Текст книги "12 ульев, или Легенда о Тампуке"
Автор книги: Валерий Тихомиров
Соавторы: Сергей Гуреев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)
Глава 39
ЧАЙНИКИ НЕ ЛЕТАЮТ
Раннее утро порадовало жителей города легким морозцем и свежевыпавшим снежком, укутавшим черные пятна, грязных дворов и тротуаров. Будто женщина под макияжем, Питер скрыл под ним свой возраст и все мелкие недостатки, похорошев и посвежев.
Виктория Борисовна проснулась от неясного шороха и быстро поднялась с кровати. Любой посторонний звук в своей квартире она различала безошибочно. Из кухни донеслось звяканье посуды. Вспомнив, что в доме гость, Хана немного успокоилась. Протирая глаза, она подошла к окну, распахнув его настежь. С улицы ворвался сырой и холодный ветер с ароматом городского смога. Викторию Борисовну передернуло от омерзения. Она сгребла с подоконника горсть снега. Слепленный холодный белый мячик, пущенный верной рукой, с приглушенным стуком угодил в крышу «Жигулей», припаркованных у подъезда.
– Подъем! – скомандовала Хана, бесшумно закрывая створку стеклопакета.
На кухне сидел Паук, попивая подозрительно черный чай.
– Доброе утро, как ваше здоровье? – обычное утреннее приветствие почему-то заставило гражданина Тенькова вздрогнуть.
– Полный кирдык! Надо Мишку вытаскивать, – ответил он мрачно.
– Сейчас займемся, только позавтракаем. – Хана улыбнулась ему как старому знакомому. – Вам, Владимир Сергеевич, предстоит посещение профессора Файнберга. Заодно и поговорите. А то у вас пока несколько одностороннее знакомство.
* * *
Перед тем как выйти из дома, Виктория Борисовна посмотрела на пол гостиной. В суматохе последних дней руки до уборки как-то не доходили. Паркет был явно грязноват, особенно у дверей. Укоризненно покачав головой, она набрала воды в большую напольную вазу и поставила ее вплотную к двери, подсунув под дно ложку. Сооружение получилось крайне неустойчивым. Выскользнув в едва заметную щель, Хана просунула руку в комнату и чуть потянула ложку на себя. Дистанция между вазой и дверью сократилась до минимума. Из квартиры они с Пауком вышли вместе. Запирать замок Виктория Борисовна не стала.
Машина наблюдения стояла недалеко от подъезда. Следов вокруг не было. Оценив профессионализм «наружки», Хана хмыкнула и подошла к залепленным снегом «Жигулям» и постучала по дверце водителя. Окно приоткрылось. Крупный мужчина, сидевший за рулем, вопросительно уставился на нее в легком замешательстве.
– Молодой человек, – вежливо сказала Хана, – у меня дома замок заело, дверь теперь не закрыть. До мастерской не подбросите?
Водитель, немного подумав, спросил:
– А куда?
– Всего два квартала в сторону Невского, – в надтреснутом голосе пожилой женщины слышались просительные нотки.
– Нет. Не по пути. Занят я, – грубовато сказал мужчина. Окошко начало закрываться.
– Ну и ладно, пойду пешком, – немного обиженно и огорченно пробормотала Виктория Борисовна.
Дождавшись, пока она отойдет метров на десять, Герман Семенович Пименов сказал не оборачиваясь:
– Бондаренко, за ней! Со связи не пропадать ни на минуту. Стрижак, берем аппаратуру – и на квартиру.
– Ожучим хату, – радостно улыбнулся подчиненный, извлекая из-под сиденья чемоданчик с «клопами».
Не успела женщина дойти до угла дома, как все трое выскочили из машины.
Через час Хана вернулась. В сотне метров за ней маячила неразличимая фигура наблюдателя. Критически оглядев следы у все тех же «Жигулей», Виктория Борисовна сморщилась, как от неприятного запаха. За время, прошедшее с момента расставания с родной Конторой, летать там не научились, а вот профессионализма явно поубавилось.
– Новобранцы, – вздохнула она. – Все спешат, спешат...
Первое, что бросилось ей в глаза дома, был чисто вымытый пол в гостиной. Насухо вытертый паркет блестел, как новый. Ваза стояла на месте, но воды в ней, как ни странно, стало больше. Аккуратно убрав ее на место, Виктория Борисовна прошла на кухню, приговаривая ворчливо:
– Хоть пол помыли, и то польза... Чайники!
Просмотр видеозаписи доставил ей искреннее наслаждение. Внимательно отметив точку закладки подслушивающего устройства, она с удовольствием понаблюдала за Стрижаком, энергично ползающим на карачках с половой тряпкой. После киносеанса Хана вернулась в гостиную. Отодвинув висящую на стене картину, она убедилась, что «жучок» на месте.
Глава 40
КОМБИНАЦИЯ ИЗ ОДНОГО ПАЛЬЦА
Мозг сидел в своем кабинете и нервничал. Ситуация складывалась непростая. Он не попадал в такт событий, чего не случалось очень давно. Мобильный телефон отвлек его от размышлений негромким звонком. Артур Александрович немного подождал, настраиваясь, потом нажал светящуюся кнопку:
– Кнабаух.
– Профессор Файнберг. – Сухо и жестко представился звонивший. – Слушай внимательно, Мозг.
Имя, под которым Артура Александровича знали в криминальном мире города, было произнесено с явной издевкой.
– Ты влез не в свою игру, малыш. Из-за твоей придурковатой самодеятельности под угрозой планы людей, которых я представляю. Вернешь негра – прощу. Нет – либо пожизненное заключение, либо посмертное. От патологоанатома из морга. Ясно, дешевка уголовная?
Кнабаух, медленно поднимавшийся из своего кресла в течение всей речи, пришел в полное смятение. Сам факт, что кто-то безнаказанно диктует ему свою волю, был вопиющ. Однако существование людей, стоящих за старым профессионалом, кардинально меняло расклад. Слабых кукловодов у того быть не могло. Сдерживая страх и ярость, Артур Александрович прошелся от стены к стене:
– Простите...
– Я же сказал тебе – прощу. – Бесцеремонно перебили его. – Везешь негра – живешь дальше.
Кнабауху стало страшно, но так просто он сдаваться не собирался. Все равно без Паука его дальнейшая жизнь была обречена на постоянное бегство и нищету.
– Вы меня не поняли. Мне бы хотелось получить у чернокожего юноши кое-какую информацию. К тому же я не понимаю, в чем ваш интерес в этом деле?
– Знаю я, чего тебе нужно. Паука хочешь. У меня твой урка. Мне падаль не нужна, могу подарить.
После этих слов, произнесенных Файнбергом у себя дома, Владимир Сергеевич Теньков, сидевший в углу комнаты, не удержался и тихонько сказал:
– Слышь, лепила, за базар... – и осекся, вспомнив, что сам принимал участие в создании текста, лежащего теперь на коленях у профессора.
Хана бросила на него испепеляющий взгляд, а Виктор Робертович продолжил, потея. Он изо всех сил старался выдержать заданный тон. Поводив пальцем по строчкам, он отыскал подходящий ответ:
– А насчет информации – ты и так узнал лишнее. Еще немного, и лопнешь....
Из динамика громкой связи донеслось учащенное дыхание Кнабауха.
– Очканул, дристамет, – удовлетворенно прошептал Паук.
Мозг лихорадочно размышлял, стоя на краю пропасти. Одно неверное слово и... Наконец он сказал осторожно:
– Откуда мне знать, что вы не лжете?
Профессор нашел ответ в конце первой страницы конспекта. Пока он, поднеся листок к самому носу, разбирал мелкий почерк Виктории Борисовны, стояла гробовая тишина. Кнабаух понял, что оступился. В попытке исправить положение Артур Александрович промычал в трубку, покрываясь холодным потом:
– Я имею в виду... может, его у вас и нет?..
Отчаявшись прочесть окончание, Файнберг сказал мрачно, выпятив для убедительности вперед нижнюю челюсть:
– Шелуп... ня борзая! Можешь сам послушать. Выньте кляп!
Паук тихо охнул:
– Шелупонь! Эх, лепила... – потом заорал во весь голос, как и было условлено на репетиции. – Амбец тебе, чушок драный! Собственным гарниром захлебнешься! – И по знаку Ханы смолк мгновенно, будто рот залепили пластырем.
Кнабаух помотал головой, представив себе, как где-то бьется связанный по рукам и ногам грозный пахан с кляпом во рту.
– Сейчас будет соглашаться, – шепаула Хана на ухо Виктору Робертовичу, – бери вторую страницу.
– Когда вам нужен негр? – спросил Мозг, еще не веря в такую удачу.
– Есть! – беззвучно, одними губами, сказала Виктория Борисовна.
– Вчера, – значительно прочитал Файнберг. – Меня уже торопят. Придешь один. Заберешь Паука. Отдашь негра – и свободен.
– А какие гарантии?
– Слушай, придурок, – устало сказал Файнберг, – мне твои убогие заморочки ни к чему. Кто ты такой, чтобы я вообще на тебя время тратил? Мне что, самому за негром к тебе приехать?
– Лох он чилийский, – восторженно пробурчал из своего угла Паук, – никаких понятий в разводке.
Мозг перестал расхаживать по кабинету. Он замер, пристально глядя на стол, будто там могли лежать ответы на все вставшие вопросы.
– Хорошо. Перезвоните мне через три часа. Я скажу. – Кнабаух нажал отбой, обессиленно валясь в кресло.
Из динамика понеслись оглушающие короткие гудки. Виктория Борисовна поморщилась, убирая звук.
– Витя, ты вне конкуренции!
– Законно обул мозгокрута, академик! – присоединился Паук.
Через двадцать минут после телефонного разговора компания переместилась к Виктории Борисовне. Файнберг, снимая напряжение, мелкими глотками пил кофе с коньяком. Паук сидел рядом на диване, сцепив перед собой в замок руки с наколками. Хозяйка квартиры ходила по гостиной, временами останавливаясь у окна. Пейзаж там не менялся. По-прежнему торчали у подъезда заметенные снегом «Жигули», из выхлопной трубы которых курился дым.
В машине отчетливо было слышно каждое слово, произнесенное в квартире. Хана говорила, поворачивая голову в сторону от собеседников, к противоположной стене. На уровне ее лица в рамке из потемневшего красного дерева висела картина с изображением огромного оскалившегося пса. Казалось, Виктория Борисовна, как кинолог, втолковывает что-то своему питомцу.
– Все идет по плану. Клиент сейчас думает о возможной ловушке. Ему необходимо посоветоваться, и у него наверняка есть с кем.
Сделав паузу, она ободряюще взглянула на Виктора Робертовича.
– Да, – сказал он, отрываясь от кофе, – наверняка кто-то есть.
Хана развернулась на каблуках, снова направляясь к окну:
– Думаю, этот кто-то, – она подошла и встала, глядя прямо в зубастую пасть волкодава, – должен ему объяснить, что негра надо отдать.
Виктория Борисовна продолжила маятникообразное движение. Файнберг беззвучно зааплодировал. Паук, получивший строгий наказ – молчать при любых раскладах, поднял вверх большой палец, другой рукой показав «козу» с четырьмя рогами.
Прильнув ухом к приемнику, транслирующему разговоры из квартиры объекта, Герман Семенович Пименов услышал напоследок:
– Жаль, если этот кто-то меня не понял. Тогда информация о связи Мозга со спецслужбами может, например, попасть в прессу...
Потом в квартире включили телевизор, и вместо оперативной информации Пименов услышал громогласное:
– Наша передача подошла к концу!..
Встрепенувшись, Герман Семенович схватился за трубку, срочно связываясь с Жернавковым.
Звонок застал Владимира Федоровича в состоянии благодушного созерцания фотографий Александра Яковлевича Буркова в анфас и профиль. Мужественный фингал под глазом бригадира картины нисколько не портил, доставляя Жернавкову чувство морального удовлетворения. Как и сухие строчки постановления о возбуждении уголовного дела. С сожалением оторвавшись от столь приятного занятия, он снял трубку.
– Пименов. Срочная информация, – скороговоркой сказал оттуда Герман Семенович...
Прослушав запись с квартиры объекта, Владимир Федорович задумался. С одной стороны, ему было совершенно непонятно, что на этот раз затевает старшее поколение. С другой – он при любом раскладе не проигрывал. Если, конечно, Мозг шел на обмен. Либо это ловушка, и Кнабаух попадет под Витю-Хану, как под танк. Что ж, одним мерзавцем в городе станет меньше. Либо Мозг сдаст группировку. Тоже неплохо – задание выполнено, начальство довольно. Хотя первый вариант куда приятней. А вот гипотетическое попадание сведений об оперативных комбинациях в прессу – вариант намного более пакостный. Во всех отношениях.
По всем расчетам Мозг уже набирал его номер. Жернавков взглянул на часы, потом на телефон:
– Один, два, три, четыре...
Раздался звонок. Владимир Федорович хмыкнул себе под нос:
– Кто бы это мог быть?!
Совершенно случайно звонил Кнабаух:
– Здравствуйте, Владимир Федорович...
Не давая ему закончить, особист шумно обрадовался:
– О-о! Драгоценный вы наш! На ловца, так сказать, и зверь, это... звонит!
– Я, может, и драгоценный, но уж никак не ваш, – нервно прервал его Кнабаух.
Однако сбить Жернавкова было непросто.
– Ну-у! Батенька, поверьте моему опыту, это вопрос времени!
– Прекратите юродствовать! – злобно прошипел Мозг, не в силах сдержаться.
Поздравив себя с очередной победой, Владимир Федорович перешел на деловой тон:
– Собственно говоря, я хотел Вам сообщить, что получена запись разговора интересующего Вас человека с представителем МВД. Желаете прослушать?
– Ну, что ж. Если вы хотите... – сказал Мозг деланно небрежным тоном.
«Вот стервец!» – восхитился Владимир Федорович...
– Речь идет о крупной партии наркотиков. Негр – курьер и пароль одновременно...
Кнабаух в третий раз слушал запись разговора в кафе «Черная моль». Речь явно шла не о пакете анаши. Теперь он твердо знал, что его собственные интересы – действительно мелочь. Становиться на дороге у людей, ворочающих наркотиками на уровне МВД, было крайне опасно. Ему внезапно захотелось отдать злополучного негра просто так. Но уж очень хотелось получить Паука...
* * *
Артур Александрович включил телефон и набрал номер Профессора.
– Это Кнабаух. Во сколько завтра привозить вашего человека?
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
Мозг с паническим удивлением сверился с цифрами на дисплее. Он уже собирался отключить трубку, как вдруг бесстрастный голос произнес:
– В полдень. И не надо нервничать, – Файнберг ответил как мог сурово и положил трубку.
Глава 41
ОПЕРАЦИЯ "Г"
Жизнь не замирает ни на минуту. В любой паузе есть своя динамика и смысл. Несмотря на кажущуюся неподвижность, меняется даже рельеф земной коры.
– Больше не могу-у... – простонал Альберт Степанович в гулкой тиши кабинета.
Рассуждения о вечности не успокаивали, а лишь усугубляли зеленую тоску ожидания. Тем более что вечности в запасе не имелось. Как любому нормальному человеку, ему хотелось всего, много и сразу. Но звонка от загадочного профессора все не было. Нервная система капитана Потрошилова постепенно превращалась в прохудившийся дуршлаг с сочащимися сквозь все дырки волей, спокойствием и терпением. Силы медленно убывали. Алик лениво ковырялся в бумагах, что-то писал в планах оперативно-розыскных мероприятий. Но одно ухо было постоянно действующим локатором, настроенным на старый телефонный аппарат.
Дома Альберт Степанович садился у телевизора и добросовестно просматривал сводки криминальных новостей. В каждом неопознанном, сожженном или расчлененном трупе ему грезился таинственный информатор. Экран старенькой «Радуги» буквально плавился от пристального взгляда Потрошилова. Алик то и дело замирал от страха. Не обнаружив среди бренных останков ничего похожего на своего агента, Потрошилов радовался как ребенок, продолжая надеяться на звонок из недр мафии. Валентина Петровна улыбалась за компанию, но материнское сердце замирало от тяжких раздумий.
Заветный звонок грянул около полуночи. Чутко дремлющий под пулеметные очереди с экрана Альберт Степанович Потрошилов встрепенулся. Этот звонок он узнал бы из тысячи других. Алик порывисто рванул трубку, больно ударив себя по уху.
– А-а-а...?! – издал он вместо «Алло».
В ответ повисла недоуменная пауза. Потом долгожданный голос произнес:
– Добрый вечер. Мы встречались в «Черной моли». Вы меня помните? Я беспокоил Вас насчет камня.
Алик престал кричать и проглотил слюну.
– Да-да. Конечно, помню. Вы еще говорили об интересующем нас товаре.
– Совершенно верно. Операция вступила в решающую фазу. Завтра состоится передача крупной партии. Думаю, для захвата всех участников придется подключить какой-нибудь, знаете ли, ОМОН.
Алика подбросило в воздух от возбуждения. Стараясь не дрожать голосом, он спросил деловито:
– Когда? Где?
– Около часу дня. На Лиговке.
* * *
Двое немолодых людей стояли неподалеку от травмпункта номер двадцать девять, негромко переговариваясь. Серый питерский день тихо угасал тающей свечой из мутного парафина. Как это обычно бывает, снег, утром казавшийся белым покрывалом, теперь напоминал грязную изодранную дерюгу. Нечищеная дорога то и дело распугивала прохожих феерическими брызгами ядовитой смеси из воды, снежной каши, песка и соли из-под колес проезжающих машин. Но пара стояла упорно, посматривая на дорогу и покосившуюся табличку с загадочной надписью: «Там... пук...».
По объему выброшенной на тротуар воды «скорая помощь» могла сравниться с китом среди мелких легковых рыбешек. Отчаянно мигая синим огнем, она выпала из транспортного потока, устроив на троллейбусной остановке небольшое наводнение, и замерла у входа в травмпункт. Мотор заглох, и грязный белый микроавтобус замер, обреченно глядя приоткрытыми окнами на пожилую парочку. Когда Виктория Борисовна и профессор Файнберг приблизились, дверца приветливо распахнулась, и оттуда, лучась алчным добродушием, высунулся фельдшер Дима.
– Здравствуйте, беспокойные, вы мои! – завопил он на всю улицу. -Спасибо за звонок. Правильно, что не забываете скромных тружеников шприца и клизмы!
– Не ори, – строго казала Хана. – Денег хочешь?
За спиной Димона тихо и жалобно заскулил водитель.
– Опять тело до «Панацеи»? – деловито спросил сообразительный фельдшер. – Это, ребята, уже крупный опт!
– Мешки на Лиговку, – оборвала его нервное ликование Хана.
– Расчлененка, – полузадушенно прохрипел из кабины Семеныч, готовясь сползти на пол.
– Гипс, – возразил профессор, поправляя очки.
Вынос мешков контролировал лично заведующий, которому предварительно было уплачено. Зачем частной клинике такое количество не очень качественного отечественного гипса, главврач понять не мог. Впрочем, деньги, хрустевшие во внутреннем кармане, гасили любопытство на корню.
Димон с Семенычем набили машину полиэтиленовыми мешками и сели в кабину.
– А ты говоришь! – укоризненно сказал фельдшер. – Легкие бабки, без напряга.
– Ага, легкие! Ты узнал, какой этаж на Лиговке? А то выяснится, что на девятый таскать, – Семеныч продолжал подозревать подвох.
– Не боись. Второй. – Димон нежно разгладил очередную зеленую купюру.
* * *
Паук еле дождался новых друзей. Ему было беспокойно. Время проходило впустую: чифир не помогал, телевизор раздражал, а где-то в цепких руках Мозга бился друг Мишка. Пахан уже хотел было сам выйти на поиски кровника и даже начал доставать ботинки, но тут щелкнул замок входной двери.
– Владимир Сергеевич, а Вы, оказывается, большой оригинал. – Заявила с порога Виктория Борисовна. – У вас на Курской миленько.
– Я бы сказал – необычно, – поддержал ее Файнберг, закрывая дверь.
Хана говорила негромко, почти на ухо Пауку, посматривая в сторону гостиной.
– Кстати, что-то вы такое говорили, будто Мозг панически боится тюрьмы?
– Бздит, падла, – кивнул авторитет. – Фраер!
– Отлично! Последний штрих в картине, – неизвестно чему обрадовалась Виктория Борисовна, жестом приглашая всех в комнату:
– Пора, товарищи, звать на помощь.
Дождавшись, пока профессор усядется на диван, а Паук, по своему обыкновению, в угол у окна, она подошла к торшеру:
– Итак, у нас на конспиративной квартире стоит несколько мешков с гипсом. А завтра туда должен зайти некто Кнабаух по кличке Мозг. И гложут меня смутные подозрения, что уйдет он из гостей с мешком наперевес. И что встретит его за порогом усиленный наряд ОМОНа, приняв гипс за героин. Ошибочка, конечно. Откуда у нас взяться героину? А жаль. Пора бы этому Мозгу и в камеру. Вдруг да найдутся добрые люди, помогут. Может даже зайдут?..
Она отошла от картины, сохраняя глубокомысленный вид.
Паук одобрительно шепнул из своего угла:
– Во дает!
Виктор Робертович вздохнул:
– Да, жизнь определенно приобрела насыщенность. Каждый день что-то новое. Интересно, а нас самих-то не засадят?
– Витя, интеллигентам положена полная амнистия. Не переживай, – ответила Хана, ковыряясь ножницами за картиной.
* * *
Негромкий стук в дверь раздался ближе к ночи. Виктория Борисовна в спортивном костюме вышла в коридор и громко сказала:
– А мы уже заждались! Входите, открыто.
В квартиру вошел мужчина в безукоризненно отглаженном костюме с красной розой в руке.
– Здравствуйте Виктория Борисовна, – галантно произнес он, склонив голову в полупоклоне. – Это Вам.
На плече у него висела объемистая и, судя по всему, тяжелая сумка.
– Впечатляет, – сказала Виктория Борисовна и, кивнув на сумку, поинтересовалась:
– То, что я думаю?
– Несомненно, – улыбнулся поздний гость. – Хотя это было очень непросто.
– Догадываюсь, – светски улыбнулась хозяйка квартиры. – Проходите.
Войдя в гостиную, она пропустила визитера вперед и торжественно объявила:
– Знакомьтесь: Владимир Федорович Жернавков из Федеральной службы безопасности. Принес мешок героина.
От неожиданности Жернавков чуть не уронил сумку. «Пименов в ауте», – подумал он растерянно. В том, что Герман Семенович обязательно доложит о таком интересном факте, Владимир Федорович не сомневался ни секунды. В Конторе это было делом чести и привычки. Он повернулся к Виктории Борисовне, открывая рот, чтобы что-то сказать. Но пустые слова не сотрясли воздуха. На раскрытой ладони хозяйки квартиры лежали три разобранных «жучка».
– Вещь казенная, сдадите для отчета, – вежливо сказала она и высыпала мелкие детали в машинально подставленную руку Жернавкова.
– Уф-ф! – облегченно выдохнул тот. – Сам люблю пошутить, но так...
Виктория Борисовна усмехнулась:
– Будем знакомиться. Виктор Робертович Файнберг.
Профессор поднялся с дивана:
– Рад. Вика много о вас рассказывала...
Челюсть Владимира Федоровича, вернувшаяся было на место, снова начала медленное движение к груди. Раскрытие собственного инкогнито подействовало на него, как удар пыльным мешком по темени.
– Не переживайте, только хорошее, – успокоила Виктория Борисовна и повернулась в другую сторону. – А это – Владимир Сергеевич.
Доселе незамеченный, из угла выполз Паук. Увидев друг друга пахан и особист вздрогнули одновременно. Первый – рефлекторно реагируя на представителя казенного дома, нащупал в кармане заточку. Второй – узнав авторитета по видеоматериалам наблюдения и фотографиям из досье, прижал локтем кобуру под мышкой.
– Но-но-но! – сказала Хана строго. – Здесь нейтральная территория. Пока наши интересы совпадают, будем соблюдать перемирие.
«Интересно, в чем это они совпадают с этим уркой?» – подумал Жернавков.
– Во многом, поверьте моему опыту! – шепнул ему на ухо женский голос. – Во многом...
Переговоры прошли в теплой, местами дружественной обстановке. К утру консенсус был достигнут.
– Короче, добазарились! – припечатал Паук.
– Учитывая ситуацию, думаю, можно подводить итоги, – глубокомысленно поддержал его Виктор Робертович.
– Осталась еще одна проблема, – вполголоса сказал Жернавков. – Да, вашего негра нужно вытаскивать. Да, Кнабауха нужно сажать. Тут вопросов быть не может. Но как заставить его выйти с мешком героина в руках на улицу?
– Дадим – понесет, – уверенно сказала Хана.
– Вряд ли. Он сволочь, а не идиот. В здравом уме и твердой памяти взять в руки собственный срок и самому отнести его к ментам?.. Тем более для этого он всегда может вызвать шестерок.
– У нас – возьмет! – Виктория Борисовна решительно пристукнула ладонью по столу. – Существует методика шокового смещения приоритетов. Надеюсь, Вы о ней знаете?
– Не все... – осторожно сказал Жернавков, смутно вспоминая лекции, на которых о чем-то таком говорилось.
– М-да... – скептически заметила Хана, – ответ красивый. Я, например, тоже об астрономии знаю далеко не все. Кроме того, что можно как-то рассчитать орбиту Солнца – ни черта. Ну, да ладно. Инструкция предписывает брать интеллектуала идиотизмом.
– Такими вот словами? – не сдержался Владимир Федорович.
– Более или менее. Для юнцов и дилетантов требуется популярное изложение.
С видом оскорбленного достоинства Жернавков прикусил язык, но глаза его смеялись. "Чертова баба! – подумалось ему; от долгой беседы во рту пересохло, и он про себя добавил:
– Лучше бы кофе угостила".
– Вам натуральный или можно растворимый? – как ни в чем не бывало спросила Виктория Борисовна.
Вспомнив привычку собственного шефа читать мысли подчиненных, Владимир Федорович утвердился в оценке: «Чертова баба!»
– Хуже, еще хуже, – ответила на его взгляд Хана. – Так какой кофе будете?
– Любой, – Жернавков сохранил невозмутимый вид, про себя рассудив, что совпадения порой бывают просто невероятны.
