Текст книги "Руки вверх, Синяя Борода"

Автор книги: Валерий Роньшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Руки вверх, Синяя Борода

Глава I
РОДИТЕЛИ ТОЖЕ ЛЮДИ

На потолке сидел солнечный зайчик. Увидев, что Лика проснулась, он спрыгнул на одеяло. «Привет», – сказал зайчик. «Привет», – ответила Лика, ни капли не удивившись тому, что солнечный зайчик умеет разговаривать. Осторожно, чтобы его не спугнуть, Лика протянула руку и погладила зайчика по мягкой и теплой шерстке.

В ту же секунду Лика проснулась окончательно.

Тудух-тудух-тудух-тудух… стучали колеса. Вагон тихонько покачивался. За окном стелился туман. Из тумана росли деревья. С грохотом промчался встречный состав. По радио звучала знакомая мелодия. «Мне нравится, когда идет дождь», – вспомнила Лика название композиции.

Неужели она одна, без родителей, едет в поезде?

Лика закинула руки за голову и сладко потянулась. Классно!.. Можно делать все, что хочешь. Можно встать, а можно не вставать. Можно пойти умыться, а можно не умываться.

Вот она – свобода!

Никто тебя не достает вопросами типа: «Ты приготовила уроки?» Или требованиями типа: «Покажи дневник». С какой стати, интересно, она должна показывать дневник? И дело дайсе не в том, что в дневнике могут быть двойки. Как раз наоборот – в дневнике у нее одни пятерки. Тут дело в принципе… Раньше Лика об этом не задумывалась. Все было естественно. Родители приказывали – она подчинялась. Но в последнее время это начало ее раздражать. И не только это; Лику вообще все стало раздражать. С ней явно творилось что-то неладное. Она даже не обрадовалась, когда наступили летние каникулы.

Наконец, не выдержав, Соломатина рассказала о своих странных ощущениях подруге Катьке.

Катька Орешкина была на год старше Лики, перешла в девятый класс, а после окончания школы собиралась поступить в медицинский институт. Учиться на психиатра.

Все ясно, – сказала Катька, выслушав Ликин рассказ. – У тебя начался переходный возраст. У меня в прошлом году точно такие же заморочки были. Буквально все доставало…

Переходный возраст? – переспросила Лика.

Ну да. Ты из ребенка переходишь во взрослого человека.

Соломатина вздохнула.

– И долго я буду переходить?

Пока не перейдешь, – ответила Орешкина. – У всех это по-разному длится. Одни за полгода переходят, а другие за всю жизнь не могут перейти.

– Кошмар. Представляешь, все время хочется кричать, топать ногами, посылать всех к черту…

Катька кивнула.

Представляю. Сама через это прошла. Сейчас у тебя в организме происходят физиологические изменения. И эти изменения болезненно отражаются на психике. Так в учебнике по психиатрии написано.

А ускорить этот процесс никак нельзя?

В принципе, можно. Надо, чтобы твоя неврологическая доминанта переместилась с физиологического уровня на…

Кончай умничать, – перебила Лика. – Говори нормальным языком.

– В общем, тебе надо сменить обстановку.

Развеяться… Ты на каникулах куда собираешься?

– На Канары. С родителями.

Орешкина задумчиво покрутила прядку волос у правого уха.

А что если тебе это лето без родителей провести?

Без родителей?

У Соломатиной так вопрос вообще никогда не стоял. Наступало лето, и она вместе с папой и мамой отправлялась за границу. Юрий Владимирович, Ликин отец, был талантливый изобретатель и получал за свои изобретения солидный процент от прибыли. Поэтому семья Соломатиных могла себе позволить съездить на Канары или на Багамы.

Обычно Лика с нетерпением ждала этих поездок. Но в этом году предстоящее путешествие на Канарские острова ее совсем не радовало. А наоборот, как и все остальное, раздражало.

«Опять тащиться на эти чертовы острова, – с тоской думала она, – жариться там на солнцепеке, купаться в этом дурацком океане. Да еще и слушать постоянное брюзжание матери: „Анжелика, сейчас же надень панамку… Не заплывай так далеко, Анжелика…“

Катька развивала свою мысль:

С родителями не в кайф отдыхать. То нельзя, сё нельзя. Тоска зеленая.

Это уж точно.

А поехали к моей бабушке, – предложила Орешкина. – У нее можно делать все, что захочешь.

В Псков, что ли?

Нет, в Гусь-Франковск.

Ты же говорила, твоя бабушка в Пскове живет.

Правильно, одна в Пскове. Другая здесь, в Питере. А третья под Ростовом-на-Дону. В Гусь-Франковске.

Как это третья? – не поняла Лика.

Ну, двоюродная.

Разве бывают двоюродные бабушки?

Еще как бывают. Мой прадедушка был три раза женат. И от третьей жены у него родилась Светка.

Какая еще Светка? – опять не поняла Соломатина.

Бабушка моя.

Ты ее Светкой называешь?

Да. А что такого?

Прямо в глаза?

Конечно.

Ну ты даешь, Кать. Старого человека…

Она не старая, – рассмеялась Орешкина. – Светке восемнадцать лет.

Прикалываться?

Ничего подобного. Когда прадедушка женился в третий раз, его жене был сороковник. И у них сразу же после свадьбы родилась Светка.

Ну и ну.

А недавно прадедушка снова женился. На тридцатилетней.

Во дает!

Самое смешное, что его четвертая жена должна скоро родить.

Лика так со смеху и покатилась.

Значит, у тебя бабушка родится. Ой, не могу…

Aral – заливалась и Катка. – Ну, едем в Гусь-Франковск? – отсмеявшись, спросила она. – Я тебя со Светкой познакомлю. Знаешь, какая она классная девчонка. А какой у нее дом здоровенный! Ты обалдеешь. Будем там втроем кайфовать.

– Почему втроем? А твоя прабабушка?..

Орешкина рукой махнула.

– Прабабушка как с прадедушкой развелась, так тут же опять замуж выскочила. За генерала.

И уехала к нему в Таганрог жить.

Соломатина осуждающе покачала головой

– Ну у тебя и родственники. Женятся – разводятся. А вот мои родители вместе уже пятнадцать лет живут.

– И что хорошего? Даже не о чем будет в старости вспомнить. Нет, лично я собираюсь несколько раз замуж выйти.

Лика хитро взглянула на подругу.

– А первым мужем у тебя кто будет? Молодцов??

Димка Молодцов учился с Ликой в одном классе. И был влюблен в Катьку.

– А у тебя кто? – отпарировала Катька. – Ромка?!

Ромка Орешкин тоже учился с Ликой в одном классе. И был влюблен в Лику.

Соломатина презрительно фыркнула.

Вот уж фигушки с маслом. Между нами все кончено.

Да-а? – протянула Орешкина. – А что случилось? У вас же такая любовь была.

Была да сплыла. Я его застукала, когда он с Танькой Акуловой целовался.

Выходит, он в прадедушку пошел, сделала вывод Орешкина. – Жалко. Я-то думала, мы с тобой станем этими… как их… кузинами.

Свояченицами, – поправила Лика.

Какая теперь разница, если ты не собираешься за Романа замуж выходить.

Да уж, мне такой муж и даром не нужен, который в любви объясняется, а через пять минут с другой целуется.

А мы тут недавно о тебе говорили, – вспомнила Катька. – И Роман мне сказал: „Так хочется с Ликой увидеться“.

Передай ему, что он меня теперь и во сне не увидит.

Ничего я не буду передавать. Я с ним тоже поссорилась.

А ты-то из-за чего?

А мы постоянно то ссоримся, то миримся… Так ты едешь в Гусь-Франковск? – вернулась Катька к прежней теме.

Меня одну не отпустят.

Ты спроси вначале. Может, отпустят.

Да что спрашивать. Я и так знаю.

А ты скажи, что уже не маленькая. Меня родители в прошлом году одну в Псков отпускали.

Запросто отпустили?

Ну, не запросто. Повыступали для порядка. Но я им популярно объяснила, что у меня начался переходный возраст, поэтому со мной лучше не спорить. Они сразу притихли. А в этом году, когда я им сказала, что поеду в Гусь-Франковск, вообще не стали выступать. Езжай, говорят, куда хочешь.

Классно. С моими этот номер не пройдет.

А ты поставь вопрос ребром. Как гладиаторы.

Какие гладиаторы?

Римские. Помнишь восстание Спартака? У них еще лозунг был: „Свобода или смерть!“

Лика хмыкнула:

– Да, мамочка мне такую свободу устроит мало не покажется.

– Тогда по-хорошему с ними поговори, предложила другой вариант Орешкина. – Скажи им, что ты их очень любишь, но этим летом предпочла бы любить на расстоянии. Родители тоже люди. Должны понимать, что к чему.

– Ну, не знаю, – с сомнением произнесла Соломатина.

– Попробовать-то можно. Решайся, Лик.

И Лика решилась.

За ужином, набравшись смелости, она сказала:

– Я с вами на Канары не поеду.

Ирина Сергеевна – мать Лики – чуть пельмениной не подавилась (на ужин были пельмени со сметаной).

– Как это не поедешь?

Мы с Катькой решили к ее бабушке съездить. В Гусь-Франковск.

Ах, вы с Катькой решили, – язвительно произнесла Ирина Сергеевна.

Да, решили, – не менее язвительно ответила Лика.

Юра, ты слышишь? – обратилась Ирина Сергеевна к мужу.

А?., что?.. – рассеянно спросил Соломатин. Он был, как всегда, погружен в свои мысли. Обдумывал очередное изобретение.

Анжелика не желает лететь с нами на Канары, – раздельно произнесла Ирина Сергеевна.

Юрий Владимирович удивленно посмотрел на дочь.

– А почему, дочурка? Ведь тебе же там нравилось.

Лика открыла было рот, чтобы ответить. Но Ирина Сергеевна ее опередила:

А потому что она у нас теперь девица капризная. Ей, видите ли, взбрендило в Гусь-Франковск ехать.

В какой Гусь-Франковск? – спросил Соломатин.

Который под Ростовом-на-Дону, – объяснила Лика.

Ирина Сергеевна драматично закатила глаза.

– Бо-о-же. Ростов-на-Дону! Это же самый бандитский город России.

Ну, не преувеличивай, Ирочка.

Я не преувеличиваю. Это общеизвестный факт. Если Одессу называют: „Одесса-мама“, то Ростов всегда называли: „Ростов-папа“. – Строго сведя брови, Ирина Сергеевна взглянула на Лику. – В общем, так, ни в какой Гусь-Франковск ты не поедешь.

Нет, поеду, – упрямо сказала Лика.

А я говорю, не поедешь! – Ирина Сергеевна бросила вилку на тарелку.

А я говорю, поеду! – тоже бросила свою вилку на свою тарелку Лика.

Девчонки, девчонки! – предостерегающе воскликнул Соломатин. – Вы так всю посуду в доме перебьете. Успокойтесь. Не надо драматизировать ситуацию.

А никто и не драматизирует, – е напряженной улыбкой ответила Ирина Сергеевна. – Просто Анжелика должна выкинуть из головы свою сумасбродную идею насчет Гусь-Франковска.

И не подумаю!

Ирина Сергеевна покраснела,

Как ты с матерью разговариваешь?! – кричала она.

Так же, как ты с дочерью! – закричала в ответ Лика.

Вот что, дорогая, – заговорила Ирина Сергеевна дрожащим голосом, – ты совсем отбилась от рук. Постоянно дерзишь… Не забывай ты еще девочка, поэтому изволь слушаться родителей.

Я уже не девочка! – запальчиво возразила Лика. Ирина Сергеевна побледнела.

Как не девочка… – растерянно пролепетала она.

Да! Да! – с той же запальчивостью продолжала Лика. – Я уже взрослая! Мне целых четырнадцать лет! И я хочу поехать в Гусь-Франковск. Одна! Понятно?!

Понятно, – покладисто ответил Соломатин. – Завтра утром мы вернемся к этому вопросу.

– Юра, что ты говоришь? При чем тут – „завтра утром“?

А при том, Ирочка, что утро вечера мудренее. – Юрий Владимирович поднялся из-за стола. На сегодня дискуссия окончена. Пора спать.

Но Лика прекрасно понимала, что дискуссия не окончена. И что ночью она продолжится.

Так оно и оказалось.

Когда родители улеглись, Лика на цыпочках подкралась к дверям родительской спальни. И услышала голос отца.

Ира, ну чего ты завелась? Неужели тебе не ясно – у Лики наступил переходный возраст. Ей хочется самостоятельности. Ты же умная женщина. Казалось бы, должна понимать такие вещи…

Ах, Юра, – со слезами в голосе отвечала Ирина Сергеевна, – я умная с чужими. А когда дело касается моего ребенка, я становлюсь дура дурой…

Это уж точно.

Ты сам посуди, – шмыгая носом, говорила Ирина Сергеевна, – ну как можно отпускать ее одну. Тем более в Ростов. Ведь там полно маньяков и убийц…

Положим, в Питере маньяков с убийцами тоже хватает, – заметил Соломатин. – Это во-первых. А во-вторых, она хочет ехать не в Ростов, а в Гусь-Франковск.

Ой, да какая разница?! У нас в стране везде бардак… И потом еще это ее странное увлечение…

Какое увлечение?

Ты, конечно, уже все забыл. Наша Лика с подругой Катей и два мальчика из Ликиного класса вообразили себя детективами. И расследуют всякие преступления.

То есть в сыщиков играют?

Ничего подобного! Расследуют настоящие преступления с настоящими преступниками.

– Да перестань, Ира.

А ты вспомни, как они бомбу на яхте обнаружили,

Ну, это был единичный случай.

Я чего боюсь-то, – продолжала Ирина Сергеевна. – Приедут девчонки в Гусь-Франковск и начнут там искать приключения на свою голову. Впутаются в какую-нибудь криминальную историю… – Ирина Сергеевна опять начала всхлипывать.

– Ну успокойся, Ирочка, успокойся, – начал утешать жену Соломатин. – Разумеется, Лику нельзя отпускать одну в этот Гусь-Франковск. – Он сделал паузу. – Но и тащить ее насильно на Канары тоже нельзя.

Не понимаю, к чему ты клонишь, – Ирина Сергеевна звучно высморкалась.

Сейчас поймешь. Я кое-что изобрел. Я ведь изобретатель, если ты помнишь.

Ой, мне не до шуток.

А я не шучу. Я действительно кое-что придумал. Слушай… – И Соломатин перешел на шепот.

Лика навострила уши.

Шу-шу-шу, – шептал Юрий Владимирович.

Шу-шу-шу, – отвечала ему Ирина Сергеевна.

В общем, как Лика не навостряла уши, она так ничего и не расслышала. Послушав еще ми-нуты три родительское шушуканье, Лика отправилась спать.

А на следующее утро все было как в сказке.

Ирина Сергеевна извинилась перед дочерью за свою несдержанность. Лика, естественно, тоже извинилась перед матерью за свою несдержанность.

А Юрий Владимирович сказал:

Хочешь, дочурка, ехать в Гусь-Франковск – поезжай. Мы с мамой не возражаем.

А может, доченька, самолетом полетишь? – ласково осведомилась Ирина Сергеевна. – Все меньше опасности.

Ирина… – многозначительно произнес Соломатин.

Что я такого сказала? – стала суетливо оправдываться Ирина Сергеевна. – Я просто спросила, не хочет ли она лететь самолетом.

Нет, мама, не хочу, – ответила Лика. – Мы с Катькой решили на поезде ехать… В плацкартном вагоне, – с гордостью добавила она, потому что еще ни разу в жизни не ездила в плацкарте.

Боже, в плацкартном… – простонала Ирина Сергеевна. – Но там же ездят одни…

Ирина… – вновь многозначительно произнес Соломатин.

Ну, хорошо, хорошо, – быстро проговорила Ирина Сергеевна. И жалобно посмотрев на Лику, добавила: – А может, в купейном поедешь, доченька?.. Я бы вам с Катенькой билеты взяла.

Ладно уж, – Лика решила хоть в чем-то уступить матери. – Бери. Поедем с Катькой в купейном.

Глава II
"СКРЫТНИКИ"

И вот уже до Ростова было рукой подать.

За окнами вагона текла река, плыли баржи с песком. На берегу стояла церквушка, чуть дальше – еще одна.

Дверь открылась, и в купе вошла Катька. Она ходила умываться.

– Подъезжаем к Новочеркасску, – объявила Орешкина. – Стоянка десять минут. Купим чего-нибудь пожевать?

– Естественно, – засмеялась Лика. Девчонки выходили на каждой станции, где останавливался поезд, и покупали все подряд: черешню, бананы, жареных кур, пакеты с кефиром, жвачку, вареную картошку, кока-колу… Им нравилось сорить деньгами; нравилось, забравшись с ногами на нижнюю полку, постоянно что-то жевать, нести всякую чушь и хихикать. А еще у них была верхняя полка, куда они попеременно забирались поваляться.

И если Катька лежала наверху, то она командовала Ликой:

– Лик, кинь конфетку…

А если Лика лежала наверху, то она командовала Катькой:

– Кать, дай кефирчику…

В общем, подруги наслаждались полной свободой.

Они даже в вагон-ресторан разок закатились и, изображая из себя денежных девиц, назака-зывали кучу всевозможных деликатесов.

…Соседкой по купе у них оказалась молодая девушка по имени Лена (четвертое место было свободно). И сразу, с первых минут знакомства, Катька и Лика с ней подружились.

Лена заканчивала Петербургский университет, по специальности "история". Она ехала в Ростов поработать в архиве: сделать выписки для дипломной работы. Подруги стали любопытничать: а какая тема диплома?., а почему надо тащиться в такую даль, чтоб его написать?..

И Лена охотно начала рассказывать. Да так интересно! О тайных сектах, кровожадных языческих богах, ритуальных жертвоприношениях…

Девчонки забыли о времени. За окном, на темном небе, давно висела желтая луна; поезд с грохотом несся сквозь ночь, а Катька с Ликой, сидя во мраке купе (они специально не включали свет), слушали неторопливый рассказ. В прямом смысле – неторопливый. Лена пока еще не дошла до темы своей дипломной работы.

Наконец, у всей троицы начали слипаться глаза, и было решено перенести рассказ о дипломе на завтра.

…В Новочеркасске девчонки вышли из вагона и как обычно начали шнырять по перрону в надежде купить что-нибудь этакого, чего они еще не пробовали.

– Покупайте чипсы! – кричал продавец одного из лотков. – Свежие чипсы! Только что с грядки!..

Оценив юмор продавца, Катька и Лика купили у него по пакетику чипсов. И вернулись в купе.

Лена уже проснулась. Сидя у окна, она расчесывала волосы.

– Ленка, давай дальше, – тут же пристала к ней Орешкина.

Девушка рассмеялась.

Дайте хоть расчесаться.

А ты расчесывайся и одновременно рассказывай, – сказала Лика.

С едва заметным толчком тронулся поезд. И начал быстро набирать скорость. Вскоре Новочеркасск остался позади.

Лена спрятала расческу в сумку.

А на чем я остановилась?

На дипломе! – со смехом ответили подружки.

Ну что ж, слушайте дальше… Вчера я вам рассказывала о тайных сектах, которые существовали у нас в России. Но так и не дошла до самой тайной – языческой секты "скрытников". Именно ей и посвящена моя дипломная работа.

– "Скрытники"? – повторила Катька, разрывая пакетик с чипсами и засовывая в рот горсть хрустящего картофеля. – Они что, скрывались от кого-нибудь?..

Да, скрывались.

А от кого? – спросила Лика" тоже разрывая свой пакетик.

От всех. "Скрытники" устраивали свои жилища в непроходимых лесах; рыли там землянки. К их жилью, которое они называли "скит", не вело ни единой тропинки. Чтобы попасть туда, надо было пробираться по срубленным стволам деревьев, скрытым в чаще и образующим цепочку…

Орешкина, свесив голову вниз (она уже успела забраться на верхнюю полку), перебила Лену:

И что, они все время жили в лесу?

Нет. В середине тридцатых годов прошлого века им пришлось выйти из лесов, потому что на них стали натыкаться геологи, охотники, лесорубы… Но, живя в городах и селах, "скрытники" и там оборудовали свои дома тайными подвалами, где продолжали молиться богине Рураке и где прятали своих "живых мертвецов".

А кто такая богиня Рурака? – поинтересовалась Катька.

А кто такие "живые мертвецы"? – поинтересовалась Лика.

Лена улыбнулась.

– Сейчас, девочки, узнаете… Наиболее таинственную часть общины "скрытников" составляли "живые мертвецы". Это были люди, давшие обет богине Рураке поститься и не видеть белого света до самой смерти. Они считались умершими еще при жизни – умершими для мира.

Существовал даже специальный обряд их фальшивых похорон: по деревне при стечении народа с плачем проносили пустые заколоченные гробы. Когда же "живые мертвецы" умирали на самом деле, их тела закапывали в тайных ямах, не ставя над могилами крестов.

Ничего не понимаю, – пожала плечами Орешкина. – Ведь если человек умирает, врач должен конснатиро… тьфу… констатировать его смерть.

Верно. Но в те времена это правило не очень-то соблюдалось, тем более в деревнях. Поэтому "скрытники" свободно устраивали I только фальшивые похороны, но еще и ритуальные убийства.

Вот гады! – сказала Катька, хрустя чипсами.

Они не гады, Кать, а религиозные фанатики, – уточнила Лика.

– Богиня Рурака была богиней Смерти, – продолжала Лена, – поэтому раз в год, обычно весной, "скрытники" приносили ей в жертву во семнадцатилетнюю девушку. Жертвоприношения проводились почти до самой Второй мировой войны. А в сороковом году Рурака внезапно умерла. И, оставшись без своей богини, секта распалась.

– Разве богиня может умереть? – удивилась Орешкина.

– Рурака – на самом деле никакая не Рурака и уж тем более не богиня. Это была обыкновенная женщина. Звали ее Авдотья Холмогорова.

Она родилась в семье раскольника-старообрядца. И еще в детстве у нее обнаружился дар индуктора…

Лика собралась было спросить, кто такой индуктор, но Катька торжествующе закричала:

А я знаю, кто такой индуктор!.. Это человек, который распространяет вокруг себя психическую эпидемию!

Правильно, – кивнула Лена. – Откуда ты знаешь?

Я же будущий психиатр, – не без гордости сообщила Орешкина. – После школы в медицинский буду поступать.

Этот феномен не раз описан в научной литературе, – специально для Лики объяснила Лена, – когда какой-нибудь человек (как правило, психически больной), возбужденный маниакальной идеей, словно заражает ею окружающих. Вот и Холмогорова, вообразив, что она богиня Смерти, внушила эту идею окружающим, организовав из них секту "скрытников"…

А когда она умерла, внушение перестало действовать, – подхватила Катька. – Поэтому, секта и распалась. Так ведь?

Да, так, – подтвердила Лена. – Но прежде, чем это произошло, "скрытники" устроили богине Рураке пышные похороны. Они похоронили ее почти как египетского фараона. Гробница состояла из двух больших комнат – усыпальницы и сокровищницы. В усыпальнице поместили золотой гроб, в котором лежала Холмогорова, а сокровищницу наполнили богатыми дарами: шкатулками, ларцами и сундуками с драгоценностями…

А где эта гробница? – спросила Лика.

Неизвестно. Ее до сих пор не нашли.

Откуда тогда ты знаешь про драгоценности? – спросила Катька.

Мне профессор Синицын рассказал. Мой руководитель диплома. У него есть опись всего, что лежит в гробнице. Эту опись составили "хранители". – И опережая вопрос девчонок, Лена пояснила: – "Хранители" – это те из "скрытников", которые продолжали поклоняться Рураке и верили, что она вновь вернется на землю.

Поэтому они охраняли гробницу и раз в год сверяли по описи, все ли сокровища на месте.

– А как опись попала к профессору Синицыну? – не поняла Лика.

– Он ее в БАНе нашел.

Девчонки недоуменно переглянулись.

В бане?.. – повторила Орешкина.

Пошел мыться и нашел? – спросила Соломатина.

Лена укоризненно покачала головой.

– Ай-яй-яй. Живете в Петербурге и не знаете что Библиотеку Академии Наук сокращенно называют – БАНя. Стыдно, девочки.

Но девчонкам было ни капельки не стыдно. Наоборот, они стали весело смеяться над тем, что библиотеку называют баней.

Как-то раз профессор работал в БАНе, в "секторе редких рукописей", и неожиданно между страницами одной рукописи увидел пожелтевший листок…

И сразу врубился, что это опись сокровищ гробницы Рураки?! – спросила Катька.

Еще бы Аркадию Петровичу не врубиться, если он единственный историк в нашей стране, который занимается "скрытниками"… Ну еще я ему немного помогаю, – скромно добавила девушка.

А при чем тут тогда Ростов? – спросила Лика.

По мнению Синицына, именно под Ростовом и находился главный подпольный центр "скрытников". А недавно выяснилось, что в Ростовском архиве есть документы, подтверждающие предположение профессора. Вот я и еду их изучать…

Девчонки! – воскликнула Орешкина. – А что если и гробница Рураки где-нибудь под Ростовом находится?!

Вполне возможно, – ответила Лена. – Аркадий Петрович говорил, что Холмогорову похоронили на небольшом острове. А ведь Ростов стоит на берегу Дона…

Катька чуть с верхней полки не свалилась.

Так рядом же с Гусь-Франковском есть остров!.. – закричала она. – Девчонки, мы можем найти эту гробницу и стать миллионершами!

Какими еще миллионершами?! – усмехнулась Лика.

Долларовыми!

Размечталась. По закону, если ты найдешь клад, ты обязана сдать его государству.

Ничего подобного. По закону нам полагается 50 % от найденного клада. А это на пару миллионов точно потянет. – Опустив руку, Катька взъерошила Ликины волосы. – Лик, ты что будешь делать со своим миллиончиком?

Соломатина энергично закрутила головой.

Не порть мне прическу. Отстань. Но Катька не отстала.

Ну скажи.

Пожертвую "Обществу защиты тараканов".

Нет, правда, без дураков.

Ой, да ты вначале гробницу найди!

– Ну предположим, мы ее нашли, – продолжала теребить подругу Орешкина. – Давай помечтаем.

– Отстань, я тебе говорю.

Катька, оставив Лику в покое, ударилась в мечты.

Если у меня будет миллион баксов, я объеду все знаменитые города мира. Париж, Венецию, Рио-де-Жанейро…

Нижние Сопляки, – хихикнув, добавила Соломатина.

Проигнорировав ехидную реплику, Орешкина продолжала:

– Ив каждом городе буду останавливаться в самом шикарном отеле. И принимать в номере ванну из молока. Чтоб кожа была белая-белая..

А еще куплю себе шикарный "роллс-ройс" и мопса. И еще… э-э… – Катька, открыв рот, соображала, что бы ей еще захотеть.

Улучив момент, Лика сунула подруге в рот скомканный пакетик из-под чипсов.

Это тебе вместо мопса!

Ах, ты так! – выплюнув пакет, закричала Орешкина и, спрыгнув с верхней полки, огрела Соломатину подушкой по голове.

Лика, естественно, в долгу не осталась и тоже огрела Катьку подушкой.

Девочки, девочки, – попыталась утихомирить разыгравшихся девчонок Лена. – Ну что вы как маленькие, ей-богу! Перестаньте!..

А мы и есть маленькие! – кричала в ответ Катька, не переставая колошматить подругу подушкой. – Мне всего четыре годика!

А мне тли годика! – "детским" голоском пищала Лика, в свою очередь азартно колошматя Катьку. – Вот тебе, вот тебе, вот тебе!..

Лена полезла их разнимать. Подруги тотчас объединились и стали дружно колотить подушками соседку по купе.

– Значит, двое на одну? – Лена схватила свою подушку. – Ну я вам сейчас покажу, как

на взрослую женщину нападать!

В самый разгар бесиловки в дверь постучали.

Кто там? – переводя дыхание, спросила Лена.

Проводник. Можно войти?

Нельзя! – закричала Катька. – Мы голые!

Совсем ты, Катерина, сбрендила, – покрутила Лика пальцем у виска и открыла дверь. – Проходите, пожалуйста.

В купе осторожно заглянул усатый проводник. Он подозрительно посмотрел на разгоряченные лица молоденьких пассажирок и, кашлянув, спросил:

Чай будете пить, девушки?

Будем, – ответила за всех Орешкина. – Только без заварки и без сахара.

– Как это? – обалдел проводник.

Девчонки покатились со смеху.

– Веселенькая у вас компания, – хмыкнул в усы проводник и ушел за чаем.

И уже через пять минут Катька, Лика и Лена сидели за столиком и пили чай. С зефиром в шоколаде.

Лен, – спросила Лика, – а почему профессор Синицын с тобой не поехал?

А Ленка его не взяла, – захихикала Катька. – Он для нее слишком старенький. Верно, Лен?

Лена, до того оживленная и веселая, враз погрустнела.

– Да нет, – чуть слышно ответила она, – он совсем не старый,

И вдруг, опустив голову, спрятала лицо в ладонях.

– Ленка, ты чего? – Лика подсела к девушке и обняла ее за плечи. – Что случилось?

Катька тоже подсела к Лене.

– Я что-нибудь не то сказала? Да, Лен?..

Девушка убрала руки от лица. По щекам у нее катились слезы.

Все в порядке, девочки. Не обращайте на меня внимания.

Хорошенькое дело, – фыркнула Орешкина. – Она слезы льет, а мы – не обращай внимания.

Лена грустно улыбнулась.

– Аркадий Петрович тоже хотел в Ростов ехать. Мы и билеты заранее взяли. Вы думаете, почему одно место в купе свободно… – Она опять грустно улыбнулась. – Но он не поехал.

На поезд опоздал? – спросила Лика. Лена покачала головой.

Нет.

Заболел? – спросила Катька.

Нет.

– Тогда почему? – в один голос поинтересовались подруги.

Глаза девушки вновь наполнились слезами.

– Потому что его… убили.