Текст книги "Месть трёх поросят"

Автор книги: Валерий Роньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 22
Белый пиджак

На том месте, где некогда стояла церквушка, теперь росли две яблони. Антоновка и белый налив. Дураков сорвал по самому красивому яблочку с каждого дерева и протянул Синичкиной.

– Это тебе, Эля.

– Спасибо, Федя. – Синичкина вернула одно яблоко Дуракову. – А это тебе.

«Ясненько», – сразу понял, что к чему, крутой сыщик Димка Молодцов и подумал о Сэди Уоррен. Будь она здесь, он бы тоже сорвал для нее самые красивые яблоки.

Но американка осталась в доме Кукурузникова. Поэтому Димка приступил к делу.

Задрав голову, он ткнул пальцем в небо:

– Луна на картине была там…

– А церковь – тут, – показал Федька на яблони.

– Значит, тень от креста падала во-он туда, – заключила Элька, указав на флигель.

В этот момент дверь флигеля отворилась, и на крыльце появилась Лиза Дардыкина. Увидев ребят, она помахала им:

– Идите сюда! Ребята подошли.

– Что же вы конспирацию-то не соблюдаете? – первым делом спросил у Дардыкиной Молодцов.

– А не нужна больше никакая конспирация, – с улыбкой ответила Лиза. – Я сегодня получила письмо от твоего папы. Он пишет, что раскрыл дело «Трех поросят» и что ему остался сущий пустяк – взять преступника. Хочешь почитать?

– После почитаю…

Сейчас Димке было не до чужих преступников и даже не до родного отца. Он проводил свое собственное расследование. Поэтому Молодцов деловито спросил:

– Рябчиков дома?

– Нет.

– А где он?

– В Сковороду уехал.

– Когда вернется?

– Вечером.

– Значит, вы одна?

– Да, одна, – подтвердила Дардыкина, несколько удивлённая вопросами Молодцова. – А что?..

– А вот что… – И Димка посвятил Лизу в тайну картины князя Бухалкина. – Только об этом никому ни слова, – предупредил он в конце своего рассказа.

– Хорошо, – кивнула девушка. – Вы хотите осмотреть дом?..

Молодцов тоже кивнул.

– Само собой.

Когда они вошли в прихожую, Димка спросил:

– Сколько здесь комнат?

– Четыре, – ответила Лиза.

– А еще какие есть помещения?

– Кухня, ванная, туалет и кладовка.

– Значит, так, – начал распоряжаться Молодцов. – Ты, Эля, осмотри кухню и ванную. Вы, Лиза, осмотрите свою комнату и кладовку. А ты, Федька, займись остальными комнатами и туалетом.

– А почему бы тебе, Димыч, туалетом не заняться? – предложил другу Дураков.

– Потому что я буду осуществлять общее руководство, – отчеканил Молодцов.

Димка чувствовал себя на коне. Наконец-то сбылась его мечта. Он руководил оперативно-розыскным мероприятием.

– А что конкретно надо делать? – не поняла Синичкина.

– Простукать стены и пол, – объяснил Молодцов. – Если будет глухой звук – доложить мне. За работу.

Все разошлись по своим участкам. И начали простукивать пол и стены. Только и слышалось: тук-тук-тук-тук…

Прошел час, другой… Тайник не обнаруживался.

Пришлось сделать перерыв. Все собрались в комнате у Лизы Дардыкиной.

– Дохлый номер, – проворчал Федька, потирая костяшки пальцев, которые он от усердия отбил о стены. – Нет тут никакого тайника.

– А мне интуиция подсказывает, что есть, – упрямо сказал Димка и посмотрел на потолок.

– На потолке? – съехидничала Элька.

– Возможно, возможно… – Молодцов продолжал разглядывать потолок. – Лиза, а что это там за финтифлюшки на потолке у люстры?

– Декоративная лепка, – пояснила Дардыкина. – Раньше в богатых домах потолки жилых комнат часто украшались лепкой. Для красоты.

– Угу-у… – задумчиво пробормотал Димка. Потом поставил стул, встал на него и, дотянувшись до потолка, начал ощупывать каждый выступ декоративной лепки.

Все с недоумением следили за его действиями.

– Нашел! – вдруг вскричал Молодцов, почувствовав, как один из выступов повернулся под его пальцами.

В ту же секунду кресло, на котором сидела Синичкина, поехало вправо.

– Ой, мамочка-а!.. – заверещала Элька, вцепившись в подлокотники.

На том месте, где только что стояло Эль-кино кресло, теперь зияло черное отверстие. В темноту уходила ржавая лестница.

– Зашибись! – восторженно закричал Дураков. – Димыч, а как ты догадался?!

Молодцов спрыгнул со стола на стул, а со стула на пол и отряхнул руки.

– Тут и догадываться нечего. Простой логический расчет: если стены и пол не простукиваются, следовательно, тайник замаскирован основательно, и так просто его не открыть. Выходит, есть скрытый механизм. А раз есть механизм, значит, должна быть загогулина, приводящая его в действие. Все элементарно.

– Ничего себе – элементарно, – сказала Лиза. – Я бы никогда до этого не додумалась.

– И я бы не додумалась, – сказала Элька. – Ты гений, Димочка!

– Гений сыска! – хлопнул друга по плечу Федька.

– Да ладно вам, – буркнул польщенный Димка и спросил Дардыкину: – Лиза, у вас фонарик есть?

– Есть.

Девушка принесла фонарик.

– Ну, я полез на разведку, – объявил

Молодцов.

– А как же мы?.. – Синичкина капризно надула губы. – Нам ведь тоже интересно.

Димка, прищурясь, взглянул на Эльку.

– А если там ловушка?

– Какая ловушка?

– Обыкновенная. Как в египетских гробницах. Зайдешь – и провалишься в замаскированную яму. А на дне ямы – железный кол.

Интерес у Синичкиной мгновенно угас.

– Ой, мамочка! – пискнула она.

– Димыч, давай я на разведку сгоняю, – вызвался Федька, искоса глянув на Эльку: оценила она его смелость или нет.

Синичкина оценила. Дураков это понял по ее ответному взгляду.

– Нет, Федька, – отказал другу Молодцов. – Лучше я. Все-таки я каратист. Если что – быстрее среагирую.

И, включив фонарик, Димка начал осторожно спускаться по ржавой лестнице.

Спустившись, он поводил фонариком вокруг себя. Яркий кружок света заплясал по грязно-серым стенам тайника. Золотой статуи нигде не было. Зато луч выхватил из тьмы что-то белое. «Скелет!» – пронеслось в голове у Молодцова. Но это был не скелет…

Наверху все с нетерпением ожидали Димкиного возвращения. Наконец из черной дыры появился Молодцов.

– Ну что?! – как один закричали Федька, Элька и Лиза.

– Ничего, – сказал Димка. – Вот только этот пиджачок.

И он показал белый пиджак, который ошибочно принял за скелет.

– А где же «золотая баба»? – разочарованно произнесла Синичкина.

– Нет там никакой бабы.

– Может, ты ее не заметил, Димыч? – спросил Дураков.

– Сгоняй сам посмотри. Федька сгонял.

– Да, – вернувшись, сообщил он. – Пусто.

Вот так зачастую и бывает в сыщицкой работе: то густо – то пусто. А как лихо шло расследование: Димкина версия насчет «золотой бабы» и гроба с двойным дном; показания Сэди Уоррен, подтверждающие эту версию; расшифровка картины… обнаружение тайника…

И в результате: вместо золотой статуи – грязный пиджак.

Короче, опять пролет.

Но Молодцов с Дураковым уже начали привыкать к пролетам. Вернее, не привыкать, а понимать, что эти пролеты – вовсе никакие не пролеты. Потому что работа сыщика – это не «пришёл, увидел, арестовал».

Работа сыщика – это кропотливое расследование, в котором неудач гораздо больше, чем удач. Но неудачи все равно так или иначе приближают к главной цели – к раскрытию преступления. Потому что неудачи – это тоже звенья в единой цепи версий, фактов и улик.

Вот и сейчас перед мальчишками лежало одно из звеньев этой длинной цепочки – белый пиджак.

Глава 23
Скульптор Пипеткин

– Кто-то нас явно опередил, – сказал Димка, задумчиво глядя на пиджак. – Статую забрал, а пиджачок оставил.

– Не оставил, а скорей всего – забыл, – уточнил Дураков. – Когда «золотую бабу» из тайника вытаскивал.

– Верно, Федька, – кивнул Молодцов и перевел взгляд с пиджака на Дардыкину. – Лиза, а Рябчиков давно в этом флигеле живет?

– Второй год.

– А что здесь раньше было?

– Комнаты для приезжих. Как и в основном здании. А затем флигель переоборудовали под служебное жилье для директора охотхозяйства.

– Так я и думал. Выходит, какой-то приезжий охотник случайно обнаружил ход в тайник.

Синичкина хихикнула:

– Вот, наверное, обалдел-то, когда золотую статую увидел.

– Еще бы не обалдеть, – хмыкнул Дураков. – Столько золота. Как он еще брюки вместе с пиджаком в тайнике не забыл.

Все засмеялись. А Димка сказал:

– Да уж, неплохо поохотился мужик.

– Мне кажется, это был не охотник, – покачала головой Лиза Дардыкина. – Разве охотники приезжают на охоту в белых пиджаках?

Молодцов встрепенулся:

– Точно! Как это мне самому в голову не пришло… – Тут он опять встрепенулся, верней, уже спохватился: – А что ж мы пиджак-то не осмотрели?! Вдруг в кармане паспорт с пропиской!

И Димка начал шарить по карманам.

И сразу же обнаружил… нет, не паспорт с пропиской (это было бы слишком просто), а газету.

– «Старокозельские ведомости», – прочел Молодцов название и, посмотрев на дату, добавил: – Газетка трехлетней давности.

– А это что такое? – Дураков обратил внимание на крохотную заметочку, которая была обведена выцветшими чернилами; рядом с ней стояли три восклицательных знака, тоже чернильных.

В заметке говорилось:

«Сегодня в 15.00. в городском музее изобразительных искусств состоится открытие персональной выставки скульптора П. П. Пипеткина.

Панкрат Панкратович живет и работает в нашем городе. На выставке представлены как старые работы скульптора, так и совсем новые.

Вход свободный».

Димка возбужденно заходил по комнате.

– Кое-что начинает проясняться. Видимо, пиджак принадлежал этому Пипеткину. Не зря же он заметку обвел, да еще три восклицательных знака поставил.

– А может, это его родственник сделал, – сказала Синичкина.

– Или друг, – добавила Дардыкина.

– Возможно, – согласился с ними Молодцов. – Но в любом случае, это уже ниточка.

Дима снова почувствовал себя на коне. Следствие продолжается! Надо ехать в Старокозельск и разузнать там насчет скульптора Пипеткина. А также очертить круг его друзей и родственников.

Все это Молодцов высказал вслух.

– Ну так едем, Димыч! – воскликнул Дураков.

– Едем!

– Подождите, мальчики, – с тревогой сказала Лиза – А вдруг сейчас сюда бандиты явятся?

– Не явятся, – заверил ее Федька. – Они за сто лет не догадаются, где тайник.

– А если все же догадаются? – забеспокоилась и Элька. – Они ведь Лизу и убить могут.

– Вообще-то могут, – признал Молодцов.

– Ой, мамочка, я боюсь! – испугалась Дардыкина.

– Ладненько, – на ходу переиграл Димка. – Вы тогда поезжайте в Старокозельск, – сказал он Федьке с Элькой. – А я Лизу останусь охранять.

– А что ты, Димыч, против них сделаешь? – пожал плечами Дураков. – У них наверняка «пушки». А ты из чего будешь стрелять? Из пальца?

– Почему из пальца? – вмешалась Лиза. – У дяди Васи – пять охотничьих ружей и куча патронов… Только я не понимаю, мальчики, к чему весь этот сыр-бор? Нужно просто вызвать милицию. И пусть они арестуют преступников.

Молодцов скептически скривил губы.

– Ну возьмет милиция Таракана с Мухомором. Толку-то. Главарь же – Ногососов. Надо вначале на него выйти, а уж потом в ментовку сообщать. Верно, Федька?

– Верно, Димыч. – Дураков встал. – Ну, мы погнали в Старокозельск.

– Так сегодня ж автобусы не ходят, – вспомнила Дардыкина. – У водителей опять забастовка.

– Фигня! На попутках доберемся.

– Зачем на попутках, – сказала Элька. – Мой дедушка конюхом работает. Он нам даст лошадей. Ты умеешь ездить верхом, Федя?

– Конечно, умею!

Еще бы Дуракову не уметь, если он все свои четырнадцать лет в деревне прожил.

– А ты сама-то умеешь? – спросил Молодцов у Синичкиной.

– Я в Москве в конно-спортивной школе занимаюсь, – не без хвастовства заявила Элька.

– Тогда по коням! – воскликнул Федька.

Глава 14
Золотая девушка

Дедушка, естественно, не отказал любимой внучке. И предоставил ребятам двух резвых жеребцов: Орлика и Гаврика.

Элька с Федькой вскочили на коней и помчались во весь опор в Старокозельск. Спустя час они галопом влетели в город.

У музея Дураков и Синичкина спешились.

– Напои лошадей, Эля. – Федька указал на маленький фонтанчик в виде чаши, из которой во все стороны вытекала вода. – А я пойду с музейщиками потолкую.

И он вошел в музей. Здесь, разумеется, все было по-прежнему: висели на стенах картины, дремали на стульях старушки-смотрительницы… Дураков начал расспрашивать старушек про Пипеткина. Но те ничего толком сказать не могли. Да, был такой скульптор. Да, устраивались в музее его выставки.

– Ну а где он сейчас? – допытывался Федька.

Старушки-смотрительницы, все как одна, пожимали плечами и разводили руками:

– А бог его знает…

Пришлось Дуракову идти к директору. Директор оказался коротышкой с огромной лысиной.

– Здрасте, – широко улыбнулся ему Федька.

– Тебе чего, парень? – сухо спросил директор.

Дураков стал было объяснять, но коротышка перебил:

– Здесь музей, а не справочное бюро.

– Но, может, вы знаете…

– Я ничего не знаю.

– Но, может, у вас есть…

– У меня ничего нет.

Вот и весь разговор. Федька вышел из музея красный как рак и злой как черт.

– Ну, лысый козел! – с выражением сказал он Эльке.

– Кто? – не поняла Синичкина.

– Да директор этот вшивый! – Федька махнул рукой, в сторону музея.

Элька захихикала.

– Если он лысый, то как он может быть вшивым?

– Смех смехом, – сказал Дураков, – но я так ничего и не узнал про Пипеткина.

– Не волнуйся, Федя, я сейчас все узнаю, – с загадочной улыбкой произнесла Синичкина.

– Ни фига ты не узнаешь. Если меня директор отшил, то тебя он тем более отошьет.

– Посмотрим, посмотрим, – с той же загадочной улыбочкой ответила Элька.

Она вынула из кармана Зеркальце, взглянула на себя с одной стороны, с другой стороны и грациозной походкой направилась к музею, бросив Дуракову на ходу:

– Присматривай за лошадьми, Федор. Федька только рот раскрыл от удивления.

А рядом с ним, тоже раскрыв свои лошадиные рты, стояли Орлик с Гавриком.

Не прошло и десяти минут, как Синичкина уже вышла из музея. И не одна. За ней вприпрыжку бежал коротышка-директор, говоря льстивым голосом:

– Вы к нам еще зайдете, Элеонорочка?

– Возмо-о-жно, – с томным видом отвечала Элька.

Директор, поцеловав на прощание Элькину ручку, вернулся в музей, а Синичкина подошла к Дуракову.

– Картонный переулок, двенадцать, квартира пятнадцать, – сообщила она.

– Чего? – не врубился Федька.

– Адрес Пипеткина, – пояснила Элька. – Это здесь, неподалеку.

– Зашиби-и-сь, – протянул Дураков. – Как тебе удалось лысого расколоть?

– Это моя маленькая женская тайна, – кокетливо произнесла Синичкина.

– Элька, кончай понты кидать, – попросту сказал ей Федька. – Выкладывай.

– Ну хорошо. Я ему всего-навсего разочек улыбнулась.

– Так и я ему улыбался.

– То ты, Федя, а то я. Большая разница.

– Ладно, – буркнул Дураков, – рулим к Пипеткину.

Ребята вскочили в седла и бешеным аллюром помчались в сторону Картонного переулка.

Скульптор Пипеткин жил в обшарпанной пятиэтажке. На лестнице пахло тухлой капустой. Дверь долго не открывали.

Наконец послышались шаги, и недовольный женский голос спросил:

– Кто?

– Мы к Пипеткину, – ответил Федька.

Заскрежетал замок, и дверь приоткрылась на длину предохранительной цепочки. Ребята увидели заспанную тетку в мятом халате.

– Кого надо? – спросила она недовольным тоном.

– Мы к Пипеткину, – повторил Дураков.

Тетка сняла цепочку и открыла дверь.

– Проходите.

Димка и Элька вошли в прихожую.

– Харито-о-о-н! – закричала тетка в глубь квартиры. – К тебе пришли-и!..

«Почему Харитон? – с недоумением подумал Дураков. – Ведь Пипеткина зовут Панкрат Панкратович».

В прихожей появился голый по пояс дядечка в заношенных штанах и стоптанных шлепанцах.

– Добрый день, – поздоровались с ним ребята.

Дядечка кивнул и, почесав волосатую грудь, спросил:

– Вы ко мне?

– Нам нужен Пипеткин.

– Ну я Пипеткин.

– Нам нужен скульптор Пипеткин, – уточнила Синичкина. – Панкрат Панкратович.

– Так отец умер, – сказал дядечка. Федька с Элькой переглянулись. К такому обороту событий они были не готовы. Весь план разговора, который ребята разработали на улице, полетел к черту.

– А давно? – растерянно поинтересовался Дураков.

– Три года назад. Скоропостижно скончался.

– А от чего? – спросила Синичкина, тоже растерянно.

– От сердечного приступа, – ответил дядечка. И добавил: – А вы, собственно, по какому вопросу?

– Мы… э-э… – Федька замялся.

– Мы из Курска, – пришла ему на помощь Элька. – От губернатора.

– От кого? – вытянулись лица у дядечки с тетечкой.

– От губернатора, – повторила Синичкина. – Он у нас в школе весной выступал и просил за лето собрать материалы о культурном наследии Курского края… – врала напропалую Элька. – Для книги «Искусство Курщины». В эту книгу войдут очерки о художниках, скульпторах, композиторах… Да, Федь? – обернулась Синичкина к Дуракову.

– Ага, – закивал Федька. – Может, вы поделитесь воспоминаниями о Панкрате Панкратовиче для этой книжки?

– Конечно, поделюсь, – с готовностью согласился дядечка.

– Что значит «поделюсь»?! – накинулась на него тетечка. – Ты хотя б узнал вначале, заплатят тебе за это или нет.

– О чем ты говоришь, Капа? – недовольно глянул на тётечку дядечка. – Это же память о моем отце.

– Одной памятью сыт не будешь, – заворчала тётечка. – Цены вон, как грибы, растут. А денег у нас кот наплакал.

Бросив еще один недовольный взгляд в сторону тётечки, дядечка сказал ребятам:

– Пойдемте ко мне.

И привел ребят в маленькую комнату.

– Вот здесь отец и работал.

– А где же его работы? – спросила Элька, осматриваясь.

– Мы с женой все продали, – сказал дядечка. – Жить-то надо, а зарплата маленькая. Да у отца и работ-то немного было. Он все больше заказы выполнял…

– Ясненько, – ввернул Федька Димкино словцо. – Деньгу, значит, зашибал.

– Да какое там – зашибал, – поморщился дядечка. – Один-единственный раз, уже незадолго до смерти, получил выгодный заказ: памятник Ленину сделать. Да и то ему ни копейки не заплатили. У коммунистов деньги кончились.

– Это тот памятник, что на центральной площади стоит? – спросил Дураков.

– Да нет. Тот Ленин огромный. А отцовский Ленин крохотный. Его у первой автобазы поставили. Директор автобазы – старый коммунист. Вот он и купил у меня статую. Конечно, не за те деньги, какие отцу обещали.

– А вы бы нашли покупателя повыгоднее, – сказала Синичкина.

– Да кому сейчас нужен памятник Ленину? – невесело усмехнулся сын Пипеткина. – Я рад, что хоть за такие-то деньги продал.

– А у вашего отца друзья были? – спросил Федька.

– Нет, не было.

– А братья и сестры у вас ость?

– Нет, я один.

– А ваша мама жива? – спросила Элька.

– Нет, умерла.

«Нет… нет… нет…» Ниточки обрывались одна за другой. Может, у Пипеткина и белого пиджака не было?

Набравшись решимости, Дураков задал прямой вопрос:

– А белый пиджак у вашего отца был? Дядечка недоуменно приподнял брови.

– Пиджак?

– Да, белый.

– Ну был. А что?

– Ничего, – сказал Федька. – Просто так интересуюсь. – И тут же задал еще один прямой вопрос, да такой прямой, что прямее некуда: – А золотая скульптура девушки у вашего отца была?

Синичкина бросила на Дуракова быстрый взгляд. В этом взгляде ясно читалось: «Ты что, Дураков, совсем дурак?!»

А дядечка как ни в чем не бывало ответил:

– Почему – была? Она и сейчас есть.

– Где?! – вскричали ребята.

– Да вон там, за шкафом, – показал дядечка на старый громоздкий шкаф. – Капа хотела и ее продать, но я не позволил. Пусть хоть что-то на память об отце останется.

Федька и Элька разом подскочили к шкафу. И увидели девушку с золотым лицом, золотыми волосами, в золотом платье и с золотыми руками, скрещенными на золотой груди.

Глава 25
Памятник в памятнике

– Конечно, она никакая не золотая, – сказал дядечка. – Мы с женой просто ее так называем. На самом деле это глиняная статуя, покрашенная золотистой краской…

Федька на всякий случай постучал по «золотой» девушке, чтобы удостовериться, что она из глины.

А дядечка продолжал:

– Это копия работы итальянского скульптора Паоло Карлизи. С оригиналом связана одна печальная история, произошедшая здесь, под Старокозельском, в позапрошлом веке. Да вы, наверное, знаете…

– Знаем, – кивнул Дураков. А Синичкина сказала:

– А я слышала, что статуя Луизы Дюваль до сих пор не найдена. С чего тогда ваш папа копию делал?

– Так осталось очень много письменных свидетельств о том, как выглядела скульптура. Вот отец по ним и вылепил.

– Ясненько, – пробурчал Федька. – Ну ладно, мы пошли. До свидания.

– То есть как пошли? – удивился дядечка. – Вы же хотели, чтобы я поделился с вами воспоминаниями об отце.

– А вы уже поделились. Нам этого вполне достаточно. Верно, Эль?

– Ну да, – осторожно ответила Синичкина, не понимая, что задумал Дураков.

На улице Элька так и сказала:

– Федь, я не понимаю, что ты задумал.

– Ничего я не задумал.

– А зачем мы тогда ушли? Нужно было его еще порасспросить. Ясно же, что этот Харитон со своей Капой знают, где золотая статуя.

– Ни фига они не знают. Если бы знали, давно б её продали. И не жили бы в задрипанной пятиэтажке, а за границу смотали.

– Вообще-то да, – согласилась Синичкина.

– И Пипеткин наверняка хотел ее продать, – продолжал Дураков, – но не успел, потому что скоропостижно скончался… Интересно, куда же он ее мог спрятать?

– Ой, да куда угодно, – сказала Элька.

– Ну, нет. Куда угодно статую не спрячешь. Это ж тебе не пуговица… – И тут Дуракова осенило – почти так же, как осеняло Молодцова.

– Элька! – закричал Федька. – Я понял, понял!..

– Что ты понял?!

– Я понял, куда Пипеткин спрятал «золотую бабу»!

– Куда?

– В памятник!

– В какой памятник?

– В памятник Ленину, который стоит у автобазы. Внутри этого памятника и находится Луиза Дюваль.

– Как это – внутри?

– Ну не то чтобы внутри, – поправился Дураков, – а просто Пипеткин золотую бабу гипсом залепил, приделал ей бородку, усы, кепку… Вот тебе и Ленин получился.

– Чушь, – коротко бросила Синичкина.

– Почему – чушь?

– Да потому!

Федька вспыхнул как порох:

– Версия Димыча про гроб с двойным дном и картину тоже смахивала на чушь! А оказалась правильной!

Это был веский довод.

– Ну хорошо, может, и не чушь, – сказала Элька. – Надо проверить.

– Вот именно! Поскакали на автобазу!

И ребята, пришпорив Орлика с Гавриком, пустились вскачь.

Автобаза № 1 располагалась в глухом переулке. Жилых домов тут не было, одни производственные корпуса. Но через проходную никто не входил и не выходил – то ли был выходной, то ли забастовка. И из ворот автобазы никто не выезжал. На воротах висел ржавый замок. В общем, полнейшее безлюдье. Только один Ленин сиротливо торчал посреди цветочной клумбы.

Памятник и вправду оказался небольшим – где-то метр с кепкой, зато постамент был в два метра. Федька направил коня прямо на клумбу и, будто заправский цирковой наездник, встал ногами Орлику на спину, оказавшись, таким образом, лицом к лицу с Лениным.

Дураков внимательно вгляделся в ленинские черты, ища в них сходство с чертами Луизы Дюваль.

– Ну что? – спросила Элька, гарцуя на Гаврике.

– Не пойму, – откликнулся Федька. —

Борода мешает. Дай-ка какую-нибудь железяку.

– Зачем?

– Отобью эту дурацкую бороду,

– Ты с ума сошел, Федя! – возмутилась Синичкина. – Знаешь, как это называется? Вандализм!

– Да ладно тебе, – сказал Дураков. – Все равно снизу не видать – с бородой он или нет,

Элька медлила,

– Ну быстрее, быстрее, Эля, – поторопил ее Федька. – А то сейчас кто-нибудь появится.

Синичкина соскочила с Гаврика и нехотя принялась искать железяку.

– Здесь только кирпичи валяются.

– Ну давай кирпич.

Элька подала Дуракову кирпич. И Федька этим кирпичом – бац! – по бороде. И еще раз – бац!

– Ох, Федя, заберут нас с тобой в милицию, – посетовала Синичкина.

И как в воду глядела. Откуда ни возьмись, появился милиционер. Вернее – милиционерша. Толстая тетка в форме.

– Это еще что за хулиганство?! – заорала она.

Лошади от ее крика испуганно дернулись, и Федька, не устояв на Орлике, плюхнулся носом в цветочную клумбу.

Когда Дураков поднялся, милиционерша уже была рядом с ним.

– Ты зачем памятник камнем колотил?! – продолжала она орать.

– Да вам показалось, – прикинулся

Федька дураком.

– Ты мне тут не прикидывайся! – Милиционерша цепко схватила Федьку за руку. – А ну-ка, пошли в отделение!

Дело принимало скверный оборот. На помощь Федьке поспешила Элька.

– Извините нас, пожалуйста, – проговорила она с очаровательной улыбкой.

Но на сей раз Элькина улыбка не помогла.

– Что ты тут мне ухмыляешься! – заорала теперь уже на Синичкину милиционерша. – Тоже пойдешь в отделение!

– Но, тётенька… – растерялась Элъка.

– Я не тётенька, а старший сержант!

– Отпустите нас, товарищ старший сержант, – притворно заныл Дураков.

– Пошли, пошли, без разговоров.

И милиционерша повела Эльку, Федьку, Орлика и Гаврика в отделение милиции.

В отделении никого не было, кроме дежурного. Как ни странно, дежурный тоже оказался женщиной. Правда, в отличие от первой милиционерши, не толстой, а тонкой.

– Принимай хулиганов, Курица, – сказала ей толстая.

Тонкая никак не отреагировала на «курицу», и ребята поняли, что это такая фамилия – Курица.

– А чего они натворили? – спросила тонкая у толстой.

– Памятник Ленину пытались разбить.

– Который? Тот, что на центральной площади?

– Да нет. Тот, что у автобазы… Вот этот парень, – толстая указала двойным подбородком на Федьку, – камнем по нему колотил.

Тонкая достала ручку и лист бумаги.

– Счас протокол составим.

– Ну, ты составляй, – сказала толстая, – а я пока на рынок сбегаю, печенки куплю.

– Ой, Надь, купи и мне полкило.

– Хорошо.

Толстая милиционерша ушла.

А тонкая начала задавать ребятам вопросы: фамилия?.. адрес?.. кто родители?..

– Приводы были? – обратилась она к Эльке.

– Что? – не поняла Синичкина.

– В милицию раньше попадала?

– Нет, не попадала.

– Значит, первая ходка, – усмехнулась тонкая. – Ну что ж, поздравляю.

Тут дверь открылась, и в отделение вошел милиционер. Именно – милиционер, а не милиционерша. Майор с усами.

Дежурная вскочила и, вытянувшись по стойке «смирно», четко доложила:

– Товарищ майор! Докладывает сержант Курица! Оперативная обстановка в городе на этот час спокойная! Убийств нет, ограблений нет, есть одно мелкое хулиганство! Два подростка пытались разбить памятник Ленину! Хулиганы задержаны на месте преступления!

– Вольно, сержант! – Майор покосился на Эльку с Федькой. – Эти, что ли, хотели памятник разбить?

– Так точно!

– А который? Тот, что на центральной площади?

– Никак нет! Тот, что у первой автобазы!

– Ну и чем вам Ильич не угодил? – спросил майор у ребят.

– Да мы его просто решили поближе рассмотреть, – соврал Дураков. – А нас сразу в ментовку.

– Не в ментовку, а в милицию, – строго поправил Федьку майор.

– Отпустите нас, дяденька, – попросила Элька. – Мы больше не будем.

– Чего не будете-то? – сощурился майор.

– А ничего не будем, – ответила Синичкина и на всякий случай улыбнулась майору.

На этот раз Элькина улыбка попала точно в «яблочко».

– Ишь, какие симпатичные хулиганки пошли, – крякнул майор, подкрутив усы. – Тебя звать-то как?

– Элеонора, – жеманно произнесла Элька.

– А я майор Сикин, – представился майор. – Начальник старокозельской милиции.

Дураков встрепенулся:

– Вы Вовка Сикин?!

– Какой я тебе Вовка? – нахмурился майор.

– Ой, извините, – поспешно извинился Федька. – Вовкой вас мать моего друга называет. Она с вами в одной школе училась.

– Маринка Жеребцова, что ли? – сразу понял, о ком идет речь, Сикин.

– Да, Марина Александровна. Но не Жеребцова, а Молодцова.

– Ну, это одно и то же, – махнул рукой майор. – Раньше она была Жеребцовой. Пока за моего одноклассника Гришку Молодцова замуж не выскочила… – Сикин обернулся к милиционерше:

– Сооруди-ка нам чайку, сержант.

– Слушаюсь, товарищ майор!

Тонкая вышла из дежурки. А Сикин ударился в воспоминания.

– Я в детстве тоже хулиганом был, – благодушно рассказывал он. – Дрался, по чужим сараям лазил, один раз мотоцикл угнал… Если б мне тогда кто сказал, что я вырасту и стану милиционером, я б, наверное, со смеха умер. А вот поди ж ты – стал. И неплохим милиционером. Двадцать пять преступников самолично задержал.

– А что ж вы тогда маньяка взять не можете? – брякнул Дураков.

Сикин даже сплюнул с досады.

– Тьфу ты! Меня уже заколебали этим маньяком. Сто раз милиция опровержение давала: нету, нету в Старокозельске никакого маньяка!..

– Как нету?! – опешил Федька.

– Да так. Это кто-то слухи распускает,

– Но зачем? – удивилась Элька.

– А черт его знает.

В эту минуту зазвонил телефон. Майор снял трубку:

– Сикин на проводе… Какой памятник?.. Когда?.. Ладно, сейчас приеду… – Он бросил трубку на рычаг. – Ну дела. Памятник украли.

– Какой памятник? – спросил Дураков.

– Ленину. Который у первой автобазы стоял. – Приподняв козырек милицейской фуражки, майор озадаченно почесал лоб. – Кому он мог понадобиться?

И тут Федьку опять осенило. Второй раз за день.

– Я знаю, кому! – вскричал Дураков.

– Кому?! – посмотрели на него Сикин с Синичкиной.

– Ногососову!

– Кому-кому? – переспросил майор.

– Ну есть такой аферист Ногососов, по кличке Игрок! Вы что, про него не слышали?!

– Да слышал, конечно. Известный прохвост. Его по всему миру ищут.

– А он здесь!

– Где – здесь?!

– В Старокозельске!.. Это он статую украл!.. Она из чистого золота!.. – с волнением говорил Федька.

– Кто из чистого золота? – не понимал Сикин.

– Статуя!

– Ленина?

– Нет! Луизы Дюваль!

– Какой Луизы Дюваль?

– «Золотой бабы»! Майор совсем запутался.

– Ничего не понимаю, – сказал он. – Объясни толком.

– Да некогда объяснять! – воскликнул Дураков. – Короче, вы хотите арестовать Ногососова?!

– Ещё бы!

– Тогда надо срочно гнать в Хлевное!

– Ну так погнали!

В этот момент в дежурку вошла сержант Курица с чайником.

– Товарищ майор, чай готов! – доложила она.

– Отставить чай, сержант. Я еду на задержание!.. – И майор Сикин кинулся к выводу; за ним кинулись Федька с Элькой.

Они выскочили на улицу и вскочили в милицейский «бобик»: Сикин на место водителя, Дураков рядом, Синичкина на заднее сиденье.

А на крыльцо выбежала сержант Курица.

– Товарищ майор, наряд вызвать?

Сикин уже заводил машину.

– Не надо, сержант! Что я, с одним паршивым бандитом не справлюсь?

– Их там трое, – сказал Федька.

– Начхать и наплевать! – бесшабашно ответил бывший хулиган Вовка Сикин и вдарил по газам.

Машина рванула с места, майор крутанул руль.

– За лошадьми присмотрите! – успела крикнуть Элька сержанту Курице.

И милицейский «бобик», вылетев из ворот, как пробка из бутылки, помчался на сумасшедшей скорости в Хлевное.