Текст книги "Опасная охота"

Автор книги: Валерий Еремеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

Офис фабрики находиться в конце узкой улочки с глубокими выбоинами на асфальте и одним единственный целым фонарем. Сам я здесь ни разу не был, но Сорока и без меня знает нужное направление движения.

Богато оформленный вход в офис никак не вяжется с остальным окружающим его пейзажем. Табличка из желтого нержавеющего металла ставит нас в известность, что мы не ошиблись и здесь таки находиться СП ЗАО «Химико-фармацевтическая фабрика «Чезаре». Все окна потушены. Ни малейшего намека хоть на одну живую душу. Если бы не доносящийся до нас гул из глубины построек, можно было бы подумать, что мы высадились в пустыне.

– Похоже здесь пусто, – умозаключает мой новый товарищ, – и мне это не нравиться. У них что даже, сторожа в штате нет?

– Должно быть надеются на сигнализацию. А что это за шум там, внутри?

– Это от производственных корпусов. Они там дальше. Не иначе как вытяжная вентиляция. Ведь там у них лаборатории всякие.

– Стало быть, все-таки на предприятии кто-то есть. Раз вентиляцию не вырубили. И как нам туда проникнуть?

Игорь доводит до моего сведения, что вход собственно на фабрику находиться с другой стороны и нам надо попасть на параллельную улицу. Когда я возвращаюсь в машину, мне приходит в голову, что шум, который я слышал, разговаривая с похитителями, может быть именно шумом от работающей вентиляции. Если так, то путь, выбранный нами, правильный. Беднов не соврал.

Я делюсь своими соображениями с Сорокой, и он соглашается, что это очень может быть. Отвлеченный разговором, Игорь слишком резво трогается с места и правым колесом попадает в большую яму, которую ни он, ни я, не заметили. Над районом проноситься звук, как будто кто-то уронил со второго этажа телевизор. К счастью машина остается на ходу, и весь оставшийся отрезок пути мы проделываем без приключений.

Останавливаемся подальше от освещенных ворот проходной, выходим и принимаемся осматривать стену, огораживающую производственную территорию. Она не очень высокая и перелезть ее не составит особого труда. Игорь легче меня, поэтому первым преодолевать препятствие приходиться ему. Вскарабкавшись мне на плечи, он исследует стену. Потом прыгает вниз.

– В чем дело? Ты почему не полез? – спрашиваю.

– Там вдоль всей стены провод протянут. Думаю, сигнализация. Не задеть его не получиться. Что делать будем?

– Я знаю, придется нам, как и всем порядочным людям, войти через проходную.

– Она же закрыта! И там охранник.

– Вот и хорошо, что охранник. Он-то нам и откроет ворота. В конце концов, на то она и называется «проходная», чтобы через нее все могли проходить. Идем!

Охранник сидит за маленьким столом в дежурном помещении и, коротая время, рассматривает иллюстрированный журнал. Он один. Сквозь зарешетчатое окно мы хорошо видим широкую спину в зеленой камуфляжной форме. Что делать? Постучать в окошечко и под выдуманным предлогом попросить открыть? Может быть откроет, а скорее всего нет. А если и откроет, то где гарантия, что перед этим не свяжется еще с кем-нибудь? Не исключено, что у них есть еще один пост охраны внутри.

Наскоро посовещавшись, мы начинаем действовать. Сорока встает с боку, оставаясь незамеченным, я же, напротив, подхожу ближе и сильно стукаю ладонью по решетке, так чтобы было слышно внутри. Охранник услышал. Он отрывает от стула задницу, поворачиваться и начинает щуриться через железные прутья. Я же не замечая никого и нечего расстегиваю молнию на джинсах и делаю вид, что сейчас начну обильно поливать двери проходной.

Скрип форточки и недовольной голос:

– Ей, ты что делаешь!? Нашел место. Вали отсюда!

– С-сам вали, – каная под пьяного и раскачиваясь, то влево, то вправо, подобно неваляшке, отвечаю я, – не видишь, что ли, у человека мочевой пузырь лопается, а ты мешаешь!

– Пошел вон, мудак! По-хорошему, говорю! – взрывается он.

Не вступая более в спор, от слов перехожу к делу, тем более что действительно уже давным-давно пора. Краем глаза замечаю, как он вытаскивает дубинку и топает к выходу. Скрипит задвижка, щелкает замок, двери открываются. Как я успеваю заметить, он уже не слишком молодой, но достаточно крепкий человек. Наверное, бывший военный. Как только на пороге появляется его крупная фигура, Сорока, подобранным, тут же возле стены обломком ржавой трубы лупит его ниже пояса. Я тоже не остаюсь в стороне и добавляю ему по челюсти. За мудака.

Мы втаскиваем его внутрь, скручиваем руки и затыкаем пасть, валявшейся промасленной тряпкой. Сам виноват. Нечего было ему нарушать инструкцию и открывать двери первому встречному.

Закончив с охранником и не забыв запереть двери (лишние свидетели нам ни к чему) мы выходим на фабричный двор и тут же застываем на месте, как вкопанные в землю… Прямо перед нами стоит собака. Сорока вскидывает руку с пистолетом… Я приглядываюсь. Это не сторожевая. Обычная дворняга, хоть и большая, но если она поднимет лай, нас сразу же обнаружат. Не шевелясь, стоим на месте и ждем, что будет. Пес меряет непрошеных гостей неторопливым, ленивым взглядом, не спеша поворачивает к нам облезлый зад и так же не спеша трусит в сторону ворот, залазит под них и скрывается из виду. Хорошая собачка. Знает, что в этой полной неожиданности жизни, самое главное, это вовремя отойти в сторону. Теперь можно идти дальше.

В это самое время вентиляция прекращает работать и темный фабричный дворик окутывается тишиной. Мы немного стоим и прислушиваемся к новым для нас ночным звукам, потом осторожно, почти на цыпочках, продвигаемся дальше, держа наготове стволы.

Часть территории, та, что ближе к воротам, освещена тусклой лампочкой, другая, непосредственно возле производственного здания, окутана мраком. Двор фабрики завален разными железками, деревяшками и прочим барахлом. Пройдя шагов десять, мы натыкаемся на автомобиль BMW точно такой же модели и, похоже, одинакового цвета, как и тот, на котором мы так лихо катались по городским окраинам. Осторожно обходим его вокруг. В кабине никого нет. Черт, наверно они здесь закупают эти тачки оптом. Если так обстоят дела, то может и мне стоит бросить гнуть спину в «Зете +» и попросить Федорова взять меня сюда на работу? Сказал бы, что я хороший знакомый Беднова и этого Гливанского и, что это они посоветовали мне направиться сюда. Может и мне тогда перепадет такая лайба!

– Не нравиться мне эта внезапная тишина, – чуть слышно шепчет Сорока. – Давай-ка я пойду вперед, попробую найти вход, а ты оставайся здесь и прикрывай меня.

Это разумно. Если нас обнаружили, то глупо представлять собой одну сплошную мишень. Я остаюсь возле BMW, а Сорока удаляется в сторону здания. Напрягаю глаза, пытаясь не потерять из виду его чуть заметную во мраке фигуру.

Дойти до здания ему не удается. Несколько чередующих друг-друга чуть слышных хлопочков, напоминающих тихую, короткую барабанную дробь и Сорока как срезанный колос подает на спину.

Я просекаю, что это была автоматная очередь, причем оружие было с глушителем. Сам я в ответ выстрелить не успеваю, так как, следя за Игорем не заметил точно откуда вели огонь. Думаю, что нас засекли еще до того как мы проникли во двор, и заранее сделали засаду. Если бы мы шли вдвоем, лежать бы нам сейчас рядышком.

С досады кусаю себе локти. Может Сорока еще живой, но помочь я ему ничем не могу. Выйти сейчас из своего укрытия равносильно самоубийству. Пока я сижу прикрытый корпусом BMW, я в относительной безопасности. Даже если меня и заметили, то вряд ли они станут курочить такое добро. Обойти меня, так чтобы я ничего не увидел, не удастся. Плохо, что я не знаю, где засел этот невидимый снайпер.

Ситуация патовая. Я не могу идти дальше, а он не может пока стрелять. Но долго так продолжаться не может. Кто-то из нас двоих должен сделать первый шаг, тот самый шаг, который может стать последним. Проиграет тот, у кого слабее нервы. Интересно, а как у него с нервишками? Неплохо бы проверить. Исходя из собственного опыта, думаю, что они сейчас должны быть сильно напряжены, если конечно кожа у него не такая толстая как у бегемота.

Китайская поговорка гласит: если враг напал на тебя врасплох, и ты еще жив, он в твоих руках. На нас напали врасплох. Я остался жив. Посмотрим, насколько правы наши желтые братья.

Я некоторое время вожу рукой по мокрому грунту, пока она не натыкается на небольшой гранитный камешек. Поднимаю его и швыряю далеко в глубь двора. Ничего. Ни звука. Или слишком легкий был или упал на что-нибудь мягкое. Решаю повторить попытку, но в пределах досягаемости больше ничего летающего не обнаруживаю. Тогда извлекаю из кармана куртки один из оставшихся у меня револьверных патронов. Он тоже легкий, но может быть с ним мне повезет больше? Кидаю. Действительно, повезло. Патрон, очевидно, упавший на какую-то железку издает чуть слышный звяк, но этого оказывается достаточно. Как я и предполагал, противник, нервы, которого уже находились на последней стадии напряжения, дает очередь по тому месту, где упал патрон. Теперь я засекаю еле заметные из-за глушителя вспышки и быстро выпускаю три пули подряд в их сторону. Звуки от выстрелов ночным эхом проносятся по крышам всех окрестных домов, заглушая человеческий крик. Со спринтерской скоростью несусь к стрелку. Он лежит лицом вниз возле большого, неопределенного назначения ящика, сжимая в правой руке «Скорпион». Вглядываюсь в темноту. Прислушиваюсь. Кроме меня, во дворе живого никого нет. Щупаю пульс. Безуспешно, это клиент для патологоанатома, а никак ни для хирурга, но мне на это наплевать, меня интересует, можно ли помочь моему спутнику.

Встать мне не удается. Сильным ударом у меня выбивают из рук оружие и, навалившись всем своим весом, сбивают на землю. Пытаюсь сбросить напавшего с себя, но не тут-то было. Он, должно быть, весит центнера полтора, не меньше. Прижав меня к земле, он одной рукой выкручивает мою руку, другой – хватает за ворот куртки и начинает колотить головою о землю. Из глаз у меня летят искры, как при дуговой электросварке. Еще немного и я могу потерять сознание.

Не знаю, чем бы это все для меня кончилось, подозреваю, ничем хорошим, но откуда-то сверху раздается глухой стук, агрессор неестественно дергается, хрипит что-то нечленораздельное, обмякает и, все еще продолжая держать меня за ворот, укладывается рядышком. Я отталкиваю его в сторону, что требует от меня значительных усилий. Надо мной склоняется Игорь Сорока.

– Живой? – спрашивает он.

Я смотрю и не верю своим глазам. Сорока жив. Моя голова, после ударов все еще кружиться в бешенном темпе. Игорь помогает мне подняться.

– Ты, как я вижу, тоже живой, – все-таки отвечаю я, встав на ноги.

Сорока рассевает мое удивление, заявляя, что очень полезно иногда бывает, выходя из дома, одевать бронежилет. Но лекцию о пользе бронежилетов для человеческого здоровья он читать не собирается, теперь нам надо попасть внутрь.

Бандит, напавший на меня, только оглушен. Чтобы у него не возникло нехорошего желания сделать нам подлянку, когда он придет в себя, мы разоружаем его и пристегиваем наручниками, оказавшимися у Сороки, к перилам возле входа.

Осторожно, метр за метром пробираемся по длинному темному коридору, готовые в любую минуту открыть стрельбу при малейшем шорохе. Тишина, как в пирамиде Хеопса. Все боковые двери в коридоре, попавшиеся нам на пути, заперты на ключ. В конце коридорчика натыкаемся на узкие бетонные ступеньки, уходящие вниз. Идем по ним черепашьим шагом, пока не упираемся в единственную дверь, из-под которой прибивается тонкая полоска света.

Ну вот, теперь мы у цели. Перед тем как войти, я откручиваю со ствола «Скорпиона» глушитель, который теперь ни к чему. Наоборот, чем больше будет шума, тем больше эффекта произведет наше внезапное появление.

Набравши воздуху в легкие и помянув про себя всех известных святых, мы с криком «банзай» вламываемся в двери. Я даю длинную очередь из автомата в верхний, дальний угол, в то время как Сорока кричит, что-то вроде «лицом к стене, гады»".

Когда мы немного приходим в себя от собственного грохота, который все еще продолжает витать под потолком, то видим, что помещение, в которое мы только что с таким шумом ворвались, является лабораторией. Это подтверждается множеством длинных столов заставленных пробирками, колбочками и прочими самыми невероятными приборами. Два тощих субъекта в белых затертых халатах, с засаленными, слипшимися волосами, бледными прыщавыми харями и выпученными, как у вареных раков, глазами смотрят на нас, как на пришельцев из другой галактики.

– Руки за голову, лицом к стене, – повторяет Сорока.

Субъекты не слушаются. Они просто находятся в таком шоке, что их руки отказываются им повиноваться и как плети беспомощно свисают вдоль туловищ. Я навожу на них автомат, отчего один из них все-таки приходит в движение и начинает потихоньку пятится назад, по дороге сбивая на пол банку с какой-то синей дрянью, до тех пор, пока не упирается спиной в стену. Убедившись, что отступать некуда, позади стена, он на подкошенных ногах беспомощно садиться на пол.

Поняв, что эти типы приняли нас за представителей враждебной бандитской группировки, которые сейчас безо всяких церемоний перестреляют их, Сорока в вытянутой руке показывает им удостоверение и еще раз произносить более спокойным, но по-прежнему внушительным голосом:

– Спокойно, милиция. Кроме тех двоих, еще есть кто-нибудь с оружием?

Один из химиков находит в себе силы, чтобы отрицательно мотнуть башкой.

– Где женщина, которую они привезли сегодня? – вступаю в разговор я.

– Т-т-та-а-ам, – отвечает все тот же химик, показывая своей головой куда-то влево.

Следуя за его жестом, поворачиваюсь и замечаю между двумя стеллажами, небольшую белую дверку, совсем незаметную на первый взгляд.

Сорока остается приглядывать за доцентами, я же осторожно, чтобы не нарваться на неприятность, заглядываю внутрь. Это небольшая комнатушка без окон. Сразу за дверью стоит металлический стол, на котором установлен небольшой монитор с экраном показывающим всего одну картинку – часть прилегающей к проходной территории. Пробираясь на фабрику мы даже не заметили, что на входе была камера. Поэтому нас и ждала засада. Хорошо еще, что все обошлось.

Но это пока не главное. Сбоку от стола, прямо на бетонном полу, сидит Маргарита, левая рука которой пристегнута наручниками к отопительной трубе.

При виде меня, основательно потускневшие и скучающие глаза снова загораются.

– Я так и знала, что ты придешь за мной, – говорит она, делая попытку ломануться мне навстречу, но стальной браслет держит ее крепко. – Я знала, что ты придешь и освободишь меня, что ты не оставишь меня среди этих ублюдков!

– Подожди, – морщусь я, – оставь эти нежности на потом. Сейчас я освобожу тебя.

Ключ от наручников я нахожу в кармане оглушенного бандита, для чего мне приходиться снова подниматься наверх. Игорь Сорока в это время, не отходя от кассы, допрашивает людей в белых халатах. Расколоть перепуганных большого труда не составляет.

Как я уже стал подозревать, в этой уютной лаборатории готовят дурь. Отличная мысль, между нами говоря. Многие предприятия тоже шлепают свою побочную продукцию, например, из обрезков алюминия, оставшихся от производства истребителей «CУ» и «МиГ», с большим успехом клепают чайные ложки и суповые кастрюли. Разница состоит в том, что прибыли от такой побочной продукции как наркотики, в сотни раз превышают прибыли от основной.

Пожалуй, самое время добавить еще пару слов о личности Федорова Алексея Михайловича, основного акционера компании «Чезаре».

Он приобрел известность в нашем городе, не только потому, что владел или совладел несколькими прибыльными компаниями и даже не благодаря своему депутатству, а тому, что был непримиримым, порой даже до фанатичности, борцом с преступностью и, в особенности с торговлей наркотой. Конечно, часто бывает так, что громче всех «держи вора» кричит сам вор, но в данном случае, Федоров кричал очень мало, зато много делал. При помощи фонда, учредителем которого являлся, он открыл реабилитационный центр для наркоманов, тратил кучу лавья на покупку всяческих лекарств. Используя все свое влияние и средства, давил на правоохранительные органы, требуя от них проведения постоянных рейдов и других акций по выявлению лиц, занимающихся производством и сбытом дури. С его подачи был смещен с должности начальник городской милиции и вместе с ним еще целый ряд более мелких чинов, проявивших, по его мнению, недостаточно прыти. В результате подобных мер, город стал одним из самых неудобных мест для торговли наркотиками и в этом вопросе мог считаться одним из самых благополучных во всей республике.

Два раза на депутата организовывали покушения. Первый раз была взорвана его тачка. Погибли шофер и охранник. Сам Федоров спасся только потому, что его задержал незапланированный телефонный разговор и он вышел из дому позже обычного (бомба была с часовым механизмом). Второй раз неизвестные обстреляли из автоматов окна его офиса. При этом тяжело ранили одну из сотрудниц. Через день она скончалась в больнице. Федорова же в момент обстрела тоже по какой-то случайности на месте не оказалось. Таким образом, очень мало нашлось бы людей, которые смогли бы даже отдаленно допустить, какие именно «товары широкого потребления» производятся в СП «Чезаре».

Что ж, имидж предприятия и имя Федорова, известного борца за здоровый образ жизни, послужили отличной крышей. С девяти утра до шести вечера, наверху специалисты производят нужные населению лекарства. Потом они покидают свои рабочие места и уходят домой к семьям, детям, женам и любовницам, они хлебают на кухнях только что приготовленный заботливыми руками борщ, удобно устроившись в креслах шуршат газетами, лежат, развалившись на диванах перед телевизионными экранами и не подозревают, что сюда, в подвальное помещение, приходит ночная смена и снова закипает работа. Под утро все работы прекращаются. Дверь в подпольную лабораторию наглухо закрывается и заваливается досками, ящиками и прочим мусором. Если кто-то из непосвященных случайно забредет сюда ему и в голову не придет, что за ней находится. И с какой стати кто-то должен сюда забредать? Работа на предприятии построена жестко, по западным стандартам, с учетом максимальной загрузки работников, с двумя десятиминутными перекурами и перерывом на обед, у каждого свое рабочее место, и шляться там, где не просят, ни у кого нет времени.

– Теперь, как честный человек, – потирая запястье, говорит мне освобожденная Марго, – ты просто обязан на мне жениться. Ведь это из-за тебя я подвергалась такой опасности.

– Размечталась! – ворчу я. – Лучше скажи, как тебе угораздило здесь оказаться?

– Как, как, – сердито хмуря брови, огрызается она. – Очень просто, когда у тебя есть дружок – мастер выискивать приключения на одно место.

– И все-таки?

– Да очень просто. У меня уже смена заканчивалась, как вдруг появляется один такой, весь из себя, вежливый, все на улыбочке. «Маргарита Сергеевна, я понимаю, что вы очень устали и вам хочется побыстрее домой, но у меня к вам очень серьезный разговор. Кстати, если вы спешите, то у меня машина, и я могу вас подвести, а по дороге и поговорим».

– А ты так сразу же и согласилась! Даже после того, что случилось с твоею подругой! Как это на тебя похоже!

– Так вот я и решила, что именно из-за Вероники он и хочет со мной поговорить! Я ведь думала, что он из милиции…

– А тебя и уговаривать долго не нужно!

Марго отворачивается от меня и закрывает лицо руками. За все время нашего знакомства, мне не разу не доводилось видеть, как она плачет. И хоть я понимаю, что слезы самое сильное и беспроигрышное оружие женщин, на которое, сколько существует человечество, не перестают попадаться мужики, как судаки во время осеннего жора, но мне становится ее жалко. И в самом деле, чего я на нее напустился? Она и так сколько всего пережила, а тут еще…

Я, как могу, утешаю ее, говорю, что мне тоже пришлось не сладко, а моя грубость только оттого, что я сильно за нее беспокоился. Последний момент действует на нее особенно успокаивающе, и она продолжает, время от времени все еще тихо всхлипывая:

– Я поняла, что ошиблась, но было уже поздно. Короче, привезли меня сюда. Кроме того, о ком я упоминала, в машине были еще трое человек. Я, признаться, думала, что они ко мне начнут приставать, но ничего подобного не случилось. Потом звонили тебе. А потом они разделились. Двое уехали и я осталась в том виде, в котором ты меня нашел в компании двух других придурков. Правда, я им сказала, что если они будут плохо ко мне относиться, ты им поразбиваешь головы.

– А они?

– Только посмеялись и все! Не поверили, наверное.

– Теперь, думаю, поверили. Они… – говорю я и тут же замолкаю на полуслове, так как замечаю, что Маргарита, утратив уже появившейся на щеках румянец, снова становиться белая, как свадьба на Северном полюсе.

Следуя за ее взглядом, я оборачиваюсь в сторону горящего экрана, но ничего, кроме помех не вижу. Камера вырублена. Это означает одно. У нас гости.

Мы с Сорокой переглядываемся.

– Что, будем сматываться или вызовем твоих коллег? – спрашиваю его мнение.

– Думаю, что сматываться поздно, – отвечает Сорока.

Все, времени у нас больше нет. Оставив Игоря связываться по мобиле с ментами, я хватаю автомат и направляюсь к выходу. В принципе, если они еще на улице, не все потеряно. Сюда ведет только один путь, и он очень хорошо простреливается. Любой идущий по коридору будет представлять из себя отличную мишень и, заняв позицию на ступенях ведущих в лабораторию, можно обороняться очень долго. Пока не закончатся патроны… или нападающие.

Протягиваю руку к дверной ручке, но открыть ее не успеваю. Она распахивается сама, отбрасывая меня в сторону, щелкая по челюсти. В дополнение я получаю дубинкой по голове, падаю на пол, и уже сквозь окутавший голову туман слышу: «Всем лицом вниз! Руки за голову! Милиция».