Текст книги "Царское золото"

Автор книги: Валерий Курносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

Чем озадачились ревизоры?

В комментарии к определенной ревизорами сумме вывезенных ценностей сказано:

«В означенном списке имеются указания, откуда присланы эвакуированные ценности. Список никем не подписан и не скреплен.

По поводу означенного списка Комиссия постановила: произвести сверку данных этого списка с результатом проверки кассовых книг и наличности ценностей, для чего приступить к немедленной проверке книг и наличности; выяснить по чьему распоряжению и на основании каких документов производилась эвакуация, выяснить степень участия служащих От-ния и их роль при эвакуации и вообще осветить всю картину этой эвакуации».

Итоговый документ работы временной коллегии напечатан на десяти страницах. Кроме констатации обнаруженных документов и информации от служащих, полученной в результате их допросов, в протоколе после каждого пункта вынесено постановление коллегии.

Нет резона приводить текст протокола полностью. Однако решения комиссии читатель вправе знать. Поэтому, ужимая текст, где это можно, констатирующую часть отдельных пунктов автор дальше опускает. А где такое сокращение невозможно, цитирует полностью.

«2. В той же папке обнаружена черновая опись (написана карандашом) всех полученных из разных мест в Каз. Отд. Нарбанка ценностей, с указанием, откуда, когда и какие ценности получены для хранения.

ПОСТАНОВЛЕНО: произвести проверку этого списка с кассовыми книгами.

3.  …ПОСТАНОВЛЕНО: выяснить, на основании какого приказа произведены были отправки кредитных билетов и ценностей за время с 7-го по 15-е августа, когда дан этот приказ, а равно отметить, что, как видно из приказа, означенные Марьин иАнтушев по-видимому пользовались полным доверием со стороны “Ком-та Чл. Учр. Собр. ”, т. к. им предписывалось не только оказывать содействие эвакуации, а непосредственно возлагалась на них и самая эвакуация.

4.  Далее в этой же папке обнаружен акт, составленный

23 августа 1918 г. об эвакуации в Самару согласно распоряжения “Товарища Управляющего Военным Ведомством ”Казанским Отделением Нарбанка пяти транспортов с подробным перечислением всех ценностей и сроков отправки (12 августа, 14 авг., 16 авг., 18 авг., 19 авг.).

ПОСТАНОВЛЕНО: Произвести сверку означенного акта с данными ревизии и выяснить по каким основаниям все ценности были распределены по транспортам, а равно кто их распределял.

…6…ПОСТАНОВЛЕНО: по проверке всех этих актов с результатами ревизии выяснить соответствие этих приемочных актов со сдаточными актами и фактическим наличием имевшихся в Каз. Отделении ценностей.

7. Помимо всего перечисленного в этой же папке найдена копия телеграммы от 31 авг. за№ 1/768от “Управляющего ведомством финансов ” Ракова – на имя Управл. Каз. Отд. Нарбанка Марьина о срочном выезде Марьина для служебных переговоров в Самару с материалами, касающимися эвакуированных ценностей.

ПОСТАНОВЛЕНО: произвести расследование, не является ли телеграмма фиктивной в целях представить отъезд Марьина вынужденным и имеющим характер неожиданной и кратковременной отлучки.

…10. Рассмотрев список служащих Каз. Отд. Нарбанка – старших и младших – явившихся на занятия 13 сентября и не явившихся по уважительным причинам, Коллегия постановила:

По сверке этих списков со списком штатов Казанского Отдел. Банка установить всех не явившихся на занятия служащих и считать их уволенными с работы, передав одновременно с сим эти списки в Чрезвыч. Следств. Комиссию для предания их суду на основании приказа НАРКОМВОЕНМОРтов. Троцкого как лиц, оказывавших содействие чехо-словакам и белогвардейцам во время нахождения их в Казани.

11.  О явившихся на занятия служащих произвести следствие в целях установления степени виновности отдельных служащих, кои добровольно оказывали те или иные услуги белогвардейцам, если таковые среди них окажутся.

…18. Усмотрев из “Списка лиц, принимавших участие в работе по эвакуации ”, что означенные в списке служащие получали особое вознаграждение за работу по расчету 0,01 месячного оклада в час, и таковое вознаграждение им было выдано со счета разных выдач, Коллегия вопрос о правильности произведенной выдачи представляет на разрешение Главкомиссара Банка, со своей стороны полагая затруднительным погашение служащими этих незаконных выдач и признавая, что в большинстве случаев служащие принуждались к непрерывной тяжелой работе угрозами всяких кар, вплоть до расстрела.

…20. Ввиду обнаружения переписки по поводу прикомандирования Делопроизводителя Н.Ю. Комошинского, как исполняющего “особые возлагаемые на него поручения ” и копии приказа “Особоуполномоченного Комитета Членов Учредит. Собрания”

о том же, Коллегия постановила направить переписку в Чрезв. Следств. Комиссию для расследования».

Еще раз вспомним, что, по показаниям секретаря Казанского отделения Народного банка Виктора Калинина, Николай Комошинский вел при управляющем Петре Марьине особо доверительное делопроизводство, от которого Калинина отстранили! Комиссары нашли эти документы.

Далее в итоговом протоколе сказано следующее.

«21. В ящике письменного стола Управляющего Каз. Отд. Нарбанка (найдено письмо. – В.К.) № 2819 от 12 августа

1918  г., содержание коего с одной стороны рисует крайне печальную картину финансового положения чехо-словаков и белогвардейцев в Самаре к моменту взятия Казани в виду ПОЛНОГО отсутствия каких бы то ни было денежных знаков, с другой – дает основание определенно установить известный контакт между Управл. Каз. Отдел. Нарбанка Марьиным и врагами Советской Республики.

ПОСТАНОВЛЕНО: Направить письмо в копии в Чрезвыч. Следств. Комисс. для привлечения к ответственности, как Управл. Каз. Отд. Нарбанка Марьина, так и Управ. Самарск. Конторой Нарбанка Ершова, и одновременно доложить об этом Главкомиссару Банка в целях исключения их со службы.

22. Усмотрев из переписки на 6листах о существовавшей в Казани организации по сбору на усиление фонда Народной Армии, помещавшейся по Б. Проломной улице в д. Остермана, Коллегия постановила: всю переписку направить в Чрезвыч. Следств. Комиссию для установления лиц, принимавших участие в означенной организации для привлечения их к ответственности, указав одновременно с сим, что помещение этого Комитета (в д. Остермана по Пролом, ул.) до сего времени никем из Советских властей не обследовано и там все находится в том же виде, в каком оставлено бежавшими белогвардейцами».

В пункте речь идет о добровольных пожертвованиях казанцев в пользу армии КОМУЧа. К этому можно добавить следующее. 1 марта 1919 года на страницах газеты «Известия ВЦИК» председатель ЧК Восточного фронта Мартын Лацис рассказал, как были наказаны те преподаватели Казанского университета, которые собирали пожертвования в пользу «народной армии». Профессорам и доцентам было предложено сдать сумму в 10 раз больше той, которую они дали для войск КОМУЧа на восстановление разрушенного в городе. Затем некоторые преподаватели выступили в казанской прессе со статьями, осуждающими свой прежний поступок…

Далее в итоговом проколе ревизоров содержится следующий пункт, существенный для темы расследования.

«25. Усмотрев из разной переписки, что Управляющим Банком незаконно произведены разные расходы по счету разных выдач в связи с эвакуацией ценностей в Самару, Коллегия постановила: произвести точный подсчет произведенных расходов в целях получения от Главкомиссара Банков инструкций по вопросу о возмещении израсходованных народных денег».

Обвинения,
равные смертному приговору

Отдельно разберем вопрос отношения ревизоров к лицам, принимавшим участие в эвакуации ценностей, хранившихся в Казанском отделении Народного (государственного) банка. На удивление, несмотря на объявленную кампанию «красного террора» и обещание казанцам кар за пособничество властям КОМУЧа, работавшие в банке комиссары не оказались столь кровожадными.

В итоговом протоколе они отметили следующее.

«28. Общая картина, полученная от опроса служащих в Казанском Отделении Банка, как старших, так и младших, такова: работа по эвакуации ценностей в Самару громадным большинством служащих производилась по принуждению, из– под палки. Лиц, имевших настолько гражданского мужества, чтобы отказаться помогать врагам Советской республики, почти не оказалось, за единичными исключениями. Все остальные, отчасти вследствие угроз со стороны Воинских частей и Представителей Комитета Членов Учредит. Собрания, а главным образом ввиду определенно выяснившегося отношения высшей администрации Отделения в лице Управляющего Отделением Марьина и его ближайших сотрудников и категорических приказаний с их стороны, подкрепляемых постоянными угрозами прибегнуть к содействию военных властей, принуждены были принять то или иное участие в эвакуации ценностей.

Из ближайших сотрудников, по-видимому, принимали деятельное участие в работе и очевидно были заинтересованы в скорейшем и успешнейшем ее окончании – Контролер Гусев, Нач. Охраны Лепешинский, Пом. Бухг. Толмачев, что подтверждается еще тем, что означенные лица скрылись из Казани при вступлении в Казань Советских войск. Самое деятельное участие при эвакуации принимал быв. Управляющий Симб. Отдел. Нарбанка П.П. Устякин, который, как это видно из документов, а равно из опросов служащих, и являлся главным образом, представителем военных властей при эвакуации, постоянно подгонял рабочих и служащих, грозил расстрелами и т. п».

Вспомним, что Вячеслав Лепешинский, выехавший 13–14 августа 1918 года на первой барже с золотом, на самом деле был помощником бухгалтера 2-го разряда, а не начальником охраны. В документах, составленных комиссарами за дни работы, много описок, связанных с трудящимися банка, ради которых вроде бы власть большевиков создавалась. Так, бухгалтер 2-го разряда Ф.А. Куколеско записан как Коколеско, а с помощником кассира 3-го разряда К. А. Аришиным по документу вообще не поймешь – мужчина это был или была женщина!

Поражает небрежность в работе комиссаров, оказавшихся в столь педантичной сфере, как банковская. Ревизор Сергей Измайлов в совершенно секретном докладе на имя Временного революционного гражданского комитета г. Казани сообщает, что было всего семь транспортов с ценностями, имея в виду семь актов об отправке, которые были у комиссии перед глазами.

Но рядом же под рукой ревизоров лежал рукописный документ, вероятно, созданный 13–16 сентября, о погрузочных и охранных работах по эвакуации, который свидетельствует, что кроме известных пароходов было еще двадцать разного вида транспортов! Подробнее это обстоятельство мы уже разбирали.

С такой низкой квалификацией работы с документами, которые к тому же умышленно запутаны, немудрено было не заметить, что часть ценностей ушла из Казани не водным путем и не в Самару…

В отдельном резюме комиссии значится и следующий пассаж:

«. ..Если бы старшие и младшие служащие способствовали захвату Казани белогвардейцами и чехо-словаками, то тогда разговор был бы другой, но здесь этого тягчайшего аргумента преступления нет, а потому на них надо смотреть, как на людей, которые будучи пленными, вынуждены были под страхом расстрела исполнять все повеления и приказания. Вся тяжесть ответственности лежит не на тех, кто исполнял приказания под страхом расстрела, а на тех руководителях, которые по эвакуации золота в Самару, бежали вместе с белогвардейцами, покидая Казань, каковыми и являются Марьин, Гусев идр… Действительных виновников этой трагедии нет, они не остались в Казани, а бежали».

Как видим, главным аргументом вины подозреваемых является их руководящая должность и факт их отсутствия на рабочем месте…

Комиссар Измайлов особо настаивал на персональной ответственности управляющего Казанским отделением Народного банка Марьина. Поэтому по завершении ревизии он пишет специальный рапорт на имя главного комиссара Народного банка, подробно освещая ход эвакуации ценностей в начале августа 1918 года. Информация из этого рапорта была использована в ходе написания текста некоторых глав.

Особо комиссар припомнил управляющему нежелание отдавать из хранилища золото и наличные деньги, квалифицируя поведение Марьина как «если не открытое противодействие, то скрытый саботаж». Необходимость своего подробного рапорта Измайлов объяснил тем, «что все это существенно для суждения о виновности быв. Управл. Каз. Отдел. Нарбанка Марьина».

С этим трудно не согласиться. Если вспомнить обстановку тех дней, Марьин с обвинениями комиссара Измайлова наверняка бы был «поставлен к стенке». Это замечание существенно для нашего расследования. Поскольку, как покажут дальнейшие события, в 1929 году Марьин будет спокойно проживать в Ленинграде. И даже привирать в своих показаниях о событиях 1918 года, опуская неприятные подробности и выпячивая детали, приятные победившей власти.

Подчеркнем, что бывший управляющий благополучно проживал в колыбели Октябрьского переворота 1917 года вопреки деятельному участию в исчезновении части золотого запаса, службе Колчаку в Омске и обвинению специально созданной коллегии комиссаров в саботаже и пособничестве врагу. Как такое стало возможным – одна из нерешенных загадок расследования…

Поразительно, что другой ключевой персонаж «золотой истории», лидер КОМУЧа Борис Фортунатов, после боев в составе войск Каппеля в марте 1920 года вступил в Первую конную армию красных. И был арестован в 1933 году по стандартному обвинению в участии в контрреволюционной организации. Чем активный антикоммунист купил себе у красных право на жизнь? Связано ли это с информацией по казанскому золоту? Неясно…

В сентябре 1918 года специально созданная коллегия ревизоров не обнаружила следы вывоза ценностей на север от Казани. И лишь передала дальнейшее разбирательство Мартыну Лацису в Чрезвычайную комиссию Восточного фронта.

Однако главная задача фронтовой контрразведки Лациса заключалась в обеспечении безопасности наступающих войск рядом с линией фронта. И потому заниматься розыскными мероприятиями в глубоком тылу ей тоже было не с руки.

Вопрос о поиске золота под Казанью поставить было некому. Да и оснований к тому вроде бы не было. Тем более что главный практический вывод ревизоров гласил, что проверенные финансовые учреждения в принципе готовы работать дальше.

Подсчеты сокровищ в Омске

29 октября 1918 года вышел приказ народного комиссара по делам финансов, который гласил: «Увольняются от службы за невозвращение к исполнению служебных обязанностей после освобождения Казани от белогвардейцев и чехословаков и в случае задержания предаются революционному суду управляющий Казанским отделением Народного банка П.А. Марьин и контролер Ф.И. Гусев».

1 декабря новым управляющим Казанским отделением назначается Илларий Наконечный, которому 3–7 мая 1920 года уже в должности старшего инспектора казанского губфинотдела довелось принимать обратно оставшуюся часть дореволюционного золотого запаса России.

Тогда впервые банковским служащим представилась возможность оценить размер ущерба, нанесенного эвакуацией и неконтролируемым расходом казны. От должностных лиц на освобожденной территории были затребованы новые документы, которые помогли реконструировать некоторые нюансы пропажи золота в Казани. Но специальным поиском следов золота никто не занялся.

Доставшаяся омскому Верховному правителю адмиралу Александру Колчаку часть золотого запаса получила в литературе и кинематографе название «золото Колчака». Драматическая история продвижения этого золота на восток сыграла злую шутку с той частью достояния государства, которая пропала из золотой кладовой Казанского отделения 21 августа 1918 года. Поскольку «казанская» пропажа оказалась в тени.

Ниже обзорно приводится «колчаковская» часть истории с исчезновением части золотого запаса, поскольку некоторые из моментов этого периода помогают понять обстоятельства пропажи ценностей в Казани.

Данные приводятся по публикациям кандидата исторических наук А. Гак, которая в соавторстве с В. Дворяновым и J1. Паниным написала статью для журнала «История СССР» (№ 1,1960 год), а затем еще раз обобщила факты в своей статье для журнала «Наука и жизнь» (№ 9, 2001).

По распоряжению властей КОМУЧа прибывшие ценности были отправлены на восток пятью железнодорожными эшелонами. В ноябре 1918 года поезда прибыли в Омск, в котором 18 ноября адмирал Александр Колчак был объявлен Верховным правителем России. Так же как в Казани, при выгрузке ценностей от железнодорожной станции до хранилища местного отделения Госбанка в центре города коридором стояли войска.

Больше месяца шел переучет прибывшего достояния. По итогам ревизии в официальном издании «Вестник финансов» министерства финансов колчаковского правительства были опубликованы данные о доставленном из Казани золоте:

«в российской монете– на 523.458.484 руб. 42 коп., в иностранной монете– на 38.065.322 руб. 57 коп., в слитках – на 90.012.027 руб. 65 коп.

Всего на сумму 651.535.834 руб. 64 коп.».

Несмотря на то что подсчеты автора расследования о цене вывезенного золота оказались ближе к омским (650 411 969,5 руб.), чем данные ревизии 13–16 сентября в Казани (645 533 893,21 «и 514 ящике золотом, стоимость коего неизвестна»), все равно расхождение цифр не может не настораживать.

А. Гак замечает: «Есть основание предположить, что итоговые данные, обнародованные омским правительством, были выведены не из реального пересчета, а на основе имевшихся документов– одного месяца для такой кропотливой работы при технических возможностях того времени явно недостаточно».

Это – ключевой вывод, аналогичный тому, к которому пришел и автор этих строк, изучая сумму сосредоточенных в Казани сокровищ. За отпущенное Гражданской войной время банковские служащие города на Волге не могли педантично сосчитать, каким размером сокровищ они располагали, о чем еще пойдет речь в свое время. Соответственно, комиссарам в сентябре 1918 года трудно было и утверждать, что какая-то часть ценностей не эвакуирована.

Такой вывод подтверждает акт очередной ревизии ценностей, обнаруженный автором этих строк. Юмая 1919года в Омске была проведена проверка перевезенных из Самары ценностей и установлена недостача, общая сумма которой в акте не названа. Сказано лишь, что мешки и ящики были

повреждены и их содержимое дополнено теми золотыми монетами, которые выпали при перевозке золота со станции «Омск» в кладовые Омского отделения, в то время как многие иностранные золотые монеты дополнять было нечем.

«Со счета переходящих ценностей недостача пополнена российскою полновесною монетою на сумму 1100 рублей и иностранною – 3 кружками испанских Альфонсов и 3 кружками румынских франков, а со счета разных выдач российскою полновесною монетою на сумму 2755 руб.

Не покрыта следующая недостача, за отсутствием в Омском Отделении соответствующей монеты: а) 44 кружков дефектной российской монеты 10-руб. достоинства, переоцененная сумма коих не определена, и иностранною – 1 кружка японской иены на 9р. 70 к., 9 кружков испанских Альфонсов на 83 рубля, 1 кружка французского франка на 7р. 41 к.,

2 кружков румынских франков на 14р. 98 к. и 4 австрийских гульденов на 31р. 30 к., всего 17кружков на 146 руб. 39 коп.

Б) Все неповрежденные ящики и солдатские вещевые мешки с монетою были вскрыты и сумма, показанная на ярлыках, а также нумера больших и малых внутренних мешков и ящиков записывались БЕЗ ПЕРЕЧЕТА МОНЕТЫ (выделено мной. – В.К.). На ящиках ставились порядковые нумера с обозначением достоинства монеты, на вещевых мешках с иностранной монетой, кроме того, привязывались ярлыки с обозначением наименования монеты: по государствам, суммы и порядковые номера, а на ящиках подписывались наименования государства, коими была выпущена в обращение данная монета.

В) Золотые слитки, полосы и кружки в 196 ящиках Казанского Отделения были вскрыты и по нумерам слитков были сличены с книгами Казанского Отделения. В14 ящиках Московской Конторы были обнаружены слитки Монетного Двора, по четыре слитка в каждом ящике. Из 197ящиков Московской Конторы со слитками частных банков были вскрыты лишь 14 ящиков; но за неимением данных о весе и стоимости каждого слитка, дальнейшая работа была приостановлена. Из 34 ящиков Монетного Двора были вскрыты лишь 7ящиков, в коих оказалось в ящике за № 1 – два золотых шара, чечевица и пластинки, принадлежащие Главной Палате Мер и Весов, в трех ящиках за №№ 2,3и4 платиновые и золотые самородки Горного Института, в двух ящиках за №№ 133 и 143—золото в катодных полосах и ящике за № 39—золотые полосы от монетных переделов».

После окончания работ по проверке золотого запаса, в наличности оказалось следующее количество мест: с российскою монетою [4]4
  6517 ящиков, 1803 двойных и 8 ординарных мешков.


[Закрыть]на сумму 499.435.177 р. 65 к., с иностранной монетой 220 ящиков, 381 двойных и 12 ординарных мешков на сумму 40.577.839 р. 36 к., с переоцененной монетой 261 двойных и 3 ординарных на сумму 15.385.566 руб. 13 коп., со слитками 391 ящик, 9 ящиков с полосами на сумму 529.594 р. 24 к. и 7 ящиков с кружками на сумму 525.447 р. 23 к., 34ящика с ценностями Монетного Двора и 3 ящика с 17 почтовыми посылками из Лабораторий на имя Монетного Двора на сумму 486 598 р.

«Вышеуказанное количество мест, с присоединением 1236ящиков, отправленных во Владивостокское Отделение, согласуется с данными о количестве мест, обозначенных в актах по перевозке золотого запаса из Самары и документами Казанского Отделения, если принять во внимание, что из общего количества привезенных в Омск мешков с золотою монетою было в наличности 5 ординарных мешков и что при переложениях монеты из 18 кожаных сумок из мешков в ящики и обратно из ящиков в мешки количество ящиков уведичилось на 18, ординарных мешков также на 18, а двойных мешков уменьшилось на 18.

По документам Казанского Отделения ящиков со слитками, полосами, кружками и ценностями Монетного Двора эвакуировано 1679. Исходя из этого количества ящиков и принимая во внимание, что этих ящиков имеется в настоящее время в кладовых Омского Отделения 444ящика, необходимо предположить, что из 1236ящиков, отправленных во Владивостокское Отделение, один ящик имеется с монетою».

Сумма полноценной российской монеты (в скобках указана цифра “49.943.517 р. 65 к.”, которая красными чернилами зачеркнута и надписана сверху другая цифра: “499.435.177 руб. 65 коп. В.К.) была выведена по наличию мест, находящихся в кладовых Омского Отделения, т. е. посредством умножения числа мест на 60000 р., заключающихся в каждом мешке, с прибавлением к ним сборных мешков на неполные суммы, причем один мешок, из которого, согласно акту, составленному в Уфе, было похищено монеты 10-руб. достоинства на 410 руб. и который при проверке золота НЕ БЫЛ ОБНАРУЖЕН) (?! – выделено мной. – В.К.) (вследствие чего был помещен в штабель мешков с полными суммами, без недочета) считался в сумме 59 590 рублей.

«Суммы иностранной и переоцененной монеты были выведены на основании записей, производившихся при проверке золота.

Суммы, указанные Лабораториями на 17почтовых посылках (499.898), находящихся в 3 больших ящиках, не согласуются с общей оценкой (486.598р.), произведенной Московской Конторой на 13.300р.

При сем прилагаются сведения о наличности эвакуированного в Омское Отделение золота и две ведомости иностранной монеты».

Как видим, неуверенность в общей сумме эвакуированного заметна и в этом документе…Для нашего же расследования интересны ящики Монетного двора, которые, по сомнительному сводному акту № 11639 от 23 августа 1918 года, составленному в Казани, были эвакуированы из Казани 19 августа. Этим актом из Омска от 10 мая 1919 года мы получаем подтверждение, что часть того золота действительно оказалась на пароходе.

А вот о 51 ящике за №№ 495–545 с 338 слитками Русско– Азиатского банка и о 40 ящиках за №№ 455–494 с 243 слитками Петроградского международного коммерческого банка нет ни слова. В омском акте, правда, есть приписка: «Вышеуказанное количество мест, с присоединением 1236ящиков, отправленных во Владивостокское Отделение, согласуется с данными о количестве мест, обозначенных в актах по перевозке золотого запаса из Самары и документами Казанского Отделения ». Означает ли это, что в отправленных к Тихому океану ящиках были слитки из ящиков №№ 455–545?

Прямого ответа на этот вопрос в рассекреченной части архивных документов нет. Но, например, в описи № 2 фонда Р-3452 Национального архива Республики Татарстан рассекречены лишь дела №№ 2,3,4,5,6,7,8,9,10,11,12, 13,15,16,234. А какая информация хранится в недоступных делах №№ 1,14,17—233?

При этом следует не забывать, что в Омск свозились ценности и из других отделений Госбанка. Например, из Перми.