Текст книги "Сфинкс (СИ)"

Автор книги: Валерий Моисеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– 12 —

Россия, Ежовск, 1888 год.

После поимки лазутчика из Проклятой штольни нужно было предпринимать срочные меры, чтобы не допустить массового вторжения из подземелья его обитателей в верхний мир. Веревий появился в церкви, где отчитался перед батюшкой о том, что вход в Проклятую штольню надежно замурован. Это было, безусловно, правдой, но лишь отчасти. Действительно ход, ведущий к Проклятой штольне, был надежно перекрыт массивной кирпичной стеной. Веревий, однако, скромно умолчал о том, что в этой стене был оставлен проход, который был заперт массивной дубовой дверью, окованной железом. На два огромных засова были навешены пудовые амбарные замки.

О поимке загадочного подземного существа знали лишь четыре человека – Карл, Веревий и двое его доверенных мужиков, которые принимали участие в поимке. Именно они, вооружившись винтовками, по переменке безотлучно дежурили возле входа в коридор, ведущий их основной шахты к Проклятой штольне. Сделано это было для того, чтобы никто, не дай бог, не узнал про дверь.

Выловленное в штольне чудо-юдо было посажено в специально изготовленную для него клетку в подвале дома Веревия. С легкой руки Веревия, его нарекли Сынком. Все время, свободное от основных занятий в анатомичке, Карл проводил возле него. Он пытался найти подход к Сынку, чтобы понять, что тот из себя представляет? При помощи картинок из азбуки Карл начал знакомить Сынка с чуждым для него верхним миром.

Неожиданно выяснилась странная вещь. Оказалось, что Сынок совершенно не может, есть мясо животных. После каждой попытки накормить его этим добротным продуктом, того неминуемо выворачивало наизнанку. Этот натолкнуло Карла на определенные размышления, и так как нужно было чем-то срочно кормить Сынка, пока тот не издох с голоду, он решился на рискованный эксперимент.

Ближе к вечеру Карл прихватил с собой из анатомички человеческую ногу, вернее ее верхнюю часть. От коленного сустава до таза. Просунув этот чудовищный окорок между прутьев решетки, в которой содержался Сынок, Карл едва успел отойти в сторону. С поразительной жадностью подземный житель накинулся на предложенную ему страшную пищу. Обчистив берцовую кость от мяса, он еще долго обгладывал ее, благодарно поглядывая на Карла спасшего его от голодной смерти. Никаких неприятных последствий, обычно сопровождавших поедание говядины или свинины, не последовало.

Из этого страшного факта Карл сделал любопытный вывод. Ввиду того, что Сынок принадлежал к неизвестному виду подземных троглодитов, по всей видимости, уже давно вымерших, он с весьма большой натяжкой мог быть причислен к расе гуманоидов. По тому, с какой жадностью Сынок поедал человеческое мясо, нетрудно было догадаться, что оно является для него хорошо знакомой и привычной пищей. Это в свою очередь со всей определенностью указывало на то, что обитатели Проклятой штольни были каннибалами.

Сообщение о том, что их питомец является людоедом, казалось, нисколько не обескуражило Веревия.

Он лишь поскреб бороду и добродушно проворчал, глядя на Сынка:

– Да я гляжу, тебя проще убить, чем прокормить! Ладно, чего-нибудь придумаем.

Придумывать ничего не пришлось. Поздним вечером этого же дня в ворота Веревия несмело постучали. На лай, который подняли цепные кобели, Веревий вышел сам. Отперев калитку и увидев там странника, просящего милостыню, он хотел было огреть его плетью, которую прихватил с собой на всякий случай, но в самый последний момент отчего-то передумал.

– Чего ты тощий, такой? Одни кожа да кости! – пробасил хозяин, с неодобрением разглядывая незваного гостя.

– Да подают нынче совсем плохо, вот и отощал совсем, батюшка, – привычно заголосил нищий, давя на жалость и вышибая слезу из хозяина.

– Заходи, сейчас кликну кухарку, чтобы собрала тебе чего-нибудь покушать, – сказал Веревий, пропуская нищего во двор.

Прежде чем запереть калитку, он зачем-то выглянул на улицу и внимательно посмотрел по сторонам, не видел ли кто что к нему зашел странник. После этого, к немалому удивлению последнего он повел его не в дом, а в подвал, вход в который находился слева под домом.

Спускаясь по каменным ступеням, нищий настороженно потянул носом и удивленно спросил:

– Что-то животиной потянуло, хозяин. Ты никак здесь скотину держишь?

– Иди, иди! – ткнул его в спину рукояткой плети Веревий, тон которого неожиданно поменялся.

Всего минуту назад он источал благодушие и хлебосольство, теперь же он, казалось, буквально сочился злом. Не на шутку напуганный переменой произошедшей в хозяине, нищий хотел было повернуть назад, но жестокий удар сапогом сшиб его с ног. Скатившись кубарем с высокой лестницы и пересчитав при этом, ребрами все ступени, бедняга растянулся на земляном полу подвала. С трудом поднявшись на колени, и потирая ушибленные места, он испуганно уставился на большую железную клетку, стоявшую в дальнем углу просторного подземного помещения.

– А, ну пошел! – раздался голос Веревий, каким обычно погоняют норовистую лошадь. – Пошел, тебе говорят!

Арапник со свистом разрезал воздух и опустился на спину нищего бедолаги. Взвыв от боли, тот словно таракан пополз вперед, стремясь уйти от настигшей его еще не раз плети. Веревий громко смеясь, загонял его в тот угол, где стояла большая железная клетка. Нищий еще не мог видеть, кто находится внутри нее, но исходящий оттуда запах уже напугал его до смерти.

– Помилосердствуй, батюшка, за что? – испуганно озираясь на размахивающего плетью жестокосердого купца, заголосил он. – Я ведь только хлебушка попросил. Мне ничего более не надобно.

– Тебе может и не надобно! – глумливо захохотал Веревий. – А сынку моему, вишь-ты, пришла на ум охота мясцом сырым побаловаться!

Разглядевший к тому времени, в непроглядной темноте клетке, два блестящих глаза, которые, не мигая, наблюдали за ним, нищий вскочил на ноги и сделал отчаянную попытку обежать купца и, взобравшись по лестнице вырваться на свободу.

– Куда намылился, ежели, не секрет? – взревел Веревий и сграбастал тщедушного нищего за ворот ветхого кафтана.

Ему уже порядком поднадоела, эта затянувшаяся комедия, поэтому он потащил дико упиравшегося странника к дверце, бывшей в прутьях клетки. Беспрестанно оглашавший подземелье рыданиями и всхлипами нищий, несмотря на отчаянное сопротивление с его стороны, был-таки, водворен в ужасную клетку.

Веревий с удовлетворением отметил, что во время запихивания им строптивого нищего, дверь клетки продолжительное время была распахнута настежь, но Сынок не предпринял попытки выскочить в нее.

– Умница ты моя! Батька тебе еды принес, – ласково проговорил он, протягивая руку между прутьев решетки и ласково взъерошив белесую шерсть на холке подошедшего к клетке чудного зверя.

В глазах Сынка застыл немой вопрос. Он словно спрашивал, верно, ли он понял, что несчастный, оказавшийся вместе с ним в клетке, принадлежит теперь ему и он волен делать с ним все что угодно? Уловив в лице Веревия молчаливое одобрение, он благодарно потыкался слюнявой мордой в его руку, издал довольное хрюканье, после чего развернулся в сторону нищего.

Преодолев разделяющее их расстояние одним прыжком, он всадил ему в живот свою растопыренную пятерню увенчанную огромными острыми когтями. Прорвав кожу, он принялся шарить внутри, не обращая никакого внимания на дикие вопли терзаемой им жертвы. Наконец, видимо найдя то, что ему было нужно, Сынок с торжествующим ревом вынул лапу из огромной кровоточащей раны и с силой рванул на себя. Потянувшиеся за ним кровеносные сосуды и спутанный клубок кишок он небрежно порвал когтями другой конечности. После этого радостно хрюкая Сынок подскочил к стоящему возле клетки Веревию, и разбрызгивая во все стороны ярко-алую кровь протянул ему свою добычу.

Ошеломленный Веревий увидел на огромной перемазанной в крови ладони Сынка темно-красную печень, только что, со звериной жестокостью, вырванную им из тела, бьющегося в предсмертных судорогах нищего.

Смахнув со щеки ненароком попавшую туда каплю крови, он покачал головой и растроганно произнес:

– Спасибо, родной! Твой батька только что поужинал, ешь сам, да сил набирайся!

Сынок непонимающе посмотрел на Купца, после чего, с недоумением вопросительно хрюкнул еще раз.

Веревий подойдя ближе, просунул руку в клетку и похлопал тварь по заросшему белесой шерстью, загривку:

– Умница ты моя! Это же надо, несмотря на то, что сам голодный, мне словно кот мыша принес!

Сынок, обиженно хрюкнув, повернулся к Веревию спиной и, откусив добрую четверть бывшей в его руке печени, направился к распростертому на полу в луже крови телу.

После того как трудности с кормежкой Сынка были преодолены, старания Карла начали, наконец-то приносить свои плоды. Оказалось, что их с Веревием питомец, оказался на редкость смышленым учеником. Однажды Сынок начал издавать звуки, отдаленно напоминающие человеческую речь. Сначала Карлу показалось, что он столкнулся с обычным звукоподражанием, ничем не отличающимся с тем, что встречается у попугаев. Но когда примитивный троглодит, нещадно коверкая звуки, тыкая когтистым пальцем в азбуку, принялся называть изображенные там предметы, Карл понял, что он заблуждался.

По истечении нескольких недель Сынок уже болтал словно канарейка, и без конца нес всякую бессвязную чушь. Но однажды, когда он, завидев в руках Карла его золотые часы, принялся на все лады бубнить какую-то ахинею насчет «желтяшки», которой под землей много, Карл послал за Веревием.

Из бессвязной болтовни Сынка они узнали, что в подземелье троглодитов, расположенном в Проклятой штольне, существуют огромные запасы металла, который он, по всей видимости, из-за его цвета, именовал «желтяшкой». После ряда наводящих вопросов Карл и Веревий стали подозревать, что «желтяшка» – это, не что иное, как золото.

– 13 —

Древний Египет, Ливийская пустыня, юго-западнее Мемфиса

Все были подавлены гибелью скарабея. Но в отличие от своих друзей, Некра переживал это событие во стократ сильнее. Несмотря на то, что у них не было запасов воды и продовольствия, Некра настоял на том, чтобы останки скарабея были погребены с надлежащим почтением. Проклиная не в меру щепетильного египтянина, Сенсей и Иннокентий Павлович принялись помогать ему в погребении под камнями оставшейся части скарабея. Абу также принял активное участие в сооружении импровизированной пирамиды. Вконец измученная Ольга все это время просидела в тени, куда ее отнес Сенсей. Правда она все время порывалась броситься помогать остальным, но ее всякий раз отправляли обратно.

В процессе создания кособокого кургана, Иннокентий Павлович справедливо заметил, что занимаясь похоронами гигантской скарабеевой задницы, они могут оказаться в еще большей заднице, так как вскоре у них разовьется обезвоживание организма. Некра сделал вид, что не понял намека и упорно продолжал таскать камни. Другим не оставалось ничего другого, как ругаясь, на чем свет стоит, в меру сил помогать ему.

Когда казалось с погребением было, наконец-то, покончено, Некра не успокоился на достигнутом и произнес, над ополовиненным жуком прочувственную молитву. Он поблагодарил земное воплощение божественного скарабея Хепри за то, что тот два раза спасал его от гибели, а его друзей один раз. Он высказал надежду, что вернувшись к себе на небо, Хепри сменит своего уставшего брата, который день и ночь толкает солнце по небосводу. И если Хепри позволит, то Некра возможно попросит брата скарабея помочь его друзьям вернуться в свое время к себе домой. Последний пассаж до глубины души растрогал Ольгу, и она даже всплакнула.

После этого, во время минутной передышки, пока все отдыхали, неутомимый египтянин развил бешеную активность. Вместе с Абу они отправились к той отвратительной куче, которую изверг из себя издыхающий скарабей. С помощью оставшихся после вожака разбойников Крокодила, меча и кинжала, им удалось найти, среди кусков непрожеванной человеческой плоти, искореженный чудовищными жвалами золотой ящичек. Выяснилось, что на самом деле он был изготовлен из дерева, обитого толстой золотой фольгой. Содрав золото с деревянных обломков, Некра кинжалом старательно разрезал листовое золото на маленькие прямоугольные кусочки. Полученные пластинки он аккуратно складывал в покрытый засохшей кровью, кошель, срезанный им с пояса Крокодила.

В это время Абу пользуясь, что никто не обращает на него внимания, подобрал в песке, брошенный разбойниками, древний папирус, намотанный на драгоценный лазуритовый стержень. Незаметно сунув свою находку в чересседельную сумку, бывшую на одном из осликов, он присоединился к остальным.

Когда Некра покончил с золотыми пластинками, они двинулись вперед. На имевшихся в их распоряжении двух осликов посадили Ольгу и Иннокентия Павловича, а на третье животное навьючили всю бывшую в их распоряжении поклажу. Сенсей, Некра и Абу пошли пешком, ведя животных под уздцы.

На вопрос Абу как они найдут дорогу из пустыни в Мемфис, Некра загадочно улыбнулся и, кивнув на стремительно клонящийся к горизонту солнечный диск, сказал:

– С помощью великого Амона. А когда он сойдет с небес, и на землю опустится ночь, нам поможет добрейшая Нут. Сияющими на своем дивном теле звездами она укажет нам путь сквозь пустыню.

– Ну, ну, твоими бы устами да мед пить! – сварливо проворчал Иннокентий Павлович.

Пользуясь тем, что на раскаленную дневной жарой пустыню снизошла прохлада, маленький караван упорно шел всю ночь. Они останавливались всего пару раз для того чтобы немного передохнуть. Когда на Востоке над горизонтом забрезжил рассвет, утомленные путешественники увидели вдали за пологим каменистым холмом пальмы.

– Оазис Пяти пальм, – улыбнулся Некра. – Испокон веков он принадлежит кочевникам.

– А они дружелюбно настроены к путникам? – поинтересовалась Ольга.

– Сейчас увидим! – недовольно проворчал Сенсей и кивнул в сторону несущихся во весь опор всадников, которые, вздымая клубы пыли, направлялись в их сторону.

По мере того, как всадники приближались, стало видно, что в руках у них блестят остро отточенные мечи.

Заметив, что его друзья проявляют признаки нервозности, Некра улыбнулся:

– Нам нечего бояться, уверяю вас. Предоставьте дело мне.

Когда отряд в дюжину конников поравнялся с ними, он разделился надвое и, обойдя караван с двух сторон, взял его в кольцо. Всадники, сохраняя надменное выражения лиц замедлили бег своих коней, и перешли на шаг. Так в окружении вооруженного конвоя Некра со своими друзьями преодолели около полукилометра остававшегося до оазиса Пяти пальм.

Когда караван с провожатыми достиг границ оазиса, Некра почтительно обратился к всаднику, бывшему, судя по его богатому вооружению старшим над остальными:

– Да пребудет над вами безбрежная, как пески пустыни, милость Амона! Уважаемый, в благодарность за то, что вы охраняли меня и мою семью во время нашего странствия по этим диким местам, прошу вас не побрезговать и принять от меня оплату за ваш тяжелый труд и за тот ужасный риск, которому вы себя бесстрашно подвергали.

После этого, Некра почтительно вручил предводителю «доблестных защитников» две золотые пластинки, из числа тех, которые он нарезал из обшивки золотого ящичка. Мудрый египтянин, едва завидев вооруженный отряд, предусмотрительно достал их из кошеля, который тут же спрятал за пазуху. Сделано это было единственно для того, чтобы не ввергать в искушение его простодушных соотечественников.

С достоинством приняв, причитающуюся ему оплату, предводитель всадников взмахнул рукой, и отряд тут же рассеялся по оазису, оставив путешественников в покое. Утомленные местным навязчивым сервисом, путники, которых уверенно вел Некра, вскоре остановились перед лачугой, сложенной из грубых саманных кирпичей. Вышедший из нее старец, облаченный в белые одежды являлся старейшиной кочевников и полноправным хозяином оазиса Пяти пальм.

Расставшись с десятком золотых пластинок и заручившись поддержкой и благословением старца, путешественники получили в свое распоряжение убогую хижину и разрешение остановиться в оазисе на постой до следующего утра. Первым делом, купив за четверть золотой пластинки несколько кувшинов с водой у грязного, сплошь покрытого болячками водоноса, друзья утолили давно мучающую их жажду. Блаженно растянувшись на пыльных пальмовых ветвях заменявших, местным жителям подстилки, друзья отдыхали. Тем временем, Некра прихватив с собой Абу, куда-то исчез.

Вернулся он нескоро с сумками полными еды и большим узлом, в котором была местная одежды. После плотного, не то позднего завтрака, не то раннего ужина, египтянин дал некоторое время друзьям отдохнуть и привести себя в относительный порядок.

После этого, усадив всех в кружок, он на правах местного гида прочел им маленькую лекцию:

– Здесь в Египте, чужеземцы, как и в любой другой стране, привлекают повышенное внимание. В нашем нынешнем положении, это совсем ни к чему. Первое, что нужно будет сделать – это изменить вашу внешность. Даже после того, как вы переоденетесь в традиционно одежду египтян, вас будет выдавать белый цвет вашей кожи. Но не грустите, это дело легко исправить.

С этим словами Некра достал из лежащей перед ним сумки несколько темно-коричневых плодов, размером и формой напоминавших лимон.

Раздав их всем, кроме Абу египтянин продолжил:

– Это орехи дерева сех-сех, едкий сок, которых поможет вам стать неотличимыми от коренных египтян.

В течение последующих нескольких часов друзья были заняты тем, что тщательно окрашивали друг другу лица и другие, выступающие из-под одежды части тела. После этого, переодевшись в поношенную местную одежду они превратились в настоящих уроженцев оазиса Пяти пальм.

Еще раз, критически осмотрев Сенся, Ольгу и Иннокентия Павловича, Некра недовольно скривился:

– В общем, неплохо, но голубые глаза достойного Иннокентия Павловича сразу, же выдают в нем иноземца. И что более всего пугает меня, так это то, что теперь он стал чужеземцем, замаскированным под египтянина. Возникает вопрос зачем, и с какой целью? Стражники фараона сразу примут его за вражеского шпиона.

– И что теперь делать? – напрягся Иннокентий Павлович.

Как вскоре выяснилось, напрягался он, совсем не зря, потому, что не в меру изобретательный Некра, нимало не смущаясь, смастерил из него слепца, засунув ему под веки бараньи мясные пленки. После этой варварской процедуры голубые глаза Иннокентия Павловича перестали быть проблемой.

Этой же ночью, когда путешественники ужинали, расположившись возле костра, Абу в благодарность за свое спасение передал Некра опаленный огнем древний папирус. Скупо, в двух словах он рассказал о зловещей пещере, в которой погибли его старшие родственники.

Начав разворачивать папирус, Сенсей восхищенно присвистнул:

– Неплохой уровень картографии для глубокой древности!

На потемневшем от времени папирусе была изображена детальная мелкомасштабная карта Ливийской пустыни. Некра поспешно промотав свиток дальше, обнаружил на нем ряд древних иероглифов, которые тут же бегло перевел друзьям:

– Здесь сказано «Достигнув Повелителя Ужаса, дай верный ответ на его загадку. Уцелевшему откроется тайный путь, который приведет к Сокровищам Древних Богов».

Едва взглянув на древнюю карту, Иннокентий Павлович безапелляционно заявил:

– Даю голову на отсечение, что здесь изображен северо-восток африканского континента, с пометкой на плато Гиза! А Повелителем Ужаса, если мне не изменяет память, испокон веков считался Большой Сфинкс. Так, что, скорее всего речь здесь идет о подземелье скрытом глубоко под ним.

– Если бы мы нашли эти несметные сокровища, то я смог бы купить на них преданных сторонников и навербовать огромную непобедимую армию! – воскликнул, загораясь масштабной идеей Некра. – После чего я возглавлю мятеж против ненавистного Сети, и свергну его с трона!

– Дружок, а ты случаем ничего не позабыл? – мягко напомнила ему Ольга. – Я имею в виду, кто-то здесь собирался оживлять прекрасную Нефертау.

Некра, словно остановленный на полном скаку жеребец, дернулся, покрылся красными пятнами, и неловко закашлявшись, тихо сказал:

– Ты как всегда права, о мудрейшая! Благодарю, за то, что пристыдила меня! Я должен, как можно скорее отыскать захоронение своей возлюбленной Нефертау, для того чтобы вернуть ее в мир живых.

– 14 -

Россия, Ежовск, 1888 год.

Кроме того, что в Проклятой штольне, по всей видимости, было полным полно золота, Карлу с Веревием удалось узнать от Сынка еще одну любопытную деталь. Как оказалось, в колоссальной пещере, входом в которую являлась Проклятая штольня, обитало многочисленное племя троглодитов. Они отнюдь не голодали, но с провиантом у них там было очень и очень непросто.

– Так, это что у нас получается? – Веревий вперил в Карла, сверкающие от нервного возбуждения, глаза. – Этим бедолагам там внизу совсем жрать нечего! Вот отчего они, всем скопом и полезли как тараканы наружу! Надоело вам знать друг дружку жрать-то, а Сынок?

– Да-а, наверху человеки вкуснее! – закивал тот своей огромной башкой. – Шибко вкусные!

– С одной стороны, им нечего кушать, с другой стороны они сидят в подземелье, набитом золотом, – задумчиво произнес Карл, многозначительно переглянувшись с Веревием.

Сметливый бывший лорд и прирожденный торгаш купец сразу же поняли друг друга без лишних слов. Это был именно тот шанс, который выпадает один раз в жизни. Не воспользоваться им было бы непростительной глупостью и верхом ротозейства.

– Сынок, ты хотел бы вернуться домой, под землю? – начал издалека Веревий.

Вопрос казалось, поставил троглодита в тупик. На его поросшей белесыми волосами морде читалась напряженная работа мысли. Борьба резонов была настолько острой, что Сынок незаметно для самого себя начал тихонько по-щенячьи поскуливать и подвывать.

Карл поспешно пришел ему на помощь:

– Мы не гоним тебя, нет! Мы любим тебя и хотели бы дружить с тобой и дальше! С тобой и твоими родичами, которые остались там под землей.

– Правда? – не веря своему счастью, взвыл в голос Сынок.

– Правда, правда! – нетерпеливо заверил его Вервий. – Нас интересует та «желтяшка», которая есть у вас под землей. Как думаешь, ты сможешь уговорить своих родичей собирать ее и отправлять нам сюда наверх?

– Для чего? – искренне удивился Сынок.

– Она нам очень нравится! – поспешно воскликнул Карл, жестом велев Веревию помолчать. – Тебе же нравится кушать верхних? Вот, а нам нравится «желтяшка»!

– Желтяшка невкусная, а верхние вкусные, – непонимающе посмотрел на него Сынок, поражаясь тому, что умный Карл не знает таких простых вещей.

– Давай договоримся, следующим образом, – предложил Карл.

Веревий оценив мудрый подход немца, терпеливо молчал и слушал не перебивая.

– Мы отпустим тебя домой, и ты расскажешь своим родичам, что здесь наверху твои друзья готовы кормить вас верхними людьми, так как мы тебя любим! – продолжал гнуть свою линию, хитромудрый Карл. – Но так, как, кроме тебя, мы любим еще и «желтяшку», вы должны будете собирать ее и отправлять нам сюда наверх. Понял?

– По-о-онял, – неуверенно протянул Сынок, потом подумав, спросил, – Много вкусных верхних людей?

– Много «желтяшки», много вкусных людей! – не выдержав, встрял Веревий.

Карл неодобрительно посмотрев на Веревия, добавил:

– Веревий и Карл большие друзья Сынка и его родичей! Друзья должны помогать друг другу. Мы будем кормить вас вкусными людьми, а вы собирать для нас «желтяшку». Договорились?

Когда Сынок осознал выгоду, которую ему сулило щедрое предложение Веревия и Карла, он сначала не поверил своему счастью и решил, что те жестоко смеются над ним. Но когда вечером его привезли в Проклятую штольню не связанного и без охраны он наконец прозрел. В качестве жеста доброй воли Веревий с Карлом расстарались и вслед за Сынком спустили вниз на веревке двух бродяг отловленных заранее специально для этой цели.

Вернув Сынка в лоно семьи, Веревий с Карлом не поехали в город, а остались там, возле спуска в Проклятую штольню и терпеливо ждали, как будут развиваться события. Когда они уже совсем было, решили, что смышленый троглодит нагло обманул их доверие, снизу за веревку, спущенную в штольню, кто-то сильно дернул несколько раз подряд.

Карл с Веревием радостно засмеялись и, ударив по рукам, принялись наперегонки выбирать веревку наверх.

– Не обманул-таки звереныш! – умильно пробормотал Веревий. – Все-таки не зря мы ему поверили!

– Я бы на всякий случай, дождался и посмотрел на то, что мы тащим, прежде чем делать какие-либо прогнозы, – тяжело отдуваясь, высказал свою точку зрения Карл.

Вскоре, подняв наверх веревку они обнаружили, что к ней был привязан узел, сделанный из кафтана одного из скормленных, троглодитам, пьяниц. Внутри узла они с удивлением обнаружили детали, каких-то непонятных искореженных механизмов. Сделаны они были из какого-то желтого металла, и видом и весом своим, действительно сильно напоминающим золото.

Вернувшись к Веревию домой, Карл при помощи охотничьего ножа и молотка отрубил маленький кусочек от добытого ими металла. После этого, забравшись в коляску, Карл с Веревием покатили в ювелирную лавку, к господину Гольбейну. Там ювелиру был предъявлен приготовленный ими образец, загадочного желтого металла на анализ.

По-прошествии весьма продолжительного времени, ювелир вышел к посетителям из своей мастерской и вынес вердикт. Переданный ему на анализ металл являлся сложным сплавом, в котором содержание золота составляло более восьмидесяти процентов. Также господин Гольбейн добавил, что процесс извлечения из сплава чистого золота, довольно прост, не представляет особой трудности и достаточно дешев.

Взяв с ювелира слово, что тот будет, нем как рыба, даже под страхом смерти, Веревий и Карл предложили ему заняться извлечением из обнаруженного металла, чистого золота, за очень хороший процент. Ювелир с радостью согласился, после чего часть из добытого в Проклятой штольне металла была доставлена ему.

После того, как они стали компаньонами в этом необычайно прибыльном деле, Карл, наконец, решился и рассказал Веревию тайну скарабея.

Стоя возле гигантской куколки, лежащей на пушистом персидском ковре в квартире Карла, Веревий задумчиво поскреб свою бороду:

– А, ты знаешь, Карлуша, еще немного и твоя гусеница уже не пролезет через дверь этой комнаты! Ты, что собираешься сидеть сиднем и ждать того дня, когда из нее прямо здесь начнет вылупляться жук?

– Я собственно именно по этому вопросу и хотел с тобой посоветоваться, – нервно кашлянул в кулак Карл. – Нельзя допустить, чтобы скарабей появился здесь! С куколкой нужно что-то срочно делать.

– Ну, так за чем дело стало? – с присущей ему грубоватой прямолинейностью заявил компаньону Веревий. – Перевезем ее отсюда, с людских глаз куда подальше и вся недолга! Кстати есть тут одно подходящее местечко, называется Чертов остров.

– Но раз – это остров, то, наверное, он со всех сторон окружен водой? – недоумевающее посмотрел на него Карл. – Это сопряжено с лишними трудностями. Переправа на лодке и все такое.

– Так в этом-то и вся соль! – расхохотался Веревий. – Туда же местных никакими пряниками не заманишь, потому как считается это место гиблым и пропащим. Отсюда и название острова нехорошее. Таким манером нам удастся запросто сохранить инкогнито твоего жука!

Горячность, с какой Веревий сватал ему Чертов остров, покорила Карл, и он дал купцу уговорить себя. Этой же ночью, куколка, с большими сложностями была загружена на телегу. Для этого пришлось использовать еще четырех человек. Кроме доверенного человека Веревия, пришлось взять еще трех мастеровых с алебастровой шахты. Вшестером, используя для этой цели веревки, им с большим трудом удалось вытащить куколку из комнаты в коридор, а оттуда на улицу. При этом комнатную дверь пришлось снять с петель, потому что громоздкий тюк, упакованный в персидский ковер, никак не хотел проходить в дверной проем.

Посулив трем мастеровым солидную премию, Веревий задействовал их также и на переправе через речку Ежовку, посередине которой находился, пользующийся дурной славой, Чертов остров. Переправа, против ожидания, прошла весьма удачно. Никто не утоп, а ковер с куколкой даже не замочили, несмотря на то, что плоскодонка почти черпала бортами воду реки.

На острове сверток пришлось тащить исключительно на руках, так как телегу пришлось оставить на берегу. Груз с превеликим трудом был занесен, вконец измучившимися людьми на вершину холма, чуть поодаль в котором имелся глубокий, вместительный овраг. Там сверток и был свален на самом его дне. Карл с тремя мастеровыми из алебастровой шахты спустился с холма вниз и терпеливо ждал, пока Веревий со своим верным клевретом доделают остальное.

Опасаясь, что внезапно вылупившийся из куколки жук может сбежать, Карл с Веревием решили приковать куколку массивной цепью к огромному железному шкворню, специально выкованному для этой цели. Этим и объяснялось временное отсутствие Веревия. Сначала они вколотили шкворень глубоко в землю, потом туго обмотали куколку, освобожденную от ковра, якорной цепью. Для большей надежности они с мужиком накидали сверху на куколку, целую кучу нарубленных веток. Так чтобы ее было нельзя нечаянно обнаружить посторонним людям.

После это переправившись через реку, все вместе поехали в алебастровую шахту, для того, чтобы как сказал Веревий дружно отметить удачное окончание дела. Трое мастеровых, которым никто ничего так и не объяснил, по всей видимости, решили, что хозяин спрятал на Чертовом острове, свою кассу. У каждого из них в голове, словно пчелы уже роились мысли о том, что было бы неплохо наведаться туда в одиночку и облегчить этот непреподъемный хозяйский тюк с червонцами да ассигнациями. После чего с таким богатством можно было смело подаваться в бега и начинать новую богатую жизнь.

Никто из троих не подозревал, что жизнь свою они закончат на дне Проклятой штольни, куда их мертвецки пьяных спустит злой хозяин со своим другом Карлом и верным подручным. Впрочем, то обстоятельство, что мастеровые были сильно пьяны, характеризовало Веревия, скорее как хорошего хозяина, нежели плохого. Потому что когда обитатели подземелья пришли за ними, несчастные мастеровые просто не поняли, что с ними происходит. А когда их принялись живьем рвать на куски, отуманенные водкой мозги, воспринимали ужасную боль не столь остро, как если бы они были трезвы.