Текст книги "Вещи века"

Автор книги: Валерия Башкирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Перед Великой Отечественной войной в стране были созданы огромные запасы тушенки. Армейские склады и базы госрезерва находились главным образом в западной части СССР и по большей части были захвачены немцами. По некоторым данным, оставшиеся запасы были исчерпаны к 1943 году. Как утверждали многие ветераны, начиная с этого времени и до конца войны они уже не получали на фронте отечественной тушенки. А из американских мясных консервов им больше всего нравилась свиная тушенка, отдаленно напоминавшая отечественную.

После войны производство тушенки для армии продолжалось все по той же азиберовской рецептуре. И лишь в 1970-е годы начали появляться рационализаторы, пытавшиеся удешевить тушенку путем добавления в ее состав инородных белков. Правда, тогда эти белки были исключительно животного происхождения. А потом наступило время сои и неперевариваемых компонентов в жестянках с привычными надписями и ссылками на советские ГОСТы.

2
Молочные реки в жестяной банке

Гейл Борден был изобретателем. Делом его жизни были… сгущение и консервирование. Сам он говорил об этом так: «Я намереваюсь поместить картофелину в коробочку для пилюль, тыкву – в столовую ложку, самый большой арбуз – в соусник […] Турки делали из акров роз розовое масло […] Я собираюсь делать розовое масло из всего!» Так бы ему до конца жизни выпаривать да высушивать всякие продукты, не займись он молоком.

О таких людях, как Борден, и о таких необходимых человечеству вещах, как сгущенка, сложено множество легенд. Согласно одному из них, Гейл Борден, возвращаясь морем домой в Америку с Лондонской выставки 1851 года, обнаружил, что морской болезни подвержены не только люди, но и коровы. Однако если люди еще могут превозмочь себя и работать, несмотря на плохое самочувствие, то коровы, страдая от качки, давать молоко решительно отказываются.

Под голодный плач детей Борден размышлял о том, нельзя ли обеспечить людей молоком в экстремальных ситуациях. Это была трудная задача, поскольку молоко – очень недолговечный продукт. Широко известным решением этой проблемы было изготовление сыра, но Борден поставил себе цель найти способ сохранять именно цельное молоко. Сохранять путем сгущения.

Так на свет появилась сгущенка.

Сгущение вообще было навязчивой идеей Бордена. Опытам с молоком предшествовали попытки Бордена сгущать кофе, чай, мясо и другие «полезные диетические продукты».

Гейл Борден родился в центральной части штата Нью-Йорк. Позже семья Борденов в поисках лучшей доли подалась на Запад. Достигнув совершеннолетия, Борден пошел было в школу работать учителем математики (дело происходило в штате Миссисипи), но, поссорившись с администрацией, уволился. Затем он самостоятельно обучился топографии, и в 1829 году знаменитый основатель штата Техас Стивен Фуллер Остин, в честь которого была названа первая столица штата, назначил Бордена официальным топографом. А в 1835 году, когда штату понадобилась газета, неутомимый Борден вместе с приятелем основал ежедневную газету «Телеграф энд Техас реджистер».

Это была десятая по счету газета, появившаяся в Техасе, но первая, которой удалось продержаться на плаву дольше двух лет. Однако обычные беды провинциальной прессы – скучные новости, жалкие материалы, подписчики, которых невозможно найти и которые не платят, когда их находят, – вынудили Бордена искать дополнительную работу. И он стал официальным печатником Техасской республики. Техасская декларация независимости была впервые напечатана на его станке.

Через год после этого Борден переехал на остров Гальвестон, где работал сборщиком налогов, помогал разбивать новые улицы, продавал городские земельные участки и т. д. и т. п.

Но самое главное – он изобретал. Изобретал все, что приносило пользу и выгоду. Его «движущийся купальный павильон» позволил местным дамам купаться там, где им хочется. Его свадебным подарком жене был сделанный им собственноручно обеденный стол с вращающимся центром, при помощи которого блюда могли доставляться любому едоку.

Кроме того, Борден сконструировал пароход, приводимый в движение не винтом или гребным колесом, а приводным ремнем во всю длину киля, снабженным лопастями. Наиболее же выдающимся изобретением была его «земноводная машина» – фургон с парусом для переселенцев. На нем можно было передвигаться как по суше, так и по морю.

Когда Борден демонстрировал аппарат землякам, судно отплыло от берега в глубь залива, но, к сожалению, там перевернулось, и пассажиры попадали в воду. Замечательный проект был закрыт.

«Я отказываюсь от идеи только в пользу лучшей идеи», – говорил Борден. Закрыв разработку «земноводной машины», он занялся сгущением продуктов.

Случай, заставивший Бордена заняться этой проблемой, в свое время потряс Америку. В ноябре 1846 года 87 переселенцев попали в сильную метель в горах Сьерра-Невады и вынуждены были в полной изоляции прожить несколько недель, пока не пришла помощь. Выжили только 47 человек – они съели остальных.

Для практически мыслившего Бордена этот случай стал поводом к размышлению не только о действенности нравственных законов в экстремальных условиях, но и об особых нуждах его соотечественников – жителей страны переселенцев, людей, вечно находящихся в пути.

«Необходимы и, значит, будут пользоваться спросом сгущенные, компактные продукты», – понял Борден. В 1850 году он выпустил книгу, в которой изложил целую философию сгущения, а заодно и рекламировал только что изобретенный им «мясной сухарь», аналог современного сублимата. Борден потратил шесть лет и почти все свое состояние – $60 тыс. – на продвижение продукта. Однако влиятельные поставщики свежего мяса в армию сделали честную конкуренцию нереальной. Были и другие проблемы. Многие жаловались, что борденовский сухарь уродлив на вид и совершенно пресен на вкус. Борден и сам признавался, что правильно готовить сухарь умеет только он.

Но прежде чем мясной сухарь потерпел поражение, Борден успел сделать изобретение, ставшее абсолютно необходимым людям и прославившее своего изобретателя. Он научился сгущать молоко.

К счастью, Борден не знал, что в Европе неоднократно пытались сгустить молоко. Результаты были настолько неудачны, что от этой идеи отказались. Но неосведомленного Бордена переполнял энтузиазм.

Сначала он пытался просто кипятить молоко в открытой кастрюле на песчаной бане, нагреваемой древесным углем, а затем добавлял коричневый сахар. Полученная жидкость действительно могла, не портясь, храниться месяцами, но имела нетоварный темный цвет и пахла черной патокой. Негодность продукта была очевидна.

Почти два года Борден вел безуспешное сражение с молоком, пока однажды случайно не увидел, как кухарка смазывает жиром кастрюлю, чтобы пища не пригорала.

После нескольких месяцев раздумий Борден решил сгущать молоко в вакуумной кастрюле. Однако и здесь его ждала неудача: нагреваясь, молоко пригорало. Умные люди настоятельно советовали Бордену бросить пустую затею.

Почти два года Борден вел безуспешное сражение с молоком, пока однажды случайно не увидел, как кухарка смазывает жиром кастрюлю, чтобы пища не пригорала. Проделав ту же операцию перед выпариванием молока, Борден получил вещество, известное ныне каждому жителю планеты под названием «сгущенка».

Борденовский способ приготовления сгущенки был столь прост, что убедить членов патентной комиссии в Вашингтоне в том, что изобретено действительно что-то новое, оказалось трудно. Свое авторство Бордену пришлось доказывать доступным бюрократам языком – вооружась кипами схем и множеством письменных объяснений и рекомендаций. Добавив к этим бумагам некоторую сумму, Борден в конце концов убедил официальных лиц из патентной комиссии в том, что изобрел принципиально новый метод: выпаривание молока в вакууме.

Сгущенное молоко сразу снискало коммерческий успех. Как гласит еще одна легенда, на поиск компаньонов, готовых вложить капитал в производство сгущенки, Борден потратил пять минут и пять центов. Словно в сказке, случайный попутчик Бордена, которого изобретатель угостил в дороге своим молоком, оказался богатым оптовым торговцем бакалейными товарами и владельцем крупной сети магазинов в Нью-Йорке. Придя в восторг от вкуса продукта, он тут же предложил Бордену контракт.

Газеты писали, что больных коров удерживали подпорками, чтобы лишний раз подоить перед смертью.

В 1858 году в деревне в 100 милях к северу от Нью-Йорка открылся первый в мире завод по производству сгущенного молока.

Борденовское сгущенное молоко появилось на нью-йоркском рынке очень вовремя. Нью-Йорк страдал от «молочной чумы». Газеты пестрели сообщениями о «молочных убийствах». Молоко, продаваемое в городе, называли помойным, потому что его давали коровы, пасшиеся на полях, куда сбрасывали отходы и сливали канализацию. Навоз и молоко перевозились в одних и тех же вагонах.

Ньюйоркцы только и говорили о том, что грязное молоко является причиной высокой детской смертности. Такое молоко практически не содержало жиров, а чтобы скрыть непривлекательный синий цвет, его окрашивали. Газеты писали, что больных коров удерживали подпорками, чтобы лишний раз подоить перед смертью. Один из официальных представителей молочной службы назвал городские «молочные-помойки» «Везувием, извергающим невыносимое и отвратительное зловоние».

Новый товар – сгущенка – полностью изменил ситуацию. Благодаря предложенному Борденом чистому продукту объем продаж молока в Нью-Йорке увеличился в несколько раз.

Предвосхищая современную борьбу за качество, Борден ввел на своем заводе высокие требования к чистоте. Он рассылал по фермерским хозяйствам своих инспекторов с подробными инструкциями. На заводе не принимали молока от коров, которые отелились в последние 12 дней, требовали, чтобы перед дойкой вымя коровы мыли теплой водой, чтобы коровники были чистыми и навоз хранился далеко от места доения. Кроме того, завод принимал только охлажденное молоко.

Конечно, это внесло дополнительные сложности в жизнь фермеров. Но зато они получали гарантированного покупателя. Иными словами, Борден превратил молочного фермера в оптового торговца, которому не надо было больше торговать вразнос молоком, взбивать масло и делать сыр. Фермер, который заключал договор с Борденом и поставлял молоко соответствующего стандарта, мог сдавать весь товар на завод и получать чек от компании.

Молочная «Борден компани» внедрила и другие технические новинки. В 1875 году, через год после смерти основателя, она стала торговать свежим цельным молоком. Молоко отпускалось в больших бидонах и разливалось в посуду покупателя. Такой способ продажи молока был, конечно, не слишком гигиеничным. И в 1885 году «Борден компани» под руководством Бордена-младшего начала выпускать молоко в бутылках. Но прошло еще десять лет, прежде чем бактериологический анализ стал неотъемлемой частью производства молока и начала широко применяться пастеризация.

«Делайте ваши проповеди краткими, выражайте мысли сжато», – советовал когда-то Борден священнику гальвестонской церкви. В своей книге он писал: «Мир меняется. В направлении сжатия. Даже любовники сейчас не пишут стихов или чего-то в этом роде и прочей чепухи. Они концентрируют все, что хотят сказать, я полагаю, в поцелуе. Было время, когда люди тратили часы на еду. У Наполеона она никогда не занимала более двадцати минут. Я управляюсь за пятнадцать. Люди почти утратили способность тратить время впустую».

Он был абсолютно прав. Теперь это совершенно ясно.

3
Хлебное вино

Водка – субстанция политическая. В России торговля спиртным столетиями обеспечивала существенную часть доходов казны. И во все времена власти проявляли ревностный интерес к этой области. 140 лет назад, 1 января 1863 года, Александр II отменил систему винных откупов, а 1 января 1886 года в Российской империи были закрыты все питейные заведения, продававшие спиртное без закуски. Интересовались спиртным и большевики. 80 лет назад, в январе 1923 года, совнарком разрешил изготавливать наливки крепостью до 20°, и любители выпить смогли помянуть недолгую эпоху большевистского сухого закона.

Для регионов с жарким климатом вино – наиболее простой способ продолжительного хранения виноградного сока. Алкогольную революцию обычно связывают с появлением спирта, который гнали из перебродившего зерна. Согласно легенде, первыми научились гнать спирт арабы, притом aqua vitae появилась случайно, при очередной попытке найти философский камень. Так это или нет – сказать трудно, однако слово «алкоголь» обычно возводят к арабскому al-kohol – порошкообразная сурьма.

Охотников пить разбавленный водой спирт было немного. Хотя в Европе первые перегонные кубы появились в XI веке, спирт еще долгое время использовался исключительно в медицинских целях. Однако чистый спирт хорошо хранился и занимал меньше места при перевозке, поэтому купцы предпочитали иметь дело с крепкими напитками, разбавляя их непосредственно перед продажей. В результате крепость потребляемых напитков постепенно росла, и к XVI веку водка и крепленые вина получили широкое распространение.

В Древней Руси виноград не рос, поэтому говорить о широком распространении виноградных вин не приходится. Однако существовали вполне достойные замены вину – если не по вкусу, то по крайней мере по градусам. Весьма популярным напитком был квас, воспоминание о крепости которого сохранилось в современном глаголе «квасить». Употребляли также сваренное из зерна пиво, при приготовлении которого в более поздние времена стали использовать хмель. Спиртное получали и из меда.

Эпоха водки наступила лишь в конце XV века. Причем распробовали этот напиток далеко не сразу. Так, Василий Темный, которому привезли aqua vitae итальянцы, признал это зелье вредным и запретил его ввоз в страну. Однако запреты запретами, а «хлебное вино», как называли напиток, полученный из зерновой браги путем перегонки, быстро входило в повседневную жизнь.

Еще княгиня Ольга, победив древлян, наложила на них «дань медовую». Налоги на хмель и солод неоднократно упоминаются в летописях и грамотах, однако по современным масштабам все это кажется детскими играми. Серьезной роли в княжеских доходах торговля спиртным не играла, поэтому власти со спокойной совестью боролись с пьянством. Например, в Москве пить крепкие напитки разрешалось лишь находящимся на государственной службе иностранцам. А Иван Грозный в 1552 году запретил продавать в Москве водку, однако построил на Балчуге кабак – специальный дом, в котором опричникам выдавались горячительные напитки. В последующие эпохи кабаками стали называть все питейные заведения, а обслуживающие опричников учреждения благодарные потомки окрестили спецраспределителями.

Серьезной роли в княжеских доходах торговля спиртным не играла, поэтому власти со спокойной совестью боролись с пьянством.

Кабак на Балчуге принес казне ощутимый доход, поэтому вскоре питейные заведения начали строиться повсеместно: к концу XVI века в каждом большом городе имелся свой государев кабак. Тогда-то власть наконец осознала, какой золотой жилой является торговля спиртным. По свидетельству иностранных путешественников, пока русские сидят в кабаках, «никто ни под каким предлогом не смеет вызвать их оттуда, потому что этим можно помешать приращению царского дохода».

Популярность крепких напитков вела к тому, что их стали самостоятельно изготовлять и продавать из-под полы. С таким убытком казне нельзя было мириться. За изготовление крепких напитков частных лиц сначала штрафовали, а при повторном задержании наказывали кнутом и сажали в тюрьму. Покупателей нелегального спиртного могли пытать, чтобы узнать имя продавца. В 1652 году Алексей Михайлович созвал специальный Земский собор, вошедший в историю как «собор о кабаках». С этого времени торговля крепкими напитками осуществлялась только на вынос – ведрами, кружками или чарками (ведро – 12,3 л, четверть – 3,08 л, штоф – 1,23 л, чарка – 120–150 г). Государство не стремилось к монополии на производство спиртных напитков, однако настаивало на жесткой монополии на торговлю ими. Спиртное продавалось в два раза дороже того, во что оно обходилось казне. В 1680 году торговля спиртным дала 25 % дохода казны.

Покупателей нелегального спиртного могли пытать, чтобы узнать имя продавца.

Для финансирования реформ Петру I требовались деньги, и из торговли спиртным он стремился извлечь максимум прибыли. В начале XVIII века он даже попытался изъять у представителей податных сословий посуду, при помощи которой можно было гнать спирт. Однако вскоре Петр объявил в России свободу винокурения с тем, чтобы все владельцы «винокуренных сосудов» платили с них определенный налог, который зависел от объема сосудов, а не от интенсивности их использования.

В 1755 году винокуренные заводы были проданы в частные руки: казне оказалось проще заниматься продажей, а не изготовлением спиртного. Елизавета Петровна «для умножения государственных доходов на нынешнее и будущее время» ввела единые цены на водку: 1 руб. 88 коп. за ведро и 1 руб. 98 коп. за ведро при продаже в разлив. При Екатерине II ведро водки стоило уже 2 руб. 23 коп., и доход от продажи спиртного составил 20 % государственного бюджета.

В организации торговли алкоголем конкурировали три основных метода государственного контроля: чистая монополия, акцизная и откупная системы. При этом вплоть до середины XIX века господствовала последняя: откупщик платил государственной казне установленную сумму и получал полное право торговли спиртным в определенном регионе. Откупщики не имели конкурентов, поэтому не были заинтересованы в повышении качества своей продукции, а о сокращении числа алкоголиков они могли помыслить лишь в ночных кошмарах.

О неэффективности этой системы и о том, что откупщики спаивают народ, тогда писали многие. И тем не менее в 60-е годы XIX века торговля спиртным обеспечивала 46 % доходов государства. Для сравнения: в Великобритании, Норвегии и Швеции доход от продажи спиртного тогда составлял порядка 24 %. В большинстве стран эта цифра была существенно ниже: в Австрии – 10 %, во Франции – 9 %, в Пруссии – 6 %.

Однако экономика экономикой, а к концу XVIII века каждый уважающий себя помещик имел собственный рецепт спиртовой настойки. Расцвету народного творчества способствовало открытие академика Ловица, описавшего очищающие свойства древесного угля. Очищенный углем спирт настаивался на травах. Наиболее удачные напитки даже сохранили имена своих создателей – например, зелье, которым цирюльник Василий Ерофеич вылечил графа Алексея Орлова, до сих пор называют «ерофеичем».

Однако подлинно народной маркой следует считать полугар – 23-24-градусный раствор хлебного спирта. Популярность этого напитка объясняется простотой проверки крепости: при поджигании полугара выгорает ровно половина объема.

Если государство видело в спиртных напитках лишь средство пополнения казны, то прогрессивная общественность активно боролась с алкоголизмом. Эта борьба сводилась в основном к распространению антиалкогольных брошюр и проповедям приходских священников. Более эффективным было возникшее в середине XIX века трезвенническое движение, точнее массовый бойкот кабаков любителями выпить. Причины этого движения были чисто экономическими и не имели никакого отношения к здоровому образу жизни. При очередном повышении цен на спиртное крестьяне созывали сходку, где принималось примерно такое решение: «Так не будем же пить, дадим зарок, пускай их откупщики да целовальники выпивают все вино, а мы не хотим, не станем». Собравшиеся торжественно обещали в течение определенного времени не ходить в кабаки, причем нарушавших обещание общество подвергало штрафу. Это были выступления не против алкоголизма вообще, а против дороговизны и низкого качества водки. Никто не давал зарока стать трезвенником на всю жизнь: договаривались лишь не пить в течение определенного времени, чтобы откупщик понес убытки.

Нередко коллективное воздержание от пьянства перерастало в разгром кабаков. Александру II пришлось направить на борьбу с не в меру агрессивными трезвенниками войска. Сотни борцов за качество водки были наказаны шпицрутенами и сосланы в Сибирь. Однако под влиянием массовых выступлений государство оказалось вынуждено отменить откупную систему, что и произошло 1 января 1863 года.

На всей территории страны вводилась акцизная система, которая предусматривала три вида сборов: патентный сбор, уплачиваемый производителем, питейный акциз, то есть налог на произведенный спирт, и патентный сбор на торговлю. Реформа привела к еще большему увеличению государственных доходов от продажи водки. Однако доля алкоголя в государственных доходах постепенно падала и в 1893 году составила 24,9 %. Это падение было связано не с уменьшением потребления горячительных напитков, а с развитием других источников пополнения казны.

Государству было невыгодно запрещать выпивку, однако оно имело все основания бороться за закуску.

Государству было невыгодно запрещать выпивку, однако оно имело все основания бороться за закуску: с 1 января 1886 года были закрыты все питейные дома, продававшие водку без закуски (в отличие от спирта, производство соленых огурцов никогда не оказывало серьезного влияния на российскую экономику). На вынос спиртное стали отпускать в закрытых бутылках, которые старались запечатать таким образом, чтобы их несли домой, а не выпивали у дверей магазина. Тогда же было запрещено продавать спиртное малолетним и пьяным – запрет, который нарушается вот уже 117 лет.

Реализованная Сергеем Витте идея винной монополии принадлежала не ему. Еще в середине 1880-х годов за такую монополию ратовали Михаил Катков и Константин Победоносцев. (Витте, не желавший отдавать лавры своему постоянному оппоненту Победоносцеву, предпочел считать автором этой идеи Александра III.) К подготовке питейной реформы были привлечены лучшие силы страны, включая создателя периодической системы Дмитрия Менделеева, диссертация которого была посвящена водным растворам спирта. Знаменитому химику принадлежит и создание национального водочного стандарта: сорокаградусная «Московская особенная» была запатентована Менделеевым в 1894 году.

Продажа спирта, вина и водочных изделий теперь осуществлялась государственными винными лавками, которые народ сразу же окрестил «монопольками». Казенные напитки отпускались по цене, напечатанной на этикетке. Запрещалась торговля в долг и под залог. В результате реформы «питейный доход» возрос с 297 млн рублей в 1894 году до 953 млн рублей в 1913 году. При подготовке реформы Витте, конечно же, говорил исключительно о борьбе с народным пьянством, но все прекрасно понимали, что винная монополия – это одно из мероприятий по накоплению государственным казначейством свободной наличности, что было необходимо в преддверии денежной реформы 1897 года.

Финансовые результаты винной монополии оказались весьма впечатляющими. В 1914 году Витте говорил: «Когда я уходил в конце 1903 года с поста министра финансов, я оставил своим преемникам 380 млн рублей свободной наличности, что дало им возможность в первые месяцы японской войны производить расходы, не прибегая к займам. После войны не только не было свободной наличности, но в 1906 году образовался дефицит в 150 млн рублей, затем наличность начала все увеличиваться и ныне превысила 500 млн рублей… Вот какую роль играет питейный доход в нашем бездефицитном государственном хозяйстве».

В первые месяцы после введения сухого закона часто возникает иллюзия, что проблема пьянства будет решена в самое ближайшее время.

Правда, существовали и другие мнения об экономической целесообразности винной политики государства. Так, на заседаниях III Государственной думы самарский купец Челышев доказывал, что для развития промышленности было бы разумнее обложить промышленные предприятия огромными налогами, но запретить продажу водки. Стране выгоднее, чтобы крестьяне покупали не водку, а продукцию российских заводов.

Изменение алкогольной политики связывают с началом Первой мировой войны. Власти опасались, что повторятся беспорядки 1905 года, когда во время прощания с новобранцами пьяные толпы громили магазины и винные склады. Первоначально запрет на продажу спиртного действовал лишь во время мобилизации, к тому же разрешалось домашнее изготовление спиртных напитков, а кроме того, спиртное свободно продавалось в дорогих ресторанах.

В первые месяцы после введения сухого закона часто возникает иллюзия, что проблема пьянства будет решена в самое ближайшее время. И действительно, по официальной статистике, в 1915 году потребление алкоголя сократилось на 99,9 % и составило 0,03 л абсолютного алкоголя на человека. Однако за тот же период объем производства спиртосодержащего лака в Петрограде возрос на 600 %, политуры – на 1575 % (в Москве эти цифры составили соответственно 2260 и 1800 %). В аптеках увеличился спрос на спиртосодержащие препараты, а очереди у дверей аптек подозрительно напоминали хвосты у дверей закрытых винных лавок.

Последствия употребления суррогатов стали заметны не сразу, и общество ликовало по поводу полной и окончательной победы над зеленым змием. Отсутствие спиртного привело к появлению «лишних» денег, в результате чего резко возросло число вкладов в банки и сберегательные кассы. Сократилось число прогулов на заводах и т. д. Дума обсуждала законопроект о запрещении торговли спиртным навсегда. Однако принять его Дума не успела, уступив эту честь большевистскому правительству.

Сухой закон 1914 года не предполагал немедленного уничтожения запасов спиртного. В наследство от проклятого самодержавия большевикам досталось около 70 млн ведер водки, а также гигантские царские подвалы с коллекционными винами. Только содержимое погребов Зимнего дворца оценивалось в $5 млн!

В ноябре 1917 года Военно-революционный комитет принял решение об уничтожении винных и спиртовых запасов Петрограда.

Большевики не собирались отменять сухой закон и намеревались продать вина за границу. Однако охрана спиртовых запасов оказалась делом непосильным. Погромы и разграбления винных погребов вскоре стали повсеместным явлением, и в ноябре 1917 года Военно-революционный комитет принял решение об уничтожении винных и спиртовых запасов Петрограда. Предводительствуемые винным комиссаром товарищем Бадзаном матросы пожарными помпами выкачивали спирт в сточные канавы. Бочки и бутылки разбивались на месте. От народного гнева борцов с винными запасами защищали броневики и пролетарские поэты. Демьян Бедный сочинил подходящую к случаю агитку:

Аль не видел ты приказа на стене —

О пьяницах и о вине?

Вино выливать велено,

А пьяных – сколько ни будет увидено,

Столько и будет расстреляно.

Для большевиков борьба за всеобщую трезвость имела огромное экономическое значение: в стране не хватало продуктов, поэтому власти прилагали максимум усилий для того, чтобы не допустить превращения зерна в спирт или самогон. Декрет ВЦИКа «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими» объявлял самогонщиков врагами народа, минимальным наказанием для которых было десятилетнее тюремное заключение. Строгость этой меры понятна: накануне реквизиции крестьяне предпочитали скорее превратить зерно в самогон, чем отдавать его неизвестно откуда прибывшим вооруженным людям. Однако большевистской непримиримости хватило ненадолго.

Накануне реквизиции крестьяне предпочитали скорее превратить зерно в самогон, чем отдавать его неизвестно откуда прибывшим вооруженным людям.

Строительство социализма в одной отдельно взятой стране требовало денег, и опробованная во времена Витте винная монополия казалась наиболее простым средством пополнения государственного бюджета. Возобновление торговли спиртным вызывало немало протестов. Так, на X партконференции Лев Троцкий говорил: «В отличие от капиталистических стран, которые пускают в ход такие вещи, как водка и прочий дурман, мы этого не допустим, потому что, как бы они ни были выгодны для торговли, но они поведут нас назад к капитализму, а не вперед к коммунизму». Однако восторжествовала точка зрения Ленина, который полагал, что деньги не пахнут. Даже перегаром.

Сначала крепкие напитки стали выделять труженикам тяжелых производств, затем, в январе 1923 года, разрешили изготовлять наливки крепостью до 20°, а на следующий год дозволенная крепость поднялась до 40°.

20-е годы часто называют «золотым веком» советского самогоноварения: оно по-прежнему было запрещено, однако бороться с самогоном государство было не в состоянии. Крестьянам было выгоднее продавать самогон, чем хлеб. К тому же карать самогонщиков советские суды не любили: всерьез тогда осуждали лишь классово чуждых правонарушителей. А самогонщиков, «учитывая культурную отсталость» и социальную близость, наказывали чисто символически.

Конечно же, формально борьбу с алкоголизмом никто не отменял, однако государство было заинтересовано в первую очередь в доходах от продажи спиртного, а возможности отдельных энтузиастов и общественных организаций оказались весьма ограничены. На словах советские лидеры поддерживали борьбу за трезвость, обещая, что в ближайшем будущем производство водки будет сокращаться, а доходы бюджет станет получать от кинотеатров. Между тем если в 1924 году было выпущено 11,3 млн л спирта, а доход от его продажи составил 2 % поступлений в бюджет, то в 1927 году произвели 550 млн л, что обеспечило 12 % государственных доходов.

Во время Великой Отечественной войны водки в свободной продаже не было: все силы зеленого змия оказались брошены на борьбу с фашизмом. И на фронте, и в тылу водка служила основным средством поощрения.

Раздачу водки военнослужащим красные командиры позаимствовали у царской армии, так же как погоны и систему воинских званий. В российской армии казенные винные порции существовали еще со времен Петра I. При Павле, имевшем страсть составлять уставы на все случаи жизни, в Морской устав вошел пункт о том, что каждому матросу полагается чарка водки в день. В сухопутных войсках в военное время солдатам полагалось три чарки водки в неделю, а в мирное время водка выдавалась только по праздникам.

В Красной армии фронтовые 100 г начали выдаваться во время войны 1939–1940 годов, причем летчики получали не водку, а коньяк. За период бесславной финской кампании армия успела выпить 10 млн л водки и 88,8 тыс. л коньяка. В 1941 году эти нормы сохранялись, а в мае 1942 года ежедневная норма находящихся на передовой бойцов составляла уже 200 г.