Текст книги "Византийская ночь"

Автор книги: Василий Колташов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

6

– Э-э-э! – таким был звук, разбудивший Амвросия, спавшего прямо за столом.

Открыв глаза, мальчик увидел, что издавала его маленькая девочка. Она тянула короткие ручки к столу, произнося это «э-э-э». Волосы ее были рыжими, даже красными. Буйные от природы они даже в косах выглядели растрепанными. Казалось, будто на голове у ребенка полыхает неистовый огонь.

Амвросий потер глаза руками и отчаянно зевнул. Сон все еще укрывался в нем повсюду, не желая уходить вслед за темнотой.

– Ну-ка помоги! – сказала девочка властным тоном.

– Чего? – недоверчиво спросил мальчик. Рот его приоткрылся. Полноватые губы удивленно вытянулись вперед.

– Чего!? Чего!? – передразнила Амвросия малышка. – Рот чего разявил? Пирог дай!

– Какой пирог? Ты кто?

– Давай пирог, кому говорят! Вон тот с рыбой, на столе. Давай!

Мальчик протянул руку и отрезал большой кусок пирога. Тут же спросил:

– Ты кто? И зачем тебе пирог? Спят все еще, – он указал на лежащих повсюду вповалку мужчин. – Слышишь, как храпят! Разбудишь, будет тебе затрещина.

– Давай пирог, шишига[49]49
  Шишига – мифическое маленькое существо, брюхатое, горбатое, пакостливое, с сучковатыми руками. Оно обитает в камышах, набрасывается на засидевшихся прохожих, уволакивает их в воду.


[Закрыть]. Домового буду кормить!

Амвросий протянул малышке кусок пирога. Склавины верили, что особое существо – Домовой охраняет благополучие каждого жилища. Малыш уже знал об этом, но не представлял себе, как можно кормить это таинственное создание.

– Еще давай, – пискнула девочка.

Ребенок потянулся, отрезав два новых куска холодного пирога. Один он отдал девочке. Второй оставил себе. Оглядевшись он не нашел нигде воды или кваса. Еще летом малыш оценил это излюбленный обитателями задунайских земель напиток. Пили его чаще всего в жару. Кислый вкус получался в процессе брожения разведённой в воде смеси из ржаного или ячменного солода, ржаной муки и меда. От кваса нельзя было опьянеть, как от меда.

– Попить у тебя есть?

– Как тебя зовут? – ответила девочка серьезным тоном.

– Амвросий, а ты кто?

– Ты что гот, будешь?

– Нет, я римлянин, – гордо ответил малыш, толком не понимая, что это значит «римлянин».

– Это еще кто такие? – буркнула кроха совсем как взрослая.

– Ну… – растерялся Амвросий. – Это тоже вроде как готы.

– Пошли! – ответила девочка, которая все равно не могла ничего разобрать. Слово «готы» она услышала вчера первый раз. Его все вокруг повторяли, любуясь на грозных всадников явившихся к князю. Но теперь пьяные и спящие воины не казались малышке грозными, потому не заслуживали они и долгих разговоров.

Задирая длинное платье, чтобы оно не мешало маленьким ножкам перебирать землю, девочка выбежала во двор. Амвросий вышел за ней, сразу увидев троих мальчишек стоявших вблизи. Малышка сунула каждому из них по куску пирога. Властно пробурчала:

– Ешьте, шалопаи!

Сама тоже принялась жевать.

– Ты кто такой? – спросил задиристо самый рослый мальчик.

– Гот он, – буркнула малышка. – Вчера приехал.

– Понятно, – усмехнулся рослый мальчуган. – Я Мечислав, сын княжеского дружинника. А тебя как кличут?

– Авросий.

– Бывают же такие имена! Сразу ясно – чужак. По-нашему где говорить выучился?

– Рыва научил, мы с ним у Дуная жили.

– Хо! – удивился Мечислав. Произнесенное имя кое о чем ему говорило.

– Пойдешь с нами в снежки играть? Сможешь нас победить, станем друзьями! – предложил другой мальчик. – Меня Келагаст зовут, а это моя сестра Огняна, мелкая еще.

Девочка недовольно буркнула.

– А где играть будем? – спросил Амвросий.

– Да прямо здесь! – ответил третий мальчуган, сразу швырнув в собеседника снежок от которого тот не успел увернуться. – Давай не трусь! Лепи и кидай, поглядим кто ловчей! Посмотрим, какие вы готы герои!

На руках у противников были рукавицы, а свои Амвросий оставил в доме. Но, бежать за ними было нельзя. Новые знакомые легко могли принять это за трусость. Быстрым движением горячих пальцев ребенок собрал снег и швырнул его в начавшего первым мальчика.

– Уворачивайся, Доброгаст! – закричал рослый парнишка, но было уже поздно: первый снежный снаряд угодил точно в цель, сбив с врага меховую шапку.

– Ну, держись! – дружно закричали склавины, стараясь одновременно попасть в противника.

Амвросий увертывался насколько умел, отвечая одним снежком на три. Меткости броска научил его Рыва, иногда награждая пинком или тычком ножнами меча в живот за неправильно брошенный дротик.

– Есть только одно правило. Если хочешь остаться в живых – учись с детства, – не раз повторял рыжебородый варвар.

Вначале Амвросию показалось, что шанс на победу все же есть. Но, несмотря на первые успехи, мальчик вскоре почувствовал, что за шиворотом у него уже порядком набралось снега. Перевес теперь явно склонился в пользу противника. Однако Амвросий не сдавался, а отступил. Укрылся он за углом кого-то сарая. Отсюда меткими снарядами он отвечал разъярившимся мальчишкам.

– Вот хитрюга! Спрятался, трус! – кричали они.

– Ну, мы тебя достанем! – громче всех орал Мечислав.

Выбиваясь из сил, Амвросий не чувствовал, что может ответить. Снег под ногами почти закончился. Ребенок вынужден был признать лишь одно спасение – бегство. Но принимать этот путь мальчику не хотелось.

Неожиданно противники Амвросия, отчаянно вопя, бросились в россыпную. Услышав за спиной смех, мальчик обернулся. Ему было не до шуток! Он замерз и весь промок от растаявшего снега. Даже по лицу его бежала вода. Положив руки на рукоять меча, в пяти шагах от ребенка стоял римлянин. Лицо его было серьезным, хотя он и хохотал.

– Пошли греться! – властно обратился к мальчику Валент. – Эту битву в своей жизни ты не проиграл. Но ведь и не выиграл! Почему? Знаешь почему?

– Нет! – замотал головой Амвросий, горячо дыша.

– Потому, что не во всякую борьбу нужно ввязываться. Как получилось, что ты один оказался против стольких мальчишек?

Пока Валент вел мальчика к дому, где вчера пировали готы, тот все ему рассказал. Римлянин похвалил ребенка за храбрость, но пожурил за необдуманность действий. Малыш был счастлив, что человек, которого он вчера защищая, назвал другом, пришел сегодня на помощь. «Неужели я не одинок? – спрашивал себя мальчик. – Неужели кто-то готов мне помочь. Господи, спасибо тебе за твою доброту!»

– Будь впредь осторожней. Не всякий вызов стоит принимать. Дружба не завоевывается поединком, сколько бы варвары тебе об этом не твердили, – сказал римлянин.

– Но я думал… – попытался оправдаться Амвросий. Мысли его спутались в смеси радостных чувств и переживаний от неудачи.

– Проходи в дом и садись поближе к огню, у нас еще есть другая, более важная тема, – произнес Валент, открывая дверь. – Согрейся и просуши одежду.

Горячий от очага и конских тел воздух встретил их приятным приливом. Внутри оказалось пусто. Оптировав, готы куда-то незаметно убрались. Только несколько коней жевало овес в отведенной для них части.

– Как тут тепло! – добродушно признался мальчик, сначала взмокший от недавней борьбы, а потом едва не окоченевший.

Они сели. Римлянин бросил несколько веток в выложенный из камня очаг на земле. Тлеющие угли проснулись, передав огонь новой пище. Красные всплески озарили сухие черные ветки, дав людям еще больше тепла.

– Слушай, – начал Валент свою речь. – Ты еще очень мал и поэтому твою судьбу пока решают другие. Это изменится с годами, будь уверен. Рыва сказал мне сегодня утром, что уезжает к своему роду. Его дом, это небольшая деревня, в каких живут склавины. Мне не хочется видеть тебя простым общинником. Сельская жизнь интересна только со стороны. Жизнь рядом с готами в лесной глуши также мало чему может научить.

Валент остановился и посмотрел в глаза Амвросию. Мальчик оставался спокоен. Он терпеливо внимал, не понимая лишь значения некоторых слов.

– Поэтому я решил оставить тебя здесь. Мне нужен помощник. Рыва не возражал. Он часто будет приезжать к князю. Вы сможете видеться. Вместе с двумя рабынями, что даст мне Даврит, ты будешь следить за хозяйством в этой казарме.

– Значит, я остаюсь в городе! – воскликнул Амвросий, даже забыв спросить, что же значит «казарма».

Все терзавшие его сомнения рассеялись. Он боялся, что все забудут про него, что ни готы, ни склавины не пожелают его принять. Разве могло быть что-то более страшное сейчас для ребенка, чем оказаться брошенным в неведомой земле, где, наверняка, полно диких зверей и чудовищ?

– В городе? Это то ты называешь городом? Это не город, мой мальчик! Это в лучшем случае крепость, – заметил Валент, наклонившись к огню. – Прейдет время, ты увидишь настоящие города. Самый прекрасный из них Константинополь, столица империи. Его называют просто – город. В Азии есть – Антиохия, в Египте – Александрия. В этих городах обитает множество людей, кипит торговля и процветают ремесла. Из них в синюю бесконечность морей уходят купеческие корабли с трюмами полными товаров. Творения великих мастеров украшают эти города. Их улицы вымощены камнем, а не гнилыми бревнами. Дома сделаны из кирпича и покрыты черепицей. Высокие каменные стены защищают их. По акведукам с гор десятки тысяч людей получают прозрачную воду. Роскошные дворцы, громоздящиеся храмы, триумфальные арки и колонны – все это есть в таких городах.

– Почему же ты не остался в одном из этих красивых мест? – с волнением произнес малыш. – Там, наверное, так хорошо, так чудесно! Там, наверное, совсем не бывает страха и голода.

– Это не так. Величественные города опасны. В них властвует страх. Их постигают голод и эпидемии. Богатство римлян притягивает врагов. Но хуже всего – коварные императоры. Их интересует только утоление своих аппетитов: власть, золото, высасываемое из подданных беспощадно. Они жестоко убивают соперников, но они не в силах спасти остатки былого величия Рима. Они только губят их.

– Но разве не бог дарует императорам власть над подданными? – удивился Амвросий. – Разве не из его рук они получают венец?

– Бог? Они берут ее сами! Нынешний цезарь Юстин начал с ублажения дряхлеющего Юстиниана. Получив титул куропалата, начальника охраны дворца, он вскоре взошел на престол[50]50
  Титул куропалата обычно давался родственникам императора. Должность куропалата была синекурой (лат. sine cura – без заботы) – давала доход и не требовала большого труда.


[Закрыть]. Тайком, в отдалении от жителей столицы, его провозгласили императором. Признание подданных он покупал подачками, раздавая подарки и прощая долги. Может показаться, будто Юстин хотел облагодетельствовать всех. Но первое, что он сделал – это приказал тайно убить своего родственника, возможного претендента на трон. В исступлении Юстин с императрицей Софией топтали голову несчастного. Сейчас этот коварный правитель уже старик. Но тот, кто сменит его, будет таким же и последующий тоже. Боги здесь не причем. Владыкам империи выгодно прикрываться ими.

Мальчик внимательно слушал. Дыхание его почти остановилось, даже язык не мог повернуться во рту. Видя замешательство, в которое пришел ребенок, Валент улыбнулся. Морщинки собрались у краев губ на недавно выбритом лице.

– Нет ничего особенного в том, что я сказал. Успокойся. Со временем знания научат тебя выбирать безопасные пути. Если конечно ты захочешь идти по ним в жизни.

– А как же города? – нерешительно произнес Амвросий.

– Не нужно быть очень мудрым, чтобы жить в них как простой человек: лавочник, ремесленник или слуга. Необходимо лишь все сносить – произвол чиновников, жадность правителей, оскорбления. Но если хочешь что-то изменить, пусть даже самую малость, тогда те, кто властвуют над ними, оказываются против тебя. Так мы и становимся беглецами. Многие стремятся укрыться здесь – за Дунаем. Тут не властен император, нет его слуг и солдат, нет жадных и жестоких вельмож. К последним некоторые прежде отнесли бы и меня. Немало беглых рабов или землепашцев живут среди склавин. Ты не встречал таких?

– Нет, – смущенно ответил ребенок, воображение которого все еще заполняли картины сказочных городов и жестокости тиранов. Он представлял высокие дома, прочные стены, толпы веселых ярко одетых людей на улицах. Но он одновременно чувствовал и опасность, которую таили неизвестные переулки судьбы.

– Время не терпит. Нужно разделить его с делом, – важно произнес римлянин. – В этом доме отныне предстоит постоянно жить полусотне готов вместе с лошадьми. Раз в тридцать дней они будут уезжать, возвращаться в свои селения. На смену им будут прибывать другие. Когда начнется война, все готы отправятся в поход с князем.

– Они пойдут в империю? – полюбопытствовал мальчик.

– Да, скорее всего. Спать ты будешь вот тут, – Валент указал на шкуру застилавшую лавку у бревенчатой стены. – Вещи сложи прямо под ложем. Дальше я отгорожу комнату для себя. Занимай место, располагайся. Готы скоро придут. Сейчас они охотятся вместе с князем. Они привезут мясо, если повезет. Мы должны сварить кашу. Крупу нам уже прислали. Я сейчас схожу за рабынями. Они помогут.

Мальчик взглянул на мешки стоявшие в ряд у стены. Потом поднялся и принес свою льняную сумку, сшитую им еще летом. В ней лежало немного вещей. Амвросий достал аккуратно завернутый в ткань нож, а сумку сунул под лавку. Шкура, на которую он сел, оказалась большой и теплой. Накрывшись шубой на ней можно было удобно спасть, даже если бы погас огонь.

– Чувствую, ты находишь жилище уютным, – заметил Валент. – Больше не хочешь в большие города?

– Только с Давритом и его воинами. Только со склавинами! Им не страшен никакой император. С ними всегда так спокойно, – ответил мальчик, пряча под шкуру любимый нож.

– Этого точно не скажут жители Византии, месяцев так через шесть. Ты же не заметишь ничего стоящего в дыме пожаров и в шуме грабежей. Красоту нужно постигать иначе, с мечом стоит лишь отвоевывать для нее будущее.

7

Десятки художников трудились на лесах у высокой стены.

Разглаживая морщины на гладко выбритом лице ухоженными пальцами, Юстин наблюдал за работой. В молчании за его спиной стояла свита: придворных, гвардейцы, евнухи и рабы. Воздух наполнял вкус горелого масла светильников – работа шла без остановки.

– Я хочу, чтобы всем было видно, что бог и ангелы поддерживают меня, – надорвано произнес император, отвернувшись от стены. – Пусть ангелы окружают меня, словно моя стража. Спишите их с кандидатов, наконец[51]51
  Кандидаты (Candidate) – отряд императорской гвардии, имевший самый высокий ранг. Кандидаты непосредственно охраняли особу императора и носили белые одежды.


[Закрыть]! Вот они в белых одеждах за моей спиной! Бог же должен быть надо мной, но лицо его и позу нужно нарисовать милостивую – благословляющую. Это все чего я хочу.

Голос император был дряхлым.

– Да, божественный, – пролепетал низко склонившийся человек.

– Видно это сейчас? – возмутился Юстин, поднимаясь на носилках, которых уже давно не покидал. Ноги августа не ходили, а все тело страдало последствиями прежних невоздержанных удовольствий. – Кто это видит?

– Светлейший владыка, ты прав, как и всегда.

– Кто это? Это ты, Аркадий? – сощурил старческие глаза император.

– Да, божественный.

Толстый евнух в расшитых золотом одеждах цвета морской волны низко поклонился властелину империи. Приятно зазвенели золотые цепи и обручи. Покорность, а с ней и доброжелательность отобразились на светлом лице сановника. Тонкие ароматы источало его взбодренное тело.

– Я не брал тебя с собой! Зачем ты здесь?

– Меня прислал цезарь Тиверий, мой господин.

– Разве я не говорил, что мирские дела не занимают меня по утрам! Государственные вопросы не должны отвлекать меня и в другие части дня.

– Прости мою дерзость, божественный август, но я думаю, что композиции не достает красок. Пурпур слишком затмевает цвета. Если изобразить небо в более темных тонах, то облик фигур лучше выступит на общем фоне.

– Это не будет слишком мрачно, слишком походить на грозу, Лев? – спросил император, щуря полубезумные глаза.

– Нет, божественный, – ответил худощавый человек с черной бородой и маленьким глазами. – Так действительно выйдет лучше.

– Добавьте синего, – повелительно произнес август. – Чего хочет мой сын и соправитель?

– Он принимает делегацию из Маркианополя. Наши люди сообщают: как только господь вновь явит миру весну, варвары перейдут Дунай.

– Как будто этого не происходит каждый год. Их шайки, то большие то малые пробираются к нам ради грабежа. Разве что-то может здесь измениться?

– Вожак задунайских банд Даврит давно мечтает разорить богатые земли Эллады и Фракии. Как только сойдет лед, доносят шпионы, он с большими силами перейдет Дунай. Возможно, все склавинские племена последуют за ним.

– И чего же хочет от меня Тиверий? Разве он забыл, что я сказал ему, возлагая на него пурпурную хламиду, а с ней все дела и ответственность[52]52
  Хламида – плотный шерстяной плащ.


[Закрыть]. «Если ты хочешь, я существую, если не хочешь – я не существую», – верно?

– Император, на востоке не спокойно. Сасаниды…[53]53
  Сасаниды, иранская династия, правившая Новоперсидским царством с 227 года.


[Закрыть]

– Мне известно, Аркадий. Я много лет несу тяготы правления. Ты даже не знаешь, какая это мука! Только богу и мне одному ведомо, как я страдаю! Наказание за грехи… Все мои болезни – наказание за грехи!

– Ты повелел, божественный, и в этот год перебросить для войны с Сасанидами новые войска из Иллирии и Фракии. «И так пока не будет восстановлен мир», – гласит эдикт, изданный в минувшем году. Семь тысяч федератов ждут приказа, чтобы отправиться в Азию. Конные и пешие части собраны в Траянополь. Но цезарь опасается, что северная граница империи и без того слишком слаба. Угроза со стороны варваров серьезна, считает он.

– Угроза от варваров была и будет, как была и будет империя. Еще триста лет назад Рим воевал с готами, вторгавшимися из-за Дуная. Деций Траян погиб в Дакии на болотах, сражаясь с этими варварами[54]54
  Деций Траян – римский император с 249 по 251 год, погибший в Мёзии во время сражения с вторгшимися карпами и готами.


[Закрыть]. Где они теперь? Служат империи. Так будет и с другими. Иное дело – Сасаниды. Они куда опасней в желании отторгнуть наши владения в Армении. Я не для того перестал откупаться от врагов, чтобы держать в лени двенадцать тысяч солдат во Фракии, когда они там не нужны. Бог видит, я только добра желал империи! Он отнял мои ноги, но не рассудок.

– Не разумней ли оставить войска здесь, император?

– Чего же хочет мой сын, чтобы я изменил волю свою? Разве победа на востоке не принесет нам долгожданный покой? Сколько еще персы будут безнаказанно терзать христианские земли? Пусть Тиверий решает сам!

– Цезарь просит лишь совета.

– Тогда пусть приведет пограничные войска в порядок. Они не щит от варваров, а решето. Мы им должны – значит нужно выплатить хотя бы часть. Лучше платить своим, чем чужим. Только необходима мера. Иначе не хватит никаких средств. Ну, как я это вам объясню!? И потом, что мешает передать некоторые номера в подчинение магистров[55]55
  Пограничные войска группировались в армии, находившиеся под командованием дуксов (лат. dux – вождь, позднее «duke» – герцог). В VI веке пешие и конные части (полки), входившие в полевые и пограничные армии, утратили свои сложные и пышные названия, став называться просто номерами (лат. numerus).


[Закрыть]?

– Император прав, – вмешался Лев. – Зачем придумывать сложные решения, оставляя восток под угрозой. Юстиниан пренебрегал им, увлекаясь завоеваниями. Империя не выиграла от этого слишком много. Передайте магистру Фракии часть наших пограничных войск и повысьте бдительность тех, что останутся на Дунае.

– Оставьте меня наедине с богом! Мне нужно замолить грехи, а поступить я советую, как сказал Лев, – прошептал император, обхватив голову руками. – Дайте мне закончить свои дела. Что я говорил о красках, Феодосий? Ты слышал меня?

– Слышал, владыка.

– Божественный, я передам цезарю, чтобы он не менял принятых решений, а действовал в избранных границах.

– Императорам наследуют приемники – это благополучие страны, это мир и порядок. Без междоусобиц, без мятежей и сотрясания основ общества. Так угодно богу. Разве я что-то делаю не так, господи? – пролепетал Юстин, вдруг снова повышая голос: – Да, так и скажи Тиверию. Пусть наши стратеги выбросят персов из Армении и добьются мира. И спроси его… Нет, не надо. Иди!

8

Амвросий лениво повернулся под теплой шкурой.

– Просыпайся! Просыпайся! – услышал он голос Валента. – Ты знаешь, что уже пора идти к кузнецу. Солнце давно поднялось. Слышишь? Утро само пришло тебя будить, маленький склавин!

Малыш открыл глаза и приподнялся на своем ложе. Холодный воздух сразу скользнул по телу, лишь усиливая желание остаться под лохматой шкурой. Возле Амвросия стоял Валент и еще один пожилой гот, из тех, что приехали в городище сменить товарищей.

– О, я вижу, ты открыл глаза, – деловито заметил римлянин. – Пора за дело. В котле разогрета каша. Перекуси и отправляйся. Помнишь, что я просил вчера передать? Скажи, что кольчуга и шлем для меня должны быть готовы как можно скорей. Все ясно?

Мальчик кивнул головой, неловко смахнув спутанные волосы со лба. Зевнул широко.

– Вот и отлично. Я тоже ухожу. Не заблудишься?

– Нет!

Валент ласково потрепал ребенка по голове. Амвросий улыбнулся, окончательно выбравшись из-под шкуры. Его глаза светились беззаботной радостью и покоем.

– Возьми еще вот это, – сонливо произнес седобородый гот, протягивая мальчику несколько наконечников для стрел. – Пусть делают такие. Их нужно много. И заточка нужна такая, как у этих.

– Хорошо, – ответил малыш серьезно. Спрятал наконечники под рубаху. Тело тянуло спать, но разум жаждал движений. Каждый день приносил теперь мальчику новые открытия.