Текст книги "Царское золото"

Автор книги: Валерий Курносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Военный перелом под Казанью

27 августа 1918 года в Берлине полномочный представитель Совнаркома Адольф Иоффе подписал «дополнительный протокол» к мирному Брест-Литовскому соглашению между Советской Россией и странами Четверного союза. Согласно протоколу, большевики соглашались выплатить Германии контрибуцию в размере 6 миллиардов марок. Выплата ценностей должна была пройти с сентября по декабрь 1918 года.

Как покажут события, договоренность была реальной. 10 сентября первый эшелон с 42,86 тоннами золота направился в Берлин по железной дороге…

Однако хранилище Казанского отделения Народного банка к моменту подписания дополнительного протокола по-прежнему удерживали войска КОМУЧа. И не просто пассивно обороняли, а наступали: 28 августа ударная группа полковника Каппеля, срочно вернувшаяся из-под Симбирска, в составе 2 тысяч пехотинцев, 340 кавалеристов, 14 орудий и 20 пулеметов, ударила в тыл 5-й армии большевиков – в район Свияжска, где размещался штаб наркома Троцкого.

В операции приняли участие все видные эсеры – представители самарской власти в Казани Лебедев и Фортунатов, а также и сам Савинков. Ктому времени боевики казанского отделения «Союза защиты Родины и свободы» в полном составе влились в ряды «народной армии» КОМУЧа.

Писатель (а тогда матрос Волжской флотилии) Всеволод Вишневский вспоминал: «28 августа отборный белый отряд, под командой Савинкова и Швецова, обошел наш фронт и обрушился с тыла. Положение создалось весьма трудное». Под «Швецовым», Вишневский, вероятно, подразумевал чеха Йозефа Йиржи Швеца.

На самом деле это проявил себя вернувшийся Каппель, который решил своим излюбленным маневром обойти позиции противника и неожиданным ударом внести панику в его ряды. Однако в данном случае ему это не удалось. Небо над Казанью было нашпиговано аэропланами Троцкого. И потому летчик Я. Конкин сверху обнаружил движение колонны войск и доложил об этом в штаб 5-й армии.

29 августа Каппель разделил свои силы. Он с двумя офицерскими батальонами штурмовал Свияжск, в то время как Савинков с кавалерийским эскадроном переправился через Волгу и вернулся ближе к Казани – к железнодорожной станции «Обсерватория», чтобы не дать красным возможности прийти на помощь Свияжску.

Ключевым в тот день оказался бой за стратегический железнодорожный мост через Волгу. В рукопашной атаке красные дрогнули и бросились бежать.

«Но враг не учел, что может сделать красная флотилия (Волжская военная флотилия. – В.К.). Быстрым ходом она двинулась к Романовскому железнодорожному мосту, где орудовали белые, и подкрепила отступавшие красные части»,  – писал участник боев Вишневский.

Для Каппеля рейд моряков оказался полной неожиданностью. Дело в том, что под Свияжск прибыли миноносцы Балтийского флота «Прочный», «Прыткий» и «Ретивый». Их перегнали красные по Мариинской системе каналов. Чтобы провести морские корабли по речному мелководью, накануне с них были сняты орудия, на борт загружено минимальное количество топлива, откачена балластная вода. По прибытии в Нижний Новгород на Сормовском заводе орудия в течение нескольких дней были вновь установлены и корабли отправлены в район боевых действий. Миноносцы прибыли буквально перед наступлением Каппеля – 27 августа.

Усиливающийся численный перевес красных, наличие в войсках Красной Армии авиации, миноносцев Балтфлота и расстрелы дезертиров по приказу Троцкого в корне переломили ситуацию под Свияжском.

«Ночью из Нижнего Услона пришло донесение от сербов, что они не в силах выдерживать наступление красных и завтра принуждены будут отходить, отдав им Нижний Услон, — вспоминал Василий Вырыпаев, в 1918 году – 27-летний командир 1-й отдельной конной батареи “народной армии” КОМУЧа. – Это могло оголить наш фланг и дать возможность красным оказаться в тылу Народной армии, Каппель принужден был отказаться от Свияжска и идти на помощь сербам».

Участь Казани была предрешена.

Командующий Волжской флотилии красных Федор Раскольников предложил руководству использовать замешательство противника и немедленно организовать контррейд по Волге.

29 августа в 23 часа 20 минут флотилия красных снялась с якоря. Впереди шел миноносец «Прочный» с наркомом Троцким, командующим флотом Раскольниковым и женой командующего, флаг-секретарем Рейснер.

«Наш ночной налет, как выяснилось вскоре через разведку, надломил силу сопротивления белых, — резюмировал Троцкий. – Неприятельская флотилия была уничтожена почти полностью, береговые батареи приведены к молчанию. Слово “миноносец на Волге! – производило такое же действие на белых, как позже, под Петроградом, слово “танк ”на молодые красные войска. Пошли слухи, что вместе с большевиками сражаются немцы. Из Казани началось повальное бегство зажиточных слоев. Рабочие кварталы подняли голову. На пороховом заводе вспыхнуло возмущение. У наших войск появился наступательный дух».

Этой демонстрацией боевой мощи Троцкий добился окончательного перелома в ситуации под Казанью.

1 сентября гидроавиационный отряд Волжской флотилии красных бомбил пароходы противника в районе казанских пристаней. Несмотря на это, 2 сентября в Самару пароходом отправляется управляющий Петр Марьин, передав свои полномочия по управлению отделением банка контролеру Д. Доброхотову и получив в кассе командировочные. Марьин в 1929 году свидетельствовал, что выехал в день получения телеграммы, однако документ о выдаче командировочных гласит, что он ошибся на день:

«Мне была дана телеграмма из Самары о выезде туда с последним пароходом и захвате с собой также книг, в кои был вписан золотой запас. Одновременно ко мне явился адъютант командующего речной флотилией, с которым я и выехал на пароход в день получения телеграммы. Мне разрешено было взять с собой жену и дочь, мать же осталась в Казани».

В это время в Казанском отделении банка была зарегистрирована телефонограмма № 164, уведомлявшая, что «с 3/IXв здание Госуд. Банка городской караул высылаться не будет». Все войска из города отправились отражать новый натиск Красной Армии.

7 сентября, в 12 часов дня под прикрытием огня с кораблей Волжской флотилии Владимирский полк и десант матросов ворвались в Верхний Услон, отбили у противника девять орудий и пулеметов и развернули их в сторону Казани. На высоте были установлены два шестидюймовых и тринадцать трехдюймовых орудий. Бои в Верхнем Услоне снимал на пленку кинооператор П. Ермолаев. Позже,

18 января 1919 года, в казанском кинотеатре «Электра» состоялась премьера документального фильма Ермолаева под названием «Взятие Казани».

Владимир Ленин, поправляющийся после своего ранения 30 августа эсеркой Фанни Ройд (Каплан), 7 сентября 1918 года шлет телеграмму в 5-ю армию с такими словами: «Уверен, что подавление казанских чехов и белогвардейцев, равно поддерживавших их кулаков-кровопивцев будет образцово-беспощадное».

В тот же день, 7 сентября, в городе началась паника и бегство казанцев, поскольку в листовках, которые сбрасывали красные с аэропланов, большевики грозили срыть с лица земли буржуазные кварталы Казани. Город оставило не менее 30 тысяч жителей – четверть его населения.

10 сентября Троцкий отправил в Москву телеграмму:

«Сегодня в 4.00 взята Казань».

С передовыми частями красных в здание Казанского отделения Народного банка ворвался специально прибывший из Москвы главный комиссар Народного банка Тихон Попов. И обнаружил в пыльных подвалах хранилища лишь брошенные мешки с медной монетой. Пришлось главному банковскому комиссару ограничиться сбором оставленных бумаг, составлением их описи, складыванием в конверты и опечатыванием этих пакетов – для облегчения будущей работы ревизоров…

Где искать спрятанное золото?
В банк вернулись прежние комиссары

Еще накануне взятия Казани Реввоенсовет 5-й армии 8 сентября создал для управления городом и губернией орган административной власти – Временный гражданский революционный комитет (Ревком). Этот комитет просуществовал до 4 октября 1918 года, когда передал всю полноту власти в Казани и губернии вновь избранному Совету.

За это время комитет расстрелял 11 монахов казанского Зилантова монастыря во главе с архимандритом Сергием, торжественно похоронил в братской могиле на территории парка «Русская Швейцария» погибших в боях с учредилов– цами и призвал служащих учреждений вернуться на работу налаживать мирную жизнь.

Одновременно, «12-го сего сентября Главным Комиссаром Народного Банка Т.И. Поповым была учреждена Врем. Коллегия по управлению и ревизии Казан. Отд. Нарбанка и его отделений, в составе Симб. Губ. Комиссара Финансов Члена Симб. Губисполкома С. Измайлова, б. Комиссара Каз. Отд. Нарбанка– Г. Сегена и Старш. Контролера Москов. К-ры Нарбанка – И. Наконечного (см. приказ № 1 от 12 сент. 1918 г.) с участием двух представителей от Рев. Гражданск. Комитета, в качестве коего последний делегировал Завед. Финансовым Отделом Совета– тов. Введенского. В таком составе Коллегия приступила 13-го сего сентября к работам по выполнению возложенного на нее поручения», —позже написал Временному Ревкому Казани в своем совершенно секретном докладе член создаваемой коллегии Сергей Измайлов.

Все названные лица ранее работали в Казанском отделении Народного банка. Секретарем коллегии был назначен Н. Захаров. Председателем коллеги был поляк Илларий Наконечный, поскольку на рабочем документе той поры на имя руководителя этой коллегии имеется автограф с решением Наконечного по докладу. Он же расписался за управляющего в «Журнале Казанского отделения Госбанка за 1918 год» на с. 11, озаглавленной «Золото, принадлежащее банку».

Комиссары появились в здании Казанского отделения Народного банка в тот день, когда на работу вернулись и служащие. Ход работы ревизоров нашел свое отражение в подробном итоговом протоколе.

Начинался он так: «Сентября 13 дня 1918 г. мы, нижеподписавшиеся, приступили к просмотру документов, найденных в помещении Казанского Отд. Нарбанка у Секретаря Отделения и в кабинете у Управляющего, и хранившихся в запечатанных пакетах при описи, составленной прибывшим при вступлении Советских войск в Казань Главным Комиссаром Народного Банка Т.Н. Поповым, при чем по поводу ряда обнаруженных документов и актов, имеющих отношение к эвакуации из Казан. Отд. Нарбанка в Самару золотой наличности, а равно и кредитных билетов, а также имеющих касательство к операциям Отделения за период хозяйничания в городе чехо-словацких и белогвардейских банд и отношению служащих Отделения к врагам Советской Республики, постановили составить настоящий акт, выделив лишь те документы, кои могут иметь то или иное отношение к вышеуказанным вопросам, произведя затем расследование по всем пунктам протокола».

Сам итоговый документ ревизоры подписали 16 сентября. А пока 13 сентября новая власть собрала служащих банка, разбежавшихся с наступлением красных, и пересчитала их. Проверив поголовье, комиссары приступили к работе. Алгоритм ее был позднее отражен в упоминавшемся секретном докладе Измайлова.

«Затем на основании осмотра всех обнаруженных документов и актов, касающихся эвакуации,  – сообщал Измайлов, – Коллегией была составлена подробная опись всех ценностей (золота, серебра, кредитн. билетов и иных ценностей) эвакуированных в Самару и иные города, находящиеся в местностях, занятых чехословаками…

…Затем Коллегия приступила к самой тщательной проверке кассовых книг, приемочных и сдаточных актов в целях выяснения правильности кассовой отчетности и соответствия результатов ее с данными о кассовой наличности…

…Затем Коллегией приступлено к производству расследования о действиях должностных лиц Нарбанка в связи с произведенной эвакуацией ценностей в Самару и незаконно производившимися банковскими операциями, при чем собран весь материал по вопросу о виновности ряда лиц из Банковской администрации в оказании существенной помощи и содействия врагам Советской республики, как в связи с эвакуацией ценностей Рос. Федер. Сов. Республики в Самару, так и вообще в поддержке чехословацкого и белогвардейского восстания…

…Вместе с тем Коллегией собран и весь материал по вопросу о виновности главных инициаторов и распорядителей производившейся эвакуации и расхищения ценностей Республики – Уполномоченных Врем. Комитета Членов Учредит. Собрания – Фортунатова, Лебедева и Полковн. Степанова для привлечения их к ответственности как государственных преступников…» ж

Допросы служащих банка

В ходе ревизии комиссаров были собраны показания 30 служащих банка. Самые существенные моменты этой информации уже использованы в написании предыдущих глав расследования. Однако некоторые детали показаний, не звучавшие ранее, следует подчеркнуть.

Помощник контролера Петр Иванов заявил ревизорам, «что официального приказа (об обязательном участии в эвакуации ценностей. – В. К.) не было, но слышал от бухгалтера Новикова, что лица, уклоняющиеся от участия в работе, будут подвергаться аресту и всяким карам».

Помощник кассира 1-го разряда Павел Ожиганов «подтвердил показание об угрозах служащим отделения в случае отказа от работ, переданных бухгалтером отделения Новиковым».

Помощник кассира 2-го разряда Борис Кухарский «указал на неоднократные угрозы Марьина сообщить белогвардейским властям о нежелании работать по выгрузке золота. Кроме того сообщил, что за сверхурочные работы при эвакуации платили обыкновенно нормальную плату, а также, что при эвакуации золота ближайшее участие принимал контролер Отделения Ф.И. Гусев».

Помощник кассира 3-го разряда Пантелеймон Абразу– мов добавил, «что представителем от Комитета Учредительного Собрания был Устякин, который всячески помогал при эвакуации и грозил расстрелом за нерадивость».

Бухгалтер 2-го разряда Ф. Куколеско «показал, что всячески пытался освободиться от работ по эвакуации, что могут показать многие сослуживцы. На этой почве был у него серьезный конфликт с управляющим Марьиным… Счетчики неоднократно отказывались производить погрузку, и на этой почве были частые конфликты. Все они принуждались к работе угрозами».

Помощник бухгалтера 1-го разряда М. Лукьяненко «показал, что Марьин лично неоднократно угрозами расстрела и кар заставлял всех принимать участие в эвакуации ценностей в Самару».

Монтер Пировский пояснил, как «…категорически отказывался работать и два дня совсем не ходил в банк, притворившись больным; затем был призван в кабинет управляющего, где с Марьиным сидел командующий войсками– Степанов(ставший в Казани полковником, А.И. Степанов командовал частями “Народной армии”. – В.К.) и Гусев (второе должностное лицо в отделении банка, контролер Ф.И. Гусев. – В.К.). При них Марьин пугал его освидетельствованием доктора и арестом за уклонение от работы по эвакуации. Пировский, уходя… слышал, как Марьин рассказывал, что этот Пировский грозил администрации сообщить своему союзу металлистов, которых до пяти тысяч человек, если не освободят арестованных комиссаров. Степанов велел взять его под усиленный надзор. Когда один раз работавшие в кладовой хотели уйти пообедать, то Новиков сказал, что Марьин напишет записку коменданту о нежелании работать. Степанов часто приходил и присутствовал при погрузке».

«Сторож-караульный около ворот» Павел Иванов показал, что «заставлял принимать участие в погрузке кроме Марьина и Гусева еще Лепешинский, а также М. К. Новиков, который всячески всех заставлял работать: раз курьеры просились обедать, он сказал: “Вот будет вам обеду командующего войсками ”».

Сторож Банников говорил о том же: «Пугали гауптвахтой и арестом, особенно Толмачев. Управляющий Марьин приходил сам и тоже грозил».

Сторож Григорий Кузнецов рассказал ревизорам, как однажды «спросил у Толмачева, почему тот так старается скорее увозить золото, то Толмачев ему ответил: “Это для нас всех лучше, так как большевики напирают на Казань

потому лишь, что здесь золото, а когда его не будет, то и не будут так наступать ”».

Сторож Тимофей Желнов пояснил, что когда при тяжелой физической работе по отправке ценностей служащие «высказывали недовольство малой оплатой труда, то Марьин говорил, что для народной армии они должны это сделать даром, так как те проливают кровь и терпят страдания, а они не хотят немного поработать».

В предыдущих главах уже упоминалось, что, чтобы понять, почему служащие на допросах особенно напирали на свое принуждение в работе по эвакуации ценностей, следует вспомнить, что 30 августа был ранен председатель Совнаркома Владимир Ленин. В ответ на покушение на своего вождя большевики заявили о начале «красного террора».

Несмотря на царившую в городе атмосферу страха обывателей, секретарь Казанского отделения Народного банка Виктор Калинин составил для ревизоров докладную записку, в которой честно рассказал, почему сотрудники банка неохотно помогали эвакуировать ценности: «…из разговоров со служащими, работавшими по эвакуации, я вынес впечатление, что большинство их относилось ко всякой вывозке золота и ценностей отрицательно, стоя на чисто обывательской точке зрения: “увезут золото и деньги, и Банк могут закрыть или распустить половину служащих за отсутствием работы и денег; хороших денег не будет, а пойдут купоны и прочие суррогаты ”, которые, кстати сказать, накопились у большинства служащих и теперь приводят их в отчаяние».

Одновременно с начавшейся работой со служащими ревизоры пересчитали оружие, хранившееся в банке. В наличии оказался целый арсенал, способный вооружить почти всех сотрудников банка – 5 револьверов системы «Маузер», 21 револьвер системы «Наган», 69 винтовок, восемь старых шашек, четыре ствола для пулемета системы «Кольт» и два ствола для пулемета системы «Максим». Также предположительно в первый день работы для комиссаров – членов Коллегии была составлена смета расходов по эвакуации ценностей, которая уже приводилась ранее.

Недостача 23 010 ооо рублей (17 815,147 кг золота)

После первых допросов служащих комиссары спустились в хранилище для подсчета оставшихся в Казанском отделении Народного банка ценностей, о чем педантично составили очередной акт.

Вот текст этого документа.

«Сентября 14 дня 1918года мы, нижеподписавшиеся, члены Временной Коллегии по ревизии и управлению Казанским Отделением Нарбанка И.В. Наконечный, С.М. Измайлов,

В.Я. Введенскй, Г. И. Сеген, секретарь коллегии Н. В. Захаров в присутствии и.о. Управляющего Казанским Отделением Нарбанка Д. А. Доброхотова и служащих Отделения приступили к осмотру кладовых Отделения. Ключи от кладовых были получены у и.о. Управляющего Отделением Доброхотова, и.о. Контролера Калашникова и Главного Кассира А.И. Коколев– ского. При входе в кладовую № 2 беспорядка не было замечено, шкафы с ценностями были заперты двумя замками, на полу лежали сложенные штабелями мешки с медной монетой, а на полках незаполненные ценные банковские бланки.

В первую очередь приступлено к подсчету оборотной кассы. В сундуке дневной оборотной Кассы найдены расходные документы, деньги по которым были выданы уже по заключении Кассы 9 сентября 1918 г. в общей сложности на сумму один миллион четыреста тридцать семь тысяч четыреста восемнадцать (1.437.418)руб., всего семь документов на 11 листах и разными денежными знаками на сумму один миллион девятьсот девяносто пять тысяч двести восемьдесят руб. 17 коп. (1.995.280 руб. 17к.), а всего в оборотной кассе найдено три миллиона четыреста тридцать две тысячи шестьсот девяносто восемь руб. 17 коп.

В сундуке разменной кассы найдено: разными кредитными билетами – годными сто тридцать шесть тысяч девятьсот пятьдесят девять руб. (136.959 руб.) и ветхими – восемьдесят девять тысяч пятьсот сорок один руб. (89.541 руб.), всего на сумму двести двадцать шесть тысяч пятьсот (226.500) руб., а равно найдены в полном порядке и полностью все ценности, поименованные в пунктах 2,4,5,6,8,9,13,14,15,17 и

19 баланса № 176 от 9 сентября 1918 г.

В 1100 мешках оказалось медной монеты по 50 руб. в мешках, итого на сумму 55.000 руб. и в 8мешках неполных медной монетой – на 315р. 10 к. В 6мешках (вещевые мешки 6шт., и в 1 месте (полотн. мешок) обнаружены ценные вещи, переданные на хранение судебн. следов. Николаи, найденные в помещении Чрезвычайной Комиссии.

Затем были открыты шкафы с ценностями и произведена проверка пакетов на выбор, причем содержимое оказалось соответствующим документам.

В кладовой № 3 дверь оказалась запертой и запечатанной личной печатью представителя Петроградской Сберегательной Кассы.

Остальные кладовые, где находились прежде ценности, оказались пустыми».

К 16 сентября ревизоры закончат обзорное изучение информации, сгруппируют документы по интересующим их темам, вынесут свой вердикт о виновности отдельных служащих банка в вывозе ценностей из хранилища.

Но, главное, они определят сумму эвакуированных ценностей, которая будет названа в первом пункте итогового протокола. Вот как эти цифры будут выглядеть.

«1). При осмотре папки с надписью “'Дело Каз. Отдел. Госуд. Банка по эвакуации в Самару ценностей ’’обнаружен список эвакуированных в Самару за все время ценностей (золота в слитках, монет и разных ценностях, серебра, меди, кредитных билетов), всего на сумму:

Золота 645.533.893 р. 21 к и 514 ящик с золотом,

стоимость коего неизвестна.

Серебра 14.244.328р. 15 к.

Меди 3.099р. 18 к.

Кредитных билетов… 69.116. ООО р. 00 к. [3]3
  В списке ошибочно указана эта сумма, т. к. помимо этой суммы эвакуировано в Самару – 22 968 ООО р. из оборотного капитала.


[Закрыть]

Разн. ценност. 270.000р. 00к и 1 сундук с цен. Самарск. Ревкома

Помимо того эвакуировано в Симбирск:

Кредит, бил. 5.000.000р.

В Чистополь, Тетюши и Лаишев:

Кредит, бил. 7.200.000 руб».

Таким образом, первоначальные цифры ущерба были определены. Однако они оказались лишь приблизительными. Каждый читатель этого расследования может суммировать цифры, указанные в сводном акте № 11639, который был в распоряжении комиссаров. Автор этих строк пересчитал эти цифры, посвященные золоту. Итог получился другим – 650 411 969,5 царского золотого рубля.

Смущает неточность расчета комиссаров. Не справившись с валом цифр и фактов, ревизоры большевиков не захотели разобраться и в их сути. Например, в «Журнале Казанского отделения Госбанка за 1918 год» есть страницы 11–12, озаглавленные «Золото, принадлежащее банку». На них за подписью Иллария Наконечного комиссары, как плохие ученики, подгоняют результат своих действий под известный ответ. На с. 11 сообщают, что до начала э?акУа_ ции на балансе банка числилось 574127 751 рубль 46 цопеек в желтом металле, хранившихся отдельно, в спещрльн0 оборудованной в 1915 году «золотой кладовой».

Чтобы получить итоговый нулевой баланс и выве0™ ТУ же цифру в расходах, они проводят несложную матпуля– цию. Сообщают, что 6 августа эвакуировано 6 млн. рублей золотом. О чем они хорошо информированы, так как;Олото вывозил один из участников комиссии – Измайлов

Далее берут цифру 545 117 751, 46 рубля, которг3’ со_ гласно «Общему журналу Казанского ОтделенияГосударственного Банка (№ 66)» за август1918 года (см. главУ 13), списана со счета банка, по четкой статье: «ОтсРлано в Самару золото». Т. е. не за один день, а за весь п? Риод эвакуации ценностей КОМУЧем.

Однако Наконечный обозначает, что 545 11; 751, 46 рубля золотом отправлены 23 августа 1918 года. всю обнаруженную разницу недостачи – 23 010 ООО рублей фиксирует как списание с банковского счета от 14 аг1073– Или 17 815,147 кг. Включая в эту сумму и вес ту недостачу которая стала добычей мародеров 6 августа.

И это несмотря на то, что под рукой ревизоров; сть и другие документы об отправке, и им известно, что было ПЯТЬ пароходов с золотом. И хотя данные актов окончательно перепутаны, все равно ни на одном из парсходов не было отправлено суммы, близкой к 23 млн.

Фактически коллегия под руководством Наконного обнаружила недостачу, но предпочла не разбираться в причинах ее обнаружения. Легче в «Журнале за 1918 год>> было списать эту сумму на гипотетический вывоз по Волге, чем в отпущенные на ревизию четыре дня искать, куда это золото делось на самом деле.