Текст книги "Остров моих сновидений"

Автор книги: ван дер Зее Карен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Минуту Сэм стоял неподвижно, словно врос в пол. Сдерживая дыхание, Ким наблюдала за ним, краем уха слыша беззаботное чириканье птиц в саду и глядя, как яркий солнечный свет льется в комнату через окно. Потом он медленно повернулся и посмотрел на нее: глаза непроницаемы, в них невозможно ничего прочесть.

– Нет, Ким, не думал.

Вот и все; она получила ответ, какой хотела, прямой и честный. Что-то в ней растворилось, вытекло по капле, словно кровь из раны. На секунду ей показалось, что она сейчас умрет, прямо здесь, в постели, где они прошлой ночью были близки. Секунда, другая – сердце бьется, дыхание не останавливается… Только ощущение, что речь о ком-то другом, а она смотрит на происходящее издалека, наблюдая реальность словно сквозь мутное стекло.

– Что ж, – услышала она свой голос, – спасибо, что сказал это.

Ким встала, набросила кимоно и вышла из комнаты, ступая босыми ногами; через холл она вышла в сад, направляясь прямиком к соседнему дому.

В гостиной матери Ника села и тихо сидела в шоке, пока миссис Харрисон не принесла ей чашку кофе. Только тогда она разрыдалась, оплакивая свое разбитое сердце.

Вечеринка шла полным ходом; Ким разглядывала празднично украшенную комнату и людей, фланирующих мимо, – они едят, пьют или заняты веселой беседой. На этот раз она превзошла самое себя: дом еще более красивый, чем раньше; столики ломятся от угощения; звучит приглушенная музыка.

Ким сама не знала, как ей удалось пережить последние несколько дней: двигалась на автопилоте: она делала что необходимо и отчаянно старалась не думать о Сэме. Видела его редко, хотя он делал попытки заговорить, сказать, что не хотел ее обидеть; но хватит, ей больше ничего от него не нужно, и менее всего – пустые слова и извинения. Ее словно заморозили изнутри.

Она постоянно боролась с желанием упаковать чемоданы и уехать немедленно, но гордость удерживала от бегства. Она приехала сюда работать и закончит свою работу. Сэм получил свой дом, мебель, эффектную отделку, так что в ее присутствии больше нет никакой надобности – можно возвращаться в Нью-Йорк, к своей мансарде и друзьям, которые ждут ее дома.

Надо продержаться только до конца недели: на более раннее время не удалось достать билет на самолет. Предстоит держаться подальше от Майи и Джоэла, подальше от этого дома. Неожиданно Ким поняла, что рядом стоит Сэм, и невольно вздрогнула всем телом.

– Ты проделала отличную работу, Ким, – тихо произнес он.

– Ты мне платил именно за это.

Ее тон был резок, она чувствовала, что дрожит. Надо как можно скорее уходить, она просто не может быть рядом с ним. Ким повернулась и оставила Сэма одного стоять под большой картиной, выбранной ею. Будто ослепшая, Ким пронеслась по комнате, по пути наткнувшись на Ника – тоже приглашен, вместе с родителями.

– Я хотел бы поговорить с тобой, Ким, – сказал он, понизив голос. – Может быть, выйдем во двор?

– Конечно. – Ким последовала за ним через большие двойные двери.

В саду тут и там развешены фонари – атмосфера прямо сказочная. Некоторые из гостей бродили по саду – слышались смех, разговоры, доносимые ночным ветерком. Ник отвел ее в тихий уголок в дальнем конце сада.

– Не хочу, чтобы нам мешали, – объяснил он.

Ким не видела Ника последние две недели – он сидел дома за компьютером и писал новую статью. Завтра он покидает Индонезию – улетает в Сингапур, начиная шестинедельную поездку по Малайзии и Таиланду на грузовике.

Теплый воздух благоухал жасмином; из открытых окон дома лилась музыка. Ник повернулся к ней.

– Я хочу спросить тебя кое о чем, но, если выйду за рамки, пожалуйста, скажи мне об этом.

– Ладно.

– Мама рассказала мне, что случилось два дня назад, когда ты пришла к нам домой.

Ким ничего не ответила. Рассказывать его матери всю историю, она, конечно, не стала. Поведала, всхлипывая, что Сэм ее не любит и она уезжает, потому что не может больше здесь оставаться.

– Ты хочешь уехать обратно в Нью-Йорк? – спросил Ник.

Ким подтвердила это; она чувствовала себя вымотанной до предела. Говорить об этом, даже с Ником, одним из лучших друзей, каких она встречала в жизни, нет смысла.

– Я не прошу никаких объяснений, ты ничего мне не должна. Но мне больно знать, что ты несчастна.

– Со мной все будет в порядке, – храбро заявила Ким, тронутая его заботой.

– Я беспокоюсь за тебя, Ким.

Не обращая внимания на ставшую привычной боль, она улыбнулась.

– Не стоит, Ник. Я не спрыгну с моста и не брошусь под поезд. Я еще не была в Париже, чтобы умирать.

– Ким, ты неподражаема! – рассмеялся Ник. – Именно это мне в тебе и нравится. – И взял ее за руку. – Ты знаешь, что завтра я лечу в Сингапур?

– Да, знаю.

– Не подумаешь ли ты о том, чтобы поехать туда со мной? Увидишь новые страны, мы прекрасно проведем время.

От Ника она ожидала чего угодно, но только не этого. Предложение застало ее врасплох.

– Звучит просто потрясающе, Ник.

– Вот. – Он вынул что-то из кармана и вложил ей в руку. – Это билет до Сингапура, на тот же рейс, которым лечу я. На завтра. Не хочешь его использовать – просто выброси. Я пойму.

– Ох, Ник, я не знаю, – вздохнула она. Возможность соблазнительная, но не разумнее ли отправиться домой, в Ньо-Йорк? С другой стороны, разумные решения никогда не были ее сильной стороной.

– Не давай мне ответа прямо сейчас, подумай. Увидимся завтра в аэропорту, если решишь поехать со мной. – Ник обнял ее и слегка похлопал по спине. – Это не прощание, ты знаешь. Если не поедешь со мной, непременно найду тебя в Нью-Йорке. – Отпустил ее, резко повернулся и исчез в темноте.

После бессонной ночи Ким утром упаковала чемоданы, написала Сэму короткую записку, вежливо поблагодарив его за работу, и, чувствуя себя усталой и разбитой, отправилась в аэропорт.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Ким еще раз взглянула на себя в зеркало, прежде чем открыть дверь Нику. Комната маленькая – на крошечном острове еще не успели вырасти громадные туристические комплексы, – но Ким это совсем не огорчало. Для нее вообще в последнее время мало что имело значение, хотя она делала попытки казаться счастливой.

Ник был очень хорош собой в белых брюках и небесно-голубой рубашке; волосы еще влажные после душа.

– Проголодалась? – спросил он.

– Ну… да вообще-то.

– Ким, ты отлично выглядишь! – Ник закрыл за собой дверь и прошел в комнату.

Она надела длинную узкую юбку и короткий шелковый топ. Сейчас она чувствовала себя немного лучше, чем час назад, когда вернулась в отель, усталая и вспотевшая, в шортах и футболке. Ей понравилось путешествие на остров, покрытый буйной тропической зеленью; тем более оказались кстати душ и чистая, красивая одежда.

– Спасибо, сэр, – улыбнулась она. – Никак не могу найти сумочку. – Ким оглядела комнату.

Ник заметил сумочку на полу позади кресла.

– Вот. – Он протянул ей пропажу, глядя прямо в глаза; руки его коснулись ее волос. – Какие у тебя прекрасные волосы, Ким…

Ее сердце сжалось от его тона, от влюбленного взгляда синих глаз. О нет, подумала она, только не это!

– Ким!.. – прошептал Ник; его руки соскользнули с волос и легли ей на плечи; он заключил ее в объятья и прижал к себе.

С тяжело бьющимся сердцем она стояла как каменная, словно приросла к полу. Его губы накрыли ее губы, он целовал ее нежно, но чувствовалось, что ему эта сдержанность стоит немалых усилий. Она ощутила тепло и силу его тела, почувствовала исходящую от него любовь, и сердце ее отозвалось болью.

Как она могла не знать? Как можно было быть такой слепой? Ник – замечательный парень, хороший человек, настоящий друг. Он привлекателен и сексуален, и в мире нет причины, по которой она не могла бы его полюбить. Но она его не любила, о нет!

Все так просто и так сложно… Она отодвинулась.

– Прости, – сказала тихо, – я не могу. – По щекам ее побежали слезы беспомощности и раскаяния. – Прости, Ник, мне так жаль.

– Мне тоже.

От боли в его глазах сердце разрывается на части; он не заслуживает этого, надо уделять ему больше внимания… Да что происходит с ней и со всеми мужчинами? Почему она никогда не делает этого правильно?

– Я не хотела…

Он заставил ее замолчать, прижав палец к губам.

– Все в порядке, Ким. Это не твоя вина. Было очень глупо с моей стороны приглашать тебя сюда, зная, что я к тебе чувствую.

– Я должна была знать… – проговорила Ким, совершенно несчастная.

Нужно быть слепой, чтобы не заметить очевидного, – все признаки налицо. Почему же она ничего не замечала?

– Мне кажется, ты думаешь о ком-то другом. – Ник грустно улыбался.

Видимо, так и было: поглощенная своими чувствами к Сэму, она не видела, что происходит с Ником. А теперь ей остается лишь всем сердцем жалеть, что согласилась на эту поездку с ним.

– Ник, я не хотела причинять тебе боль.

– Да, Ким, я знаю. – Он пробежал рукой по влажным волосам, глаза его затуманились. – Давай забудем об этом и пойдем поужинаем.

В голосе его слышалась злость, напряжение сковало его плечи.

– Ты злишься на меня, – констатировала она печально.

– Нет, не на тебя. – Он слегка сжал ей руку. – Я жутко злюсь на твоего горе-мужа. С радостью свернул бы ему шею. Но пока ты все еще безнадежно влюблена в этого человека, вряд ли такой жест добавит мне твоего расположения. – Ник открыл дверь. – Пойдем поужинаем, Ким.

– Для меня есть что-нибудь? – спросила Ким в отеле. Красивая девушка-таитянка у конторки раскладывала по ящикам письма и сообщения. Ким сама не знала, зачем спрашивает: никто не знает, что она здесь. И все же каждый раз, проходя мимо конторки, она осведомлялась, словно ждала важного письма.

В этот день, предоставленная самой себе, она сидела на пляже, в тени кокосовой пальмы, и читала шпионский роман. Читая, старалась не думать о Сэме. Ник занят – берет интервью для статьи, которую пишет. Сейчас, наверно, он уже вернулся – ведь далеко за полдень.

– Нет, ничего нет, – улыбнулась девушка. – Есть письмо для мистера Харрисона. Может быть, вы ему передадите? Мне кажется, он ждал этого письма, – добавила она, вручая Ким большой конверт. – А вот еще сообщения.

Ким подхватила стопку бумаг; один листочек выпал и медленно спланировал на пол. Ким наклонилась поднять его и заметила сверху красный штамп, гласивший «Отправлено факсом», с сегодняшней датой. «Кому: Сэму Рашиду», – прочитала она; жирно выведенные буквы бросились ей в глаза. Сердце болезненно сжалось при виде знакомого имени. Вслед за болью пришло удивление. Ник послал Сэму факс в виде длинной, небрежной записи на листе:

«Если ты уверен, что жена тебе не нужна, я, в свою очередь, уверен, что пойду за ней в огонь и в воду. До сегодняшнего дня я вел себя как святой, но и моему терпению есть предел. Ты, должно быть, выжил из ума, если не понимаешь, что теряешь. Она влюблена в тебя отчаянно и безнадежно и совершенно несчастна. И при этом все еще носит проклятое кольцо, которое ты надел ей на палец – один Бог знает, по какой причине. Мы пробудем на острове еще несколько дней; адрес написан ниже, так что тебе лучше одуматься, приехать и забрать ее».

Ким прочитала послание до того, как смогла остановить себя, и упала в скрипнувшее кресло в холле отеля. Не надо было читать чужое письмо, это похоже на подглядывание, но уже поздно. Еще один грех, о котором стоит сожалеть, подумала она без особого раскаяния. Лгунья, а сейчас еще и занимается чтением чужих писем. Чем это кончится?

Она не знала, что и думать о письме Ника – злиться на него за то, что сует нос в ее личную жизнь, или восхищаться щедростью его души. Что подумает Сэм, когда прочтет это, лучше не воображать.

Собравшись с силами, она направилась в номер Ника на другой стороне холла; подошла, постучала в дверь.

– Привет, заходи, Ким.

Очевидно, что он рад ее видеть.

Ким покачала головой. И откинула со лба влажные волосы.

– Может быть, попозже: я вся в песке и хочу в душ. Просто занесла тебе почту. Девушка за конторкой попросила меня принести тебе это.

– Спасибо. – Он забрал у нее бумаги. – Тогда увидимся за ужином, да?

– Конечно. Как прошли интервью?

Ник рассмеялся.

– В некотором роде они меня кое-чему научили. Расскажу за ужином.

Ким вернулась к себе, радуясь хотя бы тому, что они с Ником нашли в себе силы сохранять подобие дружеских отношений. Избавившись от запыленной одежды, она приняла душ, оделась и посмотрела новости по телевидению. По всему миру происходит множество трагедий; но Ким едва слушала диктора краем уха. Думать она могла только о факсе Ника, посланном сегодня днем, и о том, что сейчас делает Сэм. Впрочем, ничего сверхъестественного: она думала о Сэме постоянно.

Прошло три дня с тех пор, как она прочла факс, а Сэм все не появляется. Ким брела вдоль линии прибоя по тяжелому, мокрому песку и машинально наблюдала: солнце садится в волны, окрашивая небо в пастельные тона; теплый морской бриз играет ее волосами, ласкает лицо… Ей бы наслаждаться закатом, а вместо этого хочется плакать…

Сегодня они с Ником предприняли очередную поездку по острову. Посетили несколько экзотических храмов; попробовали острую, пряную местную кухню в ресторанчике на берегу моря. Ужинать теперь не надо, и хорошо: можно остаться одной, не разговаривать с Ником, не быть милой и вежливой. Совсем это на нее не похоже, обычно ей нравилось проводить время с Ником, слушать его бесконечные истории. Но сейчас она не в себе.

Последние три дня ее мучил только один вопрос: приедет ли за ней Сэм, и если приедет, то что сделает она сама? Вернулись в отель – Сэма нет. Не появился он ни на следующий день, ни сегодня.

Может быть, еще не был в офисе и не читал факса? Вольно ей изобретать причины не такие горькие. А между тем причина только одна: он не приехал, потому что уже принял решение относительно их взаимоотношений и не хочет на ней жениться.

Лучше бы ей не читать того факса. Теперь предстоит вернуться в Нью-Йорк и привести свою жизнь в порядок, вернуть ее на круги своя. Притвориться, что не было всех этих ярких месяцев и пряных приключений; что все происшедшее – дурной сон, а сны, как известно, кончаются…

Завтра она позвонит в аэропорт. А вернется домой – первым делом соберет у себя друзей и устроит грандиозную вечеринку: нечто веселое, беззаботное, с вкусной едой, громкой музыкой и танцами. Ей нужна тема, например «Жизнь продолжается!» или что-то в этом роде. В конце концов, жизнь действительно продолжается, независимо от ее разбитого сердца, и с этим придется как-то смириться.

Ким села прямо на влажный песок и спрятала лицо в ладонях. «Я не выдержу! – сказала она себе. – Я так больше не могу – не выдержу… Как же это ужасно!» Она сидела и слушала шелест волн: он успокаивает, ласкает слух… Через некоторое время Ким подняла лицо: пляж пустынен; только крошечный оранжевый пятачок солнца последний раз сверкнул у горизонта, прежде чем его поглотили волны; тихо, если не считать мерного дыхания моря.

Ким с трудом поднялась, отряхнула песок с ног и шорт и повернула к отелю. В отдалении возникли две фигуры, они направлялись к ней – мужчина и ребенок, так ей показалось. Две крошечные фигурки: отец и сын, а может быть, дочь – с такого расстояния трудно определить.

Взглянула вниз, на свои босые ноги, и больше уже не отрывала от них взгляда – вот они делают шаг за шагом по темному, сырому песку… Она двигалась словно в трансе, убаюканная шумом волн.

В следующий раз, когда Ким подняла глаза, мальчуган бежал через пляж к улице, а мужчина все так же приближался в тающем свете угасающего дня. Сэм, подумала она. Как бы ей хотелось, чтобы это был Сэм. Он и похож на Сэма – та же мощная фигура, такие же широкие плечи. Она почувствовала, как сердце слегка ускорило темп, – может быть, действительно Сэм… Но в тусклом свете не разглядишь.

Она ускорила шаг, вглядываясь в темноту, надеясь и желая. Ким представила, как бежит к нему – как это бывает в кино – и волосы ее развеваются по ветру; падает в его объятия, и плачет, и смеется. «Ты приехал! – воскликнет она. – Ты приехал за мной!»

А потом он подошел поближе, и она поняла, что это не Сэм, а просто высокий, широкоплечий незнакомец, который прошел мимо, едва удостоив ее небрежным кивком в знак приветствия.

Разочарование затопило ее со скоростью и разрушительной силой цунами и отхлынуло, оставив ее слабой, с дрожащими коленями. Какая же она идиотка! Надо перестать так себя вести, или можно сойти с ума. Везде она видит Сэма, слышит его голос, но все только иллюзия: слишком живое воображение и отчаянное желание его видеть играют с ней злые шутки.

Ким упрямо пошла дальше, с усилием передвигая ноги; сморгнула слезы – пусть не жгут глаза.

Сэм не приедет, она никогда больше его не увидит. И все же каждый раз, когда она встречает высокого, темноволосого человека, думает о нем и медленно, по капле, сходит с ума…

Отель уже, должно быть, закрылся на ночь. Она вгляделась в темноту, осматривая пляж в попытке найти вход во владения отеля – покрытый виноградной лозой портик и маленький, нарядный «домик духов». Каждые утро и вечер персонал отеля приносил дары духам, чтобы те были счастливы. Разноцветные кусочки рисового пирога, цветы, фрукты – все относилось в домик. Вдруг ниоткуда выступила высокая темная фигура.

– Ким? – произнесла она.

Голос Сэма – настоящий, почти настоящий… Ее охватила паника, она повернулась, боясь порождения своего воспаленного рассудка, своих иллюзий, и пустилась бежать прочь от отеля, от призрачного пришельца…

– Ким!

Он бежит за ней, она слышит его шаги, чувствует его присутствие.

– Ким! Это я, Сэм!

Внезапно в ней проснулся здравый смысл: для наваждения это уже слишком. Она остановилась и тут же почувствовала, как ее обнимают сильные руки. Ким прижалась лицом к знакомой груди…

– Прости, – сказал он, – я не хотел тебя напугать.

Нет, это уж точно не плод ее воображения, его руки вполне реальны, как и голос. Все настоящее, как биение ее сердца и охватившие ее смятенные чувства – облегчение и тут же ярость, горячая ярость. Да как он посмел причинить ей столько страданий?! Она освободилась из его объятий и взглянула в темноту.

– Не прикасайся ко мне! – Ким резко оттолкнула его обеими руками.

Он легко поймал их и сжал, не давая двинуться.

– Ким, выслушай меня!

Голос его был спокоен и властен, и она инстинктивно стала противиться его воле.

– Отпусти меня! – Она попыталась высвободить руки.

Бесполезно – его пальцы держат надежнее железных наручников. Сэм притянул ее ближе, так что лицо его оказалось в нескольких дюймах от ее лица.

– Никогда!

Одно короткое слово, но в нем таится такая сила, что дыхание покинуло Ким. Она почувствовала, как тает ее сопротивление и слезы начинают прокладывать по щекам соленые дорожки. Вдруг подвернулась нога – Ким невольно прислонилась к твердой стене его груди. Руки Сэма расслабились и лишь слегка подтолкнули ее, опуская на песок. Он обвил ее руками, укачивая, как дитя.

– Прости меня! – пробормотал он. – Прости…

Она закрыла глаза, рывками вдыхая воздух и борясь со слезами. Он молчал и просто сидел, прижимая ее к себе. Постепенно дыхание ее успокоилось. Она ведь не спит – наяву касается щекой его груди, чувствует чистый, теплый запах его тела, такой знакомый и волнующий; слышит, как бьется его сердце.

– Так получилось, что я прочла факс, который послал тебе Ник, – прошептала Ким наконец. – Думала, ты не приедешь.

– Я увидел его только сегодня утром. Несколько последних дней я провел в Джакарте.

Значит, он тут же приехал, как только прочел послание.

– Откуда ты узнал, что я на пляже?

– Ник сказал мне. Я видел его в отеле.

Ким подумала о Нике, о том, как он старался помочь ей, несмотря на свои собственные чувства.

– Ник любит тебя, – сказал Сэм.

– Знаю.

В темноте он нащупал ее левую руку, потрогал кольцо.

– Ты никогда не говорила ему, что мы на самом деле не женаты?

– Нет.

Соблазн был, но не хватило мужества признаться Нику. Не хотелось думать о причинах, и все же в глубине души она знала почему. Расскажи она Нику секрет, и пришлось бы признаться себе, что больше нет надежды, что для нее и Сэма все кончено, никогда они не станут настоящей парой, никогда не будут вместе. Сэм понимает, почему она не сказала Нику.

Его левая рука гладила ее волосы.

– Последние две недели без тебя – чистый ад, – проговорил Сэм глубоким, низким голосом. – Все в доме напоминает мне о тебе.

Чувствовалось, что ему больно и трудно говорить об этом.

– Не мог выбросить тебя из головы, хотя все время говорил себе, что это эгоистично, что просить тебя остаться – нечестно и я правильно сделал, отпустив тебя. – Он помолчал. – И тот факт, что ты уехала с Ником, только доказывает это, – добавил он хрипло.

Ким не стала его прерывать.

– А потом я получил от Ника факс, – продолжил Сэм, – и засомневался в мудрости своего решения. Стал думать, что, возможно, есть надежда, вспомнил, как ты сказала о магии – что не хочешь ее анализировать.

Она слушала его, беззвучно дыша, с закрытыми глазами: замолчит – снова замкнется.

Продолжая говорить, Сэм машинально поглаживал ее по голове.

– Конечно, я все анализировал, пытался быть логичным, рациональным и… – снова последовала недолгая пауза, – исключил из размышлений ту самую магию.

Ким понимала, трудно ему говорить все это. Помочь бы ему, но она не знает как. И она просто прижалась к нему теснее.

– Вот это и есть самое худшее, что я мог сделать. Потому что твоя любовь ко мне, уже настоящее чудо. Именно этого я хочу больше всего на свете. Я желал иметь дом – счастливое место, как дом твоей семьи, – и жить в нем с тобой. Но убедил себя, что не гожусь для тебя, что ты будешь счастливее с другим.

«Но я не люблю никого другого», – про себя произнесла Ким. Его рука забралась ей под волосы и теперь лежала на шее.

– Все эти годы я искал и не находил в женщинах самого важного.

– Что же ты искал? – прошептала она, вглядываясь в его лицо в лунном свете.

– Честно говоря, и сам не знаю. Это всегда меня беспокоило, до тех пор, пока я не встретил тебя – несколько месяцев назад в Нью-Йорке. Меня словно омыло волной жара, хотя сначала я и пытался все отрицать перед самим собой. До меня не сразу дошло, что я всегда любил тебя, даже когда ты была ребенком. Ты такая открытая, веселая, жизнерадостная… Именно эти качества я всегда считал неотразимыми. А когда увидел тебя в Нью-Йорке, ты осталась такой же, но теперь уже – взрослой женщиной. И это все перевернуло. Я почувствовал, что безнадежно в тебя влюблен. Знал: ты та самая, которую я искал так давно, которая способна спасти меня от самого себя, научить смеяться.

– Тогда почему ты не захотел жениться на мне? – прошептала она, снова чувствуя всю боль его отказа.

– Потому что думал, что не смогу сделать тебя счастливой. Эта мысль пугала меня больше, чем угроза потерять тебя навсегда.

Ее сердце потянулось к нему, чувствуя его невероятное одиночество и все те муки, которые он вынес, считая, что должен оставить ее ради ее же блага. Глаза наполнились слезами.

– Ох, Сэм, – прошептала она, – почему?.. Почему ты так думал?

– Я видел тебя с друзьями, совсем непохожими на меня. С такими, как ты, – открытыми, общительными. А я не тот человек, который тебе нужен, чтобы провести с ним всю жизнь.

– Но я не люблю никого из своих друзей, Сэм! Не люблю Джемса, не люблю Ника. – Она опустила глаза. – Сэм, я люблю тебя. Просто люблю, и все. Может быть, это неразумно, но я ничего не могу поделать со своими чувствами. И мне нравится то, что я чувствую к тебе. Это прекрасно и правильно.

– Но я сделаю тебя несчастной, – ответил он тускло.

– Да – если выкинешь из своей жизни. Я несчастна, когда ты не разговариваешь со мной, не доверяешь мне настолько, чтобы делиться своими проблемами и бедами.

– Мне придется многому научиться. – Он обнял ее еще крепче. – Я постараюсь, Ким. Сейчас я с тобой разговариваю, правда?

– Да, сейчас – да. – Ким почувствовала, как со дна души поднимается забытое ощущение счастья, словно пузырьки от шампанского, и наполняет ее радостью и надеждой; она отодвинулась от него ровно настолько, чтобы взглянуть ему в лицо. – Я помогу тебе! Я научу тебя! – Слова эти вырвались у нее, обретая собственную жизнь. – Я все для тебя сделаю! Если только ты пообещаешь мне одну вещь.

– Слушаться и повиноваться? – спросил он неожиданно суховато.

Ким рассмеялась.

– Нет, Сэм. То есть… и это тоже. Но я имела в виду – ты пообещай мне стараться, хотеть учиться.

– А я и хочу – ради тебя. Ким, я готов на все.

– На все? – Она вздохнула, но смех рвался наружу, и она не выдержала. – Ты хотя бы знаешь, как опасны такие обещания?

– Да, знаю, но готов пойти на риск. – Он взял ее лицо в ладони и поцеловал. – Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была со мной. Ты нужна мне. Хочу, чтобы ты была счастлива.

– Я тоже тебя люблю. Так давай сделаем друг друга счастливыми.

– Ты выйдешь за меня замуж? Завтра, прямо здесь, на острове?

Она снова рассмеялась.

– Только если ты уверен, что хочешь этого.

– Я всегда буду в этом уверен.

– Только ты, похоже, не уверен в том, знаю ли я сама, что для меня хорошо. – Ким запустила руки под футболку, чтобы погладить его сильную, мускулистую спину. – Знаешь ли, это несколько высокомерное мнение. Думать, что я не знаю, кто сделает меня счастливой.

– Я полон пороков, Ким.

– Рада, что ты это понимаешь. – Она уже едва сдерживала смех, напустив на себя серьезность. – Что до меня, то я – совершенна. Если не считать небольшой лжи, которую я твердила людям, – что мы с тобой женаты.

– У тебя неплохо получалось.

Она тихо застонала.

– Тогда я, кажется, еще порочнее тебя.

– А мне кажется, мы друг друга стоим.

Его губы нашли ее, поцелуй зажег в ее теле жаркий огонь, все мысли тут же вылетели из головы, кроме одной: она любит его, а он – ее. А потом он уложил ее на песок, как это бывает в любовных романах и в кино.

Посреди ночи Ким проснулась в объятиях Сэма в номере отеля на другом конце острова. Наслаждаясь его близостью, она лежала неподвижно, слушая шепот пальмовых листьев за окном и мягкое шуршание волн.

По комнате пролетел ветерок, нежно коснулся ее лица, обнаженных плеч; принес запах моря и песка, каких-то экзотических полуночных цветов. Простыни приятно холодят кожу; медленный, ленивый вздох сорвался с ее губ. Она ощутила, как тело Сэма прильнуло к ней, руки его пробежали по ее телу, отыскивая грудь.

Она открыла глаза, стараясь увидеть его лицо, но так и не разглядела – оно оказалось скрыто ночными тенями. Серебристый лунный свет сочится сквозь кружево занавесей и заливает постель. Протянув руку, она пробежала пальцами по его волосам.

Его руки ласкали ее, губы легко касались то здесь, то там, дразня и соблазняя. В темноте существовали только прикосновение, запах, звук.

– Бахибик, – прошептал он возле ее щеки едва слышно, словно вздох. – Я люблю тебя.

И тогда она поняла: это то самое слово, что шептал ей во сне тайный любовник. То самое, что произнес Сэм в ночь их отчаянной и безнадежной любви. «Бахибик» – «я люблю тебя» по-арабски.

Она улыбнулась, прижавшись губами к его шее. Сейчас она счастливее, чем когда-либо в жизни. Кончиками пальцев Ким провела по знакомым до мелочей контурам лица Сэма, обвела губы…

– Кто ты?..

И почувствовала – он улыбается.

– Ты знаешь, кто я, Кимми. Ты знаешь…