Текст книги "Месть трёх поросят"

Автор книги: Валерий Роньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Глава 16
Часы с обратным ходом

Димка – хлоп-хлоп – глазами. Что за фигня?.. Ну вылитый Александр Сергеевич Бухалкин с портрета, висящего в музее. Только одет современно, да с сумкой.

«Князь Бухалкин» между тем с не меньшим удивлением смотрел то на хрюшку Машку, то на Федьку, то на Димку.

Затем он перевел взгляд на Лизу.

– Что все это значит? – настороженно спросил «князь».

– Не волнуйтесь, дядя Вася, – успокоила его девушка и указала на Димку: – Это сын Григория Евграфовича Молодцова, Дима. А это его друг, – указала она на Федьку. – Они не проболтаются.

– Ага, – кивнул Дураков, – будем молчать, как рыбы.

– Ну, если как рыбы, – усмехнулся Рябчиков (а это был он), – тогда ладно. – Он посмотрел на Машку: – Ты тоже будешь молчать, как рыба?

– Хрю, – подтвердила свинья.

Подойдя к столу, Рябчиков начал вынимать из сумки всевозможные продукты: апельсины, конфеты, копченую колбасу, сыр… А под конец выставил на стол бутылку шампанского.

– Завтра будем пировать, – объявил он Лизе.

– У дяди Васи завтра юбилей, – пояснила Дардыкина ребятам. – Сорок лет.

– Э, нет, Лизавета, – прищурился Рябчиков. – Не сорок, а тридцать девять.

– Ах, да. Вы же теперь в обратную сторону считаете.

– Как это – в обратную? – удивился Федька.

– А так, – посмеиваясь, ответил директор охотхозяйства. – В этом году мне будет тридцать девять, в следующем – тридцать восемь, а еще через год – тридцать семь…

Димка вдруг кое-что вспомнил. И у него заколотилось сердце. Сильно-сильно.

А Рябчиков продолжал, все так же посмеиваясь:

– У меня и часы в обратную сторону идут. Вот, смотрите, – показал он свои наручные часы.

Мальчишки посмотрели. И впрямь – секундная стрелка шла в обратном направлении.

– Юморист вы, дядя Вася, – улыбнулась Лиза.

– Не юморист, а заслуженный охотник! – поднял указательный палец Рябчиков. – Ты думаешь, зачем я в Старокозельск ездил?.. – Он достал из кармана медаль. – Вот, наградили в «Союзе охотников»!

Дураков с Дардыкиной стали с интересом разглядывать награду. Молодцов же не сводил глаз с Рябчикова.

– «Заслуженный охотник», – прочел Федька выгравированную на медали надпись, – Классно. Скажи, Димыч?

– Ага, – подтвердил Димка тусклым голосом.

– А что, парни, хотите махнуть со мной на охоту?! – предложил директор. – У меня есть два запасных ружья.

– Что, взаправду?! – не поверил Дураков.

– Взаправду, – с улыбкой ответил Рябчиков. – Я вас приглашаю поохотиться.

Федька засиял от восторга.

– А когда?!

– Ну скажем… э-э… – Рябчиков на секунду задумался, – в следующий четверг.

– Зашибись! Точно, Димыч?!

– Угу, зашибись, – все тем же тусклым голосом произнес Молодцов.

– Я вам, парни, такое замечательное местечко покажу, – пообещал Рябчиков. – Дичи там видимо-невидимо…

– А что за местечко? – заинтересовался Дураков.

– Островок на Чертовом болоте. Как раз посредине Ведьминой топи. Я к нему тропинку знаю.

– Мой батя тоже туда тропинку знает, – похвастался Федька. – Они с Машкой там охотились. Скажи, Маш?

– Хрю, – сказала Машка.

Рябчиков чуть заметно помрачнел. Это не ускользнуло от внимания Молодцова.

– А кто твой батя? – спросил директор у Федьки.

– Да Иван Иваныч! – затараторил Дураков. – Его здесь все знают. Он – изобретатель, И еще охотник. Но меня никогда с собой на охоту не берет. С вами, кстати, тоже может не отпустить.

– А ты ему не рассказывай, что со мной идешь, – посоветовал Рябчиков.

– Конечно, не скажу! И Димыч своим не скажет. Верно, Димыч?

– Верно.

Лиза Дардыкина укоризненно покачала головой:

– Дядя Вася, дядя Вася, зачем вы учите мальчиков говорить неправду?

– Мальчиков?! – расхохотался Рябчиков. – Да они уже мужики, а не мальчики. О, какие лбы! – Директор потрепал ребят по головам.

Димка поднялся.

– Нам пора, – сказал он.

Федька вопросительно глянул на друга:

– Куда нам пора?

– Ты что, Федя, забыл? – выдавил улыбку Молодцов. – Нас ждут.

Дураков по-прежнему не врубался.

– Кто ждет?

У Димки появилось сильное желание треснуть приятеля по шее.

– Сам знаешь – кто, – буркнул он. – Идём.

И Молодцов направился к выходу. Дураков, пожав плечами, двинулся следом.

– До свидания, – попрощался Димка,

– До свидания, – попрощался Федька.

– Хрю-хрю, – попрощалась Машка.

– До свидания, – ответили им Рябчиков и Дардыкина.

А директор прибавил:

– Так не забудьте, парни: в следующий четверг идем на охоту.

– Не забудем, – пообещали ребята.

– Димыч, какая муха тебя укусила? – спросил Федька, едва они вышли на улицу.

Вместо ответа Димка увлек друга в глубь сада.

Когда они отошли достаточно далеко от флигеля, Молодцов выпалил на едином дыхании:

– Этот дядя Вася – маньяк!

Дураков даже сразу и не понял:

– Какой маньяк?

– Тот самый, что всех мочит.

– С чего ты взял?..

– А с того, что он свои дни рождения задом наперёд считает. – И Димка передразнил Рябчикова: – «В этом году мне будет тридцать девять, в следующем – тридцать восемь, а еще через год – тридцать семь…»

– Да он просто шутит, – сказал Федька. – Прикалывается.

– Ага. В Ведьмину топь хочет нас затащить. Классный прикол.

– Да никуда он нас не хочет затащить. Мы идем на охоту. Вот и всё.

– Нет, не всё! Слушай самое главное: этот Василий Тимофеевич – точная копия Александра Сергеевича.

Дураков хихикнул:

– Пушкина?

– Бухалкина, – с серьезным видом ответил Молодцов. И пересказал другу все, что он слышал в музее о князьях Бухалкиных. О том, как они, достигнув сорокалетнего возраста, заболевали синдромом Гогенцоллера и становились маньяками-убийцами.

Федька внимательно выслушал Димку и спросил:

– А при чем тут Рябчиков?

– Я ж тебе только что сказал! – потерял терпение Молодцов. – Рябчиков – точная копия Бухалкина!

– Которого?

– Ну который на портрете. В музее.

Федька немного посоображал:

– А-а… Так Рябчиков из рода Бухалкиных.

– Поздравляю. Дошло.

Но Димка явно поторопился с поздравлениями.

– А почему он тогда Рябчиков, а не Бухалкин? – спросил Федька.

– Потому что он потомок Бухалкиных не по прямой линии, – высказал свои предположения Молодцов. – Наверное, его прапрапрабабка служила какой-нибудь горничной в поместье Бухалкиных. И у нее была тайная любовь с одним из князей… Дело не в этом.

– А в чем?

– В том, что он, как и все князья Бухалкины, болен синдромом Гогенцоллера.

– Подожди, подожди. – Дураков снова начал усиленно соображать. – Но ты же сам говорил, что маньяками-убийцами князья становились в сорок лет. А Рябчикову сороковник только завтра исполнится.

– Правильно, – кивнул Молодцов. – Но это не значит, что за день до своего сорокалетия все Бухалкины были нормальными, а в день рождения – бац! – и чокались. Процесс шел постепенно. Так же и у Рябчикова – процесс идет постепенно. Он уже сейчас прибабахнутый. Вон сколько народу замочил. А представляешь, что будет дальше?

Федьке все же не верилось:

– Брось, Димыч, Рябчиков классный мужик. На охоту нас с собой берет.

– Да не на охоту он нас берет! – пронзительным шепотом зашептал Димка. – Как ты врубиться не можешь?! Мы – его следующие жертвы! Ясно?!

Дураков упрямо качал головой:

– Пока не увижу портрет этого Александра Сергеевича, не поверю, что Рябчиков – тоже Бухалкин. Вдруг тебе просто кажется?

– Да ничего мне не кажется!

– А может, кажется?

– Нет, не кажется!

– А вот и кажется!

– А вот и не кажется!

Мальчишки, забывшись, уже кричали на весь сад.

– Кажется!

– Не кажется!

– Хрю-хрю-хрю! – остудила их пыл Машка, поддав как следует пятачком вначале Димке, а потом и Федьке. Ребята сразу опомнились.

– Ладно, Федька, – сказал Димка, – что толку спорить. Давай лучше сгоняем в Старокозельск, и ты сам увидишь, что мне ничего не показалось.

– А музей до скольки работает?

– Часов до семи.

– А сейчас у нас… – Дураков глянул на свои электронные часы: они стояли. – Черт, батарейка села… Димыч, сколько на твоих золотых?

– Не знаю. Они у меня дома.

– Машка, сколько время?

Умная Маша отстучала копытцем четырнадцать раз.

– Два часа, – прикинул Федька. – До семи вполне успеем смотаться… Ну что, Димыч, рулим?

– Рулим!

И мальчишки «порулили» в музей.

Глава 17
Кража в музее

В музее всё было по-прежнему. На стенах висели те же картины. На стуле дремала та же старушка-смотрительница. А все тот же экскурсовод тараторил те же слова:

– Перед вами автопортрет князя Александра Сергеевича Бухалкина. Он жил в прошлом веке и был разносторонне одаренной личностью: занимался живописью, увлекался философией, астрономией, писал стихи… Но над родом Бухалкиных довлело, как тогда говорили, родовое проклятие. Каждый Бухалкин, достигнув сорокалетнего возраста, становился, как сейчас говорят, маньяком-убийцей…

Димка толкнул Федьку локтем:

– Ну что, убедился?

– Ага, вылитый Рябчиков, – сказал Дураков, глядя на портрет Бухалкина.

– …Александр Сергеевич познакомился с французской балериной Луизой Дюваль, – продолжал тараторить экскурсовод, – женился на ней и привез в свое родовое имение – сюда, под Старокозельск. Француженка тут же переоделась в русский сарафан, косу стала заплетать, босиком бегать. Полюбила пить квас, есть окрошку и купаться на утренней заре. И вот однажды ушла она на реку, а у Александра Сергеевича начался приступ: захотелось ему кого-нибудь убить. Схватил он плеть и в сад бросился. А навстречу – Луиза. Она с купания возвращалась. Александр Сергеевич без лишних слов – за косу её, да на конюшню. И начал там сечь. И засек…

– Насмерть? – как и в прошлый раз, испуганно пискнула какая-то экскурсантка.

– Да, насмерть, – подтвердил экскурсовод. – Это ж вам не русская женщина, которая коня на скаку остановит. Много ли француженке надо? Тем более балерине…

Далее экскурсовод рассказал про великого итальянского скульптора Паоло Карлизи, который сделал скульптурный портрет Луизы Дюваль из чистого золота. И о том, что эту золотую статую до сих пор не нашли… Затем экскурсовод лихо отбарабанил легенду о привидении на сельском кладбище. Ну а потом экскурсия направилась в следующий зал,

И вот тут-то до Молодцова дошло, что в музее – не всё по-прежнему. Нет картины с изображением поместья Бухалкиных, того самого поместья, в котором теперь располагалась база отдыха охотхозяйства «Рассвет» Эта картина висела у окна. А теперь её не было.

Казалось бы – ну и что? Нет и нет. Может, ее просто на реставрацию забрали. Но у Димки мигом сработало милицейское чутьё, полученное им в наследство от папаши Суперопера.

Молодцов понял: ни на какую реставрацию картину не забрали. Ее элементарно спёрли.

И Димка твердым шагом направился к дремлющей смотрительнице.

– Бабуля… – тронул он ее за плечо.

– А! – испуганно вскинулась старушка. – Ой, как ты меня напугал, мальчик!

– Извините. Я хотел узнать. Вот тут у вас картина висела. – Молодцов показал. – А сейчас ее нет.

– Какая картина? – хлопала сонными глазами старушка.

– Там был нарисован дом с колоннами.

– Так ее украли, сынок.

Да, интуиция, как всегда, не подвела Молодцова.

– И давно украли?

– Нет, недавно. Сам начальник милиции Сикин приезжал разбираться.

Димка мимоходом вспомнил, что Сикин учился с матерью в одной школе.

– Ну и как, разобрался?

– Ой, да ну, – махнула старушка морщинистой рукой. – Велел нашему директору сигнализацию установить – вот и все разбирательство.

– Так что, картину и искать не будут?

– А чего её искать-то, – опять махнула рукой смотрительница. – Она никакой ценности не представляет. Ее ж не Рафаэль нарисовал, а Бухалкин.

Мальчишки вышли из музея.

– Я знаю, кто украл картину, – сказал Димка.

– Кто? – спросил Федька

– Мухомор. Помнишь, он хотел «картинку стырить»?

Дураков пожал плечами:

– А зачем ее тырить, если она не представляет никакой ценности?

– Вот это нам и следует выяснить.

– Димыч, давай вначале с маньяком разберемся.

Молодцов отмахнулся:

– Ой, да то дело, считай, закончено. В четверг пойдем на болото и, когда Рябчиков попытается нас замочить, возьмём его на месте преступления.

– Он, между прочим, будет вооружен, – напомнил Федька.

– Фигня! – снова отмахнулся Димка. – Я же боксер. Я его в два счета вырублю. О-па!.. – Молодцов сделал боксерский выпад. – К тому же я еще и каратист. Й-а-а!.. – Молодцов врезал ногой по воображаемому противнику.

Дураков кисло усмехнулся:

– А если он выстрелит до того, как ты его «о-па» и «й-а-а»?..

– Да не дергайся ты, Федька. До четверга куча времени. Успеем еще придумать, как обезоружить этого психа. А сейчас давай займемся картиной.

– Ну давай. С чего начнем?

– С отца Афанасия. Он – единственная ниточка, ведущая к Мухомору. Заодно узнаем, зачем он бороду накладную носит.

– Так он тебе и скажет.

– Скажет. У нас же видеоматерьяльчик на него имеется. Короче, погнали в Хлевное.

…И вот ребята уже в Хлевном. В пустой церкви.

Потрескивают горящие свечи перед иконами. Пахнет ладаном… Впрочем, церковь не совсем пустая. На скамейке, у окна, дремлет старушка.

Молодцов тронул старушку за плечо:

– Бабуля…

– А! – испуганно вскинулась бабка. – Ой, как ты меня напугал, милок!

– Вы не скажете, где нам найти отца Афанасия?

– Батюшка в часовне.

Часовня представляла собой уменьшенную копию церкви. Все те же иконы, свечи… А посредине стоял стеклянный гроб с княжной Бухалкиной: ее перенесли сюда дожидаться дальних родственников с Сахалина.

При виде мертвой княжны Димку опять кольнуло – ну вылитая Катька Орешкина!

– Смотри, смотри, Димыч, – прыснул Дураков. – У святого Серафима один глаз стеклянный.

– Где? – закрутил головой Молодцов.

– Да вон. – Федька показал на икону, с которой сурово глядел бородатый святой. Правый глаз у него и впрямь был стеклянный.

Димка не знал, кто такой святой Серафим; зато он знал, почему глаз на иконе может быть стеклянным. Суперопер рассказывал сыну о подобных штучках.

– Федька, это же… – Молодцов не успел договорить.

Из глубины часовни появился отец Афанасий. Он возник столь внезапно, что мальчишки растерялись.

А священник спросил:

– Что вы хотите, дети мои?

– Исповедаться, – брякнул Дураков.

– Исповедуются по утрам, отрок, – строго заметил отец Афанасий. – Ну да уж ладно, исповедую. Следуйте за мной.

И священник повел ребят в церковь.

Глава 18
На исповеди

В церкви отец Афанасий взял большой крест. А на деревянную подставку положил толстенную Библию.

– Ну, кто первый?.. – спросил священник.

Мальчишки переглянулись. Все шло наперекосяк. Они-то собирались отцу Афанасию допрос устроить. А вместо этого должны ему исповедоваться.

Но так как Молодцов ни разу в жизни не исповедовался, ему даже интересно стало. Мало ли, пригодится в сыщицкой работе.

И Димка шагнул вперед:

– Я.

– Слушаю тебя, отрок, – сказал священник. – В чём грешен?

Молодцов задумался: в чем же он грешен? Вроде ни в чём.

Не дождавшись ответа, отец Афанасий задал наводящий вопрос:

– Почитаешь ли отца своего?

– Почитаю, – кивнул Димка. Еще бы ему не почитать папашу, если тот так классно стреляет, классно дерётся и классно водит тачку.

– Не куришь ли табак, столь вредный для здоровья отроков? – задал следующий вопрос священник.

– Было дело, – честно признался Молодцов. – Пару раз курил.

– Не тяготит ли еще что-нибудь твою совесть? – спросил отец Афанасий.

И тут Димке на ум пришла клёвая идея. И он уверенно произнес:

– Тяготит, батюшка.

– Ну давай, кайся в своих грехах. Молодцов покаялся:

– Чужой разговор подслушал. В бильярдной.

– В бильярдной? – насторожился священник.

– Ага. Уголовник по кличке Мухомор предлагал другому уголовнику по кличке Афоня одно дельце провернуть. А тот – ни в какую. «Я, – говорит, – завязал. И теперь служу попом в сельской церкви…» Отец Афанасий, – без всякого перехода спросил Димка, – зачем вы носите накладную бороду?

Священник оторопел. Но лишь на мгновение.

– Ну тебя-то, отрок, я знаю, – глянул он на Федьку и перевел взгляд на Димку, – А вот откуда ты такой шустрый взялся?

– Из Питера! – бойко ответил Молодцов.

– Ах, из Питера, – повторил отец Афанасий. – Ну и как там, в Питере? Александро-Невская лавра на прежнем месте?

– На прежнем.

– А тебе известно, отрок, что ее несколько лет назад ограбили?

– Известно.

– Моя работа, – вздохнул священник. – Каюсь в своем грехе… Но если б не Суперопер, ни за что б церковное добро не нашли…

– Кстати, Суперопер – мой папаша, – небрежно бросил Димка.

– Тогда все понятно, – сказал отец Афанасий. – Яблоко от яблони недалеко падает. Тоже небось оперативником хочешь стать?

– Частным детективом, – уточнил Молодцов.

– А сейчас, значит, расследуете дело о моей фальшивой бороде, – усмехнулся священник.

– Расследуем, – встрял в разговор Дураков. – Поэтому отвечайте: почему у вас борода фальшивая?

– Да потому что своя не растет, – просто ответил отец Афанасий. – А что это за священник без бороды? Прихожане уважать не будут.

– А в Старокозелъск вы зачем по четвергам ездите? – спросил Димка.

Отец Афанасий сокрушенно вздохнул:

– Да на бильярде играть, будь он неладен. Пить бросил, курить бросил, воровать бросил. А бильярд бросить не могу. Вот и езжу в город каждую неделю. У сестры переоденусь и бегу скорей в бильярдную.

Итак, Димкина догадка насчет священника и бильярда оказалась верной на сто процентов. Теперь следовало подтвердить еще одну догадку.

И Молодцов прямо спросил:

– Зачем вы в икону «видеоглазок» вставили?!

– Так это – «видеоглазок»?! – воскликнул Дураков.

– Да, «видеоглазок», – подтвердил отец Афанасий. – А поставил я его потому, что в часовне начали происходить странные вещи. Зашёл я как-то туда вечером. Смотрю – а в гробу никого нет.

– А куда ж Бухалкина делась?! – удивились мальчишки.

– Слушайте дальше, отроки. Я вообще-то не робкого десятка, а тут испугался и убежал. И только на следующее утро осмелился в часовню войти. Захожу – а княжна опять в гробу лежит как ни в чем не бывало. Я хоть и священнослужитель, но, признаться, в чудеса не верю. Поэтому взял, да и пощупал у покойницы пульс, а после еще и сердце послушал… – Отец Афанасий помолчал.

– И что?! – поторопили его ребята.

– Пульса не было. Сердце не прослушивалось.

– А вы бы зеркальце к губам поднесли, – дал запоздалый совет Димка.

– Подносил. Зеркальце не запотело.

– А иголкой вы ее колоть не пробовали? – полюбопытствовал Федька.

– Нет, иголкой колоть не пробовал. Это же не по-христиански. А вот «видеоглазок» в икону вставил. И повесил иконку таким образом, чтобы «глазок» смотрел точно на покойницу…

– И что?! – снова спросили ребята. – Вставала Бухалкина из гроба?!

– Нет, не вставала, – сказал священник. – Но странная история на этом не закончилась. А имела продолжение, отнюдь не мистическое. Встретил я здесь, в Хлевном, Фомку Тараканова по кличке Таракан. Мы с ним на Колыме срок тянули. Ну он-то меня в бороде и рясе не узнал. Да и я его не сразу признал. Весь такой из себя американец…

– Мистер Хопкинс! – догадались мальчишки.

– Он самый, – подтвердил отец Афанасий. – А уж когда я вдобавок еще и Мухоморова, по кличке Мухомор, в бильярдной увидел, и он мне про Игрока сболтнул, я понял: Игрок что-то затевает…

– А кто такой этот Игрок? – спросил Федька.

– О-о, это птица высокого полета. Не то что Таракан с Мухомором. Да вы о нем, наверное, слышали. Его зовут Кирилл Ногососов.

Дуракову эта фамилия ни о чем не говорила. А Молодцов и вправду слышал о Ногососове. Но только так – краем уха: какие-то финансовые махинации, связанные с переводом сумасшедших сумм в заграничные банки, бегство самого Ногососова за границу, выписанный на его имя международный ордер на арест… Вот, пожалуй, и все, что было известно Димке.

– А вы что, и Ногососова тут встретили? – спросил Молодцов.

– Нет, Игрока я здесь не встречал. Да если он и тут, то наверняка загримированный. Его же по всему миру ищут.

Димка пожал плечами:

– А что могло понадобиться такому крутому аферисту в Хлевном?

Священник тоже пожал плечами:

– Бог его знает.

– А в милицию обо всем этом вы не хотите сообщить? – спросил Федька.

– Да западло мне в ментуру стучать, – вырвалось вдруг у отца Афанасия. Густо покраснев, он закрестился на ближайшую икону. – Господи, прости мою душу грешную. Никак не могу от этой поганой «фени» избавиться.

– Ну а что вы все-таки собираетесь предпринять? – осведомился Молодцов.

– Ничего, – сказал священник. – Буду богу молиться.

– А как же Игрок, Мухомор, Таракан… – перечислил Дураков. – Они же явно хотят совершить какое-то преступление.

– И пускай совершают, – невозмутимо произнес отец Афанасий. – На то они и преступники, чтобы совершать преступления. А священники – на то и священники, чтобы молиться. Так уж устроен мир, дети мои. Понятно?

– Понятно, – сказали ребята.

– А раз понятно, то и идите себе с богом. А мне надо к вечерней службе готовиться.

И мальчишки пошли. С богом.

– Ну что, Димыч, делать будем? – спросил Дураков на улице.

– Преступников ловить, Федька, – ответил Молодцов. – На то ведь мы и сыщики. Верно?

– Верно-то верно, – почесал Дураков переносицу. – Только я никак не врублюсь: на фиг Ногососову картина, которая ни фига не стоит? И главное, какого фига они эту Бухалкину из Штатов притащили?.. В общем – сплошная фигня получается.

– Фигня не фигня, а расследовать это дело надо, – отрезал Димка.

– А как? Нам же почти ничего не известно.

– Настоящий сыщик, получив минимум информации, должен суметь домыслить все остальное.

– Ух ты! – восхитился Дураков чеканной формулировкой. – Это твой батя сказал, да, Димыч?

– Нет, Федька, – с гордостью произнес Молодцов. – Это я сам сказал.

– Зашиби-и-сь.