Текст книги "Царское золото"

Автор книги: Валерий Курносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Исчезновение 100 ооо рублей

Благодаря налету чекистов на штаб подпольного «Союза…» заговорщики на время затаились. И пятый эшелон с серебряной и медной монетой на 160 077 руб. 91 коп. без всяких проблем прибыл из Козлова (Тамбовской губернии) в Казань.

Пока «казанские гномы» рассовывали по сусекам поступавшую монету, в город 14 июня вернулись дезертиры – солдаты сколоченного за сутки 29 мая сводного пехотноартиллерийского отряда, направленного под Сызрань.

Бывшие рабочие были ошеломлены реалиями Гражданской войны. Никому не известный 36-летний подполковник Генштаба Владимир Каппель продемонстрировал ополчению специфику профессии военного. С отрядом из 350 добровольцев офицер обошел позиции войск Совдепа, превосходивших его по численности примерно в пять раз, и неожиданным ударом с двух направлений заставил ополченцев бежать к Симбирску.

Вернувшиеся домой рабочие отказались сдавать оружие большевикам. Возмущенные неподготовленностью отряда, его плохим обеспечением и обвинениями в свой адрес, добровольцы 17 июня захватили в городе почту и телеграф. Испуганные коммунисты бросили свои кабинеты, перенесли оружие и часть своего архива в здание клуба коммунистов. Советская власть в городе съежилась до территории этого клуба и здания губЧК.

Впервые со времен Смуты 1602–1613 годов ценности государственной казны России оказались брошенными на произвол судьбы. И – на милость персонала отделения Госбанка, которому комиссары не доверяли.

Но ночью и днем 18 июня чекисты арестовали нескольких членов комитета сводного отряда. Было объявлено, что задержанные – члены савинковского «Союза защиты Родины и свободы», бывшие офицеры с подложными документами. Выступление было подавлено.19 июня в Казань прибывает новый эшелон «…ценностей, заделанных в 2097ящиках, — гласит акт о приеме груза, – снабженных печатями на обеих крышках:

1) . 403 ящика русских золотых слитков на тридцать два миллиона пятьсот двадцать восемь тысяч семьсот тридцать

(32.528.730) руб. 23 коп.; 1260ящиков российской золотой монеты на семьдесят пять миллионов шестьсот тысяч (75.600. ООО) рублей; 1 ящик российской золотой монеты старого чекана на шестьдесят одну тысячу пятьсот восемьдесят шесть (61.586) руб. 65к.; 1 ящик российской золотой поврежденной монеты на пятьдесят три тысячи пятьсот семьдесят девять (53.579) руб. 54 коп.; 8ящиков финляндской золотой монеты на четыреста восемьдесят тысяч (480.000) рублей и 209 ящиков иностранной золотой монеты на тринадцать миллионов триста восемнадцать тысяч восемьдесят пять (13.318.085)рублей 62 коп., а всего золота, принадлежащего Государственному Банку, сто двадцать два миллиона сорок одна тысяча девятьсот восемьдесят два (122.041.982) руб. 4  коп. и

2). 194 ящика золотых слитков частных банков на тринадцать миллионов пять тысяч триста пятьдесят девять

(13.005359  руб. 45 к.; 3 ящика с вырубками к означенным слиткам и 18 ящиков французских франков на один миллион пятьдесят тысяч (1.050.000) руб., а всего ценностей, принадлежащих частным банкам, на четырнадцать миллионов пятьдесят пять тысяч триста пятьдесят девять (14.055359  руб. 45 коп.».

После таких событий вечером 23 июня верхушка новой власти из взвинченной мятежом Казани отправляется в раскаленный протестами пригород – в дачный поселок Займище, расположенный в нескольких километрах от бунтующих Райфы и Осиново. Якобы «на отдых». Прихватив с собой портфель, в котором лежало 100 тысяч рублей. Так гласит официальная версия истории, закончившейся убийством председателя Казанской губЧК Олькеницкого.

Вместе с Олькеницким испытать экстремальный адреналин в Займище отправились 28-летний председатель Казанского комитета РКП(б) Шейнкман, его жена Софья и работник продовольственной управы левый эсер Иван Коршунов.

26 июня в газете «Знамя Революции» Шейнкман высоким штилем шиллеровских «Разбойников» живописал, как на комиссаров напали бандиты. Начало статьи «Подробности убийства т. Олькеницкого» было настолько нелепым, что поверить ей просто невозможно.

«Вечером 22 июня, — сообщается во вступлении, – т. Олъкеницкий (секретарь и ответственный организатор Казанского Комитета партии коммунистов) поехал на дачу к т. Шейнкману. Ночью он, вместе с т. Шейнкманом и его женой и т. Коршуновым отправился в лес. В лесу их встретили 5 человек, которые, подойдя вплотную, скомандовали: “Руки вверх”. Их обыскали. У т. Коршунова забрали 100 тысяч денег, принадлежащих Губерн. Продов. Управе. Обезоружив, их повели на дачу к Шейнкману с целью обыска. По-видимому, их интересовали груды золота, которые якобы были у т. Шейнк– мана. Ничего не найдя, их повели обратно в лес».

Более нелепого путешествия в пригород представить невозможно. Мало того, что комиссары сунулись туда, где их ненавидели, но почему-то ночью потянулись в лес, прихватив под мышкой портфель со 100 тысячами!

«Нас повели расстреливать, — не моргнув глазом, признавался Шейнкман газетчикам. – Впереди Олькеницкий и Коршунов, за ними я и моя жена, которая категорически отказалась покинуть нас, несмотря на нашу просьбу и предложение наемных убийц остаться дома. Мы все шли совершенно спокойно, не возражая и не прося пощады. Зашли в лес. – “Стой!” – раздалась команда. Один из убийц, обратившись к т. Коршунову, предложил ему идти домой. Тов. Коршунов пошел, сказав нам: “Прощайте, товарищи”.– “Женщина тоже может идти домой ”,– последовал вслед за уходом т. Коршунова приказ моей жене. Жена категорически отказа– ласъ идти и потребовала, чтобы и ее расстреляли. Ответа не последовало.

Я простился с женой и с тов. Олькеницким. Жена сказала: “Мы готовы, можете стрелять”.– “Уходите оба”, – раздался краткий приказ мне и жене. Я заявил, что они могут стрелять нам в грудь, а не в спину, так как мы совершенно не боимся смерти . – “Идите ”,– скомандовал матрос, державший револьвер перед самым лицом.

Я в последний раз взглянул на тов. Олькеницкого. Он стоял совершенно спокойно, смотря в дуло револьвера, который был направлен в упор. Он посмотрел на меня, и мы простились взглядом. Жена и я пошли. – “А ты останешься ”,—обратился кто-то к тов. Олькеницкому за моей спиной. Мы отошли шагов 40–50. Сзади раздалось три выстрела. Два резких, последний глухой…

Нам всегда будет памятно лицо тов. Олькеницкого, так спокойно, так мужественно смотревшего в глаза смерти».

Позже Коршунов показал следователям, что нападавшие «все в возрасте от 25 до 30лет. Двое одеты матросами, двое в защитных костюмах, один походил на приказчика».

Что примечательно, комиссию по расследованию убийства возглавил сам Шейнкман. И последующая информация о ЧП исходит от человека, чей процессуальный статус неясен: пострадавший ли он, а может быть, наводчик или убийца?

Через несколько дней в пригороде Казани были арестованы пьяные матросы Емельянов и Плотников, вместе со своим собутыльником. Так же как и в истории с поиском чекистами мифического «прапорщика С. Сердобольского», почему-то случайно оказавшегося среди ценностей далеких от Казани монастырей, в истории с убийством председателя губЧК вместо доказательств – лишь утверждения чекистов.

По словам последних, при обыске у троицы задержанных пьяниц якобы нашли крупные суммы денег, а также пистолеты Шейнкмана, Коршунова и Олькеницкого.

Во время «допросов с пристрастием» пьяницы признались, что убийство в лесу совершили они. И вот какие мотивы преступления назвали протрезвевшие алкоголики: двое незнакомых им лиц убедили их в том, что в дачном доме хранится золото. Убили же Олькеницкого по требованию одного из заказчиков нападения. Позже в ЧК сообщат, что незнакомым организатором был некий капитан Михайлов – офицер из савинковской группы генерала Попова, которому во время арестов участников подполья удалось скрыться.

Заместитель председателя Казанской губЧК Вера Брауде вспоминала, как весной 1920 года она уже в Томской ЧК вела следствие по делу сибирской подпольной офицерской организации и допрашивала того капитана Михайлова. На вопрос о причинах убийства Олькеницкого белогвардеец якобы ответил, что таковой была месть за расстрелы офицеров.

В этих утверждениях много непонятного. Так дачу с золотом шли грабить наемники или охотились за людьми? Почему, расстреливая по политическим мотивам председателя губЧК, убийцы отпустили его партийного руководителя Шейнкмана, которого заказчики преступления и называли владельцем тайника с золотом? Неужели у «капитана Михайлова» не хватило ума понять, кто самая значимая фигура среди задержанных? Зачем приказывать кому-то убить председателя губЧК, если стоишь рядом с убийцами?

Эта история с убийством Олькеницкого, невесть откуда взявшимися 100 тысячами рублей и куда-то исчезнувшими савинковцами заставляет по новому взглянуть на репу

тацию тех, кто волею Октябрьского переворота оказался хранителем золотого запаса…

Мутной оказалась репутация у новых хранителей золотого достояния страны. Вот почему большевики должны рассматриваться в ряду других подозреваемых, причастных к расхищению царского золота в Казани.

Пациент спецлечебницы назначен хранителем золотого запаса

20 июня 1918 года в Казань поездом прибыл 38-летний стройный подполковник, с коротко остриженными седеющими волосами, быстрым взглядом и всегда взволнованным голосом, сопровождаемым звяканием шпор. Его звали Михаил Муравьев, он был назначен командующим Восточного фронта. В его обязанности входила охрана неприкосновенности государственного золотого запаса…

Т ак вышло, что наркомвоенмор Лев Троцкий руководить армиями послал человека, звание подполковника которому помог получить Борис Савинков. Тот самый, с подпольем которого в это время боролись чекисты… За десять дней до приезда в Казань Муравьев был переведен из Бутырской тюрьмы в психиатрическую лечебницу О.Чичеровой, чтобы13 июня получить назначение командовать фронтом.

Невероятные повороты в судьбе пациента требуют объяснений. В 1899 году он закончил Казанское пехотное училище. Во время Русско-японской войны он был ранен в голову, после чего, судя по документам, у него «остались тяжелые и неизлечимые последствия, связанные с повреждением нервных стволов, выраженные в головокружениях, ослаблении слуха и т. д.».

После лечения поручик направляется в Казанское пехотное училище, где преподает гимнастику и фехтование. В ноябре 1914 года под Краковом Муравьев получает новое ранение. Накануне следующей выписки из госпиталя в Царском Селе, где работала сестрой милосердия русская царица, доктора отмечали у пациента «сильные головокружения, утомляемость, общую слабость, плохой сон, по ночам частые кошмары…»

Муравьев считал, что ему предстоит сыграть особую роль в истории. В 1917 году он предложил Временному правительству создать и возглавить диверсионные отряды добровольцев для рейдов в тыл врага. Идея понравилась Савинкову, но военный министр Керенский реализовывать замысел назначил другого. Обиженный Муравьев в сентябре 1917 года познакомился с большевиком Яковом Свердловым и сразу же предложил свой «план организации переворота»…

20 (7) ноября 1917 года Лев Троцкий на гарнизонном совещании в Смольном поручил Муравьеву операцию по захвату здания Госбанка России в Петрограде. Банковская охрана не пропустила внутрь здания вооруженный отряд Муравьева с оркестром, позволив помитинговать внутри лишь уполномоченным представителям полковых комитетов. Несмотря на неудачу, Троцкий запомнил подполковника, способного картинно решать военные задачи в банке…

16 января 1918 года Муравьев назначается командующим советских войск, которым предстояло овладеть Киевом. Позже на митинге в Одессе Муравьев рассказывал, как его войска брали Киев: «28 января оборонческая дума просила перемирия. В ответ я велел бить химическими удушливыми газами. Сотни генералов, может– и тысячи были убиты беспощадно».

Как свидетельствует глава армейского комитета «1 – й революционной армии» С. Мойсеев, после захвата Киева в городе процветало мародерство: «Все трупы были раздеты и все, что с них снимали, тут же, на глазах у толпы, распределялось между расстреливавшими. Когда на место расстрелов приехал Муравьев и увидел, что его окружает толпа озверевших красногвардейцев с награбленным имуществом, то он ничего не сказал о том, чтоб не грабили, а наоборот стал призывать к дальнейшим расстрелам, говоря, что главное теперь быть беспощадным».

Другой свидетель добавлял: «Многие хвастались тем, что “достали”30тысяч, золотые часы и пр. Рассказывали, сколько патронов расстреляли, добывая все это…» Было уничтожено не менее 2 тысяч человек, в основном офицеров, с горожан Муравьев взял контрибуцию.

28 апреля за произвол командующий был арестован. Свидетели показывали, что Муравьев застрелил своего шофера, у которого сломалась машина; приказал расстрелять рабочего за то, что тот похлопал его по плечу, а другого – за то, что обратился к нему со словом «голубчик».

Начальник штаба «2-й революционной армии» красных на Украине В. Фейерабенд говорил о Муравьеве: «Все его жесты, мимика, страшная возбужденность вызывали у меня ощущение, что передо мною ненормальный человек». Медицинское обследование Муравьева в тюрьме показало, что он страдал «неврастенией в степени большей, чем средняя»…

Тем временем 8 июня Самару захватили чехословаки. В городе была провозглашена власть депутатов Учредительного собрания, разогнанного большевиками 19 (6) января 1918 года. Лозунг «Вся власть Учредительному собранию!» был популярен и мог объединить антибольшевистские силы. Троцкому экстренно потребовался человек, который смог бы любой ценой задушить «учредиловцев».

Муравьев со своей репутацией и знанием Казани подходил. 9 июня президиум ВЦИК заслушал «дело» подполковника и решил «прекратить следствие в связи с отсутствием состава преступления». 13 июня Совнарком назначил Муравьева командующим Восточным фронтом, который еще надлежало создать. Приглядывать за бывшим пациентом спецлечебницы было поручено большевикам – членам Реввоенсовета фронта, 40-летнему Петру Кобозеву и 23-летнему прапорщику Георгию Благонравову.

…С казанского вокзала пассажиры спецпоезда командующего Восточным фронтом проследовали в «номера Ще– тинкина» на Большой Проломной улице. Лучший номер на втором этаже гостиницы был отведен под апартаменты подполковника.

Свой штаб командующий нарек «Ставкой». Начштабом фронта Муравьев назначил 35-летнего полковника Николая Соллогуба. Подчиненных у того не было, поэтому он просил чекистов выдать справки бывшим офицерам, «насколько они замешаны или не замешаны в каких-нибудь (контрреволюционных) организациях». С помощью этих офицеров со справками из ЧК был создан штаб.

Комиссары жаловались на барские условия и высокие оклады командиров, которые устанавливал гарант сохранности царского золота. Себе Муравьев приглядел яхту «Межень», принадлежавшую царю. Позже комиссар Лариса Рейснер рядилась перед экипажем яхты в царские платья из гардероба судна, а матросский костюмчик наследника престола царевича Алексея пришелся впору племяннику Троцкого…

Муравьев метил в наполеоны

Командующий пребывал в эйфории. После скудной пайки на нарах на голову ставленника Троцкого хлынул золотой водопад. Буквально на следующий день после приезда подполковника в хранилище местного отделения Народного банка из Орла прибыл очередной эшелон с ценностями. Через неделю – еще один.

В частности, 28 июня 1918 года, как гласит очередной акт, из Тамбова было доставлено:

«1) 728ящиков российской золотой монеты на сумму сорок три миллиона шестьсот восемьдесят тысяч (43.680. ООО) рублей и 18 сумок на сумму пятьсот тридцать пять тысяч семьсот семьдесят (535. 770)рублей 50 коп… и

2) 27 сумок банкового серебра на сумму двадцать шесть тысяч четыреста девяносто семь (26.497) руб. 25 к. и 1572 ящика разменного серебра на сумму три миллиона сто сорок четыре тысячи (3. 144.000) руб. и 29 сумок разменного серебра на сумму двадцать семь тысяч восемьсот тридцать (27.830)рублей 90 к.».

В течение июня в особую кладовую Казанского отделения Госбанка добавилось золота на 237 957 752,54 царских золотых рублей. Всего же в специально оборудованной «золотой кладовой» к 1 июля под охраной Муравьева сосредоточилось слитков и монет из желтого металла на сумму 574 113 291 рубль 31 копейка. Но это не все золото банка, поскольку были и другие кладовые! Это лишь специально учтенные ценности специально оборудованной главной кладовой.

Конвои, сопровождавшие ценности от вокзала к хранилищу банка, проходили под окнами командующего и грели его душу. Он чувствовал себя сказочным Кощеем, которому Иванушка-дурачок принес в темницу испить водицы.

Муравьев мечтал о единоличном захвате власти. В свое время он детально изучил биографию Наполеона, которую воспринял как самоучитель по завоеванию трона. И золото в банковском хранилище для воплощения мечты подполковника было как нельзя кстати! Как показал через четыре месяца опыт адмирала Колчака, распоряжаясь мешками с золотом Казанского отделения Народного банка, можно было позволить себе содержать большую армию…

А пока командующий Восточным фронтом рьяно и жестко приступил к исполнению своих обязанностей.

29 июня – 3 июля 1918 года он приказал всем офицерам явиться в военный комиссариат для перерегистрации. На этих встречах в комиссариате сотрудники штаба фронта от имени Муравьева заявляли военным, что по поручению главкома занимаются организацией «Особой армии» в составе четырех пехотных и одной кавалерийской дивизий для ведения боевых действий с Германией.

Повернуть оружие против немцев, не воюя с однополчанами в рядах белой армии Юга России и при этом получать приличное содержание – эти обещания заставили офицеров из подпольной савинковской организации «Союз защиты Родины и свободы» серьезно задуматься. В армии КОМУЧа из-за отсутствия средств все военнослужащие получали по 15 рублей в месяц, Савинков платил командиру батальона 400 рублей, роты – 375. А Муравьев предлагал комбату 700 рублей, а ротному командиру – 600… Кроме того, перейдя под крышу командующего, подпольщики могли почувствовать себя в большей безопасности от сотрудников губЧК, напавших на след савинковской организации.

Муравьев помнил, что на пути к власти Бонапарт поддержал партию республиканцев и благодаря ей выплыл из небытия. Подполковник поступил так же и кроме офицерства в борьбе с большевиками нашел себе опору в партии левых эсеров, выступавшей за продолжение войны с Германией и отказывавшейся платить кайзеру хлебом и золотом. Еще на пути в Казань 19 июня Муравьев подписал приказ о создании 1-й армии Восточного фронта во главе с командармом левым эсером А. Харченко. 22 июня командующий подписал приказ о создании 2-й армии Восточного фронта. Командармом назначался левый эсер Ф. Махин. Начальник тылового обеспечения фронта – эсер-максималист Трофимовский.

24 июня, приободренные поддержкой командующего, члены ЦК партии левых эсеров в Москве принимают решение об организации серии терактов против крупных представителей правительства Германии, которая должна была перерасти в вооруженное восстание против большевиков.

5 июля на открывшемся V Всероссийском съезде Советов делегаты левых эсеров выразили недоверие правительству большевиков, на следующий день 18-летний левый эсер Яков Блюмкин убивает в Москве посла Германии графа Вильгельма фон Мирбаха.

Как и планировал ЦК партии левых эсеров, терактом был дан сигнал к началу восстания. Прибывшего в штаб Попова Феликса Дзержинского арестовали, отряд Попова захватил центральный телеграф и призвал части гарнизона присоединяться к восстанию. Однако утром

7 июля 45-летний командир дивизии латышских стрелков полковник Иоаким Вацетис повел в контрнаступление своих бойцов, вооруженных пулеметами, артиллерией и броневиками. Мятеж был ликвидирован.

Во время допросов арестованные бунтари шокировали следователей заявлениями, что плевать они хотели на угрозы расстрелов за участие в восстании. К ним из Казани спешат войска Восточного фронта под командованием Муравьева. И скоро у расстрельной «стенки», на месте организаторов выступления окажутся их сегодняшние палачи…

Именно в период подготовки мятежа к командующему фронтом прихромал на деревянном протезе управляющий Казанской конторой Народного банка Петр Марьин. Банковский служащий передал обеспокоенность главного комиссара Народного банка Тихона Попова относительно безопасности золотого запаса. Муравьев «…мне сказал приблизительно следующее, – свидетельствовал позже Марьин. – “Пусть не беспокоятся, так как в Казани нахожусь я!” Его слова я передал в Москву».

Командующий однозначно запретил управляющему готовить золотой запас к вывозу из города. Именно из-за этого запрета в банке не провели ревизии поступивших ценностей, и именно из-за отсутствия перепроверенных цифр ревизоры красных не смогут в сентябре 1918 года установить, что часть ценностей из Казанской губернии так и не была эвакуирована…