Текст книги "Месть трёх поросят"

Автор книги: Валерий Роньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Глава 19
Гениальная догадка

В реке отражались звезды. А на берегу реки сидели Молодцов с Дураковым. Уже битых три часа они пытались ответить на вопросы:

К чему Ногососову картина, не имеющая ценности?

Зачем Тараканов изображает из себя иностранца?

Для чего привезли Бухалкину в гробу и почему не увозят обратно в Штаты?..

И так далее, и тому подобное.

Вопросы наползали друг на друга, как льдины во время ледохода; тянулись вереницей, как верблюды в пустыне; вылуплялись, как цыплята из яиц».

Вопросы… вопросы… вопросы…

И ни одного ответа.

– Димыч, – наконец сказал Федька, – меня уже тошнит от этих вопросов. Пошли по домам.

– Ну пошли, – со вздохом согласился Димка. – Все равно в башку ничего не лезет.

И только он это произнес, как у него в башке мелькнула гениальная догадка. Вильнув хвостиком, словно рыбка, догадка собралась было нырнуть во тьму Димкиного подсознания. Но Молодцов проворно схватил ее за хвост.

И сразу же все ниточки связались, все кубики сложились, все звенья соединились…

– Федька! – заорал Димка. – Я понял, понял!..

– Что ты понял?

– Все понял! Следи за моей мыслью…

– Слежу. Молодцов начал:

– Спрашивается: что понадобилось такому матерому аферисту, как Ногососов, в такой дыре, как Хлевное?..

Дураков обиделся за родное село.

– Хлевное – вовсе не дыра.

– Ладно – не дыра. Так что же все-таки Ногососову тут понадобилось?..

– Ну и – что?

– «Золотая баба»!

– «Золотая баба»?

– Именно! Игрок хочет заграбастать статую Паоло Карлизи.

– Но ведь никто не знает, где она спрятана.

– Никто, кроме Бухалкина, – уточнил Молодцов. – Он же её спрятал. А место тайника указал на картине, которую украли Мухомор с Тараканом!.. – Димка замолчал, желая насладиться произведенным эффектом.

Но эффекта не получилось. Федька только плечами пожал:

– А на фиг её воровать, если можно просто переснять?

– Правильно, – согласился Димка. – Скорее всего они вначале так и сделали. Но по фотке не смогли врубиться, где спрятана статуя. Тогда они украли картину, чтобы её как следует изучить. Но, видно, у них опять чего-то не клеится. Не зря же они до сих пор гроб в Штаты не отправили.

– А при чем тут гроб?

– А при том, что в этом гробу они и хотят вывезти «золотую бабу» из России.

– Как это?

– Элементарно. Гроб с двойным дном.

– Здрасте, – усмехнулся Дураков. – Он же стеклянный.

– Это оптический обман. На самом деле в гробу есть второе дно, где они и собираются прятать статую.

Федька продолжал усмехаться:

– Ну ты, Димыч, нагородил. Тебе бы романы писать, как Кукурузникову.

– Ничего я не нагородил! Просто я умею анализировать факты и делать из них соответствующие выводы.

– Ну хорошо, а откуда Ногососов узнал, что на картине зашифровано место, где спрятана статуя?..

– Да какая разница?! – отмахнулся Молодцов. – Это все детали! Главное, что я вычислил замысел Игрока. Представляешь, если нам удастся его взять, да еще и «золотую» бабу разыскать. К нам тогда клиенты толпами повалят…

Димка не на шутку распалился. Глаза его горели, щеки пылали. Прямо хоть прикуривай от него.

– Откроем шикарный офис на Невском! – размечтался Молодцов. – Купим себе по «Мерседесу»!..

– А я, пожалуй, еще и бате «мерс» куплю, – тоже стал мечтать Дураков. – А то он ездит на своем «Запорожце»…

– А я… – начал Димка, но тут его за нос укусил слепень. – У, гад! – завопил Молодцов, хлопнув себя по носу. Но «гад» успел улететь.

От укуса Димка малость опомнился.

– Всё это, конечно, хорошо, – сказал он, потирая укушенное место. – Но вначале надо найти Ногососова.

– На него можно через Хопкинса-Таракана выйти, – прикинул Дураков. – Они ведь встречаются.

– Необязательно. Ногососов может Тараканову из-за границы инструкции передавать.

Федька с ходу предложил совсем другой вариант:

– Давай тогда выйдем через Таракана на Мухомора, а через Мухомора на картину Бухалкина.

– А на фига нам эта картина, если у Синичкиной копия есть.

Дураков с сомнением покачал головой:

– Элька нам ни за что ее не покажет.

– А вдруг покажет?

– Ага, держи карман шире. После того как ты ее дурой обозвал.

– Я ее еще и страхолюдиной называл, – припомнил Молодцов. – Эх, блин горелый! Кто ж знал, что так все повернется.

– Спросить-то, конечно, можно, – сказал Федька. – Надо только с ней повежливее разговаривать. Девчонки это любят.

И вот на следующий день Молодцов с Дураковым отправились к Эльке Синичкиной.

Во дворе дома Синичкиных на раскладушке лежала Элькина мать. Регина Арнольдовна. Она загорала.

– Здрасте, – поздоровались с ней ребята.

– Здравствуйте, мальчики, – кивнула им Регина Арнольдовна и, узнав Федьку, добавила: – Как дела, Федя?

Дураков чуть было не брякнул: «зашибись», но вовремя спохватился.

– Хорошо, – ответил он. И спросил: – А Эля дома?

– Дома… Элечка-а! – громко позвала Регина Арнольдовна. – К тебе пришли-и!

– Кто-о?! – донеслось из открытых дверей.

– Наш сосед, Федя!

– Дураков, что ли?!

– Да, Федя Дураков. И с ним еще один мальчик.

– Скажи им, что я улетела на Марс! – прокричала из дома Элька.

Регина Арнольдовна с улыбкой посмотрела на ребят.

– Элечка шутит. Она очень остроумная девочка.

– Да уж, – хмыкнул Димка.

– Элечка-а, – вновь позвала Регина Арнольдовна, – ну выйди, пожалуйста, к гостям.

Элька вышла.

– Доброе утро, – поздоровались с ней ребята.

– Спокойной ночи, – язвительно ответила Синичкина.

Мальчишкам пришлось это проглотить в интересах следствия.

Федька вежливо, даже чересчур, сказал:

– Элеонора, могу я с вами побеседовать?

– Ну побеседуй, – фыркнула Элька.

– Давай на улицу выйдем, – предложил Димка. – У нас к тебе конфидициальный разговор.

– Кон-фи-ден-ци-аль-ный, – по слогам поправила Молодцова Регина Арнольдовна с раскладушки.

Молодцов, Дураков и Синичкина вышли на улицу. И сели там на лавочку у калитки.

– Элеонора… – опять начал Федька.

– Да ладно уж, Дураков, – со смешком прервала его Синичкина. – Называй меня просто Элей.

– Эля, покажи нам, пожалуйста, свою картину, – вкрадчиво попросил Дураков.

– Какую картину?

– Ту, что ты в музее перерисовывала.

– А почему я должна вам ее показывать? – как всегда, начала выпендриваться Синичкина. – Поезжайте в музей и смотрите, сколько влезет.

– Так ее из музея украли.

– А мне-то что?

– Эль, ну покажи-и, – канючил Федька.

– За показ деньги платят, Дураков. Понятно?

– А мы заплатим, – пообещал Димка. – Мы ее даже купить у тебя можем.

– Купи-и-и-ть? – удивленно протянула Синичкина.

– Ага! – разом подтвердили ребята.

– А зачем вы хотите ее купить?

– Ты ее так классно нарисовала! – с притворным восторгом воскликнул Молодцов.

– Не нарисовала, а сделала копию, – поправила его Синичкина.

– Всё равно классно! Она даже лучше оригинала получилась. Скажи, Федька?

– Ну! – сказал Федька. – Лучше!

Синичкина подозрительно взглянула на Дуракова.

– Ты-то откуда знаешь? Ты же ее не видел.

– Зато я о ней слышал, – нашелся Федька. – От Димыча…

– Да, да, – закивал Молодцов, – я ему все уши прожужжал, какая ты, Эля, классная художница.

Синичкина даже слегка порозовела от удовольствия.

– А за сколько вы хотите её купить?

– За сто рублей, – сказал Димка.

Но лучше бы он этого не говорил.

– Что-о?! – взвилась Синичкина. – За сто рублей?! Да у меня краски дороже стоят! Сто рублей! Идите-ка отсюда, раз в живописи не разбираетесь!..

– Ну хорошо, хорошо, – поспешно произнес Дураков. – Не сердись, Эля. Сколько ты хочешь?

Глаза Эльки мстительно блеснули.

– Пять тысяч долларов!

– Ах, пять ты-ы-сяч… – стал заводиться Димка, но Федька предостерегающе наступил ему на ногу, и Молодцов закончил более-менее вежливо: – Не много ли, Эля?.. Ты ведь все-таки не Пикассо.

– Я лучше Пикассо, – без ложной скромности заявила Синичкина.

– Эль, ну покажи картину, – взялся по новой упрашивать Федька. – Жалко тебе, что ли?

Теперь в глазах у Синичкиной блеснул озорной огонек.

– Так уж и быть, Дураков, – покажу. Но с одним условием.

– С каким?

– Достань носом до своего пупка.

– Чего-чего? – переспросил Федька.

– Носом до пупка достань, – усмехаясь, повторила Элька.

– И всего-то?

– Всего-то.

– И ты покажешь картину?

– Покажу.

– А не врешь?

– Не вру.

– Ну ладно. – Дураков наклонился, пытаясь дотянуться носом до пупка. Но не тут-то было. Тогда он опустился на корточки и повторил попытку. С тем же успехом.

– Давай, давай, Дураков, – хихикала Синичкина. – Старайся.

– Кончай, Федька, – хмуро сказал Димка. – Я этот прикол знаю. Носом до пупка не достать.

– Да почему? – бормотал Дураков, сгибаясь и так и этак.

– Да потому. Пошли отсюда.

Димка поднялся с лавочки. Федька тоже поднялся с корточек.

– А как же… – начал он.

– Пошли, пошли, – прервал его Молодцов.

У Димки возникла очередная идея.

Глава 20
«Воскресение» княжны Бухалкиной

– Значит, так, – принялся излагать свою идею Молодцов, когда ребята отошли от дома Синичкиных, – мы разыграем маленький спектакль. Я надену черные колготки…

– Чего ты наденешь? – поразился Дураков.

– Колготки. Не перебивай. Я натяну на голову колготки и нападу на Синичкину. Типа, я – бандюга. А ты из кустов выскочишь и закричишь: «Эй, ты, козел, отвали от девчонки, а то рыло начищу!» Я сразу даю деру, типа, я испугался, а Синичкина дарит тебе свой поцелуй и картину Бухалкина.

– Ты думаешь? – с сомнением спросил Федька.

– Уверен. Мы с Ромкой Орешкиным в Питере такой же номер проделали с одной девчонкой.

– Ну давай попробуем, сказал Дураков и тут же воскликнул: – О, Димыч, а можно еще круче сделать!

– Как?

– У моего бати медвежья шкура есть. Мы ее на Машку напялим, а Машку на Синичкину напустим. Представляешь, как Элька завопит, когда нос к носу с медведем столкнется. А тут мы из кустов выскакиваем и кричим Машке: «А ну вали отсюда, косолапый!»

– Класс! Да она нам тогда не то что одну – она нам все свои картины отдаст.

– Точно! Аида шкуру на Машку примерять.

– Аида!

Ребята направились к дому Дураковых. Иван Иваныч, как всегда, возился под своим «Запорожцем». Одни ноги наружу торчали.

– Здрасте, Иван Иваныч, – поздоровался Димка.

– Здорово, елки зелёные, – послышался голос из-под машины.

– Батя, я твою шкуру возьму, – сказал Федька.

– Мою шкуру? – озадаченно переспросил Дураков-старший.

– Ну, в смысле – медвежью. Которая в твоей комнате висит.

– Бери, елки зелёные, – разрешил Иван Иваныч, даже не поинтересовавшись зачем.

Федька скрылся за дверью. В этот момент во двор вошел профессор Безбородов.

– Приветствую вас, молодой человек, – сказал он Молодцову. – А Иван Иваныч дома, не в курсе?

– Дома, дома, елки зелёные, – откликнулся Дураков-старший, вылезая из-под «Запорожца». – Здравствуйте, Аркадий Петрович.

– Здравствуйте, Иван Иваныч. Профессор и изобретатель обменялись рукопожатиями.

– Ну как ваша амфибия, Иван Иваныч?

– Да уже почти готова, елки зелёные. Скоро буду испытания проводить. А потом возьмусь еще за одну штукенцию.

– А что за штукенция? – полюбопытствовал Безбородов.

Дураков-старший мечтательно улыбнулся.

– Хочу, елки зеленые, «оживитель» сделать да свою прабабку оживить. Она такие интересные сказки мне в детстве рассказывала. Охота еще раз послушать.

– Чудненько, чудненько, – разгладь окладистую бороду Безбородов.

А Димка захихикал.

– Напрасно хихикаете, молодой человек, – сказал ему профессор. – Любая идея даже сама безумная, имеет право на существование. По большому счету, только безумные идеи и способствуют прогрессу… А это еще что такое? – прервал он сам себя, глядя поверх «Запорожца».

Молодцов тоже посмотрел. Из дома на задних лапах вышел… медведь. А точнее Дураков-младший в медвежьей шкуре.

… Умной Маше медвежья шкура тоже пришлась впору. Теперь оставалось дождаться удобного момента, когда Синичкина пойдет за околицу, в лес.

Долго ждать ребятам не пришлось.

Буквально на следующее утро Федька услышал звонкий Элькин голосок с соседнего двора:

– Мамочка, я пошла на пленэр…

Дураков встал было в тупик – что ещё за «пленэр»? Но, к счастью, Регина Арнольдовна спросила:

– А куда именно, доченька?

– На болото, мамочка. Хочу написать болотный пейзаж.

«Зашибись!» – подумал Дураков и понесся к Молодцову.

А мать и дочь продолжали разговор:

– Только я тебя умоляю, Элечка, ни в коем случае не ходи по болоту!

– Ну что ты, мамочка. Я с краешку расположусь.

Они еще немного поговорили, и Элька, прихватив мольберт, отправилась на «пленэр». То есть на Чертово болото. А следом за ней, прихватив Машку с медвежьей шкурой, отправились Димка с Федькой.

Углубившись по тропинке в лес, мальчишки надели на свинью медвежью шкуру, превратив таким образом хрюшку в мишку. Они уже хотели двинуться дальше, но тут впереди послышались шаги.

– Синичкина возвращается! – зашептал Молодцов. – Прячь Машку!

– Машка! В кусты! – приказал Дураков.

Понятливая свинья юркнула в густой кустарник. И затаилась там.

А на тропинке показалась… нет, не Элька. А высокая мужская фигура. Это был директор охотхозяйства Василий Тимофеевич Рябчиков. Но для мальчишек Рябчиков теперь прочно ассоциировался с одним-единственным словом – МАНЬЯК!

На плече у Рябчикова висело охотничье ружье. Двустволка.

При виде ружья ребята одновременно подумали о том, что для маньяка сейчас удобный момент их прикончить.

Кругом ни души. Снимай двустволку с плеча и из одного ствола – ба-бах! – по Димке, а из другого – ба-бах! – по Федьке.

Но Рябчиков, видимо, решил отложить убийство ребят до четверга.

– Привет, пацаны, – расплылся он в улыбке. – Гуляете?

– Ага, гуляем, – сипло подтвердили Димка с Федькой. (У того и другого от волнения сел голос.)

– Я тоже гуляю. Погодка великолепная.

– Ага, великолепная.

– В четверг на охоту идем?

– Ага, идём, – продолжали односложно отвечать мальчишки, переминаясь с ноги на ногу.

Вот черт! Когда же этот Рябчиков от них отстанет?

Но маньяк и не думал отставать.

– Слышите, как птички поют? – спросил он.

– Ага? слышим.

Птицы в лесу и впрямь заливались, кто во что горазд. И пели, и чирикали, и пощелкивали.

– О, это малиновка… – прислушивался Рябчиков, – а это соловушка… Фьюти-фьють, фьюти-фьють, – стал он подсвистывать соловью. – О, а это дятел стучит…

«Сам ты дятел!» – глядя на маньяка, думали ребята.

И тут в кустарнике раздался едва уловимый шорох. Но Рябчиков его услышал. Недаром же он получил медаль «Заслуженный охотник».

Маньяк вгляделся в кусты.

– Ух ты! – ахнул он, срывая с плеча ружье. – Медведь!

– Не стреляйте! – дико заорал Дураков. Но было уже поздно.

БА-БАХ – прогремел выстрел.

Машка, словно танк, ломанулась через заросли кустарника. БА-БАХ – пальнул Рябчиков из второго ствола.

Свинья припустила с утроенной скоростью.

– Маша! Маша! Стоять!.. – Федька кинулся следом за Машкой.

– Куда-а! Куда-а! – завопил Рябчиков. – Это же медведь! Он тебя задерёт!

– Это не медведь! – воскликнул Димка. – Это – свинья!

– Какая свинья?! – обалдел Рябчиков.

– Обыкновенная! Мы на нее медвежью шкуру нацепили.

Рябчиков еще больше обалдел:

– Зачем?!

– Да просто так! Играли!..

Сорвавшись с места, Димка помчался вслед за Федькой и Машкой. Но они уже как сквозь землю провалились

– Федь-ка-а! – орал Молодцов. – Машка-а!..

Ответа не было. Да и не могло быть, потому что хрюшка продолжала нестись по лесу как угорелая. А за ней, тоже как угорелый, несся Дураков.

Вскоре Машка с Федькой выскочили к Чертову болоту. Прямо к тому месту, где расположилась Элька Синичкина с мольбертом.

Увидев медведя, Синичкина пронзительно завизжала и от страха полезла в болото. Угодив прямиком в трясину. Трясина, естественно, стала ее засасывать.

– А-а!.. – в ужасе закричала Элька. – Ма-ма!.. Ма-а-мочка!..

Но мамочка была далеко. В Хлевном. Загорала там, лежа на раскладушке.

Зато Дураков был рядом. Не раздумывая ни секунды, он схватил длинную корягу и бросился на помощь Синичкиной.

– Держи, Элька! – протянул он ей второй конец коряги.

Синичкина судорожно уцепилась за корягу. Дураков начал вытаскивать девочку из зелено-бурой жижи. Трясина с неохотой отпускала свою добычу. Прошло, наверное, минут десять, прежде чем Федька с Элькой оказались на твердой почве, где их поджидала Машка.

Умная хрюшка сумела самостоятельно освободиться от медвежьей шкуры и теперь лежала на травке, отдыхая; побив мировой рекорд среди свиней в беге на длинные дистанции.

– Ой, свинья?! – округлились глаза у Синичкиной. – А мне показалось, что тут был медведь.

– Ты обозналась, Эля, – с умным видом сказал Дураков. – Приняла свинью за медведя.

Но Синичкиной было уже не до свиньи, она с благодарностью смотрела на Федьку.

– Спасибо тебе, Дураков, – произнесла Элька с чувством. – Ты спас мне жизнь.

Федька засмущался:

– Да ну, фигня.

– Нет, Дураков, для меня моя жизнь не фигня. Поэтому я должна тебя отблагодарить.

– Ничего ты не должна, – еще больше засмущался Федька.

– Нет, должна, – настаивала Синичкина.

– Ну хорошо, – сдался Дураков. – Должна так должна. А как ты собираешься меня благодарить?

– Девушка может отблагодарить парня только одним способом…

И не успел Федька даже глазом моргнуть, как Элька ЧМОК его в правую щеку. И тут же в левую – ЧМОК.

Дураков сразу и поплыл. Еще бы! Его ведь еще никогда в жизни девчонка не целовала.

Глупо улыбаясь, Федька сказал первое, что пришло ему в голову:

– Зашибись.

А Синичкина начала рассказывать о своих ощущениях:

– Так страшно было. Будто тебя за ноги схватили и тянут, тянут. Я себя ощущала Керри Роббинс.

– Кем-кем?

– Керри Роббинс. Героиней фильма «Болотные твари». Ее тоже в трясину засасывало.

– Точно! – вспомнил Федька. – Я смотрел этот фильм! Классный «ужастик»!

– Классный, – подтвердила Элька. – Это мой любимый фильм ужасов.

– Ты любишь «ужастики»?! – не поверил своим ушам Дураков.

– Ой, я от них прямо тащусь, – призналась Синичкина.

Если раньше Элька просто нравилась Федьке, то после этих слов он полюбил ее всем сердцем. И, не откладывая дела в долгий ящик, Дураков предложил:

– Эля, давай поженимся!

Синичкина опешила:

– Поженимся?

Федька кивнул:

– Ну! И будем каждый день вместе «ужастики» смотреть.

– Как же мы поженимся, если еще в школу ходим?

– Плевать! – бросил Дураков.

– Нет, я так не могу, – покачала головой Синичкина. – Да мне и мама не разрешит сейчас замуж выходить. Надо вначале школу закончить.

– Ладно, давай вначале школу закончим, – согласился Федька. И тут же спросил с интересом: – А ты «Куклу-убийцу» видела?

– Видела.

– Скажи, класс?!

– Да, крутой «ужастик». А ты «Люди-тараканы» смотрел?

– Смотрел. Клевый фильм!

…Пока Дураков с Синичкиной обсуждали «ужастики», Молодцов блуждал по лесу. И в конце концов тоже вышел к Чертову болоту, но совсем не в том месте, где были Федька, Элька и Машка. Тем не менее он сразу же заметил Синичкину, сидящую на пенечке.

Димка хотел было скрыться в кустах. Но под ногой у него предательски хрустнула сухая ветка.

Синичкина обернулась. И Молодцов увидел, что это не Синичкина, а Орешкина. А в следующую секунду Димка понял, что это и не Орешкина.

На Молодцова молча глядела… княжна Бухалкина.

Глава 21
Тень от креста

– На самом деле я никакая не Бухалкина, – рассказывала «мертвая» девочка, – Меня зовут Сэди Уоррен…

Димка, Федька и Элька сидели в доме Кукурузникова и слушали рассказ псевдокняжны.

Как они тут оказались?.. Да очень просто. Кукурузников же оставил Димкиной матери ключ на время своего отсутствия. А Сэди необходимо было срочно куда-то спрятаться. От кого?.. Вот об этом она сейчас и рассказывала. И не только об этом.

– Мы с мамой живем в Бостоне, на берегу Атлантического океана, – продолжала говорить Сэди Уоррен. – У нас роскошная вилла с бассейном, теннисный корт, две яхты… Короче, мы миллионеры. Но не потому, что моя мама – бизнесвумен, то есть деловая женщина. Скорее наоборот – она совсем не деловая. Все богатство нам досталось в наследство от дедушки, крупного финансиста…

Молодцов, слушая рассказ американки, вдруг поймал себя на том, что она ему нравится гораздо больше, чем Катька Орешки на. Хотя на первый взгляд Уоррен и Орешкина были похожи, как сестры-близняшки. Но это только на первый взгляд, а на самом деле нос у Сэди был чуточку прямее, чем у Катьки, глаза – чуточку зеленее, а голос – чуточку нежнее.

Вот этим нежным голосом Сэди и рассказывала:

– …Все у нас с мамой шло о'кей, пока не появился Рич Скотт. Я сразу поняла, что он отъявленный мерзавец. А мама – нет. Дело в том, что моя мама страстная, увлекающаяся натура. Поэтому она влюбилась в Рича, как у вас в России говорят, по уши. Напрасно я убеждала ее, что Скотт негодяй. Она и слушать не хотела. В общем, через пару месяцев они поженились. А еще через месяц у мамы обнаружилась гликоремацитозаменофобия…

– Что-что? – переспросили ребята.

– Гли-ко-ре-ма-ци-то-за-ме-но-фо-би-я, – по слогам повторила Сэди Уоррен. – Это неизлечимое заболевание. Оно состоит из двух болезней: гликоремацитоза и аменофобии. Из-за первой болезни нельзя есть много – умрешь; а из-за второй – мало, тоже умрешь.

– Какой кошмар! – воскликнула Синичкина.

– Это точно, – кивнула американка. – Итак, моя мама была обречена. Но тут Рич сказал, что не всё потеряно – у него есть знакомый врач, который лечит эту неизлечимую болезнь. Вскоре этот врач появился у нас. Он осмотрел маму и заявил, что может ее вылечить, но с одним условием: Рич привезет ему из России скульптуру великого итальянского скульптора Паоло Карлизи. Врач откуда-то узнал, что в музее русского городка Старокозельска висит картина князя Бухалкина, на которой указано место, где спрятана эта скульптура…

Молодцов торжествующе взглянул на Дуракова:

– А я что говорил?!

Да, Димкина версия насчет картины блестяще подтвердилась.

Американка продолжала:

– Рич рьяно взялся за дело. Он раздобыл фальшивое свидетельство о смерти никогда не существовавшей Екатерины Бухалкиной, так же он раздобыл стеклянный гроб с двойным дном. Из-за особой системы зеркал второе дно не просматривалось…

– И это я говорил, – вставил Молодцов, подумав про себя не без гордости: «Классный я сыщик! Классный!»

А Сэди Уоррен рассказывала:

– Вся эта затея с вывозом из России скульптуры мне не нравилась. Но ради спасения мамы я согласилась на план Скотта. А план был такой: я под видом умершей княжны Бухалкиной ложусь в гроб. Рич привозит меня в Россию, якобы на отпевание, находит золотую статую, кладет ее в гроб на второе дно, и мы возвращаемся в Штаты…

– Постой-ка, Сэди, – перебила американку Элька, – я что-то не пойму. Зачем тебе надо было ложиться в гроб, когда туда можно было положить куклу?

– Да ты что, Эля?! – воскликнул Федька. – Таможенники сразу бы врубились, что в гробу восковая кукла.

– Если восковая, может быть, и врубились, а если силиконовая – то нет, – ответила Синичкина.

– Какая? – не понял Дураков.

– Силиконовая кукла. Она практически ничем не отличается от человека. Разве что не живая.

– Кукла в гробу тоже была, – сказала Сэди Уоррен. – Она лежала на втором дне, но я об этом даже не подозревала…

– А почему? – спросили ребята.

– Сейчас узнаете… Рич дал мне специальное снотворное, и я отключилась. А пришла в себя уже здесь, в Хлевном. Тут-то и выяснилось, что Рич Скотт – вовсе не Рич Скотт, а Кирилл Ногососов. Русский аферист и мошенник. Он привез меня в Россию, чтобы убить, а вместо меня положить в гроб куклу, а на второе дно – золотую скульптуру. Затем увезти её в Америку и продать там какому-нибудь миллиардеру-коллекционеру…

– Значит, врач был липовый! – первым догадался Молодцов.

– Липовый, – подтвердила Сэди. – Вместо врача к нам приходил сообщник Ногососова.

– А может, тогда и эта гли-ко-ма… – Синичкина не смогла выговорить. – Ну эта неизлечимая болезнь – тоже липовая?

– Конечно, липовая! – подхватил Дураков. – Ногососов твоей мамаше лапшу на уши навешал, а она и поверила.

Американка грустно вздохнула:

– Нет, к сожалению, мама действительно больна. И сейчас находится при смерти. Этот негодяй Ногососов все предусмотрел. Меня он убьет, мама сама умрет, а он завладеет нашим состоянием. Да еще и золотой статуей… В общем, как выражаются у вас в России: одним выстрелом убивает двух зайчиков.

– Так он мог одного зайчика и в Штатах убить, – заметил Димка, – Ну то есть тебя.

– Мог, – кивнула Сэди. – Только зачем ему рисковать и навлекать на себя подозрение? В Америке существует закон, по которому человека нельзя обвинить в убийстве, пока не найдено тело убитого. А кому придет в голову искать мое тело в далекой России; на дне Чертова болота…

– Откуда ты знаешь, что тебя в болоте хотели утопить? – спросил Федька.

– А я подслушала разговор сообщников Ногососова…

– Мухомора и Таракана?

– Да, эти люди именно так себя называли. Ногососов поручил им убить меня и бросить в болото. Но, к счастью, мне удалось бежать.

– Ясненько, – сказал Димка. – Выходит, Ногососов где-то здесь.

– Я его тут ни разу не видела, – ответила Сэди, – Но по разговору бандитов поняла: да, он где-то здесь.

– А про картину Бухалкина бандиты ничего не говорили?

– Говорили. Они никак не могут сообразить, где же на ней указано место тайника. Даже рентгеном ее просвечивали.

Молодцов взглянул на Синичкину:

– Теперь ты понимаешь, Эля, для чего нам нужна копия картины?

– Понимаю. Сейчас я её принесу.

И Элька принесла копию.

На картине был изображен большой дом с колоннами, маленькая церквушка с крестом, желтая луна на небе и… И все.

– Не очень-то тут разгуляешься, – буркнул Дураков. – Дом, церковь да луна.

– Значит, статуя либо в доме, либо в церкви, – сделал вывод Молодцов.

– Либо на луне, – сострила Синичкина.

Все дружно заулыбались.

– В доме ее уже сто раз искали, – сказал Федька. – И наши, и итальянцы.

– А в церкви? – спросил Димка,

– А в церкви – двести раз. Пока церковь не сгорела.

Мальчишки и девчонки вновь уставились на картину.

– Ни фига не понятно, – спустя некоторое время пробурчал Дураков. – Может, ты, Эля, чего-нибудь не нарисовала?

– Всё я нарисовала, – ответила Синичкина. – Один к одному… А знаете что, – вдруг прибавила она. – Отойдите-ка в сторонку, а я погляжу на полотно «глазами художника».

Все отошли в сторону, а Синичкина стала смотреть «глазами художника».

Смотрела-смотрела, смотрела-смотрела, смотрела-смотрела…

– Нет, ничего не вижу, – со вздохом сказала она и тут же закричала: – Ой, вижу, вижу!..

– Что, что?! – подскочили к ней ребята. Элька ткнула пальцем в картину.

– Смотрите, лунная тень от церкви падает сюда. Хотя должна падать – вот сюда… – Элька ткнула пальцем в другое место.

И правда, судя по положению луны на небе, бледная тень церквушки лежала явно не там, где положено.

– Тень от церкви указывает на место тайника! – с ходу врубился Молодцов.

– А тайник находится за пределами картины, – живо подхватила Сэди Уоррен. – Потому что здесь изображена лишь нижняя половинка тени, а верхняя половинка, которая с крестом, уходит за край полотна. Выходит, тайник там, куда падает тень от креста.

«Сообразительная девчонка, – мысленно отметил Димка. – Катька Орешкина ни за что бы не догадалась».

А вслух Молодцов сказал:

– Погнали на базу отдыха. Посмотрим, куда тень от креста падает.

– Здрасте, – фыркнул Дураков. – Церковь-то сгорела.

– Зато не сгорело место, на котором она стояла. Вот мы с этого места и прикинем, на что указывала тень от креста.

– Ребята, а может, в милицию сообщим? – предложила Синичкина.

– Мы сами себе милиция, – отрезал Федька.

– Вот именно, – отрубил Димка. – Дорога каждая минута. Нам нужно быстро отыскать «золотую бабу» и использовать ее, как приманку для Ногососова.

– Его так просто не возьмешь, – заметила американка. – Он очень хитрый и умный негодяй.

– У нас в голове тоже не опилки, – бойко произнес Молодцов. – В общем, погнали на базу. А ты, Сэди, закройся и никому не открывай.

– О'кей, – сказала Сэди.

– А что тебе принести поесть? – спросила у нее Элька.

– Гамбургер, поп-корн и кока-колу, – не задумываясь, перечислила американка, Синичкина развела руками:

– Вот чего нет в Хлевном, того нет. Хочешь, я тебе принесу вареной картошки с селёдкой?

– А я могу тебе притащить гречневой каши с молоком, – добавил Федька. – Хочешь?

– А я – лапши с котлетой, – прибавил Димка. – Хочешь?

– Я всё хочу, – улыбнулась Сэди Уоррен. – Несите. Как говорят у вас в России: «Голод не телка – в лес не убежит».

Ребята направились к выходу.

– Пока-пока, – сказали они американке.

– Бай-бай, – ответила им Сэди.