Текст книги "Пираты, или Тайна Бермудского острова"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Хорошо, – как бы согласился с этим мнением Джеральдин, по сложившейся привычке не выказывая своим внешним видом никаких негативных эмоций, буквально будораживших сейчас его в общем-то и без того неуравновешенную натуру, – именно о чем-то таком я и подумал, и поэтому, раз уж ты назвался пиратом, предлагаю заключить между нами обоюдовыгодные условия, – он замолчал, ожидая, что ему своим чередом скажет грубый разбойник.

– То есть, – не замедлил тот в свою очередь высказаться, состроив неприятную рожицу, выказывающую большое пренебрежение, – ты предлагаешь мне каперство? Однако, если ты меня, как утверждаешь, знаешь, то тебе в том числе должно быть известно, что я никогда не плавал ни под чьим другим флагом и не поступал ни к кому на службу – понимаешь, о чем идет речь?

– Да, мне это известно, – кивнул Липкен-старший в знак согласия головой, явно подразумевая своим предложением нечто, по своей конечной сути не совпадающее с озвученным термином, – и поэтому я предлагаю тебе службу секретную, не подкрепленную охранной грамотой, как это у нас сейчас говорят, «под прикрытием», – что это значит? – Джеймс потом тебе все объяснит; но, в сущности, если быть кратким, мое предложение сводится к тому, что вы, под флагом Соединенных Штатов конечно, будете нападать на наших заклятых врагов, и спровоцируете таким образом начало крупномасштабного конфликта, где итогом окажется, что развязали его не мы, а по огромному недоразумению наши противники, так как потом, когда война уже начнется, неожиданно выяснится, что инцидент был развязан не официальными представителями Военно-морских сил США, а обыкновенными террористами, каким-то непостижимым, просто чудеснейшим, образом захватившими наше современнейшее, сверхсекретное судно, – он посмотрел в этот момент на сына, как бы ища у него понимания, – ты соображаешь, о чем я сейчас говорю? – внимательно изучал он взгляд нерадивого отпрыска и, получив утвердительный ответ, выраженный простым: «Да, разумеется», тут же продолжил: – При этом плавать вы будете на свой страх и риск, а если вдруг что-то случится – вас, к примеру, поймают – мы от вас сразу открестимся и, как и всегда, скажем, что мы вас просто не знаем, – а как же вроде мой сын, плавающий вместе с пиратами? – тут я тоже, не сомневайтесь, запасусь готовым ответом – да таким! – что он не вызовет ничьих нареканий. Ну так что, согласны? – На этом последнем вопросе монолог представителя верховного командования Америки, взявшего на себя не предоставленные высшим руководством полномочия вести такие важные переговоры от лица всего могучего государства, можно было считать законченным и требовалось только услышать мнение задумчиво отмалчивающихся, без зазрения совести можно утверждать, благодарных слушателей.

– А какая нам от всего этого выгода? – немного подумав, в свою очередь поинтересовался грозный предводитель пиратского братства. – Какая в том будет нажива?

– При благополучном исходе, то есть если вы останетесь живы, – адмирал многозначительно улыбнулся, – вы получите столько золота, сколько сможете за один раз на себе унести. Ну и?.. Я жду ответа.

– Мы согласны, – провозгласил разбойничий капитан, придав себе горделивую позу, – только огласи, сэр, – озарился пират зловредной усмешкой, сделав презрительное ударение на последнее слово, – нам, пожалуйста, остальные условия.

– Они совершенно простые, – Липкен-старший облегчено вздохнул, выдавая тем самым, что он совершенно не ожидал достигнуть взаимного понимания до такой степени быстро, – вы плаваете на свой страх риск, но при этом, выполняя наши приказы, получаете продовольствие, оружие, снаряжение, боеприпасы и военных специалистов, необходимых для ведения успешных диверсионных провокаций и боевых операций…

– Кстати, касаясь последних, – вдруг неожиданно прервал родителя Джеймс, нахмурившись, словно бы вспомнив что-то не очень приятное, – наш механик «забарикадировался» в машинном отсеке и, не принимая во внимание никакие увещевания, выказывает полное нежелание начать с нами сотрудничать, заявляя, – наглец! – что говорить будет только с главнокомандующим, то есть с тобой, отец. Как быть с этим наиболее сейчас насущным и, кроме того, немаловажным вопросом?

– Нет ничего проще, сынок, – недоброжелательно, но где-то в том числе и ласково, усмехнулся военачальник, наконец-таки успокоившись за дальнейшую судьбу своего единственного и невероятно любимого сына, – сейчас же, как я уже и успел заметить, на дворе стоит двадцать первый век – время высоких технологий, мобильных телефонов и полетов через пространство, – скорее всего, высказывался он с иронией о перемещении в будущее пиратов, хотя, возможно, намекал и на что-то другое, – что само по себе не должно вызывать затруднений, – что я имею под этим в виду? – да только то, что просто-напросто вы подходите к машинному отсеку, звоните оттуда мне и даете поговорить с преданным флоту Нельсоном, и, ручаюсь, в следующую секунду он будет в полном вашем распоряжении; да и, кстати, не советую вам от него избавляться: лучшего судомеханика вы вряд ли найдете.

В дальнейшем в точности так и поступили, и отважному патриоту, рьяно относившемуся к исполнению своих обязанностей и поставленных высшим руководством задач, ничего другого не оставалось, как повести захваченное пиратами сверхсовременное судно на первое, обозначенное ему самим адмиралом, задание; Бешеный Фрэнк временно простил отважного мореплавателя, посчитав его упорство больше заслугой, подтверждающей преданность, нежели чем-нибудь оскорбительным, заслуживающим немедленного раскаяния, или попросту казни, и любезно предоставил Теодору возможность вести сверх секретнейший тримаран к поставленной перед бандитами цели, нисколько потом в своем решении не раскаявшись, ведь, по сути, машинист – как никто другой? – знал это судно до самого последнего винтика.

Глава III. Таинственный остров

Волею судьбы оказавшись на самом обычном, давно устаревшем, бриге, молодые люди, оставленные капитаном, опьяневшим и вследствие чего ушедшим в свою каюту сладостно почивать, между тем не сидели без дела… Однако, перед тем как рассказать, чем они занимались, справедливо будет заметить, что Калипо, даже несмотря на то что оставил пиратское дело и поклялся в последующем жить честно и, как сказал его воспитанник, по закону, все же посчитал необходимым обучить своего сына всем премудростям корабельного дела, поэтому-то его ученик без особого труда и включился в управление судном и уверенно вел его по назначенному Джеком маршруту, ориентируясь как по палящему солнцу, так в том числе и по компасу, и по птицам, и по доставшейся от пиратки-матери интуиции. Время клонилось к полудню, они беспечно болтали о насущных проблемах, но вдруг, очевидно устав от бессмысленного времяпрепровождения, блондинка резко вскочила на ноги и извлекла из ножен присвоенную себе абордажную саблю, наставив ее конец на внезапно образовавшегося противника.

– Может быть, юноша, – обратилась она к ошарашенному ее неожиданным поведением Риду, игриво состроив ему красивые глазки, – ты поучишь меня фехтованию, ведь, видя, как ты управляешься с судном, без обиняков заявляю, что твой воспитатель – закоренелый разбойник! – обучил тебя не только одному навигационному делу – или, скажешь, я ошибаюсь?

– Нет, – не торопясь извлек молодой человек свою шпагу, принесенную чуть раньше и подаренную ему боцманом, захватившим оружие у одного французского аристократа и хранившим его среди своих личных вещей (Бесстрашный Ричард почему-то посчитал, что этот клинок больше подходит для молодого и, соответственно, еще амбициозного храбреца, нежели для зрелого и вполне состоявшегося мужчины, предпочитавшего красоте и изяществу поражающие и рубящие особенности, отлично выраженные в форме турецкого ятагана), – воспитатель, действительно, – по привычке он продолжал называть отца пока еще таким образом, – обучил меня и некоторым приемам в обиходе с холодных и огнестрельным оружием.

– Тогда, возможно, ты не откажешься показать мне парочку своих коронных финтов, – подозрительно дружелюбно улыбалась отчаянная красотка, вместе с тем придавая своему распрекрасному личику во всех отношениях невинное выражение, – а то сам должен понимать, что я явилась к вам – «хрен» его знает откуда! – и что мне, принимая во внимание царящие в этом времени нравы, просто необходимо уметь защищать и свою еще такую юную жизнь, и в том числе свою де́вичью честь, – на этих словах Валерия усмехнулась, отлично помня своеобразие своей основной, так сказать древнейшей, «профессии»; на самом же деле она в этот момент подразумевала, что не желает отдавать свое бесподобное тело кому бы то ни было вот так просто, без своего на то дозволения.

– Чем смогу, – послушным голосом отозвался сын прославленного пирата, как и его очаровательная противница, занимая оборонительную позицию и выставляя перед собой острый клинок, – тем помогу, и сделаю все, что окажется в моих силах.

Мисс Доджер – как ее окрестил Умертвитель, добавив к ею же выдуманной на ходу фамилии, больше напоминающей пиратское прозвище, обозначение девушки, еще не вышедшей замуж, – досталась арабская сабля, отличающаяся, кроме всего прочего, блестящим семидесятисантиметровым клинком, заточенным по внешнему краю, позолоченным, полностью скрывающим руку эфесом и сопутствующим ей ножнами, украшенными удивительной резьбой как на конце, так в точности и вначале. Она сделала резкий, совсем нешуточный, выпад, намереваясь попасть назначенному неприятелю в грудь и не переставая при этом расспрашивать:

– Не сочтите за дерзость, – безусловно, она язвила, но при этом совершенно серьезно намеревалась как можно лучше узнать своего нового компаньона, а в недалеком будущем, по-видимому, и любимого человека и тем самым выведать все самые неприятные черты, вольно или невольно существующее в его вроде бы миролюбивом характере и, возможно, умело скрывающиеся за, казалось бы, внешним спокойствием, – но, будьте так любезны, отважный юноша, не посчитайте за труд и поделитесь со мной тем обстоятельством, как вдруг так удачно вышло, что вы – до такой степени вовремя! – пришли мне на выручку, когда ныне покойный квартирмейстер пытался меня изнасиловать?

– Извините, – непроизвольно, благодаря своему отменному воспитанию, предоставленному ему, между прочим, старым морским разбойником, поклявшимся сделать из своего сына законопослушного и достойного человека, Джо продолжал обращаться к юной особе, на два года оказавшейся младше него, по сложившейся у него привычке достаточно уважительно, как это, впрочем, всегда было принято среди людей, причисляющих себя к почтенному обществу; говоря, он не позабыл между тем отразить предназначавшийся ему удар и нанести в следующее мгновение свой, сбоку направленный в голову, но с таким расчетом, чтобы в любом случае тот не смог достичь своей цели, – но что тут еще скажешь, кроме того что мы и сами с отцом, – на этот раз он смог наконец «выдавить» из себя надлежащий родителю статус, – попали в неприятную и в чем-то глупую ситуацию.

Отчаянная соперница парировала удар, сделала следующий выпад, как и первый не достигший своей цели и ловко отбитый обученным фехтовальщиком, затем сделала шаг вперед, два – назад, осуществила переход и заняла выжидательную позицию.

– Интересно какую? – не останавливаясь в своих стремлениях побольше выведать о новом знакомом, продолжала Лера допытываться, готовясь к очередному финту и продолжая угрожать кончиком сабли выбранному ею для тренировки противнику.

Тут же последовал неожиданный укол, направленный прямо в сердце юного Рида, не достигший, естественно, своей цели, так как был отражен твердой, привыкшей к подобным пируэтам, рукой. Дальше началось твориться что-то из ряда вон выходящее: бросив все свои насущные дела, молодые люди носились по палубе, одновременно нападая и тут же обороняясь, показывая виртуозные чудеса в мастерстве фехтования; однако даже, вопреки тому, что оба, с одной стороны, были поглощены ведением вроде бы как даже и реального боя, но, с другой, проводимого только для проверки умений друг друга, неприятели ни на секунду не прекращали беседу.

– Так что ты мне, Джо, на мой вопрос скажешь?! – буквально спрыгивая с капитанского мостика на основную палубу и приглашая настойчивый взглядом следовать за собой, воскликнула воинственная красавица, занимая оборонительную позицию и помахивая перед собой блестящим лезвием острозаточенного резного клинка.

– Не знаю зачем, – не задумываясь, ответил молодой Рид, в отличии от проворной Ловкачки медленно спускаясь по лестнице, дабы избежать неожиданного подвоха, – но мы прибыли с воспитателем на Багамские острова, давно уже считающиеся английской колонией, и где уже практически невозможно стало встретить морских разбойников…

– Вместе с тем это оказалось не так, – сделала свое заключение девушка, вновь начиная ненадолго прерванный поединок и в ходе битвы энергично перемещаясь по палубе, – и вы столкнулись с пиратами.

– Все правильно, – парируя предназначавшиеся ему удары и нанося в свою очередь свои, но так, чтобы – не дай Бог! – не поранить очаровательную соперницу, согласился с ее мнением Джо и тут же продолжил: – Мы направлялись тогда в форт Нассау и пешком передвигались по островку Нью-Провиденс, где нас, видимо, уже ждали. На чем я основываю свой вывод? Сейчас объясню: неожиданно нас, идущих пешком и никому не мешающих, выследили морские головорезы, возглавляемые Бешеным Фрэнком, ничего не объясняя, оглушили, а затем почти сразу же доставили на свое судно, где поместили в железную клетку, предусмотрительно заперев на огромный и, без сомнения, прочный замок.

– Да?! – словно бы удивилась отчаянная блондинка, не забывая отражать предназначавшиеся ей уколы и «уворачиваться» от маховых движений, в том числе и активно перемещаясь по палубе, – И как же, позволь спросить, вы из того «обезьянника» – применила она современный, наиболее ей известный и, собственно, подходящий случаю, термин, – выбрались?

– Как оказалось, – отступая, чтобы обороняться, а затем изловчившись и нападая, но поступая так исключительно с тем расчетом, чтобы фактически не причинить красотке увечий, продолжал объясняться юный поклонник, давно уже сраженный очарованием своей новой знакомой и все более «растворявшийся» в ее просто непередаваемых чарах, – для моего отца подобные сложности не являются какой-нибудь там слишком неразрешимой задачей, и, по правде, он без особых затруднений справился с тем огромным запорным предметом и выпустил нас на свободу. Тут, мисс Доджер, раздался Ваш крик о помощи и мы, не задумываясь, кинулись к Вам на подмогу.

В этот момент сын Умертвителя осуществил переход, резко повернулся вокруг собственной оси на триста шестьдесят градусов и из-за спины направил острие своей шпаги прямиком в горло прекраснейшей девушки, едва не достигшее выбранной цели и остановившееся на расстоянии всего десяти миллиметров.

– Отличный финт, но только где-то я его уже видела? – подозрительно хитро усмехнулась восхитительная проказница, игриво глядя прямо в глаза своему противнику. – Ах да, вспомнила! Генрих Третий обучал ему своих верных миньонов, а впоследствии де Сен-Люк, воспользовавшись его коварством, ранил незадачливого графа де Монсоро; скажу тебе честно: в обычных условиях он целиком и полностью являлся бы эффективным, но это только в том случае, если не знаешь существующего против него контрудара, – здесь она скосила книзу свои бесподобные глазки и направила их на острозаточенный арабский клинок, всего в пяти миллиметрах остановившийся у солнечного сплетения молодого красавца, волею случая и капризного характера выбранного девушкой себе в неприятели, – как понимаешь, ты был убит двумя секундами раньше. И давай уже перейдем на «Ты», а то мне прям как-то даже становится неудобно – ты, надеюсь, не против?

– Честно сказать, нисколько, – согласился с предложением Джонатан, в тот же момент оценивающим взором констатируя свое поражение, – только не пойму – откуда?! – откуда ты все это умеешь, ведь такого поразительного мастерства порой не могут достигнуть даже неоднократно побывавшие в реальных схватках и уже прославленные мужчины?

– Здесь все совершенно просто, – особо не задумываясь, ответила юная мисс, озарившись кокетливым взором и одновременно помещая клинок в удобные ножны, – в детстве я больше играла с мальчиками – хм, меня почему-то всегда тянуло к сильному полу? – и фехтование среди нас было как что-то само собой разумеющееся, ну! а ко всему тому же моим любимым киногероем является один французский граф, – здесь она, не дожидаясь попутчика, но тем не менее кивнув ему направление своей белокурой головкой, отправилась в тот же момент обратно, к капитанскому мостику, заканчивая фразу уже на подъеме, – который отлично проявил себя в фильмах про трех мушкетеров.

– Французский граф? – молодому человеку явно никогда раньше не приходилось слышать этого имени, поэтому, безусловно, он им и интересовался, вслед за девушкой устремляясь на свое прежнее место, где оказался буквально в следующее мгновение. – А, прошу прощения, это кто? – попытался он сгладить свою полную неосведомленность через обыкновенное извинение.

– Странно? – ничуть не меньше удивилась Валерия, усаживаясь на ею же недавно сооруженное так называемое сидение, представленное в виде обыкновенной, скрученной в бухту веревки, доставая из кармана пачку «Мальборо» и закуривая предпоследнюю сигарету. – Я, грешным делом, думала, что ты озадачишься «киногероем»; но, так или иначе, «забей», – и, поняв, что подобное выражение в восемнадцатом веке будет истолковано совсем по-другому, мгновенно поправилась, – или, проще, забудь: все это не так уж и важно. Да, – в другой миг она уже опечаленно поглядывала в практически опустевшую упаковку, – с курением, судя по всему, в недалеком будущем предстоит завязывать: курить вашу средневековую отраву, – промахнувшись на пару веков, привела белокурая девушка, поморщившись, именно такое сравнение, – я, уж точно, не буду. Кста-а-ти, – интригующе растягивая это слово, обратилась она к молодому Риду, снова вернувшемуся за штурвал и взявшему на себя обязанность по управлению судном, после того как сделала внушительную затяжку, – пока мы одни и больше ничем другим не заняты, может быть, расскажешь про свои детство и юность, а главное, как так получилось, что ты остался без матери?

– Тут особо хвастаться нечем, – несколько смутившись, что не ускользнуло от нагловатого и вместе с тем внимательного взгляда юной красавицы, начал юноша свою невеселую повесть, отводя в сторону зеленоватые, но в то же время и с карим оттенком, глаза, – сколько я себя помню, всегда при мне находился предприимчивый воспитатель, в конце концов оказавшийся мне отцом, который обучил меня всему, что я сейчас умею и который всегда мог найти выход даже из самой, казалось бы, безвыходной ситуации. В общем, если быть кратким, я прожил за ним все эти годы, особо ни в чем не нуждаясь и совершенно не задумываясь, откуда берется наше материальное благополучие, обеспечивающие нам более-менее сносное состояние, ведь мой наставник нигде не служил и ничем таким, что могло бы приносить доход, по сути, не занимался.

– Видишь, как в конечном итоге все складывается не очень-то даже и плохо, – мисс Доджер озарилась лучезарной и, что удивительно, простодушной улыбкой – и это при ее-то скептическом, почти паническом, недоверии, выработавшимся у нее к людям с самого раннего возраста, – теперь ты знаешь, что все ваше благосостояние было награблено твоим родителем, что, в сущности, нисколько не должно повлиять на ваши с ним отношения, ведь он – вопреки всем трудностям! – тебя не бросил и плохо ли хорошо ли, но все-таки вырастил, – для нее, как известно, воспитывавшейся в деском приюте, это обстоятельство было особенно важным.

– Все верно, и я склоняюсь к такому же мнению, – не стал спорить парень, возвращаясь к повествованию, – но вплоть до настоящего времени я ничего такого не знал и всегда считал, что родители мои умерли и что единственный мне близкий человек на всем белом свете – это мой воспитатель, на моей памяти всегда почитавший моральные принципы и существующие законы, в том числе и меня склонявший к неукоснительному их исполнению.

– Но тем не менее обучил тебя фехтованию и корабельному делу, – вновь не смогла удержаться неусидчивая красавица, самодовольно закончив за юношей начатую им мысль.

– По совести, так все и было, – согласился с утверждением юноша, как оказалось, воспитанный в самых лучших традициях эпохи колонизации, – я прилежно учился всему, что мне преподавалось родным отцом, на тот момент почитавшимся мной лишь в качестве воспитателя, и постигал науки, могущие мне впоследствии сослужить хорошую службу, а единственное реальное испытание, которому мне за все мои молодые годы случилось подвергнуться, так это пленение нас Бешеным Фрэнком, славящимся как кровожадный, жестокий и беспощадный разбойник, неуловимый и удерживающий в страхе всю прибрежную акваторию.

Молодые люди проговорили до самого вечера, и солнце уже стало клониться к закату, когда на верхнюю палубу стали подниматься пробудившиеся пираты, а следом за ними и проспавшийся капитан, который, воодушевленный вновь вернувшимся статусом, сразу же обозначился своим скверным характером, некогда утраченным, но вдруг «проснувшимся» и вновь «просившимся» выйти наружу:

– У, обалдуи беспечные, – сказал он пусть и строго, но по большей части с иронией, – чего это вы мне дали столько проспать и не разбудили чуть раньше?! Хотя, – сказал он уже более дружелюбно, потягиваясь в сладостной неге, – какая от этого теперь разница: море спокойное, ветер попутный, идем мы уверенно, то есть, как бы там ни было, никуда не опаздываем; нужно будет только, при наступлении ночи, по звездам скорректировать курс, а так, стало быть, в основном путь проходит нормально. Чем молодежь вы тут, пока мы почивали, позанимались? – ощерился он интригующей ухмылкой, без лишних предисловий переходя к совершенно другому вопросу. – Ничего плохого не делали?

– Немного «пофехтовали», – за обоих ответила девушка, более смышленая в подобных тематиках и без особого труда понявшая, что конкретно подразумевает в этом случае старый разбойник, – если, конечно, Джек, ты это имеешь в виду?

– И только? – усмехнулся пират сквозь седую бороду, по большому счету и не ожидавший услышать хоть чего-то другого, в той или иной степени неприличного и, как бы это помягче сказать, непринятого. – А я-то подумал? Ну, да ладно, это не такая уж суть, как и важно; сейчас же меня беспокоит кое-что понасущнее, а именно: кто у нас будет в дальнейшем коком? Мисс Доджер, уверен, ответит отказом, а значит, эту должность предстоит «разыграть» между оставшимися членами нашей немноголюдной команды; лично, по моему мнению, она бы временно подошла для боцмана, с его же пока что немногочисленными обязанностями я и сам как-нибудь справлюсь. Возражения есть? – с грозным видом поинтересовался морской разбойник и, не дав никому ничего сказать, сам же себе ответил: – Возражений нет, – после чего, по привычке присвистнув, отстранил юношу от штурвала, самолично заступив на вахту и приняв на себя бразды управления судном.

Дальнейшие его распоряжения заставили Бесстрашного Ричарда, особо не унывающего в связи с возложенными обязанностями, удалиться на кухню; молодым же людям было разрешено отправиться отдыхать либо заниматься другими, более интересными им, делами, что они и не замедлили сделать, продолжив наслаждаться обоюдным общением, предпочтя его спокойному сну и все больше и больше устанавливая между собой взаимную связь – однажды вдруг вспыхнувшую! – и только все больше и больше крепнущую со временем. Вместе с тем Колипо также обратил внимание на тот немаловажный факт, что не только один его сын отдал свое предпочтение прекрасной мисс Доджер; а существует и еще один человек, который своим восхищенным взглядом буквально «поедает» молодую красавицу, ради поставленной перед собой цели, как и любой пират, без сомнений, готовый на все, даже на самые подлые меры. «Да, мистер Тэтчер, – мысленно обращался старик к загадочному молодому человеку, не пожелавшему расстаться с доставшимся от рождения именем и плававшему более семи лет среди морских разбойников, так и не обзаведшись устрашающим прозвищем, – интересно было бы знать: какие нехорошие в твоей недальновидной головке зарождаются мысли?.. Непременно надо будет присмотреть за тобой повнимательнее, а то как бы чего не вышло, – обозначил он для себя возникающую проблему, – сын у меня единственный – и потерять его, поверь, для меня, попросту сказать, было бы неприемлемо».

Между тем влюбленные погружались во внезапно нахлынувшее на них чувство все глубже, ни на что вокруг не обращая внимания и абсолютно ничего не замечая в окружающей их обстановке, за исключением лишь одной своей взаимной любви и нежданно свалившегося на них обоюдного счастья, дарованного Богом и теперь выражавшегося в возможности бесконечно созерцать объект своей необъяснимой привязанности и до последней крайности страстного вожделения. Спать они отправились уже глубоко за полночь, когда все остальные уже находились в матросском отсеке и когда на них уже прикрикнул старый морской разбойник, напомнив, что с утра им обоим предстоит заступать на вахту, где они и смогут, как он выразился, «вдосталь наговориться».

– Хватит на небе звезды считать! – стараясь быть грубым, но все же душевно улыбаясь в густую поседевшую бороду, разорвал их блаженство непререкаемый капитан, отлично понимавший, что во все времена удачливость человека зависит от его общей боеспособности, обусловленной бодрым состоянием, железной хваткой руки, а главное – способностью быстро и рассудительно мыслить; для этого же, собственно, обученному человеку ничего особо предпринимать и не надо, а единственное, необходимо позволить организму как следует выспаться. – Все равно никогда не сочтете, – добавил он для острастки, – поверьте, это еще никому не оказывалось под силу. Мисс Доджер! – как и обычно, без особых предисловий, переменил он тему высказывания, заостряя внимание лишь на самых насущных проблемах. – Ты, пока меня нет, располагайся в капитанской каюте, тебе же, мой мальчик – делать нечего? – придется ютиться среди остальных матросов, то есть в общем спальном отсеке.

– Постойте! – вдруг воскликнула белокурая девушка, поделившись с окружающими неожиданно пришедшей ей в голову мыслью. – Но кто запретит нам с Джонатоном спать вместе, скажем, в какой-нибудь кладовой или – с твоего, безусловно, Джек, разрешения! – в капитанской каюте?

– Не стоит будить лиха, – задумчиво пробурчал капитан, мысленно вспоминая, каким похотливым взглядом «пожирал» молодую красавицу Тэтчер, ему до этого неизвестный, а значит, как следствие, не позволявший наперед просчитать свои возможные действия, – женщины посреди бескрайнего моря должны спать отдельно, чтобы – не дай Бог! – кто-нибудь не начал завидовать.

– Понятно, – позевывая и потягиваясь, отправилась голубоглазая блондинка в предложенную ей комнату, предоставив юноше, поникнув головой – нет, не от того, что ему неприятно было спать в одном помещении с кровожадными морскими разбойниками, а по той, самой обыкновенной, причине, что ему пусть и неохотно, но все же приходилось расставаться с любимой, – уныло плестись в указанном родителем направлении.

***

Следующие двое суток плыли почти без происшествий, лишь за единственным, маленьким, исключением: все члены команды проявили неудовольствие по отношению к стряпне, приготовленной неопытным в таких делах боцманом; ну, а к самому окончанию последнего дня, когда уже вечер в полной мере вступил в права и собирался накрыть водную гладь густыми, непроглядными сумерками, Умертвитель наконец-таки скомандовал спустить паруса и вытравить якорь.

– Мисс Доджер, – обратился он к девушке, когда все основные работы по остановке судна были закончены, – поскольку ты являешься квартирмейстером, то бишь моим заместителем, и поскольку тебе все равно нечего делать, то сегодняшней ночью ты встанешь на вахту и будешь охранять наши сон и спокойствие – а завтра? – завтра, ровно за час до рассвета, ты меня разбудишь, а чуть попозднее я покажу тебе настоящее чудо. Все ли тебе, красотка, понятно?

– Более чем, – не препираясь, согласилась Валерия, отлично понимая, что раз она оказалась среди пиратов, то хочешь или не хочешь, но ей все равно придется нести корабельную службу, а в данном случае капитан поступил, с одной стороны, предусмотрительно, а с другой, безусловно, разумно, ведь фактически ей ни за что не надо было нести ответственность, так как единственной, доставшейся ей обязанностью – было проследить, чтобы в ночи к ним неожиданно не приблизились какие-нибудь коварные недруги, – спокойной ночи, – добавила она, отправляясь к капитанскому мостику, – и спите спокойно – я подежурю.

Закоренелые морские разбойники, определившись с вахтенным, тут же отправились спать, а девушка мечтательно уставилась в звездное небо, вспоминая о своей прошлой жизни и подвергая тщательному анализу предстоящую; на верхней палубе она пребывала теперь в одиночестве, потому как, даже несмотря на упорное желание своего юного кавалера остаться с ней за компанию, решительно отвергла его, как ей показалось, неуместную предприимчивость и отослала вместе с остальными членами корабельной команды; и вот теперь, оставшись одна-одинешенька, полной грудью вдыхала соленый морской лёгонький ветерок, своей почти первобытной свежестью периодически наполнявший ее нежнейшие легкие. «Хорошо бы, чтобы, действительно, я оказалась в прошлом, – рассуждала она, стоя возле бортовой балюстрады и уставившись взглядом в бескрайнее море, словно мысленно ища у него поддержки, – здесь так здорово, а в моем настоящем одни только сплошные проблемы, возникающие на пустом месте и не дающие мне самостоятельно развиваться; там нужно под всех подстраиваться, считаться с общественным мнением и постоянно думать, как заработать себе более-менее законное пропитание. А что же среди пиратов? – в следующую секунду задавалась она вопросом и сама же себе отвечала: – Они меня уважают, особенно Умертвитель – кстати, он и сам среди доставшихся ему головорезов пользуется неоспоримым авторитетом, – со мной считаются, и все мне стараются угодить – вот взять хотя бы, к примеру, этого красавчика Джо, к которому, если быть честной, у меня и самой зарождается какое-то сильное, незнакомое мне ранее чувство, между прочим, очень приятное и своим необыкновенным жаром буквально сжигающее меня изнутри. Что это, мягко выражаясь, такое? Может, любовь? Трудно сказать, ведь никогда раньше я ничего подобного не испытывала, и мужчины представлялись для меня лишь как самый доступный способ заработать немного денег. Здесь же все совсем по-другому, – она сладостно улыбнулась, вглядываясь в освещаемую огромной луной бескрайнюю даль, своим безмятежным спокойствием позволяющую девушке оценивать всю ту бесконечную глубину такой мало изученной и такой необъятной Вселенной, – а самое главное, мне совсем не хочется возвращаться обратно». Подобные сладострастные мысли не оставляли голубоглазую блондинку на протяжение всей оставшейся ночи, но лишь на ее мобильнике, к ее большому удивлению все еще «державшим» зарядку, время приблизилось к трем часам, Лера незамедлительно отправилась будить безмятежно почивавшего капитана.