Текст книги "Небесная танцовщица и капитан (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)
Глава 11
Стюард открыл дверь и сделал приглашающий жест. Чуть менее любезный, чем обычно. Он означал: «Пожалуйте на выход, презренная обманщица!»
Элли направилась в коридор.
Капитан холодно наблюдал за ней.
И тут ее как толкнуло.
Она обернулась, приложила руки к груди и горячо заговорила.
– Эвклид... капитан Ларсен, – поправилась она, увидев, как дернулся уголок его рта. – Пожалуйста, простите меня. Мне очень, очень жаль. Поверьте, я не хотела… если бы обстоятельства сложились иначе…
– Блестящая речь, сударыня, – оборвал ее капитан. – Великолепно сыграно. Какая мелодрама в голосе! Вы, безусловно, талантливая артистка.
Элли обожгло презрением, которое прозвучало в его последнем слове.
– Но довольно. У стюарда много дел. Не задерживайте его. И не вздумайте пудрить мозги экипажу, пока будете сидеть под арестом. Не пытайтесь открыть замок шпилькой и сбежать. Иначе переведу вас в карцер в трюме.
– Идемте, барышня, – стюард потянул ее за локоть. Элли сердито вырвалась и пошла вперед, глотая слезы.
Они шли по коридорам и переходам на нижнюю палубу, и встречные члены экипажа поглядывали на Элли безо всякого сочувствия, со скрытым злорадством. Видимо, они уже узнали о позорном разоблачении пассажирки первого класса. Ну надо же, светская дамочка оказалась проходимкой! Вот умора! Ее сдадут полиции! Что ж, поделом ей.
– Сюда, – стюард открыл узкую дверь.
Элли вошла в свое новое пристанище и содрогнулась.
Комнатка оказалась крошечной и пустой. Кроме койки, застеленным жестким матрасом и грубым одеялом, в ней ничего не было. Под потолком гудела и моргала тусклая лампочка.
Дверь захлопнулась, отрезая свет и голоса в коридоре.
Элли повернулась направо, налево, посмотрела вверх. Мышцы живота сжались, под ложечкой противно засосало.
Элли зажмурилась и помотала головой.
Тесное, унылое помещение... без окон. Это ее тюрьма. Ей придется сидеть здесь, пока капитан не передаст ее полиции.
Все кончено. Она попалась.
От этих мыслей в ушах зазвенело, а легким стало не хватать воздуха.
Элли поскорей открыла глаза. За эти несколько минут стены как будто сдвинулись теснее, а потолок опустился.
Ее начала захлестывать паника. Она метнулась к двери и уже занесла кулак, чтобы стучать, кричать, звать на помощь, умолять выпустить!
...Но сдержалась.
– Спокойно, – сказала она вслух. – Это всего лишь комната без окон. Мир за ее стенами никуда не делся. Небо, океан, облака, солнце, люди – они там, и я к ним скоро вернусь.
Стараясь дышать спокойно и размеренно, она легла на койку и закрыла глаза.
Ничего. Это не темный подвал в «Электрической стрекозе», где однажды ее запер Боров Лазарус в наказание за дерзость.
Все работники кабаре знали, что в тот подвал Боров приглашает недругов для ведения переговоров. Гостей приводили в наручниках, с мешком на голове. И далеко не все они покидали подвал на своих двоих. Некоторые из них так и остались лежать под земляным полом.
В тот раз Элли чуть с ума не сошла. Ей казалось, что ее похоронили заживо.
Но теперь она в небе! Пусть в темнице – но в небе, а не под землей! Сквозь переборки доносится гудение моторов. Мирное, успокаивающее. «Горгона» – она ведь почти живая. Она несется среди облаков.
Потом Элли думала о бескрайних просторах, изумрудных волнах. Представляла дуновение ветерка на лице, свежий аромат ветра. И прикосновение дружеской руки.
Крепкой, сильной руки Эвклида Ларсена.
О, он больше ей не друг! Будь он ее другом, разве стал бы он запирать ее под арест? Подумаешь, ужасное преступление – пробралась на борт без билета! Она же никого не убила и не ограбила.
Она всего лишь обманула.
Но у нее не было выхода! И она до сих пор не может рассказать правду. Если станет известно, что капитан сознательно укрывал беглую артифису, его тоже накажут. У него будут серьезные неприятности на службе.
Но, может, все же рассказать? Понадеяться на его человечность, хладнокровие и умение держать язык за зубами?
Надо подумать. Результат может быть катастрофическим. Капитан не любит артифисов. Все станет еще хуже, если он узнает о ее истинной природе.
Элли закрыла лицо ладонями и крепко стиснула зубы. Плохо. Все очень-очень плохо.
Ничего у нее не выйдет. Ее вернут хозяину. Она никогда не вырвется от Борова Лазаруса. В ее истории не будет счастливого конца. Однажды она навсегда останется в подвале кабаре.
Элли натянула жесткое одеяло на голову и закрыла глаза. Что толку теперь терзаться! Утро вечера мудренее. Надо заснуть.
* * *
Утром Элли проснулась с огромным ощущением беды. А когда вспомнила, что произошло вчера, чуть не заплакала. Впервые ей не хотелось выбираться из койки. Да и зачем?
Щелкнул замок, дверь приоткрылась, из коридора позвал голос матроса Луца:
– Эй, вы! Как вас там... госпожа Селеста?
– Элли. Зови меня Элли. Никакая я не госпожа.
Она села и пригладила волосы.
– Капитан решил отправить вас на камбуз, – Луц сунул лицо в проем и ухмыльнулся. – Вы три дня бесплатно со всеми летели, капитан сказал, пусть отрабатывает. И сказал, если откажетесь – переселит вас из каптерки в холодный трюм и урежет порцию.
Элли мигом вскочила.
– Я не откажусь! Я буду усердно работать! Значит, капитан решил позволить мне лететь до Федератов? Я буду частью экипажа?
Луц глянул на нее оценивающе.
– Не знаю. Вряд ли. Какой из вас член экипажа! Вы же мошенница. Нам проходимцы не нужны. Своих хватает.
Элли горько вздохнула.
– Ничего, поработайте немного ручками. Посмотрите, каково приходится тем, кто вас обслуживал, пока вы в салоне цветочки нюхали да по сцене порхали.
– Я не заслужила вашей грубости, Луц, – мягко сказала она. – И я очень рада, что капитан дал мне шанс выйти из темницы. Передайте ему мою благодарность!
– Вы сначала поработайте смену на камбузе под присмотром Тильды, а потом благодарите, – куда добродушнее заметил Луц. – Там работенка не сахар. По мне так лучше без дела в каптерке сидеть, хоть и под замком.
* * *
Пока Элли умывалась и переодевалась, Луц терпеливо ждал в коридоре. Он принес саквояж с ее вещами. Элли надела самую простую одежду, которая у нее была: юбку и белую блузку.
Вышла из каптерки и радостно улыбнулась. Казалось, вечность прошла с того момента, как ее заперли. Как хорошо вновь очутиться на свободе! Пусть свобода и ограничена узкими коридорами.
– Идем на камбуз! – объявил Луц. – Там вас накормят завтраком и приставят к делу. Рук на дирижабле не хватает. Вчера судомойка и горничная слегли с простудой. Вы работать-то хоть умеете?
– Я не боюсь работы.
– Ну-ну…
Двери распахнулись, и на Элли обрушилась лавина кухонных запахов.
Звучали отрывистые команды, ножи грозно стучали, клокотала вода в котлах. Шум, гам, суета!
Даже на кухне кабаре она не видела такого. Там готовили лишь легкие закуски, готовили не торопясь, с ленцой. Да чего в кабаре готовить: нарезал сыр, насыпал орешки, подать побольше пива – клиентам сойдет!
Тут у кухонной команды задача посложнее – накормить триста пассажиров и команду, которая делает тяжелую работу и должна питаться хорошо.
– Это кто тут у нас такой красивый стоит, чистенький да беленький? – вопросил зычный женский голос.
Элли повернулась, вздрогнула и отступила на шаг. Ей в грудь уткнулось острие огромного тесака.
Его держала мясистая рука госпожи Матильды. Распаренное лицо шеф-кока блестело от пота, черные глаза грозно сверкали.
– Доброе утро! – настороженно поздоровалась Элли. – Меня отправили к вам работать.
Госпожа Матильда убрала нож и, коротко размахнувшись, вонзила его в колоду для рубки мяса.
На кухне наступила тишина. Повара и судомойки изучали прибывшую.
Элли заробела. Заробела! Она, смелая и дерзкая артифиса!
Она не боялась выходить на сцену и перечить Борову Лазарусу. Присутствовала при гангстерских разборках и пьяных драках!
Но тогда ее не волновало мнение окружающих. А теперь ей отчего-то очень хотелось не разочаровать ее новых знакомых. А ведь в их глазах она – мошенница, жулик, любительница легкой жизни. Пустоголовая, наглая вертихвостка!
Шеф-кок уперла обе руки в бока, осмотрела Элли и выразительно цыкнула.
– Как же, наслышаны. Артистка, которая морочила капитану голову и изображала из себя барыню в первом классе. Ну ладно. Посмотрим, на что ты годишься… артисточка. Тут тебе не по сцене скакать да ресничками хлопать. Тут работать надо. Надевай фартук и вставай к раковине. Будешь мыть посуду.
Элли вздохнула и не стала пререкаться. Завтраком ее накормить забыли, да и ладно – аппетита все равно нет.
Однако встретили ее недружелюбно. Как будто она Матильде личную обиду нанесла! Наверное, команда горой стоит за капитана. И теперь они будут на ней отыгрываться за его унижение.
– Перчатки надень, красотка. А то испортишь свои розовые ноготки, – на стол перед Элли шлепнулась пара каучуковых перчаток.
– Спасибо, – Элли медленно повязала фартук, натянула перчатки и встала к раковине.
Слева и справа возвышались колонны грязных тарелок. Жирные, с остатками подливы, и недоеденными кусками омлета. Первая смена пассажиров уже плотно позавтракала.
– Не вздумай разбить! – гаркнула ей в ухо госпожа Матильда и помахала у Элли перед носом толстым пальцем. – Отходы вываливай сюда.
Палец ткнул в жестяной бак, откуда несло тошнотворной смесью ароматов.
– Воду понапрасну не трать: набери раковину и мой. Потом добавляешь во вторую раковину каплю нашатыря, ополаскиваешь и вытираешь салфеткой. Поняла?
– Поняла.
– Работай!
Элли осторожно сжала щетку, взяла большую тарелку и покрутила ее перед глазами.
Конечно, ей доводилось раньше мыть посуду. Ну как, мыть... Когда она жила в доме мастера Фукса, иногда ополаскивала чайный сервиз. В доме Фукса не готовили – ему приносили еду из забегаловки, или он сам отправлялся перекусить в таверну.
На кухню в кабаре она заглядывала, лишь чтобы поболтать с поварами.
Вокруг Элли все трудились в поте лица. Бегали, весело переговаривались, гремели посудой. На арестантку больше никто не обращал внимания – разве что бросали косые взгляды, как будто она была прокаженной. Элли стало совсем неуютно.
Но она вздохнула и мужественно принялась за работу.
Все правильно – надо трудом искупить обман. Хоть немного! И она больше не взаперти, не в одиночестве. Она среди людей – простых и честных работяг. Может, ей удастся потом обзавестись среди них союзниками!
Набрала полную раковину воды и принялась скрести тарелку.
– Быстрее! – приказал ей хмурый конопатый парень в белой шапке набекрень. – Чего возишься, как сонная муха!
И водрузил на поставку еще одну башню тарелок.
Элли начала усерднее возить щеткой.
Ничего сложного! Артифисы быстро учатся, и они ловкие.
И нечего на нее гаркать! Она им не светская белоручка.
Мыть тарелки даже весело! Нет времени думать о горьких вещах.
Ловким движением смахнуть объедки. Тарелку быстро под воду – поскрести щеткой. Окунуть во вторую раковину – сполоснуть. Чистой салфеткой протереть до блеска.
Руки Элли мелькали все быстрее и быстрее. Она ухватила ритм. Потихоньку напевала песенку и пританцовывала, чтобы дело шло веселее. Стопка чистых тарелок росла. Элли стало жарко, пот застилал глаза, но она улыбалась.
Вот как умеют работать артифисы!
Конопатый парень прикатил вторую тележку с посудой.
– А где грязные тарелки? – грозно вопросил он. – Ты их что, не помыла и так убрала? Стоишь тут танцуешь, стрекоза рыжая!
– Все готово, – Элли показала на результат своих трудов.
– За десять минут?! – поразился парень. – Кончай заливать!
Он снял верхнюю тарелку, приблизил к глазам и провел пальцем по дну тарелки. Фарфор весело скрипнул.
– Чистая... – удивился парень. – Ладно, неси тарелки в буфет. Тут потом закончишь. Буфет там, за овощным цехом, – он показал в конец длинного зала.
* * *
Тележку ей не дали. Элли нагрузила поднос тарелками и смело двинулась вперед.
Ха, почти номер с балансированием шарами. Однажды она ассистировала гастролирующему жонглеру Мальволио и быстро ухватила некоторые основы его ремесла.
– Куда столько потащила! – упрекнул ее конопатый. – Уронишь!
– Я справлюсь!
Элли лавировала между кухонными работниками, продолжая мурлыкать песенку.
Слева скворчало, справа шипело, за спиной бранились из-за порезанной моркови. Жар от печей обжигал щеки, волосы слипались от пара, и нужно было следить, чтобы никого не толкнуть и поскользнуться.
Да, пожалуй, танцевать на сцене проще! Как повара выдерживают целый день в такой обстановке? А ведь они обычные люди, не артифисы. У них нет ее выносливости и ловкости.
Люди куда крепче, чем кажутся!
Элли почти достигла буфета, когда произошло несчастье. Мордатый повар за столом справа шинковал капусту. Увлекшись, он смахнул локтем на пол подгнивший капустный лист и тот упал прямо под ноги Элли.
Лист мерзко хрустнул под ее подошвой. Нога поехала вперед, и Элли потеряла равновесие. Тарелки на миг взмыли в воздух, поднос полетел в сторону.
– Лови, лови! – завопил кто-то сзади. – Растяпа криворукая!
Время словно остановилось. Повар замер с поднятым тесаком, его лицо исказил ужас. Конопатый парнишка втянул голову в плечи и присел, ожидая шрапнели осколков.
А Элли почувствовала себя на сцене. Вот жонглер бросает в нее шары, блестящие диски и горящие факелы. Канат ходит под ногами. Публика в восторге, публика рукоплещет!
Сейчас рукоплесканий не было. Были вздохи ужаса и произнесенные шепотом ругательства.
Не думая, Элли сделала выпад и поймала первую тарелку. Затем молниеносно перехватила вторую. Третья тарелка приземлилась на локоть – легкое движение, и тарелка скользнула в стопку. Четвертая, пятая, шестая…
Их Элли поймала, красиво упав на колени.
А последняя тарелка грохнулась на пол и со звоном разлетелась на осколки.
– На счастье! – растерянно произнесла Элли, тяжело дыша и стараясь не растянуться на полу носом вниз. В ее руках было две ровные стопки тарелок.
Она с трудом сдерживала желание поклониться публике.
Повар уронил тесак и захлопал.
– Браво! – прогудел он.
Остальные отмерли и шумно заговорили.
– Ничего себе!
– Вот так фокус! Ну ты даешь, сестренка!
– Ловкая, чертовка!
– Повтори на бис!
– Я вот вам повторю! – вмешалась Матильда. Она широким шагом подошла к Элли и поцокала языком, глядя на осколки.
– Фарфоровая тарелка с позолотой! – трагично сообщила она. – Уже третья за рейс.
– Девчонка не виновата, – вступился за Элли конопатый. – Это Фриц, скотина криворукая, капусту упустил!
– Простите, – промямлил Фриц.
– Тебя не учили правильно шинковать, олух! – набросилась на него Тильда. – Уж я тебя поучу поварешкой по лбу! А ты... – она повернулась к Элли. – Быстро отнеси тарелки в буфет, и без своих кабацких фокусов! Потом бери веник и подмети. А потом... – она хмуро оглядела Элли. – Начистишь картошки.
– Хватит глазеть! – заорала Тильда на подчиненных. – Скоро механики обедать пойдут! Давай, жарь-вари, лентяи, половник вам в пасть!
Элли донесла тарелки до буфета без происшествий. Но сердце ее все еще громко колотилось.
Она нашла веник и совок, тщательно смела осколки, уворачиваясь от чужих ног, которые лихорадочно топали по кухне туда-сюда.
– А где картошку чистить? – спросила она у овощереза Фрица, которого уже считала хорошим знакомым. Ведь они вместе попали в переделку из-за его капусты. Ничто так не сближает людей, как выговор на двоих.
– Тут, – Фриц отвел ее в закуток, где стояло ведро с водой, и вручил тонкий ножик. – Вот этот мешок надо начистить. Завтра господам первого класса подаем на гарнир герцогский картофель со сливками и мускатом, а парням из экипажа – просто запеченную.
Элли в ужасе уставилась на мешок высотой ей по пояс.
– Э-э-э… все это почистить?
– Ну да! Тут немного. Чистить умеешь? – спросил Фриц с подозрением.
Элли никогда в жизни не имела дела с сырым картофелем.
– Да, умею! – браво ответила она.
Фриц вздохнул и с жалостью посмотрел на ее гладкие белые руки.
– Срезай тоненько, но не очень. Держи нож лезвием к себе. Двигай к большому пальцу. Палец только себе не отхвати, артистка.
– Я как-то жонглировала двумя ножами и танцевала канкан, – зачем-то сообщила Элли Фрицу.
– Подумаешь! – тот пренебрежительно махнул громадной рукой. – А я могу танцевать чечетку и при этом лепить пирожки с закрытыми глазами.
– Ого! – уважительно удивилась Элли и села на табурет.
Первые четыре клубня под ее ножом превратились в кубики, а Элли получила выговор от Тильды. Незаслуженный, потому что в тот момент она уже чистила пятую картошку и поняла технику. Картофелина получилась гладенькая, ровная, круглая.
Элли метко запульнула ее в ведро.
Хорошо, что у артифисов отлично развита мелкая моторика! Человеку понадобится куда больше времени, чтобы овладеть всеми тайнами снятия шкурки с овощей.
Но через час ловкие руки артифисы заболели, большой палец свело судорогой, ладони занемели от холодной воды, а спина заныла от неудобной позы.
– Ничего, – пробормотала Элли сквозь стиснутые зубы. – Вы еще не знаете, что такое механическая девушка из кабаре. Меня картошкой не возьмешь!
Она посидела минуту, выпрямившись и разминая пальцы.
– Устала? – спросил Фриц, хлюпая носом и вытирая слезы – он чистил лук. – С непривычки бывает. Ты встань, чисти стоя. Все разнообразие.
Элли послушалась. Да, неплохой совет – хоть ноги размять. Но нагибаться к мешку каждый раз неудобно.
Она вспомнила еще один трюк из танцевального номера. Артистка мыском туфли цепляет лежащий на сцене цилиндр, подбрасывает его в воздух и надевает. А потом таким же эффектным образом подхватывает черные очки и тросточку.
Интересно, с картофелем сработает?
Воровато огляделась – на нее никто не смотрел. Элли высыпала на пол несколько картофелин. Легко катнула картофелину к себе подошвой, стремительно подцепила мыском туфли и толкнула вверх.
Оп-ля!
Картофелина как по волшебству взлетела в воздух и оказалась в ее ладони. Элли широко заулыбалась. Тело помнит нужные движения!
Через секунду картофелина лишилась шкурки и полетела в ведро с водой.
Дальше дело пошло как по маслу.
Чтобы было веселее работать, Элли добавила в трюк новые детали. Кидала очищенный картофель в ведро через плечо, через локоть. Очистив сразу три картофелины, вспомнила и выполнила и другие жонглерские трюки: фонтан, каскад, барраж…
Старый жонглер Мальволио был бы ей доволен!
Она так увлеклась, что не заметила, как голоса вокруг стихли.
Она бросила последнюю картофелину в ведро, шумно выдохнула и поклонилась ведру.
Грянули аплодисменты.
Элли растерянно огляделась.
Ей хлопали повара, судомойки, официанты. Только шеф-кок Матильда не хлопала. Она смотрела на нее с подозрением.
– Ну и цирк! – смеялись кухонные работники. – Кабаре «Жарь-вари»!
– А морковкой так можешь жонглировать?
– Морковкой каждый дурак сможет! Пусть попробует оладьями.
– Братцы, это что выходит – она за час пятьдесят фунтов картохи начистила? – удивился мордатый Фриц.
– Я видел, как она это делала – строчила, как заведенная! – засмеялся конопатый.
– Слушай, ты вообще человек? Или автоматон?
– Я человек! – испугалась Элли. – У нас в кабаре все такие. Работа на сцене развивает ловкость и сообразительность.
– Ты завтракала, ловкачка-циркачка? – мрачно спросила у нее Матильда. – Иди, отдохни. Садись туда и ешь – она показала на столик в углу, где на тарелке лежали бутерброды.
Элли с облегчением сняла фартук и отправилась мыть руки. Как же она устала!
И до этого она думала, что работа в кабаре – тяжкий труд! Выходит, не знала она пока тяжелого труда. На кухне никакой автоматон не сдюжит. Тут нужны человеческая сообразительность, ловкость и терпение. И творческий подход!
Хорошо, что она все же почти человек. Иначе сдулась бы в первые же минуты.
Глава 12
Элли подкрепилась бутербродами, которые показались ей вкуснее изысканных яств, что подавали в столовой первого класса. Долго рассиживаться за чаем ей не дали – работы на кухне было невпроворот.
Но Элли взялась за нее с охотой. Ей внезапно понравилось крутиться среди одновременно веселых и сердитых поваров, слушать шутки и добродушные перебранки.
Кухонная суета набирала обороты. Кастрюли клокотали, как вулканы. Вентиляторы яростно гудели, но не справлялись с чадом. Конопатый Ральф носился с подносами так быстро, что его конопушки за ним не поспевали. Мордатый Фриц яростно кромсал сельдерей. Матильда жарила блинчики сразу на пяти сковородах, и подбрасывала их в воздух так ловко, что Элли позавидовала.
Раньше Элли не приходилось быть частью команды и вместе с другими людьми делать тяжелую, но нужную работу, которая приносила немедленный результат. Новое чувство захватило ее.
К тому же после трюка с тарелками и картошкой отношение к ней изменилось. Над Элли весело подтрунивали, придумывали ей разные прозвища. Особенно ей понравились «картофельная жонглерка», «Элли – тарелки уцелели» и «быстромойка».
А Элли любое поручение выполняла быстро, с огоньком.
– Ты за десятерых работать можешь, – похвалил ее мордатый Фриц. – Чтоб мы без тебя делали!
Элли зарделась и с удвоенной энергией замахала тряпкой, протирая столы.
– Вот бы тебя у нас до конца рейса оставили, – продолжал рассуждать Фриц. – Мне помощница нужна. Я поговорю с Матильдой, а та пусть поговорит с капитаном.
– Да, пожалуйста! – взмолилась Элли. – Мне тоже хочется остаться с вами. Но капитан грозился высадить меня и передать полиции.
Фриц вздохнул.
– Если грозился – то так и сделает. Но если кто-то его сможет уговорить, так это наша шеф-кок. Он ее уважает. Ты старайся, работай! И все получится.
И Элли старалась. Подметала пол, мыла посуду, резала морковь и петрушку. Оптимизма прибавлялось с каждой минутой.
Теперь ее грела надежда, что все обойдется, и Ларсен смилостивится и позволит ей остаться на «Горгоне» до конца рейса.
Все-таки ей надо еще раз с ним поговорить! Но как это теперь сделать? Вряд ли капитан решит зайти на камбуз, чтобы сказать «привет» и проверить, как у нее дела.
Элли разговорилась со второй судомойкой, черноглазой смешливой Гильдой.
Пока отмывались кастрюля и соусники, Гильда успела поведать все о скрытой от пассажиров жизни «Горгоны»: кто из команды с кем дружит, с кем враждует, кто из горничных в кого влюблен, и где именно старший бортмеханик прячется во время вахты, чтобы дать храпака подальше от глаз капитана.
– Тебе нравится работать с Ларсеном? Он строгий капитан? – спросила Элли.
– Я с ним нечасто сталкиваюсь, – пожала плечами Гильда. – Наша начальница – Матильда. Его место на мостике, наше – на камбузе. Но капитан молодец. Строгий, но справедливый. Всех членов экипажа знает в лицо, знает, у кого какие проблемы. Он о нас заботится. Да, он отличный парень. И красивый! Да еще и неженатый.
Гильда озорно подмигнула Элли.
– Но горничным и судомойкам, конечно, рассчитывать не на что. А вот пассажирки – те в лепешку расшибаются, чтобы его окрутить. Одной удалось несколько лет назад. Знаешь певичку Като Лефевр?
– Да. Видела ее выступление в мюзик-холле, – у Элли дрогнула рука, и она чуть не разбила фарфоровое блюдце с птичкой. – Она была его возлюбленной?
– Была да сплыла! – Гильда выразительно махнула тряпкой, пустив Элли в лицо россыпь брызг. – Дала ему от ворот поворот прямо накануне отлета. Ларсен зашел к ней в гримерную и застал ее с богатым ухажером. А капитану наутро нужно было отправляться в сложный рейс...
– И что же случилось? – Элли затаила дыхание. Тарелка выскользнула из ее рук и утонула в мутной воде.
– Ничего хорошего. Ларсену поручили возглавить спасательную операцию – вести аэростат в горы и забрать аэронавтов, потерпевших крушение. Но руководство прознало, что он в расстроенных чувствах. Доктор дал ему отвод. Ларсена сняли с операции, хоть он и рвался в небо. Вместо него послали другого… и все кончилось плохо. Тот, второй капитан, был неопытный. Он и потерпевших не спас, и аэростат угробил, и сам погиб. Капитан потом долго молчаливый и злой ходил. Зря компания его заменила. Ларсен никогда не теряет хладнокровия. Даже если он влюблен. Даже если ему разбили сердце. Он бы справился. Долг для него превыше всего.
– Ужас, – пробормотала Элли.
– Но после той истории капитан Ларсен с пассажирками шуры-муры не заводит. Ни-ни! Наверное, он сильно любил ту певичку.
– Если он умеет любить…
– Все люди умеют любить, – удивилась Гильда. – И не только люди! Наш бортмеханик Бумброк утверждает, что моторы его любят. И это верно! Они его слушаются и никогда не барахлят.
– Да. Механизмы тоже умеют любить. Я это точно знаю.
– Ты классная девчонка! – воскликнула Гильда. – Слушай, а научи меня жонглировать? Только не картошкой. Апельсинами! Это как-то благороднее.
– Обязательно научу, – пообещала Элли.
– Девчонки, а ну хорош болтать! Языки оторву! – пригрозила Матильда, и Элли снова впряглась в работу.
К концу дня у нее дрожали ноги и руки, но настроение было веселое.
Интересно, как там тетя Дженни и Крис? Пулкинс и Фанни?
Тетя Дженни не пришла проведать ее, а Крис не явился на камбуз, чтобы извиниться за свой длинный язык. Наверное, они уже про нее забыли. Элли стало досадно.
Ну и ладно. У нее теперь новая компания. И она ничуть не хуже, чем пассажиры первого класса.
У входа в камбуз разгорелась перебранка.
– Кому говорю, бери чан и иди! – грозно орала Матильда.
– Не пойду! – упрямился матрос Луц. – У меня от големов мурашки по коже. Я не подряжался монстрам фураж таскать! Я вообще-то у тебя не на побегушках. Пусть вон Ральф или Фриц идет!
– Они мне на камбузе нужны. Не видишь, сколько у нас работы? А ты без дела по коридору шатаешься. Всем надо питаться – и людям, и големам! На судне Матильды никто не должен остаться голодным.
– Пусть тогда она идет! – Луц заметил Элли и ткнул в нее пальцем.
– Надо отнести в трюм еду? – догадалась Элли. – Для живого груза? Давайте, я сделаю. Мне несложно.
Шеф-кок посмотрела на нее с подозрением.
– А ты ничего эдакого не выкинешь? Ты же арестантка.
– Думаете, отращу крылышки и сбегу с дирижабля?
– Ну да, бежать тебе некуда. Ладно, бери, – Матильда показала на чан, в котором лежали коричневые кубики.
– Тигров уже покормили. Это для големов. Отнеси им. Луц объяснит, что к чему. Силенок-то хватит чан поднять?
Элли осторожно подняла чан. Тяжелый, неудобный, но нести можно.
– Я помогу, – хмуро сказал Луц и забрал у нее из рук чан.
– Одна нога тут, другая там. По коридорам не шляйся без дела! И капитану на глаза лучше не попадайся.
– Слушаюсь, – пробормотала Элли.
Луц шагал по коридорам с угрюмой сосредоточенностью. У входа в трюм он передал ей чан, содержимое которого пахло водорослями, и сказал:
– Дальше ты сама. У големов на пузе есть дверца. Нажмешь на край, она откроется. Пихнешь внутрь два кубика. Ртов-то у големов нет, видимость одна.
– Я знаю, как это делается.
Элли осторожно спустилась по узкой лесенке.
Красноватые спирали ламп не могли разогнать темноту, и она пряталась по углам. Отсеки казались мрачными пещерами. Элли поежилась, но мужественно продолжила путь.
Далеко гудели двигатели. Равномерно ухали поршни в моторах. Шаги Элли были почти не слышны на каучуковых дорожках.
Но тут донесся новый звук. Элли вздрогнула от неожиданности. Ей показалось, что кто-то громко и зловеще клацнул зубами.
Может, тигр вырвался на свободу? Элли не боялась диких зверей, но не стоит проверять, придется ли по вкусу тигру одна артифиса, или же он сломает зуб о ее шестеренки.
Из теней за поворотом выступила высокая тощая фигура в черном одеянии. В тусклом свете ламп лицо доктора Гризвольда казалось мертвенно-бледным.
– Что вы тут делаете? – осведомился доктор сухим тоном и опять щелкнул вставной челюстью.
– Отрабатываю провинность, – ядовито ответила Элли. – Меня выпустили из-под ареста и послали накормить големов.
Доктор неслышно приблизился, выудил коричневый кубик из чана и задумчиво растер тонкими пальцами.
– В будущем репликаторы смогут создать големов, не нуждающихся в белковой пище, – заметил он. – Когда найдут другие, мощные источники энергии.
– Прекрасная перспектива. Дайте пройти, господин Ябеда, – сердито перебила его Элли.
Доктор неторопливо стряхнул с пальцев коричневую пыль и достал платок.
– Не надо обзываться, сударыня. Я был обязан сообщить капитану о своих подозрениях.
– И теперь меня по вашей милости, того и гляди, выбросят вниз без парашюта.
– Вы обманули капитана, экипаж и компанию.
– Спасибо, что просветили!
Элли постаралась протиснуться мимо доктора. Гризвольд больно ухватил ее за запястье.
– Что вы делаете! Пустите меня!
Она толкнула его чаном в живот, но доктор даже и не поморщился. Он протянул вторую руку и крепко ухватил ее за горло. Его пальцы были жесткими и холодными. На его сухой физиономии застыло мирное, полное любопытства выражение, как у ребенка, который собирается оторвать бабочке крыло.
Элли сдавленно охнула и попыталась ударить его ногой.
Да он форменный псих!
Она открыла рот и приготовилась звать на помощь, но доктор внезапно отпустил ее и убрал руки за спину.
– Так я и думал, – сказал он и улыбнулся бескровными губами. – Характерный ритм пульса. Механическое биение отлично прослушивается на ваших ключицах. Вы артифиса!
Элли медленно поставила тяжелый чан на пол, выпрямилась и посмотрела на доктора в упор.
– И что с того? – сказала она яростно. – Что вы теперь будете делать? Опять побежите стучать капитану? Знаете, что со мной сотворит хозяин, когда меня вернут ему?
– Догадываюсь, что вам придется несладко, – спокойно заметил доктор. – Вы не первая артифиса, которая хочет получить свободу.
– Да! Я хочу быть хозяйкой своей судьбы! Потому что я не электробритва, не кофеварка и не ярмарочный автоматон. Я человек!
– Знаю. У вас есть некоторые механические органы, жизненную энергию вам дает кристалл с чужой аурой, но в остальном вы обычная девушка.
– Но не в глазах закона!
– Законы часто страдают от косоглазия. Послушайте, госпожа Селеста, я должен был рассказать капитану о том, что вы – безбилетница и мошенница. Но рассказывать ему о вашей природе я не собираюсь.
– Точно? – недоверчиво спросила Элли.
– Клянусь своим стетоскопом, – доктор криво улыбнулся. – Но я бы хотел попросить вас об одной услуге. Позвольте мне исследовать вас.
– Что?! В каком это смысле – исследовать?
– Меня всегда интересовали создания, подобные вам. В которых живое и неживое действуют, как одно целое. Големы, артифисы. Одно время я входил в команду, которая занималась разработкой таких существ. Мне пришлось уйти оттуда из-за разногласий с руководством. Но мой интерес не угас.
– Я не хочу быть объектом ваших исследований!
Элли подняла чан и собралась идти дальше. Доктор отступил, давая ей дорогу.
– Если передумаете, я буду ждать вас в медотсеке. Поверьте, такое сотрудничество в ваших интересах.
Элли ушла не оглянувшись. Она была так взволнована, что вряд ли могла продолжать разговор. Ей нужно было побыть одной и обо всем хорошенько подумать.
