Текст книги "Скарабей (СИ)"

Автор книги: Валерий Моисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Аннотация:

Боевик о чести, верности и предательстве, о том, что любовь не имеет границ в пространстве и времени.

Ч А С Т Ь П Е Р В А Я

П А Р А С Х И Т

'...В Египте есть особые лица, занимающиеся бальзамированием трупов и в совершенстве владеющие этим искусством, они известны как парасхиты...

...Если умирает жена лица значительного, то покойницу отдают бальзамировать не тотчас, равно как трупы женщин очень красивых и пользовавшихся значением; парасхитам передают таких покойниц только на третий или четвертый день после смерти. Делается так для того, чтобы парасхиты не могли надругаться над покойницами. Рассказывают, что обычай сей ведет начало с незапамятных времен, когда один из парасхитов был уличен в том, что учинил неподобающее с телом знатной женщины из царского дома, после чего был предан лютой казни...'.

Геродот, 'История',

книга вторая, Евтерпа.

Перевод с древнегреческого,

автор данного перевода неизвестен.

– 1 -

Египет, Мемфис,

1205 год до нашей эры,

одиннадцатый день месяца Атора.

Во дворце Фараона стоял стон и плач. Казалось, воистину настал конец света. Весь Египет, объятый скорбью, навсегда прощался со своей Царицей. Прекрасная Нефертау, Царица Верхнего и Нижнего Египта, супруга Фараона Сети Второго, готовилась предстать пред мрачные очи повелителя загробного царства Осириса.

В самый разгар похорон, когда все было готово для того, чтобы траурная процессия двинулась к Городу Мертвых, к безутешному Фараону приблизился начальник дворцовой стражи.

Низко склонившись, он испросил разрешения переговорить с Сети с глазу на глаз.

– Не самое удачное время ты выбрал, мой Техути! – сказал Фараон, гневно сверкнув на него исподлобья, влажными от слез глазами. – Неужели то, что ты собираешься мне сообщить настолько срочно, что не может подождать до завтрашнего дня? Может быть, ты стал настолько черств, что для тебя ровно ничего не значат те муки, которые испытывает твой повелитель? А быть может, ты слишком возгордился и возомнил, что можешь пренебрегать этикетом, установленным самими богами?

– Нет, мой Фараон! – еще ниже склонился Техути. – Но, то, что я намерен сообщить, не терпит отлагательства! Прошу прервать церемонию и дать мне время на то чтобы объяснить мои мотивы, какими бы дикими и кощунственными они не казались!

– Прервать траурную церемонию? – в ужасе вскричал Сети. – Да в своем ли ты уме? Что скажут боги?

– Боги простят тебя, о великий! Ибо ты был введен в заблуждение лукавыми парасхитами! Этими подлыми смердящими холопами Сета и Анубиса!

Встревоженный Фараон, вместе с Техути отошел в самый темный и дальний угол дворцового коридора, сделав при этом свите знак оставаться на месте.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурил брови Сети и затем решительно потребовал, – Говори прямо и без обиняков, все как есть!

– Мой повелитель! – пал перед ним ниц Техути. – В царственном саркофаге покоится вовсе не наша госпожа!

– А кто же тогда там? – возопил Сети, наливаясь гневом и свирепея, подобно дикому абиссинскому льву, внезапно почуявшему, что его обманули ничтожные гиены пустыни.

– Не знаю, мой господин! – честно признался Техути, продолжая оставаться коленопреклоненным перед своим грозным повелителем.

– Что такое ты говоришь, раб? – в гневе вскричал Сети, пинком отбрасывая от себя в сторону начальника стражи и выхватывая остро отточенный бронзовый меч, висевший у него на поясе. – В своем ли ты уме? Что такое ты предлагаешь своему повелителю? Быть может, будет лучше для Египта и всех нас, если я прямо сейчас укорочу тебя ровно на голову?

– Воля твоя повелитель! – смиренно проговорил Техути. – Но я знаю лишь одно! То, что покоится в саркофаге – это не моя госпожа!

В гневе замахнувшись мечом на начальника стражи, Сети остановил свой острый клинок в самый последний момент, когда тот уже был готов отсечь голову дерзкого раба от туловища. Дико взвыв, Сети отвел руку с мечом в сторону. Придворные, напуганные яростью Фараона, в страхе за свою жизнь, испуганно жались к стенам дворцового коридора, испещренного причудливой росписью.

Бросив в их сторону гневный, испепеляющий взгляд, Сети громко выкрикнул:

– Немедленно остановите погребальную церемонию, ибо я так сказал!

В многочисленной толпе придворной свиты возникло замешательство, вызванное столь необычным приказом Фараона. Это шло вразрез со всеми многовековыми обычаями и традициями. Остановить погребальную процессию считалось немыслимым кощунством по отношению к умершему. Более того – это было надругательством и глумлением над светлой памятью усопшей Царицы!

Фараон искренне любил свою жену Нефертау и от этого, его страшное требование было еще более странным и пугающим. Придворные многозначительно переглядывались. Быть может, Фараон от горя совсем помешался и теперь не в силах снести разлуку со своей возлюбленной женой, тщится отодвинуть миг расставания как можно дальше?

– Вы что не слышали своего Фараона? – взревел Сети, словно раненный бык и с лязгом вернул меч в ножны. – Остановить церемонию, немедленно!

Кто-то из придворной челяди побежал во главу погребальной колонны и что-то сказал там плакальщицам, отчего те сразу же испуганно умолкли. Во дворце неожиданно воцарилась мертвая тишина. Все присутствующие переводили друг на друга испуганные и недоуменные взгляды. Но Фараону не было до этого никакого дела. Все его внимание было сосредоточенно на ненавистной фигуре Техути, покорно распростертого перед ним ниц.

Он всегда числил начальника дворцовой стражи за самого верного своего раба. В том, что так оно и было, Сети не сомневался ни на мгновение. Если бы это было не так, то Техути, подобно разболевшемуся зубу, сразу же был бы удален из свиты фараона и умерщвлен самой лютой казнью.

Именно он – Сети Второй, поднял Техути из праха, разглядев в нем недюжинные способности, отряхнул от уличной грязи Фив и возвысил его до себя. Он дал ему все. Ныне Техути имел большой достаток и огромную власть. И теперь ему, безусловно, было что терять. В этом Сети не сомневался ни на мгновение. И вдруг услышать от Техути такое! Именно в тот самый момент, когда он прощался со своей возлюбленной Нефертау! Иначе как подлым предательством Сети не мог это назвать. Воистину правы мудрецы, говорящие – бойся низкорожденного!

– Говори! – потребовал он, от своего раба, немного, отдышавшись от приступа ярости. – Я хочу знать, кто принес тебе эти дикие и страшные вести?

– Верные люди донесли мне, что парасхиты подменили тело нашей царственной госпожи, мой повелитель! – сказал Техути, скорбно выгнув брови. – Это все козни их старшины, парасхита по имени Некра! Он давно погряз в нечистом колдовстве!

– Раб, ты совершил против своего господина самое страшное преступление, какое только можно измыслить! – взревел Сети, подобно раненому зверю. – До этого не мог бы додуматься ни один из моих бесчисленных врагов! Как выяснилось, ты – мой самый злейший враг! Воистину, я пригрел смертельно жалящего скорпиона на своей груди! Ты посеял в моей душе сомнение! Ответь, что мне теперь делать и как мне надлежит поступить? Если я не смогу убедиться в правоте твоих слов и позволю погребальной церемонии идти своим чередом, то я до конца своей жизни буду терзаться сомнениями – кого же я похоронил с царскими почестями? Действительно ли ту, которую я любил больше своей жизни? Если же я возьмусь проверить, кто находится внутри саркофага, я совершу ужасное святотатство и нанесу душе моей возлюбленной Нефертау самый страшный вред, который только способен совершить смертный! Я навсегда отвращу от нее благоволение всех богов и в первую очередь благословенного Осириса, повелителя мертвых и его всемилостивой супруги, прекрасной Изиды! Отвечай же неверный пес!

– Мой повелитель! – несмело поднял голову Техути и скорбно взглянул на своего Фараона. – По моему скудному разумению, надлежит убедиться, либо в верности моих слов, либо в их полном несоответствии с истиной. В противном случае, ты никогда не будешь знать покоя, вплоть до твоего последнего часа! Так или иначе, но я готов понести любую кару, которую ты сочтешь нужным выбрать для своего ничтожного раба! И поверь, мой Фараон, я с готовностью и почтением приму ее!

– В таком случае, тебя бросят на растерзание голодным крокодилам! – проревел разгневанный Сети. – Уберите эту падаль прочь с моих глаз и пусть крокодилы в Мемфисском храме Себека сегодня попируют всласть!

Стража с готовностью бросилась выполнять приказ фараона. Через мгновение они жестоко сбили своего бывшего начальника с ног и повалили его на землю. После чего, стражники принялись тщательно связывать его веревкой, сплетенной из луба пальмы. Техути не предпринимал каких-либо попыток освободиться, а лишь молча, и терпеливо сносил все. Так же стремительно его поволокли прочь из дворца, для того чтобы как можно быстрее выполнить приказ Фараона – доставить в храм Себека, крокодилоголового бога, покровителя водной стихии и Нила. Там в мрачных подземных бассейнах, кишевшими огромными крокодилами, ему было суждено закончить свою блестящую карьеру при дворе фараона Сети Второго.

– 2 -

Россия, Ежовск,

наше время.

Кирилл, сердито пыхтя, стремительно вынес свое тучное тело из квартиры, и с оглушительным грохотом захлопнул за собой дверь. Эхо пушечным выстрелом пошло гулять по лестничной клетке, еще не успевшей проснуться девятиэтажки. Но Кирилл не слышал этого. В его ушах все еще стояли душераздирающие женские всхлипы и рыдания.

Он обессилено оперся спиной о дорогую бронированную дверь. Вытерев щекастое, потное лицо большим носовым платком в синюю клетку, Кирилл тяжело вздохнул. Не было нужды смотреться в зеркало, чтобы понять, что рожа у него красная и давление опять подскочило. А при гипертонии в его возрасте это было совершенно непозволительно. Хотя, что в его возрасте вообще было позволительно?

Аллочка, к примеру, вообще была одно сплошное противопоказание. Но он повелся на нее как юнец, совершенно позабыв про все свои многочисленные болячки и проблемы. Собственно именно этим она и покорила его, своей поистине волшебной способностью на время снимать с его мозолистой шеи тяжкое ярмо житейских забот.

Сначала он заезжал к ней всего на пару часов и то, лишь тогда, когда бизнес и семья совсем уж доставали его, и ему становилось невмоготу. Потом он как-то раз остался у Аллочки на всю ночь, солгав жене, что уезжает в срочную однодневную командировку. Что и говорить, тогда они поистине волшебно провели время! Возвращаясь наутро домой, Кирилл чувствовал себя словно заново родившимся.

Нечто похожее испытываешь после хорошей бани, когда то, что всего лишь пару часов тому назад, делало твою жизнь невыносимой, вместе с грязью и шлаками выходит из твоего организма прочь, все поры открываются и дышат с новой энергией и жизнь наполняется новым смыслом. Так было и в тот раз.

Но постепенно их с Аллочкой встречи превратились в рутину, обросли грудой никому ненужных ритуалов и утомительных взаимных обязанностей. Как быстроходный фрегат днище, которого со временем покрывается толстым слоем водорослей и ракушек, теряет способность к волшебному полету по волнам, так и их романтические отношения претерпели фатальные изменения.

Наконец настал момент, когда их с Аллочкой взаимоотношения уже ничем не отличались от обычных супружеских. То от чего так бежал Кирилл, в очередной раз настигло его и как всегда больно ударило. Глупая девочка решила, что теперь после того как в ее квартире прочно обосновались домашние тапочки Кирилла и его зубная щетка она имеет на него какие-то определенные права. И она начал предъявлять их постепенно и исподволь.

Вскоре Кирилл понял, как глубоко он заблуждался в отношении своей нынешней пассии. За ее мягкой, беззащитной уступчивостью вдруг неожиданно начала проблескивать дамасская сталь, которой впору было рубить танковую броню. И сегодня утром, когда Аллочка вдруг призналась ему, что беременна, и стала нести какой-то вздор, насчет их будущего малыша Кирилла наконец прорвало.

Он, конечно же, погорячился. Половину из того что он наговорил ей можно было вообще не говорить. Но что сделано, то сделано. Не возвращаться же ему обратно и не просить прощения, в конце-то концов! Тем более, что все равно, рано или поздно это должно было произойти.

Пять минут назад, Кирилл в сердцах выгреб из бумажника всю бывшую при нем наличность и, швырнув в лицо зареванной Аллочке, гневно прокричал, что после такой подставы он больше не хочет ее видеть. Что же касается того, от кого именно она умудрилась нагулять ребенка, его это, никоим образом не касается. Но, тем не менее, он, все-таки, настоятельно посоветовал ей избавиться от него. Причем чем скорее, тем лучше.

Сейчас он понимал, что с этой подлой твари могло вполне статься, притащиться к нему домой прямо посреди ночи. Представив на мгновение, как его супруга открыв дверь, обнаруживает у себя на пороге эту наглую пигалицу Аллочку с чемоданом в одной руке и с ребенком в другой, Кирилл застонал от бессильной злобы. Довершал это кошмарное видение результат генетической экспертизы, подтверждающий его отцовство, зажатый в остреньких крысиных зубках Аллочки.

При ближайшем рассмотрении умница и красавица Аллочка, оказалась обычной безмозглой курицей. Она ничем не отличалась от миллионов других, заурядных особей женского пола, которые при первом же удобном случае начинают вить гнездо.

Был ли в этом виноват непреодолимый инстинкт продления рода или же природная женская хитрость, Кирилл не успел додумать. Неожиданно, снизу лестничной клетки, до него донесся хриплый кашель. Кирилл досадливо поморщился, видимо, какой-то бомж забрел ночью в подъезд и теперь тяжело отходил ото сна. Не хватало еще наловить от него блох!

Тяжело отвалившись от двери Аллочкиной квартиры, Кирилл запахнул светлое кашемировое пальто на дородном теле и, подойдя к лифту, ткнул большим пальцем в кнопку вызова. Вопреки его ожиданиям, ничего не произошло. На всякий случай Кирилл потыкал кнопку еще. Но лифт видимо умер окончательно и бесповоротно. Наградив его за это злобным пинком, Кирилл принялся спускаться по лестничной клетке.

Аллочка жила на четвертом этаже, так что ничего страшного в том, чтобы спуститься, вниз пешком не было. Кирилл уже смирился с мыслью, что ему придется пройти мимо бомжа, пьянчуги или кого-то там еще. В конце концов, если тот начнет вдруг блажить, с одним уродом он как-нибудь справится.

Неожиданно снизу послышались странные звуки, не то покашливание, не то еле сдерживаемый злорадный смешок. Кирилл остановился, настороженно прислушиваясь. Перегнувшись через перила, он уловил какое-то движение несколькими этажами ниже.

Это не на шутку встревожило его. Еле живой бомж или мающийся с похмелья алкаш не мог двигаться так быстро. Так могла двигаться, скажем, кошка или собака. Но, то, что двигалось внизу, было намного крупнее собаки, не говоря уж о кошке. А насколько знал Кирилл, ни те, ни другие, подобных звуков издавать не могли.

Непроизвольно он попятился и сделал несколько шагов назад, вверх по лестнице. Волосы на голове у него встали дыбом, а сердце принялось набирать обороты, выбивая сумасшедшую чечетку. Кирилл взмок от ужаса и машинально вытер ладони об полы пальто, на котором сразу же остались темные пятна.

Тут прямо под ним послышался тихий злорадный смешок и Кирилл понял, что от того кто снизу поднимался к нему его отделяет всего лишь половина этажа. В голове промелькнуло, что если встреча с этим неизвестным закончится благополучно, то он, пожалуй, прямо сейчас вернется к Аллочке и попросит у нее прощения. И вообще пусть рожает, он вполне в состоянии содержать и ее и ребенка. И по большому счету, старая жена ему уже порядком успела надоесть. Поэтому...

Он не успел додумать. Из-за угла, внизу, возле грязных бетонных ступеней лестницы вдруг высунулось и исчезло нечто настолько кошмарное и настолько огромное, что Кирилл тонко взвизгнув, опрометью бросился вверх по лестнице. Тут же, совсем у него за спиной, вновь раздался издевательский смешок, переходящий в отвратительное кряхтение.

Подвывая от ужаса, Кирилл пронесся мимо Аллочкиной двери и тяжело затопал вверх по лестнице, забираясь все выше на этажи. Отвратительное существо безжалостно гнало его наверх, покашливая, постанывая и хихикая на все лады. Казалось, неведомая тварь развлекается.

Внезапно лестничная клетка закончилась. Кирилл понял, что бежать дальше некуда. Он оказался на самом верхнем девятом этаже. Вверх на чердак уходила лестница, упиравшаяся в металлический люк на котором висел огромный замок. Тяжело хватая ртом, вонючий воздух отравленный миазмами мочи и пищевых отбросов, Кирилл затравленно озирался. Наконец, он попытался вжаться в дальний угол за большую круглую трубу мусоропровода. При его весе в сто с лишним килограммов эта была не самая удачная мысль.

Тут жуткое существо в очередной раз высунулось из-за угла и уже не стало более прятаться, а позволило рассмотреть себя во всей красе. За считанные секунды Кирилл увидел вполне достаточно для того чтобы понять, что он обречен. Перед ним было порождение больной фантазии, которое каким-то обманом выбралось из его самого кошмарного сна.

Внезапно истерзанный невыносимым ужасом мозг толкнул его массивное тело к широко распахнутому спасительному окну. Существо возмущенно хрюкнуло и, пытаясь помешать, запоздало кинулось ему наперерез, размахивая когтистыми лапами.

– Успел! – торжествующе успел подумать Кирилл, обессилено вываливаясь из окна наружу.

Но уже в следующее мгновение его, бешено колотящееся сердце, испуганно сжалось от непривычного ощущения свободного полета, чтобы затем отчаянно сократиться, мощным толчком вытолкнув из себя всю кровь. В груди Кирилла словно разорвалась граната, пронзив его чудовищной болью, и он умер за долю секунды до приземления.

Его тяжелое тело с глухим отвратительным стуком врезалось в капот припаркованного внизу автомобиля, безжалостно смяло его и, отскочив в сторону, рухнуло на тротуар. А через пару минут отвратительная тварь, хрюкая и вздрагивая от наслаждения, жадно лакала расплывающуюся на пыльном сером асфальте черную кровь.

– 3 -

Древний Египет, Мемфис.

Фараон Сети Второй пребывал в глубокой задумчивости. Несмотря на то, что он отдал приказ казнить начальника стражи, он все же был склонен ему верить. По крайне мере, Техути никогда ранее не подводил его. Более того, он несколько раз спасал своему Фараону жизнь. Где-то в глубине души, Сети шевельнулась совесть, и на мгновение ему даже стало жаль начальника стражи, быть может, несправедливо осужденного им на ужасную смерть. Но Сети тут, же отогнал от себя эту мысль, как недостойную великого Фараона, которым он себя, несомненно, считал. Колебания и жалость должны были быть неведомы правителю великого Египта, если он хотел править долго и успешно.

В свое время, Сети был назначен, своим предшественником Фараоном Сипта, наместником египетского трона в Нубии. Эта область Египта, с незапамятных времен, считалась посвященной Амону, так как содержала в своих копях огромные запасы золота. Это последнее обстоятельство поставило Сети в весьма близкие отношения со жрецами Амона в Мемфисе и способствовало их сближению. Мудрые святые отцы сразу же разглядели в молодом амбициозном Нубийском наместнике отменный материал для осуществления своих далеко идущих замыслов. Впоследствии, именно с их помощью, Сети и занял трон Фараона, свергнув с него Сипта.

Жрецы Амона учили Сети, что Фараон никогда не должен менять единожды принятые им решения, даже если через некоторое время поймет, что они были в корне неверны. Наместник богов на земле не может себе позволить ошибаться, ибо ему все должно быть ведомо заранее. И уж ни в коем случае он не должен проявлять слабость, тем более, прилюдно. В противном случае, его придворные быстро поймут, что их Фараон ни на что негодная тряпка, боящаяся принимать жесткие, ответственные решения. С этого самого момента, дни его жизни будут сочтены, ибо во все времена не было и не будет дворца, в котором не было бы заговорщиков, лелеющих мечту занять трон Фараона.

Хмуро обведя недоверчивым взглядом толпу придворных и прочих дворцовых прихлебателей Сети громко выкрикнул:

– Пошли все вон! Оставьте меня наедине с саркофагом Царицы, если вам дорога жизнь!

Сообщив свою волю, он наблюдал как его соратники и приближенные вперемежку с дворцовой челядью спешно покидают покои. Нетерпеливо дождавшись, когда они, наконец, покинули коридоры, Сети ринулся в направлении огромного саркофага погруженного на массивные погребальные дроги.

Застывшие в немом изумлении рабы, которые должны были влачить этот неподъемный погребальный поезд, и которым для того чтобы выйти из помещения нужно было пройти мимо разгневанного, словно демон пустыни Фараона, в ужасе разбежались в разные стороны.

– Стойте, шакалы! – взревел Сети. – Все назад! Не то, клянусь Сехмет, я изрублю вас на куски!

Перепуганные рабы остановились, в нерешительности, недоуменно переглядываясь. Слово Фараона было для них законом, даже если при этом их собственные никчемные жизни ставились под угрозу.

Подбежав к огромному, саркофагу, высеченному из цельной глыбы красного гранита, Сети попытался сдвинуть венчавшую его массивную гранитную крышку. Из этого у него ничего не вышло. Каменная крышка была слишком тяжела для одного человека.

– Ну-ка, все вместе навались! – скомандовал он смиренно стоящим поодаль рабам.– Или вы так и будет стоять, и смотреть, как ваш Фараон надрывается в одиночку, неблагодарные животные?

Несмело приблизившись, они принялись помогать ему. Вскоре, их совместными усилиями каменная крышка саркофага со страшным грохотом была обрушена на пол. При падении она раскололась на две неровные половины. Дивная работа искусных камнерезов была безвозвратно уничтожена. Впрочем, сейчас это занимало Сети менее всего. После того как крышка была сброшена, он велел рабам извлечь из каменного гроба находящийся внутри него массивный раскрашенный саркофаг из драгоценного ливанского кедра.

С большим трудом рабы извлекли чудовищный футляр наружу. Тяжело отдуваясь и утирая пот, обильно струящийся по их лицам, они переводили дыхание и искоса поглядывали на фараона. Даже им людям вне закона, лишенных всех прав и состояния, поведение Сети казалось, по меньшей мере, странным. Но с другой стороны, наместник богов на земле должен был знать, что он делает. Иначе и быть не могло. Раз он решил извлечь наружу мумию своей царственной супруги, значит подобную мысль ему внушил не кто иной как сам венценосный Ра или на худой конец ибисоголовый бог мудрости Тот.

Между тем, Сети и не думал на этом останавливаться.

– Что встали? Достаньте мне из этого саркофага следующий! – не терпящим возражений тоном проревел он.

Рабы беспрекословно повиновались. Таким образом, были последовательно извлечены и открыты все семь саркофагов находившихся один в другом. В конце концов, Сети добрался до мумии Нефертау, своей царственной супруги. Нетерпеливо прогнав всех рабов, прочь, он остался с ней наедине

– 4 -

Россия, Ежовск,

наше время.

Сенсей, крепко сбитый мужчина среднего роста, с мощной грудной клеткой и круглым животиком навыкате, устраивал нагоняй своим воспитанникам. В спортзале было около десяти человек старшего школьного возраста, застывших в боевых стойках. Все были одеты в белые кимоно с белыми поясами, лишь один старший ученик, был в черном кимоно с красным поясом. Сам же Сенсей был весь в черном.

– Это, что за стойка, я тебя спрашиваю?! – исступленно орал он на тщедушного парня, с красным напряженным лицом, – Кто тебе сказал, что эта стойка называется киба-дачи? Эта стойка называется стойка пьяной обезьяны! Ты как руки держишь лишенец? Ты что в приятном ожидании? У тебя, кенгурята будут? А, что у тебя случилось с ногами? Ты заделался на полставки Эйфелевой башней? Почему у тебя колени друг к другу жмутся, как у больного лося? В общем, так! Убедительная просьба, кто не хочет заниматься, может катиться ко всем чертям! Не мучайте ни себя, ни меня! Тем более, что хозяева подвала все равно скоро закроют спортзал и устроят тут очередной магазин! Всем ясно?!

– Д-а-а... – нестройно пронеслось по залу.

– Не слышу! – свирепо проревел Сенсей и почесал свой округлый волосатый живот.

– Д-а-а! – отчаянно завопили воспитанники.

– Вот и распрекрасно, что да! А сейчас упали на кулаки и отжались пятьдесят раз!

Собственно спортзалом помещение, где шла тренировка, можно было назвать лишь с большой натяжкой. Оно располагалось в подвале жилого дома, и не имело окон. Одну половину подвала занимал спортзал, а вторую большую и лучшую магазин.

На цепях с потолка свисали боксерские мешки и мешки для кикбоксинга. В углу, растопырив деревянные руки, застыл деревянный манекен, на котором отрабатывались приемы Кунг-Фу. По стенам зала были развешаны учебные копья, мечи, шесты и прочая экзотика. Прямо посередине центральной стены висело развернутое знамя школы. На нем были изображены сцепившиеся в яростной схватке дракон с тигром.

Не прерывая тренировки, Сенсей сощурил глаза и внимательно прислушался. Сначала он подумал, что ему это всего лишь показалось. Но сейчас он отчетливо расслышал придушенный женский вскрик и плач. После чего послышался истошный женский вопль 'Помогите!'.

– Да что же это такое? – недовольно покрутил Сенсей круглой коротко остриженной белобрысой головой.

Он никак не мог понять, откуда доносятся крики, то ли из соседнего помещения в подвале, где находится магазин, то ли из квартиры расположенной прямо над спортзалом. В конце концов, он решил, что звук идет все-таки из магазина. Через квадратную жестяную трубу вентиляции, которая тянулась под потолком всего подвала.

– Вадик, порули пока, – попросил он парня в черном кимоно.

Поднявшись по бетонным ступеням, он с усилием открыл массивную железную дверь, являвшуюся входом в спортзал, и вышел на улицу. Запахнув кимоно на груди, Сенсей поежился, было свежо, вдобавок моросил дождик. Прыгая через лужи, он направился к входу в магазин. Но к его удивлению на стеклянной двери изнутри уже висела табличка 'Закрыто'.

– Значит это у них, – задумчиво пробормотал Сенсей, заметив стоявший возле магазина автомобиль директора магазина.

Не в его положении было осложнять и без того непростые отношения с директором магазина. Тем более, что Сергей Витальевич являлся хозяином подвала, в котором располагался спортивный клуб Сенсея. Пару лет назад Сенсей оказал ему услугу. Сергей Витальевич, который тогда был просто Серегой, по глупости попал на большие бабки. Залетная братва уже разводила его по беспределу в полный рост. Серега успел попрощаться не только с подвалом, но и с квартирой и машиной. Сенсей впрягся тогда за него, хотя вернее будет сказать, жестко врубился, перед бандитами. Он фактически спас незадачливого коммерсанта от полного разорения, а может быть и от чего похуже.

В благодарность Серега пустил спасителя к себе в подвал на правах арендатора. Он не только не брал с него арендную плату, а наоборот активно помогал оборудовать спортзал. Оплачивал рабочих проводивших ремонт, накупил отделочных материалов, дал денег на приобретение инвентаря. И вообще принимал самое горячее участие в создании спортзала. При наличии спонсируемого им спортивного клуба, располагающегося у него прямо за стеной, Серега после всех перенесенных треволнений, чувствовал себя как-то спокойнее.

Но последнее время дела у молодого предпринимателя резко пошли в гору и он уже пару раз, словно невзначай, заводил с Сенсеем разговор о том, что ему нужны площади для расширения своего магазинного бизнеса. Сенсей понимал, что вопрос выселения его из подвала это лишь вопрос времени. Причем самого ближайшего.

Вернувшись в спортзал, Сенсей заметил, что Вадик как-то странно посмотрел на него.

Приблизившись к шефу, он вполголоса сказал:

– Там у соседей какую-то тетку не то бьют, не то насилуют! Пока тебя не было она все это время орала благим матом.

Сенсей молча, кивнул и, пройдя сквозь весь спортзал, мимо испуганных воспитанников прошел в подсобку, где хранил спортинвентарь, боксерские мешки, перчатки, шлемы и многое другое. В глубине этого склада, между стеллажами, заваленными всякой всячиной, была деревянная дверь, которая вела в подсобные помещения магазина.

Подойдя к ней вплотную, Сенсей нагнул голову и прислушался. Внезапно уши его ожег истошный женский крик. От неожиданности он даже подпрыгнул. Выругавшись вполголоса, Сенсей отошел от двери и со всего маху врезал по ней ногой. Дверное полотно затрещало, подалось, но все еще держалось. Сенсей досадливо крякнул и с разворота пяткой со всей своей немалой дури снес дверь с петель. Дверное полотно вместе косяком с грохотом влетело в полутемное помещение магазина, роняя по пути куски штукатурки.

Женский крик внезапно стих и наступила полная тишина. Сенсей, наступив на громыхнувшую под его весом выбитую дверь, прошел вглубь магазина. Внезапно щелкнул замок отпираемой двери и навстречу Сенсею из директорского кабинета вышел Серегин заместитель Паша. Он на ходу заправлял выбившуюся рубашку под брючный ремень. Паша был пьян.

– Слышь, сосед, ты чего такой борзый? С чего это ты, на нашу территорию заперся? Давай вали отсюда, по-хорошему! – возмущенно заголосил он, широко расставив руки с явным намерением не допустить нежданного визитера в кабинет директора. – Сергей Витальевич сейчас занят, к нему нельзя!

– Мне можно! – разъяряясь, проворчал Сенсей, сметая со своего пути Пашу.

Его локоть лишь слегка коснулся челюсти заместителя, после чего тот пошел юлой и рухнул на пол.

Даже не удосужившись проверить, заперта ли дверь Сенсей не останавливаясь, высадил ее прямым ударом ноги. В дальнем углу кабинета, Серега тяжело пыхтел над всхлипывающей девушкой, разложенной прямо на офисном столе. Директор изумленно повернул голову на шум упавшей двери. Его затуманенный пьяный взгляд остановился на Сенсее. После того как он, наконец, узнал непрошенного гостя, черты лица Сергея Витальевича исказила ярость.

– Тебе чего здесь надо? Я тебя спрашиваю, физрук несчастный? Ты чего о себе возомнил бык подвальный? – взревел он, оставив девушку в покое.

Сергей Витальевич сделал неловкую попытку накинуться на Сенсея с кулаками. Сделав всего пару шагов, он запутался в своих спущенных штанах и с грохотом рухнул на пол. Сенсей брезгливо перешагнул через него и подошел к зареванной девице. Та тщетно пыталась прикрыться изорванным в клочья платьем. На столе стояла сильно початая бутылка виски, стаканы и закуска из китайского ресторана. В пепельнице полной окурков дымила непотушенная сигарета. Сняв с директорского кресла Серегин пиджак. Сенсей вынул из его карманов документы, бумажник, ключи и брезгливо швырнул все это на стол.