Текст книги "Пираты, или Тайна Бермудского острова"

Автор книги: Василий Боярков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Часть первая. Пираты и проститутка

Глава I. На захваченном бриге

Люди, оставшиеся на пиратском бриге, с восхищением и ужасом смотрели на гнев то ли неба, а то ли самой Преисподней, будучи не в силах даже сдвинуться с места, когда их с чудовищной силой затягивало в «клубящийся» черными тучами центр жуткой стихии; правда, единственное, что в целях безопасности они все же удосужились сделать, так это схватились руками за деревянные поручни, чтобы никого из них случайно не смыло накатившейся волной либо порывом ураганного ветра, то и дело подвергавшим судно вовсе не шуточным испытаниям. В своем эпицентре буря была настолько мощной, что никакие силы легких не смогли бы перекричать морское торнадо, поэтому и грозные мужчины, и молодой юнец, и прекрасная девушка не издавали ни звука, а только с молчаливым трепетом ожидали, чем же все это буйство закончится.

Ждать пришлось недолго, и лишь только их затянуло в огромнейшую воронку, как корабль словно бы куда-то неожиданно рухнул, мгновенно пролетел сквозь пространство и время, после чего вынырнул в совершенно спокойное море, своей гладью и сверкающей синевой блестевшее в лучах восходящего солнца.

– Уф, – выдохнула Валерия, передавая своим следующим высказыванием в том числе и чувства остальных членов команды, оставшихся теперь в своем самом минимальном количестве, какое необходимо для управления парусным судном, – вроде бы выбрались. Кста-а-ти, – заговорщицки растянула она это слово, – а кто-нибудь мне подскажет, где мы сейчас находимся и, что еще важнее, в каком, стесняюсь спросить, измерении?

Вопрос был в самую, что называется, тему и между прочим заставил видавших виды мужчин, закаленных в боях, шторма́х, опасностях и, конечно, погонях, недовольно поежиться и переглянуться друг с другом, как бы ища поддержки у стоящего рядом: они уже стали свидетелями необузданности характера этой юной особы, а принимая во внимание еще и тот факт, что за нее вступился сам капитан, причем носивший столь славное и грозное имя, стоило хорошенько подумать, прежде чем хоть что-нибудь отвечать, дабы не навлекать на себя лишний раз немилость столь отчаянных и, несомненно, отважных людей.

– Попробуй ты, – указала она рукой на пирата, производящего впечатление наиболее умного, а еще и способного к размышлению.

Умертвитель и Рид молчали, предоставив своей новой знакомой полную возможность производить допрос и одновременно любуясь ее, с одной стороны прекраснейшим, а с другой – самоуверенным, видом.

– Бесстрашный… Ричард Бесстрашный, – начал морской разбойник лишь с псевдонима, но тут же понял ошибку и представился полным именем, как того требовали принятые в пиратском братстве приличия, – боцман и одновременно помощник квартирмейстера по хозяйственной части – что же касается заданного вопроса? – тут мне ответить трудно, потому что и сам я нахожусь в «непонятках».

Становилось очевидно, что все на этом судне находятся в равных информационных возможностях и что хозяева настолько же осведомлены о своем местоположении, насколько и их невольные «гости». Вместе с тем, не получив вразумительного ответа, Лера все же успела, пока тот говорил, внимательно рассмотреть этого странного человека, еще вчера бы показавшегося ей удивительным и необычным, но в свете последних событий воспринимавшимся вполне даже нормально; таким образом, она выделила для себя следующие характерные признаки: словно бы соответствуя своей корабельной должности, Риччи – как его тут же окрестила молодая путана – имел высокий рост, крупное телосложение и немалую силу; он был метис и больше походил на индейца, но, вопреки этому вроде бы позорному во времена эпохи колонизации факту, пользовался среди своих разбойничьих соплеменников непререкаемым авторитетов и властью, а жестокостью прославился далеко за пределами всего судово́го братства; на вид он выглядел на свои тридцать два года, выделялся круглой физиономией, «заужавшейся» книзу, где, когда это было нужно, «загорались» яростью самоуверенные глаза, казавшиеся практически полностью черными, в обычное время выражавшие твердость, решительность и упрямство; из остальных очертаний можно выделить красноватую кожу, прямой нос и густые, длинные, иссиня-черные волосы; одежда его была прочной, добротной, представлялась темно-серым камзолом, такими же штанами, необходимым вооружением – и, странное дело, не содержала в себе никакого головного убора.

– Ладно, с тобой все понятно, – сплюнула Хулиева за борт кровавой слюной, все еще остававшейся в ее рту после неприятного «знакомства» с физиономией умерщвленного квартирмейстера (сама она, в силу недавних событий, продолжала оставаться у бортовых поручней, а бывшие хозяева брига теперь непроизвольно выстроились перед ней в одну линию; спасители же стояли: молодой – справа, а пожилой – слева, и чуть поодаль), – давайте поинтересуемся мнением остальных. Итак, господа, – сказала она последнее слово по-русски, и тут же снова перешла на английский, – кто-нибудь сможет пояснить мне: где мы все же сейчас находимся – в каком, «…мать его», временном измерении?

В момент выражения своих эмоций с помощью нецензурной брани Валерия обратила внимание, что выровнявшиеся перед ней – чуть ли не по команде «смирно»! – морские разбойники удивленно вскинули кверху брови и недовольно поморщились; и она тут же решила прояснить для себя эту их неприветливость, ведь как она для себя всегда полагала – крепкое словцо в подобном обществе лишний раз должно было добавить ей дополнительной значимости.

– Что?.. Что такое? – нахмурила она очаровательный лобик и посмотрела на своих оппонентов, явно желая услышать от них объяснения и взглядом ища поддержки сначала у Рида, а затем Умертвителя.

– Простите, мисс… со всем уважением, – взял слово другой бандит, стоявший по левую руку от боцмана, по своей несколько дней небритой и пропито́й роже выглядевший лет на сорок, но едва ли проживший чуть более тридцати, успевший облысеть на макушке и в этот момент пугливым взглядом зеленых бегающих глазок выражавший недоумение, – но Кодекс запрещает матерщину на корабле, – произносил он это не очень уверенно, периодически поглядывая в сторону Джека Калипо, обзаведшегося к этому времени шпагой поверженного недавно врага и неприветливо покручивавшего теперь ее в своей сильной ладони, – вы ведь живете по Кодексу?

– Как твое имя, пират?! – неприветливым тоном окликнул его самопровозгласивший себя капитан, угрожающе наставив в его сторону острозаточенный конец своего оружия. – Ты не представился – вероятно, просто забыл?

– Бартоломью Стич, или, если вкратце, Опасливый, – тут же отрекомендовался разбойник, нервно теребя свой поношенный зеленый кафтан одной рукой и словно проверяя золотую серьгу – другой, – еще раз простите. Так как, – все же нашел он в себе душевные силы продолжить осведомляться, лишь немного переиначив вопрос, – мы попали к пиратам или же нас отправят на виселицу?

Эта дилема, между прочим, интересовала взявшую на себя главенствующую роль девушку ничуть не меньше, а, возможно, даже и больше, и, озадаченная, она посмотрела на более пожилого мужчину, державшегося невозмутимо, уверенно, что наводило на определенные мысли, что ему, видимо, что-то известно.

– Всему свое время, – произнес он не разъясняющую ничего фразу, перевел остриё захваченной в бою шпаги с только что говорившего с ним пирата (кроме всего прочего имевшего невысокий рост, восполненный разве плотным телосложением) на следующего бандита и незамедлительно заставил того признаться: – Ну, а ты?.. Ты кто такой?

– Да, действительно, – поддавшись своей неусидчивой, любопытной натуре, вмешалась и Лера, – раз уж мы все оказались, скажем так, в одной лодке – давайте уже все познакомимся. – В этот же самый момент она нагибалась к умершему трагической смертью Кедми и брала из его бездвижной ладони знаменитый американский «Кольт М1911», где, как известно, оставался еще один боевой заряд, и вытаскивала из груди абордажную саблю, продолжавшую оставаться там с того самого момента, как на них внезапно напал остервенелый разбойник, вознамерившийся расправиться с ними еще на борту «второй Независимости».

– Плохой Билл, или попросту Бед, – представился морской разбойник, которому приказал Умертвитель, – канонир; унесу на руках любую пушку, стреляю без промаха. – К этому момент он уже обзавелся кожаной треуголкой, принадлежавшей некогда покойному квартирмейстеру и, по его субъективному мнению, являвшейся тому уже, по сути, ненужной; теперь же он незатейливо вертел ею в руках, все еще не решаясь водрузить себе на макушку.

Про его внешность стоит сказать лишь то, что выглядел он лет эдак на тридцать пять, что по большому счету и соответствовало действительности, так как природой в него было заложено неограниченное здоровье, и даже каждодневная выпивка не смогла лишить его просто нечеловеческой силы; вне всякого сомнения, мужчина этот представлялся просто огромным, имел могучее телосложение, почти всегда ходил с голым торсом, скрытым лишь кожаной перевязью, носил однотипные штаны и высокие сапоги; лицом своим был похож на гориллу и невероятно смуглым цветом кожи выдавал принадлежность своих предков к негроидной расе; остальными признаками можно выделить большие серо-голубые глаза, когда необходимо наливавшиеся кровавым оттенком, массивный, покрытый на конце морщинами нос, торчащие в стороны кучерявые волосы и невероятно огромные уши.

– Отличный воин! – присвистнул Колипо, оценивая его сверхчеловеческие возможности, и, опустив наконец клинок, кивнул головой на четвертого: – А ты? Что скажешь про себя ты?

Этот человек не выделялся среди остальных какими-нибудь сверх уникальными особенностями и выглядел как обычный среднестатистический пират, погнавшийся за морской удачей; он был еще достаточно юн и своим безусым, но одновременно и неприятным лицом, уже перекошенным неприятным шрамом, выглядел лет на двадцать пять, возможно, чуть больше; молодой парень явно еще не утратил своих возрастных амбиций и изо всей четверки казался наиболее обеспеченным: он был одет в ярко-красную шелковую рубаху, перехваченную позолоченной перевязью, атласные шаровары, прочные высокие сапоги и украшенную роскошными перьями широкополую шляпу; в остальном он выглядел как простой обыватель и имел прямой, слегка вздернутый нос, «горящие» живостью серо-голубые глаза, бледные впалые щеки, длинные, кудрявые, темные волосы, спускающиеся к самым плечам, высокий рост и худое телосложение.

– Джим Тэтчер, – представился он своим настоящим именем, очевидно из-за молодости лет еще не заслужив пиратское прозвище, а может, и сам попросту не хотел утратить доставшуюся ему по роду такую значимую фамилию, – обыкновенный матрос, без каких-либо регалий и привилегий, – могу делать все, что только прикажут.

– Замечательно! – воскликнул старый морской разбойник, видимо вполне удовлетворенный произведенным осмотром. – С командой все ясно, теперь следует и об остальных разузнать поподробнее, – здесь он прошел несколько шагов и встал так, чтобы оказаться вполоборота и к молодым людям, с одного бока, и к пиратам – с другого, – как я уже обозначил, сам я являюсь некогда прославленным капитаном Умертвителем-Джеком, волею случая и судьбы вынужденным спуститься на берег, – принятым среди подобной братии термином охарактеризовал он свой «отход от основных дел», – не выпучивай на меня таких изумленных глаз, – заметил он выражение, все последнее время не сходившее с лица его молодого спутника, – я не стал тебе этого говорить раньше по легко объяснимым причинам, и если немного подождешь, то обязательно их услышишь – итак, о чем это я? – ага, вспомнил, – на секунду почернев и тут же вновь приняв благодушное выражение, продолжал Колипо свой многозначительный монолог, – этот юнец, что не перестает удивляться, – кивнул он на Рида, – мой воспитанник, и, собственно, будет помощником, ну, а эта прекрасная леди, судя по всему, готовится стать квартирмейстером… Кстати, – заострил он внимание уже на белокурой красавице, – про нас тебе, мисс, – в обращении старик явно не церемонился, – все стало известно, теперь пришла пора и тебе просветить нас, как следует к тебе обращаться; то же, что ты умеешь делать, – он назидательно ткнул шпагой в откусанную часть щеки поверженного бандита, – это мы все, здесь собравшиеся, только что видели.

– Я Лера Хо…, – вдруг неожиданно осеклась блондинка, справедливо посчитав, что прозвище «шлюха» в пиратской среде вряд ли добавит ей уважения (а то – вроде бы как невозможное? – обстоятельство, что она волею судьбы и какого-то злого рока оказалось именно в этом излюбленном романтиками обществе, после всех пережитых ужасов у нее никаких сомнений не вызывало), потому-то она тут же, без дополнительных проволочек, поспешила поправиться: – Лера Доджер… зовите меня Лерою Доджер.

– Ловкачка?! – оценил старый разбойник придуманный на ходу псевдоним, по привычке присвистнув. – Фью-ить! Ну что же, посмотрим?

– Может быть, сэр, – либо так, либо еще «воспитатель» имел привычку называть своего спутника Рид, по вполне объяснимому молодому нетерпению побыстрее стремившийся для себя прояснить кое-какие отнюдь не малозначительные детали, – и мне поведаете некие неизвестные мне подробности?

– Да, пожалуй, ты, юнец, прав, – несмотря на девятнадцатилетний возраст, Джек по устоявшейся привычке продолжал именовать своего подопечного именно так, – пришла и тебе пора узнать некоторые удивительные тонкости из своей прославленной родословной. Однако, давайте сначала выставим курс и поплывем – куда? – пока что на север, а там, дальше, уже по месту определимся. Почему на север? Да все потому, что есть у меня на Бермудских островах одно местечко, никому неизвестное, но довольно уютное, где какое-то время возможно пересидеть, осмотреться, собраться с мыслями, а заодно и установить, в какой мы, извините, находимся «заднице».

Здесь капитан умолк, поводил глазами по верхним реям, словно что-то обдумывая либо же вспоминая, после чего выдал собравшимся и ожидавшим его указаний членам команды свое вполне однозначное заключение:

– Ветер попутный, но плыть, считаю, будем не быстро, так как мы еще даже не ведаем, с чем впереди нам придется столкнуться, в связи с чем ставим только, – на период шторма паруса были сняты, – фок, грот, все кливера и ограничимся еще обоими марселями… Ну?! Чего встали?! – прокричал он уже более строго, не позабыв и про молодежь. – Вперед, по местам! И вы тоже не стойте, а включайтесь в работу – опытные матросы вам подскажут, что нужно делать. Когда же закончите – поднимайтесь ко мне на мостик, там и посплетничаем. Да… – не смог он не заострить внимания на несоответствующем времени одеянии столь необычным образом прибившейся к ним красавицы, – тебе, мисс Доджер, будет лучше переодеться, а то как бы снова чего не вышло; впрочем, и самой тебе станет гораздо удобнее: в таком наряде, – кроме данного ей молодым человеком камзола, на ней оставались только короткая юбка, разодранные чулки да поломанные в месте каблуков «ботильоны», – не с руки будет лазить по реям.

Что он имел в виду под словами «как бы снова чего не вышло» было более чем понятно, на что Валерия тут же грозно сказала: «Пусть только попробуют!» – презрительно фыркнула и одарила в недалеком прошлом столь похотливых членов команды таким все «испепеляющим» взглядом, что те невольно поежились и предпочли сразу же броситься исполнять озвученное им задание; и только боцман вынужден был остаться, чтобы исполнить вторую часть капитанского приказания – выдать Лере пиратское платье.

– Пройдемте, мисс, подберем Вам что-нибудь подходящее, а заодно и посмотрите на свои владения, ведь я так понимаю – Вы назначены квартирмейстером и являетесь моим прямым командиром.

– Тогда чего же мы ждем?! – бодро воскликнула девушка, вытерла окровавленную саблю об одежду укушенного ею пирата и твердой походкой направилась в сторону отверстия, ведущего на нижние палубы, где, как принято на судах того времени, располагались пушки, матросские отсеки и корабельные кладовые. – За мной, мистер Риччи, – и как можно быстрее; а затем за работу!

Все остальные к этому времени уже были заняты основным делом: переводили судно на подвижное состояние; помогал же им в этом занятии и в том числе новоиспеченный капитанский помощник. Оказавшись в хозяйственных помещениях, Лера, воспользовавшись предоставленной возможностью и приобретенным неожиданно положением, выбрала себе самые простенькие одежды, какие только имелись в распоряжении грозных разбойников, пришедшиеся ей по вкусу, а главное, почти подошедшие по размеру.

– Ничего страшного, подошью, – сказала она, когда, облачившись, поняла, что прочные коричневые брюки и такой же камзол немного великоваты и топорщатся на ней, как на неказистой, неопрятной «капусте», – все равно ничего более лучшего нет; хорошо хоть белая рубашка пришлась мне вроде как впору.

Дальше было еще сложнее, ведь изо всех имеющихся сапог размера, равного тридцать шестому или приближенного к этому, на пиратском бриге попросту не имелось, и единственное, что ей удалось подобрать, так это женские полусапожки, захваченные в ходе очередного безжалостного налета и сохранившиеся здесь по случаю, но как будто бы преднамеренно. Девушку такое положение хотя и устраивало, но все же не очень: она предпочитала, что если уж довелось облачиться в морского бандита, то приобретенный ею новый облик должен был также полностью соответствовать, в том «разе», разумеется, и обувка; но делать нечего, и ей пришлось смириться со своими штиблетами, тем не менее верхним ободом спрятавшимися под широкими шароварами и выдавшими свое истинное предназначение лишь небольшим, книзу сужавшимся каблучком и остроконечным, слегка загибавшимся кверху носом. Венцом ее обновленной наружности стала большая широкополая шляпа, изготовленная из плотной, но мягкой кожи, однотонная основному платью, и ничем пока еще не украшенная, а также прочная перевязь, снабженная острой саблей, дававшей Валерии основательный повод, захваченную ранее, без сожаления выбросить.

Поскольку женщины относятся к своему внешнему виду более избирательно, чем те же мужчины, Бесстрашный Ричард сразу сообразил, что она здесь, по всей видимости, задержится, и, должно быть, надолго, поэтому, особо долго не задумываясь, оставил ее перевоплощаться одну, сам же отправился помогать остальным ставить судно по назначенному капитаном курсу. Наконец, и эта, одна из самых сложных, задача была выполнена, и, потратив на сборы чуть менее часа, девушка представилась взору пиратов в своем новом, неожиданном, но ничуть ее не портящем виде, придающим ей, к слову, дополнительной девичьей загадки и какого-то даже необычайного шарма. Остальные уже закончили с парусами, выбросили за борт уже начавшие «попахивать» трупы и теперь в полной мере могли насладиться созерцанием новоиспеченного квартирмейстера, посчитавшего необходимым незамедлительно вернуть ставшее ненужным верхнее одеяние своему хозяину, который, или, лучше сказать, которая, своим грозным обликом, передаваемым плотно сжатыми губками, нахмуренными бровями и «сверкающим» взглядом никак не сочеталась с данным ей от природы полом.

– Ежели бы я не знал, что ты, мисс Доджер, являешься девушкой, – в очередной раз присвистнул Колипо, осматривая своего прекрасного заместителя, – никогда бы не сказал, что ты не мужчина! – восхитился он, не оставив красотку без любезного комментария, после чего дальше перешел уже к вопросам насущным: – Теперь же, когда все готово и мы дружно поставили «Кровавую Мэри» на северный курс, – произнес он название, наводившее в 1739 году ужас на все торговые и частично военные корабли, и отлично ему, как в том числе и его воспитаннику, известное, – команде предлагаю немного расслабиться и даже «наложить на глаза черные метки», – имел он в виду поспать, – а мы с молодыми людьми чуть-чуть посекретничаем и ненадолго уединимся: у нас, я так понимаю, возникли вопросы личного, семейного, плана.

Глядя, каким зачарованным взглядом Джо посматривает на прекраснейшую блондинку, облаченную теперь в мужскую одежду, но ничуть от этого не утратившую своей почти божественной привлекательности, старый «морской волк» вспоминал себя в молодости и нисколько не сомневался, что его воспитанник попал под острые стрелы Амура; эта его уверенность подтверждалась в том числе и самой Валерией, безусловно отвечавшей парню взаимностью; она же в свою очередь где-то кокетливыми, а где-то восторженными взорами, периодически бросаемыми в сторону красивого юноши, лишний раз давала понять, что строит в отношении того несомненные и вполне очевидные планы. Судя по всему, между этими двумя юными и горячими сердцами зарождалось нечто такое, что по своей силе и страсти сравнимо с бушующим ураганом, пылкости с ветром, а чистотой и светом разве что только с самим небесным светилом – вот почему можно было особо не переживать, что от молодой леди последует предательство либо коварство, как было лично с ним пару десятилетий назад; ну, а делиться всей интересующей информацией с любопытной представительницей прекрасного пола, как не изворачивайся, но рано или поздно все же придется – так почему не сделать это в самом начале и тем самым не заслужить себе дополнительное доверие?

Терзаемый такими мыслями, капитан, умиленно посматривая на юных влюбленных, сначала даже и не заметил, что остальные члены его команды также не торопятся расходится и, по всей видимости, дожидаются от него некого продолжения.

– А вы чего застыли, обалдуи беспечные?! – вставил старик свою излюбленное словосочетание, придуманное им еще в бурной молодости. – Соглашения, что ли, ждете? – поинтересовался он в следующий момент и сам же себе ответил, лишь только от разбойников последовало утвердительное кивание: – Будут вам правила, но только после того, как мы достигнем суши и сможем, в конце концов, определиться, в каком конкретно положении оказались. А сейчас, – прикрикнул он грозно, – всем отдыхать, а то особо недовольных заставлю начисто выдраить палубу!

Четыре человека команды после этих слов тут же устремились к проему, ведущему на нижние палубы, наверху же остались только лишь лица, наиболее приближённые к капитану. Побеседовать в таком, не совсем любезном, ключе с вверившими ему свою судьбу пиратами Колипо спускался со своего капитанского мостика, закрепив штурвал с помощью одного из концов бегучего такелажа, теперь же можно было вернуться обратно и самолично продолжить управление судном, что, впрочем, он и незамедлительно сделал, предложив молодым людям двигаться следом:

– А теперь, молодежь, пойдемте чуть-чуть посекретничаем.

***

Без каких-либо особенных затруднений втроем они взобрались на капитанское возвышение, и приготовились – двое внимательно слушать, а третий рассказывать.

– Итак, – начал старый разбойник, как оказалось, давно уже готовый к этому разговору и дожидавшийся только нужного времени, которое, видимо, сейчас и настало, – родился я в тысяча шестьсот восемьдесят третьем году, в Англии, в семье бедного морехода, с трудом перебившегося от рейса к рейсу, и не было никакой надежды, что он когда-нибудь сможет выбраться из своей нищеты и обеспечить своей семье достойную жизнь. Я подрастал и, являясь довольно сообразительным юношей в конечном итоге для себя вполне решительно осознал, что такое жалкое «влачение» мне не подходит, поэтому сразу же, по исполнении шестнадцати лет, сел на торговое судно, направлявшееся к Новому свету и отправился в поисках достойного заработка и, разумеется, приключений. Чтобы рассчитывать в команде на «пайку», мне пришлось подрабатывать юнгой, но, скажу честно, тогда это пошло мне только на пользу, и я быстро освоил морскую науку, вследствие чего, благополучно закончив то первое плавание и обладая ко всему тому же еще и сильной, на вид взрослой, фигурой, в дальнейшем смог уже наниматься плавать не обыкновенным, ни на что негодным, мальчишкой на побегушках, а бравым, профессиональным матросом. Однако, как уже сказано, наемные моряки, притом самых низших чинов, на торговых судах вряд ли могли чем-нибудь более-менее «подобедать», – в понимании рассказчика это слово означало разжиться, – поэтому я стал подумывать, а не податься ли мне в пираты…

– То есть, – не могла словоохотливая девушка удержаться в долгом молчании и, устав просто стоять, стала усаживаться на предохранительный поручень (молодой Рид принял полную достоинства позу, скрестив перед собой руки), одновременно вслух озадачиваясь, по правде сказать, вполне справедливым вопросом, – получается, что честная жизнь во все времена не приносила необходимого для нормальной жизни достатка?

– Правильно, мисс, – согласился Джек с ее вроде бы как и вопросом, а по сути, скорее всего, утверждением, после чего в следующий момент снял крепление со штурвала и, немного выправив руль, стал продолжать повествование дальше: – Так вот, несмотря на то что в те времена велась активнейшая борьба с пиратством и давно уже были уничтожены разбойничьи пристанища на Тортуге и в Порт-Рояле, тем не менее существовали еще такие о острова, как Нью-Провиденс, где морские бандиты чувствовали себя довольно вольготно. Волею случая, а может быть и самой судьбы, в тысяча семьсот третьем году я оказался в одной из таверн того, самого крупного, острова Багамского архипелага, считавшегося на те времена пиратской республикой, где и познакомился с человеком, носящим имя Фрэнка Уойна, по прозвищу Бешеный Фрэнк. Он был всего на четыре года старше меня, но уже успел прославиться удачливым капитаном, наделенным еще и необузданным характером, и крайней жестокостью; молодой морской «волк», он как раз набирал себе команду из отчаянных разбойников, желающих поучаствовать в грабежах и быстрой наживе; такое предложение поступило и мне – и как вы считаете: что я тогда сделал? – совершенно верно, особо не задумываясь, поступил к нему на долгосрочную службу. Сначала, в течении аж десяти лет, я плавал у него обыкновенным матросом, вместе с тем доход мой стал значительно отличаться от того, что доводилось зарабатывать на королевской службе, – я мог считать себя уже богачом и подумывать о сходе на берег; но, как оказалось, в моей душе напрочь укоренились бунтарские настроения и я уже не представлял себе другой жизни без того, чтобы не грабить, убивать и разбойничать. Со временем на эти мои качества обратил внимание и сам Бешеный Фрэнк, который сделал меня на своем корабле квартирмейстером; с тех пор я имел право на полторы доли добычи и заведовал всем имуществом, наказанием провинившихся, а главное, возглавлял абордажную команду в периоды наших безжалостных и, в то же время, бесчисленных нападений. Именно тогда, выделяясь среди других злобным и неуравновешенным нравом, не предоставлявшим врагам никакой пощады, я и заслужил свое прозвище Умертвитель.

В этот момент Джек замолчал, откупорил заранее принесённую на капитанский мостик бутылку с крепчайшим ромом, и, сделав из нее несколько смачных глотков, умиляясь, задумался, словно бы предавшись нахлынувшим внезапно воспоминаниям. В то же самое время, кроме почтительного юнца, терпеливо дожидавшегося, пока его воспитатель насладится смакованием выпитого напитка, была в той компании и еще одна, до крайности неусидчивая, натура, которой просто не терпелось узнать продолжение.

– А дальше? Что было дальше? – торопила она рассказчика к продолжению начатой повести, нетерпеливо ерзая на перилах.

– В дальнейшем, – по привычке присвистнув, наконец продолжил Колипо, вынужденный к этому столь настойчивым требованием, – однажды мы попали в неприятную ситуацию: нас выследил испанский трехмачтовый галеон и вот тут капитан Уойн проявил – осторожность! – непривычную для себя и полностью идущую вразрез с его статусом. Да, он не стал тогда принимать бой, а, пользуясь быстроходностью брига – он, как и большинство пиратов, использовал именно такие суда – предпочел трусливо отправиться в бегство; большая часть команды с таким его решением была, естественно, не согласна, предпочитая бой, хороший грабеж и последующую наживу, но делать нечего – в экстренных случаях капитан обличается непререкаемой властью! – поэтому мы вынуждены были в точности исполнять все его указания. Испанцы преследовали нас почти целые сутки, но то ли Богу так было угодно, то ли, как и всегда, мы оказались удачливее, но мы сумели оторваться настолько, что постепенно преследователи скрылись из виду; и вот тут наступила очередь капитана – держать ответ перед разъяренной командой. Я к тому времени достиг уже тридцати трехлетнего возраста, как я уже сказал, был вторым человеком на судне, вместе с тем, в силу моих сильно завышенных амбиций, мне хотелось чего-то большего, а это-то как раз и была наилучшая возможность подвигнуть недовольных пиратов на бунт, сместить Бешеного Фрэнка и самому возглавить непримиримое бандитское общество; именно так я и поступил: подговорил команду и мы выдали Уойну, а также оставшимся верными ему сподвижникам сразу по три черные метки. Вы спросите: что это значит?

– Да, – тут же откликнулась восхитительная блондинка, продолжая выказывать нетерпеливость своей натуры; Джо же так и продолжал почтительно отмалчиваться, горделиво постаивая в сторонке, – лично мне невероятно интересны все эти подробности, потому как, поверьте, раньше мне ничего такого даже не снилось, хотя я, если честно, и сама повидала «всякого», да и книг про корсаров и флибустьеров прочитала великое множество, – употребила она каперские названия, явно не разбираясь в терминологии, – поэтому было бы очень познавательно услышать обо всем происходившем воочию, так сказать самолично.

– Хорошо, тогда слушайте, – сделав еще пару глотков из уже открытой бутылки, вернулся Колипо к рассказу, – три черные метки означают, что пират должен быть высажен на необитаемый остров с бутылкой рома, воды и пистолетом, заряженном одной пулей; однако мы поступили честнее: заковали капитана и верных ему сподвижников в железные кандалы и посадили их в клетку, похожую на ту, где мы только что с тобой были сами, – кивнул он воспитаннику широкополой шляпой, которой обзавелся тут же, на судне, найдя ее на палубе, сброшенной кем-то из бывших членов команды, устремившихся в порыве абордажного азарта на «Независимость – 2», – в дальнейшем провели успешную операцию и захватили небольшую рыбацкую лодку, способную свободно взять на борт и свергнутого Фрэнка, и не предавших его разбойников. Как вы понимаете, в последующем наши пути разошлись и мы сделались друг другу врагами, соревнуясь в ловкости, удачливости и одновременно жестокости; но между тем ни он ни я никогда не шли на открытое столкновение, прекрасно понимая, что отлично знаем все повадки противника, а значит, победа при таких обстоятельствах достанется волей случая; такое же положение дел, простите, ни мне ни ему было попросту не приемлемо, так как мы к тому времени уже привыкли полагаться исключительно на продуманные действия, подкрепленные еще и силой, да и в том числе холодным расчетом. Итак, пришла пора перейти к самой интересной части мой невероятно правдивой истории…