Текст книги "Там, где есть тьма, там есть свет"

Автор книги: Валерий Строкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

С разбега я вонзил свой факел в эту оскаленную пасть. Ответом были вой, вонь, треск шерсти и кожи, в стороны брызнула желтая слизь глаз. Выродок упал навзничь и скатился в яму, бросив у моих ног свое оружие. Меч! Это мой меч! Судьба или просто везение?! Я подобрал своего "Гордого" и побежал догонять Белого.

Мы долго бежали, бежали, не останавливаясь, бежали из последних сил. Нас подгонял страх и ужас вновь очутиться возле столбов и слышать, как возится за твоей спиной, в черной яме неведомое чудовище, любящее пить кровь своих жертв и, кажется, любящее пожирать души.

Кустарник скоро закончился, его сменили деревья – низкорослые, с редкими кронами, но не такими чахоточными, как в самом болоте. Молнии продолжали хлестать небо и землю. Раз я увидел промелькнувшую среди деревьев исполинскую фигуру зверя, мелькнул красный рот, послышалось сопение. Дракон?!! Но в такую ночь ему было не до нас. Затем чуть не налетели на непонятную, покрытую зелеными чешуйками тушу, лежащую под деревом. Рассматривать ее не было времени, но обежали мы ее довольно быстро.

Нам повезло. Боги, как нам повезло! Наконец, начались болота, под ногами раздавалось чавканье, почва шаталась и колыхалась под ногами. Наш путь освещали только молнии, если бы не они, мы ничего не видели бы, водные потоки падали с неба, мешали бежать, дышать.

Рискуя провалиться в топь, мы бежали, лишь бы быть подальше от острова выродков и жертвенного кольца из бревен. Уйти как можно дальше, чтобы нас не нашли...

Сильный ветер разогнал тучи и полумрак. Огненный шар яростно взглянул на нас. Я уже ничего не соображал от усталости. Впереди шел, шатаясь, как пьяный, Белый. Виста висела у него на плече, она так и не пришла в сознание.

Мы были покрыты с ног до макушки вонючей болотной коркой, превратившись в коренных болотных обитателей. Небо горело, разорванные черные тучи уходили на юг. Язык во рту превратился в деревяшку, тело молило о пощаде и отдыхе, а меч стал тяжелым и, казалось, что уже не нужным. Мы уходили все дальше и дальше на север, нас вел не разум, а глубокий инстинкт, который отвечает за сохранность жизни.

Наконец, мы набрели на твердую почву. Островок состоял из трех скрученных корявых деревьев. Стая длинноногих птиц, возмущенная нашим вторжением, что-то выкрикивая, побежала по болоту. Краем глаза я заметил, как одна из кочек пришла в движение и погналась за птицей. Боги и здесь оберегали нас.

Мы упали в зеленый водянистый мох. Я сорвал пучок, пожевал и выплюнул горькую зеленую слизь. Не выдержав, вырвал еще один пучок, стал с ожесточением жевать, ужасно хотелось пить. Белый упал прямо на мох и тихонько постанывал во сне. Бедняга, ему здорово досталось. Я подполз к Висте. Бедная девушка – казалось, что она спала, ее дыхание было ровным и спокойным. Черные волосы разметались, переплелись с болотной тиной. Она и сейчас была прекрасна: нагая богиня, вся измазанная засохшей черной коркой болотной грязи. Осторожно я промыл ей мхом лицо. Смочил губы, протер тело. Правда, странно, что почти отупев от ночного кошмара, я мог думать о любви и красоте. Кто-то из Ушедших еще до Черной Зимы сказал, что красота спасет мир – возможно, он прав.

Я любовался ее обнаженным телом: маленькими упругими грудями, я слышал, что женщины из Дома Воды отрезали себе правую грудь, чтобы она не мешала им стрелять из лука. Дуры. У Висты длинные, смуглые и сильные ноги, красивый живот, не знаю, почему он красивый, просто красивый, не полный и не впалый, а красивый, бархатная нежная кожа... Может, меня привлекал не живот, а что-то другое? Темный таинственный треугольник, о Свет и Тьма, клянусь, я не думаю о сексе.

– Я люблю тебя, – прошептал я, целуя девушку в закрытые глаза. Потерпи, скоро мы выберемся из этих проклятых болот. Обратно, это точно, пойдем в обход.

Меня стало мучить запоздалое раскаяние, что из-за моего эгоизма я не настоял тогда, возле озера, и Виста отправилась с нами в опасный поход. Ведь вчера я мог ее потерять.

Я посмотрел в ту сторону, откуда мы пришли. Погони не видно. Может, муты предпочитают выходить на охоту ночью? Ну нет, они не найдут нас, мы ушли слишком далеко. Со мной мой меч, живыми мы им не дадимся. Тело стал сотрясать озноб, накатили воспоминания прошлой ночи. Я зажал рот руками, чтобы не завыть от страха и ярости, вспоминая танцующие на тонких стебельках глаза "Чужого", так я окрестил его. Как далеко тянутся болота? Впереди клубилась стена тумана, за ней могло быть все что угодно...

Кажется, я задремал – когда открыл глаза, стена тумана пропала, далеко впереди я разглядел смутные очертания гор. Изумленный крик вырвался из меня. Болота не так бесконечны, как кажутся, впереди твердая земля, горы. Я пытался вычислить, как долго до них идти, таращился на них, пока не заболели глаза. Тогда я положил "Гордого" между собой и Вистой, вытянул свое измученное тело. Темное облако смертельной усталости мгновенно накрыло меня и унесло прочь, в забвение, подальше от этой грешной земли.

Глава 10

"Кто знает, почему пришла Черная Зима? Потому, что Проклятые, которые ушли, поссорились с Богами? Тогда какой силой надо было обладать, чтобы отважиться бросить вызов Сильнейшим? И какими должны быть Боги, чтобы покарать так жестко весь человеческий род?...

Теперь я уверен, что на такое безумие способны только люди – те, которые ушли и те, которые остались. Неправильно говорить – проклятые Ушедшие, никуда они не ушли, они наши предки, они оставили нас. Наша память неразрывно с ними связана, как молодой ствол дерева с корнями пня, из которого вырос...

Война! – вот настоящая причина того, что случилось: Прихода Черной Зимы, как наказания и светлого Времени, как прощения и предостережения."

("Становление" – философ Вит-Ал Двуглавый)

Я открыл глаза, меня тряс за плечи Белый. С пробуждением пришла боль, усталость никуда не исчезла. Ныло и зудело тело, я посмотрел на грудь, воспалились и припухли красные круглые отметины, сластолюбивые поцелуи "Чужака". Эти метки страшно зудели, но стоило к ним только прикоснуться, как по всему телу распространялась жуткая волна боли. Может, мы заражены и теперь обречены на страшную смерть? Я вспомнил прикосновение розовых пальчиков и меня чуть не вырвало, хвала Светлому – нечем. Та ночь, будь она проклята, оставила в душе вечный несмываемый, черный отпечаток – поцелуй розового пальчика.

– Ты как? – спросил Белый.

Я истерически рассмеялся, глядя на его грязное, в черных разводах лицо:

– Нормально.

Белый и Виста, как и я, были украшены вспухшими круглыми шишками. Я со стоном поднялся на ноги, не чувствуя своего тела, словно помогал подниматься постороннему человеку. Кивнул на свои болячки:

– Может тот монстр свои личинки в нас отложил? Оплодотворил?!

Я расхохотался.

– Тише, – Белый схватил меня за руку. – Ты ничего не слышишь?

Я прислушался и стал медленно цепенеть от охватывающего ужаса, чувствуя, как капли холодного пота струятся по щекам. Где-то далеко, и, слава Богам, что далеко, с той стороны, откуда мы пришли, раздавался рокот барабанов.

– Они вышли искать нас, – прошептал я.

– Сдается мне, они легко это сделают, – ответил Белый, в его голове не чувствовалось оптимизма.

Без своей палицы он чувствует себя голым, по сути, так оно и есть.

– Там, впереди, – я махнул рукой на север, – сегодня днем я видел горы.

Белый насторожился:

– Ты уверен?

– Почему бы на севере не быть горам?

– Ты их видел точно?

– Видел, – ответил я, думая, что это мог быть и мираж.

– Давай двигаться, – предложил Белый, вскидывая себе на плечо Висту, она по-прежнему не приходила в сознание.

– Дай мне, я понесу.

Белый мотнул головой:

– Нет... Потом.

Проклиная ломоту в теле и боль, проклиная болота, мы двинулись по шаткой почве вперед. На западе купалось в облаках, принимая вечернюю ванну, красное солнце, недвусмысленно намекая, что нас ждет, когда оно вот-вот отправится спать.

Взошедшая на небо робкая луна пока была полупрозрачным пятном. Надеюсь, что болотные гидры спят по ночам. Держа меч наготове, я тревожно рассматривал застывшие кочки.

Ветер стих, над болотами повисла бы мертвая тишина, если бы не зловещий, похоронный и далекий пока перестук барабанов. Болото затаилось, притворилось безжизненным, видно, этот перестук пугал не только нас. Исчезли лягушки, пропали стаи длинноногих птиц, не двигались кочки. Только тучи гнуса – серые облака, звеня, носились над нами, но не трогали, видно из-за запаха, в наших телах вместо крови давно уже плескалась болотная тина.

Перед нами вновь стал клубиться туман. Далеких гор не было видно. Дойти до них, там наше спасение. Проклятые выродки, они перестали быть людьми, превратились в "чужих". Я мстительно подумал, что если поход закончится благополучно, то когда-нибудь вернусь сюда с боевой дружиной и уничтожу их, зарою все выгребные ямы, в которых они живут и обязательно огнем выжгу проклятое пыточное место с прячущимся за бревнами в яме монстром.

Пока все иначе. Били, высекая странный гипнотический ритм, барабаны. За нами охотились.

Через какое-то время мы с Белым поменялись, я дал ему меч, а сам понес Висту. Бедная моя девочка, как она легка, это было началом...

Луна прочно занимала небесный трон, заливая болото мертвенным серебристым светом. Мы брели по грудь в тумане, нам повезло, что он не поднимался выше, так мы могли сбиться с дороги. Лунный свет, играя в тумане, несколько раз придавал ему странные живые формы. Белый заносил меч, но никто на нас не нападал. Нас сопровождало черное облако мохнатых бабочек. Что их влекло за нами: любопытство или жажда крови – нам было на это наплевать. Летят?! Пусть себе летят. Все мои чувства и боль притупились. Положите меня, бейте ногами – никакого эффекта не будет. Меня не мучил ни холод, ни голод, я шел как заведенный, под стук барабанов, кажется, он стал ближе.

Так мы шли до самого утра... Рассвет... Совсем рядом бой барабанов... Неожиданно он стих, в это время над болотами поднимался красный, заспанный диск солнца. Мы остановились, повернулись лицом к преследователям, но никто на нас не нападал, ночные охотники исчезли. Я без сил опустился на мох, проступила черная гнилая вода. Виста лежала рядом, дыхание ровное и спокойное и, слава Богам, она жива. Я закрыл глаза...

Солнце палило нещадно, оно еще стояло высоко в небе. Я проснулся от его жара, духоты, жажды и голода. Тело разваливалось на кусочки. Ранки-опухоли прорвались, из них тек гной и от меня смердело, как от трупа, аромат болота в тысячу раз приятнее. Вот тогда я и подумал, что моя идея оказалась безумной, мы никогда не выберемся из болота, на его зеленых кочках будут белеть наши косточки и лучше уж на зеленых кочках, чем... Я отогнал дурные мысли. Рядом послышалось мычание, поблизости расселись гигантские болотные лягушки, было видно, как вибрируют розовые мешки под горлом, из пасти несется протяжное мычание.

– Ждете, когда мы окочуримся? – я потянулся к мечу.

Лягушки благоразумно исчезли. Я повернулся в сторону гор. Теперь они стали отчетливее и явно ближе... К ним вела зеленая болотная равнина, на ней не было ни кустика, ни деревца – голая пустыня. Нас теперь легко обнаружить – видны издалека.

Я упал на спину, вставать ужасно не хотелось. Закрыл глаза, солнце слепило. Через несколько часов оно зайдет и опять застучат барабаны, начнется охота. Интересно, где они прячутся? Неужели они не любят солнца? Конечно, раз они дети Черной Зимы. Проклятые... Проще дождаться вечера, перерезать всем и себе горло, тогда наши кошмары закончатся. Я горько усмехнулся. Стал выдирать влажный мох и запихивать в рот, тщательно разжевывать, чтобы хоть как-то заглушить изнуряющую жажду. Вспомнились веселые кабачки квартала Наслаждений, столы, заставленные дешевыми винами, горшки с аппетитными поросячьими ножками, миски с огромными, зажаренными в сметане карасями. Чуть не подавился слюной. С отвращением выплюнул горькую зеленую слизь. Никогда бы не подумал, что таким "г" буду набивать свой рот. Человеку не много надо: хорошо поесть, хорошо отдохнуть, всегда чувствовать себя в безопасности. Хорошо поспать и все, больше ничего человеку не надо полное счастье, это туго набитый животик.

Здорово я накололся, это ребячество – играть сильного, взрослого, независимого человека. Я не пуп земли, я обыкновенный болтун и нытик. Хочется крикнуть самому себе: "Прекрати!" Но иногда полезно поныть и поплакать, пусть только самому себе.

У меня бред? Нет, это нервы... Так до бесконечности можно лежать и гнить в этом болоте, тихонько поскуливая от жалости к себе. Но ведь я не один, я и других втянул в это дело, им нисколько не легче... Нет, Альк, тебе не надо быть героем, оставайся хотя бы человеком.

Я перевернулся на живот. Вот так, надо разозлить себя, возненавидеть, чтобы опять захотеть жить. "Умереть всегда успеешь, а жизнью никогда не натешишься", – кажется, так любит говорить дядька Андрей.

– Белый! – прохрипел я, поднимаясь на колени.

Он сидел, его рот был забит мхом. Белый промычал что-то неразборчивое, совсем, как те лягушки. Его тело, как и мое, было покрыто гнойными струпьями. Я склонился над Вистой, она продолжала спать. Осторожно протер ей лицо, смочил мхом губы.

– Когда же ты проснешься?

Подполз Белый:

– Идем?

Мы пошли с единственной целью – пока стоит в небе солнце, нам надо уйти как можно дальше. Идти стало труднее, мы часто проваливались по колено или по пояс в черную, теплую жижу. Причмокивая, она неохотно отпускала нас. Зеленый ковер стал обманчивым и ненадежным, но нам все еще везло. Боги играли с нами. Высунув квадратные бычьи головы, за нами наблюдали пучеглазые лягушки, иногда они подпрыгивали вверх, ловя крупных стрекоз. Вокруг нас носились их большие стрекочущие тучи в погоне за мохнатыми бабочками и насекомыми.

Однажды одна из крупных стрекоз неожиданно напала на меня. Я запоздало взмахнул мечом – почти перед самым лицом щелкнули крупные, сильные жвала. Голова с выпученными глазами покатилась по мху и исчезла в широко раскрытой пасти лягушки. Безголовое тело, треща крыльями, резко взмыло вверх и долго металось, извергая из себя бледно-зеленую жидкость.

После этого эпизода провалился Белый, он резко ушел в бурлящую вокруг него жижу по пояс. Он успел откинуть на безопасное расстояние Висту, мох под ней вздрогнул, но выдержал, а Белый опустился в болото по грудь.

– Стой на месте, – крикнул он, когда я бросился к нему.

Мох подо мной предательски дрожал, мои щиколотки окружила пузырящаяся грязь.

Белого медленно засасывала, не желая отпускать, трясина. Он слишком резко дергался, делая попытки освободиться, в конце концов, обречено раскинул руки и это замедлило его погружение.

– Все, – хрипло прошептал он. В его глазах появилась тоска безысходности и отчаяния.

– Успокойся и не мельтеши, – я осторожно лег и пополз к нему. Держи! – Я дотянулся до его руки рукояткой "Гордого".

– Иди к Темному, – отозвался Белый.

– Держи, говорю!

– Дай другой конец.

– Это ты иди к Темному. Держи!

– Я не возьму, протяни другим концом.

– Хорошо, – я взялся за рукоятку меча и протянул ему острый конец.

– Хватайся, но ради Светлого, поосторожнее.

Сильные пальцы Белого обхватили клинок.

– Тяни! – яростно крикнул он.

Я потянул, как можно осторожнее, глядя сквозь грязные слезы на ресницах, как на моем клинке появляются длинные кровавые полосы и пальцы Белого еще крепче впиваются в сталь, из-под его прикушенных губ льются два кровавых ручейка, выпученные глаза готовы выскочить из черепа и скакать по болотным кочкам в разинутые пасти лягушек.

...Я вытянул его...

Белый, напряженно дыша, отполз в сторону, за ним по мху тянулись кровавые полосы. Он тяжело поднялся, его вело из стороны в сторону, как при сильной корабельной качке, и медленно пошел в сторону гор.

Я поднял Висту, крепче сжал окровавленный меч и, низко сгорбившись, также шатаясь, осторожно пошел за Белым. Болото с голодным чавканьем обсасывало мои ноги, я с трудом выдирал их из тины. Оставалось удивляться самому себе: вторые сутки мы тащились по этой чавкающей пустыне, голые, голодные, почти не отдыхали, наши тела превратились в гниющие куски мяса, а мы упрямо боремся за свою жизнь.

– Как твои пальцы?

Белый остановился, оглянулся, отбросил в сторону окровавленный мох, зачерпнул пригоршню свежего.

– Нормально, – он измученно улыбнулся.

– Идем...

Наконец, я не выдержал и, будучи не в силах сделать шаг, упал... Вокруг забурлила болотная вода. Гнилые пузырьки выпрыгивали и лопались прямо перед моим лицом. Я попробовал воду и меня тут же вырвало. Должно быть, я потерял сознание, потому что, когда открыл глаза, лежал на спине, а Белый выжимал мне в рот воду из мха.

– Достаточно, – я увернулся и сплюнул в сторону.

– Там, – Белый махнул рукой. – Горы... Я видел лес...

– Что? – Я приподнялся. – Действительно на горизонте ясно виднелась темная зеленая полоса.

– Может, это остров, – прошептал я, не веря.

– Нет, уж слишком он большой. Князь, мы почти вышли. Почти...

Вечерело. Еще час и солнце скроется...

– Нам идти часа три.

– Если не больше, – ответил Белый.

– Как ты? – Я посмотрел на пальцы, покрытые болотной грязью, скрывавшие порезы.

– Пустяки, до твоей свадьбы заживут, – Белый посмотрел мне в глаза.

– Удивляюсь тебе. Знаешь, если бы не наше обязательство перед князем Владимиром Победителем, да и перед всеми, – он криво усмехнулся, – я бы позволил себе утонуть, клянусь Светом.

– Это я виноват, что втянул тебя в этот поход.

– Не говори ерунды. Я, когда тонул, посмотрел на тебя и решил, что мне умирать еще рано. Я хочу тебя увидеть великим князем.

– Я не буду великим князем.

– Будешь, – уверенно заявил Белый.

Пришлось пожать плечами:

– Сейчас меня это волнует меньше всего, я хочу выбраться из этих болот. Я хочу жить. Тот монстр в поселке выродков выпил из меня всю силу и желание жить.

– Из меня тоже, но, кажется, я восстанавливаюсь.

– Ну-ну. А что с ней?

– Она все еще в шоке, ей повезло больше, это самый лучший вариант. Мы ничего с ней не сделаем, пока не выберемся из болот...

Когда солнце село очень далеко от нас, раздалась едва слышная тревожная песнь барабанов. Мы едва тащились. Темная полоса леса приблизилась, ее можно было различить на фоне возвышающихся гор.

Скоро будет еще веселее – путь через горы. Мы – голые, вооруженные одним мечом, с раненым другом и полумертвой девушкой. Вновь зазвучала предательская мысль, что мы обречены – не здесь, так там: в лесу, в горах.

– Быстрее, быстрее, – торопил я Белого, но мы и так шли на пределе своих возможностей.

Начались камышовые заросли, скрывшие нас, мы брели по грудь в зловонной воде. Иногда сталкивались с красными стеблями травы, от которой на теле появлялись свежие порезы. Я лихорадочно думал о том, что эти болотные заросли скоро должны вывести нас к лесной полосе и надежной почве под ногами.

Барабаны выродков перекликались совсем рядом, мозги начинали с каждым потоком крови отстукивать их гипнотический ритм, готовясь выплеснуться сквозь околдованные ушные раковины. Белый, шатаясь, шел впереди, с Вистой на плече. Прикрывая, я шел следом. За спиной слышался близкий треск травы, наши преследователь, не боясь себя обнаружить, шли за нами. Им было легче, может, они шли по запаху крови? Красная острая трава сплошь исполосовала нас. В небе ярко светила луна, в черной воде играло лунное серебро, красная трава вспыхивала металлическим блеском, шумели, раскачиваясь, камыши, ткали из лунного серебряного света причудливые тени, всюду мерещились выродки, такое ощущение, словно нас давно окружили, кольцо вот-вот начнет сжиматься.

Камышовые заросли оборвались внезапно. Расступились, отошли за спину, открывая широкое, залитое лунным светом озеро. Нам повезло, оно оказалось неглубоким. Озеро было наполнено прозрачной чистой водой, давно такую не видел, у нее не было дурного болотного запаха, лунный свет достигал его дна, просеивая на дне мелкие цветные камешки. Впереди темнел такой близкий, спасительный лесной берег.

Мы шли через озеро, вода достигала до пояса, иногда – до груди. Я окунулся с головой и сделал несколько глотков. Близость берега придала нам новые силы. Мы почти бежали под его спасительную сень, я подумал, что туда выродки не осмелятся за нами сунуться. За нашими спинами зашуршали камыши, барабаны резко оборвали свою песнь преследования. Я услышал жуткий многоголосый вой. На затылке зашевелились волосы, повеяло холодом. Над моей головой пролетел камень и с плеском упал впереди. Споткнувшись, я ушел под воду, отфыркиваясь, вынырнул. Белый с Вистой шли впереди, но как медленно и неохотно теперь приближался к нам берег. Белый оглянулся, его лицо, залитое потом, блестело.

– Беги, Белый! Беги! До берега осталось недалеко. Беги!

– А ты?

– Беги! – завопил я. – Я задержу их, – добавил шепотом и повернулся в сторону болот.

Из камышовых зарослей выбралось около шести гротескных, нечеловеческих фигур выродков, похожих на ожившие коряги. Желтые круглые глаза, не мигая, смотрели в нашу сторону. Они восторженно выли, было от чего веселиться, добыча так близка, никуда она не уйдет. "Посмотрим", – думал, улыбаясь, я. Тяжело дыша, пытаясь восстановить дыхание, смотрел, как они приближаются, держа руку с мечом в воде, его время еще не настало. Они размахивали над квадратными головами пращами, затем, все-таки решили взять меня живым. Попробуйте. Я с наслаждением глубоко вдыхал свежий, не отравленный болотными миазмами воздух, ветерок дул со стороны леса, принося запах хвои. Какое наслаждение, такой воздух можно пить.

– Ну, милый друг, пора сослужить службу, – я поднял меч, луна превратила его в серебряный луч.

– Я, князь Альк, буду сражаться с вами, выродки, – объявил я торжественно и злорадно рассмеялся прямо в их оскаленные пасти.

Маленькая луна играла на их клыках.

Первого я ударил в оскаленный рот, вырвав из него шипящий звериный крик. Ко мне метнулась трехпалая перепончатая лапа, заканчивающаяся длинными зелеными ногтями. Меч вонзился в плоть, легко ее перерубая. Я отпрянул в сторону, уклоняясь от другой лапы. В воде сложно сражаться. Я оступился и стал медленно заваливаться на спину. Косолапая, корявая тень, кинулась на меня. Я успел поднять меч и ткнуть им в открытую грудь врага, покрытую странной меховой плесенью. Мут пронзительно закричал и стал падать на меня, молотя по воздуху лапами. Дальнейшее превратилось в странный сон... Я начал пускать пузыри и задыхаться, придавленный тушей выродка, что-то ударило меня в плечо...

Я вынырнул, жадно глотая воздух, кажется, в нем были новые, незнакомые звуки, тяжелая лапа мута падала мне на голову. Я вновь нырнул...

Глава 11

"Для чего я написана, зачем меня создавали? Чтобы не забыть и чтобы помнить: что есть Человек, кто он, каков грех его, какова расплата и бремя, которое он несет... Не суть важно: Черная Хроника или Белая – все это записи, в них память о тех, кто был, и тех, кто есть, для тех, кто будет. Наше послание для тех, кто, прочитав Хронику, выберет свой собственный путь, чтобы не повторять наши ошибки..."

(Хроника-Хроник).

Больше часа я лежал и размышлял, куда я мог попасть? В первый миг пробуждения я с облегчением понял, что не привязан к столбу в проклятом поселке выродков и вокруг меня не прыгают кошмарные твари. Не открывая глаз, я прислушивался к звукам и запахам, которые меня окружали. Я понял, что лежу на человеческом мягком ложе, усыпанный ароматными листьями или цветами – у них был специфический лечебный запах. Мое тело перевязано, раны, порезы и ушибы смазаны какой-то мазью. А главное – я свободен.

Где-то неподалеку было слышно, как журчит вода, я чувствовал запах дыма, к нему добавлялся запах какого-то варева, вызывающего головокружение и обильное слюновыделение. Кто-то воскликнул и рассмеялся. Смех показался мне знакомым. Его сменило учащенное звериное дыхание, чьи-то когтистые лапы простучали по каменному полу.

Я вспомнил давние легенды о разумных человеко-зверях, скрывающихся в бескрайних Стеклянных пустынях, может, я в гостях у одного из этих сказочных зверей? Нет, это было бы слишком невероятным. Но, что вероятного со мной случилось? Мой поход – уже невероятная история. Невероятно то, что я до сих пор жив и чувствую себя превосходно, мое тело отдохнуло, прислушиваясь к нему, я не слышу его криков о боли, я не чувствую запахов тошнотворного гниения и разложения, я не труп. Я стал вспоминать последние события: мое сражение, Белого, несущего Висту на плече, темную полосу близкого леса. Что с нами случилось, кто нас спас?

– Непонятно, – я услышал незнакомый голос, – он должен давно прийти в себя.

– Он выздоровеет? – голос Висты.

Волна блаженства и счастья нахлынула на меня, слава всем богам, слава Светлому. Она жива и здорова.

– Можешь не сомневаться, – голос чужака, – мне кажется он притворяется.

Я поспешно открыл глаза. То, что я увидел, принял за свое больное воображение, – незнакомец лгал, я не совсем здоров. Я лежал в каменной пещере, довольно уютной и обжитой. Лежал на каменном ложе, поверх растительного мата, усыпанный лекарственными цветами. Но... рядом со мной стояла Виста – здоровая и цветущая, моя милая девочка... А рядом с ней возвышался монстр – двухголовый гигантский человек. Четыре глаза, насмешливо прищурившись, рассматривали меня, когда Виста с громким радостным криком упала мне на грудь.

– О, Альк, как я рада видеть тебя здоровым. Слава Свету! – воскликнула она, осыпая мое лицо приятными поцелуями...

– Я рад видеть тебя, – смущенно бормотал я, скрытый волной черных волос, это было здорово.

Нам: мне, Висте и Белому, очень повезло, длинная полоса неудач и преследований вовремя закончилась. Неожиданно мы попали во владения Вит-Ала – двухголового человека-здоровяка. Это он нас спас от выродков, он и его Форд. Это очень странный, необычный человек или два человека, не знаю, как будет правильнее. Воин, философ, врач, ученый и много другое. На то у него и две головы. Одна голова называет себя Витом, другая – Алом, вместе получается – Вит-Ал. Они постоянно спорили друг с другом, ругались, иногда угрожая разводом, думали каждая о своем, и обе вместе, и обе обладали телом, достойным богов, таких богатырей я еще не встречал. Выше двух метров, обладающий широкой и мощной грудной клеткой, на которой шарами перекатывались мышцы, сильная шея, гранитные, гладкие плечи, руки с тугими узлами и шарами мускулов, длинные сильные ноги, покрытые в отличии от голого торса густым ворсом каракулевой шерсти. Ему не надо было носить штанов, он их никогда и не носил и нисколько не смущался своих ног; две головы – это уже больше, чем необычно.

Вит-Ал – чистокровный мут, а не выродок. Многие люди могли позавидовать его огромному чистому сердцу, душе, в которой царил Свет, его уму, развитости и благородству.

Меня напоили вкусным мясным бульоном, я вновь почувствовал себя сильным и здоровым, готовым к походу. Вит-Ал снял с меня повязки, вынес ненужную теперь груду целебных цветов. На теле я с удивлением обнаружил едва заметные шрамы от гнойных ран-укусов... Я с удовольствием скрестил ноги на своем каменном ложе, чувствуя, как по телу разливается приятная теплая легкость после сытного бульона. Рядом сели улыбающиеся Белый и Виста. Я улыбнулся в ответ.

– Слава всем богам, мы прошли через болота Гидры.

– Слава Светлому и Вит-Алу, – поправил меня Белый.

– Приятно вас видеть целыми и невредимыми, нам повезло.

– Повезло. Я наткнулся на Вит-Ала возле самого берега и подумал, что мы попали из огня да в полымя, – говорил Белый.

Двухголовая тень упала на пол, вошел Вит-Ал, рядом с ним крутился огромный белый волк, так вот откуда было ощущение присутствия в пещере зверя. Таких огромных волков я еще не встречал, тем более – такого редкого цвета. Волк был альбиносом: красные глаза, не мигая, смотрели на меня, он часто дышал, высунув длинный розовый язык. Он был таким же мутом, как и Вит-Ал. Его звали Форд. Он зевнул и прошел к камину, лег на свою травяную подстилку, положил крупную голову на передние лапы и уставился на огонь, не обращая на нас никакого внимания, напоминая огромного, здорового пса. Вит-Ал сел на деревянный чурбан напротив нас. Над его головой мрачно блестел обоюдоострый топор – секира, любимая моряками с Пармы.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Вит.

– Отлично, – я показал двухголовому муту свою самую обаятельную улыбку.

– Еще бы, – фыркнул Ал, – проспать три дня не каждому под силу.

– Три дня?!

Две головы кивнули.

– Не беспокойся, мы все знаем, – хором сказали они.

– Я рассказала все, когда проснулась, – подтвердила Виста.

– Она первой пришла в сознание, у нее был шок. Вчера очнулся Белый, сегодня – ты. Мы быстро поставили вас на ноги.

– Я очень благодарен вам, и мои друзья...

– Достаточно, – мут махнул рукой. – Что ты думаешь теперь?

– Нам надо уходить, раз ты все знаешь, то понимаешь, что времени осталось в обрез, а путь еще не близкий.

Две головы улыбнулись:

– Какой ты быстрый. Мы ждали вас слишком долго.

– Как ждали? – не понял я.

– У меня было видение, – пояснил Ал.

Две головы мута не вызывали никаких неприятных эмоций. К разговору с ним я быстро привык, это все равно, что разговаривать с двумя странными, разными людьми.

– У тебя есть дар?

– Несколько, – усмехнулся Ал.

– Вы давно здесь живете?

– Почти семнадцать лет, – ответил Вит.

– Шестнадцать лет и восемь месяцев, – уточнил Ал.

Головы переглянулись, выразительно посмотрев друг на друга.

– Правда, довольно странное зрелище, видеть на одном теле две совершено разные головы? – спросил Вит.

– Во время нашего похода мы привыкли к странностям. Твой вид не удивляет нас, – ответил я.

– Таких как я, – местоимение "я" Ал выделил, – называют мутами от старого более полного слова – "мутанты".

– Там, откуда вы пришли, как поступают с мутантами? – спросил Вит.

– Раньше из страха перед ними их убивали или отдавали Темному, как жертву. Но в последние десятилетия князь Владимир Победитель ввел новые законы. Жертвоприношения прекратились, детей с отклонениями перестали убивать, жрецы Светлого открыли у себя для них приют. Взрослые муты еще раньше ушли в Южные джунгли и в них затерялись. У нас нет с ними связи.

Вит удовлетворенно кивнул:

– Так оно и есть.

– Моски продолжают приносить Темному жертвы, чаще всего это муты, хмуро произнес Ал. – По ту сторону гор муты живут вне закона, прячутся от облав, устраиваемых москами, бегут в Блестящие пустыни и почти везде находят смерть. Раньше, на заре Света, их рождалось больше. К западу, за горами, они сумели создать собственное государство, но моски их обнаружили и почти всех уничтожили или забрали для жертв Темному. Я родился в том государстве вместе с братом, – головы переглянулись.