Текст книги "Эра безумия. Колыбель грёз (СИ)"
Автор книги: Валерия Анненкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Ришар, потерявший дар речи после этой новости, молча, отпустил мальчишку, который на прощание улыбнулся сквозь грусть. Теперь все вокруг полицейского изменилось: звуки утихли, краски поблекли, и мир перестал его интересовать. Инспектор побрел в неизвестном направлении, и лишь потом заметил, что пришел к зданию суда, где служил королевский прокурор. Неужели, сам черт притащил его сюда? Или это были его собственные ноги, которые просто несли его в эту сторону?
Какая-то невидимая сила пробудила в его разуме неконтролируемый приступ ненависти. Но ненависть ли это была, и на де Вильере ли направлены были эти чувства? Скорее всего, это была ревность, которая разъедала Ришара изнутри мучительнее, чем серная кислота. А имел ли он право ревновать Агнессу, не зная, что она на самом деле чувствует к прокурору? Нет, не имел, но ничего не мог поделать с собой, с сердцем, разрывающимся от любви к этой девушке, и с разумом, неспособным остановить его мечты и желания.
Не подумав, он зашел в здание и направился к кабинету королевского прокурора. Что он сейчас скажет, если зайдет к своему непосредственному начальнику? Как объяснит то, что собирается высказать ему? Что будет с ним потом? Но, когда полицейский задавал себе эти вопросы, было уже поздно, так как он стоял под дверью кабинета де Вильере. Выхода нет, отступать – некуда. И то ли от безысходности, то ли от желания ударить что-то или кого-то, Ришар постучал в дверь. Никто не открыл. Он постучал еще раз – никто не вышел. Вскоре, устав от попыток достучаться до прокурора, инспектор решил, что тот уже ушел со службы. Но если так, то где де Вильере? У Агнессы?
Ришар, встревоженный этой мыслью, вышел из здания суда, решительно направившись в сторону дома красавицы. Почему-то он был уверен, что прокурор в данный момент находится именно у своей невесты. Проходя по площади перед собором Парижской Богоматери, инспектор случайно подслушал разговор двух женщин. Одна была высокая белокурая и молодая, а другая – низкая рыжая и практически была ровесницей своей собеседницы.
– А вы слышали, моя дорогая Роз, очень интересную новость? – прошептала светловолосая мадемуазель, боясь, что их кто-нибудь услышит.
– Что за новость, Мэри, неужто, революция началась? – с усмешкой спросила рыжая.
– Нет, – улыбаясь, произнесла блондинка, – господин де Вильере, самый завидный кавалер в Париже наконец-то решил жениться!
– Да вы что? – удивилась Роз. – А на ком?
– Это пока неизвестно, – Мэри мечтательно закатила глаза, – но ходят слухи, что наш главный прокурор уже несколько дней мучается от любви к этой девушке. Говорят, она красива.
– Это просто невозможно! – не унималась рыженькая. – Где же в Париже нашлась мегера достойная де Вильере?
– Ну, говорят, что она не из дворян...
Остальные отрывки из их разговора, Ришар не расслышал. Да и не хотел он больше слушать разговоры об Агнессе. И как можно воспринимать фразу «красива»? Она была просто прекрасна, само великолепие, украшенное невинностью! Богиня, вынужденная жить в этом жалком мире. А как они ее назвали, «мегера»? Как же можно так предвзято судить о девушке, которую они ни разу не видели?
Хотя, похоже, это предвзятое мнение зависело от отношения парижан к де Вильере. Ведь в ужасном городе господин прокурор пользовался репутацией строгого, но справедливого представителя власти, чем нравился отнюдь не всем. Некоторые считали его политиком, опьяневшим от власти, а кто-то – и вовсе развратником, каждый раз ищущим новую жертву своей прихоти. Что-то из этого было правдой, что-то – ложью, но даже каменное сердце де Вильере было способно любить и страдать от любви.
Размышляя над этим, инспектор дошел до дома Агнессы. Посмотрев в ее окно, он стал невольным свидетелем ужасных, на его взгляд событий; Агнесса скромно стояла, прижавшись к стене, а прокурор медленно приближался к ней. Но, как не странно, в ее глазах не было, ни страха, ни тревоги, скорее, наоборот, спокойствие и легкая заинтересованность. Неужели, девушка нормально относится к происходящему: де Вильере вот-вот прижмет ее к стене, и, вероятнее всего, попытается поцеловать.
И вот прокурор сделал последние два шага и обнял красавицу, а затем заскользил губой по ее щеке. Она лишь слабо уперлась руками в его грудь и, закрыв глаза, судорожно сглотнула. Такое поведение де Вильере на самом деле немного настораживало девушку, заставляя порою со страхом надеяться, что королевский прокурор скоро отправится обратно на службу.
Ришар почувствовал, как кровь, словно мощные потоки воды, начала бурлить в его венах. Он ощутил, что еще немного и сойдет с ума, продолжая смотреть на эту пытку красавицы. За что? Она же не игрушка, что прокурор так с ней обращается, кичась своей властью над ней. Сейчас инспектор сравнивал Агнессу с райской птицей, запертой в клетке. А некоторые птицы, если их запереть, постепенно начинают погибать. Сначала такое прекрасное создание страдает от тоски, пожирающей ее в клетке, которая становится тюрьмой. Потом птичка утрачивает свое яркое и манящее оперение, затем ее звонкий голос становится тише, и в итоге она погибает.
Такая же участь ждала Агнессу. Она, рожденная для свободы, вскоре будет вынуждена томиться в плену власти королевского прокурора, не в силах отказать ему. О, лишь одна мысль об этом ужасе, могла повергнуть инспектора в шок! Агнесса станет вещью де Вильере, безмолвной и покладистой...
Не желая больше наблюдать за сценой, происходящей в доме девушки, Ришар направился на площадь. Он надеялся отвлечься от кошмарной мыли о скорой свадьбе красавицы, которую он считал роковым событием в своей жизни. Только довелось ему кого-то полюбить, и судьба тут же отбирает у него это счастье. Разве это справедливо? Больше жизни он любил только службу, родину и Агнессу. Девушку вот-вот выдадут за другого мужчину, родину – превратят в обитель хауса и сердце революции. И в результате, у него останется лишь служба, которой он и посвятил свои лучшие годы. Опечаленный, инспектор брел по улице, все больше погружаясь в раздумья.
А в доме Луизы, в это время де Вильере продолжал играться с Агнессой, как кот с мышкой. Он стоял, прижимая растерянную красавицу к стене, и внимательно всматривался в ее глаза. Девушка же старалась не смотреть на него, то ли от смущения, то ли от волнения. Легкий румянец заливал щеки каждый раз, когда мужчина касался ее талии и проводил рукой линию вниз, или когда его губы начинали требовательно целовать ее лицо и плечи. Но, что происходило внутри Агнессы, когда прокурор намеренно пытался испугать ее, добираясь ловкими пальцами до шнуровки голубого платья. И он получал что хотел, она в страхе слабо пыталась вырваться из его объятий, но это не получалось. Вскоре эта «маленькая игра» закончилась страстным поцелуем, и прокурор отпустил красавицу.
Она, освободившись от его ласк, отошла на небольшое расстояние, опасаясь, что это еще не конец. Мужчина повернулся к ней лицом и просто онемел; она была так прекрасна в лучах дневного солнца, ее глаза сверкали, губы алели, кожа буквально светилась, а подол тонкого голубого платья немного просвечивался, предательски выставляя напоказ ее аккуратные лодыжки и коленки. Де Вильере не мог подобрать слов, чтобы описать те чувства, что вызывала у него эта прекрасная картина. Девушка замерла на месте и, опустив глаза, принялась ожидать, когда прокурор приблизится к ней.
– Богиня... – прошептал он, делая пару шагов вперед.
Агнесса ничего не ответила, лишь глубоко вдохнула, от чего ее грудь слегка поднялась, притянув к себе внимание мужчины. Теперь он еще больше заинтересовался девушкой. Либидо, так страстно желающее вырваться наружу, все труднее было сдерживать. В ее зеленых испуганных глаза отражался хищный взгляд де Вильере, все ближе подступавшего к ней.
– Зря пыталась убежать от меня, – страстно прошипел де Вильере, – все равно попалась бы.
– Господин прокурор! – девушка захотела обойти его, но мужчина схватил ее за локоть, притянув к себе.
– Каким же монстром ты меня считаешь? Почему сторонишься? – представитель власти ласково поправил черную прядь волос, заслоняющую шею красавицы. – Поверь, бояться меня не стоит.
Он посмотрел на ее руку и впервые заметил весьма странную вещь – возле нежного локтя, словно пощечина, горел небольшой шрам, напоминающий след от глубокого пореза. Де Вильере внимательно разглядывал этот рубец, являвшийся единственным изъяном на теле девушки. Шрам, несмотря на бледность, был заметным: привлекал к себе больше внимания, чем требовалось. Королевский прокурор был немного ошеломлен, узнав, что у нее имелся небольшой отпечаток прошлого на руке.
– Откуда это? – спросил Виктор.
– Я не знаю... не помню... – она в замешательстве не могла подобрать слов, чтобы ответить.
Тонкие пальцы де Вильере вцепились в ее подбородок. Он всматривался в глаза девушки. На какое-то мгновение ему показалось, что в них переливались все краски весны: нежность пепельно-седых мартовских облаков, легкое сверкание золотистых лучей апрельского солнца и безграничное море изумрудной майской травы. Невыносимая пытка! Как мучительно осознавать, что хрустальная возможность смотреть в стеклянные от усталости глаза может разбиться. Для этого королевскому прокурору стоило только разжать ладонь и выпустить руки Агнессы. Черные ресницы в следующее мгновение накрыли полные томления очи. Она теряла интерес. Силы постепенно оставляли ее. Лишь где-то внутри девушка все никак не могла смирить трепет, вызванный прикосновениями мужчины.
Невозможно было видеть ее равнодушие к происходящему. Возмущение закипало в выступающих голубых венах. Желание заставить девушку вновь вырываться, кричать кружило голову. Глубокий вдох – в легкие проник теплый воздух. Трезвость рассудка вновь исчезла так же, как это происходило обычно при встрече с Агнессой. Мужчина толкнул ее на кровать. С нескрываемым удовольствием он наблюдал за реакцией красавицы. Широко распахнулись ее искрящиеся удивлением и страхом глаза, раскинулись в стороны изящные руки, подобные двум крылам.
Она едва успела ахнуть, когда де Вильере навис над ней. Впервые девушке довелось ощутить его дыхание настолько близко. Агнесса, позволяя кончику носа мужчины коснуться бархатистой щеки, не сразу почувствовала, как его крепкие руки до боли сжали ее запястья. Она приоткрыла рот, собираясь выразить слабый протест. Тут же плоские губы накрыли ее опаленные дыханием уста. Крики застыли в груди.
Виктор отстранился от нее, расправляясь с белыми шнурами корсета, срывая его. Ткань, резко стянутая вниз, прошлась по нежной коже и оставила после себя почти незаметный розоватый след. Мягкими ладошками девушка пыталась прикрыть юную грудь. Она шептала что-то неразборчивое, словно в бреду. Молила прекратить. Ее сны начинали воплощаться в реальности: де Вильере ласкал ее, жадно и быстро стаскивая верх платья. Он, вновь стиснув ее руки, принялся исступленно покрывать поцелуями белоснежную кожу.
Смирившись с новым издевательством, Агнесса опомнилась и вскрикнула, когда мужчина одним движением задрал подол ее платья. Она постаралась скрестить обнаженные стройные ножки, но в ответ королевский прокурор впился ногтями в ее коленки.
– Нет... нет! Не надо! Пожалуйста! – девушка не замечала слезы, скатывающиеся по щекам. Она молила его, крики срывались с ее уст.
– Не вырывайся, дитя: тебе понравится. – Шепот Виктора раздался неожиданно. Его язык заскользил по мочке уха красавицы.
Теряя дар речи, Агнесса отрицательно качала головой. Он утыкался носом в разбросанные по подушке черные волосы. Сладкий аромат опьянял, вселял неконтролируемую похоть, вытесняя прежнюю расчетливость. Она отворачивалась, желая скрыться от пылающего страстью взора. Длинные пальцы мужчины срывали белье, безжалостно вцеплялись в девичьи бедра. Казалось, в воздухе растаял огненный дым разврата. Даже она вдыхала его. Де Вильере силой раздвинул ее ноги и устроился между ними. Он любовался ее хрупким предназначенным для первых юношеских ласк, еще до конца созревшим для его желаний, плодом.
Виктор чувствовал судорожное дыхание красавицы, каковое обычно настигает захлебывающегося смехом сумасшедшего или жертву агонии. Стихали крики, мольбы. Гнев постепенно рассеивался. Девушка с ужасом осознавала свою беспомощность, закрывая лицо руками от стыда. Она прекращала метаться по подушке. Не было смысла ни взывать к его милости, ни проклинать. Бесполезно!
Полностью раскрытая, доступная для самых безумных прихотей королевского прокурора Агнесса лишь ждала, когда нечто, напоминающее удар молнии, пронзит ее. Время тянулось мучительно долго. Он все рассматривал ее, не спешил. Вдруг девушка ощутила прикосновение горячих пальцев к краям нежных лепестков. Мягкие подушечки круговыми движениями дразнили шелковую плоть. Зачем он делал это? Прекрасная жертва не могла понять, к чему эта сладкая пытка, рождающая трепет в груди. Она боялась представить, как преступно, неправильно все это выглядело со стороны. Коварная улыбка накрывала мужские губы, прильнувшие к обнаженному бутону. Острый кончик языка медленно обследовал нежные складочки. Тонкий запах едва выступившей влаги одурманивал де Вильере. Терпеливые ласки продолжались до тех пор, пока пушистые ресницы красавицы дрогнули. Губы приоткрылись, будто ей в какой-то момент не хватило воздуха. Он заметил, как по телу, охваченному мучительной истомой, пронеслась легкая судорога.
– Ну, моя упрямица, вижу, тебе понравилось. – Торжествующе прошептал мужчина, приподнимаясь и изучая ее накрытое шалью смущения личико.
Девушка невольно устремила взгляд на его губы, на которых блестел ее первый сок сладострастия. Как ей хотелось отрицать это, не верить в собственную слабость. Это был лишь сон!.. Страшный кошмар! Эта надежда мгновенно гасла. Она поддавалась ему. Сотни упреков проносились в голове. Досада въедалась в мысли: тело предало ее. Не теряя времени, де Вильере впился в задрожавшие от возмущения уста красавицы, передавая ей солоноватый вкус. Хрупкая плоть обмякла в его жадных объятиях. Воспользовавшись этим, он осторожно, словно больше всего боялся повредить невинный плод, ввел в него указательный палец. Агнесса тут же постаралась отодвинуться от него. Одной рукой он обхватил ее талию и, не позволяя вырваться, притянул к себе. Мужчина аккуратно ласкал изнутри ее девственный цветок. Палец иногда задевал тонкую преграду, что особо возбуждало прокурора.
Тут раздался спасительный стук в дверь, который заставил королевского прокурора остановиться.
– Господин де Вильере, – послышался голос Луизы, – вы просили напомнить вам, что через час вы должны вернуться на службу.
Он, опомнившись, отпустил девушку, позволив вырваться из его объятий. Виктор остался на месте, даже не шелохнувшись, а затем достал из кармана редингота часы. Действительно, час уже пролетел, и ему нужно было торопиться на «любимую» службу: вновь выслушивать доносы и копаться в документах.
В этот момент в комнату вошла Луиза, окинув взглядом дрожащую от волнения и испуга дочь. Красавица, поджав ножки, старалась прикрыться порванным платьем. Она не смотрела в сторону прокурора. Боялась или просто не хотела? От стыда хотелось рыдать, биться в истерике. Что-то мешало. Гордость. Желание показать этому коварному человеку, что ему не удалось еще до конца сломить ее. Хотелось спрятаться где-нибудь от сверкающих глаз Виктора...
Глава 8. Ночь перед свадьбой
Три дня пронеслись как три минуты. Три ужасных дня, которые для Агнессы стали самыми мучительными за всю жизнь. Она боялась брака, в котором, как она считала, не могло быть любви. Де Вильере приходил каждый день по несколько раз и постоянно игрался с ней, как кот с мышкой. С чего девушка взяла, что после свадьбы ее отношение к прокурору не изменится? Почему она считала, что если этот мужчина завладеет ее прекрасным телом, то он не сможет похитить ее хрупкое сердце?
Возможно, это была та самая слепота, свойственная молодым и красивым девушкам, не желающим замечать возле себя тех, кто их мало интересует. Как слепа любовь! Она всегда связывает своими невидимыми нитями людей, из которых один любит, а другой – ненавидит. Именно так эта злодейка позабавилась над де Вильере, заставив его возжелать Агнессу. Она привила ей интерес к молодому революционеру, из-за чего образовался своеобразный треугольник, который скоро должен будет разорваться. Скоро один из углов этой фигуры просто сотрется, как рисунок карандашом на бумаге. Но кто? Обреченный на страсть к молодой красавице королевский прокурор, та самая красавица, которую судьба приговаривает к неравному браку, или будущий революционер, готовый отдать жизнь за свои убеждения? Кто-то из них должен погибнуть или от любви, или от пули.
Агнесса уже час лежала на постели, укрывшись одеялом и с тоскою рассматривая алую розу, подаренную ей де Вильере. Красивые ярко-красные лепестки горели в тусклом свете небольшой свечи, остренькие ноготки девушки едва касались зеленых листьев, будто боялись коснуться острых шипов. В дверь постучала Луиза, и красавица, растерянно двинув рукой, уколола палец шипом. Она тихо вскрикнула, посмотрев на руку, на месте ранки начала алеть кровь. В комнату тихо вошла Луиза, с сожалением глядя на дочь. Увидев, что девушка подносит к губам уколотый палец, на котором уже образовалась небольшая капелька крови, женщина слегка улыбнулась.
– Укололась? – спросила мать, присаживаясь возле Агнессы.
Девушка кивнула, вновь глядя на палец. Луиза заметила, что губы дочери покраснели от капелек крови. Красавица, будто околдованная смотрела на розу, любуясь ее лепестками. Женщина вспомнила, как ее дочь, будучи маленькой девочкой, заворожено играла с новой куклой, какой чистой радостью наполнялись ее глаза! И даже сейчас она смотрела на этот обыкновенный цветок с тем же детским взглядом, наивным и стеклянным. Возможно, в этой розе была какая-то магия, заставляющая Агнессу внимательно рассматривать ее.
– Дорогая моя, – обратилась к ней Луиза, – неужели, тебе нравится только этот подарок господина де Вильере?
– Матушка, – тихо ответила красавица, – все подарки, которые за эти три дня преподнес мне господин прокурор, слишком дорогие для того, чтобы я прикасалась к ним. Все, а эта роза – самое простое, что он подарил мне.
– Неужели? – с ноткой иронии произнесла женщина.
Агнесса встала с кровати и подошла к шкафу, открыв его, достав большую, резную деревянную шкатулку. Девушка села рядом с матерью и протянула ей дорогостоящее изделие. Женщина открыла шкатулку, и комната осветилась ярким блеском алмазов, рубинов, изумрудов и сапфиров. Казалось, у самой королевы не было столько украшений. Луиза взяла ожерелье из ярко-синих сапфиров и поднесла его к шее дочери, как бы примеряя его. Стоит заметить, что девушке нравилось это украшение. Агнесса позволила матери надеть это украшение ей на шею. И как только женщина застегнула ожерелье, тонкую шею красавицы обвили дорогие сапфиры. Как же прекрасно это смотрелось – одни бриллианты украшали другой не менее дорогостоящий алмаз.
Но как же тяжелы были эти сапфиры, или это тяжесть испытывалась Агнессой не из-за веса, а из-за цены украшения. Она за всю жизнь еще ни разу не видела на столько дорогих драгоценностей. А сейчас де Вильере задаривал ее самыми лучшими бриллиантами Парижа. Хотя прокурор считал, что эта девушка – сама Афродита, явившаяся в этот мир, достойна больших подношений. Если бы де Вильере был бы королем, то даже через кровь и жестокость он бросил бы весь мир к ее ногам. Все, о чем бы она ни попросила его, прокурор сделал бы это. Даже попроси Агнесса его сброситься с крыши, позволив взамен хотя бы раз прикоснуться к ее телу, де Вильере бы сделал это, не раздумывая. Он был готов выполнять любые ее приказы, как преданный пес, стоя на задних лапках.
– Матушка, – произнесла Агнесса, – пожалуйста, сними с меня это ожерелье, оно слишком тяжелое.
– Как хочешь, дитя. Но помни, отказываться от таких подарков – глупо!
Женщина помогла девушке расстегнуть украшение и положила его обратно в шкатулку. Затем она начала копаться руками в шкатулке, по очереди доставая ювелирные изделия и, предлагая дочери их надеть. Девушка отказывалась, не желая носить столь дорогие вещи, безделушки, в которые не вкладывали самого главного – души. Красавица равнодушно смотрела на эти украшения, не видя в них никакой ценности. Агнесса легла обратно, взяв в руки розу, и медленно поднесла ее к лицу, с радостью вдыхая свежий аромат цветка.
– Девочка моя, – сказала Луиза, – ты, как эта роза, чиста и прекрасна, но ты, как и она не сможешь выжить на морозе. А этот жалкий мир – царство зимы и холода, в котором гибнут все красивые цветы. А господин де Вильере – твое единственное спасение от этой ужасной участи.
На глаза девушки навернулись слезы. Неужели, у нее нет другого выхода? Только в этот момент она Агнесса осознала, что уже завтра на нее наденут белое платье и поведут под венец. И уже следующей ночью де Вильере останется с нею один на один, добившись желанного. Как же ее ужаснула эта мысль. Мысль о том, что она уже навсегда попадет в темницу прихотей королевского прокурора. Неужели этот день настанет так скоро? Уже завтра!
Но ужаснее не то, что она скоро будет принадлежать де Вильере, а то, что ее завтра уже выдадут замуж, а она так и не встретится с Андре. Даже, если студент и не знает об этом страшном грядущем событии, то все равно он должен был найти ее и хотя бы поговорить. А он исчез! Вспомнит ли, вернется ли? Или страх молодого человека перед королевским прокурором стер память о ней? Это предположение лишь разжигало чувство безысходности в тревожной душе девушки.
– Агнесса, – Луиза поцеловала дочь в лоб, – просто смирись и прими этот брак, как свою обязанность.
Женщина вышла из комнаты, оставив красавицу одну. Девушка продолжала с грустью смотреть на розу. Что теперь станется с Андре? А обратит ли он внимание на то, что ее больше не будет рядом? А что случится со студентом, если он все-таки устроит революцию? Он же погибнет! А сможет ли хрупкое сердце Агнессы выдержать такой удар судьбы?
– Господи, за что мне это? – прошептала она, задув свечу возле кровати.
И в следующий миг, мрак непроглядным туманом окутал комнату. Девушка лежала на постели и смотрела в окно, не отрывая глаз от луны, такой красивой, бледной и таинственной. Какую загадку хранил в себе этот белый круг, свет которого небрежно освещал постель Агнессы? Теплый июньский ветер тихо проскальзывал в комнату, через открытую балконную дверь.
Как только девушка начала погружаться в сон, надеясь хотя бы на несколько мгновений забыть о де Вильере и Андре, на балконе послышался подозрительный шорох. Этот звук пробудил красавицу, заставив со страхом подпрыгнуть с кровати. Что это могло быть? Она устремила свой взгляд на балкон, пытаясь увидеть что-нибудь в темноте. Кто мог находиться там, кот или человек? Вдруг послышались крадущиеся шаги на балконе, приближающиеся к входу в спальню. Страх моментально завладел разумом Агнессы, сковав ее движения.
Лунный свет слабо падал на темную фигуру человека, который стоял возле двери, опираясь плечом о косяк. Яд испуга медленно стучал в висках красавицы, заставляя ее нервно сжимать в руках ткань одеяла. Сухой ком подступал к горлу, не давая ей закричать. Какое-то мрачное чувство охватывало тело девушки. Но, вскоре страх в сердце Агнессы исчез, осталась лишь тонкая, слабая надежда, что этот человек, кем бы он ни был, убьет ее, и тем самым спасет от брака с де Вильере. Это существо, эта пугающая тень стояла и не двигалась, а сквозь непроглядную темноту, прорезаемую светом луны, блестели светло-голубые глаза.
Призрак на балконе двинулся к кровати девушки. Неизвестный дошел до тонкой полосы, созданной луной. Он сделал шаг. Агнесса замерла в каком-то немом восхищении, радостный крик застрял в ее горле, а сердце чуть не остановилось. Перед ней стоял Андре... Его светлые волосы едва задевал холодный свет луны, голубые глаза сверкали, а на лице застыло каменное выражение лица.
– Андре, – прошептала девушка, встав с постели, – не может быть! Андре!
Она кинулась ему на шею, целуя и обнимая. Он пришел, вернулся за ней! Ее алые, дрожащие и влажные от слез губы слегка касались его щеки. Слабые руки красавицы обхватывали спину студента, а длинные пальцы медленно впускали остренькие ногти в красную ткань пиджака. Нельзя точно передать те чувства, что испытывала она в данный момент. Радость смешивалась с восторгом. Агнесса не могла поверить, что он сейчас стоит рядом с ней, и именно его дыхание задевает край ее шеи. Как крепко она прижималась к Андре, будто он был приведением и вот-вот мог испариться во мраке ночи.
– Агнесса... – Хриплый голос студента прервал тишину. – Любимая моя Агнесса!
«Любимая»! Как одно лишь это слово, сказанное Андре, могло вызывать в сердце девушки бурю эмоций? Ведь де Вильере говорил ей слова любви уже несколько дней, и ничего в ответ не следовало, ни единого ласкового взгляда, ни единой смущенной улыбки. Абсолютно ничего, лишь равнодушные вздохи и постоянные попытки сбежать или вырваться из его объятий! Разве это можно назвать справедливостью?
– Андре, – шептала она, – милый, я знала, что ты вернешься за мной! Знала, что спасешь!
– Агнесса, – ответил он, отстранившись, – я хотел поговорить по поводу того, что должно случиться завтра.
– Любовь моя, – девушка постаралась приблизиться к студенту, – ты же спасешь меня, да?
Она посмотрела ему в глаза – в них не было однозначного ответа, лишь боль. Но почему? Он пришел не для того, чтобы спасти ее. Зачем тогда он здесь? чтобы проститься? Этого не могло быть! Красавица чувствовала, как на глаза наворачивались слезы, но уже другие, в которых не было радости, а была лишь обида.
– Андре, – сказала она, – умоляю, скажи, что ты вернулся, чтобы забрать меня!
– Агнесса, я не могу оставить революцию...
Его голос охрип, и, казалось, не был услышан ею. Девушка опустила голову и посмотрела в окно: черные тучи жалко ползли по небу, заслоняя бледный свет луны. Молния, словно серебряная цепочка, блестела среди облаков. Очередной раскат грома – начался дождь, шумный, как праздник, и монотонный, как отношение студента к Агнессе. Красавица любила такую погоду: она успокаивала ее, отвлекала от дурных мыслей. Девушка вышла на балкон. Холодные капли падали на ее лицо, стекали по черным локонам, забираясь под тонкую ткань белой ночной сорочки. Как спокойно становилось на душе у нее после легкого дуновения прохладного ветра. От прикосновений ледяных капель горячая кожа Агнессы покрывалась мелкими мурашками.
Красавица не замечала, как слезинки смешивались с дождем и подали прямо на теплые губы. Она не слышала, как Андре тихими шагами подходил к ней, или просто не обращала на него внимание. Молодой человек приблизился к ней, схватив за руку. Никакой реакции в ответ, только взгляд наполненный страданием. Знал ли студент, какую боль он причинял этой девушке. И хотя, Андре привык разбивать сердца, но видеть, как разрывается от боли сердце возлюбленной, не мог. Он притянул ее к себе. Черные волосы Агнессы уже намокли, ресницы покрылись маленькими капельками дождя, напоминавшими хрусталики. Губы перестали дрожать. Теперь перед ним стояла абсолютно безмолвная девушка, осознающая, что случится, когда солнце взойдет.
– Агнесса, пойми, – Андре увел ее обратно в комнату, – я не могу бросить товарищей.
– Не можешь? – голос красавицы дрожал. – А отдать де Вильере можешь, позволить ему овладеть мной? Это ты можешь!
Студент посмотрел на нее: тонкая сорочка промокла насквозь, вплотную пристав к телу девушки, повторяя малейшие его черты, от груди до бедер. Он не мог отвести глаз от ее столь идеальной плоти, которая уже завтра будет принадлежать королевскому прокурору. Андре любил Агнессу, больше жизни любил, но не мог спасти от ужасной участи. Похоже, сама судьба решила посмеяться над этой девушкой, отомстив за красоту. Это была слишком жестокая шутка!
Агнесса стояла напротив молодого человека, даже не прикрывая грудь, которую было видно сквозь тонкую промокшую ткань сорочки. Красавица подошла к студенту и, надеясь переубедить, поцеловала его. Он положил руку на ее спину. Тепло мигом пронеслось по охладевшей от дождя нежной коже. Девушка лишь обреченно опустила голову ему на грудь, закрыла глаза, слегка покрасневшие от слез. Спустя мгновение, молодой человек произнес:
– Прошу тебя, Агнесса, забудь об этом!
– Андре... – ее голос звучал непривычно тихо, и это добавляло некую мрачность в их встречу.
– Я заберу тебя, обещаю! – сказал юноша, продолжив изучать взглядом идеальные черты ее личика. – Заберу, но только не сейчас, только не сегодня. Останься с де Вильере, дай ему то, чего он так хочет. Слышишь, Агнесса?
– Мой милый Андре!
Он смотрел ей в глаза, которые горели желанием. Неужели, это та Агнесса, которую он знал, та невинная девушка, прячущая взгляд при малейшей улыбке? Если еще пару минут назад он сомневался, что она сможет обманывать де Вильере, то сейчас это сомнение улетучилось. Андре отвел взгляд и вновь посмотрел на девушку, ничего не изменилось, ее глаза сверкали огнем.
Взгляд был прикован к ее изящным ручкам. Пара ловких движений. Пальчики быстро собирали ткань сорочки, которая в следующее мгновение оказалась на полу. Студент видел ее прекрасное обнаженное тело. Как же он хотел овладеть ею! У него наконец-то появился этот шанс. Красавица выпрямилась, гордо скинула волосы с плеч и приблизилась к нему. Он чувствовал эту преступную близость. Ощущение того, как ее нежные твердеющие от прохлады соски трутся о тонкую белую рубашку, сводило с ума. Мягкие губы коснулись подбородка Андре. Он поцеловал ее, так медленно и сладко, словно в последний раз имел возможность ласкать ее чудесный ротик.
Ее шаловливые пальчики осторожно коснулись выступающей ткани на брюках студента. Он желал ее. Девушка все настойчивее продолжала гладить его. Подобное ей хотелось проделать, когда де Вильере обнимал ее, сдерживаясь, чтобы вновь не прижать ее к кровати и задрать подол платья. Она тянулась рукой к его черным брюкам, но каждый раз что-то заставляло ее отказаться от этой затеи. Агнесса не могла найти в себе силы, чтобы прикоснуться к твердеющей мужской плоти. Теперь она осмелилась. Дыхание, тяжелое и полное вожделения, едва касалось бледной шейки:
– Ты уверена, что хочешь этого?
– Да... – она дрожала, опуская голову на его грудь. – Возьми меня! Я, действительно, хочу этого...
Студент подхватил ее на руки. Какой легкой она была! Слишком легкой. Он предполагал: девушка не ела уже несколько дней, очевидно, надеясь, что таким образом избавит себя от брака. Она была готова на любые жертвы только бы не позволить де Вильере снова притронуться к ее телу. Ей не нравилось проигрывать ему, признавать, что каждая ласка, которую прокурор дарил ей, приносила долгожданное блаженство. После того тех прикосновений его языка в тело красавицы навсегда вселилось незнакомое ей прежде желание.
