Текст книги "Царское золото"

Автор книги: Валерий Курносов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

«Необычайно странный факт
исчезновения основных документов»

Приезд иностранных кладоискателей и возможность получить золото усилили интерес представителей Советского государства к подъему драгоценностей.5 декабря 1929 года управляющему Казанской конторой Госбанка Николаю Прасолову поступает совершенно секретная телеграмма № 345/СС из правления Госбанка в Москве:

«В связи с иском, предъявленным французским банком в Нью-Йорке, НКФин (Народный комиссариат финансов. – В.К.) СССР в прошлом году запросил НКФин Татреспублики о разных сведениях, относящихся к продвижению золотого запаса во время войны.

В своих письмах от 23/IV-28 г. за 0561 и от 26/1У-28за № 0506НКФин Татреспублики сообщает, что им в архивах найдены документы, относящиеся к этому вопросу, в частности он сообщает, что 19-го июня 1915 года Казанским отделением Госбанка была получена из Ленинграда партия слитков, принадлежавших частным русским банкам (Русско– Азиатск., Петроградский Межд. Комерч. Банк). В том же 1915 г. часть этих слитков была отправлена обратно в Ленинград, остальная часть осталась в Казани и была в 1918 г. при занятии Казани Чехо-словаками по распоряжению Чехословацких военных властей эвакуирована в Самару, а затем дальше на Восток.

В настоящее время, по ходу процесса в Нью-Йорке, у нас появилась крайняя необходимость получить копии тех документов, которые относятся к продвижению партии золота, принадлежавшей частным банкам. Нам необходимо иметь копии тех отношений, при которых это золото было получено из Ленинграда, и спецификации слитков и ящиков, в которые эти слитки были заделаны, а также копии документов, относящихся к отправке этой партии золота из Казани в Самару. Копии эти нам нужно получить в самом срочном порядке. Просим Вас снестись по этому вопросу с НКФином Татреспублики.

Кроме того, необходимо выяснить, не проживают ли сейчас в Казани или в другом месте кто-либо из б. сотрудников б. Казанского Отделения Госбанка, которые были в курсе этой операции, и которые могли бы своими свидетельскими показаниями подтвердить все то, о чем говорится в этих документах. Показания они будут давать в Казани или тех местах, где они проживают, в письменном виде по тем вопросам, которые будут им поставлены американским судом.

В случае, если такие свидетели могут найтись, (зачеркнуто: “и если” . – В. К.) могут оказаться кассиры Отд. Госбанка, контролеры и пр., то просим сообщить имя, отчество и фамилию этих свидетелей, чем они занимаются теперь и их точный адрес, что могут показать по этому вопросу.

Кроме того, по всей вероятности, потребуются показания того лица, в ведении которого находится архив, где хранятся акты, копии которых мы у Вас просим, относительно достоверности упомянутых выше документов. Поэтому просим Вас сообщить нам отчество и фамилию, домашний адрес место службы этого свидетеля».

11 декабря Прасолов послал в Центральный архив ТССР (Татарской республики) запрос с просьбой подготовить информацию о приеме-выдаче золотых ценностей из хранилища Казанского отделения Госбанкав 1915–1918 годах. В ответ управляющий Казанской конторой Госбанка 7 и 18 января, а также 8 марта 1930 года получил от архивистов выписки из тех документов, которые удалось разыскать. Все существенные моменты этой информации автором этого расследования уже использовались при написании соответствующих глав. И повторение их содержания не имеет смысла.

14—15 декабря 1929 года в Казанской областной конторе Госбанка дали подробные показания старожилы – бывшие счетчик Миронов; секретарь отделения Виктор Калинин; помощник бухгалтера 2-го разряда Вячеслав Лепешинский и помощник кассира 1-го разряда Гали Ахмадуллин. Они обстоятельно рассказали о деталях эвакуации царского золотого запаса из Казани в Самару в августе 1918 года. Их показания также были использованы в предыдущих главах.

8 января 1930 года новый для Казани человек – управляющий Прасолов составил очередной совершенно секретный запрос: «Особой части правления Госбанка в связи с иском иностранных банков требуются материалы, касающиеся вывоза золотого запаса из Казанского Отделения Народного банка чехо-словацким командованием в 1918 году. При розыске этих материалов в Центроархиве ТР обнаружилось отсутствие кассовых материалов документов за 15, 16,17,18 и 19 августа 1918 года, где должны быть кассовые ордера на выдачу золотого запаса, т. е. те числа, когда происходил фактический вывоз чехами золота.

Допуская возможность нахождения этих документов в Вашем распоряжении, просим Вас об этом поставить в известность и в случае отсутствия их у Вас, принять меры к выявлению: кем эти документы изъяты».

Как видим, банковский профессионал Прасолов, также как и автор этого расследования, усомнился в достоверности информации в актах и выписках, составленных после отправления золотых ценностей.

Как и автор этих строк, в Правлении Госбанка СССР усомнились в достоверности информации об отсылке 18–19 августа 1918 года из Казани всех слитков частных банков. И 1 февраля 1930 года направили Прасолову очередные указания по розыску документов:

«В свое время мы просили розыскать в архиве ТССР отношение, при котором в Казанское Отделение б. Государственного Банка поступило от Петроградского Отделения б. Государственного Банка 19-го июня 1915 г. 830зол. слитков на сумму 7.295.507—10 коп. и были зачислены на счет Переходящих Ценностей б. Госуд. Банка. Этого отношения мы до сих пор не имеем, а потому просим розыскать его и прислать как можно скорее. Мы можем довольствоваться и копией этого отношения, если только Вы сообщите нам, где хранится оригинал этого отношения. Одновременно просим прислать нам копии ордеров, по которым это золото было зачислено на счет Переходящих Ценностей.

Кроме вышеуказанных документов, относящихся к партии 830золотых слитков, нам необходимы такие же документы в отношении остальных слитков б. частных банков, упомянутых в отношении Казанского Отделения Госбанка в Самарскую Контору 23-го августа 1918 г. № 11639.

Просим сообщить точный домашний адрес, место службы, занимаемую должность, имя и отчество т. ВАСИЛЬЕВА, который мог бы своими свидетельскими показаниями (подтвердить? – В.К.) правильность присланных Вами документов».

А изучив присланные материалы, правление Госбанка в документе от 16 марта 1930 года назвало «необычайно странным факт исчезновения основных документов» по транспортировке золота частных банков.

«Мы полагаем, — говорится далее в письме, – что золотые слитки из Петрограда в Казань поступали при спецификациях, с подробным указанием, если не №№ слитков, то номеров ящиков, в которые эти слитки были заделаны.

Отношение бывш. Петроградского Госбанка в Казанское Отделение Госбанка или спецификации, при которых золотые слитки пересылались, имеют для нас необычайно важное значение и мы, поэтому, еще раз просим дать поручение во что бы то ни стало розыскать эти документы.

По всей вероятности, как это видно из того же письма НКФ ТССР, эти материалы в свое время, будучи извлечены из Центроархива, остались где-нибудь в делах НКФ ТССР. Поэтому было бы не лишним, если бы Вы добились от НКФ ТССР розыска этих материалов в его архивах.

Одновременно мы просим Вас розыскать также и документы, относящиеся к присылке 197 ящиков с 1521 золот. слитками части. банков и вырубками к этим слиткам, поступившим в Казань из Москвы. К сожалению, мы затрудняемся точно назвать дату поступления. Однако, есть основания предполагать, что это золото поступило в Казань уже в 1918 г., хотя не исключена возможность и более раннего его поступления.

В отношении этой партии золота нас также интересуют документы, при которых это золото пересылалось из Москвы в Казань (отношение Московской К-ры Госбанка, спецификации с обозначением или слитков или ММ ящиков, в которые слитки были заделаны, и внебалансовые ордера Казанского Отделения Госбанка).

Еще раз повторяем, что эти материалы нам крайне важны. Мы бы очень просили Вас сделать все возможное для того, чтобы найти эти документы.

В целях избежания непроизводительной работы, мы просим иметь в виду, что нас интересуют документы, только относящиеся к золотым слиткам, принадлежавшим русским частным банкам (Русско-Азиатскому и Петроградскому Международному Коммерческому Банку). Документы же, относящиеся к движению прочих ценностей (монеты и др.), нас вовсе не интересуют.

О результатах просим сообщить как можно скорее».

Как видно из текста, основные документы по золоту частных банков пропали после 26 апреля 1928 года, когда судебная тяжба Госбанка СССР с иностранными истцами в арбитражном суде Нью-Йорка уже шла. Факт этот тоже чрезвычайно подозрительный. К сожалению, в открытых архивных материалах нет ответа на вопрос о том, нашли ли хранители архива документальные следы пропавшего золота или нет…

Тайны оперативно-розыскного дела «золотое руно»

Предыдущие главы расследования автор написал по материалам открытых источников. В основном – по рассекреченным архивным документам. Некоторые вопросы прояснены благодаря исследованиям историков, имена которых упоминаются. Ряд фактов помогли выяснить краеведы Казани, Самары, Свияжска. Многие названные объекты автор обследовал с выездом на место, сфотографировав их.

Однако имена Константина и Вячеслава Ветеско, текст телеграммы наркома по военным и морским делам Льва Троцкого от 25 мая 1918 года, который возмутил иностранных легионеров и привел их к мятежу (о чем пойдет речь в третьей части книги), предоставил казанский кладоискатель Равиль Ибрагимов.

В 2006–2008 годах он опубликовал в казанской газете «Восточный экспресс» серию материалов о пропаже части золотого запаса в Казани, привлек телевизионных журналистов, которые готовили серию программ под названием «Искатели». Выпуск этой программы под названием «Казанский клад» вышел в эфир на «Первом канале» российского телевидения в 23:50 12 декабря 2006 года. Осенью 2010 года по инициативе кладоискателя вышла серия публикаций в газете «Аргументы и факты».

В этих публикациях смутила смесь эксклюзива, ошибок и домыслов. Эти впечатления усилились после записи на диктофон интервью автора с Ибрагимовым, по ходу собственного расследования.

Все эти обстоятельства можно было бы и не включать в текст, если бы не одно «но». Именно Ибрагимов опубликовал в казанской газете новость о том, что поиски следов этого золота в 1930-е годы были объединены НКВД в специальном розыскном деле под кодовым названием «Золотое руно». Это шеститомное дело хранится в Главном информационно-аналитическом центре (ГИАЦ) при МВД РФ по адресу: Москва, Новочеремушкинская, д. 67.

По утверждению кладоискателя, подсказал ему этот след председатель Управления ФСБ по Республике Татарстан Евгений Вдовин. Позже письмом из Комитета по безопасности Государственной думы РФ 5 5-летнему Ибрагимову подтвердили: «Архивное оперативное дело “Золотое руно ” содержит секретную информацию, допуск к которой имеет ограниченный круг лиц»…

У кладоискателя есть еще целый ряд других утверждений о поиске следов утерянного золота, взятый из специфических источников информации. С этими фактами важно познакомить читателя. Но источник своих данных кладоискатель назвать решительно отказывается.

Указать на происхождение последующих утверждений абсолютно необходимо, поскольку Ибрагимов в своих публикациях и уверениях автору этих строк допускает ряд грубейших ошибок. Так, предположительно 400 ящиков с золотом, закопанных под Казанью, он легко называет «400 пудов»; вывозивших золото в августе 1918 года называет «колчаковцами», в то время как Колчак встал во главе антибольшевистских сил к востоку от Москвы только в ноябре 1918 года; путает инициалы персонажей, месяцы происходивших событий. И так далее.

Кроме дефицита исторического образования и журналистского опыта у кладоискателя есть еще одно важное обстоятельство, сказывающееся на качестве его утверждений. С металлодетектором наперевес он ищет следы золота и не хочет иметь конкурентов. Поэтому уводит внимание читателя от некоторых деталей. Однако Ибрагимов делает ряд заявлений, которые читатель должен знать. Ниже приводятся эти утверждения.

В 1939 году в советское постоянное представительство в Сербии с важным сообщением для правительства СССР обратились два белогвардейских эмигранта. Они предложили указать в окрестностях Казани то место, где была спрятана часть золотого запаса России. Но взамен за свои услуги потребовали 45 % от стоимости этого золота в иностранной валюте.

Эмигранты действовали по поручению Вячеслава Ветеско. Накануне начала Второй мировой войны советское государство ответило молчанием на предложение эмигрантов. Но именно после этого обращения НКВД завел поисковое дело «Золотое руно». По уверениям Ибрагимова, «сотни сотрудников особого отдела до начала Великой Отечественной войны в условиях совершенной секретности перекопали большую часть пригородов Казани».

По завершении Второй мировой войны западные державы выдали СССР многих российских эмигрантов «первой волны», оказавшихся в западной зоне оккупации Германии. Одним из таких «белоэмигрантов» был Всеволод Хренников, приговоренный в Советском Союзе за контрреволюционную деятельность к 25 годам исправительно-трудовых лагерей.

В сентябре 1948 года заключенный Бутырской тюрьмы Хренников, спасая жизнь, сделал заявление, заставившее стражников повременить с его отправкой в распоряжение ГУЛАГа. Хренников заявил, что ему известны обстоятельства сокрытия золота под Казанью. Как заявил заключенный, в белогвардейских войсках он служил вместе с поляком Вячеславом Ветеско.

Именно этот поляк рассказал ему о том, что после первой неудачной экспедиции в Казань в 1929 году он предпринял вторую попытку, обратившись через знакомых в советское представительство в Сербии.

Доверия к Хренникову не было. Однако тюремное начальство распорядилось навести справки. Бригада оперативников отправилась в командировку в Польшу, находившуюся в советской зоне оккупации.

С большим трудом дом Ветеско разыскали. Его сын признался, что отец рассказывал о таких сокровищах, что даже крохи могли бы обеспечить жизнь нескольким поколениям семьи. От вдовы Ветеско оперативники узнали, что во время оккупации немцами муж запаял какие-то важные документы в жестяную банку и закопал во дворе, а после освобождения достал и куда-то перепрятал. В домашней библиотеке, состоящей наполовину из вещей, которыми Ветеско дорожил, в корешке одной из книг чекисты обнаружили подлинный план местности, где должен находиться клад.

Он почти не отличался (обратите внимание на это «почти»!) от той копии, которую в 1929 году составили советские участники международной экспедиции. Вдова рассказала, что к ним домой часто захаживал адвокат Броницкий, с которым Ветеско выпивал и вспоминал подробности поиска золота под Казанью в 1929 году.

Оперативники разыскивают адвоката и допрашивают. Раскопки, проведенные в 1949 году сотрудниками ОБХСС главного управления МВД СССР, результатов не дали, проводились они на скорую руку, без применения специальных технических средств. Единственным орудием поиска была лопата, тогда жители района шутили, что комиссары гоняют колхозников строем леса вспахивать.

Подчеркну, что все вышесказанное проверить автору этих строк не удалось. Однако в архивах Татарстана он обнаружил шесть описей документов, которые были запрошены 13 января 1950 года МГБ (Министерством госбезопасности) СССР и с которых была снята машинописная копия. Автор запроса из МГБ оставил в документах и свою подпись. Это некто Юсупов или Юсупова.

В начале октября 2010 года, уже после выхода первых публикаций автора на эту тему в газете «Вечерняя Казань», Ибрагимов раскрыл тайну своей осведомленности об оперативной информации «Золотого руна». Выяснилось, что в 1963 году сотрудник ОБХСС Татарстана Роберт Богатеев принимал активное участие в очередных поисках этих ценностей. Позже оперативник стал заведующим кафедрой гражданского права юрфака КГУ и в 1982 году поделился этой информацией с Ибрагимовым.

В ходе консультаций с современными силовиками Татарстана удалось выяснить, что в середине 1990-х годов управление КГБ по Татарстану проводило предварительную оперативную проверку фактов этого дела. Чекисты заподозрили, что золото могло быть найдено и вывезено за пределы СССР. И потому искали в документах и на месте поисков признаки состава преступления по статье «Контрабанда» действовавшего на тот период Уголовного кодекса РСФСР. По засекреченным документам было выявлено 18 признаков места, в котором предположительно находится клад. Но золото вновь не далось в руки.

В настоящее время поисками ценностей занимаются как минимум три группы кладоискателей. В конце сентября 2010 года, когда первая часть этого расследования уже готовилась к публикации в «Вечерней Казани», один из поисковиков пригласил автора этих строк в гости. Кладоискатель заявил, что эксперты МВД Татарстана в 2009 году выяснили, что ценности Казанского отделения Госбанка были закопаны, а затем похищены в 1950-е годы.

Познакомившись с текстом экспертизы, удалось выяснить, что речь идет о другом известном кладе – вывозе в начале сентября 1918 года части ценностей в район деревни Астраханка (современного JIаишевского района Татарстана).

Вывезены они были не из «золотого хранилища» на Большой Проломной, Какова стоимость той пропажи – неизвестно. Однако примечательно, что место захоронения нашли частные кладоискатели, а не правоохранители.

А это значит, что частные поисковики опережают силовиков в поиске тонн золота. Не исключено, что в конечном итоге кладоискатели опередят представителей власти. Также вполне возможно, что о нормах закона при обнаружении клада, обезумев, могут забыть и те и другие.

В любом случае, современные участники поисков уверены, что клад – реальность и золото по-прежнему ждет российского Индиану Джонса.

Мотивы соучастия
Первые золотые транши и интерес стран антанты в возврате Царских кредитов

В ходе предыдущего изложения часть вопросов осталось вне поля зрения. Каким образом золото всей России оказалось именно в Казани? Как в 2390 километрах от Праги на берегу Волги появились чешские солдаты? Что это за таинственные «подпольщики из Казани», которые 28 июля 1918 года в Симбирске (современный Ульяновск) предложили войскам КОМУЧа атаковать большевиков и захватить золото Казанского отделения Государственного («Народного») банка? Откуда подпольщики знали о государственной тайне хранения золотого запаса, почему охотились за золотом и куда делись после захвата хранилища?

Как при любом следствии, наш поиск должен выяснить мотивы и возможности сторон, заинтересованных в захвате золота, чтобы понять, причастны ли подозреваемые к хищению. Поэтому следует познакомиться и с предысторией эвакуации золота.

12 июня 1860 года император Александр II издал указ об учреждении Госбанка России. Это было 31 мая по принятому в России до 1918 года юлианскому календарю.

27 (15) июня 1864 года отделение Госбанка открылось в Казани. В ноябре 1877 года отделение построило свое трехэтажное здание, напоминающее по форме сундук. Однако место для строительства было выбрано неудачно: здание стало оседать, а количество финансовых операций быстро сделало рабочие помещения тесными. 16 (3) июля 1912 года состоялась официальная закладка нового здания Казанского отделения госбанка.

Вечером 1 августа (19 июля) 1914 года Германия объявила войну России. На тот момент золотой запас царя был самым крупным в мире и составлял 1,695 млрд рублей. Встал вопрос об обеспечении безопасности стратегических запасов золота.

Одновременно началось переселение из старого здания банка в новое. 22 (9) августа 1914 года для перевозки крупного транспорта золота из одного корпуса в другое были задействованы 30 трамвайных вагонов. Служащие Казанского отделения Госбанка официально переехали в новое здание 14 (1) сентября 1914 года.

12 мая (29 апреля по старому стилю) 1915 года в Казань на хранение прибыло первое иногороднее золото. В архивном банковском деле «Кассовые операции Народного Банка за 29 апреля 1915 года» имеется Приходный ордер № 8953, который гласит: «Касса имеет принять от Русско-Азиатского Банка .. .золотом за счет заграничных операций ВСЕГО восемь тысяч сто шестьдесят рублей (8160р.)».

Официальная же банковская история ведет отсчет иногородней «золотой бухгалтерии» Казанского отделения Госбанка с другой даты.

Секретное письмо Наркомфина СССР от 26 апреля 1928 года по этому поводу гласит:

«19 июня 1915года поступило от Петроградского Государственного банка (принадлеж. частн. Комм. Банкам) 830золотых слитков, на сумму 7.295.507р. 10 коп. И зачислены были на счет переходящих ценностей Казанского отделения Государственного банка.

В сентябре (26 (13 по ст. ст.) сентября. – В.К.) 1915 года было отослано в Петроград 249 золотых слитков на сумму 1.930.832р. 80 коп.: остаток, числящийся по счету переходящих ценностей в количестве 581 золотых слитков на сумму 5.364.674р. 10 коп., так и числился, но дальнейшее движение этого остатка по книгам не указано…»

Именно этот остаток «золотых» ценностей Русско– Азиатского банка даст повод для организации экспедиции 1929 года…

В условиях наступления войск Германии и Австро– Венгрии на территорию страны Николай II решил переправить стратегический золотой запас подальше от границ. Казань с только что построенным и оборудованным зданием банка подходила на роль хранилища идеально: от фронта тысяча верст, зато всего два-три дня пути железнодорожным экспрессом до Петербурга.

В ходе войны царское правительство отправляло золото за границу в качестве гарантии военных кредитов. В частности, после подрыва на минах английского крейсера «Drake» и транспорта «Mantois», перевозивших из Архангельска в Лондон 75 млн рублей золотом, желтый металл вывозился японскими кораблями через Тихий океан в хранилища Банка Англии в Оттаве (Канада). Таким путем, например, в феврале 1917 года из Владивостока было вывезено 187 миллионов рублей золотом.

Вряд ли для стран Антанты установка точного адреса отправителя царских ценностей составила большой труд. Кроме следов в сопроводительных документах на груз информацию предоставляла разведка. Например, еще в 1900 году в военном училище Казани проходил стажировку капитан Альфред Редль – в будущем начальник агентурного отдела разведывательного бюро Генерального штаба армии Австро-Венгрии…

После захвата власти большевиками 7 ноября (25 октября) 1917 года, 27 (14) декабря того же года к 10 часам утра рядом с конторами всех частных банков Петрограда были сосредоточены вооруженные отряды Красной Гвардии. Через 15 минут они вошли одновременно во все банки. В тот же день вечером Всероссийский центральный исполнительный комитет издал декрет «О национализации банков», присвоив содержимое всех финансовых учреждений страны. 22 января 1918 года своим декретом Владимир Ленин объявил о финансовой несостоятельности России – дефолте.

«По традиции, отказывающиеся от возврата долгов страны заявляли о своей неплатежеспособности, однако не отказывались от ответственности. Принятый 22 января 1918 г. советский декрет впервые в истории принципиально отказывался признавать за своим государством какие-либо долговые обязательства. С подобным действием нельзя было смириться, не поставив одновременно под угрозу всю структуру международных финансовых отношений, – писал в своей книге “Русская революция ” Ричард Пайпс. – Кроме того, любые займы меркли по сравнению с той суммой, какую задолжала Россия. На 1 января 1918 г. государственный долг России (как внешний, так и внутренний) определялся в 60миллиардов рублей (30миллиардов долларов), из них 13миллиардов (6,5 миллиардов долларов) приходилось на долю зарубежных кредиторов. В довершение всего советские декреты о национализации нанесли тяжелый удар по иностранным владельцам собственности и ценных бумаг в России: только французские инвесторы потеряли на этом 2,8миллиарда долларов».

Всего к этому времени в золотых хранилищах страны оставалось царских ценностей на 1,101 млрд золотых рублей, не считая ценностей на вкладах физических и юридических лиц. В Казани на 1 января 1918 года в «золотой кладовой» местного отделения госбанка числилось драгоценного металла на сумму 132 155 538 рублей 77 копеек. 7 марта 1918 года приказом № 1 комиссариата финансов Казанской губернии за подписью лидера местных большевиков Якова Шейнкмана смещен со своей должности управляющий Казанским отделением Госбанка статский советник И.А. Тихенко. 11 марта приказом № 2 на должности утвержден главный контролер Казанского отделения банка Петр Марьин.

Бывшие иностранные партнеры Казанского отделения Госбанка наверняка представляли, откуда прекратилась отправка ценностей по царским долгам после прихода к власти большевиков. И откуда ценности должны отправиться в Германию в качестве выплаты контрибуции по условиям Брест-Литовского мирного договора от 3 марта 1918 года.

В тот день по поручению Совнаркома большевиков 30-летний Гирш Бриллиант (Григорий Сокольников), не торгуясь, подписал от имени России мирный договор с Германией и Австро-Венгрией. Большевики обязались заплатить немцам контрибуцию. Казанское золото грозило конвертироваться в новые газовые атаки немцев, снаряды и аэропланы на Западном фронте, обращенном против солдат США, Италии, Франции и Великобритании.

Дипломаты бывших союзников царского правительства стремились всеми силами помешать этому. И нашли себе в России союзника в лице 39-летнего бывшего руководителя террористической боевой организации эсеров Бориса Савинкова. Он же – бывший доброволец французской армии, бывший управляющий военного министерства во Временном правительстве Александра Керенского, бывший военный губернатор Петрограда и исполняющий обязанности командующего войсками Петроградского военного округа.

Савинков создал сначала в Москве, а потом еще в 33 городах России тайный «Союз защиты Родины и свободы». Представители стран Антанты надеялись, что его организация завладеет казанским хранилищем, погасит кредиты и не допустит, чтобы русское золото пошло Германии на продолжение войны.

Сразу после подписания Брестского мира лидер антибольшевистского подполья получил двести тысяч рублей для проведения терактов против Ленина и Троцкого. Деньги от председателя чешского национального комитета То– маша Масарика, уезжавшего из России в США, Савинкову передал генерал Клецанду.

В апреле бывший террорист номер один Российской империи получил финансовую поддержку от командующего Добровольческой армией генерала Михаила Алексеева. А затем к спонсированию подполья подключились и дипломаты стран Антанты. Французский консул Гренар и военный атташе, резидент французской разведки, генерал Лаверн передали Савинкову два с половиной миллиона керенских рублей.

Непосредственный контакт с Савинковым осуществляли резидент английской разведки под дипломатическим прикрытием Роберт Брюс Локкарт и его агент Сидней Рейли. Участие в спецоперации генерального консула США Дью Клинтона и американского резидента Каламатиано Фриде дополняли картину иностранного участия в «российском проекте».