возле ложа лежал шлем сделанный на римский манер с разрубленным алым гребнем. Рядом стояли глиняные склянки и масляный светильник. Изодранный щит подпирал стену.

– Волхвы дали мне трав, – пояснила девушка.

– Рыва сказал, он выздоравливает, – тихонько произнес юный римлянин, вспомнив: рыжебородый великан ждет его снаружи.

Они вернулись в зал. Только теперь Амвросий обнаружил, что очаг в доме не горел. Ирина заметила его удивленный взгляд.

– Ты голоден? – спросила она.

– Нет. Возьми вот это, – он сбросил суму. – Тут есть немного мяса. Поешь, тебе ведь надо кормить брата. А я вскоре вернусь. Сейчас меня ждет Рыва. Если отец проснется, скажи, что со мной все хорошо. Мы с ребятами прятались в лесах.

Он подошел к своему грубому ложу. Снял со стены запыленный меч. Серебро на рукояти потемнело, но клинок оказался в полном порядке. «Надо будет только завтра убрать пару ржавых пятен», – подумал Амвросий. Он перебросил ремень с ножнами через плечо и вышел.

– Уже в пору! – улыбнулся рыжебородый.

В руке он держал длинную хворостину. Еще несколько прутьев было заткнуто у него за пояс. Он поднял овальный щит, лежавший у стены. Указал мальчику на стоявший рядом щит поменьше.

– Он твой. Сейчас и всегда.

«Я нарисую на нем два крыла. Просто два крыла на белом фоне. Это будет мой символ», – подумал молодой римлянин. Он не чувствовал страха, хотя точно знал что проиграет сегодня.

– Я ведаю, что вы прошли обряд посвящения, хотя никто вам этого не позволял. И я помню: воинов не наказывают со связанными руками. Всякое такое дело против богов. Ты ведь не дашь выпороть себя? Поэтому вынимай свой меч.

– Да сохранит тебя Хорс, – ответил Амвросий. Прямые брови еще ниже нависли над горящим взором. Лоб сдвинулся вперед.

Мальчик потянул ножны, высвобождая клинок. Тверже оперся на левую ногу. Отвел назад правое плечо. Выставил щит и поднял оружие. Он приготовился защищаться.

«Из парня выйдет толк», – подумал Рыва.