Текст книги "В погоне за Мексикой"

Автор книги: Василий Чичков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Секреты, которым тысяча лет

Индейские базары в Мексике почему-то бывают не по воскресеньям, а по понедельникам и четвергам. Наверное, эта традиция существует века, с тех пор, когда индейцы жили но своему календарю.

Был именно понедельник, когда мы с Луисом Суаресом, местным журналистом и моим частым попутчиком по путешествиям, ехали в город Сан-Мигель Альенде. Мы проезжали мимо селения Уичипан, в котором был базар. По обочине дороги шагали индейцы из других селений. Они шли на базар целыми семьями. Дети постарше бежали вслед за взрослыми, а малютки сидели в мешках за спиной у женщин. Индейцы несли на плечах свой нехитрый, самодельный товар, который они надеялись продать на базаре.

Индейские базары в отличие от всех базаров мира не шумные. Здесь не кричат громко, индейцы ходят как-то мягко, осторожно, словно тени. Иногда негромко спрашивают цену и без спора идут дальше.

Даже скупщики-метисы, которые приезжают из городов, не повышают голоса. Они останавливают индейцев но дороге на базар, смотрят их поклажу.

– За твои веревки я дам пять песо,– – говорит скупщик.

Если индеец не согласен, а скупщик не намерен набавить, они расходятся.

Мы шли с Луисом по базару. Я фотографировал наиболее колоритные лица. Мы уже подходили к концу базара, когда услышали чей-то громкий голос и удивились. Человек говорил без перерыва, и слова разносились вокруг. Толпа индейцев сосредоточенно слушала оратора.

– Всего одно песо стоит! Это целебная трава! – услышали мы. – Вы положите эту травку в стакан с водой, и готово лекарство. Если у вас заболит живот, выпейте полстакана этой жидкости. Если заболит справа под ребром, пейте этот же настой.

Я придвинулся чуть вперед, приподнялся и увидел невысокого индейца с длинными и черными как смоль волосами, которые были перехвачены синей лентой. Обычно такие ленты повязывают брухо – колдуны, они же лекари. На небольшом столике перед брухо лежали кучки разных трав, семена, какие-то корешки, перья, стояли пузырьки с жидкостью.

Я приподнял фотоаппарат и хотел сделать снимок. Но брухо в этот момент повернулся ко мне спиной.

– Если у кого-нибудь болит зуб, – продолжал брухо, – нужно помазать десны около больного зуба этой жидкостью. Зуб будет качаться, и вы его легко выдернете пальцами.

Я вышел из толпы и снова приготовил аппарат. Но брухо опять повернулся ко мне спиной.

– Покупайте ароматную траву! – кричал брухо и показывал всем пучок травы. – Если вы хотите сделать свой хмельной напиток приятным, купите траву и положите в бутылку.

Брухо взглянул в мою сторону, и я сфотографировал его.

Брухо положил пучок травы на стол и, расталкивая собравшихся, направился ко мне. По его глазам я понял, что идет он без добрых намерений.

– Зачем вы меня фотографировали? – резко спросил брухо.

Теперь вся толпа обернулась в мою сторону, и в глазах людей была настороженность.

– Я корреспондент, поэтому фотографирую.

– Чтобы потом насмехаться над бедными индейцами? – крикнул брухо и сделал еще шаг по направлению ко мне.

– Этот сеньор, – вдруг услышал я голос Луиса, – очень уважает народную медицину и поэтому сфотографировал вас. Он приехал из Европы и рассказывал мне, что там до сих пор помнят, как индейскими лекарствами лечили великого испанского владыку Филиппа Второго.

Брухо обернулся к Луису, и, как я понял, взгляд его смягчился. Индейцы, которые стояли за его спиной, тоже стали смотреть добрее. А я чувствовал себя смущенно, потому что ничего подобного я не говорил Луису.

– Что болело у этого Филиппа? – спросил брухо.

– У него была подагра, – сказал Луис. – Он был прикован к креслу. И единственно, чем он спасался, – индейским средством сарсапарилья.

– Так у меня есть это средство! – радостно воскликнул брухо и, подойдя к столу, показал кулечек с какими-то семенами.

– Купите! Это стоит всего сорок сентаво, – сказал брухо.

Луис купил кулечек, очевидно, для того, чтобы окончательно завоевать расположение индейского лекаря.

– И еще одного великого человека в Европе вылечили индейским лекарством, – продолжал Луис. – Барона Ульриха фон Гуттена, который был ярым противником католической церкви. Он заболел сифилисом и уже собирался покончить с собой, когда вдруг какой-то миссионер, возвращавшийся из Мексики, привез настой индейского листа гуахаки.

– Это у меня тоже есть, – сказал брухо, – стоит пятьдесят сентаво. Посмотрите, сеньор, какие у меня еще есть лекарства. А вот этот бальзам я делаю из коры дерева тамаака. Если у вас будет рана, помажьте мазью, кровь перестанет течь, и рана очень быстро заживет. Покупайте – сорок сентаво.

Желающих не было.

Брухо поднял какой-то флакончик с жидкостью.

– Это лекарство называется маниока, может быть, вы слышали, сеньор? – обратился брухо к Луису. – Когда появляется сыпь на коже, нужно помазать этой жидкостью. А если началась язва желудка, то ее нужно пить утром и вечером. Покупайте – всего одно песо.

Один индеец вышел из толпы и купил лекарство.

– Я не знаю, сеньор, есть ли у вас в Европе такое лекарство, – вдруг обратился ко мне брухо. – Мы делаем его из травы черная белена. Когда будет рожать ваша жена, пусть выпьет это лекарство. – Брухо передал мне флакончик. – Она выпьет его и заснет, а когда проснется, то рядом с ней уже будет плакать ребенок. Два песо, пожалуйста. А вы что же стоите, индейцы, неужели вы не хотите облегчить страдания ваших жен? Покупайте. Два песо.

К столу подошел индеец и молча положил две засаленные и помятые бумажки, которые он, видимо, все время держал в кулаке.

– Даже те, у кого нет жен, все равно покупайте черную белену, – продолжал брухо, – когда у вас будет что-нибудь сильно болеть, выпейте. И уснете как мертвый. А когда проснетесь, боль пройдет.

Сквозь толпу проталкивалась какая-то старушка с корзиной в руке. Я думал, что она тоже хочет купить лекарство. Но она сказала брухо: «Добрый день!» – и поставила перед ним корзину, наполненную пучками трав, кореньями, какими-то листьями и кулечками с семенами.

Она стояла и ждала, пока лекарь разглядывал содержимое корзины. На ней было платье из мешковины, босые ноги были так черны, а кожа на них так огрубела, что казалось, будто старуха в ботинках. Сколько она должна была исколесить километров по джунглям, где человека на каждом шагу подстерегают опасности!.. И откуда эта неграмотная старуха знает тончайшую механику природы, ее секреты?

Пока брухо был занят со старухой, мы покинули базар.

– В следующий раз так легкомысленно не вынимай фотоаппарат, – сказал Луис, когда мы сели в машину, – брухо не любит эту игрушку. Стоит ему сказать слово, и индейцы отнимут у тебя аппарат, если не сделают что-нибудь похуже...

Луис взглянул на меня. Но я сидел за рулем и неотрывно смотрел на дорогу.

– Индейцы очень доверяют брухо потому, что они хранят древние секреты. Ты знаешь, сколько растений использовали прежде индейцы в хозяйственных и лечебных целях? – спросил Луис.

– Нет.

– Тысячу сто различных видов диких растений. Например, никотин как медицинское средство они применяли на пятьсот лет раньше, чем его употребил австрийский доктор Вагнер-Яурегг.

– Я знаю, что американцы сейчас тратят немало денег, чтобы изучить медицинские секреты индейцев, – сказал я. – Американские врачи часто идут вместе с миссионерами. Особенно в джунглях Амазонки.

– Здесь их тоже хватает! Но индейцы не очень-то раскрываются перед ними Сам видел, как тебя встретили. И конечно, современные индейцы многие секреты потеряли. У древних индейцев была очень развита хирургия. В то время медицина индейцев была впереди европейской. Жрецы, которые приносили в жертву богу живых людей, очень хорошо знали анатомию человеческого организма. Тем же самым обсидиановым ножом, которым они разрезали грудь жертвам, они делали операции людям, вскрывали им вены и выпускали кровь. Операции они делали под наркозом, употребляя для этого выжимку табака, яд змеи, сок грибов и кактуса.

Луис некоторое время молчал. Потом вдруг рассмеялся. Я удивленно посмотрел на него.

– Приедем в Сан-Мигель Альенде, – сказал Луис, – я покажу тебе марьячис, которые лечат людей музыкой. Эго тоже придумали древние индейцы. Как только кого-нибудь укусит черный скорпион, тут же вызывают марьячис. Они начинают играть задорную музыку, а больной пляшет. Недавно черный скорпион укусил девушку, которая плясала под музыку марьячис два дня. Она плясала не переставая, обливаясь потом, наконец, выбилась из сил, упала и тут же заснула. Она проспала два дня и выздоровела. Этот ансамбль вызывают в деревни и даже в другие города, как скорую помощь.

Луис постукивал пальцами по дверце автомобиля. Наверное, он вспоминал неудержимый ритм лечебного танца, который придумали древние индейцы.

Конкуренты

Городок Эскарсега стоит в джунглях на перепутье, на скрещении дорог. И куда бы человек ни ехал – на запад или на восток, на юг или на север,– он всегда проезжает через этот город и обычно останавливается в небольшом ресторанчике под крышей из пальмовых листьев. У ресторана даже нет названия, просто написано над входом: «Ресторан». Он один в городе.

Хозяин ресторанчика Рамиро, его жена и две дочери знали многих, кто по делам ездит через Эскарсегу: это торговцы, скотоводы, крестьяне-ранчеро. Рамиро встречал их как добрых знакомых. Обычно он присаживался за стол и заводил разговор о том, о сем.

В последнее время в ресторане все чаще стали появляться незнакомые люди. Они приезжали на запыленных «джипах». И хотя они приезжали в разные дни, они казались Рамиро похожими друг на друга. У них были озорные лица. Они были молоды, полны сил и одеты в рубашки цвета хаки и такого же цвета брюки. Нет, они не военные люди... Это инженеры и техники, которые прокладывают дорогу через джунгли и болота.

Особые симпатии у Рамиро были к одному из этих ребят – инженеру Мартинесу, который сооружал мосты. Буйные тропические реки вставали на пути новой дороги. Нужны были огромные мосты, чтобы соединить один берег с другим. Рамиро видел, как строят эти мосты из железа и бетона. Люди словно маленькие жучки лазают по каркасу, свинчивают железные балки, заливают их цементом.

Рядом с таким мостом еще работают паромы дона Педро. Кто не знает паромов дона Педро? Кто не знает и самого дона Педро? Даже губернатор штата и тот всегда зависел от дона Педро! Он может приказать паромщику, и ты будешь сидеть на берегу.

Дон Педро частенько заезжал в ресторан. Он садился за «свой» стол в углу, около стойки, откуда был виден весь ресторан, и старшая дочь Рамиро Карменсита ставила перед доном Педро две бутылки холодного пива «Корона». Рамиро присаживался, к столику дона Педро и молчал, пока тот пил первую бутылку пива.

Сегодня Рамиро ждал дона Педро. Знакомый торговец сказал, что видел машину хозяина паромов километрах в ста от Эскарсеги. Он едет из Вильяэрмоса, значит скоро будет здесь. Рамиро выглянул из ресторана.

Напротив ресторана на площади стоял крытый грузовик – магазин. Со всех сторон на нем было ярко написано: «Супер-альмасен» братьев Вильегос.

Грузовик был набит всякой всячиной... Костюмы, ботинки и сумки. Часть товара была разложена на земле. Покупатели подходили и смотрели. Старший брат показывал товар, а младший – младшего не зря называли артистом. В руке у него был микрофон, на крыше грузовика стоял огромный динамик. Младший брат мог, наверное, произнести тысячу слов в минуту. Он мог говорить целый день, конечно, если под рукой у него была бутылка холодного пива. А она всегда была.

Чего только не придумает этот младший брат! «Дешевле, чем у нас, товара нет!» – кричит он в микрофон, и его слова летят на весь городок Эскарсегу. «Даже нищих мы можем сделать богатыми. Приходите, покупайте».

Младший брат увидел Рамиро.

– Уважаемый сеньор Рамиро! – крикнул младший брат. – Владелец фешенебельного ресторана тоже покупает товар у нас. Только у нас! Все, кто хочет сэкономить хоть сентаво, покупайте только у нас!..

Рамиро пошел на свое место за стойкой, припоминая, что он купил у братьев Вильегос. «A-а, зажигалку, – вспомнил Рамиро. И улыбнулся. – Далеко пойдет этот младший брат!»

Рамиро разливал в рюмки текилью, когда в ресторан вошел дон Педро. Но, даже не глядя на дверь, Рамиро почувствовал его приход. Он торопливо поставил рюмки, подбежал к дону Педро и усадил его за стол. А Карменсита уже несла две бутылки его любимого пива «Корона».

Рамиро, выглянул из ресторана. У тротуара стоял голубой «бьюик» дона Педро. Бока и колеса были перепачканы грязью. Видно, досталось машине от хозяина. Рамиро .послал младшую дочь мыть автомобиль, а сам присел за столик дона Педро.

Дон Педро не торопясь пил пиво.

На пальцах у дона Педро было три перстня. Самый дорогой, с розоватым камнем дон Педро надел давно,· лет тридцать назад, когда взял себе в жёны молоденькую Луизиту. С тех пор много воды утекло. Дон Педро сменил еще двух жен, и два памятных перстня, не таких дорогих, как тот, украсили его пальцы.

– Ты послал кого-нибудь мыть машину? – спросил дон Педро, закончив первую бутылку пива.

– Да, конечно, сеньор, – учтиво ответил Рамиро. – У вас такая грязная машина.

Рамиро думал, что дон Педро скажет ему, где он так перепачкал машину. Может, он затевает какое– нибудь новое дело? Но дон Педро молчал, он тянул вторую бутылку пива, разглядывая тех, кто сидел в ресторане.

Конечно, он всех знал. У него был ястребиный глаз и крёпкая память – хоть ему было за шестьдесят. Но дон Педро был еще в силе. Рука, у него твердая, как у настоящего мексиканца. Даже на расстоянии триста метров он мог продырявить человека из своего огромного кольта с позолоченной ручкой.

Рамиро вспомнил Альфонсо Руэда, скотовода, который года два назад оскорбил дона Педро за то, что тот увеличил плату за переезд на паромах..

– Вы бесчестно наживаетесь на своих паромах, вы жулик, – громко сказал Руэда и пошел из ресторана.

– Вернись! – властно крикнул дон Педро, но Руэда будто не слышал его слов. Он направился к своей машине.

– Вернись!

Альфонсо Руэда и на этот раз не вернулся.

А дон Педро позеленел от ярости. Он выхватил свой кольт с позолоченной ручкой и выстрелил. Альфонсо Руэда упал как подкошенный.

Разве мог судья выступить против дона Педро?

– О чем тут болтает народ? – спросил дон Педро, допив вторую бутылку пива, и потребовал у Карменситы третью.

– Ничего особенного, – ответил Рамиро. – Вы помните этого маленького Сабре? Он открыл магазинчик.

– Меня не интересуют твои Сабре, – резко перебил Рамиро дон Педро. – Обо мне что-нибудь говорят?

Рамиро изумленно развел руками.

– Сидишь тут в ресторане при всем народе и ничего не слышишь, – сказал дон Педро и опять хлебнул пива.

Рамиро лихорадочно вспоминал все, что слышал в последние дни от клиентов, но ничего не припоминал особенного. На ум приходили всякие мелочи... Рамиро посмотрел вокруг и увидел, что люди за столами о чем-то шепчутся и не очень ласково поглядывают на дона Педро.

– Минутку, – сказал Рамиро и пошел за стойку.

Жена старательно взбивала коктейль.

– Что-нибудь говорят о доне Педро? – шепотом спросил Рамиро.

– Он опять повысил цены за переезд на пароме, – шепотом ответила жена. – Карменсита слышала. И сделал это хитро. На первом пароме оставил прежнюю цену – семь песо, на втором поднял до двенадцати, на третьем до двадцати, а на четвертом – ты знаешь, там узенькая речка – так он установил цену в двадцать шесть песо. Куда деваться тем, кто едет? Не поворачивать обратно.

– Что же ты раньше не сказала? – упрекнул Рамиро жену.

– Можно подумать, что ты завтра поедешь на пароме.

– Дела!.. – протянул Рамиро и взял из рук жены сосуд, в котором сбивают коктейль.

Рамиро хотел обдумать, как же ему лучше вести разговор с доном Педро.

В этот самый момент к ресторану подъехал запыленный «джип», из него вышел инженер Мартинес – строитель мостов. Вместе с ним из «джипа» вышла какая-то девушка в брюках и еще два парня в таких же, как инженер, рубашках цвета хаки. Они о чем-то говорили и, смеясь, вошли в ресторан.

Ресторан сразу наполнился особым ароматом молодости. Все-таки они были другие – эти молодые образованные парни. Они отличались от тех, кто обычно посещал ресторан. Дон Педро покосился на молодых людей и продолжал неторопливо тянуть пиво.

Кармепсита, конечно, тут же подошла к молодым людям. Она подала им пиво и пепси-колу, и они продолжали о чем-то весело говорить.

У Рамиро на душе было как-то неспокойно – откуда ему знать почему? И он, уж конечно, совсем не ожидал, что из-за соседнего столика; где сидели торговцы брат-ья Вильегос, поднимется младший из них, тот, который мастер говорить, и подойдет к столу инженера Мартинеса.

– Здравствуйте, сеньоры, – сказал Вильегос так громко, что слышали все, кто сидел в ресторане. – Простите, что помешал вам. Я торговец Вильегос. У нас с братом магазин на колесах, и поэтому для нас очень важно знать, когда вы кончите строительрт.во мостов.

Инженер Мартинес улыбнулся и жестом пригласил Вильегоса присесть за столик.

Теперь Вильегос говорил не так громко. Рамиро не было слышно, о чем он говорил. Только лицо инженера Мартинеса стало серьезным, и он раза два бросил взгляд на дона Педро.

Дон Педро по-прежнему неторопливо тянул пиво.

Вдруг инженер Мартинес встал из-за стола и направился к дону Педро.

– Здравствуйте, сеньор, – с достоинством сказал Мартинес.

Дон Педро не ответил. Он подозвал Рамиро и спросил его:

– Кто этот человек и что ему надо?

– Не стоит утруждать хозяина ресторана, – сказал Мартинес. – Я инженер Мартинес, руковожу строительством мостов на новой дороге.

Дон Педро бросил ястребиный взгляд на Мартинеса и снова опустил глаза.

– Я понимаю, что у вас неважное настроение, сеньор Педро, – продолжал Мартинес. —Скоро мы закончим строительство мостов, и вам придется убрать свои паромы.

– Вы еще слишком молоды, чтоб судить о моем настроении, – ответил дон Педро, и рука его с дорогими перстнями на пальцах сжалась в кулак. – Идите!

Мартинес, как видно, не собирался уходить. И хозяин ресторана вдруг вспомнил того несчастного скотовода Руэда, которому тем же властным голосом дон Педро приказывал вернуться. Вдруг дон Педро опять схватится за свой пистолет с золотой ручкой?

– Вы не имели права поднимать цены за переезд на паромах, – твердо сказал Мартинес.

Хозяин ресторана сделал маленький шаг назад – он был уверен, что уже наступила критическая минута.

– Мои паромы – мое право, – ответил дон Педро и посмотрел на Мартинеса.

В ресторане было тихо. Люди перестали пить пиво, греметь ножами и вилками. Люди онемели, потому что никто из них не мог и во сне увидеть такое: вот так говорить с самим доном Педро. А инженер Мартинес говорил с доном Педро как равный с равным.

– Если вы не восстановите прежние цены, – сказал Мартинес, – я вызову из Кампече баржи, и они будут действовать как паромы.

Рука дона Педро не потянулась к золоченой ручке пистолета. Он встал, надел свою широкополую шляпу и пошел к машине. Шел он не как прежде, а как-то по-стариковски согнувшись.

Вечером в Эскарсеге стало известно, что дон Педро восстановил прежние цены за переезд на паромах. Крестьяне-ранчеро, торговцы, скотоводы щедро платили хозяину ресторана и пили за здоровье молодого инженера Мартинеса, который строит мосты в джунглях Табаско и Чиапас.