Текст книги "Дорога на Торхольм"

Автор книги: Варди Соларстейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Первая мысль, направленная на решение этой проблемы, у конунга прошла чисто технически-прикладная: проявить "заботу" о здоровье гномов и надеть им респираторы-намордники, максимально заглушающие звук. Карликов пожалела Катерина, которая пришла на крики, посмотреть на "шоу с гномами". Юная хакерша с самого начала всей этой операции с подкопом как-то незаметно взяла покровительство над суровыми кряжистыми мужичками. Используя свой авторитет "жены конунга", она деятельно заботилась о своих "подшефных". Смотрела, чтобы хорошо кормили, давали свежую чистую воду, вовремя меняли поломанный инструмент, и даже получивших в шахте увечья сама сопровождала до госпиталя.

Чем-то они ей нравились, хотя Влад подозревал, что все дело в росте, и веселушке Кате просто нравятся суровые нордические характеры, не превышающие ее при этом в высоте. Это было, конечно, отклонением от нормы, ведь всем известно, что миниатюрные девушки без ума от худющих и длинных, как оглобля, "баскетболистов". Но гномы отвечали девушке горячей взаимностью – полка и сундук у хакерши уже ломились от искусных гномьих поделок из камня и дерева.

И вот опять, стоило веселушке появиться в сопровождении двух обязательных бойцов охраны, как, несмотря на раздрай в блиндаже, к ней тут же подбежали несколько гномов и принялись торопливо что-то сбивчиво объяснять и о чем-то просить. Остальные с глухой надеждой смотрели на эти метания. Ведь многим, как они боялись, грозило за соблюдение незыблемых гномьих традиций обратное разжалование в рабы.

Лейтенант-гном Хопли, кроме жаркого шепота, даже что-то торопливо сунул Катерине в руку. Влад просто поначалу обиделся от такого неуважения к собственной персоне и чуть было не вспылил, но в последний момент решил не портить таким нелепым образом отношения со своей любимицей среди хакерш. Если гномы решили, что судьбину свою надо отмаливать у Катерины-Белоснежки, то так тому и быть. Схему "добрый-злой полицейский" еще никто не отменял. Влад совершенно правильно не дал своим эмоциям выплеснуться, но абсолютно неверно предположил дальнейшее развитие событий. Катя, внимательно выслушав гномов, вместо того чтобы примкнуть к просящим карликам, нахмурила лобик и спустя минуту выдала готовое решение.

– Владислав Юрьевич, а почему мы заклинание "полог тишины", как на летающем крейсере в домике для миссионеров, не можем использовать?

"Крикливая Его Светлость" просиял, но для проформы посомневался:

– Звук, может, и глушит, но земля передает вибрации, которые на выходе и дают колебания, слышимые ухом. Надо еще проверить, работает ли под землей "полог тишины". И на ману что будем пускать? Откуда ее возьмем? Лишних курей и гусей у нас нет – лагерь еле-еле себя прокормить может.

– Мышеловки! – воскликнула Катерина, воодушевленная тем, что ее вариант хотя бы приняли во внимание. – Ловить мышей для маны. Еще всякие лесные птички и, может быть, их яйца. Но так как на каждого гнома нужно индивидуально – то, может, и насекомые подойдут, если зону тишины небольшую, только вокруг головы надо сделать. Часть рыбы, что приносят с рыбалки – тоже можно пустить на заклинания, в случае чего.

Влад быстро прикинул варианты и был вынужден согласиться, что в словах Катерины есть рациональное зерно. Ему стало немного обидно, что не он сам додумался до такого простого решения, но рутина последних дней напрочь и по уши завалила нервной работой и здорово "затупила" сознание. "Надо высыпаться", – вот и все, что сам себе смог посоветовать конунг.

– Ладно. Значит, "полог тишины". Проверите с Мариной и Кольгриммой. У вас вроде еще пять или шесть знахарок в лагере есть – можно их привлечь, как отработаете процедуру. —

Влад внезапно вспомнил про связь и про "полет валькирий", который ему устроили при его освобождении.

– А что там с красными кристаллами? Вы с Мариной уже неделю ничего мне не говорите. Есть возможность наладить устойчивое радиосообщение? – Влад вспомнил, что Марина ему второй день как не попадалась на глаза. То ли была так занята, а то ли, что вероятнее – пряталась от расспросов и неминуемого разноса.

Катерина задумалась и по виду даже немного расстроилась. Она близко к сердцу принимала все провалы и безо всяких нагоняев.

– Разрушаются кристаллы после сеанса связи, и ничего пока с этим поделать не можем. Кстати, их запас почти кончился – мы как "валькирий" отыграли, так большая часть в красный порошок самоликвидировалась. Они, оказалось, фишки одноразовые.

– Фишки?!.. Ну-ну, я все же жду результатов. За "полог тишины" спасибо, Катя. Молоток.

Катя зарделась и от смущения стала разглядывать свои руки, которые держали очередную гномью безделушку.

– Какая прелесть! – воскликнула Катерина, наконец, рассмотрев подарок лейтенанта. – Спасибо, Хопличек!

И непосредственная девчушка смачно поцеловала гнома в щеку. Народ в комнате напрягся – все знали, что Катерина то ли "жена-ведьма", то ли "дочь-ведьма" конунга, и реакцию "крикливой Вашей Светлости", как его уже окрестили солдаты, никто предугадать не мог. Влад, выдержав паузу и изобразив недовольные брови, лишь отделался фразой:

– Делу время – потехе час. Господа офицеры и сержанты – за работу, за работу!

Пока народ разбегался из землянки, стараясь быстро и на ходу придумать точку назначения своего бега, Влад оценил искусную гномью поделку, подаренную Кате. Он восхищенно присвистнул. Изящный каменный браслет, сделанный из перевитых цепочек, соединяющих четыре украшенные сложным орнаментом пластины, выглядел очень стильно и симпатично. Аккуратность безделушки, судя по ее фактуре, однозначно говорила о том, что она с немыслимым уровнем мастерства вырезана из одного куска камня!

Пока Влад приобщался к культуре гномов, разбегающийся народ тем временем мотал на ус, что конунг жесток и суров, но в случае чего можно обратиться и к Кате. Как говорится, от сумы и от тюрьмы не зарекайся.

Жестокость конунга подтверждала поскрипывающая на ветру виселица, постоянно пустующая, но сделанная Владом специально для воспитательного и наглядного эффекта. И она создавалась только как часть ансамбля наглядно-прикладных зданий. В архитектуре лагеря "дисциплинарный отсек" занимал вообще особое место. Неискушенного гостя также впечатляла до глубины души плаха на постаменте, с воткнутым в нее гигантским неподъемным топором. А вот козлы для порки провинившиеся обитатели лагеря обживали с пугающим постоянством. Конунг пока не вводил наказания, большего по силе, чем дюжина ударов кнутом. Правда, пока и особых прегрешений за обитателями лагеря не водилось. Драки, мелкое воровство и хулиганство, пьянки – вот тот небольшой список человеческих грехов, впрочем, в общем случае одинаковых и для всех остальных разумных рас в Ванахейме, за которые приходилось карать. Перегретый тестостероновый пар наемников выпускался на бесконечных патрулированиях "флангов", труде до изнеможения на осадных работах, а самые выносливые растрачивали его заодно с заработанным жалованием в армейском борделе и кабаке.

Но "дисциплинарный отсек" одним своим существованием и откровенно пугающим видом десятка обслуги, корпуса палачей, отобранных по строжайшему отрицательному фейсконтролю, наводил на грустные мысли солдат, которых в обязательном порядке ознакамливали с этим "аппендиксом средневековья", как высокопарно обозвала его как-то зараженная гуманностью излишней цивилизованности Марина.

И самая умненькая и скрытная из хакерш конечно права, если опять, конечно, предположить, что цивилизация влечет за собой повышенную гуманность. Однако, как мы знаем из прошлого, например из истории освоения Америки в Новое Время – коренное население которого в настоящее время, в пустынных резервациях пытается прожевать щедрый подарок главного цивилизатора товарища Колумба, 90 % потерянной численности на пути к цивилизации, это еще не предел.

– Да, попахивает, зато работает! – такую фразу произнес конунг в ответ на это замечание. – Лучше сразу напугать, чем потом скажут, что командир "излишне жесток". Зато мы не топим в бадьях с водой, как эльфы в Гуантанамо.

В общем, по большому счету, можно было сказать, что Влад пока успешно справлялся с нелегким делом администрирования сбитых в одну пятитысячную толпу оголтелых банд наемников.

Зато слухи, которые сейчас циркулировали по военному лагерю могли послужить основой сразу для целой серии приключенческих романов паре-тройке романистов-беллетристов и целому выводку литературных негров. Почти каждый в наемной армии знал, что за меч носит на поясе Великий конунг. Но больше всего вопросов и пересудов у солдат всех рангов вызывали семейные связи, опутывающие руководство. Кто говорил, что Нюкаэль сын Вальдура от Эльгар-Эль-Элендиэль, которую тот и убил собственным мечом; другие в отпрыски конунга, от не названной принцессы-дроу, записывали еще и Трейва. Для перемывающих косточки был не совсем ясен и статус обоих молодых "ведьм" – по одной версии они считались женами конунга, по другой – любовницами Нюкаэля, по третьей – и то и другое вместе. Наблюдательные люди утверждали, что Катерина Арвенстарская – дочь Вальдура и что с ее помощью он имеет влияние на принца Нюкаэля. Ходила также версия, что Трейв полюбил неправильной любовью другого, светлого принца и теперь тщетно добивается взаимности. Но всей правды никто не знал, а излишне любопытных и языкастых палаческий корпус порол с особой оттяжкой.

Существовал еще один нюанс, который следует осветить. Нет, это не личное участие конунга в расследовании истории: "кто не заплатил бордельным работницам и выпрыгнул в окно солдатской гостиницы?" Это повлекло, кстати, забастовку работниц этого славного труда, жестоко подавленную гвардейскими частями – а именно гномами. И не дознание о зачинщиках драки между людьми виконта Джелле, они же "команчи", они же кавалеристы, и ротой меченосцев, двумя взводами лучников и тремя взводами пикинеров, они же "делавары", они же пехота. В результате драки конунг на неделю остался без конницы, воины которой лежали в лазарете и упивались "живой водой", братаясь с отдыхающей рядом по тому же поводу стонущей пехотой.

Произошел, конечно, довольно неприятный инцидент, но зато взаимное уважение родов войск, после данной эпохальной драки, взлетело на небывалую высоту. Вернувшись с больничных коек, ранее недолюбливающие друг друга соратники по ремеслу, начали здороваться при встрече и даже открыто общаться.

Влад, кстати, поставив перед Кольгриммой, Ингваром и Хагеном задачу обеспечить любой ценой бесперебойное поступление "живой воды" для нужд лазарета, снова благоразумно не став интересоваться, каким образом они со своими людьми это сделают. Влад точно знал, что на жертвы для прикормленного "духа леса", вновь посаженного у ближайшего родника, не брались провинившиеся люди из лагеря, так как он четко сказал: "Где живем – там не гадим", но по лесам пока хватало шляющихся дезертиров, которых никто не считал. Да, по факту, он догадывался, что в жертву приносятся люди, других вариантов у его подчиненных просто не было. Окружающий мир был довольно жесток, и следовало выбирать – или жалобная гуманность и проигрыш всего дела, или победа и достижение поставленных целей.

Так вот, нюанс, о котором непременно стоит рассказать, это рассказ про процесс распространения веры в нового бога Маниту. Главным движителем этого процесса, координатором по просветительской и миссионерской работе выступал непревзойденный никем в риторике Мудрый Скарви. Сам Влад, в этой жреческой иерархии, занимал свое почетное высшее место по праву основателя религии и "голоса Маниту" – фразы с присказкой "А Маниту говорил…" теперь служили аксиомами и постулатами пока еще устного "священного писания", где главным толкователем выступал преподобный Скарви. Старик обзавелся даже небольшим, но верным жреческим аппаратом, который помогал первосвященнику во всех его начинаниях. Надо возвести самое высокое здание в лагере – они брались за топоры и рубили венцы для дома Маниту, как заведенные, работая даже ночью. Надо собрать достойную коллекцию томагавков и "трубок мира" у "столба Маниту" – и эти люди шли в кузницы, мастерские и сами ковали, пилили, изготавливая вещи культа. Отдельного рассказа заслушивают проповеди и способы донесения "слова Маниту" до наемников. Скарви, конечно, продолжал собирать толпы, но в процесс активно стали включаться и его последователи. Они входили в казармы и бараки и вели разговоры о Маниту. Запас фраз и притч был у них, конечно, ограничен, но каждый вечер Мудрый Скарви проводил мастер-класс среди своих учеников, иногда приглашая на эти беседы и конунга. Влад имел собственное мнение по многим вопросам, далеко расходящееся с бытующим вокруг мировоззрением, но Скарви умел настолько грамотно интерпретировать и пересказать своими словами любую его мысль или идею и донести в нужном ключе внимающим, что конунгу только оставалось удивляться и завидовать. Он втайне подозревал, что Мудрый просто использует его как источник пополнения информации для своей устной "книги Маниту", но пока такое положение дел устраивало всех, так как Скарви беспрекословно слушался конунга по любым вопросам, даже имея противоположное мнение. Нельзя сказать, чтоб новая вера распространялась со скоростью лесного пожара, но то, что поток последователей постоянно пополнял живительную реку культа Маниту, это, из-за наглядности процесса, происходящего у всех на глазах, не требовало лишних доказательств.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В славном войске конунга разные полки,

Пусть все они с оружием, но шваль как ни взгляни.

Вот спецназ, элита, из здоровых лбов.

Конные Команчи, бьют без лишних слов.

Карлики-саперы, с рыжей бородой,

Артиллеристы гордые, с меткою стрельбой.

Могикане злобные – наш гвардейский полк,

Делавар, Гурон и Сиу – каждый злой как волк.

Пятый полк, Шаейны – что слабее всех,

И с этим вот отребьем к нам пришел успех.

Через две недели после прибытия под стены неприступной твердыни, Влад имел в активе зачатки администрации, структурированное, правда больше на словах войско, четверть прокопанного хода к цитадели и целый ряд разномастных метательных машин.

И вот с последними достижениями технического прогресса, он и решил поутру познакомить осажденный гарнизон замка Ногт. Влад вскарабкался на семиметровую вышку, сделанную специально для корректировки артиллерийских стрельб и дал отмашку на начало боевых испытаний.

Первыми концерт начали полдюжины эйнармов. Их относительная простота изготовления и обуславливала самый многочисленный парк среди осадных машин. Основу эйнарма составляла упругая доска, которая распрямляясь, посылала увесистые подарки противнику. Следующим заработал, отрабатывая свою музыкальную партию, онагр. Конунг рассчитывал на артиллерийскую точность, но каждый следующий выстрел был не похож на предыдущий. Жгуты постоянно ослаблялись, сама конструкция страшно сотрясалась при каждом выстреле, и после седьмой попытки хоть куда-нибудь попасть – метательная ложка переломилась о хрустнувшую балку стопора. К этому времени все эйнармы тоже повыходили один за другим из строя, выдав от двадцати до сорока выстрелов на "ствол". Влад расстроился. Но его последний конкурсант на этом конкурсе осадных машин, можно сказать фаворит, носил уклончивое и невнятное название экспериментального гибридного требуше. Боевые испытания метательных машин подошли к кульминационной точке, партии солиста.

Противовесом у данной машины служил трехтонный ящик с песком, треугольной формы. Длину рычага сделали двенадцатиметровой. Именно над требуше и работали большую часть времени мастера, а конунг контролировал и направлял их действия.

Начинающий полководец абсолютно точно знал, что бог войны – это артиллерия. Поэтому он, действуя в своем стиле, сосредоточил усилия на самом многообещающем варианте, впрочем оставив часть ресурсов на запасные ветви развития, в случае тупика инженерной мысли по приоритетному направлению. Касательно требуше, пока тупик не наступил, но барьеров хватало, ведь машину сделали "на глазок", а стреляла она "на мазок".

По идее, противовес должен был весить тонн десять, а рычаг метра на четыре длиннее и вдвое толще чем нынешние десять дюймов первоклассного дуба. Снаряды для требуше получились различные, примерно в среднем восьмидесятикилограммовые валуны, со значительным разбросом параметров, единственные, которые сумели найти и доставить в лагерь к этому сроку. Обработать их и привести в адекватный вид просто не успели.

Конунг с вышки дал отмашку Стигу, перспективному вундеркинду, который по собственному почину предложил заменить несколько элементов в конструкции и сейчас командовал этим орудием.

Первым же выстрелом требуше дал перелет. Камень, сразу взяв влево, улетел за "новую стену", и ударил в перемычку между "цитаделью" и внешним кольцом укреплений, снеся зубец в "старой" стене. Заряжали для второго выстрела долго – почти полчаса. Второй камень ввинтился вправо и попал в крайнюю башню "новой крепости". Радость в душе конунга резко пошла по снижающей глиссаде. То ли в конструкции что-то намудрили, а может это метательные снаряды виноваты, где каждый в заготовленной кучке, обладал индивидуальной яркой формой и, соответственно, неповторимым и оттого навсегда запоминающимся полетом. Третий снаряд попал в остатки надвратной башни, еще больше увеличив завал. Рядовые наблюдатели, ничего не понимая и принимая, видимо, эту стрельбу за "артиллерийскую вилку", радостно взвыли на весь лагерь. А Влад окончательно расстроился и спустился с вышки.

В принципе, тридцать штук таких требуше – и совсем неважна индивидуальная точность, можно будет устроить совершенно замечательный террор защитникам, одновременно как-то где-нибудь, наконец, обвалив стену. Но тут уже вопрос упирался в численность обслуги и в более качественную обработку каменных ядер. Например, довести один булыжник до ума – это нужно два-три камнетеса и рабочий день. Точность точно повысится до разброса в эллипс примерно в метров пятнадцать-двадцать по горизонтальной оси.

Онагры показали полную свою военную непригодность. Влад подозревал, что где-то допустил технический просчет, но совершенно не имел ни времени ни желания продолжать инженерные изыскания. Эйнармы, если быть справедливым – себя как раз таки оправдали. Единственный их минус – быстрый износ и низкая точность, компенсировался простотой изготовления запасных деталей, а точность могла быть нивелирована количеством орудийного парка, как и в случае с требуше. Влад даже нашел бы в лагере камнетесов, но это не решало самый главный вопрос – наличия материала для ядер. "Но камни здесь должны быть!" – негодующе думал Влад. – " Огромная крепость отгрохана из камней, а для катапультных ядер нет ни одного подходящего валуна в округе. Не могли же все пустить на стройку!"

Влада порадовала Катерина, когда он поделился проблемой с хакершами и приближенными людьми в штабе.

– Гномы из галерей иногда вытаскивают валуны. Извлеченную породу используют для укрепления периметра. Делают, как вы сказали: бревенчатые стены, а пространство между ними засыпают вынутым из галереи песком, как в древнерусских укреплениях вроде Змиева Вала. Но камни отволакивают в овраг у леса.

– А почему они в обсыпку камни не кладут? Знали заранее, что мне камни понадобятся? У кого-то дар предвиденья прорезался? – удивился конунг.

– Но вы же сами сказали, только глину, песок и "закрепитель", – непроизвольно напомнив Владу бородатый анекдот про чукчу пожарника и милиционера, оправдывалась Катерина, которая находилась опять не причем, но служила амортизирующим демпфером. – Остальное боятся добавлять.

"Закрепитель" – был довольно странным производным от работы Гугнира. От железа после применения копья оставался рыжий порошок, который поначалу все принимали за обсыпавшуюся ржу. Но Влад как-то приказал исследовать природу этого вещества, припомнив появление акритной взрывчатки. Свойство получилось довольно странным – сыпучие вещества слеплялись сами собой в некий жуткий "пластилин". Смесь глины и песка с этой добавкой эффективно обрабатывались холодной ковкой, правда этот материал обладал повышенной текучестью и потихоньку оплывал буквально на глазах. Но вот заливка его в формы "кубиков" из венцов, срубленных из ошкуренных деревьев – давала неплохой результат. Такие стены спокойно, предположительно, могли выдержать катапультный обстрел, так как полученная масса инертной засыпки должна погасить энергию удара. По крайней мере – Влад на это рассчитывал.

И опять, запасной план конунга – разбить стены крепости обстрелом из своих осадных машин, если план с подкопом не сработает, вновь, правда косвенно, зависел от гномов. В общем, было решено затратить время и ресурсы на производство еще пяти машин класса требуше и подготовить по полсотни одинаковых ядер на машину. С эйнармами, которые находились в другой весовой категории и требовали камней гораздо меньших размеров, чем требуше, тоже решили вдвое увеличить численность осадного парка. С онаграми вопрос закрыли и с вооружения сняли.

Существовал еще один аспект использования метательных машин, кроме попыток обстрела псевдо-снарядами и носил он название "применение боевых отравляющих веществ". К сожалению, у конунга не было под рукой достойных запасов перца, мышьяка, хлора, извести и прочих нужных компонентов для этого вонючего, но нужного дела. Все что мог дать ему местный химический военпром – это смола и сера. Получение серы – это вообще отдельная песня. Лесной ван, обжив место нынешней прописки и более чем обильные жертвы в качестве подъемных, притянул к себе жилы руд с высокой концентрацией химических элементов серы и железа. Серу наловчились получать через глиняные реторты. Несмотря на эти успехи, полное отсутствие специалистов в химической промышленности, потому что в войске не оказалось ни одного алхимика, и невозможность никоим образом раздобыть чистые химические элементы, не позволило воспроизвести для Ногта один из самых бесчеловечных эпизодов в истории войн, хотя напрасно предвкушающим Владом и было зарезервировано название операции, звучащее как "битва при Сомме". Полученные заряды чадили и воняли, пытаясь закоптить все вокруг, но не могли ни служить уверенным средством для поджога строений, ни тем более ОВ для вывода из строя личного состава вражеского гарнизона.

Бедная и несчастная Марина, которой пришлось в итоге заниматься и проблематикой с зажигательными и отравляющими зарядами, на глаза Владу старалась лишний раз не попадаться. Она подозревала, что с нее спросят не только за провал этой программы, но еще и за уничтожение всех запасов "красных камней" когда она поставила "небесный концерт Вагнера". Вид у Маринки действительно стал ведьминский – вечно чумазая, пахнущая серой и смолой, злая как черт, она, правда, не зная об этом, пугала самого Влада своей одержимостью. Но как химик-практик она оказалась полный ноль, похоже истратив всю свою удачу на создание еще в Пандоре акритной сверх-взрывчатой смеси. Очередного чуда в исполнении хакеров не произошло. В ее оправдание можно сказать, что у нее не было ни щепотки из набора тех чистых химических веществ, которыми она килограммами распоряжалась еще в Пандоре в испытательном лагере за каменной грядой.

Хотя, может, из-за слишком большого ума, она боялась, что Влад ее затащит в постель, так как все знали что она его "жена", и делала так специально, но у того даже мыслей не было заниматься подобным с юной, чересчур много думающей о чувствах, ведьмочкой. Не воспринимал он ее как женщину. А может это вызов был такой, с ее стороны, но кто ее знает, эту загадочную женскую натуру, которая чувствует себя никчемной, ненужной и отвергнутой, и на какой "закидон" по поздней весне она способна?

Конунг так ушатывался за день, что ему было, честно говоря, не до секса. С Катериной у него установились доверительные отношения, как у отца с дочерью, а Марина откровенно не нравилась, хотя Влад и ценил ее за ум, и непрестанно это подчеркивал. Он, как грамотный политик, пускай и старался не делать на людях сильных различий в отношении к своим "женам", дабы не вносить раскол в их компанию, но это ему плохо удавалось. Особенно после очередного проигрыша от Марины в почти обязательные вечерние "эльфийские шахматы". Марина, конечно, хоть и очень умненькая девочка, но жизненного опыта ей недоставало. Нельзя постоянно обыгрывать облеченных властью мужчин в интеллектуальные игры, это приводит к непоправимым изменениям во внешности и отношениях.

От народа никогда и ничего не скроешь. Кольгримма вообще уже давно обо всем догадалась, но помалкивала в тряпочку, посасывая втихомолку "живую воду". Странности в поведении конунга относительно фиктивных "жен" ее не интересовали, пока ее организм имел возможность потихоньку омолаживаться. Да и вообще, благодаря непрерывному общению с нестандартными юными подругами по ремеслу, она за последнее время стала весьма уважаемой и опытной ведьмой, у которой самой появилось десяток подчиненных и слуг. Кольгримма носила высокое звание майора медицинской службы, что подтверждали погоны, нашитые на ее одеяние. Но больше всего ей нравился личный нагрудный значок, на котором змея что-то слизывала со стенок бокала, ласково обвив туловищем за ножку. Кольгримма иногда себя даже олицетворяла с этой пресмыкающейся. В смысле мудрости, конечно.

С другой стороны от осажденной крепости, возле лагеря, по приказу конунга принялись возводить макеты стен и элементов башен. По гениальной, правда заимствованной мысли Великого конунга, истинно верной звучащей звонкой струной сквозь времена и миры – грянул рефрен будущих беспощадных учебных поединков "Тяжело в учении, легко в бою". Отряды уже и так каждый день сходились на учебных ристалищах, где вооруженные затупленным или деревянным оружием проверяли друг у друга на прочность боевые доспехи и тактические варианты построений. Теперь эти рутинные занятия им предстояло разнообразить кропотливым изучением плюсов и минусов штурмового дела. Это был первый, а заодно и третий вариант штурма. Первый потому, что в первую очередь, по итогам поединков и тестов, лучшие солдаты отбирались в особый полк: "гвардию" – с особым наименованием "Могикане", общей численностью до тысячи бойцов с полуторным жалованием. Из этой доморощенной "гвардии" комлектовался взвод "спецназа" – именно те, которые и пойдут на острие операции "Дворец Амина". Конунг сразу им назначил пятикратный размер как довольствия от базы, так и будущей доли в добыче, поэтому мотивация у парней находилась на самом максимуме.

Полководец сделал указание Скарви особое внимание уделить религиозному воспитанию этого элитного отряда, но в самой ненавязчивой форме. Он поставил непростую задачу, так как выделенные "избранные люди", хоть и питали определенный пиетет перед конунгом и его ближним окружением, мгновенно задрали нос и попытались себя вести непотребно. Пришлось показательно опускать на землю и освобождать от излишков спеси.

Одного, после неуклюжего комплимента чумазой и воняющей серой Марине, из взвода отчислили и посадили на гаупвахту. Марина, видимо, не поняла истинного смысла его слов, произошло банальнейшее недоразумение, но девушка все равно пошла в слезы и истерику. У нее ничего не клеилось и поэтому хакерша последнее время ходила чересчур нервная и раздраженная. Ей остро требовалась психологическая разрядка. Больше всего Марину раздражало, что Влад ее даже не пытается как-то "замотивировать", если не проорать, то хотя бы мягко пожурить. Конунг, который наигранным равнодушием и отсутствием интереса к делам Марины и был на самом деле во всем виноват, в этой ситуации тоже "потерять лицо" не мог, и принял меры, правда, очень мягкие. Тем же вечером Марина раскаялась и попросила отменить наказание. Несмотря на все теперешние закидоны – она была умничкой. Даже пошла на гаупвахту на ночь глядя и переговорила с солдатом.

На следующий день, без вины виноватого, но, тем не менее полностью раскаявшегося, зарвавшегося "спецназовца" восстановили в отряде, но без содержания. Вообще. Типа – кормят и так на халяву, оправдаешь в бою – все восстановят, и вообще скажи спасибо, что голову сохранил. Конунг всем показал, что за свою собственность, "жен-ведьм" или "дочерей-ведьм" – "пасть порвет и моргала выколет" невзирая на чины и звания. Наемники очень высоко оценили это правильное для руководителя качество.

На следующей неделе произошла еще парочка инцидентов, из которых самым ярким оказался связанный с дракой и зарезанной проституткой. Конунг совершенно не удивился, когда основным фигурантом по этому делу прошел тот же боец, который только что отсидел на гаупвахте – против закона парных случаев не попрешь. И тут Влад, вспомнив одну из самых ярких королев эпохи Нового Времени, на судилище выдал фразу: "Спецназ этого сделать не мог, потому что это спецназ. Лучшие люди. Кто хочет с ними хольмганг или эйвинги провести – в явочном порядке. После конца осады. Пока можете оставить заявку на дуэль в административном отделе". На этом суд кончился, обвинение, получив мешочек с серебром в лоб, рассыпалось, а все присутствующие глубоко задумались.

Локального воспитательного эффекта Влад, конечно, достиг, но по ходу пьесы, для пяти тысяч здоровых мужчин в его подчинении, требовалось и более доходчивые аргументы для поддержания дисциплины. Так как никакого желания, кроме гаупвахты, заводить еще и тюрьму, в качестве расширения пенитенциарной системы конунг не испытывал, а плаху и виселицу использовал просто как натюрмортную бутафорию, воздействуя больше на зрительное восприятие, требовались нестандартные решения обыденных для любого человеческого социума проблем, так хорошо и доходчиво описанных в теологических первоисточниках и относящихся к семи смертным грехам.

На следующий день, пикинер из так называемых "могикан", украл жалование у своего друга, а затем, когда тот его обличил, взял и зарезал, будучи к тому же в подпитии. Конунг на процессе метал молнии и обрушивал громы, и был особенно суров и страшен. После открытого суда, провинившегося, сделав анестезию рукояткой меча, связали клубочком, положили на "ложку" требуше и зашвырнули в крепость Ногт. На последнем этапе траектории, голубь-разведчик внезапно ожил и страшно заверещал. Затем его размазало об башню. Командиров незадачливого летнаба разжаловали в рядовые.

Марина с Катей весь следующий день с Владом демонстративно не разговаривали, и по лагерю пошли упорные слухи, что "ведьмы" до последнего упрашивали конунга сменить наказание. Результатом такой политики двойных стандартов стало то, что при последующих нарушениях, друзья и доверенные лица, а также командиры провинившихся, не эпизодически общались с Катериной, а уже целенаправленно шли сначала искать "хакерш", а уже потом топали с адвокатскими намерениями в "ЦУП" – Центр Управления Полетами, теперь, как всегда с нелинейным юмором, называл Штаб Влад.