Текст книги "Прозрачная тьма: Собрание стихотворений"

Автор книги: Василий Сумбатов

НЕПОБЕДИМАЯ АРМАДА

 
Король Филипп, на страх врагам,
Своей гордыне – на усладу,
Послал к английским берегам
Непобедимую армаду.
 
 
Но океан водоворот
Воздвиг стеной непроходимой,
И был разбит испанский флот
В бою с волной непобедимой.
 
 
Когда ж армады вождь предстал
Пред королем и ждал укора,
Король Филипп ему сказал:
«В твоем несчастье нет позора!
 
 
Не победить нам тайных сил
Стихий могучих и свободных!
Ты против смертных послан был, –
Не против бурь и скал подводных!»
 

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

 
Веками рос церквей и башен лес,
Копил века богатства город славный,
Упорный труд и гений своенравный
Воздвигли в нем хранилище чудес;
 
 
В сиянье дня, во мгле ночных завес
В нем жизни ток, свободный и державный,
Кипит-бурлит, то бешеный, то плавный,
И шум его тревожит тишь небес…
 
 
И вдруг – удар, как вздох земной пучины,
Протяжный гул, столб пыли, кровь и грязь,
И смерти тень нисходит на руины…
 
 
Как прост конец! – как будто, расшалясь,
Какой-нибудь проказливый затейник
Разрыл ногой кипучий муравейник.
 

О БЫЛОМ

 
Вы помните тот день, надеждой окрыленный,
Когда слились в одно все русские сердца
И своего Царя у Зимнего дворца
Приветствовал народ коленопреклоненный?
 
 
О, если б кто тогда, прозреньем озаренный,
Мог близость предсказать ужасного конца, –
Сказать, что своего Монарха и Отца
Предаст на казнь народ слепой и разъяренный!
 
 
Вы помните тот день, в который над дворцом
Взвился кровавый флаг измены и насилья,
И древний русский герб был сброшен в пыль и сор? –
 
 
В тот день над всей страной, покинутой Творцом,
Сложились навсегда святой надежды крылья,
В тот день на нас упал заслуженный позор.
 

НОЧНАЯ БУРЯ

 
Слышишь? – буря в чаще рыщет,
Будит, гонит тишь ночную,
Плачет, шепчет и хохочет,
Скачет в черной страшной мгле,
То застонет, то засвищет
И, пугая тварь лесную,
Гибель близкую пророчит
Небу и земле…
 
 
Будто хмурым, диким роем
Мчится полчище чудовищ
Из лесных трущоб росистых,
Из дремотной, плотной мглы,
Где сомкнулись тесным строем –
Сторожа лесных сокровищ –
Сосен статных и смолистых
Красные стволы…
 
 
Будто смерти призрак бледный
С диким сонмом адской свиты,
Всё губя без снисхождения,
Мчится в сумраке густом…
Берегись, прохожий бедный!
У небес ищи защиты
И от злого наважденья
Оградись крестом!
 

ВЕДЬМА

 
Ни в сон, ни в чох теперь не верит молодежь,
Над нечистью она смеется без опаски,
А вот коли с мое ты, братец, проживешь –
Поймешь, что иногда не врут и бабьи сказки.
 
 
Шестидесятый раз встречаю я весну,
А всё не позабыл, как с ведьмой повстречался!
Служил в гусарах я в Турецкую войну,
И доложу тебе, что трусом не считался.
 
 
Да, молвить правду, мы себя не берегли,
За Веру и Царя дрались всегда на славу!..
Однажды нас в резерв на отдых отвели, –
Вот тут-то и попал я ведьме на забаву.
 
 
Бывало, лишь усну, а ведьма на меня
Как вскочит, как стегает нагайкой! Во мгновенье
Я вылечу в трубу и мчусь быстрей коня.
Другие ночью спят, а мне одно мученье!
 
 
Мокрехонек встаю, и силы вовсе нет…
Зачах бы я вконец, да Бог послал подмогу:
Прохожий старичок мне добрый дал совет,
И вот, как видишь, жив и цел я, слава Богу!
 
 
Тот странник мне сказал: «Ты воздержись от сна,
На лавку не ложись, а сядь тишком за печку
Да ведьму поджидай, а как влетит она,
Ты на нее скорей накидывай уздечку».
 
 
Вот я засел и жду, и странник ждет со мной,
Вдруг в полночь слышим – звяк, – откинулась заслонка,
Раздался дикий вой и свист в трубе печной,
И спрыгнула с шестка седая старушонка…
 
 
Я к старушонке – шасть и разом зануздал,
И верь или не верь, а в это же мгновенье
Передо мною конь на месте ведьмы встал!..
Такой красивый конь – ну прямо загляденье!
 
 
А странник говорит: «Уздечки никогда
С коня ты не снимай, да и корми не дюже,
А то к тебе опять воротится беда.
Забудешь мой совет – тебе же будет хуже».
 
 
Ну, я коня сводил на кузню, подковал
И обновил его на первом же походе.
Не конь, а сокол был! Уж так-то гарцевал!
Не то чтоб – Карабах, а всё же в этом роде!
 
 
Однажды я коню засыпал ячменя.
Вдруг, слышу, командир кричит: «Петров! Данила!
Что даром мучишь тварь? Уздечку скинь с коня!
Тебе бы самому в обед надеть удила!..»
 
 
А командир у нас был строгий да блажной, –
Чуть что – сейчас под суд. Законы-то суровы!
Узду я снял, гляжу – старуха предо мной,
А на руках у ней и на ногах подковы!..
 
 
Раскинулась в грязи, трясется, словно лист,
И стонет, и шипит, изранена, раздета…
Спасибо, тут один догадливый горнист
Прикончить поспешил ее из пистолета,
 
 
А то напал на всех непобедимый страх
При виде диких мук подкованной старухи,
И мы вокруг, бледны, белей своих рубах,
Стояли, как столбы, недвижны, немы, глухи…
 
 
Зарыли ведьму мы, в могилу вбили кол,
А мне священник наш назначил покаянье…
Седьмой десяток мне теперь уже пошел,
А ведь бросает в дрожь одно воспоминанье!
 
 
Вот в нечисть и не верь! Вот колдовства и нет!
Вот, братец, и живи на свете без опаски!
Куда как нынче стал разумен Божий свет,
А всё же иногда не врут и бабьи сказки!..
 

ИСТИНА

 
Нет многих истин, – есть одна –
Всегда, везде, во всем,
И ей одной вся жизнь полна,
И ей мы гимн поем.
 
 
Всё преходящее – туман,
Она дарит нам свет,
И без нее вся жизнь – обман,
И с нею смерти нет.
 
 
Отдай же душу ей до дна,
Ее восславословь!
Нет многих истин, – есть одна –
Ее зовут Любовь!
 

В SCAURI

 
Ранним утром, до восхода
Scauri дремлет в дымной мгле,
Но не спит – живет природа
В небесах и на земле.
 
 
Споря с утренним приливом,
Словно чуя в нем врага,
Изогнулись над заливом
В лук могучий берега.
 
 
Тетивою натянулся
Горизонт, увитый мглой,
Белый парус вдаль метнулся
Окрыленною стрелой.
 
 
Но куда ж направлен смелый
И губительный полет?
В небе вьется лебедь белый,
Тучка светлая плывет.
 

БОРИС ГОДУНОВ

 
Историки промчавшихся времен
Порой грешат поспешностью сужденья,
И не один герой без снисхожденья
Перед людьми был ими очернен.
 
 
Так Годунов навеки заклеймен
В истории позором преступленья,
А знали ли потомков поколенья,
Как был велик на царском троне он?
 
 
Стеснен враждой и завистью боярства,
Кто возродил величье государства?
Кто смыл позор военных неудач
 
 
И сгладил боль опричнины и смуты? –
Всё тот же «раб, татарин, зять Малюты,
Зять палача и сам в душе палач»!!!
 

КНЯЗЬ СВЯТОСЛАВ

 
Жить в Киеве ему охоты нет,
И долгий мир душе его – отрава,
Его девиз: война, победа, слава,
И служит им он с отроческих лет.
 
 
Не счесть его походов и побед,
Стон, раны, кровь – ему одна забава,
Бой – пир ему, – вот князя Святослава
Очерченный историей портрет.
 
 
Но не одной он славой увлечен,
Когда идет на берега Дуная, –
Его манит туда мечта иная, –
Грядущий путь отчизны видит он
И рвется в бой, чтоб, с греками поспоря,
Забрать Дунай и твердо встать у моря.
 

В ГРОЗУ

 
С каким смирением стихает вся природа,
Когда в грозу грохочет гром над ней,
И разверзаются завесы небосвода
От сполохов стремительных огней, –
 
 
Как будто катится в непостижимых далях
Господних слов громовая волна,
И чертит молния на облачных скрижалях
Господнего Завета письмена,
 
 
Как будто чуткая Природа понимает
Великих тайн Начало и Конец,
Как будто малая песчинка больше знает,
Чем лаврами увенчанный мудрец.
 

ОБМАНУТЫМ

 
Перековать вам обещали
Мечи на плуги палачи,
И вы им отдали мечи
И результатов жадно ждали.
 
 
Но, отказавшись от мечей,
Оставшись с голыми руками,
Вы стали жалкими рабами
Вооруженных палачей.
 
 
Жестоко вы ошиблись, други,
Вас обманули палачи –
Перековали вам мечи
На кандалы, а не на плуги.
 

МЫ

 
Судьбы жестокие обманы,
Болезни, холод, голод, раны, –
Все испытали в жизни мы!
Узнали бред и гнет тюрьмы,
Тоску бессрочного изгнанья,
Обид бесчисленных терзанья
И безысходную нужду.
 
 
Нас, как железную руду,
От недр родимых оторвали.
В куски дробили, расплавляли,
Многопудовый ржавый вал
Нас раздавил и раскатал,
Пила по нас разрезом ровным
Прошлась со скрежетом зубовным,
Тяжелый молот кузнеца
Нас бил в горячие сердца,
Нас обдавали горны жаром,
Но под размашистым ударом,
Под тяжким валом, под огнем –
Мы только крепли с каждым днем,
Мы из кристаллов хрупких стали
Клинками твердой, гибкой стали.
 
 
Мы часа ждем, и близок он! –
Когда блеснут со всех сторон
Огни сигнального восстанья, –
В тот час, забыв свои страданья,
Мы гордо выйдем из огня,
Клинками острыми звеня,
Чтоб в блеске нового закала
Угасший бой начать сначала,
Чтоб лесом копий и мечей
Восстать на наших палачей.
 

СТРАННИК

 
Я в жизни видел лишь закат,
Закат блистательного дня,
Я шел по трупам, средь огня,
Не смея посмотреть назад,
А по дороге вкруг меня
Стучал свинцовый град.
 
 
Господним гневом до краев
Наполнен кубок жизни был,
И я до дна его испил
Под неумолчный бури рев.
Бреду, измученный, без сил,
Усталый от боев.
 
 
Искал я правду много лет, –
Нашел – обманы, гнев, печаль.
Но сил утраченных не жаль,
И свой исполню я обет.
Зову людей в святую даль,
Где Правды вечный свет.
 
 
Пусть люди гневною толпой
Кричат: «Нам правда ни к чему!»
Грозят замкнуть меня в тюрьму,
Клевещут с наглостью тупой.
Смеюсь. Что суд людской тому,
Кто прав перед собой?
 
 
Покончив с давнею тоской,
Сомненья верой одолев,
Иду под радостный напев
Наперерез волне мирской.
Тому, кто видел Божий гнев, –
Не страшен гнев людской.
 

ЭСЭРАМ, ИЗДАЮЩИМ «ВОЛЮ РОССИИ»

 
Вы, «Волю России» в изгнании холя,
Забыли, что ваша программа – химера,
Что воля эсера – России неволя,
Что воля России – не воля эсера.
 

ЗАРУБЕЖНЫЙ ФЛОТ

 
Наш флот потрепан бурей был
И потерял свои рули,
И вот – лежит, уткнувшись в ил,
На берегах чужой земли.
 
 
Уже давно бы мы могли
Привесить новые рули,
Да сговориться трудно нам –
Какую форму дать рулям.
 
 
Что ни моряк, то – инженер,
И всяк внушить стремится всем:
Моя система не в пример
Прекрасней всех других систем.
 
 
Песок заносит корабли,
А мы бранимся на мели,
И всяк из нас, кто палку взял, –
По крайней мере – адмирал.
 
 
Но палка – все-таки не руль
И корабля не повернет…
Друзья мои, не потому ль
Гниет в бездействии наш флот?
 

ВЕЧНЫЙ РИМ

 
Наш жалкий ум для жизни ставит вехи,
Господний гнев сметает их с пути.
Для суеты своей ища утехи,
Нам истины вовеки не найти.
 
 
От суеты три гордых Рима пали,
И знаем мы – их жребий был жесток, –
Дрожал весь мир от страха и печали,
Ноне сошел с губительных дорог.
 
 
Безверие, родящее гордыню,
Разгул страстей, тщеславья пьяный дым
Ослабили латинскую твердыню,
И пал во прах могучий первый Рим.
 
 
Порок царил в державе Константина,
Грех расшатал подмытый кровью строй,
Забыв Христа и долг христианина,
Пал под мечом турецким Рим второй.
 
 
Был третий Рим – преемник византийства
Славянский Рим, он верой был силен,
Но внес в него огонь братоубийства
Коварный враг, и пал без славы он.
 
 
Но есть еще для верных Рим нетленный, –
Бессилен враг, бессильно зло пред ним,
Он свет хранит могучий и священный,
То – Рим Любви, Господний вечный Рим.
 
 
К путям мирским, о братья, будьте строги, –
Нет верных вех, нет знака – где свернуть.
В Рим суеты приводят все дороги,
В Господний Рим ведет лишь правды путь!
 

СВОБОДА, РАВЕНСТВО И БРАТСТВО

 
– Я осчастливлю все народы! –
Смерть говорит, полна злорадства. –
На всё и всем я дам ответ!
Не будет братства без свободы,
Не будет равенства без братства,
Без равенства свободы нет.
 
 
Лишь я одна решенье знаю, –
Я примирю умы и силы:
От жизни всех освобожу,
Всех без различия сравняю
И рядом в братские могилы
На вечный отдых положу.
 

1932

В НАРНИ

 
Над ветхими башнями Нарни,
Где слышен столетий полет,
И солнце горит лучезарней,
И ветер свободней поет,
 
 
Здесь небо сияет глубоко
Над бурой спаленной землей,
Здесь воздух прозрачен далеко,
Не скованный дымною мглой.
 
 
Завидны здесь тишь и свобода
В пропитанной солнцем стране,
Но так незавидна природа
В лениво-неряшливом сне.
 
 
Повсюду кустарник колючий
Разросся – и дремлет в пыли,
Лишай голубеет ползучий,
Оливы сереют в дали.
 
 
Внизу – неприветно и дико,
Вверху – там небесное дно.
О, Боже! Как небо велико!
Как здесь лучезарно оно!
 
 
Как жаль, что не сеют здесь хлеба,
Средь этих пустынных холмов!
Эх! если бы здешнее небо –
Да к золоту русских хлебов!
 

СТРАННИЦЕ
(По поводу стихотворения «Тоска больших дорог»)

Ирине Бушман

 
Не в нашем, не в земном краю
Твой срезан посошок –
Он помнит родину свою –
Вдали от всех дорог.
 
 
Что до дорог тебе земных?
На них – и кровь, и пыль,
И счет шагам ведет на них
Не посох, а костыль.
 
 
Нет! Слышу я в твоих словах,
Что с быстрых легких ног
Ты отряхнула едкий прах
Тоски земных дорог.
 
 
Ты не с тоской обручена, –
Нет! Мрак тоски глубок!
Когда, кого вела она
На благостный порог?
 
 
И не поверю я, что пуст
Мешок заплечный твой, –
В нем пища для певучих уст,
В нем – песен вещих рой.
 
 
Зачем же песен вольных глас
Тоски не превозмог?
Зачем в мелодию вплелась
Тоска земных дорог?
 
 
Тот, кто крылат, не ищет вех,
Не ведает дорог!
Пусть косит жизнь цветы утех,
Друзей уносит рок, –
 
 
Сирени нет, – расцвел левкой, –
Так – и утех цветы;
Уходит друг, – пришел другой,
Но ты – осталась ты!
 
 
Певцам задачи нет трудней –
Как быть самим собой,
Не поддаваться злобе дней,
Хранить светильник свой.
 
 
Тебе в безрадостные дни
Дар песен вверил Бог, –
Так в песнях ревностно храни
Тоску по небу и гони
Тоску земных дорог
 

1953

СОЛЯНОЙ СТОЛП

 
Лежат Гоморра и Содом
Бесформенной недвижной грудой,
Над ними соляным столпом,
Как верный страж, стоять я буду.
 
 
Стоять, навек окаменев
За то, что видеть я посмела,
Как Божья месть, как Божий гнев
Не знали меры и предела.
 
 
Господний преступив наказ,
Я оглянулась, покидая
Свой дом, когда с небес лилась
На город лава огневая.
 
 
Всё виденное навсегда
В моих глазах, и вечно снова
Я вижу то, что без следа
Исчезло в пропасти былого.
 
 
Я вижу рыжий пар и дым,
Огонь и кипень серы вязкой
И ставших факелом живым
Людей в предсмертной дикой пляске.
 
 
Я слышу вопли матерей,
Прожженным телом защищавших
От лавы маленьких детей –
Невинных, зла не понимавших…
 
 
Я осудила суд Творца:
Несправедливо и жестоко
Казнить детей за грех отца…
И вдруг – блеснуло Божье око,
 
 
Ударил гром, пронзила боль
Мне сердце, я оцепенела,
И вот – я камень твердый, соль,
Но дух мой не покинул тела…
 
 
Он заключен в столпе с тех пор
И ждет суда – за состраданье,
За небу брошенный укор, –
И твердо верит в оправданье.
 

ПАМЯТИ РЕМИЗОВА

 
О взыскуемом отечестве –
Где души начальный дом,
О святилище, о нечисти,
О грядущем, о былом,
 
 
О свершеньях уповаемых,
О несчастьях видим сны,
И молчим, и забываем их,
Суетой поглощены.
 
 
Всё, что было предуказано
В снах бессчетных, – всё сбылось,
Но осталось нерассказано –
Слов для сказа не нашлось.
 
 
Видно, снов язык таинственный
Всё еще чужой для нас,
Видно, с правдою единственной
Наша правда не сошлась.
 

ЗАГАДКА СЛОВА

 
Не в слове ли – бессмертие для нас?
Не в нем ли человек – подобье Бога?
Все тленны мы и все умрем в свой час,
Но слов бессмертных нам известно много.
 
 
В них – и добра благоуханный мед,
И влага зла губительно-хмельная…
Не словом ли был тот запретный плод,
Собрав который, мы лишились рая?..
 

СНЕЖНАЯ НОЧЬ

 
Со снегом вместе ночь упала,
Но звезд сегодня не найти, –
Весь воздух – ради карнавала –
Наполнен белым конфетти.
 
 
Минувшей карнавальной встряски
Не позабудет старец Рим, –
Зима в метельной русской пляске
Три дня подряд кружилась с ним.
 
 
Сегодня – в день четвертый – тише,
Но снег летит густой, сплошной,
Под ним стоишь, как в белой нише
Пред белой выгнутой стеной.
 
 
Всё тихо. Даже ветра голос
Умолк, зарывшись в белый мрак.
Но ждет душа: вот – скрипнет полоз,
Вот – снег взобьет лихой рысак,
 
 
Вот – в белой мгле раздастся бойкий
И зычный оклик лихача,
Иль промелькнет ямщик на тройке,
Коней гривастых горяча…
 

ГРЕХ МОЛЧАНИЯ

Элле Бобровой

 
В молчанье зреет дивное зерно,
Рожденное не на земле – на небе,
Но из него немногим суждено
Взрастить увенчанный цветами стебель.
 
 
Все наши песни – листья и цветы,
Взлелеянные мудрой тишиною.
Молчание – источник красоты,
Полет души над суетой земною.
 
 
Когда вся жизнь – лишь бред и дикий шум,
Не мы, а наше время виновато,
Что лишь в молчанье зреет семя дум.
«Греха молчанья» нет – молчанье свято.
 

СРАВНЕНИЯ

 
Оттенкам счета нет в садовой панораме.
Средь зелени, где солнца луч залег,
Чуть движет черно-желтыми крылами
Над белым крестоцветом мотылек.
 
 
И вдруг встает в лучах воспоминаний —
Сравнения неоскудевший дар —
Георгиевский крест на доломане
Зеленых гродненских гусар.
 

1958

К ЦЕЛИ

 
Когда спокойна гладь реки –
В ней всё находит отраженье:
Шатер небес, покой, движенье,
Леса, кусты и тростники.
 
 
Картины в ней отражены
Всегда правдиво, твердо, четко –
Покуда ветер или лодка
Не взбудоражит рябь волны.
 
 
Пока туман иль ночи тьма
Не занавесит лик природы,
Пока не бросит лед на воды
Их ненавистница зима.
 
 
Но что реке – зима и лед,
Покой и ветер, свет и тени,
И тьма, и смена отражений? –
Она течет вперед, вперед,
 
 
В затишье, в бурю, ночью, днем,
Под зноем, под бичом метели –
Она к своей стремится цели
Своим испытанным путем.
 
 
Не так ли чуткая душа
Все краски жизни отражает,
Но направленья не меняет,
К предвечной истине спеша?
 
 
Порою гладь в ней возмутит
Вдруг налетевшее сомненье,
И гнев порою отраженье
В ней исказит или затмит,
 
 
Но продолжается полет,
Светла ль душа или уныла, –
И никакая злая сила
Ее с дороги не собьет.
 

ЧИТАТЕЛЮ

 
Мои стихи – лишь запись впечатлений
И настроений, свойственных тебе,
И мне, и всем в минуты размышлений
О смерти и душе, о жизни и судьбе.
 
 
Читая эти скромные страницы,
Нахмурься, улыбнись или вздохни…
Спасибо, что прочел! – и этому дивиться
Приходится поэтам в наши дни.
 

ПЕРЕВОДЫ

МИКЕЛАНДЖЕЛО БУОНАРРОТИ
(1475-1564)

 
Преодолев житейское волненье,
Моя ладья к той пристани пришла,
Где счет ведут делам добра и зла,
Где смертных ждут награда и мученье.
Я понял все: искусству поклоненье,
И славы блеск, и пошлой страсти мгла,
И все, к чему мечта меня влекла, –
Все было бред, обман и заблужденье.
Теперь, когда две смерти предо мной, –
Ждет душу ад, и тело ждет могила, –
Где слава, страсть, искусство, красота?!.
Не в них теперь душа нашла покой,
Но в той Любви, что благостно раскрыла
Объятья всем с голгофского креста.
 

ДЖАКОМО ЛЕОПАРДИ
(1798-1837)

 
Холм одинокий, ты всегда мне мил,
Хоть человек и здесь вознес ограду
И горизонта ширь загородил
Тоскующему по просторам взгляду.
Там – за оградой мысль моя творит
Простора безграничного картины,
Где тишь непостижимая царит,
И где покоя девственны глубины.
Гляжу, и страх овладевает мной,
Но ветер зашумит, в кустах кочуя,
И этот шум сплетая с тишиной,
Я вечности дыханье сердцем чую.
B ней все, что есть и было, – словно сон, –
И смерть, и жизнь, и звук – все необъятно,
И тает мысль в безмерности времен,
И мне тонуть в бездонности приятно.
 

ДЖОЗУЭ КАРДУЧЧИ
(1835-1907)

 
Гранат распускается снова
B молчаньи укромного сада,
И снова листва его рада,
Июньским горячим лучам.
Ручонками детскими часто
K нему ты тянулся когда-то –
К листве зеленевшей богато
И к огненно-красным цветам.
Цветок одинокий, последний
Цветок с моей ветки недужной,
Цветок моей жизни ненужной,
Тебя не увижу я вновь, –
В земле ты холодной и черной!
Июньского солнышка взгляды
Тебе не приносят отрады,
Тебя не разбудит любовь.
 

ДЖОВАННИ ПАСКОЛИ
(1855-1912)

 
Прозрачно в воздухе, и солнце так смеется,
Что миндалей цветущих ищешь взглядом, –
И будто запах горький в сердце льется
Весенним ядом.
Но облетели листья; черным, тонким
Узором ветки небо расписали;
Земля как бы пуста под шагом звонким,
И пусты дали.
Вокруг безмолвье. Лишь порой шуршанье
Опавших листьев будит ветер где-то.
Царит повсюду лето увяданья
И смерти лето.
 

ГАБРИЭЛЕ Д'АННУНЦИО
(1863-1938)

 
О Пиза, о Пиза! за Арно журчанье,
C которым покойней и слаще твой отдых,
Тебя воспою, забывая мученья,
Как всякий, кто видел, как в сердце струятся
K тебе и закатная кровь и сиянье
Вечерних огней, и алмазные слезы
Трепещущих звезд, несущий забвенье
Луны чародейный напиток.
На водах прекрасных твое отраженье
C улыбкой дремоты – как девушки образ,
Что в белых одеждах ночных у окошка,
От снов удалившись и в явь не вернувшись,
C ресниц своих сны отряхает.
Воздушно возносится мрамор священный
Как будто паря над тобою, как будто
Его наделило воздушной душою
Былого певучее эхо.
Но, может быть, ключ твоего обаянья –
Меж двух кипарисов над пажитью смерти,
Напротив победного пышного леса
Сияющей юности, ярких деревьев,
Художником созданных смело и живо –
На стенах угрюмых, слепых и безмолвных, –
Как будто на ясно-синеющем небе.
Быть может, сюда, убегая от бури,
Когда-нибудь я принесу свою душу,
Чтоб крылья ее обновились.
 

ПЕРСИ БИШИ ШЕЛЛИ
(1792-1822)

 
Дух радостный! Привет!
О нет! – не птица ты!
Отрады чистый свет
С небесной высоты
Из сердца льет на нас
В закатный вешний час.
Всё выше, выше твой
Стремительный полет,
Ты огненной стрелой
Пронзаешь синь высот,
И песнь твоя светла –
Как светел взмах крыла.
В закате золотом,
В просторах высоты
Над облачным огнем
Бесплотным духом ты
Скользишь вперед, назад, –
Источник всех отрад.
Но, пурпуром одет,
Вечерний тает свет…
Как звезды среди дня –
Для взгляда ты погас,
Но внятен для меня
Твой льющий радость глас.
Как звезд прощальный луч
В рассветный ранний час, –
Доходит он до нас,
Свободен и певуч,
Серебряной стрелой
Пронзив небес покой,
И песнею твоей
Земля и высь полны,
Как всё полно лучей,
Когда поток луны,
Из туч прорвавшись вдруг,
Затопит всё вокруг.
В мелодии твоей
Сокрыт нездешний свет, –
И в радуге огней
Таких чудесных нет!
Кто ты? На что похож?
Откуда свет берешь?
Ты в мире – как поэт,
Непонятый толпой, –
К тебе вниманья нет,
Но светлый гений твой
Дойдет до душ людских
И осияет их.
Ты – дева, что любовь
Желает усыпить
В аккордах струн, но скрыть
Любви нельзя, и вновь
В мелодии слышна
Она – она одна!
Ты – светлячок в кустах
В долине под росой,
И свет твой на листах
Лег бледной полосой
И разбудил цветы, –
Хоть нам не виден ты.
Ты розы аромат –
Укрытой под листвой.
Тебя не сыщет взгляд,
Но запах нежный твой –
Как гимн любви, как зов –
Для пчел и мотыльков.
И шелест лепестков
На розе под дождем,
И вешний шум ручьев –
Всё, что красой зовем,
Что радость нам дарит, –
Всё голос твой затмит.
Ты – дух ли, птица ль ты, –
Скажи мне: что в твоей
Мелодии звучит?
Подобной красоты,
Какая блещет в ней,
Никто не сотворит.
И хор в честь божества,
И гимны в честь идей,
И песни торжества –
Ничто перед твоей
Мелодией-мечтой,
Певучей красотой!
Откуда песнь твоя?
С полей? С вершин? С морей?
В ней – небо иль земля?
Как зародились в ней
Любовь без мук и слез,
Незнанье бед и гроз?
Ключ радости твоей
Прозрачен, как кристалл, –
Ни скуки, ни скорбей
Вовеки он не знал;
Любовь твоя ясна –
Она не знает дна.
И в тайну смерти ты
Проникнул глубже нас, –
Когда бы смертный час
Мрачил твои мечты,
Угас бы голос твой,
Но он горит звездой.
А мы всегда глядим
Вперед или назад,
Томимся над пустым,
И смех наш – грусти брат,
И в лучших песнях мы –
Певцы тоски и тьмы.
И если б мы могли
Отвергнуть зло земли,
Не плакать, не скорбеть –
Всё ж нам не долететь
До радостных высот,
Где блещет твой полет.
Что рифмы и размер?
Что – музыка стихов?
Сокровища тонов? –
Лишь ты один – пример
Поэтам, как взлететь
Превыше всех и петь!
О поделись со мной
Чудесным мастерством!
Я слабый голос мой
Зажгу таким огнем,
Так светом затоплю,
Чтоб все в родной стране
Внимали б так же мне,
Как я тебя внемлю.