Текст книги "От Лубянки до Кремля"

Автор книги: Валерий Величко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Это не в плане жалобы, а как информация к размышлению для кадровиков.

Политико-психологический портрет лидера

Вся эта информация в совокупности собиралась, классифицировалась, анализировалась специалистами, и в результате рождался политико-психологический портрет лидера.

Если оставить в стороне прагматические рекомендации Сунь Цзы, «Государя» Макиавелли, Талейрана и других великих политологов давних времен, то одним из первых в истории по заказу американской разведки (Управления Стратегических служб – УСС) в 1943 году ведущим экспертом по психологии личности профессором Гарвардского университета доктором Генри Мюрреем был сделан психологический портрет Гитлера, который оказался удивительно точен. Гитлер погружался в бездну безумия. Вероятнее всего, считал Мюррей, Гитлер затворится в своем бункере и постарается эффектно покончить с собой. Что и случилось весной 1945 года.

В начале 70-х прошлого века заказы Центрального разведывательного управления США на «психологический портрет», или, как говорят американцы, на «профиль», стали системой. Эксперты составили и составляют досье на всех, вызывавших ее интерес, лидеров и государственных деятелей: Садата, Кастро, Каддафи, Хомейни, Хусейна, Арафата, Ким Ир Сена и др. Все как на ладони: прошлое, должностные и личные отношения, семья, близкие, социальные корни, профессиональные навыки, характер. На что реагируют позитивно, что вызывает неприятие. Личная жизнь, альковные тайны, скандалы, порочащие связи…

Если говорить о психологических характеристиках лидеров государств, то весьма эффективные результаты давала созданная Ю.В. Андроповым группа «Портрет».

Она состояла из ведущих советских ученых – медиков, психологов и психиатров, социологов, этнографов и других специалистов. При необходимости для работы в группе привлекались даже экстрасенсы и графологи. Составляемые ими «портреты» были удивительно точны. Как-то, читая социально-психологический портрет Амина, составленный лет за 10 до трагических событий в Афганистане, я удивился нашим непродуманным действиям в общении с ним. Видимо, этот документ не был известен руководителям, принимавшим решения, или опять верх взяло присущее нам верхоглядство и самомнение.

Хотя, надо сказать, что в то время, как правило, в высшем управленческом звене СССР работали умные люди. «Защиту от дурака» обеспечивала грамотная кадровая политика.

Но с середины 1980-х, с момента прихода Горбачева и его команды, на первое место стали выходить не интеллектуальные возможности и опыт специалистов, а преданность, принадлежность к клану, умение льстить «хозяину». И вся эта кропотливая подготовительная работа по выращиванию и отбору высококлассных экспертов перестала быть востребованной.

Утверждаю не голословно. Я лично видел многие «портреты» последних лет. Для иллюстрации данного тезиса хотел было дать их в приложении к своей книге, но передумал, жалко обижать людей, на которых они составлялись.

Вместе с тем западные политики с подачи спецслужб виртуозно пользовались слабостями последнего советского лидера (да и не только). Они восхищались его идеями, соглашались с обоснованностью подходов, но добивались, чтобы первым на уступки шел он.

Играя на его слабостях, хороший психолог (как вы помните – бывший директор ЦРУ) Дж. Буш-старший откровенно подыгрывал ему: «Господин Президент, я обращаюсь к Вам, как к уважаемому другу, как к равному, как к важному партнеру и участнику событий, роль которого весьма важна» (выдержка из стенограммы беседы с Горбачевым в Хельсинки 9 сентября 1990 года).

Эта тактика себя оправдала. Джордж Буш-старший в своих мемуарах пишет, что основная тактика его поведения с Горбачевым заключалась в налаживании личных, якобы доверительных, отношений (тактика личного шарма). Они должны были скрывать жесткую бескомпромиссную позицию США в обеспечении своих национальных интересов, и эту задачу они, признаем, решили…

Похвали дурака – он и лоб себе расшибет. И Горбачев был уже готов! Готов проглотить «…новый мировой порядок…» Буша, клянется американскому президенту в верности «…у Вас не должно быть сомнения», подобострастно поддакивает ему, обзывая С. Хуссейна «параноиком», готов выполнить задание – «…прощупать его (Хуссейна)…» и т. п.

Где же та Великая Держава, где же тот лидер, перед которым вставал даже сам Уинстон Черчилль? Увы и ах!

В не так давно опубликованном дневнике Р. Рейган писал: «Я сказал, что не могу вернуться домой без внятного объяснения, почему они (Советы) передумали закупать у нас 6 миллионов тонн зерна». Тут-то и сыграть бы на его интересах, поставить условия, поторговаться, но «… дальше началось шоу…». Рейган упрямо вел свою линию: «Я говорил, что не откажусь от СОИ ни за какие сокращения вооружений. Он изображал веселье и общительность, я изображал безумие – сработало. Все наши думают, что я вел себя правильно».

Капля камень точит. Выяснили, что Михаил Сергеевич расслабляется, если в комнате растоплен камин. Впоследствии, обратим внимание, горящий камин всегда оказывался в нужное время и в нужном месте во время большинства встреч Горбачева с президентами США.

Не забывали и его команду. Госсекретарь Шульц, углядев, что новый советский министр иностранных дел – лицо кавказской национальности – по восточному неравнодушен к лести и знакам личного уважения, во время одного из ланчей дал знак своим помощникам включить музыку и неожиданно запел известный американский шлягер «Georgia on My Mind», что можно перевести как «Грузия в моих мечтах». Команда высокопоставленных дипломатов нестройно подпевала ему. Э. Шеварднадзе и присутствовавшая там его жена Нанули Ражденовна расчувствовались, были страшно довольны и благодарны. Еще одна монетка в копилку личных отношений, которые крепли от встречи к встрече. Ну а результат всем известен.

Модные сегодня президентские «встречи без галстуков, без пиджаков» также несут серьезную психологическую нагрузку. Политики как бы говорят друг другу: «Я открыт и ничего не утаиваю». Президенты, а особенно кандидаты в президенты США, уже давно практикуют снятие пиджаков или закатывание рукавов рубашек на митингах, на глазах «простого народа», демонстрируя таким образом свою открытость и демократизм.

Надо сказать, что использование последних открытий в психологии, нейробиологии, медицине, социологии, теории передачи информации и антропологии позволяет грамотно организовать наблюдение, распознавать и расшифровывать элементы невербального поведения людей. Особое внимание придается контролю за выражением лица, жестами и физическими движениями (кинесика), положением тела (проксемика), прикосновениями (хептика), и даже одежда помогает понять, что люди думают, как они намереваются поступить и насколько их слова соответствуют истине).

Важна каждая мелочь. Каждое слово, каждое движение должно быть зафиксировано и впоследствии должным образом использовано для выработки соответствующих методик воздействия.

В этих целях в состав делегаций и обслуживающего персонала включались и включаются высококвалифицированные специалисты, ведется аудио– и видеозапись процесса переговоров, тщательный анализ которых позволяет добиться необходимых результатов. Известный американский специалист в области психологии (бывший наш соотечественник) профессор Владимир Лефевр, например, впоследствии признавался, что его привлекали для подготовки психологической стороны встречи Рейгана и Горбачева в Рейкьявике в октябре 1986 года.

Помимо анализа в режиме текущего времени используется сравнение вновь полученных материалов с банком данных, который годами накапливается спецслужбами. Это фото, кино-, видео– и аудиозаписи переговоров, результаты проведения оперативно-технических мероприятий в местах пребывания делегатов, в автотранспорте, записи телефонных переговоров с домом, самые различные рукописные материалы, от серьезных документов до черновых набросков на салфетках в ресторане, и т. п.

Максимум личностной и другой информации получается в периоды обострения переговорного процесса, которое иногда специально провоцируется. Отступление переговорщика от базового поведения, т. е. поведения в состоянии покоя и уверенности в своих силах, позволяет спецслужбам выявлять психотравмирующие моменты, стрессы, а определив их характер и причину, например, выяснив, чего больше всего боится первое лицо: срыва переговоров, невозможности добиться запланированных результатов, нанесения ущерба его имиджу, реакции мировой общественности и т. п. – можно достаточно эффективно скорректировать свое поведение в переговорном процессе. Это при грамотном подходе.

Во времена Ельцина заговорили о защите президента от негативного энергетического влияния экстрасенсов, о необходимости каждое серьезное политическое мероприятие, визиты и даже передвижения по трассам в Москве и Подмосковье выверять с астрологическими прогнозами и т. п. Основным идеологом этого очередного «нового мышления» был первый заместитель начальника Службы безопасности президента генерал-майор Г.Г. Рогозин. Бывший научный сотрудник уже упоминавшегося мной НИИ «Прогноз» КГБ СССР.

Информирован – значит вооружен

А вот грамотные естественно-научные подходы действительно могут дать положительный эффект. И в те, теперь уже далекие, времена, серьезные научные разработки, прикладные рекомендации в области психологии и социологии позволяли даже рядовым сотрудникам КГБ СССР успешно использовать их, например, для того, чтобы помочь агенту «разговорить» интересующего его человека.

Мне самому в ходе ведения дел оперативного учета приходилось использовать вопросник Массачусетского технологического института для подготовки объективных характеристик на агентуру. Прогнав под благовидным предлогом по 500–600 вопросам агента и объект разработки, я получал потрясающие результаты. Удавалось не только разрабатывать эффективную тактику оперативной разработки, но и определять уровень правдивости того и другого. Особенно это наглядно в ходе внутрикамерной разработки. Для выполнения задания подбирался агент, психологическая характеристика которого, в сочетании с соответствующими данными объекта интереса, позволяла максимально эффективно решить эту непростую задачу. Даже при условии, что практически каждый заключенный из книг и кинофильмов знал, что органы госбезопасности могут воспользоваться этим методом, вернувшись после долгого одиночества в родную камеру – он изливал душу первому же собеседнику. Слаб, увы, человек!

С использованием материалов спецслужб разрабатывалась для переговорщиков и наступательная тактика.

В разговоре с О. Гриневским будущий посол США в СССР Джек Мэтлок, например, рассказывал, что перед встречами с Горбачевым в Белом доме проводились ролевые игры, где участвовал он, эксперт Совета национальной безопасности США и знаток СССР. Для большей наглядности он, изображая советского лидера, его стиль и манеру вести дискуссию, говорил по-русски, а переводчик переводил его Рейгану. Для американского президента, бывшего актера, подобная театрализованная репетиция была намного понятнее самых подробных советов и рекомендаций. Участники старались предугадать любую советскую аргументацию и подготовить сокрушающие ее контрдоводы.

Операция «Утомленная» команда

В большой политике, как и в большом спорте или в конкурентной бизнес-борьбе, для того чтобы получить желаемый результат, важно к решающей игре иметь «утомленную» команду противника и, таким образом, предрешить результат матча. Имеется отработанный арсенал средств. Составить, например, такие графики встреч, когда одна команда изначально ставится в более выгодное положение, до отвлечения сил команды противника для разбора жалоб, ответов на абсурдные обвинения и т. п.

Аналитики Дж. Кеннеди сообщали, например, что Хрущев активно использует свою физическую выносливость, порой сознательно затягивает переговоры на важных межгосударственных встречах, чтобы утомить своих собеседников и тем самым добиться нужных результатов.

Американцы для вывода советской команды из строя чаще всего использовали проблему с правами человека в СССР. С полоборота заводились, теряя основную мысль, и Хрущев, и Горбачев.

В Женеве, Рейкьявике, Вашингтоне и Москве обе стороны старались использовать тот факт, что Рейган был на двадцать лет старше своего оппонента, тем более перенес несколько серьезных операций. На первой встрече в Женеве Рейгану было 74, а на последней, в Москве, – 77. Джордж Буш-старший был старше на 7 лет.

Правда, Горбачеву это ничуть не помогло: все переговоры с Рейганом он проиграл вчистую.

* * *

И немного о возрасте правителей СССР и США.

СССР:

Брежнев Л.И. – 58–76 лет; Андропов Ю.В. – 68–70; Черненко К.У. – 71–74; Устинов Д.Ф. – министр обороны – 68–76;

Громыко А.А. – министр иностранных дел, Председатель Президиума Верховного Совета СССР – 48, 76–79.

США:

Франклин Делано Рузвельт – 42, 48, 62–63; Дуайт Эйзенхауэр – 63–68; Рональд Рейган – 69, 74–78.

Днями в Италии к власти пришел президент Джорджо Наполитано, которому на момент принятия присяги исполнилось всего-то 87 лет?

* * *

Это если говорить о стратегии и тонкостях межличностных отношений.

Для охраны же все было несколько проще и прозаичнее. Необходимы были подробные карты городов, с особенностями дорожного движения, места расположения медицинских учреждений, схемы и планы объектов посещения и их окружения и др.

Надо отдать должное. В штабной культуре педантичные американцы всегда были на высоте. Во время подготовки визитов в СССР Р. Рейгана и Дж. Буша я с завистью смотрел на находившиеся в руках у американцев подробнейшие планы и схемы предполагаемых для посещения объектов – Кремля, Свято-Данилова монастыря и др. Мы же при беседах с коллегами совершенствовали наши чертежные навыки на чистых листах. Сейчас уже не вспомню, по какой причине. Вероятнее всего: «Как же можно рисовать точную схему Кремля! Секрет!»

* * *

Любое охранное мероприятие – это плод коллективного творчества очень многих людей, министерств, ведомств, местных органов и подразделений центрального аппарата КГБ.

Я уже упоминал, что формально ответственность за жизнь и здоровье охраняемого лица 9-е Управление КГБ прежде всего несло на своих объектах охраны: Кремль, государственные дачи в Подмосковье, Крыму, на Кавказе и на Валдае и др.

На территории СССР за подготовку и проведение мероприятий по обеспечению безопасности охраняемых государством лиц ответственность несли руководители соответствующих органов государственной безопасности: Председатели республиканских, краевых и областных управлений Комитета госбезопасности. Например, на объектах посещения в Москве и Московской области эта ответственность делилась между охраной и Управлением КГБ СССР по г. Москве и Московской области, где существовала специализированная 9-я служба.

Взаимодействие с местными органами КГБ СССР упрощали Приказы председателя КГБ, четко определявшие права и обязанности участников, зоны ответственности.

Охрана и разведка

Сложнее было за рубежом, хотя по международной практике принимающая сторона гарантировала безопасность гостей, стопроцентную надежность своей охраны.

Но, как вы понимаете, по большинству параметров нельзя сравнивать опыт и возможности, например, многотысячной Секретной службы Министерства финансов США (1974 год – 1,4 тыс. человек; 1987 – 4,1 тыс.; 2009 – 6,7 тыс. человек и 1,4 млрд долларов бюджет) и правительственной охраны слаборазвитой африканской или азиатской страны, хотя в последней реальных угроз было зачастую значительно больше.

Здесь нам приходилось опираться на помощь и оперативную поддержку наших коллег «из леса» (так сотрудники КГБ между собой называли сотрудников внешней разведки, штаб-квартира которой расположена за Московской кольцевой дорогой, в лесном массиве).

Участвовали, конечно, и спецназ – группа «А» 7-го Управление (последние годы), связисты – УПС КГБ и другие управления, шифровальщики, технические специалисты различного профиля и др.

Но прежде всего это, конечно, внешняя разведка – Первое главное Управление КГБ СССР.

Кстати, и окончательно идея переложить свои воспоминания об обеспечении безопасности первых лиц советского государства на бумагу созрела у меня после прочтения книги «Лихолетье» Н.С. Леонова.

Генерал-лейтенант Леонов Николай Сергеевич родился 22 августа 1928 г. в с. Алмазово Горловского района Рязанской области. Образование высшее, закончил МГИМО. В органах КГБ с 1958 г. За 30-летний срок службы во внешней разведке прошел путь от мл. лейтенанта до генерал-лейтенанта, заместителя начальника ПГУ КГБ СССР, начальника аналитического управления КГБ СССР. Профессор кафедры дипломатии МГИМО. Специалист по Латинской Америке. Личный друг Фиделя и Рауля Кастро. Автор многих книг.

Николай Сергеевич Леонов – коммунист, патриот, государственник. Человек очень мужественный и лично мне симпатичный.

«…В последние годы, – пишет он, – управление охраны настолько разрослось, настолько стало всевластным и получило огромные полномочия, что во многом разведке приходилось заниматься не собственно разведкой, а тем, чтобы информационно обеспечивать зарубежные визиты. С каждым разом наше участие в подобных мероприятиях (обеспечение встреч на высшем уровне или поездок высоких должностных лиц за рубеж) приобретало все более «охранный» порядок».

Если отбросить в сторону слово «разрослось» (не было огромного штатного роста!), то не согласиться со всем последующим мне, непосредственно имевшему отношение, в частности, и к информационному обеспечению охранных мероприятий по защите «верхушки» нашего государства, трудно.

Уже по цитате из книги Н.С. Леонова видно, что не все и не всегда было гладко в отношениях правительственной охраны с внешней разведкой – Первым главным управлением КГБ СССР.

Наши вопросы внешней разведкой воспринимались иногда как неприятная (читай – ненужная) обуза.

Как мы знаем, подготовка любой заграничной поездки начинается с изучения оперативной обстановки в стране выезда. В соответствии с Приказами КГБ СССР, отвечая на запрос охраны, разведка готовила и направляла в наш штаб необходимые информационные материалы.

До определенного момента разведка инициативно решала, что может быть интересно охране. И к нам в Кремль направлялся очередной совершенно секретный толстенный гроссбух.

Если готовилась поездка в Китай, то в нем была гора материалов о внешней политике КНР; о том, что дало стране создание на территории Китая свободных экономических зон типа Гонконга; о перспективах взаимоотношений КНР, Пакистана и Индии и тому подобная информация. Даже цитировались сентенции Конфуция, Сунь-цзы и др. Это, естественно, наверное, интересно политикам, экономистам, сопровождающим первое лицо партийным работникам и даже представителям творческой интеллигенции, входящим в т. н. «группу поддержки».

Но для организаторов охраны гораздо важнее была полная и достоверная информация о структуре правоохранительных органов, их функциональности и соподчиненности. Правовое положение сотрудников советской охраны на территории КНР, особенно в отношении использования огнестрельного оружия. Просто необходимой была бы подробная информация о наличии в стране каких-либо экстремистских и террористических организаций с антисоветской направленностью. Об имевших место в прошлом террористических актах в отношении политических деятелей, придерживавшихся, напротив, советской ориентации. О тактике террористов. Словесные портреты, особые приметы террористов, находящихся в розыске, и многое другое, без чего невозможно планировать любые охранные действия.

Ну и, конечно, такие «мелочи», как, например, система организации дорожного движения (правосторонняя или левосторонняя), правила дорожного движения и их отличия от европейских (читай – советских), санитарно-эпидемиологическая обстановка в местах пребывания советской делегации и т. п.

Но судя по рассылке, мы обычно получали один из экземпляров подготовленного разведкой типового документа, направленного одновременно и в ЦК, и в МИД, и в другие ведомства.

Еще более схоластичными были материалы Министерства иностранных дел. Это отмечает в своих мемуарах даже вышеупомянутый А. Черняев.

Такую же информацию мы получили из «леса» и при подготовке в конце ноября 1986 года официального визита М.С. Горбачева с супругой в Индию. Чрезвычайно интересную опять-таки для специалистов-международников и познавательную для туристов, но только не для нас!

Понятно, что перед разведкой прежде всего стояли военно-стратегические задачи: знать перспективные планы США и НАТО, не пропустить подготовки противника к нанесению ракетно-ядерного удара, обеспечить наш ВПК разведывательной научно-технической информацией, которая не позволила бы противнику совершить прорыв в разработке новых видов вооружения и т. п. Я думаю, что по этим вопросам можно было моментально получить текущую и исчерпывающую информацию.

Мы же задавали вопросы, которые не входили в число «первостепенных», и не всегда могли вовремя получить удовлетворяющие нас ответы на них.

Может показаться невозможным, но один из высокопоставленных руководителей нашей резидентуры в США на полном серьезе доказывал мне, что американского президента охраняет ФБР. Для него была откровением информация о том, что обеспечением президентов США, членов их семей, экс-президентов занимается Секретная служба Министерства финансов Соединенных Штатов Америки.

Позднее я обнаружил в мемуарах Н.С. Хрущева рассказ об огромной работе, которую вынуждены были осуществить разведка и МИД при подготовке его визита в США. Им потребовался не один день для того, чтобы ответить ему на вопросы: «Что такое Кэмп-Дэвид? Не будет ли унижением для первого лица СССР встреча с президентом США именно в Кэмп-Дэвиде?» Наконец, разведчики и эксперты-международники сообщили нашему партийному лидеру, что прием на личной даче президента США является не унижением, а признаком особого уважения и доверия к гостю.

Нас же интересовала, по определению одного из пэгэушников, «мелочовка».

Например, информация, опираясь на которую сотрудник личной охраны, работающий в толпе, как правило, малоизвестной ему страны, смог бы быстро выявить по внешнему виду (национальному костюму, поведению) и взять под контроль наиболее опасные для нас категории лиц. В Индии это афганцы, сикхи, тамилы и др.

Интересы охраны всегда были сугубо прикладными, практическими, а никак не претендовали на наукообразную академичность. Необходимо было учитывать даже такие, казалось бы, мелочи, как значение жестов, поз, русских слов, так как не все они имеют универсальное значение.

Незнание или неправильное понимание значения жестов, свойственных другим нациям и культурам, может нанести существенный вред взаимоотношениям не только между людьми, но даже и между странами.

В Европе показывание языка собеседнику – оскорбление, а житель Тибета таким образом сообщает окружающим, что у него нет дурных намерений. Оскорбительными во многих культурах считаются привычные для нас: знак солидарности – поднятый вверх кулак (Пакистан), положительная оценка чьих-то действий – поднятый вверх большой палец (Иран). Большого труда стоило сотруднику охраны, отвечающему за работу с прессой, отказаться во время командировки в Китай от привычного жеста – поднятого вверх указательного пальца – таким образом он собирал вокруг себя журналистов, готовясь к переходу на другое место съемок. Хорошо, что мы вовремя узнали, что для китайцев поднятый вверх указательный палец или согнутая в локте рука являются страшным оскорблением.

Привычное для нас движение головы – кивание вниз-вверх, обозначающее «да», согласие со сказанным, имеет совершенно противоположный смысл, например, у болгар и на Ближнем Востоке.

Иногда привычный для лидера страны жест во время выступления перед большими национальными аудиториями может не только повредить его личному авторитету, обидев слушателей, а то и спровоцировать международный конфликт.

Однажды американский президент Р. Никсон, сам того не подозревая, серьезно обидел бразильцев. Выступая во время визита в эту страну с речью перед большой местной аудиторией, он по привычке вскинул вверх руку с соединенными кольцом большим и указательным пальцами. «Все хорошо, все в порядке! О-кей!» – имел в виду президент. Но для местных жителей американский жест одобрения обозначал грубое сексуальное оскорбление. Так же он был бы понят в Испании, Греции и во всей Южной Америке.

Известно, что совершенно противоположный смысл имеют отдельные одинаковые по звучанию слова в разных языках. Русское слово «позор» в Чехословакии означает призыв – «внимание!» Некоторые привычные для нас русские слова за рубежом воспринимаются как грубые ругательства. Охрана должна знать это и избегать их использования в присутствии иностранцев.

Различную ценность имеют в разных странах, например, продукты питания. Во время подготовки визита М.С. Горбачева на Кубу мы через Управление делами ЦК, которое ведало обеспечением делегации подарками, приготовили для наших коллег из Министерства внутренних дел сувениры – шикарная бутылка «Посольской» водки и банка красной икры, красиво упакованные в подарочную бумагу с ярким русским орнаментом. Передавая подарки, мы искренне удивлялись тому равнодушию, с каким кубинцы принимали ценные, по нашему мнению, дары. Однако, побывав в магазинах Гаваны, мы с ужасом увидели в магазинах такие же бутылки водки, стоившие вполне приемлемо, а позднее узнали, что кубинцы совершенно равнодушны к любой икре.

В то же время мы узнали об их любви к обыкновенным нашим яблокам. Придя в гости к работавшему со мной в качестве переводчика капитану Эрнесто, мы, кроме прочего, захватили с собой (на закуску) огромные яблоки, которые выдали нам на десерт стюардессы в самолете 235-го авиаотряда, и угостили ими детей хозяина. К нашему удивлению жена Эрнесто разрезала яблоки на маленькие квадратики, наколола их на тонкие деревянные палочки, и дети долго лизали и сосали их, как мороженое. Оказалось, что яблоко такой же экзотический и желанный подарок для кубинских детей, как в то далекое время для наших – бананы. Представьте себе, сколько можно было купить яблок на деньги, потраченные соответствующим отделом ЦК на приобретение и упаковку наших «ценных» сувениров.

Владимир Николаевич Шевченко и его последователи, наверное, учитывают это при поездках на Кубу российских лидеров.

Подобных примеров я могу привести множество. Но я думаю, что и так ясно – на уровне работы правительственной охраны, особенно во время зарубежных визитов охраняемых лиц, мелочей не бывает.

Предвижу вопрос: как же вы тогда работали? Замечу – неплохо.

Работа советской правительственной охраны оценивалась на высочайшем уровне не только руководством страны, но и нашими зарубежными партнерами, в частности американцами, возглавлявшим Секретную службу Дж. Симпсоном.

На первом этапе (в мое время) вопросы взаимодействия с внешней разведкой успешно решались за счет личных контактов и авторитета заместителя Начальника Управления Героя Советского Союза генерал-майора М.С. Докучаева, который с 1951 по 1975 год работал в Главном управлении спецслужбы при ЦК ВКП(б) и ПГУ КГБ, уйдя в охрану с должности начальника отдела внешней контрразведки (впоследствии – Управления «К» ПГУ).

Генерал-майор Михаил Степанович Докучаев родился 2 июня 1925 г. в селе Никольское Енотаевского района Астраханской области.

В 1942 г. призван в Красную Армию и сразу – на фронт, прошел с боями от Сталинграда до Эльбы. Войну закончил старшим сержантом.

За успешное выполнение заданий командования в боях под Лодзью получил звание Героя Советского Союза.

После окончания в 1951 г. Военного института иностранных языков работал в Главном управлении спецслужбы при ЦК ВКП(б), затем в МВД СССР и КГБ СССР. В 1956–1959 гг. – слушатель Военно-дипломатической академии Генштаба Советской Армии. С 1959 г. – во внешней разведке КГБ СССР. В 1960–1971 гг. – на дипломатической работе. В 1972–1975 гг. возглавляет отдел внешней контрразведки Первого главного управления КГБ СССР. С июля 1975 по май 1989 г. – заместитель начальника 9-го Управления КГБ СССР. В 1986 г. удостоен Государственной премии СССР.

М.С. Докучаев активно участвовал в работе Клуба ветеранов госбезопасности (г. Москва). Умер в 2003 г.

Однако все же большую часть информации, которая активно использовалась для практической подготовки сотрудников охраны к зарубежным поездкам, мы получали вовсе не из секретных ориентировок ПГУ КГБ СССР, а из «открытых источников». По крохам добывали ее чтением архивных отчетов о предыдущих поездках, всевозможных трудов по истории и этнографии. Приходилось изучать все, что было написано о той или иной стране, например об Индии, чуть ли не со времен нашего знаменитого тверяка – купца-путешественника Афанасия Никитина. (Сегодня историки причисляют его к наиболее успешным русским разведчикам.)

В работе по охране приезжающих в СССР зарубежных лидеров отсутствие необходимой информации об особенностях их характеров, образе жизни порождали в лучшем случае казусы.

Урхо Кекконену в качестве прикрепленного, учитывая его любовь к велосипеду, нужен был опытный велосипедист. Другому гостю был нужен пловец на длинные дистанции и т. п. Так, только по приезде в нашу страну премьер-министра Финляндии Харри Холкери (1988) мы узнали о его привычке пробегать каждое утро не один десяток километров. На третий день нам пришлось поменять прикрепленного для охраны офицера, который, как оказалось, был силен в других видах спорта, а не в беге.

Требовалась предварительная информация об особенностях национального питания, личных предпочтениях охраняемого лица, необходимо было иметь точные данные о состоянии здоровья гостя.

Желательно было знать заранее о членах зарубежных делегаций, владеющих русским языком и скрывающим это, и многое другое.

Знать и учитывать особенности поведения зарубежных лидеров, их привычки и даже нюансы характеров особенно было важно при подготовке двусторонних встреч. Ведь охране надлежало не только обеспечивать безопасность встреч на высшем уровне, но и создавать благоприятную атмосферу самой встречи, от чего во многом зависел ее успех.

Да вот и пример. Предстояла очень важная для нашего государства встреча на высшем уровне с одним из американских президентов, готовилось подписание, без преувеличения, «судьбоносного» договора. Нам, в частности, стало известно, что американец страдает расстройством вестибулярного аппарата и поэтому склонен спотыкаться о высокие пороги, задевать любые выдающиеся предметы. Столкновения с предметами, часто болезненные, раздражают и, естественно, не способствуют улучшению настроения охраняемого лица. Кроме того, он не любил, когда его руки чем-либо заняты – это его также раздражало. А раздражаясь, он обычно больше склонен говорить «нет», чем «да», после чего, самолюбивый и упрямый по характеру, склонен до последнего отстаивать свое негативное мнение, не принимая во внимание никакие аргументы противоположной стороны.