Текст книги "Дедушкины рассказы. История Шотландии с древнейших времен до флодденского сражения 1513 года."

Автор книги: Вальтер Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Теперь в руках у англичан больше не оставалось важных для Шотландии населенных пунктов, кроме Стерлинга, который был осажден Эдуардом Брюсом, братом короля. Осадить город или замок – значит окружить его армией, чтобы находящиеся внутри люди не могли получать извне продовольствие. Так вот, шотландцы держали Стерлинг в осаде, пока сэр Филип Моубрей, комендант замка, обеспокоенный тем, что припасы на исходе, не вступил в переговоры с Эдуардом Брюсом и не пообещал сдаться, если король Англии не придет ему на помощь до середины лета. Сэр Эдуард принял его условия и даже позволил Моубрею самому отправиться в Лондон, чтобы известить короля Эдуарда об этом соглашении. Однако, когда король Роберт услышал о сделке своего брата, он счел ее слишком рискованной, ибо она грозила вовлечь его в битву с объединенными силами Эдуарда II, владевшего Англией, Ирландией, Уэльсом и большим куском Франции и способного за короткое время собрать войско несравнимо более мощное, чем могли бы собрать шотландцы, даже если бы вся Шотландия подчинялась власти короля. Сэр Эдуард ответил брату со своей обычной горячностью:

–    Пусть Эдуард приведет сюда всех своих подданных, мы сразимся с ними, сколько бы их ни было.

Король восхитился его отвагой, хоть и граничившей с безрассудством.

–    Ну что ж, брат мой, – сказал он, – изготовимся к битве и призовем всех, кто любит нас и дорожит свободой Шотландии, стянуть под наши стяги свои дружины и помочь нам дать отпор королю Эдуарду коли он явится с английской ратыо спасать Стерлинг.

Глава X
БИТВА ПРИ БАННОКБЕРНЕ (1314)

Король Эдуард И, как мы уже говорили, был, в отличие от своего отца, не мудрым и смелым мужем, а коронованным недоумком, находившимся под влиянием ничтожных фаворитов и больше помышлявшим об удовольствиях, чем об управлении собственным государством. Его венценосный родитель Эдуард I самолично привел бы в Шотландию большую армию, не дожидаясь, пока Брюс отвоюет чуть ли не всю страну. Но мы уже знаем, что, к счастью для шотландцев, этот умный и многоопытный, хотя и честолюбивый монарх умер на самых подступах к Шотландии. Эдуард-младший не подхватил знамя отца в шотландской войне и тем самым упустил случай побороть Брюса, пока тот еще не набрал силу. Однако теперь, когда сэр Филип Моубрей, комендант Стерлинга, прибыл в Лондон, чтобы доложить королю, что Стерлинг, последний из крупных шотландских городов, где еще держались англичане, будет сдан, если до середины лета его не вызволят из осады, вся английская знать закричала, что без боя отдать шотландцам земли, честно завоеванные Эдуардом I, значит совершить великий грех и навеки покрыть себя позором. Поэтому было решено, что король должен отправиться в Шотландию с таким многочисленным войском, какое только возможно собрать.

И вот Эдуард Второй возглавил одну из громаднейших армий, когда-либо воевавших под командованием английского короля. Вооруженные отряды прибыли из всех его владений. Множество бравых солдат из французских провинций, принадлежавших английскому королю, множество ирландцев, множество валлийцев, и все владетельные английские вельможи со своими вассалами и сподвижниками объединились в одном несметном полчище. В нем было не менее ста тысяч человек.

Узнав о грандиозных приготовлениях английского монарха, король Роберт Брюс кликнул клич к собственным владетельным вельможам, и они не замедлили явиться на зов со своими вассалами и сподвижниками. Числом их было значительно меньше, чем англичан, не много не мало – на десятки тысяч. Фактически, под началом у Брюса оказалось чуть более тридцати тысяч воинов, причем гораздо хуже снаряженных, чем богатеи англичане. Однако во главе их стоял один из самых искусных полководцев той эпохи, а в подчинении у него находились его брат Эдуард, его племянник Рандольф, его верный товарищ Дуглас и другие отважные и опытные военачальники, командовавшие теми людьми, которые привыкли сражаться и побеждать в самой безнадежной ситуации и в самом неравном бою.

Король сразу же стал прикидывать, как можно перевес противника в силе и численности перекрыть мастерством и хитростью. Он знал о превосходстве тяжеловооруженной английской конницы, экипированной и вооруженной куда основательней, чем шотландская, и английских лучников, самых искусных в мире. Прежде всего, Брюс решил помешать врагу использовать эти два преимущества. Он отвел свою армию в долину близ Стерлинга, называвшуюся Луговиной, куда английская армия не могла подойти иначе, как по болотистому участку, пересеченному ручейками, в то время как шотландцы стояли на твердой земле. Затем со стороны линии фронта, откуда почти наверняка должна была ударить кавалерия, он велел нарыть множество ям глубиной по колено. В ямы наложили хвороста и покрыли их сверху дерном, так что казалось, будто это обычное поле, хотя в действительности оно все состояло из дыр, как медовые соты из ячеек. Еще, говорят, он приказал разбросать по долине, по возможным направлениям кавалерийской атаки, железные штуковины о четырех острых шипах, предназначенные для того, чтобы ранить ноги коням, выводя их таким образом из строя.

Шотландская рать заняла позицию, растянувшись вширь на юг и на север. Вправо, на юг – до самого ручья Баннокберн, берега которого так обрывисты, что оттуда никак нельзя было ждать нападения неприятеля. Влево – почти до стен города Стерлинга. Брюс устроил своим войскам серьезный смотр. Всех никчемных слуг, обозных кучеров и кашеваров, каковых оказалась уйма, он спровадил за холм, впоследствии названный, в память о том дне, Людским холмом. Потом он обратился к ратникам с речью, в которой заявил о своей решимости либо одержать победу, либо сложить голову в жарком бою. Еще он пожелал, чтобы все, у кого нет твердого намерения драться до конца, покинули поле битвы прежде, чем она началась, и чтобы не осталось на нем никого, кроме готовых принять тот из двух исходов, который пошлет Господь: победу или смерть.

Когда главный корпус шотландской армии был окончательно размещен, король поставил Рандольфа с конным отрядом у церкви Святого Ниниана, наказав ему лечь костьми, но не допустить переброски какой бы то ни было помощи в Стерлингский замок. Затем он выслал вперед Джеймса Дугласа и сэра Роберта Кейта, маршала шотландской армии, чтобы, подобравшись, насколько удастся, к английской рати, которая теперь двигалась от Фолкерка, они как следует ее рассмотрели. Вернувшись, военачальники доложили, что трудно вообразить себе зрелище более прекрасное и ужасное, чем наступление этого несметного полчища, – что вся земля от горизонта до горизонта кажется заполоненной вооруженными пехотинцами и конниками, – что число штандартов, знамен и вымпелов (это все разные флаги) настолько впечатляет, что самое храброе и самое внушительное войско в христианском мире может пасть духом при виде прущего на него короля Эдуарда.

23 июня (1314) король Шотландии получил известие, что английская армия подступает к Стерлингу. Поэтому он привел свою армию в боевую готовность, велев каждому занять то место, какое ему было отведено. Очень скоро Брюс, напряженно искавший глазами неприятеля, заметил вдали отряд английской конницы, скачущий во весь опор к восточным воротам Стерлинга. Это был лорд Клиффорд с восьмью сотнями отборных кавалеристов, которого отрядили выручать осажденных.

– Смотри-ка, Рандольф, – сказал король своему племяннику, – у тебя из венца выпала роза. – Под этим Брюс подразумевал, что Рандольф умалил свою славу, пропустив врагов там, где ему полагалось перекрыть им путь.

Ничего не ответив, Рандольф бросился наперерез Клиффорду с отрядом вдвое меньшим, чем вражеский. Шотландцы были пешими. Англичане устремились к ним с копьями наперевес, и Рандольф дал своим молодцам команду собраться в кулак, чтобы выдержать бешеный натиск. Видимо, положение его выглядело настолько отчаянным, что Дуглас обратился к королю с просьбой позволить ему подсобить другу. Король не позволил.

–    Пусть Рандольф, – молвил он, – сам исправляет свою ошибку. Я не могу ради него ломать боевой порядок.

Между тем угроза становилась смертельной: английская конница, похоже, целиком поглотила маленькую горстку шотландской пехоты.

–    Хотите казните, хотите милуйте, – бросил Дуглас королю, – но совесть не позволяет мне в бездействии смотреть, как гибнет Рандольф, я должен ему помочь, – и он пришпорил своего скакуна.

Однако, не успевши даже приблизиться к месту схватки, Дуглас и его товарищи увидели массу скачущих прочь английских коней, с всадниками и без всадников.

–    Стойте! – закричал Дуглас своим храбрецам. – Рандольф одержал победу. Раз мы замешкались и не поддержали его в сражении, не следует нам изображать, будто мы причастны к его триумфу.

Вот это был благородный поступок. Особенно если учесть, что Дуглас и Рандольф постоянно боролись за первенство в добром мнении короля и народа.

Тут показался авангард английского войска, и несколько храбрейших рыцарей выехали вперед, чтобы посмотреть, что делают шотландцы. Они сразу же узнали короля Роберта, облаченного в королевские доспехи и сверкающего золотой короной, надетой поверх шлема. В тот вечер король не собирался сражаться, а потому его мощный боевой конь отдыхал, а сам он разъезжал вдоль строя на низкорослой кобылке, с легкой стальной секирой в руке, руководя последними приготовлениями к битве. При приближении вражеских конников Брюс повернул лошадь и немного проскакал им навстречу, чтобы получше их разглядеть.

Среди англичан оказался один горячий рыцарь по имени Генри де Боэн, который решил, что вот он прекрасный случай стяжать великую славу и положить конец войне, убив короля Роберта. Боэн сорвался с места и бешеным галопом помчался прямо на Брюса, надеясь наскоком своего могучего коня и своим длинным копьем без труда сшибить почти не вооруженного всадника с его маленькой клячонки. Увидав Боэна, король Роберт не шелохнулся, а когда разлетевшийся рыцарь уже нацелил на него грозное острие, маленькая кобылка, повинуясь руке хозяина, неожиданно прянула в сторону, и сэр Генри, даже не зацепив Брюса, понесся мимо, увлекаемый своим тяжеленным жеребцом. Именно в этот момент король Роберт приподнялся на стременах и так сильно хватанул сэра Генри по голове своей секирой, что расколол его железный шлем, словно ореховую скорлупку, и выбил рыцаря из седла. Боэн умер, еще не коснувшись земли. Этот геройский поступок вызвал ропот среди шотландских полководцев, которые полагали, что Брюс не вправе был так рисковать своей жизнью, когда от него зависела безопасность целой армии. Король же только осмотрел свою секиру, погнувшуюся от удара, и произнес: «Жаль, доброе оружие испортил».

На следующее утро, 24 июня, на рассвете, битва завязалась уже всерьез. Страшная битва. Англичане, приблизившись, разглядели шотландцев, ровнявших шеренги. Аббат Инчефрея ходил между ними босой и призывал их биться за свободу Шотландии. Они преклоняли перед ним колени и молили Бога даровать им победу. Король Эдуард, заметив это, вскричал:

– Они встают на колени, они взывают о милости.

– Да, – сказал славный английский барон Ингельрам де Амфравилль, – только они взывают к Господу, а не к нам. Эти люди либо победят, либо примут смерть на поле боя.

Английский король отдал приказ атаковать. Тут его лучники натянули свои тетивы и принялись так дружно и споро пускать стрелы, что те посыпались с неба, точно снежная крупа в Рождество. Лучники поубивали много шотландцев и могли бы, как, например, при Фолкерке, принести своим победу, но Брюс придумал-таки способ им помешать. Он держал наготове отряд тяжеловооруженных конников, которые в нужную минут ворвалась на полном скаку в гущу английских стрелков, не имевших иного оружия, кроме бесполезных в близком бою луков, и покрошили их без счета, а живых обратили в бегство.

Тут в дело вступила непревзойденная английская кавалерия, призванная поддержать лучников и сломать шотландский строй. Однако, доскакав до перекопанной полосы, кони стали один за одним проваливаться в ямы, а их седоки летели кувырком на землю и распластывались на ней, не способные подняться из-за веса доспехов. Среди англичан началось смятение, и шотландский король, подтянув свежие силы, пошел в наступление и еще больше их потеснил.

В то время как обе стороны упрямо молотили друг друга, вдруг случилось событие, решившее исход сражения. Все слуги, конюхи и повара шотландского стана были отправлены, как я тебе уже говорил, в тыл армии, за холм, впоследствии названный Людским. Поняв, что их господа вот-вот одержат победу, они высыпали из своего укрытия, кто с вилами, кто с рогатиной, чтобы поучаствовать в торжестве и дележе трофеев. Англичане приняли эту разношерстную толпу за новое подкрепление, подоспевшее на помощь шотландцам, и, окончательно пав духом, бросились врассыпную. Сам Эдуард пустился наутек с такой скоростью, какую ему позволило развить его мастерство наездника. Доблестный рыцарь сэр Джайлс д’АрЖантан, прославившийся своими подвигами в палестинских войнах, сопровождал короля, пока не вывел его из давки. Но дальше не пожелал сделать ни шагу. «Я не привык, – сказал он, – показывать врагу спину». На этом он распрощался с королем, пришпорил коня и с боевым кличем «Аржантан! Аржантан!» врезался в самую середину шотландского войска, где его и убили.

Юный граф Глостор тоже погиб, сражаясь до последнего. Шотландцы не причинили бы ему вреда, но, поскольку он не прикрепил к доспехам свою гербовую эмблему; его не узнали и изрубили на куски.

Сначала Эдуард метнулся к воротам Стерлингского замка и стал умолять укрыть его там. Однако сэр Филип Моубрей, комендант, напомнил беглому сюзерену, что назавтра крепость будет сдана, так что Эдуарду пришлось во весь дух лететь через Торвуд, удирая от Дугласа, мчавшегося за ним по пятам с отрядом конницы. Во время этой бешеной гонки произошел один казус, который показывает, насколько легко некоторые шотландские бароны той поры меняли свои политические пристрастия. Преследуя Эдуарда, Дуглас встретил на пути шотландского рыцаря сэра Лоренса Абернети с двадцатью конниками. До той минуты сэр Лоренс держал сторону англичан и собирался с группкой приверженцев влиться в армию короля Эдуарда. Но, узнав от Дугласа, что английский король разбит в пух и прах, он тут же переметнулся в другой лагерь и без долгих уговоров согласился принять участие в травле злосчастного Эдуарда вместе с теми самыми приверженцами, которых вел сражаться под его знаменем.

Дуглас и Абернети продолжили погоню, не позволяя королю Эдуарду спешиться хоть на секунду, и преследовали его до Данбара, где комендантом еще сидел друг англичан – Патрик, граф Марчский. Граф принял поверженного Эдуарда и дал ему рыбачий бот, или небольшой корабль, на котором тот уплыл в Англию, потеряв всю свою превосходную армию и множество своих достойнейших вельмож Англичане никогда, ни прежде, ни потом, ни во Франции, ни в Шотландии, не терпели столь чудовищного поражения, как при Баннокберне, равно как и шотландцы никогда не одерживали столь великой победы. Сотни честнейших и храбрейших английских аристократов и дворян полегли, как я уже говорил, на поле брани; еще больше их оказалось в плену. Все несметное полчище короля Эдуарда было уничтожено или рассеяно.

После такого страшного разгрома англичане уже не могли поддерживать свои притязания на господство в Шотландии и посылать в эту страну войска для ее усмирения, как они делали почти двадцать лет. Напротив, им даже не под силу стало защищать собственные границы от набегов короля Роберта и его вояк Несколько сокрушительных для англичан битв разыгралось на территории самой Англии. Одна из них – близ Миттона, в Йоркшире. В этой битве участвовало столько священников, что шотландцы окрестили ее Миттонским капитулом [37]37
  20 сентября 1319 года. Триста священнослужителей пало в той битве. – X е й л з, т. II, с. 113.


[Закрыть](капитул – это собрание духовенства, принадлежащего к причту кафедральной церкви). И в бою, и после него были пролиты реки крови. Шотландцы опустошили английскую землю до ворот Йорка, упиваясь неоспоримым превосходством над своими старинными врагами, которые еще недавно грозились сделать их вассалами Англии.

Так король Роберт Брюс из изгоя, на которого охотились с собаками, как на оленя или хищного зверя, превратился в сюзерена, повсеместно признанного одним из мудрейших и храбрейших монархов, когда-либо существовавших на свете. А Шотландия из разоренной и угнетенной провинции вновь превратилась в свободную и независимую страну, живущую по собственным законам и управляемую собственным государем. И хотя после Брюсовой смерти Шотландия часто несла великие утраты и омывалась горькими слезами как по вине англичан, так и по вине проклятых внутренних междоусобиц, все же она никогда больше не расставалась со своей свободой, за которую Уоллес отдал жизнь и которую король Роберт вернул силой оружия и не меньшей силой ума, Поэтому шотландская нация должна с гордостью и благодарностью хранить память об этих отважных воинах и стойких патриотах, пока не порастет быльем ее история [38]38
  «Тьма англичан утонула при попытке переправиться через реку Форт. Многие, обратившись в бегство, угодили в ямы, не тронутые во время первой атаки, и там были раздавлены или умерщвлены. Другие, тщетно штурмовавшие утесистые берега Баннокберна, поломали себе шеи; и эта маленькая речушка оказалась настолько завалена трупами людей и лошадей, что победители Переходили по ним туда-сюда не замочив ног, как по мосту. Тридцать тысяч англичан нашли свой конец в битве при Баннокберне; и среди них двести титулованных рыцарей и семьсот молодых оруженосцев дворянского звания. Большой отряд валлийцев под командованием сэра Мориса Беркли бежал с поля боя, но почти все они были убиты или пленены, прежде чем достигли границ Англии. Такая участь постигла бы и самого английского короля, если бы Брюс мог выделить для погони достаточное число свежих конников». – «Сумма богатства, награбленного у англичан, и выкупа, полученного потом за множество пленников, была, вероятно, огромной. Точно ее определить трудно, но некоторое представление о громадности нанесенного Англии ущерба дают горестные сетования мальмсберийского монаха. «О, день беды и скорби! – восклицает он (стр. 152), – день стыда и погибели, недостойный стоять в ряду других дней года, обративший в прах славу Англии и позволивший шотландцам присвоить ценнейшие сокровища нашей нации стоимостью до двухсот тысяч фунтов (около трех миллионов наших теперешних денег). Увы! Скольких благородных лордов, и искусных в бою рыцарей, и храбрых молодых солдат, каких гор великолепного оружия, и золотых сосудов, и дорогих одежд лишил нас один короткий и злополучный день!» Потери шотландцев в битве были невероятно малыми, что доказывает, насколько эффективными оказались шотландские каре против английской кавалерии. Из известных личностей были убиты лишь сэр Уильям Випонт и сэр Уолтер Росс, закадычный друг Эдуарда Брюса. – Тайтлер, т. I, стр. 121,123.


[Закрыть].

Глава XI,
ГДЕ РЕЧЬ ПОЙДЕТ О ПОДВИГАХ ЭДУАРДА БРЮСА, О ДУГЛАСЕ, О РАНДОЛЬФЕ, ГРАФЕ МЮРРЕЙСКОМ, И О СМЕРТИ РОБЕРТА БРЮСА(1315-1330)

Тебе наверняка будет любопытно услышать о том, что сталось впоследствии с Эдуардом, храбрым и бесшабашным братом Роберта Брюса. В ту пору, надобно тебе знать, почти вся Ирландия находилась под пятой у англичан. Сильно от них устав, ирландские вожди – по крайней мере, главнейшие из них – предложили Эдуарду Брюсу прийти, выдворить иноземцев и сделаться ирландским королем. Он был не прочь откликнуться на их зов, ибо дух имел дерзновенный и всегда жаждал славы и власти, завоеванной в бою. Эдуард Брюс мог поспорить с братом в воинской доблести, но не в благоразумии и осмотрительности, ведь во всех своих деяниях после убийства Рыжего Комина Роберт Брюс показал себя человеком столь же мудрым, сколь и отважным. Однако он с радостью согласился на то, чтобы Эдуард, всегда стоявший за него горой, был возведен на ирландский престол. Поэтому король Роберт не только дал брату армию для завоевания, но даже сам приплыл в Ирландию с несколькими полками, дабы помочь ему делом. Брюсы выиграли ряд сражений и продвинулись далеко в глубь Ирландии, но англичане превосходили их численностью, да еще многие ирландцы, не жаловавшие Эдуарда Брюса, поднялись против него, так что королю Роберту с братьями пришлось повернуть вспять.

Главнокомандующим у англичан был выдающийся военачальник сэр Эдмунд Батлер, собравший такие силы, какие Эдуарду Брюсу и его венценосному брату Роберту даже не снились. Шотландцам ничего не оставалось, как каждое утро отступать, уклоняясь от сражения с воинством куда более внушительным, чем их собственное.

Я часто повторял тебе, что Роберт Брюс был мудрым и справедливым правителем. Но он был вдобавок добрым и сердобольным человеком, о чем свидетельствует случай, происшедший во время этого отступления. Дело было утром, когда англичане и их ирландские союзники вовсю перли на Брюса, который приказал своему войску быстро ретироваться, ибо пойти на столкновение с более мощной армией в сердце страны, сочувствовавшей его врагам, было бы верхом безрассудства. В ту самую минуту, когда король Роберт занес ногу в стремя, вдруг раздался душераздирающий женский вопль. «Что за беда там стряслась?» – спросил король, и его приближенные объяснили ему причину переполоха. Несчастную женщину, прачку только что разрешившуюся от бремени, намеревались оставить на дороге, так как она не имела сил идти собственными ногами. Роженица кричала от ужаса, уже видя себя и свое чадо в руках ирландцев, чья жестокость стала притчей во языцех. Однако о том, чтобы найти повозку или хотя бы перенести женщину и ее младенца в безопасное место, думать было поздно. Страшная спешка вынуждала бросить их на произвол судьбы.

Услышав эту историю, король Роберт мгновение молчал, разрываясь между состраданием к несчастной и тревогой за армию, которую могло погубить промедление. Наконец он окинул свою свиту горящим взглядом.

– Не бывать этому, господа, – произнес Роберт Брюс. – Пусть никто никогда не скажет, что человек, рожденный женщиной и взлелеянный женской любовью, способен отдать мать и дитя на растерзание дикарям! Как нас ни мало и как ни велик риск, я, разрази меня гром, лучше сражусь с Эдмундом Батлером, чем кину бедняжку. Поэтому немедленно остановите отступление и стройте войско во фронт! [39]39
Благодеянием то было несказанным,Когда властитель славный и могучийВсе войско развернул врагу навстречу/Из-за ничтожной прачки.  Барбур,XVI,289.


[Закрыть]

Конец у истории был неожиданный. Главнокомандующий английской армии, увидев изготовившихся к битве шотландцев и зная Роберта Брюса как одного из искуснейших действующих стратегов, решил, что из Шотландии подошло большое подкрепление, и не осмелился атаковать. Таким образом, Брюс получил возможность переправить в тыл бедную женщину и ее ребенка, а потом без суеты отойти, нимало не пострадав от задержки.

Однако неурядицы в собственной стране заставили Роберта покинуть Ирландию, препоручив ее завоевание брату Эдуарду 15 октября 1318 года Эдуард, столь же бесшабашный, сколь и отважный, не послушавшись совета лучших своих полководцев, вступил в битву с английским военачальником сэром Пирсом де Бирмингемом. Шотландцы были окружены, но продолжали яростно отбиваться, и Эдуард Брюс подавал им пример, сражаясь в первых рядах. В конце концов, на Эдуарда навалился могучий английский воин по имени Джон Мопас, и их поединок длился, пока они не вышибли друг из друга дух. После боя бездыханное тело Брюса нашли под бездыханным телом Мопаса [40]40
  «Труп Эдуарда Брюса не удостоился тех почестей, какие король шотландцев оказал храбрым англичанам, павшим при Баннокберне. Его тело разрубили на куски, которые были выставлены на всеобщее обозрение в разных городах Ирландии. Бирмингем отослал голову Эдуарда Брюса в дар английскому королю и получил в награду за службу титул графа Лаута». – X е й л з, т.II, стр. 102.


[Закрыть]. После смерти Эдуарда Брюса шотландцы отказались от дальнейших попыток покорить Ирландию.

Роберт Брюс славно правил еще несколько лет, неизменно громя англичан, так что за время его правления шотландцы, казалось, полностью взяли верх над своими соседями. Однако ж мы должны помнить, что Эдуард И, управлявший тогда Англией, был глупым монархом и поддавался дурным влияниям. Поэтому он, естественно, проигрывал в соперничестве с таким умным и опытным предводителем, как Роберт Брюс, который на пути к трону перенес столько тягот и лишений и сделался благодаря этому столь знаменитым, что, как я не раз тебе говорил, даже прослыл одним из лучших воинов и мудрейших государей своей эпохи.

В последний год царствования Роберт Брюс очень ослабел и одряхлел, главным образом из-за болезни под названием проказа, которую он подхватил в трудные и беспокойные дни молодости, когда ему частенько приходилось скрываться в лесах и на болотах и спать прямо на земле под открытым небом. Он доживал жизнь в замке Кардросс на красивейшем берегу реки Клайд, недалеко от того места, где она выносит свои воды в море. Король мог позволить себе единственное развлечение – спускаться по реке к морю на корабле, который служил ему только для прогулок Он больше не в состоянии был ни скакать на своем боевом коне, ни предводительствовать армией.

Пока Брюс угасал, английский король Эдуард II умер, и на смену ему пришел его сын Эдуард III. Впоследствии из него вырос монарх редкого ума и храбрости, но когда он только унаследовал трон, то был еще сущим молокососом, находившимся в полной зависимости от матери, которая ворочала всеми делами с помощью низкого фаворита по имени Мортимер.

Поскольку война между англичанами и шотландцами все еще продолжалась, Брюс отрядил двух своих великих полководцев, Славного лорда Джеймса Дугласа и Томаса Рандольфа, графа Мюррея, предать огню и мечу графства Нортумберленд и Дарем и как можно сильнее потрепать англичан.

У них в распоряжении было около двадцати тысяч легковооруженных конников на низкорослых, но очень быстроногих скакунах. Эти вояки не имели при себе ничего съестного, кроме мешка /овсяной муки, притороченного к седлу вместе с маленькой железной пластиной, на которой они, как на противне, при желании могли печь из муки лепешки. Прочесывая английскую землю, они резали чужой скот, жарили мясо на деревянных вертелах или варили его в содранных с туш шкурах, наливая внутрь немного воды, чтобы огонь не прожег кожу насквозь. Это была варварская стряпня. Они мастерили себе башмаки, а вернее сандалии, не менее варварским способом: вырезали их из невыделанных бычьих шкур и прилаживали к щиколоткам, как теперь прилаживают короткие гетры. Эта своеобразная обувь надевалась шерстью наружу, а потому англичане называли тех, кто ее носил, мохноногими скоттами, а иногда, по цвету шкуры, краснопятыми .

Поскольку такому войску не нужно было ничего за собой тащить, ни провизию, ни снаряжение, шотландцы мчались с невероятной скоростью, от горы к горе и из долины в долину, оставляя за собой разграбленную и разоренную страну. Тем временем юный английский король двигался за ними следом с более внушительной армией, но необходимость везти за собой горы продовольствия и медлительность воинов в тяжелых доспехах мешали ему догнать врагов, хотя он каждый день видел дымы разожженных ими пожарищ. Король Англии был в чудовищной ярости, ибо этот шестнадцатилетний мальчик, несмотря на свою юность, жаждал схватиться с шотландцами и наказать их за те бесчинства, которые они творили на его земле. В конце концов он так устал от ожидания, что пообещал большое вознаграждение любому, кто покажет ему, где находится шотландская армия,

И вот наконец, после того как английская рать жестоко пострадала от голода и изнуряющих переходов через потоки, топи и трясины, в лагерь англичан явился джентльмен по имени Рокби и потребовал награду, обещанную королем. Он де был у шотландцев в плену и те сказали ему, что не меньше мечтают повстречаться с английским королем, чем английский король с ними. Поэтому Рокби отвел англичан к шотландскому стану.

Однако, как неудержимо ни рвался английский король в бой, ринуться на врага ему не удалось, ибо Дуглас и Рандольф, зная о мощи и величине английской армии, расположились на крутом склоне горы над быстрыми и глубокими водами речки Уир, все ложе которой было усеяно громадными валунами, так что англичанам, чтобы атаковать шотландцев, пришлось бы сначала форсировать реку, а потом взбираться по круче под самым носом у неприятеля. На подобную авантюру отважился бы только безумец.

Поэтому король послал шотландским полководцам вызов на битву со следующим предложением: либо они отойдут назад, дав ему возможность без помехи переправиться через реку и не торопясь построить свое войско на другом берегу для честного сражения, либо, если это их больше устроит, он позволит им беспрепятственно перейти на его берег, чтобы помериться с ними силами в равных условиях. Рандольф и Дуглас над этим вызовом лишь посмеялись. Они ответили, что привыкли воевать по собственному разумению, а не по указке короля Англии. Они нагло напомнили королю, что уже много дней жгут и топчут его страну, измываясь над ней как им заблагорассудится. Если королю это не нравится, сказали они, пусть лезет через реку, чтобы задать им жару.

Английский король, решив не спускать глаз с шотландцев, расположился биваком на противоположном берегу в надежде, что нужда в продовольствии заставит их покинуть неприступную высоту. Однако шотландцы в очередной раз продемонстрировали Эдуарду свое проворство, мгновенно снявшись с места и укрепившись на новой позиции, еще более неприступной, чем прежняя. Король Эдуард потянулся следом и опять разбил шатер супротив своих прытких и докучливых врагов, упорно рассчитывая втянуть их в битву на равнине, где ему – при его отменном войске, вдвое с лишком превосходившем шотландское, – ничего не стоило бы одержать победу.

Пока армии стояли вот так друг против друга, Дугласу вздумалось преподать юному королю Англии урок военного мастерства. В ночь на 4 августа 1327 года он с небольшим отрядом отличных конников – числом не более двухсот, но до зубов вооруженных – выехал из шотландского лагеря. Всадники в мертвой тишине переплыли поток и приблизились к английскому биваку, который едва охранялся. Увидев это, Дуглас спокойно, будто он английский офицер, проехал мимо часовых, бросив им через плечо:

–    Разрази меня святой Георгий! Плохо стережете, ребята!

В те времена, надобно тебе знать, англичане обычно клялись святым Георгием, а шотландцы святым Андреем.

Тут Дуглас услышал, как английский солдат, лежавший у костра, сказал своему товарищу:

–    Не знаю, чем кончится наше сидение здесь, но лично я страшно боюсь, как бы Черный Дуглас не сыграл с нами дурную шутку

–    И правильно делаешь, что боишься, – буркнул себе под нос Дуглас.

Так, не будучи узнанным, он проник в глубь расположения английского воинства. Оказавшись там, герой выхватил меч и со своим знаменитым боевым кличем: «Дуглас! Дуглас! Смерть английским татям» – перерезал веревки ближайшего шатра. Его сподвижники тут же принялись подрезать и опрокидывать шатры, рубя и коля англичан, хватавшихся в панике за оружие.

Дуглас прорвался к шатру самого короля и едва-едва не полонил молодого монарха прямо посередь его широко раскинувшегося стана. Однако капеллан и многие приближенные Эдуарда смело встали на его защиту, а юный король между тем ползком вылез наружу, нырнув под полотнище шатра. Капеллан и несколько гвардейцев короля погибли, но весь лагерь уже был на ногах и во всеоружии, поэтому Дугласу ничего не оставалось как ретироваться, что он и осуществил, вихрем промчавшись сквозь скопище англичан в направлении, противоположном тому, откуда явился. Растеряв в суматохе своих людей, Дуглас чуть не пал от руки здоровенного английского парня, замахнувшегося на него огромной дубиной. В конце концов он прикончил здоровяка, хотя ценою неимоверных усилий. Потом затрубил в рог, созывая своих удальцов, не замедливших собраться вокруг него, и вернулся в шотландский лагерь почти без потерь.

Эдуард, глубоко уязвленный пережитым унижением, еще пуще возжаждал наказать дерзких разорителей, и по крайней мере один из них склонялся к тому, чтобы предоставить ему такой случай. Это был Томас Рандольф, граф Мюррейский. Он спросил Дугласа, когда тот вернулся после своей ночной вылазки:

–    Каких дел вы там наделали?

–    Мы кое-кому пустили кровь.

–    Ну вот, – сказал граф, – если бы мы все скопом напали на них среди ночи, мы бы их разгромили.

–    Может, оно и так, но риск был бы слишком велик, – возразил Дуглас.

–    Тогда нам придется вступить с ними в открытый бой, – настаивал Рандольф, – ведь если мы застрянем здесь, то скоро все перемрем с голоду.

–    Ничего подобного, – ответил Дуглас. – Мы обойдем это огромное английское полчище, как лис в басне обошел рыбака.

–    И как ему это удалось? – спросил граф Мюррей.